Текст книги "Красное Зеркало. Легенда вулкана"

– Да! Вижу! – встрепенулась полячка.

– Затем, – продолжил я, – Дронова выскакивает из турели, бежит к Азизу, и они идут на платформу, где Азиз успокаивает ее и всерьез задумывается. Убийца же проникает в тамбур через окно и как ни в чем не бывало входит в вагон… было бы так здорово, если бы пани Аида не убежала, а поглядела, кто вошел в вагон…

– Ах, если бы я знала! – воскликнула она, заламывая руки. – Браво, пан инспектор, вы все раскрыли! Подумать только!

– Это все замечательно, – хмыкнул Хмурый, – но доказательств-то у тебя нет, и все это только предположения, Странный… понимаешь? Так мы никого не найдем…

– Да… – вновь задумчиво изрек фермер. – Все складно, но вот я не понял – с чего ты решил, что бугра задушили, и именно в тамбуре пищеблока? И вообще… с этим глушителем – ерунда какая-то…

– Ну – я покачал головой, – мне кажется, что убийца после вечеринки, дождавшись, когда уснут его соседи, просто прикрутил глушитель к пистолету Дарби, добавил в стандартный ПМ еще один патрон и выстрелил между своей койкой и перегородкой плацкарты, чтобы в глушителе тоже остался след выстрела, а потом подбросил пистолет нашему Крису…

– Некадяй! – Крис порозовел. – Подставлять меня! Честный человек! Я обращусь к адвокат!

– Думаю, что адвокаты паладинов тебе не понравятся, – хмыкнул Хмурый. – И все равно, Странный, все это пока красивая и складная байка…

– Дело в том, – сказал я, – что у меня есть свидетель, который видел не только смерть бригадира в тамбуре, – я опять медленно обвел глазами собравшихся, – но и лицо убийцы.

У некоторых вырвались возгласы удивления.

– И сейчас, – я говорил нарочито медленно и зловеще, – он придет и опознает убийцу… Так что двоих из охраны я попрошу привести Кадыка, а остальных встать как можно плотнее за спинами наших туристов…

– Боже… какой кошмар! – восхищенно прошептала Дронова. – Сейчас мы все узнаем…

Послышались беспорядочные комментарии, кто-то выкрикнул «наконец-то!».

– Граждане Свободных колоний! – рявкнул Хмурый. – Просьба сохранять спокойствие! Охрана, выполняйте приказ!

– А выпить-то можно? – спросил не к месту Йорген. – А то я уже почти причиндалами слипся от страха!

– Пей-пей, – разрешил Хмурый, – только не ори…

– Ты что, начальник! Не буду! – пообещал Йорген.

– Так сам-то ты знаешь, кто этот человек? – спросил шахтер, глядя на меня осоловевшими глазами.

– Нет, – соврал я.

– Ну…

– Хмурый, – крикнул подошедший человек в комбезе Машиниста, – ща поедем, раскопали почти!

– Погоди, Грэг, – махнул тот рукой, напряженно всматриваясь в сторону состава.

Медленно двигалась процессия от поезда к нашему импровизированному банкету. Двое охранников шагали не торопясь, а между ними покачивался тщедушный ссутулившийся Кадык.

Они приближались, как казалось, целую вечность, будто воздух вокруг стал каким-то вязким. Сердце бешено стучало в моей груди – сейчас или никогда… Вот… Сейчас… Как я долго шел к этому…

– Арестованный доставлен, – вяло проворчал охранник.

Глаза Кадыка бегали по сторонам.

– Пожрать и выпить-то дадут? – спросил он, алчно облизывая губы.

– Дадут, – кивнул я.

Кадык, как мы с ним и договаривались, наклонился к моему уху и тихонько прошептал:

– Смотри, Странный, не подведи меня…

Я с умным видом кивнул, глядя в ночное небо поверх голов.

– Ну?! – не вытерпел Хмурый. – Чего вы там шушукаетесь?

– Итак, – сказал я с расстановкой, опустив глаза с небес на землю. – Кадык, как я уже говорил, лез по крыше буквально за пять минут до убийцы, но одновременно с тем моментом, как агент душил бригадира… Это и есть вторая причина, которая давала мне уверенность в моих фантазиях… И он опознал пассажира с койки номер тридцать семь, на краю которой я обнаружил след от того самого выстрела из пистолета с глушителем… Ведь это – наш замечательный… Крис Паттерсон! Экзобиолог с Земли, а на самом деле сотрудник службы армейской разведки «Пантеон»!

Крис дернулся, выпучил глаза, и тотчас же его за плечи ухватили двое охранников.

Почти одновременно где-то далеко, сверху раздался тихий и протяжный гул…

Повисла тишина, а я, как зачарованный, глядел на небо, ожидая увидеть источник звука. И наконец увидел четыре маленькие черные точки – гул нарастал…

– Хорошо, Странный. – Крис заговорил без малейшего акцента. – Ты меня поймал. Я проиграл, я сдаюсь… Но с чего ты взял, что это я? Это просто любопытство…

Тут же, с усилением гула с неба, я почувствовал острую боль в затылке, почти как тогда, на «Эоле». Судя по мертвому молчанию окружающих, это почувствовал не только я: у некоторых на лицах возникли недовольные гримасы, а несколько человек стиснули ладонями свои виски.

– Тебя видели выходящим из туалета, а туалет был заперт, – простонал я, превозмогая боль, – техник пришел только в четыре сорок… Ты вылез из купе с телом и вернулся в туалет, в котором не работал слив…

– Но свидетель-то мог и ошибиться, – назидательно произнес Крис. – И как же тогда записка с отпечатками Дроновой и Алимы?

– Ты украл у Дроновой клочок бумаги, – я тяжело дышал, – сделать это элементарно: она везде оставляет свою папку с рисунками. Потом написал текст невидимым проявляющимся раствором и просто подкинул бумажку Алиме, украв его КПК. Алима нашел чистый клочок бумаги и выбросил его в мусорное ведро, не догадываясь, что это…

– Логично, Странный, и все же это домыслы, верно?

– Да… – опять сквозь боль ответил я, – но еще тогда, ой… на заводе…

– А вот там ты мог бы меня поймать! – Крис противно ухмыльнулся. – Я сперва подумал, что ты совсем тупой для универсала, о котором нас предупредили в «Пантеоне»…

– Прости, Крис, что не оправдал твоих надежд, – тихо проговорил я, пытаясь сосредоточиться. – То убийства, то бандиты, то танки: все недосуг мне как-то…

Я вновь с тоской воззрился на небо: прямо на нас, среди парниковых облаков, неслись четыре силуэта, напоминающие крупных чаек, но это были не чайки – это были суборбитальные многоцелевые истребители класса «Гепард», проект «Т-100», и я начал догадываться сквозь усиливающуюся головную боль, где было их гнездо! Тот самый военный шаттл на орбите… тот, о котором сказал Диего человек со станции… Мое нелепое предположение подтвердилось…

– Извини, – он опять выдал кривую усмешку, которая на его пухлой щеке выглядела особенно мерзко, – я перебил тебя. Продолжай: мне любопытно.

– Анализ крови покойного Джованни показал, – послушно продолжил я, пробуя собрать волю в кулак, – что сонного газа он не получил… а значит… – Я сделал паузу, чтобы отдышаться, на лбу выступил пот. – …Значит, в комнату к вам никто не входил, и, следовательно, убийца был внутри…

– Но это мог быть и Азиз! – С плохо скрытым ехидством Крис поглядел на меня: смотрелся я, наверное, не очень.

– Да, – согласился я, – но слишком много совпадений… Да и возле котельной, у Башни… Ты пристрелил командира, сделав вид, что случайно: ты опасался за жизнь Ирины…

– А кто же выходил за дверь тогда, на заводе? – Крис приподнял левую бровь.

– Скорее всего, Лайла, – прошипел я сквозь зубы. – Она ведь на тебя работала, не так ли? Она вынесла ваше спецоборудование и спрятала в гараже, так как догадывалась, что после убийства будет обыск…

– Ну что ж, неплохо для новичка! Но дело в том, Странный, – как ни в чем не бывало продолжал Паттерсон, – что, кроме чувства самоудовлетворения, тебе все это ничего не даст.

Он криво ухмыльнулся и, сняв очки, аккуратно положил их на стол. Было впечатление, что все вокруг окаменели.

– Руки уберите! – властно приказал он охране, и те молча повиновались. – Видишь этих пташек? – спросил он насмешливо. – Я сейчас спокойно уйду, а они превратят эту долину в пылающий котел – у них такой приказ в случае моего провала. Знаешь, что подвешено на «Гепардах», под их крыльями? Ракеты «воздух – земля» с обогащенным ураном. В принципе, – он бросил оценивающий взгляд на темную полосу состава, – тут и четырех ракет хватит, чтобы сделать здесь отличную глазированную чашу радиусом в три километра, а у них этих ракет шестнадцать! Что скажешь?

Я уловил краем глаза широко открытые испуганные глаза Ирины.

Воздух над нами загудел, зарычал, и звено «Гепардов» прошло в бреющем полете над ярдангами, обдав всех сидящих волной горячего воздуха и оглушив ревом турбин. Были видны промелькнувшие мелкие детали нижней части их фюзеляжа, а под крыльями я заметил упомянутые Крисом ракеты. Я подождал, когда звук хоть немного смолкнет, – отчасти даже не из-за сиплого грохота, а оттого что опасался трещины на своем черепе, если начну говорить, – словно стальным раскаленным обручем сдавила боль мою голову…

– Поздравляю вас, господин Паттерсон, – выдавил я из себя, – вас и ваших пташек, потому что только в нашем телешоу вы можете получить роскошные призы от наших спонсоров! Может, хотите передать что-нибудь родственникам и коллегам на Землю? Вы в эфире, пожалуйста!..

Его глаза, казавшиеся без очков такими маленькими и прищуренными, на мгновение раскрылись.

– Странный, это очередная твоя неумная шутка, так ведь? – спросил он слегка раздраженно.

– Ну почему же, милый мой Ангел, посланец богов! – Я почти простонал, а звук реактивных двигателей начал вновь нарастать – «Гепарды» пошли на второй заход к долине. – Дело в том, – кряхтя от боли, продолжил я, – что все мы сейчас являемся участниками гладиаторского шоу, которым раньше заведовал ныне покойный Жирный Тэдди. Планетарный передатчик поезда транслирует все наши слова и действия прямиком на станцию «Марс Экспресс», а оттуда на подпольные телеканалы Земли. Каково это, Крис, чувствовать себя телезвездой? Расскажи о планах «Пантеона» на будущее, нашим телезрителям любопытно узнать…

– Ах ты сволочь! – Лицо Криса исказила гримаса гнева и отвращения. – Решил заделаться журналистом???

Голос его почти сорвался на визг, который был заглушен гулом звена истребителей, вновь пронесшихся над нашими головами, оглушая и сотрясая все сущее.

Сперва Крис пошарил глазами вокруг, словно пытаясь разглядеть невидимых телезрителей, потом оскалил рот, растянув губы в гримасе, и коснулся большим пальцем какого-то зуба.

– Гость вызывает Азраила[40]40
  В библейской мифологии Азраил – Ангел смерти.


[Закрыть], Гость вызывает Азраила, – проговорил он каким-то утробным низким голосом. – Станция ведет передачу на Землю, передайте Базе – станцию атаковать!

– Крис, не городи ерунды, – сказал я слабым голосом, чувствуя, что боль перестала расти в моей голове, – все, что ты сейчас сказал, – уже на станции известно, у них тоже есть оружие, и довольно мощное, – скажи, твое начальство одобрит небольшую космическую войнушку на орбите Марса, которую и с Земли-то можно засечь будет? Это уже настоящий блокбастер получается! Кстати, а предусматривает ли приказ полное уничтожение всех свидетелей? Включая тебя?

Крис смачно выругался и привстал над столом, опершись о него руками, и тоже замер. Ангел задумался.

Я почти не мог шевелиться, только голова кое-как вертелась, пока мышцы шеи в какой-то момент не начинали деревенеть. Казалось, что застыло вокруг все: и стальная кишка поезда, и люди, стоящие с лопатами, задрав головы к небу, и все сидящие за столом. К музею древних камней добавился музей восковых фигур. Словно нас сфотографировали, и мы сами и превратились в обыкновенный JPG[41]41
  Джипег – расширение компьютерных файлов графического типа.


[Закрыть], скопище точек пурпурного, зеленого и голубого, неодушевленный жидкокристаллический узор с тихим музыкальным сопровождением… Где-то был слышен низкий густой гул. То ли шум среди нарисованных холмов, то ли это жужжали, словно пришпиленные к нарисованному небу, мухи, которые сперва казались грозными суборбитальными истребителями… У фермера в руке тлела непогашенная самокрутка, Хмурый стискивал лоб ладонями, а Ирина смотрела на меня… И как в случае с Дарби, это оцепенение в какой-то момент становилось приятным и успокоительным – даже боль стала уходить. Возникало такое чувство, что мы тут сидим уже много тысячелетий, помним, как возникали и осыпались эти каменистые наносы пород, помним, как пошел тут первый поезд, пущенный колонистами, и будем мы тут сидеть вечно, потому что это хорошо, и это правильно, мы занимаем наше место во Вселенной, и так ЕСТЬ и БУДЕТ! Безумное чаепитие, смерть в Венеции…

Вдруг плоское изображение прорвалось чуть правее центра: Крис позволил себе пошевелиться и повернуть голову в мою сторону – не знаю почему, но к горлу вдруг подкатил страх… маленькие черненькие коготки дикого животного ужаса… Словно все в одночасье встало с ног на голову, и тебе нет больше места здесь… Главное – не циклиться, не фиксировать свое внимание на глубине этой бездны ужаса, иначе скатишься туда и не сможешь вернуться… Все в порядке… Я мысленно собирал вокруг своей головы прозрачный мерцающий капюшон, который медленно надевал на шею и плечи, готовясь прикрыть им лицо…

Крис повернулся ко мне: в его чертах не осталось и следа от прежнего глуповатого и надменного сынка миллионера – лицо его было жестким и властным, поперек губ на щеках пролегли напряженные складки, а глаза слегка фосфоресцировали малиновым сиянием. Он опять ухмыльнулся, и ухмылка его была ужасной, зловещей, довольной, словно перед обедом каннибала. Он начал вытягивать губы, вслед за которыми стала ползти его кожа и деформироваться голова, превращаясь в некое подобие лошадиной.

– Хорошо, я выступлю… – сказал человек с лошадиной головой гулким голосом, от которого задрожала вся картинка, – раз ты так этого хочешь, Охотник Странный… Но учти, что я скажу все… Все! – Это слово многократно повторилось эхом в ушах и зазвенело, как гонг судебного заседания… – Как говорится, вскроем карты, джентльмены! – плямкали лошадиные губы, поросшие толстой редкой щетиной на пористой коже. – Ты ведь знаешь уже, Странный, про свою любимую женщину? Что она и является этим нашим горе-Посейдоном? Она, со своим Кожевниковым, самая обыкновенная заговорщица… А потом, я думаю, что ты получал мое сообщение, касающееся Алимы? Он-то ведь тоже не тот, за кого себя выдает. Правда, Азиз? Скажи нам?..

Он слегка коснулся плеча Азиза, и тот, вздрогнув, зашевелился, будто у него включилось электропитание.

– Я хотел помочь тебе, Странный, – четко и ясно произнес Азиз, так же, как и Паттерсон, враз лишившийся своего акцента. – Я хотел помочь тебе, Странный, – вновь повторил он с видимым усилием, кидая пронзительные взгляды в сторону Криса. – Я недавно стал догадываться, что это он… Я так же, как и Джованни или Владимир, был против ренегатов, я бы помог тебе…

– Господи, – произнес я, – тут все, что ли, из разведки?

– Почти, – проблеяла лошадь утробным клекотом, – почти… Остался у нас только один… Только один…

Я взглянул в огромные глаза Ирины и замер, затаив дыхание…

– И это, как тебе прекрасно известно, – продолжала лошадь-Крис, – это ты, Странный, ты… Ты же у нас внештатный сотрудник внешней марсианской разведки, МВР, так ведь, Охотник Странный? Бывший майор, кажется? Да?

Я тяжело вздохнул, по телу пробежали мурашки – стало как-то тоскливо и противно…

– От Большого Брата ничего не утаишь, – покивал я. – Да, Крис, ты не ошибся…

– Я редко ошибаюсь. – Крис растянул лошадиные губы в улыбке. – Даже то, что ты меня вычислил, мало чем воспрепятствовало моей миссии, потому что Олимп уже рядом, а Ирина теперь пойдет со мной… Да… Если бы Посейдона не существовало, его стоило бы придумать, как и поступил Кожевников… Правда, Ирина?

Он коснулся ее руки, и моя любимая вздрогнула так же, как перед этим вздрогнул Азиз. Она захлопала ресницами, и на глаза ее навернулись слезы…

– А я верила тебе, Дэн, – произнесла она дрожащим голосом. – А ты… ты такой же… Ты и они… Тебе нужно было вытянуть из меня всю эту историю… Ты… Ты врал мне…

Лошадь нагло и самодовольно улыбалась.

– Ира, нет, – вырвалось у меня, – я не врал… Я… я должен был сказать, но это к делу не относилось уже… Я ведь на самом деле полюбил тебя… Я даже не знал, что ты знаешь о чем-то… Это из-за бластера… Мне сказали просто проследить за вашей группой, и все… Они сами не знали…

– Дэн… – горько улыбнулась она. – Хотя бы ради того хорошего, что было, – не оправдывайся и не лги снова…

– Это правда… – сказал я и вдруг замолчал, поняв всю бессмысленность слов. – Я тебя люблю…

Последние слова я почти прошептал, так как мне сильно сдавило горло.

– Пойдем со мной, девочка, – сказала повелительным тоном лошадь. – Здесь все отъявленные лжецы и негодяи. Теперь ты поняла все и готова исполнить свое предназначение?

– Да, – сказала Ирина тихо, опустив глаза.

– Гость вызывает Азраила, – опять низким рокотом заговорил Паттерсон. – Код «дабл би», повторяю, код «дабл би».

Гул усилился, словно раздувались сиплые легкие невидимого великана, застрявшего в горах. И вот небо заслонила большая черная тень – метрах в двухстах плавно снизился, обдав стеной горячего воздуха, один из «Гепардов». Плавно покачиваясь в воздухе, он завис на высоте метров десяти – пятнадцати над поверхностью долины, подняв под собой облако пыли. Он напоминал переднюю часть разрезанной пополам касатки, с торчащими по краям плавниками, с раздвоенным сверху хвостовым оперением. От вибрирующего гула звенело в ушах. В его брюхе распахнулся черный проем люка, и оттуда стала опускаться открытая кабинка с тремя сиденьями, покачивающаяся на тросах. Кабинка коснулась земли, а сам истребитель стал подниматься, продолжая разматывать канат.

– Прощай, Охотник Странный, – прогремел в ушах голос Криса, перекрывающий рокот самолета. – И мой тебе совет: никогда не лазай на высокие горы… никогда… А то будет, как с Кожевниковым… Аплодисментов не надо, гонорар за передачу пришлите почтой… Пойдем…

Последняя его фраза относилась к Ирине, которая покорно, понурив голову, медленно встала и пошла за удаляющимся в сторону самолета Крисом.

Я, не отрываясь, глядел вслед женщине в оранжевом комбезе, мышцы мои судорожно напрягались, а по щекам текли теплые слезы…

Краем глаза я уловил где-то слева движение. Скосив глаза туда, я заметил, что Йорген конвульсивно дергается в попытке подняться. И почти тут же я почувствовал знакомое покалывание в затылке: воздух загудел, мелко завибрировал, и вибрация эта перекрыла гул двигателей истребителя… Я поднял глаза выше – сверху к самой земле плавно опускалось мерцающее золотистыми искорками багровое облако, полупрозрачной стеной закрывающее от нас удаляющихся Криса и Ирину… Йорген, тяжело опираясь о стол, приподнялся, неловко пытаясь сдернуть с плеча автомат…

Наконец автомат соскользнул с плеча и сам упал ему в руки. Гуляя стволом, Йорген начал целится в спину Крису!

– Осторожнее! – выкрикнул я, опасаясь, что он заденет Ирину.

Автомат изверг серию вспышек почти бесшумно – зудение воздуха перекрывало все звуки. Пули яркими пятнами сгорали в попытке пронизать полупрозрачное красное облако, которое стало напоминать по форме бутон мака. Внезапно Йорген выронил автомат, и будто кто-то потянул его за невидимую веревку – он, пошатываясь и упираясь ногами, как в игре «перетягивание каната», начал сползать вперед, к облаку мака.

Я попытался стряхнуть с себя оцепенение, накрыв себя воображаемым голубоватым капюшоном и скрестив в районе живота ладони, на манер покойного Дарби. Я стал выравнивать дыхание, остро чувствуя свою беспомощность, которая перерастала в безразличие… Я стал думать о мягких и плавных глюках, об их размеренном парении на вечернем небосклоне – я будто смотрел на эту сценку со стороны… Все эмоции проваливались в ту самую пропасть, откуда пытался вылезти давешний ужас… Здравствуйте всем… это я… здесь я… кусочек энергии… где вы? В ушах переливались пьянящие расслабляющие колокольчики. Где ты была сегодня, киска, целую ночь, до утра? У королевы у английской вертела я флюгера…

Где вы?.. Словно в игре, горы превратились в окружающие меня колонны, как в недавнем сне… Динь-дон… динь-дон… Вот такой приснился сон…

Откуда-то издалека донесся отчаянный женский крик:

– Стой! Куда???

– У-у-у, – кажется, это выл Йорген, – я тебя, суку…

Он полз на четвереньках… вперед… Поднял автомат… Не ходи… Не ходи к «красному цветку»… Мне казалось, что я кричал это… Но он не слышал меня… Он словно и не видел «цветка»… Держал автомат на локте… Словно пьяный, полз… А красные лепестки медленно обнимали его за руки… Он раскрыл рот в немом крике…

– Стой! – каким-то непостижимым эхом отдавался в мозгу голос Сибиллы… Как же я хотел остановить их… Как же я хотел все остановить…

Меня окружали голубовато-желтые плазмоиды, роящиеся словно пчелы… Я медленно вытянул руку по направлению к «красному цветку», и они резво ринулись вперед, подпрыгивая и гудя от нетерпения… Хлопки и треск разрядов… Пальцы Сибиллы сомкнулись на сапогах Йоргена… и тоже растаяли в красных лепестках… Она обернулась и поглядела на меня… А я…

Последнее, что я помню, – красный мерцающий ореол, в котором медленно, словно рассыпающиеся на молекулы, тают два знакомых мне человека – Охотник Йорген и Охотник Сибилла, а вокруг скачут, словно теннисные шарики, голубоватые плазмоиды, которых отбрасывает некая невидимая сила «красного цветка», поглощающего двух близких друзей…

Кабина с плохо различимыми пассажирами скрылась в брюхе черной туши «Гепарда», на борту которого была изображена эмблема военно-космических сил и какой-то бестолковый номер с цифрами и буквами. Поблескивая клепками на броне, корпус «Гепарда» поплыл к небу… А я, пытаясь проследить за ним, закрыл глаза, пошатнулся и рухнул навзничь… Затемнение.