Текст книги "Под мраморным небом"

– Мой отец?

– Посмотри ему в лицо, Арджуманд. Ты видишь себя в нем? – Моя дочь, я знала, хотела в это поверить, потому что Кхондамир всегда относился к ней с безразличием. И она обратила взор на Ису. – Иса – твой отец, – сказала я. – И он любит тебя так же сильно, как и я.

– Как же мне тебя не любить? – произнес Иса, прижимая к себе дочь. Он уже не скрывал своих слез.

– Правда?

– Я люблю тебя, Арджуманд. Ты даже не представляешь, как долго я ждал, чтобы сказать тебе это. Мучительно долго.

Сейчас я яснее, чем когда-либо, сознавала, насколько маленький у него домик; в этот момент весь внешний мир исчез. Для меня существовали только мой возлюбленный и моя дочь, тепло их тел под моими ладонями. К моей великой радости, Арджуманд руками обняла Ису за шею. Опять заплакала, но то были другие слезы, так как она больше не вздрагивала и не дрожала, а просто льнула к нему. Он держал ее на руках как младенца, прижимал ее голову к своему плечу, целовал ее в лоб.

Я не сводила с них взгляда. Только когда изнеможение одолело Арджуманд и она погрузилась в сон, Иса положил ее на свою постель. Мы отошли в другой конец комнаты и стали шепотом разговаривать о нашей дочери. Потом я поведала ему о том, что произошло в туннеле. Сообщила о предстоящей войне и о стратегии Низама. Иса слушал, не перебивая, не задавая вопросов. Когда я закончила свой рассказ, он поцеловал меня.

– Если бы с вами что-то случилось, я бы умер, – тихо проговорил он.

– Знаю.

Он погладил меня по волосам:

– Утром мы уедем. На юге Аллахабада живет мой двоюродный брат. Он хороший человек, держит конюшни. Он...

– Я не могу уехать, – с грустью перебила я Ису, памятуя об обещании, которое дала маме, когда она умирала.

– Что?

– Вы с Арджуманд должны бежать. Но я...

Иса отступил от меня, на его лице отразился испуг.

– Ты с ума сошла?

– Я должна остаться.

– Ты погибнешь, если останешься.

– Я должна помочь отцу.

– Бог мой, он же император! Он вполне способен сам помочь себе!

– Он болен, Иса. Я не могу его бросить.

– Тогда возьмем его с собой!

– И отдадим трон Аурангзебу, чтобы он разрушил империю?

– Пусть лучше уничтожит империю, чем нас!

– И то, и другое плохо! – твердо сказала я. – Я не могу оставить его, Иса. И потом, у нас есть план, хороший план, вполне осуществимый. Как только с Аурангзебом будет покончено, я вас найду. Отец обещает послать нас в Варанаси, где мы сможем до конца дней жить в мире и покое.

– Он ничего не может обещать!

– Послушай! – Я подняла руку и коснулась кончиками пальцев его груди. – Если ты меня любишь, любишь по-настоящему, ты сделаешь так, как я говорю. Если я уеду с тобой, а отец погибнет от рук Аурангзеба, мое сердце тоже умрет. Я стану тебе чужим человеком, и нашей любви...

– Придет конец? Значит, это не любовь.

Я шагнула вперед, собираясь дать ему пощечину, но сдержалась.

– Не смей так говорить! Ты знаешь, что это неправда!

– Но как можешь ты бросить нас?

– А ты, Иса, позволил бы умереть своему отцу или брату? – Он не ответил, и я продолжала: – Думаешь, если я женщина, то я чувствую по-другому или могу дать им меньше?

– Я никогда не ставил тебя ниже мужчин, – ответил он. Его орлиное лицо блестело от пота. – Никогда.

– И я люблю тебя за это. Гораздо больше, чем, как оказалось, ты думаешь. Но если ты любишь меня, ты не станешь требовать, чтобы я бросила свою семью.

– Твоя семья – это мы!

– Ты предлагаешь мне разорваться? – умоляющим тоном произнесла я.

– Твой отец...

– Он дал тебе все, Иса. Все! Он поручил тебе построить Тадж-Махал. Он свел нас вместе, хотя наша любовь могла его погубить! И ты просишь, чтобы я покинула его теперь, когда он особенно во мне нуждается?

– Тогда я останусь с тобой.

– Нет! Ты должен бежать с Арджуманд. Она достаточно натерпелась. Хватит с нее кошмаров.

Иса выругался – при мне впервые. Кулаком ударил себя по ноге.

– Неужели нет другого выхода?

– Нет. – Иса закачал головой, но я положила ладони на его щеки, прекращая это движение. И он добавил: – Прости. Мне очень жаль.

– Мне тоже.

– Знаю.

Чтобы не встречаться со мной взглядом, он посмотрел на Арджуманд.

– Если вы... потерпите поражение, ты убежишь на юг, найдешь нас?

– Конечно. Но мы победим.

Некоторое время мы сидели молча. Когда Иса вновь заговорил, голос у него был отчужденный, словно он уже покинул меня.

– Почему, Ласточка, почему ты должна их всех спасать?

– Потому что я люблю их. Люблю слишком сильно и не хочу потерять.

ГЛАВА 16
Последствия

Утром следующего дня мы попрощались со слезами на глазах. Арджуманд, конечно, была огорчена расставанием со мной, но не сильно расстроилась, так как я пообещала, что увижусь с ней через неделю. А вот мне и Исе пришлось очень постараться, чтобы сдержать свои чувства, ведь нас переполняли любовь и мука, страх и надежда.

Разлука с дочерью и возлюбленным для меня была смерти подобна. Шагая по коридорам Красного форта к своей комнате, я терзалась сомнениями. Возможно, Иса был прав, и мне следовало уйти с ними, бежать на юг вместе с тысячами других наших людей. Несмотря на свою уверенность в исходе предстоящей битвы, я понимала, что Аурангзеб вполне может и победить. В этом случае быстрое судно унесет отца, Дару и меня на юг. К несчастью, Аурангзеб мог это предвидеть и перекрыть нам путь. Если нас поймают, казни не избежать.

С тоской в сердце я вошла в свою комнату и проверила потайной ход. По всей видимости, Балкхи закрыл дверцу шкафа, прежде чем броситься за нами в погоню, и, насколько я могла судить, никто понятия не имел о том, что вчера вечером произошло в моей комнате. Да и в связи с приближением армии Аурангзеба никому до этого не было дела.

Убедившись, что с потайным ходом все в порядке, я отправилась к отцу. В его просторных покоях по-прежнему стоял тяжелый запах болезни. Шторы на окнах с ажурными каменными решетками были задвинуты; ветер теребил ткань. Я поприветствовала молодого врача, который принимал у меня роды, и попросила, чтобы он оставил меня наедине с императором. Отец слабо улыбнулся, когда я опустилась подле него на колени. Он лежал на кашемировых одеялах, под головой у него были плюшевые подушки.

– Ты осталась.

– Мой долг – быть здесь, – сказала я, но слова мои прозвучали неубедительно.

– Ты уверена, дитя мое? Возможно, империя погибнет, но она опять возродится и будет жить еще долго после того, как не станет тебя.

– А ты не возродишься. И Дара – тоже.

Отец кашлянул, заскрипел зубами и пробормотал:

– Я не уверен, Джаханара, что стоит жить... без твоей матери. В иные дни мне кажется, что стоит, но чаще я предпочел бы есть виноград с ней в раю. – Отец опять закашлялся, схватился за грудь. – А тебе бы лучше... бежать на юг. По крайней мере, там ты смогла бы жить в мире с теми, кто тебе дороже всего на свете.

Я провела ладонью по волосам, в которых сегодня не было украшений. Покрывало я тоже не надела.

– Не надо, отец, прошу тебя! Мне и без того тяжело. Я нужна Даре. Он...

– Беззубый тигр?

– Не воин.

– Ты тоже.

– Да, но я могу быть полезна. Да и как я могу уйти, если еще есть надежда?

Отец с неохотой кивнул. Поборов кашель, он попросил:

– Поведай мне, дитя, о том, что происходит.

Я стала поправлять его постель, укладывая его удобнее, и одновременно рассказывала о том, что мне известно. Низам и двадцать тысяч всадников на рассвете помчались на юг. Дара, добавила я, собирает свою армию и вскоре выступит с ней на север и займет позиции на близлежащей пустынной возвышенности. Со вчерашнего вечера непрерывно лил дождь, и Низам надеялся, что буря скроет передвижения его войска. Наши лазутчики доложили, что армия Аурангзеба находится в полудне пути от Агры. Если мой брат клюнет на нашу уловку, значит, его армия атакует наши силы сегодня ближе к вечеру.

– Даре уже пора выступать... чтобы у него было время установить пушки, – сказал отец.

– Скоро он выступает.

Я взбила подушки и вновь села возле отца. Я пыталась думать о том, что необходимо сделать, но никак не могла не думать об Арджуманд и Исе. Где они сейчас? Успели добраться до безопасного места или Аллах оставил меня?

– Надеюсь, ты не собираешься идти вместе с Дарой?

– Нет, – быстро ответила я, пожалуй, слишком поспешно. – В бою от меня мало пользы.

– Что верно... то верно, – пробормотал отец, пытаясь придать суровость своему ослабевшему голосу. – Я хочу, чтобы ты была здесь со мной. Дара и его офицеры справятся без тебя.

Я всегда повиновалась отцу, но сейчас, сидя в его комнате и вдыхая дурно пахнущий воздух, почти все его слова пропускала мимо ушей. Как я могу оставаться здесь, когда судьба империи решается за пределами Агры? Разве мама осталась бы? Ни за что. Да, конечно, она с позволения отца сопровождала его к местам сражений, где присутствие женщин было нежелательно, однако он сам говорил мне, что несколько раз ее советы спасали жизнь солдатам.

В военном деле я не гений, но сегодня утром сообразила, что, если я не позабочусь о том, чтобы битва состоялась, Аурангзеб попросту пойдет сразу на Агру и захватит незащищенный Красный форт. Конечно, Исе я не сказала, что намерена быть на поле боя, иначе он сразу же перекинул бы меня через плечо и увез в Аллахабад.

– Я скоро вернусь, – тихо пообещала я.

– Не уходи далеко. Возможно, мне понадобится твой совет.

– Как тебе будет угодно, отец.

Но я солгала ему, так как, едва взошло солнце, я уже сидела на лучшем жеребце из конюшен отца. В близлежащем дворе я быстро нашла солдатскую одежду. После того как Дара выступил со своей армией из Красного форта, должно быть, сотни воинов покинули свои убежища и пополнили ряды беженцев, двигавшихся на юг. Брошенное оружие и форменная одежда усеивали площадь, словно опавшие листья после бури.

Обычно на этой площади невозможно было протолкнуться, но сегодня только обнаженный по пояс индийский священник бродил здесь под дождем. Спрыгнув с коня, я надела на себя офицерскую желтую тунику. Она была мне велика, больше походила на платье, но это не бросалось в глаза, когда я села на лошадь и собрала тунику у пояса. Как и все воины, я прикрепила к седлу щит, колчан, лук и меч. Разумеется, я не смогла бы воспользоваться этим оружием, но, во всяком случае, спрятав волосы под черный тюрбан, я стала немного похожа на солдата.

За пределами Агры, где улицы были мощеные, дорога, ведущая на север, представляла собой глинистое месиво. Идти по следу сорокатысячной армии и тысячи слонов было тяжело, к тому же не прекращался дождь и видимость была плохая. Меня беспокоил неутихающий ветер. Он внезапно поднялся с юго-восточной стороны, вселив в меня тревогу, так как самые страшные тайфуны зачастую налетали из Бенгалии.

Мой жеребец, крепкий и сильный, быстро нагнал армию Дары. Я учуяла ее прежде, чем увидела: запахи навоза, сена и немытых тел не рассеивала даже буря. Плетясь в арьергарде, глядя, как пешие воины бредут по щиколотку в грязи, я старалась не думать о своих любимых. Мрачно били барабаны. Офицеры кричали на солдат. Слоны тащили пушки или украшенные яркими тканями деревянные платформы, на которых обычно сидел один офицер, вооруженный мушкетом, или даже два.

К счастью, до холма, на котором мы собирались дать отпор армии Аурангзеба, путь был недолгий. Сам холм представлял собой небольшую возвышенность; в длину, наверно, он был такой же, как Красный форт, но не столь высокий. Деревьев на нем почти не было; тут и там лежали скопления валунов и росли редкие кусты. Даже я, человек, ничего не смыслящий в военном деле, видела, что укрытий здесь мало.

Наша армия принялась быстро воздвигать укрепления. Издалека я смотрела, как наши солдаты под проливным дождем спиливают те немногие деревья, что были на холме, и с помощью слонов укладывают их между валунами. Ветками и кустарниками затыкали бреши. Это заграждение, даже в незаконченном виде, защитит некоторых из наших людей. Наши пушки, коих было пятьдесят, установили за деревянной стеной. Таким образом, мы сформировали кольцо из солдат, животных и орудий, опоясывавшее верхнюю часть холма.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы отыскать Дару. В шлеме и кольчуге, раскрашенной по диагонали красно-черными полосами, он был не похож сам на себя. Сидя на величественном слоне, он отдавал распоряжения относительно возведения дополнительных заграждений. Голова животного была защищена броней, его бивни венчали серебряные наконечники с заостренными концами.

Лошадей здесь было мало, так как большая часть нашей конницы скрывалась дальше к северу, поэтому, когда мой конь заржал, Дара повернулся на этот звук, ожидая увидеть кого-нибудь из офицеров. Я сняла тюрбан. Он оцепенел на мгновение, равно как и десятки солдат вокруг. Пришпорив коня, я направила его к боевому слону брата, укрытому пурпурной тканью.

– Во имя Аллаха, почему ты здесь? – спросил Дара.

Я натянула поводья, остановив своего жеребца на расстоянии длины копья от его слона.

– Когда вы ждете появления армии Аурангзеба? – осведомилась я.

– Почему ты здесь? – повторил Дара.

Меня вдруг взбесило, что ко мне относятся, как к ребенку или как к собаке, которую можно пинком отогнать. Выходит, если Аллах сотворил меня женщиной, я ничем не могу помочь?

– Потому что я так хочу! – заявила я.

– Хочешь? А отцу известно об этом твоем желании?

Дара вполне мог бы привязать меня к лошади и с позором отправить в Агру. Поэтому я солгала:

– Я уеду, как только развернется сражение, и сообщу ему, как оно началось.

– У меня для этого гонцы есть!

– У тебя есть лишние люди? – Он хотел кивнуть, но я, не давая ему ответить, наконец-то объяснила настоящую причину своего приезда: – Ты когда-нибудь задумывался над тем, Дара, что может произойти, если Аурангзеб попросту обойдет стороной твой маленький холм и захватит незащищенную Агру? С какой стати ему атаковать тебя здесь, где ты выстроил укрепления, когда он мог бы с легкостью захватить Павлиний трон, а с тобой разделаться позже?

– Честь диктует ему...

– По-твоему, у этой крысы есть честь? – перебила я брата. Женщин учили подавлять свои чувства, но я была слишком рассержена. В каком-то смысле наивность Дары бесила меня больше, чем предательство Аурангзеба. – Неужели твои офицеры с головой увязли в грязи и не способны догадаться о том, как он поступит? – презрительно спросила я. – Естественно, он не станет атаковать тебя здесь! Я бы не стала, а я ничего не смыслю в войне.

– Что ты предлагаешь?

– Он люто ненавидит меня, Дара. Всегда ненавидел. И когда он подойдет к нам и выдвинет условия капитуляции, я позабочусь о том, чтобы он вступил в бой. – Я подъехала ближе к брату и, неимоверным усилием воли заставив себя понизить голос, сказала: – Я люблю тебя, Дара, но неужели ты настолько слеп, что не видишь, что у него нет ни чести, ни достоинства, вообще ничего хорошего?

Мой брат поморщился, будто я нанесла ему глубокую рану. Потом сказал:

– Думаешь, Джаханара, я избрал легкий путь? Думаешь, тебе одной приходится жертвовать собой? – Я молчала. С рассеянным видом он стал поглаживать рукоятку своего меча. Плотно сжал губы. – Да, я был слеп. Наделал много ошибок... ошибок, которые будут стоить жизни людям, ошибок, которые ночь за ночью лишают меня сна.

– Но если ты сознавал, что слеп, почему не открыл глаза? Почему не поговорил со мной?

– Я собирался. Только время полетело слишком быстро.

– Да, это так, – согласилась я. – Но ты зря ждал. Я бы тебе помогла.

– Я стремился... объединить наш народ, – сокрушенно продолжал Дара. Когда он умолкал в нерешительности, было слышно, как капли дождя барабанят по его слону и по зонту, под которым сидел Дара. – Я хотел, чтобы индусы и мусульмане жили как единый народ. Я изучал религию, а не войну, так как считал, что понимание и уважение – залог достижения этого союза. Моя мечта не сбылась. Теперь я должен сражаться с собственным братом. А если братья не уважают друг друга, чего же требовать от людей, не связанных узами крови?

– Не твои поступки, а предательство Аурангзеба привели нас сегодня сюда.

Мой брат устало кивнул. Выглядел он потерянным, сидя на огромном боевом слоне, убранством которого были броня и роскошные ткани.

– Как бы я хотел, Джаханара, чтоб мы были далеко отсюда. Ты со... своим мужчиной и дочерью. Я рядом со своим сыном.

До этой минуты я не была уверена, что Дара знает про Ису, но теперь убедилась, что ему все известно.

– Если мы победим...

– Победа мало значит, – с унынием произнес он. – Если мы победим, все равно десятки тысяч, может, сто тысяч хиндустанцев погибнут здесь сегодня. Империя никогда не оправится от этих потерь. Никогда. Если победит Аурангзеб, будет еще хуже, так как индусов подвергнут гонениям, и мы в своем развитии будем отброшены на столетия назад. Он будет воевать против любого, кто не является приверженцем ислама, и под его властью империя разрушится.

Я не знала, что сказать. Только теперь мне стало ясно, что Дара понимает гораздо больше, чем я думала.

– Жаль, что теперь все не так, как в пору нашей юности.

– Кажется, что все это было так давно, будто во сне, – проговорил Дара. – Я ведь хотел, чтобы дети всех вероисповеданий играли вместе как братья и сестры. Хотел, чтобы они жили в мире.

– Может, у наших детей так и будет.

Дара рассеянно слизнул с губ капли дождя:

– Это было бы замечательно. Только, боюсь, мы этого никогда не увидим. – Издалека донесся трубный стон рогов, и Дара мгновенно выпрямился. – Если Аурангзеб идет с белым флагом, найди меня. Если он с ходу бросится в атаку, мчись в Агру.

Мне хотелось сказать Даре, что я люблю его и горжусь тем, что он – мой брат, но он уже велел своему махауту развернуть слона на север. Когда я, сидя на своем коне, посмотрела вдаль, у меня от страха замерло сердце. На нас шла широким потоком огромная армия. Войско Аурангзеба по численности превышало наше на пять тысяч человек и пятьсот слонов, но создавалось впечатление, что его силы втрое больше нашей армии, занявшей оборонительные позиции на холме. Его конница – тридцать тысяч всадников – неслась как ветер. Именно конницы изменника больше всего боялись наши офицеры, так как это было быстрое и сильное войско, натиск которого мы не сумеем сдержать, если Низам со своими конниками не подоспеет во время.

– Хоть бы он успел, – прошептала я, повернувшись в сторону Мекки. – Без него мы погибнем.

По мере приближения к нам армия Аурангзеба начала разворачиваться в длинную грозную линию. Слоны, тащившие пушки на позиции, трубили. Противник все еще был недосягаем для нашего оружия, и я слышала, как офицеры кричали своим солдатам, чтобы те не стреляли. Наши слоны, пока стоявшие позади пушек, в беспокойстве переступали с ноги на ногу; бронзовые колокольчики на их шеях позвякивали вразнобой. Юноша, несший знамя, подошел слишком близко к одному из гигантов, и я вскрикнула, увидев, как слон пронзил его бивнем. Знаменосец умирал медленно, но никто из солдат не посмел приблизиться к волнующемуся животному, чтобы помочь раненому. Меня вдруг затошнило. Я никогда не видела войну так близко. И не хотела видеть.

Когда группа вражеских всадников под белым флагом выступила вперед, я, пришпорив своего коня, пустила его вскачь в их направлении. Дара, верхом на своем большом слоне, тоже стал спускаться к ним с холма. Дождь усилился, и мне приходилось часто вытирать глаза. Я быстро нагнала Дару и офицеров, ехавших вокруг него на красивых жеребцах. Эти люди были преданны отцу. Хорошие воины, они готовы были с радостью умереть за него сегодня. В своей тунике не по размеру я выглядела несуразно и, должно быть, вызывала смех, но офицеры почтительно кивнули, когда я подъехала к ним.

Две группы собрались у подножия нашего холма. Аурангзеб сидел на красивом белом жеребце, но шлем на нем был помятый, доспехи потертые. При виде меня мой брат рассмеялся, но я хорошо его знала и заметила, как в его глазах промелькнула ярость.

– Прячешься за женскими юбками? – съязвил Аурангзеб.

– Лучше ее юбка, чем твой щит, – отозвался Дара.

Наши офицеры тихо засмеялись, наши враги помрачнели. Аурангзеб вытащил из кармана луковицу и откусил большой кусок.

– Мои условия, вероотступник, просты, – начал он, выплюнув шелуху в сторону Дары. – Мне нужна твоя голова. Потом голова твоего щенка.

– По какому праву, – отвечал Дара дрожащим от ярости голосом, – ты еще что-то требуешь? Ты заслуживаешь одной только порки. И это все, что ты получишь.

Аурангзеб пожал плечами:

– В таком случае я продолжу свой поход и избавлю тебя от хлопот. Если хочешь, атакуй меня на пути в Агру.

Мой брат начал разворачивать своего жеребца, но я подстегнула своего коня, и тот толкнул жеребца Аурангзеба.

– Испугался нас, братик? – презрительно сказала я. – Ну, конечно, только трус может послать такую свинью, как Балкхи, убить свою сестру. Настоящий мужчина убил бы меня сам. – Я плюнула в его сторону. – Но если уж у Балкхи кишка оказалась тонка, маловероятно, что у труса, который визжит при виде змеи, хватит на это смелости.

Аурангзеб выхватил из ножен меч. Офицеры с обеих сторон тут же нацелили друг на друга мушкеты и стрелы, натянув луки. Аурангзеб понял, что он погибнет первым, и убрал клинок в ножны.

– Мои солдаты позабавятся с тобой, грешница, – прошипел он мне и посмотрел на Дару. – А ты, неверный, станешь великолепной мишенью на своем раздутом жирафе.

Дара поднял глаза к небу, сказав:

– Я буду молиться за твою душу.

– Я не желаю, чтоб поклонники индусов молились за меня. – Аурангзеб дожевал свой лук. Я на расстоянии трех шагов чувствовала его мерзкое дыхание. – Благородный Коран говорит о неверных: «Если бы знали те, которые не веруют, момент, когда они не отвратят огня от своих лиц, как и от спин, и не будет им помощи! Да, придет он к ним внезапно и смутит их, и не смогут они отвратить его, и не будет им дано отсрочки!»[26]26
  Коран, сура 21 (40 – 41). Перевод И. Ю. Крачковского.


[Закрыть].

Мой старший брат посмотрел на своего брата и сказал:

– В Коране также говорится: «А кто делает это [убивает] по вражде и несправедливости, того Мы сожжем в огне. Это для Аллаха легко!»[27]27
  Коран, сура 4 (34). Перевод И. Ю. Крачковского.


[Закрыть].

Затем мы развернулись и поднялись на свой холм. Дара занял место за нашими орудиями, строго напротив армии Аурангзеба. Я махнула ему на прощание, собираясь скакать в Агру, но тут кавалерия Аурангзеба стала брать в кольцо наши укрепления. Мы ожидали, что Аурангзеб сосредоточит удар на слабом месте нашей обороны, но он, судя по всему, намеревался атаковать нас со всех сторон.

– Скачи на самую вершину холма! – крикнул Дара, увидев, что мне отрезают путь. – Поторопись!

Внезапно объятая страхом, я так и сделала. Неподалеку внизу слоны Аурангзеба подтягивали на позиции орудия. Дара велел своим людям открыть огонь. Наши пушки с грохотом подпрыгнули вверх, выплюнув стальные ядра. Раздался оглушительный взрыв. Я зажала ладонями уши. За пеленой проливного дождя противника разглядеть было трудно, но я увидела, как слоны закружились на месте и многие солдаты замертво повалились на землю.

– Скорей, Низам, – молила я, устремив взгляд на север, поверх полчищ наших врагов.

Наши солдаты быстро перезарядили пушки и по команде вновь дали залп. Внизу враг наступал. Впереди мчалась кавалерия, сминая наши ряды; следом шли пешие воины. Мы теперь находились в пределах досягаемости огня орудий Аурангзеба, и я поморщилась, почувствовав, как земля всколыхнулась подо мной. Одному слону оторвало ноги. Животное рухнуло на землю, раздавив тех, кто сидел на нем, и еще массу других солдат. В несколько наших пушек угодили вражеские ядра, и они взорвались. Пушкари закричали в предсмертной агонии.

Противник продолжал наседать, ужас нарастал. Часть наших воинов палила из мушкетов, другие пускали стрелы из луков. Люди Аурангзеба тоже стреляли. Повсюду слышался свист пуль и стрел, пронзавших стену дождя и сеявших смерть. Солдаты умирали мгновенно или, обезумевшие, хватались за свои раны. Некоторые наши воины, покинув укрытия, бросились в атаку на врага; другие, съежившись от страха, стали мишенями для стрел противника. На поле брани царил хаос.

Вместе с пушками загремел гром; ураган набирал силу, превращаясь в настоящий тайфун. Шквальный ветер едва не выбил меня из седла. Дождь обжигал мои руки и лицо. Прикрыв ладонью глаза, я высматривала Дару и наконец заметила его у подножия холма. Сидя на своем слоне, он размахивал руками, показывая своим людям куда-то вниз. Рядом с ним скатился с холма слон.

Потом я увидела врага. Солдаты Аурангзеба хлынули на нас, словно река, прорвавшая дамбу. Прикрываясь зелеными щитами, высоко держа в руках кривые мечи, они неслись вверх по холму. Казалось, их бессчетное множество. Ярость этих дико кричащих обезумевших воинов напугала меня сильнее, чем грохот пушек. Наши солдаты до последней возможности стреляли из мушкетов и луков, потом обнажили свои мечи. Воздух начал сотрясать лязг металла, перемежающийся с проклятиями, криками и взрывами. Наши воины некоторое время сдерживали натиск противника, но потом знамена Дары начали падать.

Я крутилась на своем жеребце, ища путь к спасению. На нас наседали со всех сторон. Я могла бы попытаться прорваться через воюющих, но, скорей всего, меня бы убили.

– Иса, – бормотала я в отчаянии. Мне было страшно, что я никогда больше не увижу ни его, ни Арджуманд.

Где Низам? Если он сейчас не придет на помощь, все будет потеряно. Наши воины храбро сопротивлялись, но армия Аурангзеба превосходила нас по численности, и его солдаты были безумны. Они годами убивали персов, в то время как наше войско состояло из ветеранов и молодых солдат, впервые участвующих в сражении. Дара пытался сплотить наши ряды, его огромный слон топтал врага. Мне всегда казалось, что Дара бессилен, но он был не слаб, а просто наивен. Сейчас он сражался как настоящий полководец. Стрелял из мушкета, кричал, заставляя солдат идти в бой и умирать. И они слушали его, шли в бой, выкрикивая его имя.

Но солдаты противника продолжали штурмовать холм. Они смяли наши ряды, останавливаясь лишь на мгновение, чтобы добить раненых. Я теперь находилась в пределах досягаемости их оружия, и несколько воинов, приняв меня за офицера, стали обстреливать меня из луков. Стрелы вонзались в землю вокруг меня. Я отцепила от седла тяжелый щит и пригнулась за ним. Вместе со стрелами в меня теперь летели и пули. Я знала, что умру, если останусь здесь. Но что мне было делать?

Внезапно мой конь, мой прекрасный жеребец, споткнулся, пронзительно заржал в агонии и повалился вперед, так что я вылетела из седла. Взвизгнув, я перевернулась в воздухе и упала на спину в грязь. Все тело пульсировало, но я перевернулась и усилием воли заставила себя подняться на колени. Меня била безудержная дрожь, я испытывала невыразимый ужас. Вытащив из ножен меч, я подползла к своему коню, намереваясь избавить его от мучений. Но я зря старалась. Шея его была разорвана, глаза уже остекленели.

Я даже не слышала, как затрубили в рога. Но наши солдаты внезапно воодушевились, и я поняла, что Низам наконец-то прибыл. Вражеские воины, вероятно, уже готовились устроить резню, так как на нас были брошены вся конница и пехота. Их пушки конечно же остались без прикрытия.

Грозные крики двадцатитысячного войска заглушили даже вой бури. Сквозь пелену дождя я увидела, как наши всадники разят солдат противника, не ожидавших нападения с тыла. Армия Аурангзеба внезапно оказалось меж двух огней. Наша конница внизу и наши солдаты на холме осыпали вражеские силы градом стрел и пуль. Солдаты противника падали сотнями, а я стояла и молилась, чтобы план Низама удался. Какое-то время нам везло, и наши воины ликовали.

Но потом Аллах покинул нас. Пушечное ядро угодило в слона, сидя на котором Дара командовал сражением, и в одно мгновение ход битвы изменился. Слон издал жуткий рев и рухнул на наше бревенчатое заграждение. Дара слетел с платформы – слетел быстро и рухнул на землю. На него упали несколько бревен и слон.

Я кинулась к брату, и тут раздался первый панический возглас.

– Принц умер! – крикнул юный знаменосец. – Умер!

Паника вспыхнула в наших рядах, будто огонь, в который подлили масла. Решив, что их полководец убит, солдаты вдруг перестали сражаться, думая о себе, а не об империи. Если Дара погиб, значит, и дело наше проиграно, ведь он был будущий император – человек, за которого стоило воевать. Офицеры криками пытались остановить солдат, которые стали спасаться бегством; солдаты больше не видели своего военачальника, и от дисциплины в войске не осталось и следа. Обезумевшая, я заковыляла по холму к тому месту, где упал мой брат. Длинная туника сковывала мои движения, я поскользнулась в грязи и неловко упала. У слона Дары в боку зияла дыра размером с мою голову, но животное еще дышало. Слон пытался подняться и даже один раз на мгновение встал, но тут же рухнул, раздавив трех солдат Аурангзеба. Посреди бревен разрушенного заграждения я быстро отыскала Дару. Его голова в продавленном шлеме была окровавлена, но я ощутила его дыхание на своей руке.

– Он жив! – крикнула я. – Принц жив!

Несколько воинов на мгновение остановились, глянув на меня, но уже ничто не могло спасти нас от разгрома. Держа голову брата у себя на коленях, я смотрела, как бегут наши воины, спасаясь от наползающих вражеских масс. Некоторым это удалось, но сотни других были убиты выстрелами в спины. Третьи, видя, что путь к отступлению отрезан, повернулись лицом к врагу. Эти воины сражались как демоны, но силы были неравны. Каждому их них перерезали горло, у каждого вывернули все до единого карманы.

Я сняла с Дары шлем, оторвала от туники кусок ткани и перевязала ему голову, чтобы остановить кровотечение. Собираясь потуже затянуть повязку, я на мгновение замерла, заметив, что на меня мчится всадник. Я была почти под копытами его коня, когда всадник протянул ко мне руку, рывком поднял меня с земли и, демонстрируя недюжинную силу, посадил меня на лошадь у себя за спиной. Я уже хотела ногтями вцепиться ему в лицо, но тут узнала Низама.

– А как же Дара?! – крикнула я.

Низам погнал коня к бреши в рядах противника. Могучий воин вырос перед нами, наводя на нас мушкет. Его ружье дало осечку. Низам на ходу кривым мечом разрубил ему плечо. В то же мгновение в ногу Низама вонзилась стрела. Я не видела, откуда она прилетела. Низам взревел в ярости и пришпорил коня. Перед нами выросли еще два солдата. Увидев мои длинные волосы, они осклабились. Низам выбил копье из руки одного врага и зарубил его мечом. Второй воин закричал, зовя на помощь, и вскоре нас окружили солдаты. Они пытались стащить меня с лошади. Низам отбивался, завывая, как дикий зверь. Казалось, сам Аллах охранял его в тот день: пули летели мимо него, а мечи отскакивали от его доспехов. Его грозный клинок без устали вздымался и опускался, калеча и убивая вражеских солдат.