Текст книги "Однажды в феврале"

После её ухода боль внутри меня была настолько сильная, что она проникла в самую душу и сжала её когтями, а мой мир разрушен был на части, исчезнув без следа. Казалось бы, три месяца так мало, но для меня эти месяцы были как три жизни. Я хотел любви, думал, что: «вот всё, я нашёл», но в очередной раз оказался урок. Снова опыт, снова боль и ненависть.

Огромная дыра сейчас там, где было сердце, и чувство одиночества кружило около меня. Мрачная пустота разрасталась внутри и прогрессировала, как страшный вирус, безжалостно убивая во мне все чувства и эмоции.

Глава 24

Мелисса Уэсли

Не вынося дома сентябрьской тоски и пока Брендон уехал по своим адвокатским делам, я согласилась составить компанию Джейн в кафе «Black Fox», несмотря на своё депрессивное состояния, из которого, казалось, мне никогда не выйти. Даже наши встречи с подругой уже стали не такими частыми, как раньше. Открыв стеклянную дверь элитного заведения, я увидела, как Джейн, уткнувшись в телефон, сидела за столиком и, наслаждаясь спокойной атмосферой, не торопясь, попивала свой любимый Макиато.

Я подошла ближе и ничуть не удивилась, когда увидела яичницу на тосте с беконом и авокадо на две персоны. Сев напротив подруги, она от неожиданности резко подняла на меня голову.

– Господи, Мел, крадёшься, как привидение, – после замолкла и, вытаращив глаза на меня, тут же недовольно выдала: – Ты, вообще, спишь по ночам?

– Пытаюсь. Знаю, что мои синяки под глазами не скроет даже плотный слой шпаклёвки.

– Да уж, что, всё настолько плохо? – тихо спросила подруга, надрезая хрустящий тост.

– А ты как будто не видишь.

– Ладно. Давай, съешь хотя бы кусочек. Как бы хреново не было, организм должен получать внутрь хоть какие-то калории, а иначе сдохнешь.

– Спасибо, но у меня нет аппетита, – тяжело вздохнув, я облокотилась на локти и, молча вглядываясь в окно, стала наблюдать, как декоративное дерево у кафе колыхалось от ветра.

– Тогда я прямо сейчас отвезу тебя в больницу и положу под капельницу. Кстати, Мел, без обид, но на вашу свадьбу с Брендоном я не приду.

– Я бы сама на неё не шла, – ответила я, сжимая в руке телефон. – Джейн, послушай, сегодня я копалась в электронной почте и среди обильного количества реклам и прочего спама нашла там письмо от неизвестного адресата. Когда я его открыла и стала читать, то была готова застрелиться на месте за то, что Дин чувствует себя виноватым! Джейн, ты давно его видела?

– На днях к Алексу заходил. Правда, злой как чёрт. На любой мой вопрос отвечал односложно. Его будто подменили. Ладно, показывай, что он там написал.

Я разблокировала телефон и дала прочесть письмо подруге:

«Мелисса… Милая моя… Прости меня за то, что однажды в феврале я до беспамятства в тебя влюбился. Я виноват очень, ведь мне не нужно было вмешиваться в ваши отношения. А нужно было ещё тогда, в феврале, сказать себе – нет, но это оказалось сильнее меня. И когда ты сделала шаг навстречу, то, клянусь, я бы всё отдал на свете, лишь бы снова испытать это чувство идеального безумия, о котором мог только мечтать.

И как бы прекрасно у нас тогда не было, я всё равно чувствовал, что рано или поздно ты уйдёшь, поэтому проживал с тобой каждый день как наш последний. Я боялся этого больше всего на свете. Боялся тебя потерять и, как бы ни старался, всё равно потерял.

Я до сих пор ощущаю твой запах в постели, на которой мы каждую ночь горели, отдавая себя друг другу без остатка. И до сих пор помню твои невероятные, влюблённые глаза, как ты, утопая в моих, искренне улыбалась, когда я, лаская твои нежные губы, клялся в любви. А теперь не могу поверить, что этого нет и что мы стали далеки друг от друга. Надеюсь, что сейчас ты счастлива так, как когда-то был счастлив я с тобой.

Я ни о чём не жалею, и ты не сожалей, Мел. Хочу, чтобы ты просто знала, что я ни с кем не был так счастлив. Знай, я искренне любил тебя, Мелисса, и ты самое дорогое, что было у меня.

Мне жаль, что ты ушла так же быстро, как и пришла в мою жизнь. Надеюсь, когда-нибудь ты прочтешь это письмо, и пусть я даже на него никогда не получу ответа»…

Д.А.

– Твою мать… – в её ругани слышалось как недовольство, так и отчаяние. – Мелисса, ещё можно всё изменить. Он же любит тебя, как и ты его! Посмотри, в кого ты опять превратилась при своём чёртовом адвокате! Какого хрена ты не ушла от него? – завелась подруга.

– Джейн, хватит, прошу!

– Дура! – разозлившись, прорычала она, сжимая руки в кулаки. – Не пойму, ты что, ловишь кайф от страданий?

– Да, конечно же, представь себе, ловлю… – запустив руки в волосы, я опустила голову. – Мы могли бы быть с Дином вместе, если бы не… – прохрипела я, не сумев сдержать слёз и, подняв голову, потянулась за салфеткой.

– Ну?! Если бы не…? – тревожно спросила Джейн, нахмурив лоб.

– Если бы не эта белобрысая стерва, ты бы знала, что она наговорила мне тем днём. Я всегда подозревала, что мать Брендона не подарок, но не до такой же степени…

– Что ты хочешь этим сказать, Мелисса? Она что, грозилась тебя порубить на кусочки, если ты обидишь её единственного драгоценного тридцатилетнего сыночка? – саркастично вымолвила Джейн.

– Типа того. Она подозревает меня в измене, потому что какая-то одна из её драных подруг однажды видела меня с Дином и то, как я садилась в его машину. И сказала, что если узнает, что я позорю её сына, то в отместку она выгонит мою мать из издательства с громким скандалом и после этого её больше никуда не возьмут с такой репутацией. Работать в издательстве для моей матери – вторая жизнь. Я не знаю, что мне делать. Я даже с матерью об этом не говорила. Это конец… Господи, чёрт меня дёрнул тогда три года назад заговорить с этим угрюмым бестолочем на выставке в Гранд-музее, когда я просто могла пройти мимо!

– Господи Иисусе. Её что, маразм настиг раньше положенного? Мелисса, ты обязательно должна что-то предпринять. Эта дама не имеет никакого права распоряжаться тобой! Да эту адвокатскую семейку надо саму засудить! – на её довольно громкий тон несколько посетителей покосились в нашу сторону.

– Джейн, тише, прошу.

– Да в задницу твоё «тише»! Мел, ты что, теперь хочешь опустить руки? Вот так жить в страхе и быть с нелюбимым, наплевав на себя? Да ты сумасшедшая.

– Мне ничего не остаётся делать, кроме как надеяться, что эта ситуация, возможно, решится как-то сама.

– Да, решится, когда Армстронг уже будет седой и старый. Хочешь, я киллера найму?

– Джейн, хватит!

– Нет, не хватит! Я думаю, что тебе нужно поговорить с Дином и как можно быстрее. Ведь он ничего не знает и думает, что ты ушла, потому тебе плевать на него, и я, кстати, тоже так думала! А когда ты ему всё расскажешь, я уверена, он семейку Вуд просто в порошок сотрёт.

– Нельзя, Джейн! Он военный. А Вуд чокнутая женщина. Малейшая грязь, а в худшем случае наркотики, и он вылетит из «Саратоги». Так что я не только переживаю за свою мать, – выговорилась я, но легче не стало. – Господи, завтра ещё эта последняя примерка свадебного платья, создание долбанного образа, а потом ужин в ресторане с Брендоном и его матерью…

– Прекрасно, сообщи мне в каком. Я устроюсь туда официанткой и подложу в их блюда мышьяк.

– Джейн, я ценю твою боевую тактику. Но прошу тебя, пожалуйста, никому ничего не говори. Иначе всё может быть только хуже.

– Да уж. Ситуация не из лучших. Обещаю, Мел, всё, о чём ты со мной поделилась, останется между нами и только. Долбаные адвокаты… Беги, Мел, пока тебя до конца морально не утопили…

* * *

Свадебная церемония должна была состояться в начале ноября. Его мать забронировала свадебную часовню и настоятельно продолжала меня запихивать в душное платье, которое она выбрала из каталога ещё во Франции.

Когда Вуд приезжала к нам домой, я старалась скрыться где угодно, лишь бы не видеть её и не разговаривать.

Сегодня была завершающая примерка свадебного платья. Повсюду висели большие зеркала, из-за которых белоснежный зал салона казался ещё больше.

Во время затягивания корсета я кусала губы и ощущала, как он липкой паутиной стягивал моё хрупкое тело, почти не давая возможности дышать.

Стоя в атласном платье посреди зала, я и ничем не отличалась от рядом находящихся пластмассовых моделей, имитирующих фигуру человека, своей такой же неподвижностью и абсолютно пустым безжизненным выражением лица. Молча и не моргая рассматривала себя в зеркале, ощущая, как мягкая ткань свадебного платья безжалостно иголками впивалась в мою кожу.

Пробная причёска, сделанная стилистом в этом же салоне, была уложена в низко собранный пучок. Тяжёлая сверкающая диадема сдавливала виски, но я уже не чувствовала боли, я даже не понимала, дышу ли.

Золотое тонкое колье и серьги, подаренные его матерью, ощущались на мне, как вбитые гвозди, и, глядя на аксессуары в зеркале, казалось, кожа от них начинала кровоточить.

Я чувствовала себя отвратительно. Если бы любила, то была бы в восторге от этого события, которое стало бы самым волшебным в моей жизни.

Слёзы наворачивались на глаза, но я не плакала. Мама, глядя на меня, даже не подозревала, какой порыв истерики я держала сейчас внутри себя.

Среди гробовой тишины было слышно только недовольное цоканье каблуков миссис Вуд, в то время как обслуживающий персонал свадебного салона продолжал добавлять какие-то детали к моему образу, а я всё так же неподвижно стояла лицом к зеркалу.

«Ты бы видела, как сейчас в полумраке сверкают твои глаза от счастья, когда ты приоткрываешь их… – прошептал Дин и, обхватив ладонью моё лицо, стал нежно поглаживать пальцем скулу, медленно приближаясь к приоткрытым губам. – Ты моя и только моя. Я люблю тебя и никогда не смогу насытиться тобой. Мне всегда тебя будет мало, Мелисса…»

– Мелисса… – послышался тихий шепот моей матери на ухо, и её голос заставил меня прийти в себя.

– А?.. – тихонько ответила я и, моргнув, ощутила, как из глаз от воспоминаний потекли застывшие слёзы.

– Я страшнее платья в жизни не видела. Ты же не хочешь эту свадьбу, так какого чёрта ты делаешь?

– Мам, прошу, не сейчас… – тихо ответила я себе под нос, теребя на пальце помолвочное кольцо.

– Зачем ты пудришь ему мозги, если любишь другого? – прочитала я её слова по губам, после чего мама покачала головой и недовольно скрестила руки, а я опустила мокрые глаза в пол.

– Грейс, что вы там с Мелиссой всё перешёптываетесь? Скажите уже, чтоб всем было слышно, – отчеканила Вуд.

– Я говорю, что лучше платья в жизни не видела. Извини, Кэролин, но мне пора ехать в издательство, работа сама себя не выполнит, а вы продолжайте без меня, – выдала моя мать коварной, злой женщине, которая оценивающе смотрела на всех.

– Конечно, Грейс, конечно… Работа есть работа. Мы скоро закончим. Удачного дня, дорогая. Кстати, Грейс, вечером семейный ужин в ресторане, ты ведь присоединишься?

– Если успею к этому времени составить несколько отчётов о выполненных работах, которые, кстати, нужны уже к завтрашнему утру.

– Что ж, тогда, в случае чего, позвони мне вечером, – после слов миссис Вуд моя мать кивнула ей и, нежно поцеловав меня в щёку, направилась к выходу.

– Мелисса, – звучал её голос, как похоронный колокол. – Я так понимаю, спрашивать тебя «всем ли ты довольна?» – бесполезно?

– Мне всё нравится, миссис Вуд. Спасибо за все ваши старания, – быстро ответила я, чтобы она только отвязалась от меня.

– Надеюсь, что твои слова такие же искренние, как любовь моего сына к тебе, – её колючий взгляд ощупал каждый дюйм моего лица.

Я была выжата этим днём до последней капли. Пальцы непроизвольно дёргались и никак не поддавались моему контролю. Я смотрела на Вуд и держалась из последних сил, чтобы не вцепиться ногтями в её тощую длинную шею и не содрать кожу до мяса.

– Что ж, раз мы наконец всё завершили, то теперь вечером, как и планировали, можем отпраздновать.

* * *

Моя мать, вечером позвонив мне, сообщила, что на ужин не приедет из-за переутомления, чему я ни капли не удивилась. В издательстве она всегда работала не покладая рук. И мне очень не хватало её присутствия этим вечером, тёплого взгляда, лёгкого общения и улыбки.

Тусклый свет дорогих итальянских люстр освещал фешенебельный ресторан на Двенадцатой авеню. В элитном роскошном заведении тихо, не перебивая голосов, звучала живая музыка. Присутствующие гости в уютной атмосфере выглядели счастливыми – все до единого, кроме меня.

Так я улыбку на людях ещё никогда не натягивала. Лицо напряжённое, мышцы скул почти немели, а столовые приборы с золотым напылением в моих руках едва не плавились от температуры в теле.

– Вкусно, правда? – спросила меня Вуд, грациозно держа спину, и сделала глоток красного вина.

– Нормально, – ответила я, отрезая второй кусочек морепродукта, внешне напоминающий коралл, что похож на шершавый камень с красным шариком какой-то клейкой массы внутри.

«В жизни не пробовала ничего отвратительней… Здесь меню такое же скользкое, как и вся твоя грёбаная сущность».

– Ясно. Тебе, как всегда, ничем не угодишь, – слышался её холодный тон, от которого уже леденели уши, и она перевела взгляд на сына. – Милый, я думаю, тебе бы следовало заняться воспитанием своей будущей жены, – шутливо выдала она, но я-то видела, как в её серых глазах бесновали демоны.

– Мам, давайте просто спокойно поужинаем. Я так рад, что вы наконец-то завершили свои примерки. Дата свадьбы назначена, все счастливы, что ещё нужно? Правда, дорогая? – Брендон взял мою руку и поцеловал, в то время как мать Брендона скептически растянула уголки губ и, сверкнув голливудской улыбкой, протянула:

– Кстати, Брендон тебе уже сказал новость? – её слова заставили меня напрячься.

– Какую новость? – я перевела взгляд на Брендона, и тот в ответ мне лишь мило улыбнулся.

– Когда вы поженитесь, мы будем жить как одна целая семья.

– Как это…

– А что не так? Я многому тебя научу. Ты научишься вкусно готовить, ибо мне надоело, что мой сын питается одними лишь ланчами, – фыркнула она, неспешно отрезая что-то такое же непонятное, как и в моей тарелке.

Я ощутила, как у меня свело икры на ногах. Сказанное уже переходило все границы. Брендон, пережёвывав пищу сорок раз, видимо, уже по второму кругу, улыбнулся, как конченый болван в галстуке.

– Мам, я нормально питаюсь, – всё, что сказал он, проглотив свой кусочек морепродукта, перемолотого зубами в пюре.

– Знаю я, – недовольно махнула она рукой в его сторону. – Мелиссе как твоей будущей жене это просто необходимо, а в остальном мы с ней всегда найдём уж компромиссы.

– Но как же Ваш дом? Мне Брендон говорил, что Вы хотите продать свою квартиру и купить дом в Маунтин-Лейкс? – вырвалось из меня едва не истерическим смешком.

– Пока не вижу необходимости. Я поговорила с Брендоном, он поможет с продажей и вполне не против того, чтобы мы жили вместе. Я не доставлю неудобств, а наоборот, ты ещё спасибо скажешь.

– Спасибо? А может, Вы ещё Брендону член подержите, когда он будет ссать? Или давать советы, как нам лучше трахаться по ночам? – возмутилась я, сама от себя того не ожидая. Столовые приборы в моих руках звонко коснулись тарелки, что привлекло внимание всех присутствующих гостей в ресторане.

Кэролин и Брендон ошарашено переглянулись между собой.

– Мелисса? – прошипела она с вытаращенными на меня глазами. Из её рук даже вывалился нож. Удивлению Брендона так же не было предела. – С каких пор ты стала такой хамкой? Вот видишь, милый, – обратилась Вуд к сыну, – до чего доводит твоя мягкость.

– Мел, извинись сейчас же, – настаивал он, и после его слов меня бросило в дикий жар. Казалось, я сижу в душном карцере.

Она будет жить с нами. Эта вездесущая мадам собралась перекрыть мне весь воздух напрочь. Отобрать личное пространство и заставлять всё делать так, как хочет она.

– Мел, сейчас же извинись перед моей матерью… – продолжал настаивать Брендон, словно почувствовал себя мужиком.

Я отчётливо помнила то ощущение, когда стала терять связь с реальностью в этот момент.

С каждым днём всё хуже и хуже. С каждой секундой чувствовала, как Дин всё больше и больше ненавидит меня, а я ненавидела сама себя за то, в какой я тонула яме, нашпигованной гребаным шантажом.

– Мелисса? Что с тобой? – тут же перепугано спросил Брендон, увидев, как заметно задрожали мои руки.

– Прошу прощения, мне что-то не хорошо…

В итоге я всё же сорвалась – иными словами, у меня случился нервный срыв.

Я отодвинулась от стола и поспешно направилась в сторону дамской комнаты, глубоко дыша и едва передвигая ногами на высоких каблуках.

Голова закружилась, и, уже никак не выдерживая бурный шквал накопившихся эмоций, я стала терять над собой контроль.

Я ворвалась внутрь так приметно, словно меня резким порывом ветра забросило туда, и, глядя на себя в зеркало, начала истерично хохотать. Элегантная дамочка в красном платье, споласкивая руки в уборной, с подозрением взглянула на меня, явно приняв за особу, которая несколько минут назад вобрала в себя убойную дозу кокаина.

Лицо превратилось в карикатуру себя: испуганную, бледную, театральную маску, эмоции на которой были чудовищно неестественны.

Дрожащими руками я включила воду и начала умываться, стараясь прийти в себя. Я находилась, словно в другом измерении. Вытерев салфеткой остатки потёкшей туши на глазах, я поползла к выходу, полируя каблуками кафельный пол.

– Милая, ты в порядке? – тут же спросил Брендон, как только я показалась из туалета.

– Кажется, я отравилась. Весь день на ногах и на одном кофе… Ты не против, если я останусь сегодня у себя?

– Как тебе будет удобно. Я отвезу тебя домой.

– Но твоя мать сейчас начнет возмущаться, что я испортила ей вечер… В таком случае тебе проще посадить меня в такси.

– Мел, но если тебе снова станет плохо?

– У меня просто закружилась голова и нужно отдохнуть. Прошу тебя, не делай из этого трагедию.

– Конечно… Конечно, дорогая, идём. Но только позвони мне, как приедешь, чтобы я не волновался.

– Разумеется.

* * *

– Мелисса, ты, случайно, не беременна? – оживлённо спросила его мать, когда я подошла попрощаться с ней.

«Не дождёшься».

– Нет, просто я утомилась, простите. Брендон проводит меня до такси.

– Ты была такой бледной, может, к доктору? – не унималась она.

– Нет причин для беспокойств, миссис Вуд, правда.

– Что ж, тогда выспись как следует. Предсвадебная суета всё же даёт о себе знать. Это нормально, – отчеканила Вуд напоследок и сделала глоток вина.

Как только Брендон посадил меня в такси, которое проехало какое-то расстояние, я твёрдо обратилась к водителю:

– Сэр… Девятнадцатая авеню…

Когда я приехала по указанному мною маршруту, мне стало ещё хуже, чем было. С того момента, как я покинула этот дом, прошло уже почти пять месяцев и за это время сейчас в этой квартире могло происходить всё что угодно. Почти полгода… Время боли, отчаяния и разлуки.

Озноб окутал моё тело, но не от холода, а оттого, что я не знала, что сказать. Он вправе не слушать меня. Он вправе даже не открывать мне дверь, у которой я, облокотившись, уже несколько минут стояла и глотала слезы в мёртвой тишине.

Я позвонила в дверь, ощущая, как этот звонок, словно ток, прошёл через всё моё тело, но без ответа.

– Дин, я знаю, что ты там… – прохрипела я и, затаив дыхание, снова облокотилась на дверь. – Слышишь… Открой, прошу тебя! – крикнула я, едва не сорвав голос, но в ответ лишь только моё эхо беспощадной болью отозвалось в пустом пространстве.

Понимая, что здесь мне делать больше нечего, я сделала шаг, как вдруг дверь распахнулась.

Мои губы подрагивали то ли от холода, то ли оттого, что я смотрю на него. Брюнет схватил меня за руку и, затащив внутрь, прижал спиной к только что захлопнувшейся массивной входной двери.

– Дин… – едва простонала я.

Глава 25

Мелисса Уэсли

«Ты сказал, что будешь ждать меня, но я моргнула, и мир исчез». (Snow Ghost – And The World Was Gone)

Дин, подхватив меня на руки, потащил в сторону гостиной. Меня переполняло чувствами, призывающими полностью отдаться ему. Я скучала по его рукам, его крепким объятиям и с ума сходила, когда вспоминала, как он то грубо, то нежно властвовал моим телом.

Но Армстронг, повалив меня на диван, увернулся от поцелуя.

Жестокий взгляд пронзил насквозь. И когда Дин со всей силы сжал мои запястья, я закричала, испытывая боль:

– Что ты делаешь, мне больно!

Несколько секунд он пытался отдышаться, глядя на меня тёмными от злости глазами.

– Тебе больно?! – чувствовалось, как он начал терять над собой контроль. – Это всего лишь физическая, а не душевная боль, – прошептал он мне, а потом его голос перешёл на повышенные тона. – Хотя тебе этого не понять. Ты ушла и без малейшей капли грёбаной скорби похоронила меня в прошлом, словно и не было, а я тебя ждал! Ждал, чёрт бы тебя побрал! – Дин снова схватил меня за запястья и наклонился к моему лицу ближе. – Ждал хотя бы одно короткое в два слова сообщение. Или я, блядь, даже этого не достоин был, по-твоему?!

Дин кричал на меня очень сильно, заставляя вздрагивать и невольно зажмуривать глаза. Отпустив мои ноющие от боли руки, груда его мощного тела слезла с меня.

– Дин… – от его холодных действий у меня навернулись слёзы. – Прости меня, пожалуйста, но всё вышло не так, как я хотела…

Он продолжал смотреть на меня равнодушным, абсолютно бесчувственным взглядом.

– Что вышло не так? Не вышло сказать адвокату всей правды? Так что теперь ты от меня хочешь? – медленно приближаясь ко мне, он, прожигая меня ненавистным взглядом, не давал вставить и слова: – Чтобы я снова признался тебе в любви? Прости, очерствел за это время, даже то самое возбуждение, как раньше, уже не ощущается. Всё умерло к тебе, – крикнул он и отстранился от меня со словами: – Что ты хочешь от меня сейчас, Мелисса?! – выдохнув, его челюсти сжались. – Молчишь? Тогда проваливай, раз нечего сказать. Всё, мой яркий всплеск эмоций в отношениях для тебя давно погас.

– Ты ничего не знаешь! Мне было очень тяжело всё это время! – навзрыд прокричала я, вытирая слёзы, что ручьём стекали по лицу, и дрожащим голосом продолжила: – Послушай, мать Брендона, она сказала…

– Мама Бренди, его кузен, папа, тётя, дядя! Кого ещё сюда приплетёшь?! Какую-нибудь его дальнюю крестницу из Ватикана?!

– Нет, ты выслушаешь до конца! Её подруга видела нас с тобой! Вуд подозревает меня в измене! Она прижала меня и сказала, что если узнает, что у меня есть кто-то на стороне, то… – Дин на этих словах меня грубо перебил:

– Кто-то на стороне, – выдал он истеричный смешок. – Она всё правильно сказала, ведь я и вправду был для тебя просто какой-то левый хрен на стороне. А точнее – донор оргазма!

– Дин, прошу, как ты можешь так говорить… – парень ухмыльнулся и, шумно вздохнув, помотал головой. Его взгляд по-прежнему был чёрствый в мою сторону.

– То в отместку она вышвырнет мою мать с работы и наградит грязной репутацией, после чего её ни одно издательство не примет! Дин, послушай, это правда! И если Вуд начнёт копать, то она будет копать до конца и это тебя касается тоже! В «New York Times» жирным штампом могло быть не только имя моей матери, но и твоё, а ты не какой-то там официант в грёбаном «McDonald’s»!

Дин уставился на меня странным взглядом, и я надеялась, что после услышанного он, наконец, уймёт свой пыл.

– Ты полгода придумывала эту хуйню? Или сейчас на ходу?

– Что?.. – дрожью сорвалось с губ, и Дин сделал шаг ко мне.

– Каждый грёбаный день я звонил тебе, но в ответ слышал только долбаный автоответчик. Сотни сообщений, на которые не было от тебя ни единого, блядь, ответа!

Глотая слёзы отчаяния, которые душили меня всё сильнее и сильнее, я пыталась собраться с мыслями.

– Конечно, зачем тебе было мне отвечать, когда ты просто решила придумать жалкий сценарий в целях оправдания, а сама осталась с Брендоном, и я скажу тебе почему! Ведь ты посчитала, что я не приму тебя со всеми твоими ёбаными женскими недостатками, только и всего лишь!

– Нет! Я говорю тебе правду, Дин! Прошу, поверь мне!

– Хватит, Мел! Я сыт по горло ложью, которая меня постоянно окружает в отношениях! Меня выворачивает наизнанку от ваших жалких оправданий! Каждый раз одно и то же! И каждый раз в ответ ровным счётом я ничего не получаю, в то время как я был готов отдать всё! – не переставал Дин кричать на меня.

– У меня не было другого выбора, кроме как оставаться в тени! Я молчала потому что мне было страшно даже позвонить тебе! Я не ставила между нами точку! Я по-прежнему люблю тебя! Люблю, слышишь?

– Любишь? – его брови удивлённо поднялись вверх, а вопрос прозвучал довольно мягко.

– Да, очень!

– А стонешь ночью под своим адвокатом. О да, вот это любовь! – грубо проорал он. – Всё, заткнись, Мел! Заткнись и забудь. Признайся, что ты просто предпочла остаться в этой семейке! А теперь, – Дин стал загибать пальцы на подсчёт, – приплетаешь сюда СМИ, продажную прессу, коллегию адвокатов, всех, твою мать, кого не лень, лишь бы заставить меня поверить в этот абсурд! – каждое сказанное Дином слово вылетело откровенным смехом мне в лицо и только.

– Но это так! И я даже понятия не имела, что мать Брендона такая сволочь!

– И ты прекрасное дополнение в этой интеллигентной семейке, – его слова дали понять, что Дин только смеётся надо мной.

– Прошу тебя, дай мне время. Я что-нибудь придумаю! Но главное сейчас – поверь мне…

– Что за чушь ты несёшь? Почти полгода прошло! Сто восемьдесят один день ты сидела на жопе ровно, а теперь решила выдумать какую-то ерунду! И снова просишь меня дать тебе время? Интересно, сколько? Десять лет? Двадцать? А потом ты прибежишь ко мне с очередной историей и скажешь, что мамочка Брендона вновь угрожает грязной статейкой в ёбаной газетёнке?

– Не будь таким жестоким! Где сейчас твоя здравая рассудительность?!

– Ты говоришь мне о здравой рассудительности? Ты, которая спустя столько времени решила явиться сюда с придуманной историей на ходу в целях жалкого оправдания, теперь спрашиваешь меня о здравой рассудительности? Ты. Говоришь. Теперь. Мне. О. Рассудительности?!

Я отвернулась от брюнета, не выдерживая его равнодушного взгляда.

– Зачем ты так… Я день ото дня пытаюсь разорвать эти долбаные цепи, ну как же ты не поймёшь, что мне непросто, потому что я переживаю за тебя и свою мать! Дин, журналюги Вуд всё что угодно могут напечатать, стоит ей только пальцем щёлкнуть!

– Господи, Мелисса! Да я ни за что не поверю, что взрослой женщине больше нечем заняться, кроме как выпускать грязное СМИ в целях мести!

– Сложно поверить, но это факт! – пыталась я убедить Дина, но он лишь безразлично смотрел в мою сторону. Возможно, на его месте, спустя столько времени, я бы тоже рассмеялась в лицо, не веря ни единому слову.

– Виноватых найти куда проще, чем признать свои ошибки! Ты однажды сказала мне, что любишь меня, но осталась с адвокатом. Значит, в твоих словах не было правды. Так почему я, блядь, сейчас должен верить тебе? – его тон снова повысился.

– Но я не виновата, что стала жертвой эмоционального шантажа, как ты не поймёшь?

– Если бы это действительно было так, то ты бы сразу сообщила мне об этом! Хотела бы – нашла любой источник. Да, и возможно, сейчас я поверил бы тебе, если не одно «но» … – Дин, прищурив глаза, смерил меня взглядом с ног до головы. – Ты однажды призналась мне, по какой причине держишься за Брендона, и, по всей видимости, он тебе всё-таки доверия внушает больше. Так что напрасно ты льёшь здесь слёзы передо мной и пытаешься разжалобить.

– Дин, нет! Прошу! Это не так! – молящим сквозь слёзы голосом говорила я.

– Забудь. Мне ничего больше не нужно: ни ты, ни твои чёртовы лживые объяснения. Всё кончено. И не приходи сюда больше никогда, – его голос стал тише, но в нём по-прежнему слышались ноты холодного безразличия.

– Дин, что мне сделать, чтобы ты поверил мне?.. – чувствовалось, как мой голос стал садиться.

– Ты и так уже всё сделала. Хватит. Я устал от этого лживого дерьма, мне хватило спектаклей бывшей.

– Ну не делай вид, будто тебе всё равно! Я же знаю, что ты не остыл ко мне! – кричала я навзрыд, не переставая плакать, и нежно взяла его за руку, но Дин резко отдёрнул кисть, словно его ударило током.

– Прости, но я больше ничего не чувствую, а может, ничего к тебе и вовсе не было…

– Дин! Пожалуйста, не говори так!

– Хватит, Мелисса! – грубо ответил он и стал надвигаться ко мне размеренным шагом. – Ты же не только припёрлась сюда со своим бредом… – Дин подошёл вплотную и, нежно обхватив рукой мою челюсть, томно прошептал на ухо: – Ты же ещё за дверью была уверена, что я, увидев тебя, сорвусь и трахну? – брюнет наклонился и прижался носом к моей шее, вдыхая запах, что вызвало тихий стон внутри меня. – Ты ведь этого сейчас хочешь, потому что кончить ты можешь только со мной?

Я невольно задрожала, вспоминая, как страстно соприкасались наши тела. Но его следующие действия вмиг развеяли мою эйфорию, когда Дин больно схватил меня за плечи и грубо прокричал в лицо:

– Так ведь?! А дальше что? Ты бы побежала обратно к своему адвокатишке как ни в чём не бывало? И так по кругу? До бесконечности бегала бы от него ко мне, продолжая выпрашивать у меня грёбаное время?! Не выйдет, Мел! У нас с тобой всё закончилось, так и не успев начаться. Убирайся и больше никогда не смей здесь появляться. Где выход – знаешь.

– Но Дин!

– Но что?! – вырвалось диким криком из его груди, и янтарные глаза разгневанно сверкнули под нахмуренными чёрными бровями. – Ты уже вышла замуж за адвоката? – снова превышая тон, процедил он, особо выделяя слово «замуж», и бросил взгляд на мой палец. – Нет? Так что ты тянешь? Когда свадьба?

– Дин, прошу…

– Когда свадьба, спрашиваю?! – выкрикнул он в этот раз так громко, что казалось, в доме на окнах треснули стёкла.

– В ноябре… – промямлила я, и на услышанное челюсти брюнета заметно сжались.

– Ясно. Идеальное подтверждение тому, что все твои оправдания жалкая ложь. Мои поздравления, а теперь вали на хуй отсюда, ибо ты уже вынуждаешь меня силой выставить тебя за дверь.

– Я прочла твоё письмо… – прошептала я еле слышно, вытирая слёзы.

– Забудь. Я проиграл Джеймсу спор. Так что тот набор букв не имел никакого значения. Он диктовал – я печатал с отвращением, – холодно ответил Дин и, открыв окно, закурил спокойно и непринуждённо.

– Я тебе не верю!

– Поверь, не верить тебе у меня причин куда больше. Уходи.

Дин снова развернулся к окну и, засунув одну руку в карман брюк, продолжил вдыхать никотин. Запах ментолового «Мальборо» распространялся по всей гостиной, заставив погрязнуть в прошлое ещё больше.

– Неужели так сложно взять и развернуться к выходу, твою мать? – чувствуя мужской гнев даже на расстоянии, я всё же подошла к Дину и уткнулась лбом в его спину.

– Ты можешь осуждать меня, сколько хочешь. И даже несмотря на то что твои слова ранили меня, я всё равно буду любить тебя. Любить и верить до последнего, что однажды мы будем вместе. И я знаю, что ты веришь, но отрицаешь всё из принципа и злобы на меня…