Текст книги "Жрецы и фараоны. Сны"

– Ну, вот и ладушки.

Андрей не догадывался, что Татьяна уже успела узнать обо всех приключениях прошедшей ночи от Кирилла. Вернее, Кирилл рассказал все Ирине, а та, в свою очередь, поведала Тане. В общем, поговорив с Андреем, наша героиня еще больше зауважала его, у нее уже начали зарождаться доселе незнакомые чувства.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Интересный поворот, не правда ли? Ну, согласитесь, кто бы из мужской братии, прочитавшей эти строки, не захотел оказаться на месте ребят? Вот то-то же. Мы в любом возрасте остаемся мечтателями, просто прячем это чувство куда-то далеко-далеко, боясь показаться окружающим фантазерами и, соответственно, несерьезными людьми. А зря. Думаю, большинству из нас не мешало бы смотреть на этот мир детскими глазами, и тогда, возможно, мы были бы чуточку добрее и немного счастливее.»

Вечером Татьяна и Андрей встретились, бродили в парке, болтая о чем попало, созвонились с Кириллом и Ириной, дождались их, ели мороженое, катались на водных велосипедах, даже соревновались – кто быстрее. Затем, проголодавшись, зашли в неприметную кафешку, расположенную тут же, на озере, и сооруженную на списанном военном понтоне, поели, связались с Дмитрием и договорились в выходные отметить рождение его сына за городом на даче друга отца Андрея.

Договорились, кто что берет. Решили подарить новоиспеченному отцу коляску. Татьяна с Ириной вызвались подобрать «правильную» модель.

Прежде чем описывать встречу компании на уже известной даче, стоит вернуться на некоторое время назад, а именно в тот день или даже вечер, когда неудачный выбор места просмотра ставшего классикой фильма чуть было не закончился большими проблемами. Как описывалось ранее, Татьяна, зная, что Иезуит собрался пару дней «поболеть» где-то в Милане с очередной рыжеволосой бестией, пригласила Ирину поехать с ней домой и подождать новостей от ребят. Прибыв домой и отпустив охранника, девчонки поднялись в квартиру Иезуита. Татьяна, выросшая в достатке и никогда не обращавшая внимания на вещи с точки зрения «а сколько это может стоить», в какой-то момент потеряла Ирину ибо та как зачарованная стояла в прихожей, увешанной старинными (или сделанными под старину) зеркалами.

– Ты где потерялась? – вернувшись и застав Ирину в ступоре, спросила Татьяна.

– Я ничего подобного раньше не видела.

– Что ты имеешь в виду? – недоуменно поинтересовалась Татьяна.

– Вот всю эту роскошь, – разведя руками, сказала Ирина и, подумав, добавила. – Ну, разве что в кино.

– Ты была у Кирилла дома?

– Нет пока.

– Ну, вот ты сначала побывай, а потом мы с тобой о роскоши потолкуем, – засмеялась Татьяна. – Пошли, я тебе всю квартиру покажу.

Татьяна провела обалдевшую от увиденного Ирину по всем комнатам нижнего этажа пентхауса Иезуита, но дверь на верхний этаж почему-то оказалась закрытой, и поэтому экскурсия была ограничена только просмотром половины квартиры. Но даже этого Ирине хватило, дабы ощутить весь размах, с которым жил Иезуит. А он, к слову сказать, и любил все эдакое, огромное и эксклюзивное: ему нравилось ощущать себя великим и могучим. Обстановка способствовала и первому, и второму. То ли следуя чьей-то подсказке, то ли сам смекнув, Иезуит разделил свой пентхаус на две части: нижнюю, где жила его дочь и находились все вспомогательные помещения (кухня, столовая, гостиная, постирочная и т. д.), и верхнюю, где жил сам. Такое устройство очень облегчало жизнь Иезуита, который вообще не любил напрягаться. Если у хозяина в гостях бывали барышни либо шибко важные персоны, дверь между этажами запиралась. Из кухни на второй этаж шел небольшой ресторанный лифт, так что при желании перекусить Иезуиту достаточно было позвонить дежурному повару, и необходимый набор блюд подавался путем нажатия одной только кнопки. Несмотря на то, что этажи сообщались между собой, каждый еще имел отдельный вход, причем оба выходили в разные парадные, что практически исключало вероятность случайной встречи дочери с очередной пышногрудой и крутобедрой блондинкой. Девчонки, закончив торжественный обход комнат первого этажа, уселись на диване в гостиной. Татьяна разожгла камин и включила постановку мюзикла «Нотр-Дам де Пари». На самом деле в гостиной не было холодно, просто вид горящих дров делал обстановку в комнате комфортной. Кроме того, не став будить дежурного повара, Татьяна пошла на кухню и вернулась через минут пять. В ее руках был серебряный поднос со свежезаваренным чаем из трав и какими-то печеньками и фруктами к нему. Девчонки, отпив чаю, какое-то время молча слушали музыку столь нашумевшего мюзикла и смотрели на горящие в камине головешки, на то, как ленивые языки пламени медленно и грациозно танцуют на красных углях, а маленькие искорки взлетают от дров куда-то в невидимую часть камина. От чая внутри стало тепло, а от всего остального – уютно.

– Тебе нравится Андрей? – вдруг спросила Ирина.

– Скорее да, чем нет, – ответила Татьяна.

– Ты не хочешь об этом говорить, или…?

– Скорее или… Вокруг меня всегда крутилось много парней, и в школе, и в вузе: одним я просто нравилась, других прельщала возможность приблизиться к отцу, но ни с одним из них я не чувствовала себя так, как с этим человеком.

– Ты хочешь сказать, что влюбилась?

– Да нет, как раз что такое влюбленность я могу себе представить: влюблялась несколько раз еще в школе, но это что-то не то. Он не похож на остальных мужчин: с одной стороны, я чувствую его силу, и что он ко мне относится не как к другу, но с другой стороны, он живет какой-то своей внутренней жизнью. Он говорит, если ему что-то нравится, но при этом не делает комплиментов, он может тебя обидеть не потому, что ему так охота, а потому, что он не умеет быть дипломатом, и еще он очень замкнутый: никогда не поймешь, о чем он думает и чего хочет. Знаешь, недавно я позвала его к нам на дачу. Отцу присвоили какую-то очередную правительственную награду, и он, естественно, решил отметить столь весомое событие. Так вот, Андрей приехал, поздоровался, посмотрел вокруг, сказал, что он не из этой сказки, развернулся и ушел пешком в столицу… Я, конечно, отправила за ним машину, но этот поступок во многом его характеризует: ему плевать на то, кто и в каком ранге присутствовал там, и что при этом могли о нем подумать…

– Вот ты говоришь, что он сильный, а в чем это проявляется? На атлета он как-то не смахивает.

– Не знаю, я просто чувствую это. А еще перед просмотром фильма, пока вас ждали, к нам подошел какой-то развязный тип и попытался вымогать деньги. Меня всю перетрусило, а он очень спокойно отшил этого наглеца, сказав ему пару слов на непонятном мне диалекте, и неудачный рэкетир оставил нас в покое несолоно хлебавши, хотя их было несколько человек. Причем мне показалось, что это последнее обстоятельство его ничуточки не смутило.

Обе задумавшись замолчали. Затем Татьяна спросила Ирину:

– Откровенность за откровенность: а тебе Кирилл нравится?

– Да, он веселый, не закомплексованный, не кичится тем, что имеет: статусом своих родителей, деньгами. Но мне кажется, он абсолютно непрактичный человек.

– Знаешь, таким, как он, необходимость быть практичными заменяют состояния их родителей. Я тоже отношусь к их кругу. А еще он человек, который способен меняться и обучаться, уж поверь – знаем-то друг друга чуть ли не с пеленок. Мне кажется, что ты ему действительно нравишься. Он даже как-то изменился.

– Вот это-то меня и пугает.

– Почему? – недоуменно спросила Татьяна.

– Познакомилась я с ним в парке, как с обычным парнем, а не как с сыном богатых родителей…

– И?

– Я не хочу, чтобы обо мне думали, будто поймала парня в поисках сладкой жизни. Сколько в столице таких охотниц…

– Ты могла бы избежать таких обсуждений только в одном случае: если бы твои родители были круче родителей Кирилла. Так что расслабься и попробуй не обращать внимание на все эти предрассудки.

– Думаешь?

– Уверена. Главное, чтобы тебя не невзлюбила мамаша Кирилла. Отсюда совет: как можно дольше не знакомься с этой особой.

– А отец Кирилла?

– Отец у него, по-моему, нормальный человек, только немного повернутый на своей работе, как, впрочем, и мой, но его, похоже, больше.

Затем позвонил Андрей и сообщил, что все в порядке. Девчонки допили чай и пошли спать. Татьяна пошла к себе, а Ирину проводила в гостевую комнату. Утром, приняв душ, причесавшись и высушив феном голову, Ирина вышла из комнаты и пошла по коридору на звук голоса Татьяны. Та разговаривала по телефону с Кириллом. Увидев Ирину, Татьяна передала ей трубку, а сама принялась за йогурт, процедура поедания которого была прервана телефонным звонком. Договорив с Кириллом и вернув трубку Татьяне, Ирина села за стол, положила руки на его край, закрыла глаза и замерла.

– Что ты делаешь? – с изумлением в голосе спросила Татьяна.

– Молюсь, – спокойно ответила Ирина, затем улыбнулась, взяла заварничек и налила себе чаю.

– И давно?

– Что давно?

– Ну, это… – не находила нужных слов Татьяна.

– Давно ли я верующая? – Татьяна молча кивнула.

– С детства. Была маленькой, с бабушкой в костел ходили (она у меня полячка), а подросла – приняла крещение.

– И как?

– Хорошо, если ты это имеешь в виду… Обе засмеялись.

В этот момент в столовую вошел Иезуит:

– Здравствуй, дочь, – властным голосом сказал он.

– Салют, пап. Знакомься, это Ирина – девушка Кирилла.

– Что-то я не помню, чтобы у Кирилла была девушка.

– А вот теперь появилась, и она перед тобой.

– Хорошо. Здравствуйте, Ирина. Я Иезуит, отец этой избалованной особы.

– Очень приятно, – сказала, поднимаясь из-за стола, Ирина и протянула руку Иезуиту.

«Хороша», – подумал про себя Иезуит, глядя на Ирину.

– Ты будешь с нами завтракать? – спросила Татьяна у отца.

– Нет, спасибо, я позавтракаю у себя. Увидимся вечером, – сказал хозяин дома, еще раз окинув гостью похотливым взглядом, и вышел из столовой. Уже поднимаясь по лестнице, он набрал Соломоновича:

– Моя дочь привела домой подругу Кирилла. Как это понимать?

– Да, я знаю.

– Это хорошо, что ты знаешь, вот только почему не знаю я? Через час у меня в кабинете, и все подробнейшим образом, – сказал Иезуит голосом, не терпящим возражений, и отключил мобильный телефон.

Сон восьмой

Субботнее утро, что называется, задалось: солнце с самого утра грело во всю, но на небе появились облака, и сразу стало комфортно. Компания выдвинулась из столицы на двух автомобилях: Кирилл забрал Андрея и Дмитрия, а Татьяна – Ирину. Девчонки везли заранее приобретенный подарок молодому папаше. Отец Андрея со своим другом Владимиром (хозяином дачи) были там с пяти утра – решили порыбачить на зорьке. Добравшись на место, компания обнаружила двух горе-рыбаков, достающих из лодки запутанные снасти и мокрые вещи. Рыбой там и не пахло. Андрей представил присутствующих друг другу. По окончании знакомства Дмитрий, оценив мытарства охотников на рыб, с улыбкой заметил:

– Я гляжу, рыбалка-то не задалась.

– Ну да, ну да, – сказал, пытаясь распутать снасть, хозяин дачи. – Это мне наказание от Бога – иметь другом такого растяпу: это ж надо было так ловко запутать новенькую снасть. Я не говорю о двух сломанных удилищах по две сотни долларов, о вырванном куске фирменной рыбацкой куртки, между прочим, непродуваемой и непромокаемой – спасибо, хоть меня за бок не поймал, об утопленных бутербродах и забытом кофе, ну, и, в конце концов, о перевернутой лодке вместе со всем ее содержимым… Себя я, кстати, тоже отношу к содержимому этой посудины.

– Да хватит тебе брюзжать и делать из мухи слона, – сказал отец Андрея. – И перестань меня позорить перед друзьями сына.

Компания во время монолога Владимира давилась от смеха.

– Это я-то брюзжу? Молодые люди, – сказал, обращаясь ко всем, хозяин дачи, – кто-нибудь видит на дне этой посудины великолепных рыбин, которые могли бы стать основным ингредиентом будущей ухи, или, скажем, запеченным в фольге деликатесом? Нет? А знаете почему? Да потому что их там просто нет. И, к слову сказать, быть не может. Ибо это вот, – сказал Владимир и ткнул пальцем в друга, – это стихийное бедствие способно распугать всю рыбу в отдельно взятом водоеме, а если ему еще в помощь парочку таких же «талантливых», то и в отдельно взятом море. Я вам больше скажу: если вы хотите довести любого хоть чуточку разбирающегося в рыбалке человека до инфаркта, посадите к нему в лодку Михаила – летальный исход гарантирую. Он его либо утопит, либо на крючок поймает в момент забрасывания, – говоря, Владимир демонстрировал то мокрую одежду, то вырванный клок рыбацкой куртки.

– А кто тебя из воды вытащил? – парировал Михаил.

– А благодаря кому я там оказался? И этого человека я терплю уже столько лет. Моя тонкая натура, в конце концов, этого не вынесет. Андрей, если это таки случится, то будь добр, проследи, дабы на моей могильной плите так и написали: «А ведь знал!».

– Ты со своим лошадиным здоровьем еще нас с Андрюхой переживешь.

– Признаюсь, здоровье у меня действительно отменное, но ведь это исключительно для того, дабы весь остальной мир защитить от такого разрушителя, как ты. Я, можно сказать, выполняю функцию вселенского громоотвода: оберегаю землю от катастроф и землетрясений. Я даже в страшном сне боюсь представить, что бы ты мог натворить, если бы тебя вдруг выбрали президентом вашей страны…

– Ладно, громоотвод, я бы первым указом сделал тебя министром по землетрясениям. Как такая должность?

Народ уже не стоял, а лежал на песке, дико хохоча, что абсолютно не мешало рыбакам вести свой диалог. Казалось, они вообще не замечали присутствующих. В этот момент к спорящим и смеющимся подошла Татьяна с большим пластиковым лотком. Открыв его практически перед носом у спорщиков и дав им ощутить аромат еды, она молча развернулась и пошла к террасе возле дома. Спорщики замолчали и, как загипнотизированные, пошли за ней следом. Остальная компания последовала их примеру. Пройдя на террасу, Татьяна поставила лоток на стол и демонстративно его закрыла. Все вопросительно посмотрели на нее.

– Меня таки решили добить именно сегодня, – запричитал хозяин дома.

– Кто хочет вкушать царский завтрак, должен выглядеть соответственно, – назидательно произнесла Татьяна, – а желающие перекусить на природе могут взять в машине батон хлеба и пожевать его возле лодки, предварительно вытерев руки о свои мокрые и грязные штаны. Так будем есть цивилизованно, или перекусим, как неандертальцы?

– Так точно, – сказал Владимир.

– Никак нет, – сказал Михаил.

– Тогда кругом и шагом марш приводить себя в порядок. У вас десять минут, и время уже пошло.

Михаил с Владимиром развернулись через разные плечи и не в ногу замаршировали в дом. Это зрелище было еще более потешным, чем выяснение отношений возле лодки. Публика искренне веселилась. Видно было, что контакт между представителями разных поколений был налажен. Ребята вынесли на террасу большой стол со стульями, принесли посуду и уже знакомый нам походный набор Иезуита из машины Татьяны. Девчонки умело сервировали стол, а Андрей вскипятил воду в электрическом самоваре и заварил кофе. Спустя десять-пят-надцать минут все собрались за столом. Владимир с Михаилом, чинно оттеснив от дам Кирилла с Андреем, отодвинули стулья и, проведя барышень за руки, манерно усадили их, затем уселись вдвоем во главе стола.

– Ну, чего стоите, как истуканы? Быстро за стол – уж больно есть охота, – сказал, нарочито прикрикивая, Владимир.

Кирилл достал с десяток привезенных из папиных подвалов бутылок вина. Дмитрий, предварительно расспросив о вкусах компании, разлил содержимое нескольких из них по бокалам присутствующих. И только Владимир пил коньяк. Водитель, привезший Татьяну, отказался принимать участие в застолье. Первым по праву хозяина поднял бокал Владимир.

– Молодежь, – начал он.

– Да, – сразу сказал Михаил.

Владимир с иронией посмотрел на друга, затем махнул рукой и продолжил:

– Молодежь!

– Да, – опять встрял Михаил.

– Андрей, – вдруг обратился к сыну друга Владимир.

– Да, дядя Вова.

– Скажи: вот ты, занимаясь своим боксом, когда-нибудь нокаутировал людей?

– Ну, было несколько раз.

– А вот скажи мне: правда ли, что когда человек находится в вынужденной отключке, он ничего не помнит, не видит, не слышит – спит, одним словом?

– Абсолютная правда, дядя Вова.

– Хорошо! А куда надо бить, чтобы человек отключился надолго?

– Ну, лучше всего в подбородок – либо снизу, либо сбоку.

– А какой силы должен быть удар, чтобы отключить собеседника?

– Здесь сила не так важна, как точность. Важно попасть в правильное место.

Все с интересом наблюдали за дискуссией.

– А ты не мог бы мне показать такое место, ну, скажем, на своем разговорчивом отце? А еще лучше, вырубил бы его ненадолго, пока я произнесу тост… Или подержал крепко, ибо, боюсь, без подготовки могу не попасть в указанное тобою место.

Все засмеялись не столько от текста произнесенного Владимиром, сколько от его интонации и жестикуляций.

– Так бы сразу и сказал, а то чуть что: Андрюха, выруби его, выруби его… Все, молчу.

Удовлетворенный произведенным эффектом, Владимир продолжил:

– Молодежь, – медленно в третий раз повторил он.

– Да, – хором, заливаясь смехом, сказали присутствующие.

– Я всегда говорил, что ты плохо влияешь на окружающих, – сказал Владимир и продолжил: – Я хочу поднять этот благороднейший из напитков за знакомство столь веселой компании со столь ветхими представителями рода человеческого, за успешное преодоление описанного классиками барьера отцов и детей, за хорошую погоду, за обещанную уху и шашлыки.

Компания чокнулась и, уже желая испить из бокалов, услышала продолжение:

– Также мне хотелось помянуть так безвременно ушедшие снасти из кевларовой нити по пять долларов за погонный метр, две карбоновые удочки по двести долларов, привезенную из самой Америки рыбацкую куртку за пятьсот долларов и за так весело и бесполезно проведенное утро.

Компания практически одновременно поставила стаканы на стол и закатилась дружным звонким смехом. Насмеявшись вдоволь, веселый коллектив принялся уминать за обе щеки Иезуитовские деликатесы. Правильней будет сказать, что эти кулинарные изыски были приготовлены поваром Иезуита по заказу Татьяны. Отведав салатов, бутербродов и всевозможных закусок, компания плавно перешла к питию горячих напитков. Жуя печеньки и запивая их кто чаем, кто кофе, сидящие за столом испытывали некое земное блаженство: хорошая, веселая компания, вкусная еда, интересное общение – что еще надо человеку для отдыха?

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «А действительно, что необходимо для отдыха? Банально, но это настроение того, кто хочет отдохнуть. Если вы настроены оттопыриться по полной программе, то будьте уверены – все получится. И наоборот, достаточно включить пессимизм со скептицизмом – и на любом, даже самом организованном и фешенебельном отдыхе можно поставить крест. Попробуйте не испортить настроение окружающим, попытайтесь получить удовольствие даже там, где его не должно быть, и вы увидите, как все-таки жизнь прекрасна. Попробуйте – вам понравится.»

В какой-то момент застолья хозяин дома спросил в пустоту:

– Не знаю, как кого, а меня сюда заманили обещанием испробовать особенную уху и шашлыки…

– Ты разве не наелся? – глядя на друга, с изумлением поинтересовался Михаил.

– Не в том дело, Майкл, наелся я или нет, а в том, на что рассчитывал. Еда, да будут благословенны руки приготовившего ее, была воистину великолепной, но…

– Но? – переспросил Михаил.

– Именно «но»… Целую неделю, получив приглашение на уху, я ощущал во сне ее аромат, я мысленно выбирал косточки из больших кусков различных рыбин, я ел ее горячей, обжигая внутренности…

– Владимир, вы так аппетитно рассказываете, что я, пожалуй, тоже присоединюсь к числу возмущенных, – сказала Ирина.

– И я, – поддержала ее Татьяна.

– И мы, – кивнули Кирилл с Дмитрием.

– Вот так, сын, похоже, на корабле назревает бунт.

– Да уху-то нетрудно сварить, трудно сделать это без рыбы, а, насколько я понял, рыбалка сегодня не задалась… Как, впрочем, и всегда, – констатировал Андрей.

– Наглец, – практически выкрикнул Владимир. – Что значит «как, впрочем, и всегда»? Рыбалка не удается только тогда, когда компанию мне составляет твой отец.

– Да, я ничего не понимаю в рыбной ловле, но при этом я и не пытаюсь скрыть сей факт в отличие от некоторых теоретиков, которые считают себя гуру в этой области.

– Секундочку, это в чью сторону сейчас был брошен камень? – нарочито фальшиво возмутился Владимир. – Да я вытаскивал таких рыбин, о которых ты в лучшем случае только слышал, что они существуют в природе.

– Вот-вот, я о них только и слышал. Сколько лет мы ездим вместе на рыбалку, но, кроме одного дурного карася, я что-то не могу припомнить иных уловов. И заметь, я не всегда запутывал твои снасти.

– А фотографии? Это разве не свидетельство моих способностей?

– Но я ведь не присутствовал при этом.

– Ах, вот как поворачивается разговор? Ты хочешь сказать, что я говорю неправду?

– Я хочу сказать, что верю тебе во всем. Я быстрее готов поверить в твою причастность к развязыванию первой мировой войны, чем в нанесение непоправимого ущерба фауне этого водоема.

Публика пила чай и веселилась. В какой-то момент Андрей взялся объяснить присутствующим суть происходящего:

– Много лет назад дядя Вова попал по работе в Америку, и принимающая сторона в качестве развлечения свозила его на рыбалку… В общем, с этого все и началось: он поймал двух здоровенных рыбин и, естественно, возомнил себя ужасом всех водоплавающих, а по приезду купил десяток книг о рыбалке, потратил целое состояние на приобретение всевозможных снастей, воблеров, резинок, прутов, силиконовых рыбок, стал членом клуба рыбаков, зарегистрировался на рыбацких форумах… Одним словом, ни дать ни взять рыбак-профессионал. Кстати, многие рыбаки, общающиеся с ним на форумах, искренне считают его гуру рыбной ловли: советуются, делятся впечатлениями, хвастаются.

– А на самом деле? – поинтересовался Кирилл.

– А на самом деле он такой же «продвинутый» рыбак, как и аксакал моей фамилии. Справедливости ради следует отметить, что дядя Вова с точки зрения теории действительно является большим специалистом по вопросам рыбалки. Имея уникальную память и впитав наставления лучших авторов-рыболовов, он отпускает налево и направо советы рыбакам, и те ему очень признательны. В завершение, чтобы не обидеть друга отца, скажу: дядя Вова – великий теоретик рыбалки и …

– И что? – с нетерпением спросил Владимир.

– И все, – улыбнувшись, ответил Андрей.

Вся компания рассмеялась. Насмеявшись вдоволь, Кирилл спросил:

– Тогда зачем все эти поездки на рыбалку?

– Ну, во-первых, тяжело ощущать себя никчемным рыбаком, и мы искренне верим, что когда-нибудь и на нашей улице перевернется грузовик с живой рыбой или же какой-то сумасшедший хищник клюнет на нашу удочку. И потом, лично мне в рыбалке нравится тишина: не слышно машин, города, отключены мобильники… И только зуд моего разговорчивого друга: не так забросил, не ту снасть нацепил, невовремя подсек… Думаю, если бы он нашел себе в компаньоны человека, хоть слегка разбирающегося в рыбалке и увлеченного ей, – это был бы великолепный тандем практики и теории. Уверен, что Сабанеев (увлекающиеся рыбалкой меня поймут) знал меньше моего энциклопедического друга.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Вот она, истина. Даже осознавая себя неспособными, мы пытаемся всему миру доказать обратное. Ну не идет тебе рыбалка, не льсти себе – займись чем-нибудь другим…»

– Для вас это отдых? – спросила Татьяна, глядя Михаилу в глаза.

– Наверное, да. У меня не так много друзей, и посему совместное времяпрепровождение с этим занудой, а иногда и в сообществе сына приносит мне ощущение, не побоюсь этого слова, блаженства. Но это скучная тема, а у нас веселая компания – давайте перенесем серьезные разговоры на попозже.

– Ловлю вас на слове.

– Ок, поймался.

– Хорошо, – вмешалась в разговор Ирина, – а другие мужские увлечения вам не чужды?

– А что вы имеете в виду? – спросил Владимир.

– Футбол, хоккей, преферанс, пиво, охота…

– Да-с, в этом смысле, сударыня, мы с моим обличителем выродки.

– ?

– Мы понимаем в футболе чуть меньше, чем в рыбалке, иными словами – ничего. На охоту не ездим – нам зверушек жалко… Водку не пьем – не нравится. В азартные игры не играем – не хотим быть обманутыми. Наверное, поэтому и семейная жизнь не задалась: женщины любят правильных мужиков, а мы неправильные, – выпалил Владимир.

Михаил сказал что-то Владимиру на непонятном языке, и тот сразу осекся.

– Между прочим, очень неприлично разговаривать в присутствии дам на непонятном языке, – заметила Ирина.

– А ругаться в присутствии дам прилично? – спросил Михаил.

– Нет, – не задумываясь, ответила Ирина.

– Вот посему и пришлось говорить этому философу на фарси.

– А вы знаете фарси? – с любопытством спросил Дмитрий.

– Да, пришлось. Я какое-то время умудрился проработать в нашем посольстве в Афганистане. Времени было много, а делать особо нечего, вот и выучил.

– А вы вместе работали? – вдруг спросила Татьяна. Михаил с Владимиром переглянулись, и первый ответил:

– Да нет. Володя – психолог и аналитик, одним словом, вольная птица, а я простой чиновник.

– А мне кажется, вы умышленно приуменьшаете свои способности: человек, ранее не учивший языки, вряд ли сможет выучить даже итальянский, я не говорю уже о фарси, следовательно, в вашем арсенале не только фарси, а еще, как минимум, пара языков.

Михаил, не выказав своего беспокойства, ответил:

– Вы правы, Татьяна, я оканчивал институт международных отношений своей страны и потому работаю в посольстве. Выпускники нашего вуза в совершенстве владели, как минимум, тремя языками. Я учил английский, польский и немецкий.

– У нас тоже есть институт международных отношений. Так вот, с таким набором языков вас вряд ли направили бы на восток.

Владимир улыбнулся незаметно для остальных, но Михаил успел заметить эту злорадную ухмылку.

– Ваша правда, сударыня, факультативно я изучал пушту. А учитывая, что связей в высших эшелонах власти у меня не было, и направили отличника на восток – такая вот правда жизни.

– Вы жалеете?

– Ничуть. Кругом живут люди. Я встретил на востоке очень принципиальных и мудрых людей, так что доволен своей судьбой. Так вот.

– Я готов намекнуть повторно, – сказал Владимир. – Мы сегодня будем есть уху и шашлык?

– Ну, для ухи нужна, как минимум, рыба, – сказал Дмитрий.

– А за рыбу я договорился, – улыбаясь, сказал Михаил. – Через час местные поднесут. Обещались разных сортов, как Андрей заказывал. Мясо на шашлык я замариновал.

– Предлагаю, пока Майкл и сыновья будут готовить уху, пойти и оттопыриться по водным видам спорта. Только для этого мне нужна помощь мужской части компании.

Дмитрий, Владимир и Кирилл выкатили из сарая два водных мотоцикла, заправили их, спустили на воду, достали водные лыжи, фал и спасательные жилеты. Спустя минут десять компания развлекалась катанием на скутерах с визгом, хохотом и подпрыгиванием. Рыбу принесли немного раньше обещанного времени. Андрей с отцом оставили веселящуюся компанию и принялись за уху: чистили рыбу, резали овощи. Примерно через час уха была готова, и проголодавшийся от активного отдыха коллектив как по команде уселся вокруг накрытого Андреем стола. Публика требовала банкета, а повара, кажется, не шевелились. Они все еще колдовали над кушаньем: Андрей надавил десятка зубков чеснока, а Михаил нарезал зелень – укроп, петрушку, кинзу, после чего надел брезентовые рукавицы, снял котелок с мангала, поставил на землю и высыпал приготовленную зелень с чесноком. Чинно перемешав варево, он зачерпнул немного ложкой и принялся дуть, остужая содержимое, затем неспешно, неописуемо причмокивая и шумно втягивая, снял пробу с кулинарного шедевра. Публика была заколдована движениями факира, у всех, как у собаки Павлова, началось обильное слюноотделение. А повар, подержав какое-то время тестовую порцию во рту, медленно проглотил ее и затем, постояв несколько мгновений молча, сказал:

– Сказочно!

Народ начал колотить ложками по столу и требовать «хлеба», так как «зрелищ» уже получил сполна. Тогда Михаил, вооружившись огромной поварешкой и присев на корточки, принялся наливать уху в подаваемые сыном тарелки. Каждому досталось по большому куску рыбы и юшки. В какой-то момент Андрей, опускаясь на корточки, поскользнулся на траве и практически упал на спину. Одна его рука была свободной, а во второй он держал стопку глубоких тарелок. Упасть ему не дали отец и его друг: Михаил, держа в одной руке черпак, а в другой наполовину заполненную тарелку с ухой, резко, акробатически выбросил левую ногу в сторону так, что его сын, не долетев до земли, уселся на ногу отца и, уже теряя равновесие, схватился за выброшенную вперед руку Владимира. Манипуляции заняли доли секунды, и от того выглядели эффектно. Дмитрий аж присвистнул. В воздухе повисла пауза. Михаил, дабы разрядить обстановку, сказал:

– Вот таким нехитрым трюком мы обычно шокируем наших гостей.

Публика приличия ради улыбнулась. Затем Кирилл разлил народу охлажденного белого вина, Владимир сказал: «Эх, под щучью голову…» Все чокнулись, выпили и принялись за семейное варево отца и сына. Звон ложек, вздыхания и междометия наполнили террасу.

– Я ничего подобного раньше не ела, – сказала Татьяна, облизывая ложку.

– И я, и я, и я, – повторили все по очереди.

– Только рыба, – утвердительно сказал Михаил.

– Что значит «только рыба»? – недоумевая, спросила Ирина.

– Я ответил на второй вопрос, который обычно задают люди: «А что там есть?».

Все засмеялись. Наевшись, публика, лениво растянулась на стульях. А что бывает, когда люди наедаются? Они начинают умничать. Вот и наши герои, насладившись дневной трапезой, растеклись, что называется, мышию по древу: говорили о сокровенных желаниях, о новом смартфоне, об очередном сожителе сильно постаревшей дивы и т. д. В конце концов добрались до философских категорий: а что в конечном итоге является двигателем прогресса? Кирилл, предположив, что это алчность, вверг присутствующих в длительную дискуссию:

– Михаил, – обратилась Ирина к отцу Андрея, – вот вы говорите, что работаете на какой-то чиновничьей должности в посольстве своего государства.

Михаил кивнул.

– И эта должность, насколько я поняла, не особо перспективная в плане карьерного роста.

– Вы абсолютно правы, сударыня, – улыбаясь, ответил Михаил, – совсем неперспективная.

– Но ведь вы же делаете что-нибудь, дабы изменить существующий порядок вещей?

– Нет.

– Нет?

– Вы не ослышались, сударыня, я сказал: нет. Меня устраивает моя работа, я умею ее делать и считаю себя профессионалом в данном направлении. Да, я бы хотел зарабатывать несколько больше, но, если честно, мы с Андреем и сегодня не голодаем.