Текст книги "Русский бунт навеки. 500 лет Гражданской войны"

Взявшему меч

Общечеловечки постоянно утверждают, что убивать людей нельзя. Даже если очень хочется… И смертную казнь всячески отрицают, ссылаясь на якобы императив «не убий». Но, спрашивается, где и кто дает соответствующую установку?

Открываем Библию и в 20-й главе книги «Исход», в самом деле, обнаруживаем заповедь «не убий». Дана она Богом Моисею. Но переворачиваем страницу, и в 21-й главе тот же источник предписывает: «Кто ударит человека, так что он умрет, да будет предан смерти». И дальше: «А если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу…»

Что же это – парадокс, противоречие, которых, по мнению все тех же либералов, в Библии множество? Ничего похожего. Формула «не убий» вовсе не содержит того смысла, которым его нагружают многие поколения гуманистов. Это просто установка, что убивать плохо. Для либералов это само собой разумеется. Однако разумеется это, на самом деле, отнюдь не само собой.

Никак ведь рационально обосновать непозволительность убийства нельзя. Абсолютно непонятно, почему, в самом деле, нельзя убить кого-нибудь, кто тебе мешает, не нравится или просто попал под горячую руку. Тезис, что, мол, не надо делать другим, чего сам себе не хотел бы, не работает. Потому как, во-первых, некоторые и своей жизнью не дорожат. А, во-вторых, можно стать супербойцом и всех мочить без особых для себя последствий.

И в древности, пока не знали люди, что Бог убивать не велит, таких персонажей называли «героями». Читайте Илиаду.

Соответственно, «душу за душу» и «око за око» – развитие первого тезиса. За предосудительное действие (убийство) полагается возмездие. Причем опять-таки данную форму воздаяния либералы трактуют, как Божье попустительство варварским инстинктам. И снова все извращают…

«Око за око» – заповедь глубоко гуманистическая по своей сути. Поскольку «герой», в античном понимании, почитал добродетелью за утраченное «око» непременно оторвать обидчику голову.

«Ну, предположим, – скажут гуманисты, – но это все в Ветхом Завете, а Христос велел не противиться злому и щеку то одну, то другую подставлять». Все так. Вот только кому, зачем и почему Он велел? Это принципиально важный момент.

Говорит все это Христос в Нагорной проповеди. И предписания эти именуются «заповеди блаженства». Предваряет их Господь знаковым замечанием: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдут небо и земля, ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все».

То есть не было у Христа намерения отменять принцип возмездия. Никак нет. Но он развивал логику милосердия. Давал понять, что «око за око» – гуманно, однако простить – лучше. Лучше для кого? Для прощающего. Потому как, отрекаясь от мщения, от гордости и привязанности к своему Я, человек обретает «блаженство».

Он сам, отказываясь судить, становится неподсуден. Человек, избирая такую модель поведения, активно претендует на милосердие Божье. Это его личный выбор на пути к Спасению.

Но он не имеет никакого отношения к нормам, по которым предписано действовать, что называется, в миру, если не желать, конечно, чтобы мир этот погрузился в тотальный хаос. Это, кстати, отлично иллюстрирует коллизия, сложившаяся вскоре после принятия Русью христианства.

Именно греческие епископы рекомендовали князю Владимиру заимствовать римско-византийскую карательную систему, широко применявшую смертную казнь. Когда разгулялись лихие люди, к Владимиру пришли епископы и спросили: «Умножились разбои, почему ты не казнишь их?»

«Боюсь греха», – ответствовал князь.

«Ты поставлен еси от Бога на казнь злым, а добрым на милование. Достоит ты казнити разбойника, но со испытом» (т.е. с установлением вины).

Так что пусть либералы какие другие аргументы поищут. Ссылки на Библию не работают. Она никак не отрицает ни смертной казни, ни личного возмездия.

Она просто предупреждает о возможных последствиях. Как, когда апостол Петр бросился с ножом на одного из тех, кто пришел Господа арестовывать, Христос сказал ему: «взявшие меч, мечом и погибнут». Согласитесь, нет тут никакого принципиального запрета на применение оружия. Просто уведомление насчет того, что путь меча – путь обоюдоострый.

Но выбор за нами. Как сказал апостол Павел, «все вам позволено, но не все полезно» …

Партия-орден

Слово «партия», как известно, латинского происхождения. Оно означает часть некоего целого. То есть с ходу подразумевается общественный раскол.

Но даже если абстрагироваться от происхождения слова и принципа якобы благотворности множественности политических образований, вполне закономерен вопрос: а зачем вообще нужны партии?

Он отнюдь не праздный, и ответ на него совсем не очевиден.

Русские люди убеждены, что государство должно не только выполнять полицейские функции, но и брать на себя весомые социальные обязательства. Государство, как воплощенный принцип абстрактной законности, нам вообще чуждо. Государство – это наше общее дело. А значит, ему должно быть дело до нас, а нам до него.

Экономика при этом, разумеется, должна быть рыночной, но не беспредельно. А субъекты рынка не могут быть одновременно политическими субъектами (казус Ходорковского).

Опять-таки большинство хочет гордиться своей родиной. А для этого она должна быть могучей, не побоимся этого слова, мировой державой. Это наш естественный масштаб. Русский размер.

Но все это может состояться и не выродиться при этом в деспотию только при условии подлинного, а не парадно-бутафорского торжества Православия. То есть в случае, если Вера вернется в каждый русский дом. Не принудительно, разумеется. А благодаря осознанию, что это единственная альтернатива массовому одичанию.

И православными, согласно самым разным соцопросам, себя называют сегодня от 70% до 80% граждан РФ. Разумеется, в большинстве своем они вообще понятия не имеют о том, что это значит ВЕРИТЬ. Но подобная самоидентификация тоже о многом говорит.

Вот, собственно, и все. Та партия, которая напишет вышеперечисленные лозунги на своих знаменах и, что самое главное, реализует их на практике, и станет подлинно всенародной. И у нее не будет конкурентов.

КПСС, разумеется, никак не могла адекватно выразить национальную идею. И народу померещилось (потому что ему это внушили), что спасение – в многопартийности. Но на смену одной неадекватной организации пришли десятки еще менее адекватных.

И сегодня сограждане обнаружили, что большинство политических партий – пристанище для аферистов и попросту откровенных вырожденцев, исповедующих к тому же абсолютно чуждые массам идеи.

Поэтому, если искать пути для прекращения Гражданской, не избежать второго, в главных своих чертах отрицающего первое, издания однопартийной системы. В ней партия тоже будет частью общества. Но не группой, отстаивающей интересы некоего узкого слоя. Она будет объединять людей, готовых служить национальной идее.

Придя к власти и реализовав программу национальной революции, партия перестанет быть политическим объединением. Она ни в коем случае не должна быть массовой организацией. В этом нет никакой нужды. Но нужда есть и будет впредь в партии-ордене, в корпусе стражей национальной революции.

Начиная с Ивана Пересветова с его отрядом «юнаков храбрых» и Грозного Царя с его опричным братством, орденская идея то и дело всплывает в сознании чутких к звону китежских колоколов русских людей.

А в прошлом веке ее начинают формулировать. Лидеры движения евразийцев считали, что партия-орден должна стать главной опорой идеократии – государственной системы, в которой национальная идея будет официально признанной верховной властной инстанцией, подлинно суверенной и неизменной. При этом истоки своего ордена евразийцы видят в монашеской нестяжательской традиции последователей Нила Сорского.

А философ Иван Ильин в своем письме генералу Врангелю пытался выявить сокровенный смысл дела, начатого Добровольческой армией: «В армии, руководимой Вами, мне всего дороже ее живое вдохновение, уже превратившееся в волевой характер. Это вдохновение, в корне своем, религиозно; этот характер, в строении своем, рыцарственен. История человечества обогатилась новым орденом; Россия рухнула потому, что такого ордена у нее не было; без такого ордена Россия не возродится; падение большевиков и конец революции не должны быть концом его, но укреплением. Идея этого ордена должна быть осознана, выговорена, раскрыта во всей ее государственно-патриотической силе. В разложении мировой политики, культуры и религиозности – это гнездо духовного здоровья».

В свою очередь, генерал Дитерихс призывает создать Братство Святого Воскресения с не столь четко очерченными, но в главном идентичными функциями. А Петр Николаевич Краснов высказывает весьма плодотворную мысль, перекликающуюся с идеями политически не слишком близких ему евразийцев. Он предлагает сделать самих госслужащих «нестяжателями».

В его романе-утопии «За чертополохом» в новой, освободившейся от красного морока России властвующие не имеют права иметь собственность. Все имущество, которым они пользуются, не их, но государственное. Тем самым ликвидируются основания для коррупции.

Синтез воинского духа и монашеского нестяжательства – путь Правды и Веры – «генеральная линия» партии-ордена, единственной и безальтернативной. Она должна стоять вне вертикали управления народным хозяйством. Стоять неподкупным и неустрашимым стражем.

Зачем и для кого?

Мы живем во времена, когда так называемые лидеры нации пытаются дезертировать с идеологического фронта. Они говорят, что национальная идея, мол, не нужна. Мол, поиск ее – схоластика. Но им не уйти от ответа, не сбежать с позиций – заградотряды не дремлют.

Этим господам представляется, что национальная идея – необязательная конструкция, архитектурное излишество, изобретаемое от нечего делать дармоедами-интеллектуалами. Что это некий особо изощренный инструмент, с помощью которого «обтесывается» нация для каких-то очень «специальных» нужд. Но они привыкли работать кувалдами политтехнологий, и задачи их просты и незамысловаты, а значит, изыски без надобности.

Только, к несчастью для них, все строго наоборот. Не идеи – инструменты людей. Это люди – их инструменты. Кривых и недоброкачественных они выбрасывают на свалку истории. Не сами, разумеется, а с помощью более адекватных человеко-инструментов.

У всех более-менее сто€ящих народов были руководящие идеи, их внутренние смыслы, объяснявшие, откуда они и зачем. Римляне воевали во имя торжества порядка (воплощенного в традициях Вечного города) над хаосом варваров. Испанцы тащили на своих плечах католический крест под градом индейских стрел, а англичане гордо несли пред лицом прочих аборигенов «бремя белого человека».

«Народы – это мысли Бога», – сказал немецкий философ Гердер. А национальные идеи – души народов. И то, что сегодня многие великие некогда нации живут без цели и смысла, означает, что они на самом деле зомби – живые мертвецы, души которых украдены либералами и толерастами.

Либерализм возник на базе классического европейского гуманизма – философского извращения, декларирующего самоценность каждой отдельно взятой человеческой особи. Утверждение ее в качестве мерила всех вещей повлекло за собой необратимую деградацию западной цивилизации.

Часто гуманисты апеллируют к якобы христианским ценностям, что есть очевидная фальсификация. Человек, согласно Библии, обладает ценностью лишь в той степени, в какой является образом Божьим. В человеке заложена способность бесконечно приближаться к Сущему. Однако реализовать ее пытаются очень немногие. Пренебрегающие, естественно, обладают ценностью ровно в той же мере, что и любой другой представитель фауны.

Абсолютно абсурдная концепция «прав человека» непоправимо изуродовала сознание западных народов. Вполне очевидно, что у человека имеется единственное право – СТАТЬ БОГОМ, иных не предусмотрено. Тем не менее гуманисты и их вариация – либералы изобрели целую гамму привилегий и по собственному произволу закрепили их за двуногими.

«Право» свободной торговли-обогащения, неприкосновенность частной собственности – базовые принципы созданного ими общества. Либерализм отрицает любую иерархию, кроме той, что основана на обладании определенным количеством символов материального благосостояния.

Но жизнь даже не шибко совершенных экземпляров человеческой породы оправдывала некогда включенность в иерархические структуры, основанные на качественных критериях. Оправдывало служение высшему смыслу. Разрушение этих пирамидальных конструкций лишило современные «государства» всякого оправдания.

Нация, усвоившая либеральные принципы – общечеловеческие ценности, отрекшаяся тем самым от собственной Души – Идеи-правительницы, не есть более нация, но случайный набор ущербных биологических комплексов.

Именно таковы сегодня в массе своей россияне.

Они жертвою пали в борьбе роковой. В борьбе во имя равенства против свободы. Ведь есть только одна ее подлинная версия. Все прочие – подделки и разводки. Это – свобода быть самим собой. Но ее можно обрести, на самом деле, только в кастовом обществе. Как бы дико для современников это ни звучало.

Оно не анахронизм, не антигуманная утопия. Оно – единственно естественная форма существования человеческих существ. И деление людей на касты не отменить никаким «декларациям прав человека».

Если вы внимательно присмотритесь к персонажам, вас окружающим, то сквозь кажущееся разнообразие индивидуальностей, вы разглядите ровно четыре классических типа: брахман (жрец – существо сугубо духовно-интеллектуальное), кшатрий (воин – совсем не обязательно носит погоны, просто – это человек действия, агрессии и экспансии), вайшья (торговец) и шудра (работяга).

Нынешний миропорядок есть диктатура касты торговцев, навязывающих всем прочим свои нормативы. Коммунисты пытались учредить царство шудр. Но это был с кастовой точки зрения заведомо провальный проект…

Сегодня все смешалось. Все не на своем месте. Торговцы рулят даже министерством обороны. А брахманам и кшатриям предлагается продавать свои услуги новым хозяевам реальности.

Между тем весьма показательно, что сообщества, образующиеся вне и в оппозиции к современным институтам власти, воспроизводят именно кастовую (иерархически абсолютно адекватную) структуру. Возьмем русский криминалитет.

Воры в законе – «в натуре» жрецы – они обладают исключительно духовным авторитетом. Собственно бандиты, братва, воины. Бизнесмены в данной системе координат именуются барыгами, а все прочие – лохами, то есть шудрами. И характерно, что, как и в древней Индии, полноценными людьми считаются только представители двух первых категорий.

Кстати, тотальные войны прошлого столетия – прямое следствие гуманизма, либерализма – в общем, равенства в правах и обязанностях. В Средние века никто крестьян, как правило, не мобилизовывал, да и купцов не трогали. Витязи-профи рубились себе в свое удовольствие, а чуждый кастовый элемент к этому никак не принуждали.

Эти традиции, между прочим, хранит японский криминалитет – якудза. Кодекс чести, за исключением крайних случаев, возбраняет убивать тамошних лохов. Только рэкетировать их допустимо. А рубить катанами и расстреливать из автоматов можно только равных себе – других якудза.

Вера в возможность кастового ренессанса – это не мракобесие. Отнюдь. Это вера в то, что у порядка и справедливости еще остаются шансы восторжествовать над хаосом и произволом. Вопреки логике деградации, которую либералы именуют прогрессом.

Об ориентирах. Наиболее адекватной (хотя и не идеальной, конечно) кастовой системой следует считать не древнеиндийскую, а средневеково-христианскую. В ней ведь не только кровь, но и дух роль играл. Давал знать, кто к чему призван. У пассионария всегда был шанс изменить свой кастовый статус. Ведь очевидно, что воин может запросто родиться и в крестьянской семье, а сын жреца, наоборот, иной раз оказывается законченным барыгой.

Кастовое общество формата XXI века, разумеется, не может и не должно быть жесткой структурой. Социальные лифты обязаны в нем курсировать бесперебойно. Но только у каждого будет своя шахта.

Как это ни покажется странным, но лозунг коммунистов «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям» – вполне адекватен. По форме. Ложь и извращение таились в содержании, которое в него вкладывали.

Главное ведь учитывать, что и способности, и потребности (если говорить, конечно, о возможностях для самореализации, а не о сугубо биологических нуждах) у представителей разных каст далеко не одинаковые. Очевидно, что коммунисты угнетали вайшьев, беспощадно подавляя органически присущий им предпринимательский инстинкт.

Зато теперь представители данной касты, одержав победу, выстраивают жизнь так, будто их система приоритетов безальтернативна и отвечает потребностям всех и каждого.

Короче, только общество, в котором будет признано качественное, а следовательно, и функциональное неравенство людей, и где у каждого вида будут иметься равные возможности для реализации очень разного потенциала, может претендовать на то, чтобы называться справедливым.

Все вышесказанное никак не противоречит христианскому принципу равенства всех перед Богом. Грех – всегда грех. А десять заповедей даны и воинам, и коммерсам, и работягам.

Между прочим, с точки зрения соблюдения кастовых прав, впереди планеты всей сейчас, определенно, Соединенные Штаты Америки. А вы полагали, что там всем заправляют дельцы с Уолл-стрит? Отнюдь.

Да, им предоставлены все возможности для удовлетворения их предпринимательских инстинктов, но чертят курс для страны не они, а жрецы-интеллектуалы. Лео Штросс, отец-основатель политфилософской группы неоконсерваторов (определявших политику Дж. Буша-младшего), считал себя и своих последователей «новыми брахманами».

Ну и, разумеется, представители военной элиты ничуть не менее уважаемы и влиятельны, чем члены финансовой. У каждой касты в Америке свое – адекватное миссии этой страны – место.

Разумеется, идеальной эту систему никак не назовешь. Но, тем не менее, она куда ближе к «правильным» параметрам (а оттого жизнеспособней), чем пацифистско-гомосексуальная Европа и коррупционная Россия (где тот, кто по жизни не торговец, вообще обречен на весьма скромные жизненные стандарты). Кстати, в Америке еще достойны всяческого одобрения право на свободное ношение гражданами огнестрельного оружия, а также действующая вовсю в большинстве штатов смертная казнь. И то, и другое – фундаментальные гарантии подлинных свободы и справедливости.

Недаром один из отцов-основателей Соединенных Штатов Бенджамин Франклин (тот, что на стодолларовой банкноте) дал наиболее адекватное с кшатрийской точки зрения определение народовластия: «Демократия есть пространство договоренности вооруженных мужчин». Нельзя не согласиться. Все прочее либо тирания, либо быдлократия.

При этом следует помнить, что невозможно обеспечить права личности, игнорируя ее кастовую принадлежность. Невозможно построить справедливое общество, игнорируя его кастовую природу.

Ведь представители четырех каст – это существа принципиально различного духовно-психофизического типа. Они радикально по-разному видят и осязают мир. Жрецы наделены способностью уже в этой жизни прозревать истинную (духовную) реальность по ту сторону мультяшной псевдодействительности.

Воины не видят ее, но знают о ней, помнят… И стремятся сделать мир максимально прозрачным, чтобы заглянуть наконец в иное. Туда, откуда к нам и пришли такие понятия, как любовь, честь, доблесть. На Земле им неоткуда взяться. Они слишком противоречат инстинкту самосохранения.

Воины все время пытаются «затащить» побольше «иного» сюда, к нам. Потому-то они в «священной ярости» (определяющее для кшатрия качество) и сносят все на своем пути – от тюремных стен до тоталитарных социальных систем, придуманных барыгами и шудрами.

Ну а две последние категории ничего «такого» не видят и ни о чем «потустороннем» их наличному существованию не догадываются. Если воины не ткнут их носом в «прекрасное далеко» – так и помрут в невежестве. Именно оно согласно древнеиндийским трактатам является наиболее характерной отличительной чертой данных каст.

Так что именно воины предопределены по свойствам своим, «по жизни», к власти, к управлению (кухарки должны щи варить, а вайшьи капустой торговать). Поскольку только воины знают: мир может, а значит, должен быть другим – справедливым. Каждому – свое, а не чужое. И, кстати, именно они, воины, были авторами наиболее ярких и бескомпромиссных манифестов Русской Правды (см. Приложение).

К чему я обо всем об этом? Главным образом, чтобы обозначить, для кого это все писалось.

В древних (нормальных) обществах не было текстов (а в дописьменный период устного творчества) для всех. Духовные гимны – жрецам. Героический эпос – воинам. Прочим – сказки-рассказки.

Так что все вышеизложенное имеет конкретных адресатов – воинов новой Руси. Ибо именно у них есть шанс завершить, наконец, многовековую гражданскую.

Книга эта не историческое исследование. Зачем оно им? Это «эпическая» реконструкция смыслов национального бытия. И попытка построить на их основе МИФ XXI века.