Текст книги "Байки старого психиатра"

Всякая всячина

Вот и подошла моя очередная смена. Воскресенье сегодня, а потому, народа в автобусе немного, нет никакой толкотни. И только мадама, во всю глотку беседовавшая по телефону, нарушала это спокойствие. Нет, понимаю прекрасно, звонок может быть крайне важным и тут уже не до правил приличия. А вот разговор на тему «А ты уже встал-пописал-покакал-покушал?», вряд ли можно назвать важным. Но, раз уж тебе не терпится выяснить эти обстоятельства, то потрудись хотя бы голос приглушить. Однако людям, напрочь лишенным культуры и воспитания, правила приличия неведомы.

Дождичек моросит, будто осенний. Жара ушла, но, к сожалению, не насовсем. Через несколько дней обещала вернуться. Ну и хоть так-то хорошо, передышка будет.

У входа в медицинский корпус, дымили коллеги и что-то оживленно обсуждали.

– Здравствуйте, Юрий Иваныч! – поприветствовал меня фельдшер Шувалов. – Вы представляете, сегодня ночью один урод весь наш чемодан распотрошил!

– Это как, на вызове, что ли?

– Не, не на вызове. Короче, мы алкаша с травмой головы повезли в травмпункт. А когда я стал его из машины выводить, смотрю – все содержимое валяется. Видать спирт или наркотики искал. Но потом проверили – нет, все нормально, ничего не украл, не разбил, вот только собирать замучались.

– Так вы что, не вместе с ним ехали?

– Нет, конечно, мы же с Мариной в кабине ехали.

– Василий, ты уж прости меня за занудство, но хотя бы один из медиков обязательно должен находиться с больным в салоне. А так получается, что он был самому себе предоставлен. Ведь такой мог что угодно сотворить, перебить все, что можно или вообще поджечь. Ну а если ему по-настоящему стало бы плохо? А если клиническая смерть? И что? Как вы об этом узнаете, сидя в кабине?

– Да многие в кабине ездят и ничего.

– Василий, да случись чего, отвечать будут не те, многие, а конкретно ваша бригада.

– Ладно, Юрий Иваныч, я обязательно учту! – формально вежливо ответил он и отвернулся, давая понять, что наш диалог завершен.

По причине воскресного дня, конференции не будет. Но, не вся администрация отдыхает. Главный фельдшер Андрей Ильич объявил охоту на сотрудников. Подходит к каждому и просит расписаться в журнале о пройденной учебе по оспе обезьян.

– О, Юрий Иваныч, распишись, пожалуйста!

– Распишусь, конечно, вот только мне непонятно, а какое ты имеешь отношение к обезьяньей оспе?

– Иваныч, не говори мне ничего. Ты лучше у главного это спроси. Он же на меня вообще всю эпидемиологию повесил. Я и за прививки сотрудников должен отвечать, и санэпидрежим контролировать, и черт знает, чего я еще не обязан! Заикнулся я было, чтоб эпидемиолога приняли хотя бы на четверть ставки. И что? Разорался, как бешеный, сказал, что я работать не хочу. В общем, разговор закончился стандартно: «Не нравится – уходи!».

– Нда, зато наградили его орденом Пирогова! Вот только за какие такие заслуги, интересно?

– За какие… известно, за какие. За героический труд по ухудшению жизни подчиненных. И ведь заметь, Иваныч, выездных, которые на износ пашут, жизни спасают, наградили грамотами. А ему, кабинетному работнику, который забыл, как больные выглядят, аж целый орден повесили!

– Да, ты прав, Андрей Ильич! Но, ходят слухи, что Попова собираются убрать с должности директора Депздрава. Так что, без покровительства другана он останется. Может, надолго и не задержится?

– Нет, Иваныч. Я в этом плане пессимист. Г…о не тонет. И никуда оно не денется. А если и денется, то на его место другой такой же придет. Ведь наверняка же им всем установка дана: делать для подчиненных только плохое.

По сложившейся традиции, первый вызов дали в начале десятого. Поедем к мужчине пятидесяти лет, лежащему без сознания на обочине проезжей части. Вызов передан через службу «112». Ну что за <нецензурная брань>! Нет, с непрофильными вызовами я смирился, как с неизбежным злом. Но давать психиатрической бригаде «без сознания», это уже явный перебор. Хотя, чего спорить, они указание главного исполняют.

Интересно, что там такое? Может, машиной сбило? Но если так, то тогда бы написали «ДТП». Ладно, сейчас на месте разберемся.

На месте уже были гаишники, ну и, конечно же, вездесущие зрители. Оказалось, что никто никого не сбивал. У нашего больного случился эпиприпадок. Причем, аккурат в тот момент, когда для пешеходов зеленый свет загорелся.

Больной без сознания. Первым делом, проверил витальные функции. Проще говоря, убедился, что он жив.

– А может хватит время тянуть? – возмущенно спросил молодой мужчина из числа зрителей. – Давайте его в машину загружайте и там осматривайте!

– Уважаемый, я делаю то, что считаю нужным, – жестко ответил я. – И советоваться с вами не намерен!

– Скажите свою фамилию!

– Старший санитар Клизменко.

Дальнейших криков «учителя» я уже не слушал.

Больной в сознание не приходил. Гемодинамические показатели в норме, на кардиограмме ничего примечательного, глюкоза крови прекрасная. Отлично. А сознание, думаю, придет, надеюсь, что не заблудится. Документов при нем не оказалось, а потому, свезли его в стационар, как неизвестного. Разумеется, предварительно оказав положенную помощь.

И еще вызовок: перевозка молодого человека двадцати трех лет из психоневрологического диспансера в психиатрический стационар. Замечательно, вот бы все вызовы такими были!

Доктор Денис Владимирович отдал мне направление и обстоятельно пояснил:

– Больной первичный, пришел по настоянию матери. Всю ночь не спал, бегал по квартире в трусах, был агрессивен к отцу. Скандальный, злобный, угрожал мне. Он, говорит, юристом работает, обещал меня посадить, хвастался своими «большими связями». Рассказывал о глобальных планах. Не скрывает, что посещает какой-то нелегальный игровой клуб. Во время беседы встал, стал смотреть цветы на подоконнике. А потом вдруг говорит: «Слушай, Владимирыч, одолжи мне, пожалуйста, пятьсот тысяч?». Кое-как уговорили его на госпитализацию. В общем, нарисовал я ему маниакальный синдром под вопросом. Если точнее, то гневливая, непродуктивная мания. Должен быть в коридоре. Если не удрал, конечно…

Нет, не удрал. Высокий, крепкий молодой человек, беспокойно ходил взад-вперед по коридору. Мама, сидевшая на банкетке, напряженно следила, не спуская с него глаз.

– Здравствуйте, Максим! Давайте пообщаемся!

– А о чем мне с вами общаться? Вы – санитары, вам приказано меня в психушку увезти, вот и везите! Но только потом я вас всех пересажаю!

– И за что же, интересно?

– По статье 126 УК РФ, за незаконное помещение в психиатрический стационар! Я – отличный юрист и если будет надо, я кого угодно засужу! Мне предлагали сразу докторскую защитить, минуя кандидатскую! Да я вас всех размажу!

– Вот вы называете себя отличным юристом, а статьи Уголовного кодекса путаете. Нас вы привлечете к ответственности не по сто двадцать шестой, а по статье 128 УК РФ, за незаконную госпитализацию в психиатрический стационар. Ну ладно, пока нас не посадили, скажите, пожалуйста, какое у вас сейчас настроение?

– Нет, а какое может быть настроение, если тебя в дурку увозят? Вы мне вообще сделку сорвали! Я с вас упущенную выгоду взыщу, обещаю! Вы, кстати, можете мне чаю принести?

– Как-нибудь в другой раз. А о какой сделке вы сейчас говорили, если не секрет?

– Хотел закупить китайские товары оптом и здесь их продать. Мне для этого нужны пятьсот тысяч. Я хотел кредит взять, а тут родители пристали, говорит, поехали к психиатру.

– Понятно. А еще мне сказали, что вы – азартный игрок. Это правда?

– Да, и что? Я же не ваши деньги проигрываю! А может хватит уже? Мне, если честно, надоело с вами болтать! Давайте, везите меня! Ну а тебе с отцом, мало не покажется, учти! – пригрозил он своей маме.

Ну нет, погорячился Денис Владимирович. Никакой мании здесь отродясь небывало. Где, спрашивается, маниакальная триада: повышенное настроение, повышенная двигательная активность и ускоренное мышление? Да и невозможно себе представить, чтоб маниакальный больной, сам прервал беседу и сказал, что ему надоело! Такой больной всегда весел, деятелен, сыплет шутками и остротами, переговорить его невозможно. Конечно же, он может вспылить, но лишь ненадолго.

И что же тогда у Максима? А у него явный шизофренический процесс. Он монотонен. На лице и в речи, почти нет эмоций. Коллега принял за маниакальное возбуждение ходьбу по кабинету и его неадекватную просьбу. В действительности, все это было проявлением шизофренической рассогласованности и расщепленности. У Максима сочеталось несочетаемое: протест против госпитализации и одновременно согласие на нее. Ведь он же мог спокойно уйти, не дожидаясь нашего приезда. Кто бы его стал удерживать? Мама бы точно не справилась, а охраны или санитаров там нет. Да что там уйти, он мог вообще не ходить в диспансер! Но, как бы то ни было, а решающее слово в диагностике будет за коллегами из стационара. Ну и все, увезли болезного.

А теперь поедем на психоз у мужчины шестидесяти лет. На себя вызывает фельдшерская бригада.

Ага, понятно: пожар тут был. Пожарные сворачивали рукава и собирались отчаливать. К нам подошел, я так понял, руководитель пожаротушения:

– Во, наконец-то, шестая бригада приехала! В общем, товарищ, видимо, с «белкой», сжег кастрюлю. Там и пожара-то, как такового не было, только вонь одна. Мы через окно туда проникли, а он в угол забился, кричит, что его убивают, что в квартире у него засада сидит. Он такой перепуганный, что даже квартиру не стал запирать!

– Понял, сейчас разберемся.

Больной, вся одежда которого состояла из «семейных» трусов в веселенький цветочек, сидел в машине фельдшерской бригады. По его внешности было сразу заметно многолетнее алкогольное рабство. Перепуган он был до крайности и всем телом дрожал.

– Вот, Юрий Иваныч, – сказала фельдшер Аня Данилова. – Я так поняла, что здесь алкогольный делирий. Вон его всего трясет, кого-то боится, говорит, что его убить хотят. Хорошо еще, что он не буйный, а то что бы я сделала? Ведь я же одна работаю!

– Сочувствую, Анечка. Пойдем, уважаемый, в нашу машину!

– А? А зачем, а? Вы меня убивать будете?

– Так, никто тебя убивать не будет, пойдем, не тяни время!

С грехом пополам, привели его.

– Во-первых, как тебя звать-величать?

– Павлуха.

– Ну а фамилия, имя, отчество у тебя есть?

– Новиков Павел Дмитриевич.

– Ну что, Павел Дмитрич, рассказывай, что у тебя стряслось?

– Дык, чего стряслось? Меня «заказали», в квартире засаду посадили, троих головорезов.

– Ну а за что тебя «заказывать-то»? Ведь заказное убийство – удовольствие не из дешевых.

– Сам не знаю! Но я в армейке в артиллерийском полку служил. Наверное, хотят секреты выпытать.

– Так ведь когда служил-то? Явно же, не вчера и не в прошлом году. Ну а ту засаду ты сам видел?

– Ну конечно сам! Они по углам попрятались. Все высокие, здоровенные, как шкафы, а замаскировались так, что сразу и не углядишь.

– Но вот пожарные вообще никого не заметили.

– А вы их больше слушайте! Они ведь одна шайка-лейка!

– Ну а зачем ты кастрюлю сжег? Забыл, что ли?

– Ничего я не сжигал! Что вы им верите? Они мне окно разбили и ворвались, как бандиты!

– А когда ты выпивал последний раз?

– Нет, а почему сразу «выпивал»? Давайте я дыхну? Я уже второй день ни капельки не выпил!

– Замечательно! А до этого сколько времени пил?

– Да при чем тут пил?! Я вообще почти не пью! Вам что, поговорить больше не о чем, что ли?!

– Ладно, Павел Дмитрич. Тогда скажи, а где ты сейчас находишься?

– Ну где, вот, в машине.

– Ну а мы кто такие?

– А фиг вас знает…

Вдруг, дверь резко открылась и в салон просунулась весьма дородная, воинственная женщина средних лет:

– Ааа, ты здесь, скот? Валя, вон он тут сидит! – крикнула она кому-то на улице. Он уже всех достал, мы из-за него, как на пороховой бочке живем! Примите меры, в конце концов! Мы участковому уж раз десять писали, а толку ноль! Ведь он же пьет непросыхаючи! Он же что угодно может натворить! Газ откроет, ну и все, мы все на воздух взлетим! Отвезите его в психушку! А если не увезете, то мы сами его уничтожим, как таракана! Валя, иди сюда!

– Послушайте, уважаемая, успокойтесь, пожалуйста. Не надо Валю, вы нам больше нравитесь. Мы его обязательно увезем, честное-пречестное слово! Закройте дверку!

Нехотя, грозная дама все же вышла. Ну а на бедного мужичонку вообще было больно смотреть. Мало того, что неизвестные бандиты убить задумали, так еще и от соседок нешуточная угроза появилась!

– Так, Павел Дмитрич, пойдем к тебе за документами, а заодно и оденешься.

– Нет, никуда я не пойду! Тем более, я в Пятнадцатом микрорайоне живу.

– Не понял. Так это и есть Пятнадцатый микрорайон.

– Да ладно, хорош уже меня <подкалывать-то>! Что уж я не знаю, что здесь улица Панфиловцев?

– Так, Дмитрич, все, хватит, пойдем за документами и одеждой, уже времени нет!

– Да не пойду я никуда! Меня же сейчас грохнут, на фиг! За мной сейчас сестра приедет.

– Дмитрич, какая сестра, откуда ты знаешь, что она за тобой приедет?

– Ну она же мне вот только сейчас звонила, сказала жди, я сейчас приеду!

– Да япона мама, Дмитрич, где у тебя телефон-то, в трусах, что ли?

– Да вон он висит! Не видите, что ли? – и показал на портативный аппарат ИВЛ.

– Ну все, значит так и повезем тебя в трусах!

– А куда?

– В больницу.

– А, хорошо, поедем, а то у меня спину прострелило.

– Дмитрич, послушай, чудище, у тебя квартира нараспашку, ведь после выписки придешь к голым стенам! А из больницы ты как, в трусах поедешь, что ли? Пойдем, зараза такая, сколько можно тебя уговаривать?

– Ну ладно, ладно, пойдем.

В собственную квартиру его силой пришлось заводить.

– Вон, вон, они сидят! – заполошно закричал Дмитрич.

– Так, хватит, не смотри на них, одевайся, бери паспорт, тапки, полотенце и поехали!

Уфф, все, наконец-то! Ну что, у Павла Дмитрича был классический алкогольный делирий, в народе называемый «белой горячкой». Кстати сказать, имевшая место дезориентация, что полностью подтверждало соответствующий диагноз.

А далее, разрешили обед. Вот и славненько! Ну что ж ты будешь делать, а? ДТП, вон, сбитый лежит и тут же велосипед валяется. Надо останавливаться, никуда не денешься.

Все, как всегда. Переезжал пешеходный переход на зеленый свет, не спешившись. Ну и тут же был сбит легковушкой, которая поворачивала, не нарушая правил. Не понимаю я велосипедистов-самокатчиков! Ведь подавляющее большинство этой братии, не считают нужным слезть со своего двухколесного друга и пешочком перейти дорогу. Да ладно если на разрешающий сигнал, так ведь находятся особо одаренные, которые и на запрещающий едут напропалую! Видимо считают, что Правила дорожного движения – не для них. Но уж если эти ребята плевать хотели на свои жизнь и здоровье, то почему из-за них должны страдать другие? Под «другими» я не себя имею в виду, а ни в чем не повинного автомобилиста, которому предстояла не самая приятная процедура административного производства.

К счастью, ничего жизнеугрожающего не оказалось. Под вопросами закрытая черепно-мозговая травма – сотрясение головного мозга, ссадины правой щеки, перелом обеих лодыжек правого голеностопа. Ну и вишенкой на торте, было алкогольное опьянение. Разумеется, безо всяких вопросов. Обезболили, все остальное сделали по стандарту, ну и свезли в травматологию.

Да, задержались мы с обедом! Ну ничего, лучше поздно, чем никогда. Смотрю, а на пункте подготовки укладок уже не Светлана, а Галина Степановна из другой смены.

– О, а Света где?

– Так у нее же инсульт, восьмая бригада в «пятерку» ее увезла.

– Во как! А с утра была нормальная такая, бодренькая!

– Ну, бодренькая… Ведь сами знаете, жизнь какая: сейчас бодренькая, а через минуту – кондрашка хватила. Но я не понимаю, Юрий Иваныч, а какой может быть инсульт, если у нее руки-ноги двигаются и не отнимаются?

– Какой… обыкновенный. Например, при инсульте в ВББ[24]24
  ВББ – вертебробазилярный бассейн, который образуют две позвоночных и одна базилярная артерии. Этот бассейн обеспечивает кровоснабжение шейных сегментов спинного мозга, продолговатый мозг и мозжечок. – Прим. авт.


[Закрыть], зачастую все работает, а беспокоят, в основном, головокружение и нарушение координации движений.

– Дааа? Вот уж не знала!

– Галииина Степановна, ведь вы же фельдшер!

– Ой, Юрий Иваныч, какой теперь из меня фельдшер? Так, название одно. На бригаде я только в молодости работала, да и то несамостоятельно. А последние тридцать лет здесь на пункте сижу. Уж что и знала-то, позабыла…

– Ничего, Галина Степановна. Главное, что вы добросовестная и порядочная. С вами очень приятно работать!

– Спасибо!

Сдал на закрытие карточки, пообедали, да и на боковую залегли.

Во, чудеса-то какие: вызов дали уже в пятом часу! Нда, такого уж лет пятнадцать не бывало. Поедем на психоз к мужчине тридцати четырех лет.

Супруга больного была в полнейшей растерянности:

– Я вообще понять не могу, что с ним творится! Он выпивал три дня подряд, но не сильно. А сегодня с ним вообще что-то непонятное происходит. Какую-то дурь несет, на диване какие-то странные позы принимает. Да и вообще, он как будто где-то в другой реальности. У него «белка», что ли?

– А кроме алкоголя, он больше ничего не употреблял, не курил?

– Не-не-не, даже не думайте! Это исключено полностью!

Больной, закатив глаза, сидел на диване, наклонившись вбок, будто собирался упасть, но процесс падения почему-то затормозился.

– Ааа! Вадик, Вадик! Что с тобой, Вадик?! – истошно закричала супруга. – Он умирает, что ли?! Да что вы стоите-то, помогите ему скорей!

– Так, все-все, успокойтесь, пожалуйста! Никто не умирает, – спокойно ответил я.

– Вадим! Вадим! – громко позвал я и привел больного в нормальное сидячее положение. Тот резко от меня отмахнулся, но все равно сидел уже нормально.

– Вадим, это что за странные позы?

– Ничего. Я растяжку делал. – не сразу ответил он.

– Вадим, что тебя беспокоит? Как самочувствие?

– Я вчера от матери огурцов привез, а жена мне брюки укоротила.

– Так, Вадим, я спросил, что тебя беспокоит? Жалобы есть?

– Нет, а что жалобы? Жалобы в общих чертах не нужны, иначе это не по-людски получится. Когда мошки искусают, знаете, как чешется?

– Все понятно, давай одевайся и в больницу поедем. Соберите ему, пожалуйста, полотенце, тапки, штаны, трусы, носки, зубную пасту.

– Ой, так вы его увезете, что ли? Может, просто прокапаете его?

– К сожалению, никакое капанье тут не поможет. Ему нужно серьезно и долго лечиться.

– А куда вы его повезете?

– В психиатрическую больницу.

– Ой, мамочки! Так он дураком, что ли, стал?

– Нет, дураком он не стал. У него – психическое расстройство. И это не приговор. Вполне возможно достичь стойкой, пожизненной ремиссии.

– А что с ним такое-то? Белая горячка, что ли?

– Не буду я сейчас диагнозами кидаться. Единственное, что могу сказать точно – это не белая горячка.

Больной послушался, встал с дивана, но тут же застыл, склонив голову и безвольно опустив руки.

– Вадим, что случилось? Давай, одевайся!

– У меня руки не поднимаются, – беспомощно ответил он.

Жена помогла ему одеться-обуться, после чего, он медленно-медленно пошел, поддерживаемый фельдшерами.

Написал я Вадиму кататонический синдром. Нет, разумеется, это был неокончательный диагноз. Да по сути-то, это даже и не диагноз, а констатация факта, что имели место двигательные нарушения, вызванные психическим расстройством. Каким именно расстройством? А дебютировавшим шизофреническим процессом, который был ярко написан на больном. Та же монотонность, и мимоговорение во всей красе. Да, есть такое понятие в психиатрии, означающее ответ «мимо» вопроса. Вадима спросили о самочувствии, а он ответил про огурцы и брюки. Однако шизофрения легким росчерком пера не рисуется. Пройдет время и этот диагноз вызреет, подобно спелому плоду.

Вот и следующий вызовок. Поедем на травму руки с кровотечением у женщины сорока трех лет.

Открыла нам подруга пострадавшей, обдав нас густым алкогольным духом. Нда, словно в бутыль со спиртом носом залез. А в квартире-то, как на бойне: весь пол сплошняком залит, аж под ногами чавкает. Ну надо же, не догадался бахилы надеть! Сама пострадавшая, бледная, как полотно и обессилевшая, лежала на грязной постели.

Так, давление сто на шестьдесят, пульс частит. Понятно: геморрагический шок развился. Виталий с Герой быстро катетеризировали вены на обеих руках и стали щедро лить. Причем в одну из бутылок добавили вазопрессор. Рану обработали, кровотечение остановили. А вот теперь, можно и к расспросам приступить:

– Что случилось-то?

– Стала колбасу резать и случайно руку порезала.

– Ну уж нет! Так нельзя случайно порезаться. Эта рана появилась оттого, что вы за лезвие ножа схватились. Вы защищались?

– Нет, случайно…

– Машка, да ты чего?! – возмутилась подруга. – <Фиг ли> ты его покрываешь-то?! Говори, все, как есть! Он же прирежет тебя, дуру!

– Нет, не надо ничего!

– Ну, как хочешь, тогда я сама скажу! Короче, ееный дружок, Генка Шаров, чуть не зарезал ее! Он хотел ножом ткнуть, но она схватилась за него и отскочила, а я как раз подбежала и сковородой ему по башке дала! Ну он и убежал. Я хотела ментов вызвать, а эта дура орет «Не надо, не надо!».

– Вот теперь, все понятно.

А дальше была целая эпопея с поиском помощников, чтоб снести Марию к машине. Соседские мужчины все, как один, наотрез отказались. Обычно, в таких безвыходных ситуациях, мы спасателей вызываем. Но, к счастью, не пришлось этого делать. Постарались мои парни, нашли на улице двоих поддатеньких мужичков. И на мой взгляд, такие пьяницы зачастую бывают отзывчивее и бескорыстнее, чем некоторые «приличные» люди. Ну и все, свезли без приключений.

Так, еще вызов прилетел: мужчина тридцати одного года, повесился. Да в конце-то концов, мы что сегодня, в БИТотовскую или реанимационную бригаду переквалифицировались? Ну ты и зараза, Татьяна Петровна! Уж скорей бы Надежда из отпуска выходила. Да и Викентич тоже хорош, ведет себя, как подкаблучник, вечно на все согласный! Ладно, поедем, на месте разберемся.

Открыла нам заплаканная женщина:

– Я с работы пришла, а он в ванной, на трубе висит.

– Вас долго не было?

– Ну конечно, я же рано утром ушла и вот только сейчас вернулась.

Ну что, налицо все признаки биологической смерти: трупное окоченение, хорошо выраженное во всех группах мышц, разлитые, синюшные трупные пятна, бледнеющие при надавливании и медленно восстанавливающие окраску. Предположил я, что смерть наступила часов шесть назад. Но, само собой разумеется, что это предположение я сделал не для документации, а исключительно для себя. Однако в любом случае, реанимация была бы попросту бессмысленной. Мы даже снимать его не стали. Но не потому, что лень было возиться, а по другой причине: вначале т-п должен быть осмотрен судмедэкспертом и полицией.

Кстати сказать, попалось мне как-то на Yоutubе любопытное видео, где некая медик скорой, снимала ЭКГ у гнилостно измененного трупа. Нет, кардиограммы мы должны регистрировать в случаях, когда нет очевидно-достоверных признаков биологической смерти. Но уж видя перед собой гнилой-то т-п, разве можно сомневаться жив он или мертв? В общем, каких только чудес не бывает… Законстатировал я его, после чего, мы благополучно отчалили.

Вот и закончилась моя полставочная сменка. Но, быстро уйти не получилось. Во-первых, сообщение передал в полицию о порезанной женщине. Ну а во-вторых, ботинки свои долго от крови отмывал, прям, как заправский маньяк-душегубец, избавляющийся от следов преступления.

А на следующий день, были дача и, конечно же, лес. Ну а в царстве Лешего, возникла во мне шизофреническая расщепленность, сочетание несочетаемого: хорошо и плохо одновременно. Грибов было много. И это хорошо. Все они, за небольшим исключением, были червивыми. И это плохо. Читал прогноз уважаемого миколога, что в последнюю декаду августа, в центральной России ожидается грибное нашествие. Ну что ж, будем надеяться. Глядишь и грибная шизофрения отступит. До следующего сезона.

Все фамилии, имена, отчества изменены.