Текст книги "Жрецы и фараоны. Сны"

Сон двенадцатый

По приказу Абрамовича во всех странах, над которыми должен пролетать самолет посла с Владимиром, поголовно были подняты спецы, работающее как официально, так и нелегально. Всесильная империя Абрамовича оскалила зубы и была готова проглотить зарвавшегося выскочку. Шансов у Владимира вырваться из расставленных ловушек не было. Но произошло непредвиденное. В одной из стран бывшего соцлагеря самолет посла сообщил об аварийной ситуации на борту и запросил разрешение на экстренную посадку. Пилот посольского джета совершил посадку на заброшенную взлетную полосу группы имперских войск, некогда базировавшихся на этой территории, еще до того, как диспетчер предложил ему несколько мест посадки. Буквально через несколько минут пилот запросил разрешение на взлет, мотивируя это тем, что причиной неполадки было новое устройство по защите каналов связи, впервые установленное на самолет посла, которое в момент работы создавало сильное электромагнитное поле, что негативно повлияло на работу приборов и электроприводов джета. Диспетчер в целях безопасности все-таки запретил взлет и направил на место посадки техников, дабы убедиться в правильности выводов пилотов. Кроме техников, были направлены полицейские, представители погранслужбы и врачи. Прибыв на место, пограничники проверили количество пассажиров джета в соответствии с данными страны взлета, техники проверили исправность работы электроники (проверить работу электрической части самолета при включенном устройстве по защите каналов связи им, естественно, никто не дал), а в это время полиция оцепила район посадки. Спустя полтора часа после приземления пилоты получили добро на взлет, и крылатая птица, разогнавшись по бетонной полосе, резко взмыла ввысь и спустя пару минут исчезла за облаками. Ведомство Абрамовича пребывало в штопоре следующие полтора часа полета самолета посла. Обнаружив после приземления, что Владимира нет на борту, Абрамович впал в ступор. Он сидел за своим столом и то рычал от злости, то ломал карандаши и рвал бумагу. Минут через двадцать зазвонил его телефон. Долгое время Абрамович не поднимал трубку, но наконец, пересилив себя, зло ответил:

– Да.

– И снова здравствуйте, генерал. Уверен, Вы не можете найти себе места, что-то ломаете, что-то рвете, но успокоиться не удается.

– Ах, ты наглый сучонок, – брызжа слюной, выкрикнул хозяин кабинета.

– Мне отключиться?

– Что с моей внучкой?

– А дочка вас уже не интересует?

– Ублюдок.

– Ну, началось. Ладно, сделаем так: я позвоню ровно через пятнадцать минут и, если тон общения не будет сменен на уважительный, то связь будет прервана немедленно и других шансов узнать, что с Вашими родными, равно как получить бесплатно еще один урок, Вам более не представится, – сказав это, Владимир отключил телефон.

Абрамович пришел в себя уже через пять минут, а оставшиеся десять минут до звонка Владимира вся служба бегала туда-сюда, готовясь фиксировать и определять местонахождение исчезнувшего объекта.

Владимир перезвонил ровно через 15 минут.

– Алло.

– Да, я слушаю.

– Ну, это другое дело. Я вновь слышу голос разумного человека.

– Что с моей семьей?

– С ними пока все хорошо. Но обо всем по порядку, вначале несколько уроков. Итак: во-первых, неужели Вы думали, что я после ваших угроз сяду преспокойно в самолет и буду ждать его приземления в пункте назначения, где Ваши костоправы примут меня в свои не очень дружеские объятия? Если да, то или Вы меня считаете дилетантом, или дилетантом являетесь Вы и все Ваши подчиненные, кои спрогнозировали мои действия, вероятно, меряя их по себе. С Вами и со всей Вашей машиной легко играть – достаточно лишь чуть-чуть изменить логический ход вещей, и вы бессильны.

– Может, хватит самовосхвалений?

– Нет, генерал, пока Вы меня слушаете, я хочу насладиться мигом хоть и сиюминутной, но победы над всесильным ведомством. Надеюсь, слушаете меня не только Вы, но и еще добрый десяток пар ушей. Внимание, кульминация: господа, два часа назад вас обвел вокруг пальца обычный человек без специальной подготовки, никогда не работавший в силовых ведомствах, а соответственно, имеющий представление о работе спецслужб исключительно понаслышке. Вывод: силовое ведомство, в коем вы имеете честь работать, утратило свои традиции, былой дух и опыт, раз берет на работу таких вот дилетантов. Советую всем, принимающим участие в данной операции, застрелиться… Хотя нет, я не настолько кровожаден: просто подойдите к зеркалу, гляньте в глаза и скажите сами себе: «я дилетант и бездарность, занимающая, вероятно, чужое место и незаслуженно получающая зарплату», затем напишите заявление на увольнение, снимите маску важности с ваших лиц и устройтесь работать дворником, сторожем, таксистом наконец – да кем угодно и куда угодно, лишь бы ваш труд приносил сколь-нибудь малую пользу стране и обществу, на телах которых вы паразитируете.

– Сейчас заплачу.

– Плакать не обязательно, но поверьте, генерал, если бы я хотел заставить Вас плакать, то Вы бы голосили сильнее, чем сельские бабы воют на похоронах. Посему прошу не перебивать меня и не пытаться разозлить в момент триумфа. Урок первый, для тех, кто не слышал предыдущих: логика – это удел дилетантов, в шахматах выигрывает тот, кто думает нелогично.

В этот момент кто-то из сотрудников сказал генералу, что отследили, откуда звонок и необходимо тянуть время разговора, дабы спецы успели добраться до обозначенного места.

– Хорошо, мы ошиблись, но как Вам удалось покинуть самолет, ведь количество вылетевших из столицы было равно числу прибывших в пункт назначения?

– А кто вам сказал, что я его покидал?

– Вас не было в пункте назначения. Мои люди сняли всех прилетевших.

– Генерал, а Вы не боитесь, что я записываю данный разговор и могу запросто передать его своему другу послу.

– Передавайте кому хотите – доказать, что с Вами говорил именно я, будет достаточно сложно так как я ни за что не соглашусь проводить экспертизу моего голоса для идентификации, а без этого все Ваши доводы – чистая выдумка.

– Браво, генерал, к вам возвращается разум, а то я, грешным делом, подумал, что он оставил Вас еще в младенчестве. А Вы не такой законченный идиот, коим Вас считают подчиненные.

– Возможно. Но я не услышал ответ на свой вопрос.

– На вопросы мне придется отвечать только когда я буду подследственным, а пока я буду говорить тогда, когда захочу.

– Это как вам будет угодно.

– Вау, генерал поменял имидж: из хамовитого идиота превратился в послушную цыпочку?

– Думайте как вам угодно.

– Еще раз вау! Вас не вывели из себя даже мои циничные оскорбления… Что бы это значило?

– Возможно, я хочу дослушать вашу исповедь до конца?

– Нет, генерал. Все, чего Вы сейчас хотите, так это узнать, где Ваша семья и что с ней, а также потянуть время пока ваши костоломы добегут по определенному технарями адресу.

В разговоре возникла пауза.

– Чего молчите, генерал? Надеетесь успеть схватить меня?

– Очень.

– Ну, по крайней мере, честно. Спасибо за прямоту. Что ж, в качестве бонуса еще один урок специально для Ваших технарей. Кстати, все, от чего у них сейчас встанут волосы дыбом, придумал студент одного из технических вузов моей Родины. Остановите своих спецов, ибо по определенному технарями адресу меня нет.

– А где же вы?

– А вам и адресок указать?

– Хотелось бы.

– Тогда записывайте: сейчас я буду, ну, скажем в такой-то стране… На мониторах технического отдела что-то заморгало, и номер звонившего телефона вдруг изменился на номер, звонящий из другой страны. В зале образовалась гробовая тишина, время от времени нарушаемая голосом Владимира.

– А теперь я звоню еще и из этой страны…

Процедура изменения номера повторилась. Технари что-то бубнили себе под нос и нервно нажимали на клавиши своих компьютеров. Генерал растерянно молчал.

– Ладно, генерал, уважу Ваш возраст и не буду далее томить с информацией о Вашей семье. Это будет моим последним уроком, так любезно преподнесенным Вам и всему Вашему дружному коллективу. Это урок психологии. Услышав от меня об опасности, грозящей Вашей семье, Вы вместо мобилизации умственной деятельности начали расслаблять свою прямую кишку. Такие люди как Вы меряют всех по себе. Будь Вы на моем месте и будь у меня семья – шансов у них остаться в живых было бы меньше одного процента из ста. Посему для отключения всякой умственной деятельности Вас достаточно было сильно напугать: мои угрозы плюс отключенный телефон дочери, плюс фото внучки с мамой на фоне океана – и всесильного руководителя более не волнуют проблемы великой страны, а только личный, шкурный, если хотите, интерес. Хотя то, что Вы так переживали за семью, не так уж и плохо – хоть кого-то Вы все-таки любите.

– Что с моей семьей? – еле сдерживаясь, задал вопрос генерал.

– А с ними все в полном порядке, они живы, здоровы и в данный момент, вероятно, уже не спят.

– Что значит «уже не спят»? Что Вы с ними делали?

– Да успокойтесь Вы наконец. Ничего я с ними не делал. Я ведь с самого начала сказал, что не столь кровожаден как Вы. Выключив мозги и включив в воображении сцены истязаний Вашей внучки, Вы перестали замечать очевидные вещи: например то, что семья Ваша находится на другом полушарии дивной планеты под названием Земля, и что когда здесь день, то там, соответственно, ночь, что ночью люди, а в особенности маленькие девочки, спят, а их мамы, дабы случайный звонок не разбудил их чад, как правило, отключают свои телефоны. Вот позвони Вы не на мобильный, а на домашний номер, итог для меня был бы менее благополучным.

– Вы хотите сказать, что блефовали?

– Безусловно. Чистая психология и никакого насилия или волшебства.

– А фотография? – успокаиваясь, поинтересовался генерал.

– Напрягите память. Я уверен, что именно это фото стоит на Вашем рабочем столе – удачная работа профессионального фотографа. Вашу дочь несколько месяцев назад снимал известный фотограф для какого-то женского журнала…

– И?

– Немного фотошопа, и Ваши женщины не в фешенебельном столичном ресторане позируют фотографу, а на берегу океана передают привет любимому дедушке…

– Понятно, – медленно произнес генерал, – и все-таки Вы не ответили на поставленный ранее вопрос: как Вам удалось покинуть самолет, ведь количество улетевших и прилетевших пассажиров не менялось.

– Дак Вы сами отвечаете на свои вопросы: количество не менялось, сколько улетело, столько и прилетело.

– Согласно учетным файлам регистрации страны прибытия Вы прибыли на место назначения, но мы ведь знаем, что Вас там не было.

– Браво, генерал, Вы сумели добраться до учетных файлов, а то я уже начал недооценивать Ваши возможности.

– Спасибо хоть на одном добром слове.

– Пожалуйста, генерал.

– Так как же Вы покинули самолет, не меняя количество летевших?

– Ну-у-у, здесь все очень просто. Что такое паспорт? Это небольшой кусочек картона и только. Сколько паспортов прошло паспортный контроль, столько человек и улетело. Небольшие манипуляции с этой картонкой – и уже абсолютно другое лицо сходит с трапа самолета. В аэропорту Вашей столицы на борт самолета вошел я, а в столице страны, гражданином которой является ваш покорный слуга, сошел абсолютно другой человек. И если у Вас камеры наблюдения фиксировали всех пассажиров, то в стране прибытия, учитывая ранг пассажиров, паспорта проштамповал пограничник, не досматривая каждого из них, а под видеонаблюдение эти граждане не попали, так как автомобиль забрал их прямо у трапа. Вот собственно и вся премудрость. Просто, не так ли?

– Соглашусь. Но с какой целью Вы мне позвонили?

– Я обещал закончить несколько уроков. А свое слово я обычно держу. Так что прощайте, генерал, и не пытайтесь меня найти – не получится.

– А вдруг?

– Тогда попытайтесь, только у вас ничегошеньки не выйдет – я умнее и хитрее Вас, и Вы сами только что в этом признались. Адьес, генерал, и попробуйте относиться к людям так, как хотели бы, чтобы и к Вам относились, а иначе закончите жизнь ранее назначенного срока, хлебнув, скажем, кофейку с цианидом.

Произнеся последнюю фразу, Владимир отключил телефон и бросил его в реку с красивейшего старинного моста Европы. Абрамович, постояв безмолвно несколько минут и как будто очнувшись, схватил телефон, принялся звонить дочери. Поговорив с ней, он объявил двухчасовый перерыв в работе и назначил совещание всем отделам.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Так часто бывает: газеты, телевидение, слухи рисуют в нашем сознании образы людей, облеченных властью, некими супергероями – они красноречивы, умны, успешны и счастливы, им все удается… Самое страшное, что те, о ком мы так думаем, начинают верить в эту рекламную заставку. Но стоит хоть на миг убрать ореол загадочности и недоступности, оказавшись в компании избранных, как все мифы развеиваются в один момент. Алчность, беспринципность и лживость выползают на передний план, и мы видим не элиту, а отбросы, которые добрались до высоких кресел. Беда современного общества заключается в том, что порядочные, умные и кристально честные люди считают ниже своего достоинства копаться в этой грязи, называемой политикой. А им (проходимцам) только этого и надо: да, политика – это грязное дело, говорят они, так что вы, порядочные и честные, делайте добросовестно свою работу, а мы, так и быть, возьмем на себя всю грязь и будем ее разгребать. И разгребают, то есть гребут и загребают… Занавес.»

Иезуит вызвал к себе Соломоновича через неделю после похорон Ирины.

– Что происходит? Я перестал видеться с дочерью и с Кириллом. Они не приходят на всякого рода приемы, хотя пригласительные я все время оставляю.

– Это нормально для их возраста – они не могут прийти в себя после смерти их подруги.

– Как смерти? Ты же говорил, что она в реанимации.

– Была в реанимации пару дней, а потом умерла. Уже неделя как похоронили.

– Кирилл был на похоронах?

– Нет. Врачи не пустили.

– А он их послушал?

– Я настойчиво попросил, дабы не пущали, вот и не пустили.

– И?

– И ничего.

– Мне что – каждое слово из тебя клещами вытягивать? Можешь подробнее все объяснить?

– Да объяснять-то нечего: барышня умерла, Кирилл до сих пор в больнице, через неделю обещают отпустить. Думаю, пройдет несколько месяцев, прежде чем боль утраты растворится в бытовой суете, и парень начнет вновь смотреть по сторонам. Но к этому времени нам необходимо будет решить вопрос с ухажером вашей дочери.

– Не нам, а тебе, – зло заметил Иезуит, – что делать-то собираешься?

– Да есть пару задумок.

– Выкладывай.

– Помните – у отца Андрея есть друг, о котором рассказывал Абрамович?

– Да, конечно.

– Так вот, в день приема, после которого попали в аварию Ирина и Кирилл, этот умник обвел вокруг пальца нашего генерала, да еще и высмеял перед подчиненными.

– И?

– Старик вторую неделю себе места не находит – его еще так низко никто не опускал… Служака жаждет реванша.

– И?

– А если генерал не может достать обидчиков, то он обязательно достанет близких ему людей. И доставать он будет не кого-нибудь, а отца ухажера вашей дочери. Просто схватить его нельзя – официальное лицо другого государства, а вот если он пропадет, скажем, у себя на родине, то это можно.

– И?

– Из лап Абрамовича ему вряд ли удастся выскочить живым.

– Это почему?

– Даже если он начнет говорить, а в руках Абрамовича он обязательно начнет говорить, отпускать живым его никак нельзя – журналисты сделают из этого шумиху, а мировая общественность не одобрит похищения официального лица спецслужбами другого государства.

– И?

– После исчезновения отца у парня не будет возможности более оставаться в столице, жизнь здесь стоит немалых денег, а они и так не шиковали. Придется ему вернуться на историческую родину.

– Дак мне теперь сидеть и ждать пока Абрамович созреет со своим планом?

– Зная Абрамовича, могу с уверенностью сказать, что все произойдет в течение месяца.

– А просто спросить ты у него не хочешь?

– Не специально, а при случае.

– Ну, так поищи подходящий случай.

– Уже договорился завтра встретиться по его вопросу – он просил свести его с одним человеком.

– А если дочь убежит в соседнюю страну за этим Андреем?

– Не убежит.

– Почему так думаешь?

– Я так не думаю, я так делаю. На этот случай у меня есть вторая задумка. Помните тот случай, когда у вашего водителя, друга нашей молодой компании, родился сын и вся мужская часть, похулиганив, угодила в бутузку?

– Да, конечно.

– Так вот до этого произошел интересный инцидент, в котором участвовали наши герои – они утерли нос хулиганам с окраины столицы. Я отыскал пострадавших и хочу дать им шанс поквитаться с обидчиком.

– С одним?

– Да, только с Андреем. Дмитрием, думаю, займется генерал.

– Не будет ли это сильно подозрительным?

– Нет. Я все обставлю как роковое стечение обстоятельств: Татьяна ведь видела всех участников прошлой потасовки, а соответственно, увидев их вновь, отнесет данное совпадение к трагической случайности.

– Почему к трагической?

– Потому, что Андрею придется погибнуть в этой потасовке.

– Обязательно столько смертей?

– Думаю, да, ибо никому даже в голову не придет, что Андрей, его отец, Ирина и Дмитрий должны будут умереть только ради запланированного замужества вашей дочери.

– А почему ты думаешь, что все эти смерти подтолкнут Кирилла и Татьяну к соединению в браке?

– Горе объединяет людей: они давно знакомы, всегда относились друг к другу с симпатией, а после череды трагедий останутся вдвоем на всем белом свете и ближе уже не будет никого.

– Может, ты и прав, – задумчиво произнес Иезуит и, немного подумав, добавил, – с папашей Кирилла тоже могут быть проблемы – сильно принципиальный, хоть и любит деньги.

– Оставьте эту заботу мне.

– Хорошо. Действуй. А что ты говорил насчет Дмитрия – он-то тут каким боком?

– Ну, во-первых, он нам врал, а во-вторых, он тот, кто теоретически может вывести Абрамовича на Владимира. Официально его закрывать не будут, а потому он просто пропадет: уехал утром на работу и не вернулся. Три года его будут считать без вести пропавшим, а по истечении трехлетнего срока суд признает его умершим и жена получит официальный документ о смерти супруга, датированный днем его исчезновения. Кстати, настоящая дата смерти будет не сильно отличаться от указанной в документе – у Абрамовича не задерживаются, не любит старик рисковать: «Мавр сделал свое дело, мавру пора умирать».

– Ладно, делай, как знаешь, только обязательно навести генерала и поинтересуйся, долго ли он будет раскачиваться. А я, пожалуй, пойду… – медленно закончил начатую фразу Иезуит.

– Куда? – недоуменно спросил Соломонович.

– Куда, куда – пойду готовиться к похоронам, вон ты их сколько понавыдумывал.

Соломонович улыбнулся, кивнул Иезуиту и вышел из кабинета.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Не знаю, как вы, а я уже недолюбливаю эту циничную парочку. Беда современного общества именно в том, что управляют им вот такие вот иезуиты и соломоновичи. Для них жизнь – это некая карточная игра: валет бит, король бит, дама тоже бита – основная задача занять место туза. С такой жизненной позицией легко идти вперед, давя все, что встречается на пути, ибо совесть, сострадание и все производные от них не засоряют головы их циничных хозяев. Наверное, именно поэтому у рулила огромной страны стоят картежники!»

Татьяна и Андрей практически все время проводили возле Кирилла. Парочка то сидела в палате, то бродила в парках столицы, взявшись за руки. За эти несколько дней, чувства, подвергшиеся испытанием смертью знакомого человека, сблизили их настолько, что, засыпая и просыпаясь в одиночестве, молодые люди не могли дождаться момента очередной встречи.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Любовь – страшная сила, только задумайтесь, тысячи милых людей проходят мимо, вы им улыбаетесь, а они вам, десятки тысяч лиц фиксируются вашими глазами – и ничего. А потом вдруг – бабах! Рот открыт, язык высунут, дыхание учащенное… Почему это происходит? Думаю, никто однозначно не сможет дать ответ на этот вопрос. По крайней мере, я его не знаю.»

По прошествии нескольких дней после похорон Дмитрий связался и встретился с Михаилом.

– Здравствуй, боец.

– Да какой я уже боец, – ответил Дмитрий.

– Ладно, не прибедняйся. Я убежал со службы, так что, если можешь, коротко и без эмоций. После работы я весь в твоем распоряжении, а сейчас, увы…

– Если коротко, то Ирина погибла не в ДТП. Ее убили.

– Это вопрос или утверждение?

– Это констатация факта.

– Аргументируй.

– Я был на месте происшествия.

– И что?

– И все – ее убили. Это точно.

– Ты, Дим, успокойся и давай по порядку.

– Я давно вожу машину и поэтому, прибыв на место, сразу понял, что влететь на большой скорости в автомобиль Кирилла, двигаясь по трассе и свернув с нее на парковку кафешки, невозможно – это раз. На асфальтовом покрытии площадки остались очень четкие следы покрышек таранившей машины, так вот оставить такие следы мог не тормозящий автомобиль, а стартующий.

– Ты хочешь сказать, что кто-то стоял и ждал пока парочка сядет в авто?

– Именно.

– А может, кто-то спьяну педали перепутал?

– Может, и перепутал. Только уж очень много совпадений.

– Например?

– Автомобиль перепутавшего педали водителя был угнан за несколько часов до аварии и за рулем, как вы уже догадались, был не собственник, который и скрылся с места происшествия сразу после столкновения.

– Так.

– Водитель Татьяны, отъехавший с места аварии за пару минут до столкновения, вчера отдыхал с коллегами на природе, ну, и немного перебрал. В гулявшей компании был мой знакомый, так вот он рассказал мне, что пьяный бодигард хвастался тем, что видел водителя таранившей машины. Тот подъехал на место сразу после прибытия ребят в забегаловку, долго парковался напротив пассажирской двери автомобиля Кирилла и все время, пока те находились внутри, не покидал автомобиль, а как только они вышли, сразу запустил двигатель.

– Интересно.

– Но и это еще не все.

– ?

– У Кирилла дорогой и новый автомобиль, имеющий самый высокий класс безопасности, но боковые подушки пассажирского сиденья в этом инциденте не сработали – это точно. Я был на месте происшествия и видел это своими глазами, но вот когда на следующий день по просьбе Кирилла поехал на штрафплощадку, куда оттранспортировали то, что осталось от авто, дабы забрать забытый в бардачке второй телефон, то увидел совершенно иную картину – боковые подушки пассажира были отстрелены.

– А вот это уже серьезный аргумент. Ты уверен в том, что говоришь?

– Точно так же, как в том, что сейчас с вами разговариваю.

– Чего-то не так в датском королевстве…

– Что? – не понял Дмитрий.

– Да нет, ничего. После приема исчезает Владимир. Перезванивает мне спустя несколько часов из-за границы и говорит, что с ним все в порядке. Затем таран автомобиля Кирилла, затем ровно на сутки исчезают топтуны, – Михаил не договорил и осекся.

– Я тоже их видел на даче Владимира, а со вчерашнего дня обнаружил, что и за мной ходят.

– Уверен?

– Абсолютно.

– Слишком много совпадений, не нравится мне это. Как сам думаешь?

– Я не знаю.

– А я знаю. Ты зря сделал сразу несколько вещей: вначале познакомился с молодой компанией, затем поехал на дачу Владимира, позже позвонил, а затем встретился со мной. Началась какая-то игра, а ты, зная, что за тобой следят, приходишь ко мне.

– Я оторвался от них, – сказал, оправдываясь, Дмитрий, – это точно.

– Мне бы твоя уверенность. Запомни, мой юный друг, точно сейчас только то, что светит солнце, а все остальное – лишь плод твоего воображения. То, что ты сейчас со мной, легко установить по месту нахождения твоего и моего телефонов – для этого не обязательно ходить следом. Ты попытался оторваться от слежки – тебе дали это сделать. Иными словами, ты получил, чего хотел, и уверовал в свою хитрость… Ан нет. Тебя просто стали вести по-другому.

– Я не хотел вас подставить.

– Да меня как раз ты никак не подставляешь. Ты подставляешь в первую очередь себя и свою семью. Я все-таки представитель другого государства – официальное лицо, понимаешь, а с тобой никто церемониться не станет.

– Да я-то коим боком и кому могу навредить?

– Владимир не простой человек. Он, как бы это правильно сказать, гений. Таких, как он, единицы, и если на него началась охота, а по-другому он бы так внезапно не исчез, то у тебя серьезные проблемы. Вряд ли его кто-то сможет найти, только те, кто будут его искать, об этом не знают, а посему делать это будут по старинке, в «лучших» традициях спецслужб: тебя прихватят по-тихому, помучают немного, а ничего не получив, отправят к праотцам – ну, там ДТП какое-то устроят или просто пропадешь.

– Неужели все так серьезно?

– Боюсь, да. Что же нам с тобой делать?

Михаил замолчал, что-то обдумывая, а затем вдруг спросил:

– Ты сильно влюблен в свою работу?

– Что? Да нет. Платят – работаю.

– Сможешь бросить все в один момент?

– Тяжело, но смогу.

– Вот и ладушки. Теперь слушай и запоминай. Встретишься сегодня с Андреем – он отдаст тебе ключ от квартиры Владимира в моей стране и сообщит адрес. Оформлена она не на его фамилию, а на какого-то очень дальнего родственника, поэтому там тебя искать не станут. Послезавтра будет лететь чартер с диппочтой на нашу с Андреем родину. С этого момента от топтунов не прятаться – делаешь все как обычно. Итак, через день, придя на работу, просишь у завгара разрешение свозить жену с ребенком на служебном авто в детский центр, построенный рядом с аэропортом. Как его уговорить – твоя проблема. Теперь очень внимательно: завтра днем позвонишь в детский центр по телефону такому-то и попросишь записать ребенка на прием к профессору Карпову на вторую половину дня послезавтра. В диалоге по телефону обязательно скажи такую фразу: «моя супруга звонила профессору месяц назад». Тебе назначат прием на 16–30. Приехать ты должен на место к 16–00 не позднее. Подойдешь на ресепшн, скажешь, что записывался, а дальше делай, что говорят. С собой никаких вещей не брать, кроме конечно сбережений, паспортов и детских принадлежностей.

– А можно я коляску возьму – уж очень хорошая. Вряд ли мы сможем себе такую позволить, а ребенку в ней очень удобно.

– Коляску, так и быть, бери. Войдя в детский центр, отключи телефон и больше не включай. Если все сделаешь правильно и доберешься на место, позвонишь мне.

– А по какому номеру?

– Узнаешь позже. А пока бывай, не кашляй. И молись, дабы тебя не решили прихватить до послезавтрашнего побега.

– Спасибо вам, не знаю, как смогу отблагодарить.

– Ладно, сочтемся. Мы своих не бросаем.

– А кто свои?

– Всему свое время, мой юный друг, всему свое время. Удачи.

– И вам.

На следующий день Соломонович встретился с Абрамовичем, в разговоре с которым нашел подтверждения своим предположениям, высказанным Иезуиту: старик действительно был не на шутку рассержен и жаждал мести. Судьба Михаила и Дмитрия была предрешена генералом: взять обоих, допросить как следует и – на тот свет. Затем план был несколько изменен: взять обоих, раструбить об их пропаже в газетах и дождаться пока объявится Владимир. Соломонович, выслушав внимательно старшего товарища, заметил:

– Все хорошо, только где гарантия, что Владимир появится после газетной шумихи?

– Да, это проблема, но мои головастики уверены, что обязательно объявится: Владимир очень дружен с Михаилом и его сыном и посему обязан прийти на помощь – у них, у славян, так заведено…

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Это не раз происходило в нашей истории: царская Россия, вытянув все тягости Первой мировой войны, сражалась за себя и за всю Антанту, приходила на помощь союзникам по первому их требованию и, невзирая на огромные потери, была предана этой самой Антантой во времена революционной смуты.»

– Все равно как-то с трудом верится, что он возьмет да и объявится: «вот он я, берите». Думаю, если он и появится, то в другом обличии и по другим документам, а как уж он будет помогать своим закадычным друзьям, учитывая нестандартность его мышления, одному Богу известно.

– И?

– А как насчет еще одного варианта?

– Предлагай.

– Я тут потихоньку подвожу своего ягненка к закланию…

– Что ты имеешь ввиду?

– Если вы помните, моя миссия заключалась в том, дабы породнить Иезуита с отцом Кирилла, чтобы, подставить последнего и как результат избавиться от обоих. Кстати, идею породнения семей посредством женитьбы детей придумали наши старшие товарищи, а я вложил ее в уши своего подопечного. Иезуит настолько уверовал в нее, что теперь мне покоя не дает: давай быстрее, делай что-нибудь, сколько можно. И тут на пути реализации его алчных замыслов встает некий мальчишка по имени Андрей.

– Так, – медленно произнес генерал.

– Парень втрескался в Иезуитовскую дочь, а та рада стараться – все свободное время проводит с ним, ну, и тоже неровно дышит в его сторону. Кирилл же тем временем оплакивает свою трагически погибшую барышню.

– Да, я слышал.

– Так вот сейчас сложилась очень благоприятная ситуация для сближения наших голубков: Кирилла и Татьяны, но для этого Андрею придется умереть. В общем, вопрос по нему уже решен, исполнители найдены, через пару дней закончим. А что, если мы смерть этого юнца используем в своих целях?

– Это как?

– Я уверен, что у Владимира с Михаилом есть связь.

– Допустим.

– Значит, Владимир наверняка узнает от Михаила, что Андрей погиб. Учитывая их старый славянский обычай провожать умерших в последний путь, он обязательно заявится на похороны.

– А если Михаил решит похоронить парня у себя на родине?

– Я думаю, что он именно так и поступит.

– Тогда где же изюм? Это не наша территория.

– Территория-то не наша – факт, но ведь именно так будет думать и Владимир. На территории соседей ваших бойцов больше, чем где бы то ни было, а пропажа работника посольства на своей родине да еще и после похорон собственного сына не бросит ни при каких обстоятельствах даже тени сомнения в нашу сторону – перенервничал человек, ушел в запой, убежал от действительности, руки на себя наложил, да мало ли что горе делает с людьми.

– Так, – медленно произнес генерал.

– Вам останется не так много, хотя и не так мало.

– Что ты имеешь ввиду?

– Для начала придется найти и обозначить объект для группы захвата.

– Не вижу проблем.

– Не спешите, дорогой, не спешите: обычных бойцов наружного наблюдения эти красавцы вычислят еще когда они будут садиться в самолет перед вылетом из нашей столицы.

– Да ладно тебе, не идеализируй – подумаешь, угадал кое-что да меня, старика, развел.

– Ну, во-первых, не угадал, а рассчитал с точностью до мелочей, а во-вторых, он провел не просто старика, а человека с немалым стажем работы в системе. В общем, если обнаружат слежку, наши шансы резко уменьшатся.

– Что предлагаешь?

– Предлагаю исключить человеческий фактор.