Текст книги "Жрецы и фараоны. Сны"

– И еще, я не удивлюсь, если Иезуит узнает о приезде на дачу Ирины, посему думайте, что ему говорить, если спросит.

– Хорошо, подумаю, мой ангел-хранитель…

– Ну, во-первых, не твой – за такое сокровище, как я, еще побороться надо. А во-вторых, не хранитель, а предохранитель – ежели меня хорошо кормить и лелеять, то могу помочь не вляпываться в истории. Вот.

– Дак ты и сам неплохо можешь себя прокормить – вот сколько тебя знаю, а не перестаю удивляться твоим талантам. Какой ты все-таки молодец. И умница… И стратег… И красавец… – ерничала Татьяна.

– Так, стоп, неугомонная. Мне приятно слышать перечисленные тобой достоинства моей скромной персоны, тем более, что все они – чистейшая правда, но ваш похотливый тон, коварная вы моя, направленный, скорее всего, на искушение стоящего перед вами принципиального индивида, не производит на оного никаких впечатлений, ибо он женат, находится в интересном положении и ожидает появления на свет первенца.

Веселый треп продолжался еще какое-то время. В конце концов, попрощавшись, компания разъехалась: Кирилл с Ириной и Андреем в одну сторону, а Дмитрий и Татьяна – в другую. Доехав до столицы, автомобиль Кирилла остановился в огромной пробке, и Ирина с Андреем, попрощавшись с обреченным на бестолковое убивание времени Кириллом, зашагали по направлению к ближайшей станции метро.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Вот так пролетели день и ночь нашей молодежи. Бестолково и бесполезно, скажете вы. Наверное. Но что есть смысл жизни? И то, чем вы занимаетесь целыми днями, руководя компаниями по продаже, скажем, детских подгузников или презервативов, проводя многочасовые переговоры и деловые обеды, подписывая какие-то бестолковые бумажки и даже премируя своих сотрудников, – является ли смыслом вашей жизни? Думаю, вряд ли. Ибо пройдет какое-то количество времени и, находясь на смертном одре, вы вдруг поймете, на какую ерунду потратили свою жизнь, и, возможно, вспомните вот такие вот сидения у костра и осознаете, что именно то время и было вашей настоящей жизнью. Не забывайте об этом…»

Сон шестой

Иезуит сразу же, по возвращении дочери позвал к себе Дмитрия.

– Рассказывай, где были, что делали…

– Были на даче за городом.

– Это я и без тебя знаю. Что за дача? Кто с кем приехал? Цель поездки?

– Дача принадлежит другу отца Андрея – это парень из посольства сопредельного государства, о котором вы меня в прошлый раз допрашивали.

– Послушай, мальчик, подбирай слова, а то мне придется показать, как я умею допрашивать.

– Андрей пригласил Татьяну и Кирилла. Я привез Татьяну, а Кирилл забрал Андрея. Купались, жарили шашлык, болтали и все такое. После Андрей связался с какой-то девчонкой и попросил встретить ее в соседнем поселке, куда та должна была приехать на электричке, а так как я был занят приготовлением чая, то за ней вызвался съездить Кирилл. После познакомились с его подругой, сидели, болтали, пили чай.

– А как Кирилл встречал эту особу, если видел ее впервые?

– Не знаю, возможно, Андрей дал ему номер телефона Ирины. Потом разошлись спать. На даче была спальная комната, и барышни улеглись там, а мы внизу на диванах. Утром позавтракали и разъехались. Я повез Татьяну, а Кирилл забрал Ирину и Андрея. Все.

– Больше ничего не хочешь сказать?

– Нет.

– Хорошо, иди.

Дмитрий вышел, и в кабинет практически сразу вошел Соломонович.

– Ну? – несколько погодя спросил Иезуит.

– Похоже на правду. Уезжали они именно таким порядком, и возвращались точно так же, как описал Дмитрий. Правда, в какой-то момент моя наружка потеряла Кирилла, когда он встречал Ирину, а его автомобиль мы пока не оборудовали GPS-системой наблюдения, дабы не попасться. Но через пару дней, когда выйдет с больничного мой человечек в техническом отделе, я установлю по мобильнику, где за время отсутствия на даче успел побывать Кирилл. Вот тогда и поймем, лукавит ли наш охранник.

– Хорошо, и все-таки, твое мнение по поводу услышанного.

– Если новая героиня, появившаяся в компании, объект воздыханий этого Андрея, то все не так уж и плохо, а даже наоборот, очень хорошо: парочка будет увлечена друг другом, и нашей принцессе ничего не останется, как проводить время в компании Кирилла. А чужое счастье очень усиливает желание обладания таким же. Так что все как нельзя в масть.

– Хорошо, продолжай наблюдать. А что слышно по поводу папаши этого отпрыска? Ты разговаривал с генералом?

– С генералом встречались, но порадовать особо нечем: информации не стало больше. Единственная ниточка – это старый преподаватель Михаила, учивший его в школе разведки.

– Говорил с ним?

– Нет. Это проблема. Дед, похоже, выжил из ума и находится в больнице. Руководство обеспокоено тем, что старик начинает болтать чего ни попадя, а знает ой как немало, и хотя до секретов дело пока не дошло, генерал решил перестраховаться и отправить бедолагу на покой, для чего последнего и определили в больничку. А тут я со своими расспросами.

– И?

– Генерал, ругаясь, все-таки отсрочил отход заслуженного человека в мир иной на пару дней, пока мои специалисты с ним поработают. В общем, он уже и приказ о награждении подписал, и деньги на торжественные похороны выделил, и даже гроб в больничный морг привезли, а тут я. Вы уж позвоните и успокойте генерала, а то он меня в следующий раз на порог не пустит – суеверным становится.

– Не переживай за Абрамовича. Я все решу. Когда с дедом будешь работать?

– Дак уже работают и врачи, и химик, и технари.

– Когда закончите?

– Постараемся как можно раньше – боюсь, дед долго не выдержит.

– Хорошо, закончите – информацию сразу ко мне.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Вот так система защищает свои секреты. Во главу угла поставлена «великая» идея, а на нюансы никто не обращает внимания. И не важно, что сделал для страны отдельно взятый индивидуум, сколько государственных наград получил и сколько специалистов подготовил, но как только появится даже надуманная вероятность утери так хорошо охраняемых секретов, дни жизни гения будут сочтены – обратная сторона любви государства. Конечно, наутро все газеты напишут, какую невосполнимую утрату понесла страна и как скорбят о преставившемся его друзья, коллеги и близкие. Посему, ежели вы являетесь носителями государственных секретов, мой вам совет – берегите здоровье, оставайтесь как можно дольше в здравом уме и не пренебрегайте составлением завещания в день поступления на службу отечеству.»

На следующий день Дмитрий взял выходной, чтобы объездить с Оксаной необходимых врачей и сдать анализы. Закончив все процедуры, отвезя жену домой и оставив ее с тещей отдыхать, решил повидаться с Андреем. Понимая, что его телефон могут прослушивать, Дмитрий позвонил и договорился о встрече по телефону тещи. Через час встретившись в парке, они не спеша брели по дорожкам.

– Слушай, Андрюха, хочу тебя предупредить: Иезуит сильно тобой интересуется. Потеряйся на какое-то время и не встречайся с Татьяной, а то наживешь себе неприятностей.

– Каких?

– Разных. Откуда я знаю, каких?

– Ну, не знаешь, так и не говори.

– Ладно, мое дело предупредить, а выводы делай сам. Вчера после приезда с дачи меня вызвал Иезуит и очень подробно расспрашивал о тебе и о ваших с Татьяной отношениях. Я соврал, что на даче были Кирилл с Татьяной и ты с Ириной. Но боюсь, моих хитростей хватит ненадолго. Я постоянно чувствую присутствие Соломоновича в его кабинете.

– А кто такой этот Соломонович?

– Официально это советник Иезуита. А кто он на самом деле, никто не знает, но боятся его все. Кажется, он имел отношение к спецслужбам. Я тебя прошу, ты пропади ненадолго, а там опять объявишься.

– Не могу: я, пригласил всю компанию на дачу на следующие выходные, и потом ты забываешь, что я сын работника посольства другого государства.

– Да плевать они хотели на эти формальности. В общем, поступай, как знаешь, но помни, что я сказал.

– Спасибо, обязательно буду иметь это в виду.

– Если хочешь, могу дать Татьяне и тебе свои старые телефонные терминалы с новыми номерами.

– Зачем?

– Я уверен, что звонки дочери Иезуит прослушивает.

– Так он сможет и наши звонки слушать.

– Теоретически – да, но если вы будете пользоваться этим номером только для разговоров друг с другом, то вероятность прослушивания сведется к нулю.

– Уверен?

– Нет.

– Тогда зачем советуешь?

– Я так думаю.

– Хорошо, будем считать, что так оно и есть. Принесешь телефон?

– Уже принес, – улыбнулся Дмитрий. – Карточка в телефоне. Номер Татьяны забит в памяти быстрого набора на цифре «2», – сказал он и передал Андрею телефонный аппарат. – Татьяне передам завтра.

– Спасибо. Знаешь, мне приятно, что ты пытаешься мне помочь. Скажи, а зачем тебе-то все это?

– Не знаю. Просто хочу помочь и все тут. Нет здесь никакого подвоха – бери и пользуйся на здоровье.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Правда, знакомая ситуация? Как часто мы совершаем поступки, не подлежащие объяснению, как часто мы делаем какие-то вещи, движимые неведомым чувством необходимости поступать именно так. Что это? Наша совесть или глупость, помноженная на извечное славянское «авось»? Думаю, ответ на эти вопросы мы постараемся найти в сюжете нашего рассказа несколько позже.»

Друзья (а думаю, последние события дают мне право называть их именно так) еще побродили какое-то время по парку, посидели в летней кафешке за кружкой чая и разошлись, пожелав друг другу удачи.

На следующее утро, не успев зайти в свой кабинет, Иезуит обнаружил в приемной Соломоновича.

– Что-то случилось? – поинтересовался Иезуит.

– Расскажу.

– Тогда заходи.

– Сделайте нам два кофе, – распорядился хозяин кабинета секретарю, – и чего-нибудь перекусить. Судя по твоим красным глазам, ночь у тебя была бессонной.

Секретарь вместе с помощником за несколько минут накрыли журнальный столик, обставив его всяческой снедью. Когда дверь кабинета закрылась за ними, Соломонович положил свой небольшой кожаный портфель под журнальный столик, предварительно включив в нем какой-то тумблер. Иезуит вопросительно взглянул на Соломоновича:

– Судя по всему, произошло что-то из ряда вон выходящее, раз ты достал самую мощную переносную глушилку. На моей памяти ты пользовался ею всего пару раз.

– Так и есть.

– Старик что-то рассказал?

– Рассказал, но немного. Не успели самую малость.

– Так попробуйте еще.

– Попробовать можно, вот только вряд ли это поможет: мертвецы не разговаривают. Старик помер. Сердце не выдержало, хоть и крепкий еще был. Но кое-что все-таки успел рассказать…

– Что за манера у тебя такая дебильная – делать длинные паузы. Говори, коль имеешь что сказать, а нет, так проваливай: и без тебя работы хватает.

– Я не могу не думать о еде, не есть и беседовать на рабочие темы, когда вокруг столько деликатесов, – сказал Соломонович и облизнулся.

– Ну, так ешь и рассказывай.

Соломонович не спеша уселся в кресло возле журнального столика, взял гренок, чинно намазал маслом и поверх осетровой икрой, положил на тарелку пару ломтиков слабосоленой форели, копченого палтуса и свежих помидоров, затем полюбовался получившимся натюрмортом, еще раз облизнулся и, закрыв от удовольствия глаза, откусил от бутерброда небольшой кусочек. Все движения гуру гастрономии были плавными и, я бы сказал, академическими – он явно издевался над шефом.

– Хорошо, я успокоился, – сказал Иезуит и резко уселся напротив. – Говори.

– Нет, мой уважаемый патрон, вы не успокоились, а ерзаете, не в состоянии справиться с алчным желанием побыстрее узнать полученную мной информацию, а это неправильно. Человек в таком состоянии не способен адекватно реагировать на услышанное и, как правило, грешит принятием необдуманных решений. А мой шеф всегда отличался мудростью и хладнокровием. Я думаю, что чашечка кофе с молоком, выпитая неспешно после правильного бутерброда, позволит несколько отвлечься, успокоиться и сосредоточиться на адекватном восприятии полученной от меня информации.

Иезуит, сраженный не то плавным тоном собеседника, не то его наглостью, как послушный служебный пес, сдулся, опустил блестящие от бешенства глаза и принялся не спеша намазывать бутерброд, пялясь куда-то сквозь приборы, расставленные на журнальном столике.

Здесь следует сделать небольшое отступление по поводу особы Соломоновича. Кто он, где и с кем учился, на чем специализировался, не знал никто, вернее, правильно будет сказать, никто, кто по роду службы имел с ним дело в ведомстве Иезуита. До Иезуита эта личность занимала тот же пост при его предшественнике, но предшественник, как было написано в официальной прессе, наложил на себя руки, дважды выстрелив себе в голову (тут я, кажись, загнул, хотя, вспомните, дорогой читатель, был ведь такой случай в одной из стран бывшей империи). Так вот, после этой нелепой смерти Иезуит, движимый своим покровителем, был предложен на освободившуюся вакансию, и не преминул ею воспользоваться. Заняв кабинет и поменяв в нем мебель, новый руководитель начал с того, что подписал приказ об увольнении всех своих замов, в том числе и Соломоновича. Очень влиятельные люди посоветовали ему не брезговать старым проверенным кадром, но Иезуит, видимо, не понимая, что на самом деле значит такой совет, поступил по-своему и Соломоновича уволил. Уже в течение недели с новым руководителем начали происходить очень неприятные вещи: то анонимка пришла руководству с указанием личных счетов Иезуита, то какая-то информация появилась в Интернете, то кто-то позвонил и сообщил о готовящемся покушении, при этом охрана «случайно» обнаружила радиоуправляемую мину направленного действия, закрепленную под днищем автомобиля Иезуита, прямо-таки под тем местом, где он обычно сидит. Понятное дело, наш герой не на шутку перепугался, перестал спать, стал подозревать всех и вся, носить бронежилет и оружие, плюс утроил охрану. Именно в тот самый момент, когда он был на грани психического срыва, ему опять позвонили все те же влиятельные люди и посоветовали еще раз вернуть на место Соломоновича, мол, он – это как раз та фея, которая чудным образом способна решить все его проблемы. Справедливости ради стоит отметить, что он воспринял последнюю просьбу как указание к действию и поспешил подписать приказ об отмене своего предыдущего приказа, плюс попросил секретаря во что бы то ни стало разыскать Соломоновича. Соломонович, как и следует себя вести всем загадочным личностям, явился к Иезуиту только через два дня, когда новоиспеченный чинуша впал со страху в беспробудный запой и загул одновременно. Следует ли говорить, мой дорогой читатель, что все неприятности, преследовавшие Иезуита, с появлением Соломоновича прекратились как по мановению волшебной палочки. Не прошло и двух недель после чудного «воскрешения» загадочной личности на предыдущей должности, как Иезуит ощутил все преимущества сотрудничества с такой глыбой как Соломонович – казалось, для него не существовало неразрешимых проблем, плюс ко всему он никогда не читал морали своему патрону. Эта хитрая лисица заняла свое место вассала и ни при каких обстоятельствах даже намеком не пыталась заявить о себе как о самостоятельном игроке. Он исполнял любые прихоти хозяина, как то: организовать публичное выступление, сломать ребра шибко любознательному журналисту либо отправить к праотцам вдруг образовавшегося врага. Конечно, и сам Иезуит не был простачком, но в сравнении с Соломоновичем он был простым любителем, хотя желчи, злости и зависти у начальника было на целое милицейское подразделение. Властолюбие Иезуита благодаря стараниям и поддержке Соломоновича росло не по дням, а по часам. Уже через полгода сотрудничества с восстановленным подчиненным он начал все чаще указывать последнему на его место, и тот принимал правила игры, а значит, подчинялся. Карьера нашего вознесшегося чиновника была стремительной и, в конце концов, он уверовал в свою гениальность и предназначенность. Иезуит любил говаривать об избранных чадах рода человеческого, рожденных управлять безродным плебсом. Безусловно, относя себя именно к этой касте неприкасаемых. При этом и во время праздников, и в будни рядом всегда находилась волшебная фея – Соломонович. Соломонович, будучи евреем килограммов за 130, из себя внешне ничего не представлял и, естественно, сильно проигрывал Иезуиту, более того, на фоне Соломоновича Иезуит выгодно выделялся подтянутой спортивной фигурой и манерностью, проглядывающей в повадках и одежде, хотя учил-то его всему этому именно Соломонович. Кроме того, наш Соломонович не был просто прислугой. Если надо, он мог «заставить» своего патрона делать так, как ему было надо. В общем, ой какой не простой личностью был наш Соломонович. Вот и в данный момент он проявил свои навыки или способности, полностью подавив волю собеседника.

– Вижу, начинает попускать, – вкрадчивым голосом сказал Соломонович. – Какие мухи тебя, босс, с самого утра покусали-то? Что случилось?

– Да не знаю я, что-то заведенный какой-то проснулся и злой как собака, – ответил Иезуит, продолжая пялиться все в ту же точку. – Да тебя на совещании не было, а эти дебилы подчиненные не то, что ничего дельного предложить не могут, так еще и просто в курс дела ввести не в состоянии. Ты ведь знаешь, что сроки, поставленные президентом, горят, а эти мухи не чешутся. Может, уволить всех к чертовой матери?

– Не переживай, они хоть и не особо высокого полета птицы, но сидят на своих должностях очень давно и вверенную работу делать умеют. Положись на меня – я найду способ их простимулировать. Все сделают точно к сроку.

– Хорошо, спасибо, Соломонович, – сказал Иезуит и впервые за все время после приземления в кресло взглянул в глаза собеседнику.

Соломонович щелкнул пальцами перед глазами шефа, и последний, вздрогнув, начал приходить в себя, с любопытством осматривая комнату.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Как вам сюжетец? Потерпите – дальше будет интересней, ибо интрига только заплетается. Вы когда-нибудь задумывались над тем, кто окружает сильных мира сего, кто стоит у них за спиной, кто советует, подсказывает, учит в конце концов? Откуда берутся эти люди? Как появляются они в домах наших преподобных патрициев? Власть не бывает случайной – она не сваливается на голову, как первый снег, она – не лотерейный билет, который может достаться случайному прохожему, она – продукт человеческой деятельности. Человек – существо рациональное, а соответственно, создавая такой институт управления обществом как власть, он позаботился о механизме ее преемственности, т. е. о передаче от отца к сыну, ну, или от учителя к ученику. Царствующие особы, родившиеся и выросшие в роскоши, не знавшие лишений, прожигая жизнь в пьянстве и непотребствах, постепенно вырождались, теряя способность адекватно реагировать на происходящие в реальном мире изменения. Вот тут и появлялись те, кто благодаря своей организованности и знаниям были способны не только лавировать в коридорах власти и петь дифирамбы монаршим особам, но и управлять целыми государствами посредством вкладывания в одноклеточные мозги королей правильных установок, заставляя последних быть ретрансляторами чужих идей. Но почему, скажете вы, эти умники не брали власть в свои руки? Да потому и не брали, что умники, ибо плебс во все времена для поклонения искал больше идолов, чем Бога, а цари были воплощением земных идолов – им поклонялись, их боготворили, за них молились, связывали с ними свои беды и радости… Вероятно, именно тогда просвещенные циники и применили на практике свои знания и способности, изобретя механизм влияния на монаршие династии. Вероятно, именно тогда ученые-проходимцы придумали способ бесструктурного управления целыми государствами и народами. И вероятно, именно тогда, вкусив наркотик власти, эти безродные выскочки организовались в некий союз управителей управителями с тем, чтобы более никогда эту власть не потерять. Занавес. Вот это я завернул – аж мурашки по спине забегали. Даже как-то страшно становится: что я еще могу понавыдумывать? Хотя в том, что Египтом управляли жрецы, а не фараоны, я уверен на все сто.

Пойду попью чайку…

Попил.

Не отпускает…»

ЦИТАТА: «Власть – это огромная и непосильная ноша, сравнимая со спасательным кругом, отлитым из чугуна, хватаясь за который как за средство спасения мы, тем не менее, движемся ко дну, причем чем сильнее держимся, тем увереннее тонем.»

После небольшой паузы, положив на тарелку надкушенный бутерброд, Иезуит сказал:

– Что со мной было?

– Ничего – похоже, у вас был нервный срыв, но, кажется, все прошло. Вы хорошо себя чувствуете? Может, позвать врача?

– Нет, не стоит. Уже лучше.

– Если хотите, я зайду позже.

– Нет, нет… О чем мы говорили? Ты мне хотел что-то рассказать. Да, точно. Ты хотел рассказать о старике, над здоровьем которого трудились твои знатоки. Так что там со стариком?

– Со стариком все в порядке – он умер. Так уж получается, что все люди рано или поздно умирают.

– Ладно, кончай паясничать и давай по порядку, – к Иезуиту начало возвращаться ощущение значимости и осознание его господствующего положения.

Соломонович незаметно улыбнулся и продолжил:

– Старикан не особо пооткровенничал с моим «священником».

– Что за священник?

– Священник – это прозвище, которое получил один из моих балбесов за способность разговорить любого из своих пациентов, а так как после знакомства с методами этого специалиста многие разговорившиеся особи заканчивали свой земной путь во время таких откровений, получалось, что для большинства из них это были исповеди. Вот так.

– Понятно, и все-таки что-то он успел сказать?

– Что-то успел… Я смотрел запись, и мне показалось, что говорил он, когда был уже мертв…

– Как это?

– Датчики показали, что сердце остановилось, а старик еще продолжал говорить… Недолго, правда…

– Ладно, пес с ним, умер и умер. Ты говорил, что он совсем древний был.

– Да-с, было ему 86 годков от роду. Хотя на вид я бы больше шестидесяти не дал… И еще память… Он меня узнал… Я зашел в палату всего на полминуты – накропал интересующие меня вопросы и хотел их передать «священнику», а он только взглянул на меня и тут же назвал по имени и отчеству.

– Ты был с ним знаком?

– Да нет.

Иезуит вопросительно посмотрел на Соломоновича.

– Много лет назад меня и еще восьмерых человек отобрали в группу для какой-то акции в Южной Америке. По крайней мере, так сказали. Всех собрали в большом зале, раздали бумажки с вопросами, попросили отвечать как можно откровенней и развели по отдельным кабинетам. Тест был сложным, ибо ответить я сумел только на треть поставленных вопросов. Собственно, и все. После теста обо мне никто так и не вспомнил.

– Слушай, или ты сильно умный, или я ничего не понимаю… – сказал озадаченный Иезуит.

– Ах да, к чему я все это говорил? Как оказалось, человек, который нас встречал и раздавал тесты, и был ныне покойный старикан.

– Теперь понятно. И все-таки, что он успел сказать?

– А сказал он следующее: Михаил, ну, отец этого парня, который клеился к вашей дочери, был одним из немногих, кого отобрали для так называемой «самостоятельной» работы.

– Что значит «самостоятельной»?

– Я попробую пояснить: разведка, равно как и все остальные спецслужбы мира, – это слаженные механизмы, где-то напоминающие организм человека, где каждый орган отвечает за какую-то жизненную функцию. Для того, чтобы этот организм не болел и работал, как часы, каждый его орган должен функционировать очень исправно. Иными словами, разведка – это вид коллективного творчества, где на результат работает целая куча специалистов: оперативники, аналитики, технари, наружка, контрразведчики, активники и другие. Причем каждый является узким специалистом в своей области: одни умеют тайно проникать в помещения и устанавливать жучки, другие подорвут все, что угодно, третьи смогут отправить человека в мир иной так, что по всем признакам это не будет выглядеть, как насильственная смерть, четвертые смогут просчитать развитие ситуации с точностью до нескольких минут и так далее. Я редко встречал людей, добивавшихся успеха в нескольких направлениях. Это как спортсмены-многоборцы: бегают, плавают, стреляют, но хороший многоборец всегда проиграет в плавании профессиональному пловцу. Учитывая все сказанное мною, в советское время руководство разведки, потерпев кучу провалов, обусловленных участившимися предательствами специалистов различных уровней, было вынуждено принять, казалось бы, нелогичное решение о подготовке группы специалистов по «самостоятельной» работе – это эдакие универсальные солдаты: и умные, и технически подкованные, и физически выносливые, и логически мыслящие. Идея была на вид полной утопией, но, как рассказал старикан, она все-таки сработала. Всего по Союзу было отобрано около ста человек, но учебу закончили только шестеро. Михаил, как вы понимаете, был одним из них. Самое интересное то, что из той сотни сошедших с дистанции только около десяти человек отсеялось на первых этапах обучения.

– А остальные?

– А остальные просто не дожили до выпуска.

– Как это?

– Подготовка одного такого специалиста стоила стране воистину сумасшедших денег, и посему отбор производили не в условиях, максимально приближенных к боевым, а в реально боевых ситуациях. Например, несколько человек один за другим были заброшены с проводниками в Тибет, так вот Михаил был восьмым.

– И что это значит?

– Семеро не вернулись.

– Да, жестоко, – сказал не особо сердобольный Иезуит.

– Теперь о главном: чего, собственно, хотело добиться руководство разведки, создавая таких специалистов? Это возможность полной организации и проведения операций одним человеком: никакой поддержки, никакого текущего обеспечения (кроме первичного), никаких помощников. Иными словами, специалист получал задание, думал денек, запрашивал кой-какое обеспечение (оружие, технику, деньги и так далее) затем исчезал. Выйти на связь он имел право только после выполнения задания, таким образом, отсутствие контактов с агентом различных отделов разведки уменьшало вероятность утечки информации, а соответственно, и провала. Вот такие пироги.

– Ин-те-рес-но, – по слогам произнес Иезуит.

– Да, и вот еще что – дед рассказал интересную историю: когда в сопредельном государстве штатовские режиссеры устроили спектакль под названием «Революция», нашего универсального солдата вызвало руководство и поставило задачу разогнать несколько тысяч митингующих. На вопрос спеца, к какому сроку необходимо выполнить задание, ему ответили, что на вчера. Тогда он, немного подумав, сказал, что к вечеру задание выполнит, но будет много крови. И еще добавил, что если у него будет месяц или хотя бы недели три, то он сделает все практически без крови. Ему сказали, мол, времени нет и все необходимо выполнить как можно скорее. Тогда он попросил подтянуть в район площади к наступлению темноты как можно больше свободных карет скорой помощи и одетых в гражданскую форму сотрудников милиции. Из обеспечения он попросил полсотни армейских хлорпикриновых шашек, несколько десятков звуковых гранат и столько же световых, плюс ко всему схему электрической проводки, обеспечивающей освещение площади.

– История недавняя, так почему же этот Джеймс Бонд ничего не сделал? Спектакль революции умело вели его режиссеры и, насколько мне известно, народ разошелся сам, и никакой крови не было.

– Все правильно, крови не было, потому как наш знакомый не успел выйти из кабинета руководителя… Начальству позвонили и приказали не мешать, а обеспечить приход к власти революционеров. Соответственно, наш герой, не успев получить задание, тут же получил отбой – задание аннулировали.

– Как же так получилось?

– Вероятно, его руководство кто-то прослушивал, или, что еще хуже, оно сливало информацию своим заокеанским друзьям. Выйди он на пять минут раньше из кабинета – и пролилась бы кровь граждан, искренне увлекшихся утопическими идеями революционных преобразований исстрадавшейся страны.

– Но ведь это же бред: как один человек способен разогнать несколько тысяч фанатиков?

– Честно говоря, я подумал так же, но старикашка, будучи учителем Михаила, после отмены задания поинтересовался, каким способом он собирался сделать это, и ответ специалиста был настолько же простым, насколько и очевидным одновременно.

– Не томи, я уже и так заинтригован.

– Старикан, рассказывая это, аж светился от гордости, ведь именно он подготовил такого спеца. Я не перескажу так, как это поведал старец, уж лучше послушайте сами, – сказал Соломонович и включил диктофон.

«… Старик спросил:

– Ты действительно собирался решить эту проблему самостоятельно?

– Да, это ведь просто толпа неподготовленных людей.

– Ты делал что-то подобное ранее?

– Нет.

– Тогда как собирался действовать? Как оценивал развитие ситуации по выбранному тобой сценарию?

– Да, собственно, как и учили. Помните, несколько лет назад в кинотеатре после окончания детского сеанса в зале выключился свет, и дети, испугавшись, бросились к выходу?

– Действительно, было такое событие, даже, по-моему, кто-то погиб.

– Погибло восемь детей. Теперь припомните, как в одной из постимперских республик несколько лет назад пошел град, в результате чего возникла паника и давка при входе в метро – и опять погибшие. Паника – это сильнейшее оружие, и если его направить в правильное русло, всегда можно получить желаемый результат. Вы только представьте, что бы началось, если бы на площади поочередно начали взрываться то световые, то звуковые гранаты: те, кто ослеп от осветительных гранат, начал бы кричать от боли и от слепоты, те, на кого бы не подействовали световые гранаты, были бы вовлечены в панику благодаря крикам ослепленных и напуганных, а хлорпикриновые шашки заставили бы толпу метаться из стороны в сторону в поисках спасения… Результат использования, казалось бы, не смертельного оружия привел бы к жертвам трех процентов. И, как следствие, большая часть видевших и непострадавших разбежалась бы по домам в течение часа, пострадавших доставили бы в больницы и морги, а не определившиеся разбрелись бы с площади, подстегиваемые сотрудниками милиции, переодетыми в гражданскую форму.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Ну как вам? Честно говоря, я и сам немного озадачен, ибо лично бывал на площади во время тех «революционных» событий и должен вам сказать, что одураченный кликушами, лозунгами и технологами, народ действительно был уверен в своей победе и невозможности сломить их дух и разогнать с площади, а ведь никому из митингующих даже в голову не пришло, что какой-то один специалист по самостоятельной работе сможет устроить кровавую баню многим из присутствующих, я не говорю о милиции или военных, которым бы отдали приказ насильственно разогнать митингующих. Вы только представьте, что все, описанное выше, произошло, и что получается: на площади ни одного военного, никаких насильственных действий со стороны властей, более того, оппозиция, собрав тысячи граждан на площади при отсутствии давления со стороны властей была бы обвинена в жертвах и потеряла доверие населения. Мне иногда становится страшно, когда думаешь о том, как совершаются великие события, о том, что человеческая жизнь в большой политической игре только статистика, что для развязывания войны где-то за тридевять земель уничтожают граждан собственной страны, что для поднятия на несколько процентов рейтинга никому не известного политика взрывают дома с мирными жителями. Хотя для кого-то это просто работа: придумал сценарий захвата известного театра с последующим освобождением заложников, описал его, подобрал контингент, выпил пива и пошел спать крепким младенческим сном, а то, что в результате такого творчества погибли случайные люди – ну, значит, судьба у них такая, а кому сейчас легко. В общем, к чему все это? Люди, не тешьте себя иллюзиями по поводу избранных вами политиков: все они – дети пороков с гипертрофированным корыстолюбием и властолюбием, они никогда не будут думать о вас, ибо вы для них – это просто статистика (населения было столько-то, а стало столько-то). И пока достаточно о политике.»

– Да уж, действительно просто, – после небольшой паузы пробормотал Иезуит и погодя добавил: – Что же он делает здесь?