Текст книги "Тринадцать гостей. Смерть белее снега (сборник)"

Глава XXII
В темноте

Подойдя к окну, мистер Молтби отдернул штору и сказал, не оборачиваясь:

– Снегопад кончается.

– Смилостивился Господь, – пробормотал Хопкинс.

– Пока еще нет, – возразил мистер Молтби. – Когда это произойдет, если такое вообще случится, у нас будет возможность оценить степень этого милосердия.

– Вечно у вас какие-то загадки, – огрызнулся Хопкинс. – Ну, конечно, вы у нас тут всем заправляете…

– Вы переоцениваете мои возможности, – перебил его мистер Молтби. – Это не я остановил снегопад. Есть более могущественные силы, которые всем заправляют. Вы не закончили свой рассказ, мисс Стрейндж, с нетерпением жду продолжения. Как я понял, ваша мать уже умерла?

– Она умерла через четыре года после смерти дедушки.

– В тысяча девятьсот двадцать первом году, когда вам было четыре года?

– Да.

– Где вы жили в то время? Вероятно, не здесь? Вы ведь сказали, что никогда не были в этом доме.

Старик все еще смотрел в окно и все вопросы задавал, отвернувшись от Норы.

– Родители оставляли меня в Лондоне с няней. Мать гастролировала в провинции, а отец обычно сопровождал ее. Ее заработки были их единственным доходом.

– А кто получил деньги вашего деда?

– Дядя Харви.

– Где же он жил?

– Какое-то время он жил здесь. Дом принадлежал отцу, и дядя должен был платить за аренду, но он вечно задерживал плату, а потом и вовсе перестал платить. Отец не умел вести дела.

– Это очевидно. Шоу оставался здесь с вашим дядей?

– Да. Когда у дяди кончились деньги и он уехал, Шоу продолжал приглядывать за домом. Пару раз его сдавали внаем.

– Но Шоу был не склонен сдавать его постоянно? Он ведь неплохо устроился здесь. Кто ему платил жалованье?

– После отъезда дяди Харви он ничего не получал. Была договоренность, что он живет здесь бесплатно, а взамен следит за домом.

– Вероятно, других источников дохода у него не было, а своих средств он почти не имел, – прокомментировал мистер Молтби. – С ним все ясно. А где сейчас ваш дядюшка?

– Мы не знаем.

– У вашего отца не возникало желания здесь поселиться?

– Он даже слышать об этом не хотел. Но в то же время… вам покажется это странным… я лично этого не понимаю… но у него было предчувствие, что в конце концов его сюда позовут, стоит только немного подождать. Это была тоже идея фикс.

– Да, теперь понятно. И в этом году, ровно через двадцать лет, его позвали?

– Должно быть.

– Вы не знаете, в какой форме поступило приглашение?

– Думаю, было письмо. Отец всегда избегал говорить про этот дом и о том, что здесь произошло, и если бы он не заболел два года назад, я бы ничего не узнала. А тогда отец рассказал мне все. Правда, когда ему стало лучше, он попросил меня забыть об этом. Но я, конечно, не забыла.

– Почему вы считаете, что его пригласили сюда письмом?

– Потому что три дня назад он получил письмо с пометкой «Строго лично», которое сильно взволновало его. Но мне он ничего не сказал. Именно после этого письма отец и решил сюда наведаться и написал Шоу, чтобы тот подготовил дом к нашему приезду.

– А где ваш отец получил это письмо?

– В Ньюкасле. Он преподает там в школе. После смерти матери отец зарабатывал на жизнь преподаванием и литературным трудом. Перед отъездом из Ньюкасла он сказал мне, что оставит преподавание… И с тех пор пребывает в этом странном состоянии… Это все, что я могу сказать.

– Снег кончился, – сообщил мистер Молтби. – Мистер Кэррингтон, мы закрыли заднее окно?

– Да, – подтвердил Дэвид.

– Идите и откройте его, а я погашу свет.

– Погасите свет? Зачем? – удивился Хопкинс.

Молтби не ответил и, пока Дэвид выполнял распоряжение, погасил свет в холле. Возникшая тьма чуть подсвечивалась огнем камина. Потом старик прошел в столовую и погасил свет там. Возвратившись в холл, Молтби заглянул в гостиную и плотно прикрыл дверь.

– Ну что? – спросил он вернувшегося Дэвида.

– Я его открыл.

– Через него по-прежнему можно проникнуть в дом?

– Да.

– Послушайте, чего вы добиваетесь? – воскликнул Хопкинс. В темноте его голос прозвучал как-то особенно громко. – А если и вправду кто-нибудь влезет?

– Мистер Хопкинс, порой у меня создается впечатление, что на самом деле вы умнее, чем кажетесь.

Повернувшись к Дэвиду, Молтби продолжил:

– Свет наверху горит только в комнате мистера Стрейнджа? Погасите его и поворошите дрова в камине, чтобы ваша сестра не сидела в полной темноте.

Дэвид снова ушел. Мистер Молтби подошел к камину. В отблесках огня его силуэт приобрел некую магическую ауру.

В отсутствие Дэвида никто не проронил ни слова. Даже Джесси удержалась от возгласа, когда в камине сдвинулось полено и сноп искр полетел в темноту. Нора, еще не совсем привыкшая к атмосфере этого дома и бесцеремонным вопросам старика Молтби, сидела неподвижно, борясь с ощущением нереальности происходящего. Она никак не могла решить, чем объясняется такой стиль поведения: старческими причудами или мудростью, которая приходит с возрастом.

– Наверху темно, – объявил вернувшийся Дэвид.

– Отлично! Это значит, что мы ушли или легли спать. Выглядит достаточно убедительно, правда? Будем надеяться, что так. А теперь прислушайтесь! Кто-нибудь что-либо слышит?

Все напрягли слух. Снаружи стояла полная тишина. В доме лишь тикали часы.

– Но несколько минут назад я отчетливо слышал, как мистер Кэррингтон открывает заднее окно и две двери, к нему ведущие.

– А мне вот ничего не слышалось, – сообщил мистер Хопкинс.

– Возможно, уловил только я – единственный, кто здесь прислушивается к звукам. Но теперь все мы будем очень внимательны, тогда сможем услышать, как кто-то влезает в окно, спрыгивает на пол и открывает две двери, отделяющие это окно от холла. В полной тишине мы, конечно, не пропустим эти звуки, хотя вам, мистер Кэррингтон, лучше стоять у кухонной двери, чтобы дать нам знак. Подойдите туда и скажите, слышен ли оттуда мой голос. Я буду говорить тихо и всех призываю поступать так же.

Дэвид, беспрекословно подчиняющийся всем командам Молтби, пошел к двери.

– Итак?

– Все слышно, сэр, – отозвался он, хотя Молтби говорил почти шепотом.

– Значит, все готово для начальной сцены последнего акта – конечно, если представление состоится. Если вы первый что-нибудь услышите, дайте мне знак, мистер Кэррингтон, и мы с мистером Хопкинсом сразу же придем к вам на помощь.

– Вы хотите сказать, что мы будем кого-то ловить? – мрачно предположил тот.

– Я по-прежнему верю в ваш интеллект, сэр. Ваше замечание и ваша замечательная логика дают на это все основания… Мисс Стрейндж, мы продолжим нашу беседу, при этом вы будете слушать меня вполуха, чтобы не пропустить все посторонние звуки.

Мистер Молтби сунул руку в боковой карман.

«Сейчас пистолет достанет, – подумал Хопкинс. – От этого старого дурня можно ожидать чего угодно! А может, он помешанный? Господи, спаси мою душу!»

Однако он не рискнул делиться своими опасениями с окружающими. Мистер Молтби, конечно, с причудами, но на сумасшедшего явно не тянет.

– Вы говорили о двух письмах, мисс Стрейндж, – начал старик. – Одно из них я уже видел – это письмо вашего отца к Шоу, где он сообщает о вашем приезде. Правда, ко мне попала только его часть, но этого вполне достаточно, чтобы восстановить содержание. Второе письмо, в котором вашего отца приглашают сюда, я надеюсь увидеть. Но есть и третье, о котором из всех присутствующих известно только мне. И узнал я о нем после вашего приезда.

– Где вы его нашли? – спросил Дэвид.

– В комнате Шоу. Я пошел туда, пока вы с сестрой занимались мистером Стрейнджем. Если помните, мы встретились с вами на лестнице, когда вы спускались вниз. Письмо лежало на полу.

Увидев, что Дэвид опять собирается его перебить, старик улыбнулся.

– Вы хотите спросить: «Если оно лежало на полу, почему вы не нашли его раньше, когда выудили первое письмо из корзины для мусора?» Отвечаю: в то время его на полу еще не было. Нам следует поблагодарить за него мистера Томсона. Даже в бреду он оказался очень полезен. Кстати, теперь его состояние значительно улучшилось, как, впрочем, и погода… Интересно, как скоро объявится Смит?.. Ну так вот, перед тем как Томсон пошел бродить, он оставил свою комнату в ужасном беспорядке. Разбросал по полу все белье и опрокинул тумбочку. От удара замок сломался, ящик выдвинулся и из него выпало письмо.

Молтби вытащил из кармана конверт.

– Вот оно.

Вынув из конверта несколько листков, он поднес их поближе к огню, но прежде чем начать читать, посмотрел на Нору Стрейндж. Свойственная ему язвительность вдруг куда-то исчезла, и во взгляде засквозило живое участие.

– Боюсь, вам будет не очень приятно кое-что услышать, мисс Стрейндж. Но я обязан это прочитать.

– Я готова, – успокоила его Нора.

Кивнув, он взглянул на Дэвида и начал читать:

– «Дорогой Ч. – Ч. это, конечно, Чарльз Шоу, – твое письмо ничуть меня не удивило. Я чувствовала, что назревают неприятности, которые частично затронут и меня. И все из-за Х. – ваш дядя, Харви Стрейндж, – который стал совершенно невыносим. «Сколько это будет продолжаться?» – спросил он. «Пока ты не умрешь», – ответила я. Я с ним никогда не церемонилась, и Х. всегда терпел, но в этот раз вдруг расхрабрился – наверно, накачался как свинья, ведь он пьет не просыхая, – и заявил, что если мы не оставим его в покое, то пойдет в полицию и во всем признается. За все эти годы он впервые заговорил в таком тоне, хотя, признаться, я давно этого ждала. Знаю, ты не любишь говорить на эту тему, предпочитая, как страус, прятать голову в песок. Это тебе надо было родиться девчонкой, а не мне. От тебя вообще было мало толку: все пытался остаться чистеньким и только палки вставлял в колеса. Но теперь тебе не отвертеться. Мы все повязаны с Х., а он становится опасен и может нас погубить. – Извините, мисс Стрейндж, но это только подтверждает мнение вашего отца о своем брате. – Х. уже несколько недель не появляется в клубе, так его развезло. Ты же знаешь, что мы ничего не получили, и теперь самое время потребовать свое. Л.У. не оставил ни гроша, а мне позарез нужны деньги! – Чуть позже вы узнаете, кто такой Л.У. – Я никак не ожидала, что твое письмо придет, когда он будет у меня. Его принесли как раз во время нашего разговора, и Х. сразу же узнал твой почерк. Он выхватил у меня конверт и вскрыл его. Шила в мешке не утаишь, и теперь Х. знает, что его брат собирается приехать, и хочет потащиться туда вместе со мной. А мне и так придется ехать. Есть кое-что, о чем ты пока не знаешь…

– Минуточку… – вдруг прошептал Дэвид.

Молтби прервал чтение.

– Вы что-то услышали?

Все стали напряженно прислушиваться, потом Дэвид покачал головой.

– Простите, мне показалось. Продолжайте, сэр. Но, может быть, мисс Стрейндж нужна передышка?

– О передышке думать рано. Мы еще не все узнали, – ответила Нора.

– Вы правы, – согласился мистер Молтби, после чего продолжил чтение: – «Мой дорогой муженек, прежде чем отправиться на тот свет, написал письмо У.С. – Ваш отец, Уильям Стрейндж. Похоже, автор не слишком скорбит о потере дорогого супруга. – Я сама узнала об этом только вчера, через пару часов после похорон, когда разбирала его вещи. Поэтому твое письмо не было для меня неожиданностью. Одному Господу известно, что Л.У. там понаписал! Я нашла только начало письма. Он постарался изменить почерк, значит, писал анонимно, так, кажется, пишется? Мне кажется, потом Л.У. начал сочинять заново, а этот листок решил не посылать. Странно, что он его не уничтожил. Ну не дурак ли? Конечно, муженек был болен, может, поэтому и прошляпил. Ни за что в жизни не выйду снова за врача, а за этого пошла по необходимости – ну и потом, двадцать лет назад он был довольно хорош собой».

Двадцать лет назад, – повторил мистер Молтби, отрываясь от письма. – Доктор У. – это, видимо, Уик Л., что уже не так важно. Врач, который лечил вашего деда во время его последней болезни, присутствовал при его кончине и подписал свидетельство о смерти. Как видите, мы продвигаемся вперед! Но если Л.У. и был дураком, то достаточно хитрым, чтобы сохранять тайну, которую ему доверил старик Д.С. перед своей внезапной смертью. Как звали вашего дедушку, мисс Стрейндж?

– Джон.

– Благодарю вас. Д.С. – это Джон Стрейндж. Продолжаем читать.

«И вот теперь он что-то настучал сынку Д.С. Лучше поздно, чем никогда. Это и к нам относится! Не могу сказать, что это за секрет, потому что в листке, который я нашла, об этом нет ни слова, но уж поверь, дело касается денег! Они в этом доме! И там их полно! Мы должны найти их еще до того, как У.С. со своей красоткой наложат на них лапы!»

Похоже, это о вас, мисс Стрейндж. А теперь самая неприятная часть этого мерзкого письма.

«Так что готовься к нашему с Х. приезду. Если нас не задержит снегопад, мы прибудем завтра – к их несчастью, он их задержал. Х. приедет со мной, но так ли уж мы хотим, чтобы он с нами уехал? Подумай об этом. С ним что-то случается, вскоре приезжает У.С., свидетелей нет, нас там тоже уже не будет – вспомни Каина и Авеля! Твоя Марта».

– Это Марта Уик, сиделка.

Мистер Молтби убрал письмо в конверт и опустил его в карман.

– Если бы кто-нибудь из нас получил подобное письмо и, убегая, оставил его в доме на радость полиции, разве мы не рискнули бы вернуться, чтобы его сжечь?

– Вы хотите сказать… – не договорив, осеклась Нора.

– Я хочу сказать, мисс Стрейндж, что Чарльза Шоу здесь нет. Так же как Марты Уик и вашего дядюшки. В столовой лежит молоток, которым убили человека, и стоит кресло, в котором умер еще один. Не спрашивайте, как я об этом догадался. Примите это как свершившийся факт. И пока не появились другие факты, мне бы хотелось знать, что было в письме, которое доктор Уик написал вашему отцу, мисс Стрейндж. Если он все еще спит, не могли бы вы, учитывая чрезвычайные обстоятельства, как-нибудь поискать письмо?

– Я пойду с вами, – предложил Дэвид, когда Нора поднялась с кушетки.

– Не забывайте, что вы в карауле, – напомнил ему мистер Молтби. – Но, так и быть, я вас временно снимаю с поста. Возможно, мистер Хопкинс захочет занять ваше место.

Но мистер Хопкинс такого желания не изъявил.

Глава XXIII
Тот, кто знает

Лидия, дежурившая наверху, услышала, как открылась дверь и в комнату тихо вошли Нора с Дэвидом. В руке у брата догорала спичка.

– Что-то случилось? – встрепенулась она.

– Пока нет, – успокоил ее Дэвид. – Но мы узнали кое-что новое.

– Ну конечно, одна я ничего не знаю, – проворчала Лидия. – Когда-нибудь ты мне расскажешь длинную-предлинную историю, а пока я должна довольствоваться какими-то обрывками. Кстати, мы не поздравили друг друга с Рождеством. Жаль терять такую возможность.

Она повернулась к Норе.

– Мы с Дэвидом всегда подкалываем друг друга, но сердца у нас золотые, правда, дорогой? Полагаю, вы пришли за сводкой о состоянии здоровья? Ваш отец просто нуждается в отдыхе. Сейчас он спит как убитый.

Подойдя к кровати, Нора убедилась, что так оно и есть. Ее отец мирно почивал, находясь в полной гармонии с окружающим миром. С облегчением вздохнув, она подняла небольшой коричневый портфель, стоявший рядом на стуле, и осторожно открыла его. Лидия бросила на Дэвида вопросительный взгляд.

– Ей надо кое-что найти, – шепотом объяснил тот.

– Будь осторожен! Не дай бог проговоришься, – съязвила Лидия.

– Это письмо. Мы кое-что раскопали, но это долгая история, сразу все не объяснишь. Нашли, мисс Стрейндж?

Нора покачала головой и повернулась к спящему.

– Наше дело правое, – заметил Дэвид, видя, что она колеблется. – Может быть, вам помочь?

– Нет, я сама.

Осторожно обыскав карманы отца, девушка с тихим возгласом вытащила конверт. На нем была видна сломанная печать и надпись «Строго лично».

– Вот оно!

– Отлично! – обрадовался Дэвид. – Пошли скорее вниз!

Открыв дверь, он чиркнул спичкой, и Нора со своей находкой выпорхнула из комнаты. Через мгновение дверь за ними закрылась.

– Большое вам спасибо! – пробурчала Лидия.

Спустившись вниз, Нора с Дэвидом увидели, что в холле царит напряженная тишина.

– Ну как? – нарушил ее мистер Молтби.

– Нашла, – сообщила Нора, протягивая ему конверт.

Взяв его, Молтби подошел к камину, а Дэвид снова занял свой пост у двери на кухню.

Увидев надпись на конверте и сломанную печать, старик спросил:

– Возможно, мисс Стрейндж, вы хотите прочитать его первой?

– Нет, читайте вы, – тихо ответила Нора. – Что бы там ни было, это касается нас всех.

– Согласен. Ваша готовность помочь очень воодушевляет. Да, это писал больной человек, – заявил Молтби, вытащив письмо из конверта. – И к тому же он пытался изменить почерк. Все совпадает, даже подпись. «Тот, кто знает». Теперь пришла пора узнать нам.

Вернувшись к первой странице, Молтби начал читать:

– «Уважаемый мистер Стрейндж! Автор этого письма, желая сделать доброе дело, хочет сообщить вам некоторые сведения, пока он еще в состоянии совершить это. Он скрывал эти сведения в течение многих мучительных лет, не переставая корить себя за нерешительность. Это тяжкий крест, который оказался ему не по силам. То, что он собирается сообщить, чрезвычайно важно для вас, а ответ автор письма будет держать уже не здесь.

Вы, без сомнения, помните обстоятельства смерти вашего отца, Джона Стрейнджа. Помните, что он перед этим болел и ему наняли сиделку. За несколько часов до смерти он послал за вами с женой, и вы, вероятно, сочли, что его побудили к этому угрызения совести, которые, как по своему опыту знает автор письма, могут избавить нас от дурных намерений и направить на путь истинный. Я не буду говорить об обстоятельствах смерти вашего отца. Вы наверняка их помните и сделаете собственные выводы.

Но есть кое-что, о чем вы не подозреваете. И до настоящего момента об этом знал только я.

Всегда считалось, что деньги вашего отца, причем немалые, перешли по наследству к вашему брату Харви, который их быстро промотал за игорным столом, на скачках и в других местах, о которых я не решаюсь упоминать. Однако к концу жизни у вашего отца возникли новые идеи относительно его денежных средств. Учитывая свое тогдашнее состояние, он справедливо опасался, что эти идеи реализованы не будут. Так оно и произошло. Все же отец успел перевести значительную часть своего капитала – пять тысяч фунтов – в наличные. Случилось так, что он сообщил мне о существовании этих денег, о чем потом сильно жалел. Но где они, он не сказал. И я поклялся на Библии, что буду молчать об этом. Конечно, можно было нарушить эту клятву в своих собственных интересах, но я этого не сделал и не вижу в том никакой особой заслуги. Но теперь нарушаю клятву, потому что уверен, что сейчас Джон Стрейндж меня уже не осудит. В конце концов, эти деньги предназначались вам, и если бы ваш отец прожил дольше, он, несомненно, сообщил бы вам, где их искать».

Мистер Молтби прервал чтение и посмотрел на Нору. Она слушала затаив дыхание.

– Теперь вы понимаете, мисс Стрейндж, зачем ваш отец приехал сюда и почему он решил бросить преподавание.

– Но где же эти деньги?

– Вот это нам и предстоит узнать. К сожалению, в письме об этом не сказано.

Он продолжил читать:

– «Прочитав это письмо, вы сами решите, как поступить, но если вы поедете в «Вэлли-хаус», советую вам никому не говорить о своих намерениях».

Но ваш отец не прислушался к этому совету, мисс Стрейндж. Он предупредил о своем приезде Чарльза Шоу, что, впрочем, вполне естественно. Откуда ему было знать, что Шоу напишет Марте Уик. И последние несколько строк: «Знаменательно, что ровно через двадцать лет после смерти отца вы узнаете то, о чем он не успел сообщить вам сам».

Да, мне это тоже приходило в голову. Подпись, за которой попытался спрятаться доктор Уик, не совсем точна: «Тот, кто знает». На самом деле он знал только половину. Вторую половину предстоит выяснить нам.

Сунув письмо в карман, Молтби посмотрел на часы, чуть видные в свете камина.

– Двадцать лет наступят с минуты на минуту!

Дэвид, стоящий у кухонной двери, вдруг застыл.

– Что-то услышали? – тихо спросил мистер Хопкинс.

– На сей раз да.

Метнувшись к двери, Молтби приоткрыл ее. Из коридора послышались шаркающие шаги.

Глава XXIV
Кровавый след

– Быстро сюда! – скомандовал Молтби.

Мужчины проскользнули в кухню и закрыли за собой дверь. Из коридора доносились приближающиеся шаги, медленные, неуверенные и неровные. Потом они затихли. Похоже, человек остановился перед дверью, собираясь с духом.

– Ждем или хватаем его? – шепотом спросил мистер Хопкинс.

Позже он уже сомневался, что произнес эти слова вслух, потому что они остались без ответа.

Потом кто-то очень медленно повернул дверную ручку, дверь скрипнула, и в кухне стало чуть светлее от серой полоски, прорезавшей темноту. Дверь медленно открывалась – и полоска света становилась все шире.

Потом в ней мелькнула тень – и пропала в темноте. Из коридора падал тусклый свет, но тени уже не было видно. Невидимая и бесшумная, она растворилась во мраке кухни. Мистеру Хопкинсу, с тоской ожидавшему ужасной развязки, вдруг почудилось, что это привидение, явившееся, чтобы наказать его за прежний скептицизм. Он был близок к бегству и сам не мог понять, что его удерживает: железная воля мистера Молтби или собственное оцепенение. Но в мыслях он уже ретировался с кухни, обретя утешение в нежных ручках Джесси. Он физически ощущал их тепло и поклялся в душе, что когда кончится весь этот кошмар, он сделает все возможное, чтобы их не упустить.

«Надо будет ее задобрить, – решил он про себя. – Она такая лапочка. Как бы произвести на нее впечатление?»

Но вдруг хорошенькое личико Джесси, возникшее перед его внутренним взором, сменилось совершенно другой физиономией. Казалось, что перед его испуганными, лихорадочно блестевшими глазами разверзся ад. Мистер Хопкинс никогда не видел подобного выражения на человеческом лице, и у него мелькнула мысль о нечистой силе. Седые волосы, мертвенная бледность щек и полуоткрытый рот с отсутствующим зубом довершали эту неприглядную картину, высвеченную фонариком мистера Молтби.

– Не двигайтесь! – тихо, но с металлом в голосе приказал старик. – Вы попались, Чарльз Шоу. И Рождество вам придется встретить за решеткой по обвинению в убийстве Джона Стрейнджа и его сына Харви.

Человек наконец обрел дар речи.

– Я их не убивал! – вскричал он с таким отчаянием, словно ему вдруг изменила многолетняя выдержка. – Это не я! Никого не убивал!

– Тогда докажите, что это не вы. Лучшего случая вам не представится, – предложил мистер Молтби.

– Кто вы?

– Не имеет значения. Скажите спасибо, что я не судья, примеряющий мантию перед процессом. Именно с ним вам предстоит встретиться в скором времени, если вы не сможете оправдаться передо мной и всеми здесь присутствующими.

Тем временем Дэвид быстро подошел к двери в коридор, отрезав Шоу путь к отступлению. Мистер же Хопкинс по-прежнему стоял неподвижно, испуганно глядя на того, кто был поражен еще большим страхом. Он плохо поддавался обучению, но сегодняшней ночью получил серьезный урок. Другое дело, что позже, при свете дня Хопкинс, скорее всего, о нем благополучно забудет.

Человек, столь неожиданно оказавшийся в центре внимания, стоял, судорожно глотая воздух. Казалось, отчаянные выкрики лишили его последних сил. Потом наступила следующая стадия. Страх, сжимавший его горло, вдруг сменился депрессией.

– Что вы от меня хотите? – жалобно спросил он.

Его словно сдернули с дыбы и бросили на пол, где вокруг валялись орудия пыток.

– Чтобы вы сказали нам правду, – твердо заявил мистер Молтби. – Если вы виновны, мы все равно об этом узнаем, если же нет – оправдаем вас быстрее, чем суд присяжных. Истина – самое дорогое, что есть на свете. Однако именно ею чаще всего пренебрегают.

– С чего мне начать?

– Ну, скажем, с осени тысяча девятьсот семнадцатого года.

– Так вы все знаете?

– Мне известно достаточно, чтобы желать узнать больше. Те сведения, которыми я обладаю, заставляют меня прийти к заключению, что это вы убили Джона Стрейнджа ровно двадцать лет назад.

– Я его не убивал.

– Докажите это!

– Я не смогу.

– Тогда дайте нам возможность сделать собственные выводы. Начнем с того, что Джон Стрейндж заболел. Что с ним случилось?

– У него были проблемы с сердцем, сэр.

– Да полно вам! Мне известно, что в свидетельстве о смерти указана именно эта причина, но…

– Вы спросили, что было причиной его болезни, а вовсе не смерти, – прервал его Шоу, чуть оживившись.

– Я принимаю ваше возражение, но только в том случае, если вы признаете, что умер он не от своей болезни. Сердечный приступ уложил его в постель. Что же его там удерживало?

– Ему стало хуже…

– И это я знаю!

– Его держала в постели сиделка.

– Марта Уик?

– Да, сэр.

– Жена доктора?

– Да, сэр. Только тогда они еще не были женаты.

– Понимаю. Она вышла за него замуж позже?

– Да.

– По любви или по расчету?

– Что?

– Ладно, вернемся к этому чуть позже. Вам известна ее девичья фамилия? Возможно, доктор предложил в качестве сиделки свою невесту? Они были помолвлены?

– В то время еще нет.

– Так как же ее звали?

– Разве вы не знаете?

– Даже если знаю, почему бы вам это не подтвердить?

– Марта Шоу.

– Шоу! – воскликнул Молтби. – Нет, мне это не было известно! Хотя я догадывался. Это многое объясняет, мистер Шоу! Кем она вам приходится?

– Это моя сестра, сэр!

– Ваша сестра? Ну, ясное дело. Так, значит, это вы предложили ее в качестве сиделки?

– Да, сэр. Разве я мог знать, к чему это приведет?

– Она профессиональная сиделка?

– Нет, но она немного умела ходить за больными.

– И вы посчитали, что этого достаточно?

– Да, с вашего разрешения. – Он неуклюже шаркнул ногой. – Вообще-то это она предложила свои услуги, а я лишь одобрил эту идею.

– Вы, вероятно, одобряете все ее идеи?

– Верно. Сестра всегда верховодила.

– Почему она вызвалась ухаживать за больным?

– Похоже, что-то почуяла.

– Весьма точное выражение. Так что же она почуяла?

– Ну, Марта поняла, куда ветер дует. Старик, то есть мистер Джон Стрейндж, прознал, что сын его вернулся с войны контуженым, а тут у него еще ребенок родился. В общем, он к сынку переменился.

– Ваша сестра заметила это?

– Да.

– То есть она увидела, что мистер Джон Стрейндж сожалеет о том, как он поступил со своим сыном Уильямом, которого любил гораздо больше, чем Харви?

– Да.

– А как отнесся Харви к такой перемене?

В ответ Шоу лишь криво усмехнулся.

– Ценю вашу деликатность, – с сарказмом произнес Молтби. – Мистера Харви нет с нами, а вы не считаете возможным плохо отзываться об умерших.

– А вы думаете, это легко? – взвизгнул Шоу.

– Согласен, ситуация не из приятных. Так как же воспринял Харви перемену в своем отце? Его это огорчило?

– Ему это не понравилось.

– А как он узнал об этом?

– Да поначалу старик этого не скрывал. Но потом вдруг замолчал.

– Еще бы! Он тоже почуял, куда ветер дует.

– Похоже на то.

– Ясно как божий день! Он был прикован к постели: сначала сердечным приступом, а потом кое-чем другим. Да, эта кровать была для него весьма неприятным местом… Даже сейчас она сигналит нам о том, что в ней происходило: чувство страха, боли в желудке, которые никак не могут быть связаны с сердечным недугом. Его сиделка, сын Харви и, без сомнения, доктор – все они знали, что происходит. Джон Стрейндж не владел искусством маскировки. И его тюремщики, как видно, тоже. Интересная ситуация! А вы, Шоу, конечно, ни о чем не подозревали?

– Можете думать что угодно, но все было именно так. Я ко всему этому не имел никакого отношения.

– Вот именно. В то время, впрочем, как и сейчас, вы отказывались смотреть правде в глаза, предпочитая, как страус, засунуть голову в песок.

Шоу вздрогнул.

– Я вижу, вы узнали слова вашей сестры.

– Вы хотите сказать…

– …что нашел письмо, за которым вы вернулись сюда? Да, я обнаружил этот в высшей степени интересный документ. Так что мне многое известно. Так это был яд?

На лбу мужчины выступила испарина.

– Уберите фонарь, – пробормотал он. – Вы слепите мне глаза!

– Но ведь слепота – ваше любимое состояние, хотя скорее в переносном смысле, – заметил мистер Молтби, переводя луч фонаря на жилет Шоу. – Так какой это был яд? Мышьяк?

– Какая разница какой! – воскликнул несчастный. – Но, видит бог, я не имел к этому никакого отношения! Даже не знал, что происходит!

– И не подозревали?

– Что я мог сделать – один против троих? Они боялись, что он изменит завещание…

– А при чем здесь ваша сестра?

– А?

– Не заставляйте меня повторять вопросы.

– Какой смысл их задавать, если вы знаете ответы? Она пыталась не упустить свой шанс и провернула все это дело.

– С Харви?

– С кем же еще? Она рассчитывала на свою долю.

– А вы тоже были в доле?

– Нет! Но… Нет, я не был в доле!

– Объясните это «но»…

– Ну, мистер Харви сказал – позже, когда я обо всем узнал, – что он обо мне позаботится. Сохранит за мной место.

– Неужели Уильям Стрейндж прогнал бы вас?

– Вряд ли. Вот видите! Я с этого ничего не поимел!

– А что досталось доктору?

– О, он был под каблуком у моей сестрицы. Она могла погубить его врачебную практику. Вы видите, я ничего не скрываю…

– Не вижу в этом особой добродетели, – презрительно перебил его Молтби. – Каким образом ваша сестра могла погубить практику доктора Уика?

– Он был у нее под каблуком…

– Я это уже слышал. Но каким образом, как именно она могла ему навредить?

Шоу устало пожал плечами.

– Если хотите знать, моя сестра в молодости была хороша собой, и доктор в нее влюбился. Этого достаточно?

– Вы хотите сказать, у них была связь?

– Мягко выражаясь, да.

– И она втянула его в это дело?

– Да, а потом вышла за него замуж, чтобы он помалкивал. Теперь вы все знаете.

– Не совсем. Джон Стрейндж бросил вызов своим четырем тюремщикам – один больной человек против четверых, а вы, помнится, не могли противостоять и троим – и, обманув их, спустился в холл, к изумлению всей честной компании. Кто подсыпал ему смертельную дозу яда в шампанское? Дозу, которая не дала ему договорить… Это сделали вы?

– Нет, я же уже сказал! – завопил Шоу.

– А я вам посоветовал держать себя в руках, – строго заметил Молтби. – Так кто же подсыпал яд в шампанское?

– Моя сестра, черт побери!

– Вы утверждаете, что Марта Уик, в девичестве Шоу, убила Джона Стрейнджа?

– Да, это правда.

– А Харви Стрейндж, доктор Уик и вы были ее подельниками?

– Они – да, а я – нет! Сколько можно повторять, что я здесь ни при чем? И даже если б знал, разве мог их остановить? Позже я, конечно, узнал, но тогда ничего не подозревал. Господи, ну сколько можно меня терзать?

– Это будет зависеть от вас. Предполагаю – если я не прав, вы можете меня поправить, – что Джон Стрейндж каким-то образом ухитрился составить новое завещание и решил устроить всем сюрприз, но не успел, потому что внезапно умер. Вы молчите, значит, я прав. Где же было его новое завещание? Его нашли?