Текст книги "До последнего"

50

Было около двух часов ночи. Ист-Уиндз погрузилась в тишину, нарушаемую лишь тихим ржанием пасшихся на лугах лошадей и криками диких животных, обитавших в окружающем ферму лесу. Потом послышались звуки шагов. Кто-то шел по тропинке, змеившейся между деревьями.

В доме горело одно окно, и в нем, как в рамке, четко вырисовывался силуэт мужчины. Немо Стрейт прижал к больному плечу банку с пивом, скривившись, когда холодный металл коснулся раны. На нем были футболка и боксерские трусы, слегка разошедшиеся сбоку на швах – такие у него были толстые, мускулистые бедра. Улегшись на кровать, он достал свой полуавтоматический пистолет и вставил в рукоять новую обойму. Но оттянуть одной рукой ствол, чтобы дослать патрон в патронник, ему было трудно. Положив пистолет на столик у кровати, он в изнеможении откинулся на подушку и снова взял банку с пивом.

Немо Стрейт не был мыслителем, он был бойцом. Но сейчас, хочешь не хочешь, приходилось думать. Он вспоминал вертолет, неизвестно откуда появившийся над глухой лесной чащей и зависший прямо у него над головой. Стрейт наблюдал за ним некоторое время – это точно не был полицейский вертолет. Он подумал, что, когда вертолет улетел, надо было вернуться к болоту и лично удостовериться в том, что Коув умер. Вообще-то он должен был умереть. Как-никак в него выпустили пять пуль.

От этого, как говорится, не отмахнешься. Если Коув и не умер, ему все равно грозило на всю жизнь остаться «овощем», не способным ни говорить, ни двигаться.

Стрейт, однако, не мог отделаться от неприятного чувства, что сделал что-то не так, и слушал по радио все подряд выпуски новостей. Надеялся услышать, что там-то и там-то обнаружено тело агента ФБР. А еще он хотел убедиться в том, что у полиции нет никаких зацепок. Стрейт потер плечо и подумал, что там осталась и его кровь. Но даже если полицейские сделают анализ на ДНК, сравнить результаты им будет не с чем. Ни в каких документах правоохранительных органов его имя не значилось. Его дело имелось только в армии, но он уже двадцать пять лет как демобилизовался, поэтому сомнительно, чтобы военные продолжали его хранить.

Тем не менее он считал, что пора сниматься с якоря. В конце концов, за последнюю поездку он заработал столько, что мог хоть сейчас уйти на пенсию. Поначалу у него была мысль купить домик в Озарке и провести остаток жизни, ловя рыбу и с осторожностью, чтобы не вызвать подозрений, расходуя деньги, но потом решил, что для него будет безопаснее обосноваться за границей. Он слышал, что в Греции ловить рыбу ничуть не хуже, чем в Озарке.

Если Стрейт и слышал, как открылась задняя дверь, то не подал виду. День был длинный, а болеутоляющее уже почти перестало действовать. Он сделал еще глоток из банки и вытер ладонью губы.

Дверь спальни медленно отворилась. Стрейт никак на это не отреагировал. Человек проскользнул в комнату. Стрейт поднял руку, покрутил ручку радио и поймал какую-то музыку. Человек подошел к его постели еще ближе. Стрейт оставил радио в покое и обвел глазами комнату.

– Я думал, сегодня ночью ты не придешь, – сказал он. – Полагал, что калека тебе не понадобится. – Он глотнул еще пива и поставил банку на пол.

Гвен стояла над ним и смотрела на него сверху вниз. На ней было все то же красное платье, в котором она была на вечере, но босоножки на высоких каблуках она сменила на другие – с плоской подошвой.

Ее взгляд переместился на плечо Стрейта:

– Сильно болит?

– Всякий раз, когда я делаю вдох.

– Какая лошадь тебя ударила?

– Бобби Ли.

– Что-то не припомню, чтобы он любил лягаться.

– Всякая лошадь может лягнуть.

– Прости, я забыла, что ты эксперт. – Она посмотрела на него с кокетливой улыбкой, но в ее взгляде крылось нечто такое, что никак не вязалось с ее игривой манерой.

– Никакой я не эксперт. Просто с детства ими занимаюсь. Я это к тому, что обращаться с лошадьми за год не научишься. Да и за десять лет тоже. Взять хотя бы Билли. Он быстро схватывает, но все равно в разведении лошадей и в фермерском деле мало что смыслит.

– Ты прав. Потому-то мы и наняли тебя и твоих парней. – Она сделала паузу. – Ты у нас настоящий рыцарь на белом коне, Немо.

Стрейт закурил.

– Мне нравится, когда ты меня так называешь.

Гвен подняла с пола жестянку с пивом и сделала из нее глоток, чем немало удивила Немо.

– А покрепче у тебя ничего нет? – спросила она.

– Бурбон.

– Доставай.

Пока он вынимал из шкафа бутылку и стаканы, она присела на постель и потерла разболевшиеся от итальянских босоножек ноги. На щиколотке у нее висел подарок Немо – тонкий золотой ножной браслет с их именами. Когда Стрейт наполнил стакан, она проглотила виски одним глотком и попросила налить еще.

– Ты особенно не налегай на виски, Гвен. Это тебе не конфетки.

– Для меня это все равно что десерт. К тому же на вечере я не пила. Я была хорошей девочкой.

Стрейт оглядел ее аппетитное тело и длинные ноги.

– Все парни на этом чертовом вечере только и думали о том, как бы на тебя залезть.

Гвен даже не улыбнулась.

– Нет, не все.

– Билли не считается. Он давно уже этим с тобой не занимается. Да и я скоро буду мало чем от него отличаться.

– Это не связано с возрастом. – Она взяла у него сигарету, затянулась и вернула ему. – Просто если муж не прикасается к жене годами, ей приходится искать себе утешение на стороне. – Она посмотрела на Немо. – Надеюсь, ты понимаешь, какая роль в данном случае отводится тебе?

Немо пожал плечами.

– Мужчина всегда берет то, что само идет к нему в руки. И все-таки Билли не должен был винить тебя за то, что случилось с вашим сыном.

– Он имеет на это право. Это я настояла на том, чтобы Дэвид ходил в ту школу.

– Но ведь не ты отдала приказ этим психам из «СО» открыть огонь, верно?

– Да, не я. Так же, как не я просила ФБР прислать бойцов, которые оказались слишком трусливыми или некомпетентными, чтобы спасти моего сына.

– Как-то странно, что здесь пасутся люди из ФБР.

– Мы догадывались, что они к нам приедут.

Стрейт ухмыльнулся.

– И они приехали. Защищать вас.

– От нас самих, – сухо сказала Гвен.

– Что ж, та маленькая бомбочка, которую я взорвал, когда Веб выбросил телефон из машины, сбила их со следа. Теперь они в нашу сторону и не смотрят.

– Веб Лондон куда умнее, чем ты думаешь.

– О, я знаю, что он умный парень. Мне вообще не свойственно недооценивать парней из этой конторы.

Гвен отхлебнула еще бурбона, сбросила босоножки и забралась к Немо в постель.

Он погладил ее по волосам.

– Я скучал по вас, леди.

– Билли-то наплевать, но, согласись, когда по территории разгуливают люди из ФБР, добраться до твоего дома, не привлекая к себе внимания, трудно.

– Теперь на ферме остались только Веб и Романо, – сказал Стрейт. – Кстати, за Романо тоже нужен глаз да глаз. Он служил в группах СВАТ и «Дельта» и довольно опасен. Это видно по его глазам.

Гвен перекатилась на живот, подперла голову руками и посмотрела на Немо, чей взгляд в это время был прикован к вырезу ее платья. Она знала, куда он смотрит, но его повышенное внимание к ее прелестям в данный момент ее нисколько не волновало.

– Я хотела спросить у тебя о трейлерах.

Стрейт отвел взгляд от ее грудей и посмотрел ей в глаза.

– Что именно?

– Я тоже выросла на ферме, где разводили лошадей, Немо. На мой взгляд, перегородки в трейлерах расположены как-то странно. Вот я и хочу узнать почему.

Стрейт ухмыльнулся.

– Могут быть у мужчины свои маленькие секреты?

Она встала на колени, прижалась к его груди и стала покрывать поцелуями его шею. Рука Немо сначала коснулась ее бюста, а потом стала двигаться все ниже и ниже. Схватив ее за подол, он задрал на ней платье чуть ли не до живота и обнаружил, что на ней нет трусиков.

– Это ты хорошо придумала. Догадывалась, наверное, как я тебя хочу.

Почувствовав на себе его руки, она застонала, провела пальцами по его лицу и коснулась выреза футболки. Потом, одним молниеносным движением разорвав на нем футболку от шеи до талии, она резко от него отодвинулась.

Стрейта настолько поразили действия Гвен, что он едва не скатился с постели.

Проследив за ее взглядом, он понял, что она смотрит на окровавленные бинты, стягивавшие его плечо.

– Странный все-таки след оставила лягнувшая тебя лошадь, – сказала Гвен.

Некоторое время после этого они смотрели друг на друга в упор. Потом, прежде чем Стрейт успел ее остановить, Гвен схватила со столика пистолет и стала наводить его на находившиеся в комнате предметы мебели.

– У твоей пушки неважный баланс, Немо, – сказала она, осмотрев оружие со всех сторон. – Кроме того, было бы неплохо поставить на нее лазерный прицел. Очень полезная вещь, особенно если стреляешь ночью.

На лбу у Стрейта выступили крупные капли пота.

– Ловко же ты управляешься с этой штукой.

– На ферме в Кентукки я занималась не только лошадьми. Мои отец и братья были активными членами Национальной стрелковой ассоциации. Я тоже хотела туда записаться, но родители считали, что девушке это ни к чему.

– Приятно слышать. Я тоже член этой ассоциации. – Когда она поставила пистолет на предохранитель, он вздохнул с облегчением.

– Так что же ты прятал в трейлерах? – спросила Гвен. – Наркотики?

– Послушай, детка, почему бы нам еще немного не выпить, а потом...

Гвен сняла пистолет с предохранителя и снова его подняла.

– Я пришла сюда, чтобы поиметь тебя, а не для того, чтобы меня поимели. Время уже позднее, и я начинаю уставать. Если хочешь получить сегодня сладкого, то брось молоть чепуху и отвечай по существу.

– Ладно, ты баба умная, и я скажу тебе все. – Он допил бурбон и вытер рукой рот. – Да, наркотики. Но только не те, о которых ты подумала. Они продаются по рецептам, хотя раза в два сильнее морфина. Так что проблем с лабораториями и транспортировкой через границу нет. Главное – получить доступ к рецептам или подкупить лаборанта, который занимается изготовлением таблеток. Эти таблетки – оксиконтин – легче всего добыть в сельской местности. Я же развожу их по большим городам. Редкий случай, когда деревенский житель может урвать свой кусок от жирного пирога наркобизнеса. И меня это радует.

– Значит, ты используешь Ист-Уиндз как свою базу, а наши трейлеры – как средство транспортировки?

– Сначала мы использовали для транспортировки пикапы, оставляя партии продукта в условленных местах. Мы даже рассылали таблетки по почте. Но потом мне пришла в голову идея перевозить их в трейлерах для лошадей. Ведь транспорт такого рода постоянно перемещается из штата в штат. А когда копы останавливают караван, чтобы потребовать документы на лошадей, запах навоза заставляет их держаться подальше от трейлеров. Кроме того, поисковых собак вряд ли натаскивают на наркотики, которые распространяются по рецептам. Так что я рассылал своих людей с трейлерами по всей стране, и даже вы с Билли не имели представления о том, чем я занимаюсь. Последний транспорт – в Кентукки – был самым крупным из всех.

Он поднял свой стакан, словно собираясь выпить за успех своего предприятия.

Гвен снова посмотрела на его рану.

– Но, как я вижу, не обошлось и без эксцессов.

– Что ж, когда занимаешься нелегальным бизнесом, нужно быть готовым ко всему.

– А от кого в данном случае исходила опасность – от товарищей по цеху или от полиции?

– Какая разница, детка?

– Ты это верно заметил. Из-за твоей деятельности теперь для нас с Билли представляют угрозу и те и другие. А между тем, Немо, ты должен был работать на нас и только на нас.

– Но должен же человек думать и о собственной выгоде? А это дело показалось мне таким прибыльным, что я не смог отказаться. Я не намерен вкалывать на фермах до конца жизни.

– Я наняла тебя для выполнения особой миссии, поскольку ты обладал всеми необходимыми для этого качествами.

– Верно. Потому что у меня есть голова на плечах и я в состоянии собрать качественное взрывное устройство. Кроме того, я знаю людей, которых не пугает вид крови. И я сделал все, что ты хотела. – Стрейт начал загибать пальцы на руке. – Отправил к праотцам федерального судью, прокурора и адвоката.

– Лидбеттера, Уоткинса и Винго. Бесхребетного судью, трусливого прокурора и адвоката, который взялся бы защищать убийцу своей матери, если бы ему за это заплатили. Я считаю, что мы исполнили свой долг перед обществом, покончив с этими негодными людишками.

– Это точно. Кроме того, мы уничтожили группу «Чарли» и натравили ПОЗ на это чертово «Свободное общество», уничтожив их руками его членов. Мы подставили работавшего под прикрытием агента, заставив его поверить в то, что он оказался на складе крупнейшего наркотического картеля, после чего он и вызвал группу захвата. Ради этого мы разыграли целое представление, достойное театральной премии. Мы много чего сделали, леди... – Немо мрачно посмотрел на Гвен. – Так что теперь можем немного поработать и на себя. Ты не на невольничьем рынке меня купила, Гвен, и я не твой раб.

Гвен по-прежнему не выпускала из рук пистолета.

– Между прочим, Веб Лондон все еще жив.

– Но ты сама велела оставить его в живых и выставить трусом. Мне просто повезло, что я встретил психиатра, работавшего со мной во Вьетнаме, который согласился им заняться. Теперь все считают, что Веб Лондон насквозь прогнивший тип. Ты не представляешь, сколько усилий мне пришлось для этого приложить. А между тем я сделал все это почти даром, поскольку и сам считал, что твой сын погиб ни за что. – На лице Стрейта выразилась обида. – Но я что-то не припомню, чтобы ты сказала мне за это спасибо.

Лицо Гвен было непроницаемым.

– Спасибо, Немо. Кстати, сколько денег ты сделал на этих перевозках?

– А что? – с удивлением спросил тот.

– А то, что мы с Билли на грани разорения. Вспомни, сколько я тебе заплатила и какие суммы Билли вложил в эту ферму. Очень скоро сюда приедут представители банка, чтобы описать нашу коллекцию автомобилей. Мы слишком много под нее заняли. Так что теперь нам нужна наличность, чтобы расплатиться с долгами. Кстати, мы собираемся продать ферму и уехать отсюда. Твоя рана еще больше заставила меня убедиться в правильности этого шага. Не хочу, чтобы в один прекрасный день ко мне в дверь постучали и начали задавать разные неприятные вопросы. Помимо всего прочего, мне надоели эти дикие места. Хочу перебраться на какой-нибудь остров, где всегда тепло и нет этих проклятых телефонов.

– Ты хочешь, чтобы я отдал тебе свою долю от продажи наркотиков? – недоверчиво спросил он.

– Ну, хочу – это не то слово. Я этого требую.

Немо пришел в изумление.

– Но ведь я привез вам неплохие деньги за однолеток. Неужели этого не хватит?

Она рассмеялась.

– Эта ферма никогда не приносила прибыли. Ни ее прежним владельцам, ни нам – пусть даже мы и продаем однолеток.

– Так чего же ты все-таки от меня хочешь?

– Хочу узнать, сколько денег ты сделал на наркотиках.

Прежде чем ответить, он секунду колебался.

– Если разобраться, не так уж и много.

Она подняла пистолет и направила его в сторону Немо.

– Сколько?

– Скажем, около миллиона. Ты довольна?

Гвен взяла пистолет обеими руками и нацелила его ему в лоб.

– Это твой последний шанс, Немо. Сколько?

– Хорошо, я скажу, только опусти эту штуку. – Стрейт глубоко вздохнул. – Ну, пару десятков миллионов.

– Я хочу получить двадцать процентов от этой суммы. После этого мы расстанемся, и каждый пойдет своей дорогой.

– Двадцать процентов!

– И эти двадцать процентов ты переведешь со своего счета на счет какого-нибудь банка на островах. Ведь у тебя есть секретные счета, не так ли? Тебе же надо где-то держать свои миллионы, верно? Пардон, пару десятков миллионов.

– Послушай, у меня много накладных расходов...

– Как ты сам сказал, дело у тебя прибыльное, а налогов ты не платишь. Со своими же приятелями по цеху ты наверняка расплачиваешься этими таблетками, которые, как я понимаю, обходятся тебе довольно дешево. Между тем ты использовал для транспортировки наркотиков трейлеры, которые приобрели мы с Билли. Это не говоря уже о том, что в твоем распоряжении была рабочая сила с фермы, которую опять же оплачивали мы. Считай, тебе повезло, что я так мало запросила. Если разобраться, моя доля прибыли могла бы быть и выше.

Стрейт покачал головой.

– А если я откажусь тебе платить?

– Я тебя пристрелю.

– Как-то не верится, что такая религиозная женщина, как ты, может хладнокровно застрелить человека.

– Да, я молюсь за упокой души моего сына, но я не могу сказать, что верю в Бога, как прежде. К тому же мне необязательно тебя убивать. Я просто могу вызвать полицию.

Немо усмехнулся и снова покачал головой.

– И что же ты скажешь полицейским? Расскажешь им, что я торгую наркотиками? Или что по твоему требованию укокошил целую кучу людей? Но в чем, скажи, при таком раскладе заключается твоя выгода?

– Мне наплевать на выгоду, Немо. И наплевать на то, что со мной будет. Мне нечего терять, поскольку я уже все потеряла.

– А как же Билли?

– Билли ничего об этом не знает. Но ты меня разозлил, Немо, и теперь я требую двадцать пять процентов.

– Чтоб тебя черти взяли!

Продолжая целиться в Стрейта, Гвен расстегнула платье, а когда оно соскользнуло на пол, она, совершенно нагая, через него переступила.

– Это для того, чтобы подсластить тебе пилюлю, – сказала она.

– Договорились! – Немо распахнул руки, готовясь принять ее в свои объятия.

* * *

Они занимались сексом со всепоглощающей страстью, и когда все закончилось, едва могли перевести дыхание. Стрейт откинулся на подушку, поглаживая свое больное плечо, а Гвен осторожно свела, а потом вытянула ноги. Промежность у нее саднило, но это была приятная боль, особенно если учесть, что муж уже очень давно к ней не прикасался. Но, помимо секса, ей не хватало еще и любви – и это было хуже всего. На людях Билли еще пытался изобразить какие-то чувства, но, когда они оставались вдвоем, не утруждал себя и этим. Тем не менее он никогда не был с ней груб. Просто не обращал на нее внимания, вот и все. Но подобное пренебрежительное отношение причиняло ей сильнейшую душевную боль.

Присев в постели, Гвен достала сигареты и закурила, а покурив, легла снова. Примерно через час она протянула руку и дотронулась до волосатой груди Стрейта.

– Это было чудесно, Немо.

– Угу, – пробурчал он.

– Думаешь, тебе удастся это повторить до восхода?

Стрейт приоткрыл один глаз.

– Мне давно уже не девятнадцать лет, женщина. К тому же у меня подбито крыло. Вот если бы ты захватила с собой виагру, тогда другое дело, тогда, глядишь, у меня бы и получилось.

– Учитывая, чем ты занимаешься, я думала, таблетки тебе надоели...

Он приподнял голову и посмотрел на нее.

– Слушай, а как ты смотришь на то, чтобы перебраться со мной в Грецию? Вот уж там бы мы пожили всласть. Это я тебе гарантирую.

– Не сомневаюсь, но мое место рядом с мужем, не важно, осознает он это или нет.

Стрейт снова опустил голову на подушку.

– Я знал, что ты скажешь именно это.

– У меня такое ощущение, что ты лишь ищешь повод, чтобы лишить меня моих законных двадцати пяти процентов.

– О'кей. Я сдаюсь. Ты все получишь сполна.

– Немо?

– Да?

– Как ты думаешь, что случилось с Эрнстом Б. Фри?

Он присел на постели, прикурил сигарету от сигареты Гвен и, обняв ее за плечи, сказал:

– А черт его знает. Похоже, он пропал с концами. Я-то думал, что он отсиживался в штаб-квартире «СО» и позовцы его там накрыли, но, как выяснилось, его там не было. Есть, правда, вероятность того, что федералы солгали, но, с другой стороны, зачем им это? Если бы они его взяли, то уж наверное бы раструбили об этом на весь свет. Один мой знакомый, который подставил членов «СО» и подкинул им наркотики вместе с материалами на судью, прокурора и адвоката, тоже утверждал, что его там не было.

Она провела рукой по его волосам.

– Веб и Романо скоро уедут.

– Я знаю. Как говорится, скатертью дорога. Они – ребята что надо, и я горжусь тем, что мне удалось вывезти с фермы пятьдесят тысяч таблеток оксиконтина прямо у них под носом. Если честно, они мне даже чем-то симпатичны. Хотя у меня нет никаких сомнений, что, узнай эти парни о наших делишках, они с радостью бы подвели нас под смертный приговор. Однако при другом раскладе я бы с удовольствием выпил с ними пива.

Стрейт посмотрел на Гвен; выражение ее лица его озадачило.

– Я ненавижу Веба Лондона, – сказала она.

– Послушай, Гвен, я знаю, что случилось с твоим сыном, но...

Она взорвалась и замолотила кулаками по матрасу.

– Когда я его вижу, меня начинает тошнить. Такие парни еще хуже членов «СО». Они все пытаются спасти мир, люди между тем продолжают гибнуть. Федералы мне клялись, что если уж в дело введут ПОЗ, жертв больше не будет. Когда все кончилось, они превозносили Веба как первейшего из своих героев, хотя в это время мой сын уже лежал в могиле.

Стрейт нервно сглотнул и опасливо посмотрел на Гвен, которая стояла на постели на коленях со свисавшими на лицо волосами. Каждая ее мышца была напряжена, она походила на готовящуюся к прыжку пантеру. Подняв пистолет, она снова стала тыкать им во все стороны, а потом неожиданно направила его на себя. Потом она опустила глаза и посмотрела на пистолет, словно не понимая, что находится у нее в руках.

– Почему бы в таком случае тебе самой его не прикончить? – нервно спросил он, не спуская глаз с пистолета. – Ты сама говорила, что на фермах вроде вашей несчастные случаи бывают довольно часто.

Гвен обдумала его слова, улыбнулась и опустила пистолет.

– Возможно, я именно так и сделаю.

– Но действовать надо очень осторожно и без излишней самонадеянности.

Она залезла под одеяло, поцеловала Немо в щеку и, опустив руку, стала поглаживать ему низ живота.

– Еще один разок, а, Немо? – сказала она низким хриплым голосом, глядя ему в глаза. Через некоторое время она откинула одеяло, поглядела на дело своих рук и улыбнулась.

– Кто сказал, что тебе нужна виагра, Немо?

– Женщина, ты играешь на мне, как на скрипке.

Стрейту удалось удовлетворить ее чувственность, не прибегая к медицинским препаратам, но это едва его не доконало.

Потом, когда Гвен одевалась, Немо, глядя на нее, сказал:

– Ты не женщина, а прямо дикая кошка.

Застегнув платье, она посмотрела на Немо, который, морщась, натягивал рубашку.

– Какие планы на утро?

– Сама знаешь, на ферме всегда полно работы.

Она повернулась, чтобы идти.

– Не хочу тебя учить, Гвен, но я бы на твоем месте поубавил злости. Нельзя жить, ненавидя всех и вся. Это тебя доконает, – сказал Стрейт.

Она медленно повернулась в его сторону.

– Когда ты увидишь своего единственного ребенка, плавающего в луже крови, а потом лишишься любви самого близкого тебе человека и погрузишься в бездну отчаяния – тогда, Немо, приходи ко мне, и мы поговорим о том, как избавиться от ненависти.