Текст книги "Жрецы и фараоны. Сны"

Соломонович молча слушал и кивал, ибо знал эту слабость собеседника, которому было необходимо высказаться и поплакаться. Еще во время монолога старого сказочника к столу подошли четыре официанта и мигом расставили на столе заказанные блюда. В середину было водружено огромное блюдо, накрытое большущим никелированным колпаком, рядом красовались две розетки с черной и красной икрой, масленка, покрытый инеем фирменный графин водки и две замороженные рюмки. Обслуга, искусно расставив все на столе, разлив водку и сняв никелированный колпак с дымящихся блинов, исчезла так же быстро, как появилась. Соломонович поднял рюмку:

– За все и всегда.

– И везде, – хохотнул Абрамович.

Опрокинув водку, он с жадностью набросился на кушанья. Особо генерал налегал на икру. Соломонович молча наблюдал за манипуляциями собеседника, допивая заказанный кофе. Выдержав паузу, пока Абрамович удовлетворит животное чувство голода и жадности, он начал:

– Я разговаривал со старшими, информации о каких-либо организациях, имеющих отношение к славянскому фундаментализму, у них нет, но, ознакомившись с предоставленными нами документами и выслушав меня, дали задание собрать и проанализировать ситуацию на территориях проживания славянства через призму этого самого фундаментализма. В данный момент все наши центры на этих территориях собирают и анализируют информацию за последние десять лет.

– Если тебе интересно мое мнение, то эта утка не стоит выеденного яйца.

– Почему?

– Славяне по своей природе – рабы. И единственное, что они уважают, это сила. Начнешь играть с ними в демократию – сам же от этого в конце концов и пострадаешь. И чем хуже им будет, тем легче будет ими управлять.

– Возможно, – согласился Соломонович, – но основная наша цель – не приход к власти в этих странах, мы ведь уже и так управляем ими, а признание нашего гения. Необходимо, дабы нас позвали на царство. Ну, да это все лирика. Предварительный анализ показал, что сценарий, описанный упущенным нами Владимиром, кто-то реализовывает и, что самое страшное, делает это нашими руками. Увлекшись локальными войнами и решением шкурных вопросов, мы не заметили стратегической войны, умело ведущейся против нас. Плюс ко всему – это партизанская война, а в партизанской войне самое страшное, что не знаешь кто, когда и в какой момент нанесет смертельный удар. Пока не удалось установить конкретные лица, но то, что они имеют отношение к высшим эшелонам власти, – это точно. Думаю, после того, как получим аналитический материал со всех стран бывшей империи, картина прояснится. А пока нам поставили следующие задачи: во-первых, на выборы наши соседи должны выйти в состоянии конфликта с представляемой нами страной, во-вторых, все ключевые государственные посты должны занять наши представители в максимально сжатые сроки, в-третьих, мы должны убрать несколько фигур из окружения президента, причем любым способом, не бросающим подозрения в нашу сторону, и в-четвертых, если все-таки концепция славянского фундаментализма работает, то нам придется не только зачистить ключевые фигуры этой их организации, но и опорочить саму идею, а это несколько сложнее всего сказанного ранее.

– А что же тут сложного-то? Газеты, журналы, телевидение способны творить чудеса.

– Боюсь, мы недооцениваем их как противников. То, что мы узнали об этой идее совершенно случайно, говорит об одном – мы имеем дело не с дилетантами, а с серьезным оппонентом. Поэтому отныне нашим правилом должно стать: «все славяне – враги». Как бы они хорошо к нам ни относились, как бы ни прислуживали – никакого доверия, никакой откровенности, полная конспирация и все, что с этим связано.

– Хорошо, в какой последовательности?

– Все необходимо решать одновременно.

– Тогда давай по порядку, – сказал Абрамович и зачерпнул ложкой икры.

– Конфликтом с соседом занимается творческий цех – у них больше возможности путешествовать. Прямо сейчас снимается несколько фильмов, моделирующих поведенческие инстинкты людей: для соседей одни, для нашей страны другие. Мы же должны в сжатые сроки проверить подконтрольность ведомых нами политиков и в случае подозрений немедленно заменить их либо на своих, либо на полностью от нас зависимых. Самым сложным для нас на этом этапе будет третье: заменить несколько фигур из окружения президента. В последнее время психологи заметили изменение в поведении отца Кирилла. Если подозрения психологов подтвердятся, его необходимо будет отодвинуть от первого лица как можно скорее.

– Почему?

– Сильный человек, имеет непосредственный доступ и влияние на президента, абсолютно самостоятелен и самодостаточен, компромат, имеющийся на него, вряд ли испугает даже очень пугливого. Иными словами, мы его не контролируем. Боюсь, женитьба Кирилла на дочери Иезуита не сможет до конца решить проблему, хотя идея сама по себе неплоха, посему пока по ней и двигаемся. И последнее – необходим детальный анализ деятельности подконтрольных и отслеживаемых нами высокопоставленных лиц. Надеюсь, после такого анализа мы сможем с уверенностью сказать: идея славянского фундаментализма – реальность или миф, созданный воспаленным умом начитавшегося фантастики романтика.

– И все? – громко чавкая, поинтересовался Абрамович.

– Не совсем, есть еще одна задумка, но всему свое время.

– А можешь без загадок?

– Дорогой мой генерал, – снисходительно, но жестко начал Соломонович, – все, что тебе необходимо знать, ты уже знаешь, задачи, поставленные перед тобой руководством, я только что обрисовал, а остальное узнаешь, когда время придет. Ты ведь еще помнишь, что такое правила?

– Хватит поучать старика, я просто так спросил. Задача есть, задачу выполню. Все, наелся я твоей икры, пойду, пожалуй, если мы все обговорили.

– А ты точно все запомнил?

– Я точно все записал, – с издевкой сказал Абрамович.

– Я знаю, – с ухмылкой ответил Соломонович.

– Откуда? – удивился генерал.

– Потому что я дал себя записать.

– Что значит «дал себя записать»? Я ни у кого разрешения не спрашивал.

Соломонович помолчал, что-то обдумывая, а затем медленно спросил:

– Ты знаешь, почему я тобой руковожу, а не ты мной?

– Ты моложе.

– Не только. Одним словом, зная, что ты меня обязательно будешь фиксировать, я не стал включать скремблер, дабы потом не напоминать по несколько раз. Итак, прослушай все внимательно и сделай, что должен. Второго прокола, подобного произошедшему с Владимиром, тебе не простят, – отправят на пенсию, и то в лучшем случае.

Абрамович печально взглянул на Соломоновича, подошел к нему, пожал руку, обнял и вышел из ресторана. Ему иногда казалось, что этот толстый лис знает о нем больше, чем он сам. Генерал не любил общаться с ним, но, как говорится, руководству виднее.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Поверьте на слово, так уж устроена эта жизнь: руководят нами не лица с голубых экранов, а маленькие серые кардиналы, приставленные к ним. А ведь и вправду удобно: говоришь – он делает, ошибся кардинал – спросят с руководителя, а если ситуация стала тупиковой, можно пожертвовать пешкой (инфаркт, инсульт, ДТП, яд или просто пуля). Не хочу в руководители, скажете вы, хочу в кардиналы. Да уж, звучит заманчиво, но поверьте, что кардиналы, как правило, часто сами являются ведомыми, а управляют ими такие же кардиналы, только стоящие выше в иерархии.

А теперь внимание, детская загадка: посмотрите на политиков своей страны и попытайтесь определить, кто кого танцует (грозная правительница или бородатый компрачикос, болтающийся рядом и комментирующий, что попало, блеющий филантроп или его похотливая бестия, обкуренный градоправитель или его молодая команда)? Поверьте, для ответов на этот и подобные вопросы не надо быть аналитиком, шпионом или еще Бог весть кем. Слушая новости и читая прессу, постарайтесь посмотреть на услышанное с разных сторон. Правда всегда где-то между строк. Вот, например: если политики клятвенно обещают, что курс иностранных валют по отношению к национальной будут держать во что бы то ни стало, избавляйтесь от деревянных, обязательно обвалят рынок. Если убеждают, что принятый закон о налогах самый демократичный и написан в поддержку малого и среднего бизнеса, как можно скорее избавляйтесь от своих предприятий сегодня, ибо завтра продавать будет нечего. И последнее – если вас пугают каким-то звериным гриппом, не спешите скупать медикаменты и марлевые повязки, лучше откройте аптечный киоск и зарабатывайте вместе с «элитой» на запуганных до смерти согражданах. Опять умничаю. Пойду, пожалуй, попью чайку, наберусь вдохновения да выдумаю чего-нибудь покрасивее и понеобычнее, дабы добавить ложку романтичного меда в бочку обыденного скучного прагматизма.»

Сон шестнадцатый

Ко времени описываемых событий Кирилла все-таки выписали из больницы. За эти дни, прошедшие после гибели Ирины, он сблизился с отцом. Его поразила забота предка, смешанная с желанием помочь сыну. Они виделись практически каждый день, но даже когда это не удавалось, на помощь приходил мобильник. Устав от лежания и безделья, Кирилл взвыл. Понимая, что далее удерживать сына не получится, родитель великодушно согласился отправить его в провинцию на родину Ирины. Естественно, основным атрибутом путешествия, без которого поездка не могла состояться, была охрана: водитель Кирилла и еще четыре вооруженных мордоворота. Итого: два автомобиля и пять стволов. Из больницы выехали рано утром и не через центральные ворота. Еще два автомобиля отслеживали, нет ли хвоста. Выехав за пределы столицы, быстро понеслись в доселе неизвестный Кириллу провинциальный городок.

Городок был старый, но опрятный: узкие извилистые улочки, натянутые на балконах бельевые веревки, старые деревянные окна, бездомные собаки и коты, снующие под ногами прохожих, старенькие автомобили, палатки со всякой всячиной, символизирующие приход «долгожданного» капитализма, и хмурые, безжизненные лица людей. Кирилл, практически никогда не бывавший в провинции, чувствовал себя неловко в этой кунсткамере развалившегося социализма. Два новеньких Рэнж Ровера на улицах затерянного города, стоившие около полумиллиона долларов США, как-то не вписывались в окружающую их действительность: практически все проходившие мимо сограждане пялились на чудо враждебной техники как на музейные экспонаты. Дома в этом городе не имели табличек с номерами и названиями улиц, поэтому Кириллу со товарищи пришлось изрядно попотеть, прежде чем был отыскан нужный адрес. Поднявшись на третий этаж по узким ободранным лестничным маршам старой хрущевки, Кирилл постучал в дверь, так как на месте предполагаемого расположения звонка торчало два оголенных провода. Послышались быстрые шаги и через мгновенье старая деревянная дверь со скрипом отворилась.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Вы когда-нибудь видели выражение лица человека, ударенного током: волосы дыбом, глаза на выкате, рот открыт… Вот примерно так выглядел наш герой, увидев особу, отворившую дверь.»

Перед Кириллом стояла Ирина… Конечно, это была не она, а ее младшая сестра, но поразительное сходство дочерей одной матери вогнали в ступор нашего героя. Он стоял как загипнотизированный и только беззвучно шевелил губами. Девчонка, открывшая дверь, улыбнулась, глядя на озадаченного гостя:

– Вы, наверное, Кирилл, – скорее утвердительно, спрашивая, сказала она.

Тот несколько раз мотнул головой. Сказать ему так ничего и не удалось. Собеседница улыбнулась и пригласила войти. Он молча повиновался.

Не буду рассказывать о той протокольной части разговора, когда незнакомые люди с умным видом говорят о всякой чепухе, а перейду к их разговору об Ирине.

– Ирина много рассказывала о вас, думаю, она оставляла этот мир счастливой.

– Вы так просто говорите о смерти своей сестры…

– Смерть – не самое страшное в этой жизни, а особенно для верующего человека. Смерть, если хотите, это логическое завершение жизни. Наверное, Бог ее очень любил.

– И поэтому позволил умереть? – изумился Кирилл.

– Да. Ведь все люди, живущие на этой планете, рано или поздно умрут, вот только одни умрут в жутких мученьях, в депрессиях, от болезней, ранений, ненавидящими окружающий мир и все вокруг, а другие, как Ирина, умрут, вкусив от жизни только хорошее и с улыбкой на лице. Я бы тоже хотела закончить свою жизнь на ее самом красивом этапе.

Кирилл молча слушал девушку и не сводил с нее глаз. Его поразила простота, с которой та говорила о смерти, его не отпускало ощущение присутствия Ирины в этой комнате. Спустя полчаса дверь отворилась и в квартиру вошла энергичная женщина. Ей было явно до сорока, но постоянные недосыпания и, вероятно, не совсем сладкая прожитая жизнь добавили морщинок на лице.

– Настя, у нас что-то в доме произошло? На улице какие-то здоровенные ребята и такие же здоровенные машины со столичными номерами.

Девушка, отворившая гостю дверь, представила незнакомца:

– Мам, это Кирилл, о котором рассказывала Ирина.

– Здравствуйте, Кирилл, – несколько растерянно от неожиданности сказала женщина. – А чего ты не предложишь гостю сесть?

– Да как-то забыла, – улыбнулась дочь.

– Вы проходите, присаживайтесь за стол, мы как раз собираемся кушать, я прибежала на обед.

– Да нет, спасибо, я не голоден.

– Вы не стесняйтесь, присаживайтесь, если откажетесь, то и нам неудобно будет есть при вас, а у меня всего полчаса времени, – сказала хозяйка.

– У нас сегодня вкусненький грибной крем-суп, мама рецепт в каком-то модном журнале вычитала, и мы вдвоем весь вечер убили, дабы приготовить этот деликатес. Не отказывайтесь, пожалуйста, – сказала постоянно улыбающаяся копия старшей сестры.

– Хорошо, спасибо.

– Вот и отлично, – произнесла ее мать и, обратившись к Насте, добавила: – покажи гостю, где у нас ванная.

Спустя несколько минут все втроем уселись за круглый стол, на котором красовалась небольшая керамическая супница. Тут же размещалась плетеная корзинка с несколькими сортами хлеба и булок. Мама Ирины, сняв крышку с супницы, налила в тарелки густой однородной жидкости и посыпала свежеизмельченной зеленью. Аромат, исходивший от тарелки с супом, напомнил Кириллу о чувстве голода, так как со вчерашнего вечера он ничего не ел, а после гибели Ирины вся еда казалась пресной и безвкусной. Всецело поглощенный прислушиванием к собственному организму наш герой взял со стола ложку и, взглянув на сидевших рядом, вернул ее на прежнее место. Мать Ирины и ее сестра, закрыв глаза, произносили слова какой-то молитвы. Закончив, хозяйка сказала улыбнувшись:

– Приятного аппетита.

Кирилл осторожно взял ложку и зачерпнул вкусно пахнущий суп. То ли блюдо получилось действительно великолепным, то ли Кирилл был слишком голоден, только съел он содержимое тарелки очень быстро. Хозяйки улыбались, глядя на гостя.

– Хотите добавки? – спросила мать Ирины.

Кирилл, жуя хлебную булку, молча кивнул. Ему тут же насыпали добавки. Съев еще несколько ложек, он спросил:

– А где вы берете такой вкусный хлеб? Я в столице такого не встречал.

– А это маме год назад подарили хлебопечку, вот у нас теперь этого хлеба просто завались, – похвалилась Настя. – Мама сама рецепты придумывает. А еще мы вместе придумываем названия маминым рецептам: вот это – «Бешеный заяц», потому что едим мы его на завтрак, когда носимся обе по дому, как зайцы, вот это – «Винни-Пух» – потому что с медом, это – «Чиполлино» с луком, а это – «Синьор-Помидор» с паприкой и сушеными помидорами, дальше – «Зеленка» с зеленью и «Пакет премиум» со всем перечисленным выше.

– Очень вкусно.

– Спасибо. А что вы собираетесь делать в нашем городке?

– Хочу побывать на могиле Ирины и, вероятно, мне придется провести здесь несколько дней.

– Почему придется? – недоуменно спросила хозяйка квартиры.

– Мой отец попросил меня вернуться в столицу не ранее чем через неделю, пока он решит какие-то проблемы.

– Ну, так оставайтесь у нас.

– Нет, спасибо большое, но я не один. Здоровенных ребят, которых вы видели на улице, приставил ко мне мой отец.

– Вам что-то угрожает?

– Он так считает. Я не хотел вам этого говорить, но боюсь, что в смерти вашей дочери виновен именно я.

Мать Ирины и ее дочь вопрошающе посмотрели на Кирилла.

– Вы говорили, что у вас всего полчаса на обед. Может, я расскажу, когда вы вернетесь?

– Как по-вашему, я буду работать после услышанного? Нет уж, молодой человек, рассказывайте.

– Хорошо. Мой отец занимает высокий государственный пост. Как он мне объяснил, кто-то поставил себе целью приблизиться к нему путем моей женитьбы на чьей-то дочери, а Ирина, появившись в моей жизни, поломала эти планы. Что было дальше – известно. Автомобиль, врезавшийся в нашу машину, был не случайным. Иными словами, не познакомься Ирина со мной, она до сих пор была бы жива. Я ведь никогда не думал, что через меня можно влиять на отца, но, как оказалось, можно.

– Это какой-то бред, за это не убивают.

– Знаете, любой документ, подписываемый моим отцом, стоит десятки, а то и сотни миллионов долларов, я не говорю уже о том, что он имеет большое влияние на первое лицо страны. Дальше фантазируйте.

– Страшно все это. В любом случае Вашей вины в смерти моей дочери нет. Настя проведет Вас на кладбище, а завтра я приглашаю Вас на дачу.

– У вас есть дача? – не зная почему спросил Кирилл.

– У нас нет, но моя знакомая попросила за ней посмотреть, так как сама на год уехала работать по контракту за границу. Вот таким образом мы стали обладателями места для отдыха на природе. Да, я так понимаю, без провожатых у Вас не получится?

– Правильно, без них никуда, я отцу обещал.

– Тогда их тоже приглашаем. Только, боюсь, наш скромный достаток не позволит в полной мере удовлетворить аппетит вашей охраны.

– Вы не переживайте, мы купим все необходимое, вот только я не знаю, что есть самое необходимое для поездки на дачу.

Хозяйки переглянулись, улыбнулись, и старшая сказала:

– Настя все Вам расскажет и покажет. А я все-таки пойду на работу. Так что до завтра, молодой человек.

– До завтра, – ответил Кирилл.

В этот день он побывал на городском кладбище. Могила Ирины представляла собой небольшой земляной холмик и табличку на деревянном столбике. На ней было написано печатными буквами фамилия имя отчество Ирины, а также даты рождения и смерти. Кирилл, увидев место погребения своей возлюбленной, нашел пьяное руководство кладбища и попытался объяснить, что надо сделать с могилой дорогого ему человека. Сильно выпившее руководство не восприняло Кирилла серьезно, а только, грубо выругавшись, осмеяло обращающегося. Один из телохранителей вытащил красноречивого наглеца из-за стола и со всего маху впечатал проспиртованное тело в стену. Потом еще и еще. К пятой встрече с кирпичной кладкой существо начало издавать членораздельные звуки, а ведро воды вылитое на его голову, окончательно вернуло особь человеческой наружности из мира грез. Поняв в конце концов, что уважаемые люди хотели бы установить надгробную плиту над свежей могилой, хомосапиенс, лишенный напрочь чувства сострадания, почуял, как запахло в воздухе деньжищами:

– Бетонное – столько-то, гранитное – столько, а мраморное – аж вот сколько. А ежли хочете, шоб че написали, так за кажную буквену – ишо по стока.

– Послушай меня, питекантроп, – жестко сказал Кирилл, – ты получишь названную сумму, помноженную на два, если в течение трех часов надгробье будет установлено, бурьян вырван и дорожки проложены. Не успеешь справиться к сроку, я раздам причитающиеся тебе деньги нищим, а уже знакомый тебе мускулистый мужчина, – Кирилл многозначительно посмотрел на охранника, – сломает тебе пару ребер, так, памяти для.

Текст, а вероятно и тон, с которым он был произнесен, плюс присутствие двух великанов с огромными кулачищами произвели в лице законченного пьяницы разительные изменения:

– Как скажете-с… Все сделаем в лучшем виде… Тока не беспокойтеся… А чего писать-то изволите-с?

Кирилл взял лист бумаги, что-то нацарапал и передал озадаченному чиновнику. Тот послушно кивнул и, взглянув на часы охранника, пулей выскочил из помещения, кого-то зовя на ходу.

За все время описанного диалога Настя с удивлением наблюдала разительные изменения, произошедшие в поведении Кирилла. Ее поразило, как на вид неуверенный в себе студент на глазах превратился в крутого мачо. Твердость и хладнокровие, с которым говорил Кирилл, впечатлили девчонку.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Вот она – женская сущность. Вот она – истина жизни. Практически все женщины, с детских лет играющие в куклы и мечтающие о внимательном и заботливом принце на белом коне, влюбляются, как правило, в хулиганов. Так вот, коллеги.»

Молча проводив взглядом испарившегося руководителя, Кирилл взял под руку Настю и вывел ее наружу. Стоило ему дотронуться до девчонки, как нахлынул поток воспоминаний. Наш герой еле удержал накатившиеся слезы. Они шли рядом по большому парку, соседствующему с городским кладбищем. Шли и молчали. О чем думал каждый из них? Что чувствовал? Боюсь, даже моя воспаленная фантазия не сможет представить ту гамму чувств, которые испытывали молодые люди в описанной ситуации. Возможно, Кирилл представлял рядом с собой Ирину, а Настя… А что Настя? Что могла чувствовать девчонка, которой неоднократно снился придуманный образ парня сестры, после долгих разговоров с ней по телефону. Что могла чувствовать молодая девушка, когда увидела непохожего на остальных мужчину? Что могла чувствовать совсем юная девчонка, ощущая тепло и силу идущего рядом человека? Они долго бродили по парку, ели мороженное и кормили диких уток, плещущихся в озере. К назначенному времени Кирилл, Настя и два здоровяка вернулись к могиле Ирины. Директор кладбища и еще четыре особы ужасной внешности суетились возле надгробья. За время прогулки наших героев на могиле произошли разительные перемены: вместо небольшого холмика лежала большая надгробная плита из белого мрамора с серыми разводами, к могиле вела дорожка, выложенная бутовым камнем, земля была очищена от сорняков и выровнена. На плите были выгравированы традиционные в таких случаях фамилия, имя и отчество, даты рождения и смерти, а также несколько слов, написанных Кириллом: «Спасибо за все. И прости». Возвращаясь из парка на кладбище, он купил огромный букет цветов. Положив их на надгробную плиту и рассчитавшись с человекоподобными существами, Кирилл, а за ним и вся компания покинули пределы места, где по-настоящему ощущаешь бренность мирской суеты.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Только на кладбище по-настоящему понимаешь, как коротка и порой бестолкова наша жизнь. Только там осознаешь бесполезность мирской суеты, направленной на накопление материальных благ. Только там ощущаешь ценность общения с близкими людьми, которых уже не вернешь. И только там мирно соседствует прах православных христиан, католиков, мусульман и евреев. Там все земные богатства не стоят ломаного гроша. Из праха мы рождены, в прах и превращаемся (но это уже не я сказал). Похоже, с пафосом я опять перегнул. Однако бывать на кладбище хоть иногда все-таки стоит, дабы ощутить конечность земного существования и подумать о бренности жизни.»

На следующий день состоялась поездка на дачу. Охранники и Кирилл помогли починить покосившийся забор, развести огонь и приготовить на стол. Каждый что-то делал. От этого общение было простым и незатейливым. Покидали дачу далеко за полночь. Один день жизни, проведенный в такой компании, несколько изменил отношение друг к другу участвующих в пикнике. Охранники по-другому посмотрели на охраняемый объект и увидели в нем хорошего парня, а не папенькиного сынка, Кирилл по-иному посмотрел на охранников, увидев в них неглупых, эрудированных и надежных ребят, понимающих толк в человеческих отношениях. Он также ближе узнал сестру Ирины, и ее мать, увидел те скромные условия жизни, в которых живут эти открытые люди, ту любовь и внимание, которые они дарят друг другу. Так уже было однажды в его жизни: тоже была дача, тоже было много незнакомых доселе людей и не хотелось расставаться.

Пробыв в провинциальном городке неделю, Кирилл попрощался с матерью Ирины и Настей и уехал в столицу. Его отец позвонил накануне и позволил вернуться. Никто не знал, какие еще испытания принесет им будущее, а они уже витали в воздухе. Вернувшись в столицу, Кирилл не смог связаться с Татьяной и Андреем, телефон Дмитрия также не отвечал. Только поздно вечером, когда домой приехал отец, он узнал много интересного. Спецы, занявшиеся расследованием гибели Ирины, полно и до мелочей изложили картину случившегося. Кирилл побелел от услышанного. Придя в себя, он спросил:

– Пап, если все так сложно, если ради призрачного бракосочетания эти люди готовы убивать, скажи – тебе ничего не угрожает?

– Успокойся, сынок, – необычно мягко для себя сказал отец. – Я слишком большая птица, дабы со мной просто так взять и расправиться.

– И тем не менее, будь осторожен.

– Постараюсь, – ответил он. – Кстати, через несколько дней вернутся Андрей с Татьяной. Можешь их встретить.

– Спасибо.

– Только мы договорились – всегда с охраной.

– Лады, – коротко ответил Кирилл и обнял отца, – спасибо за все.

Отец стоял, крепко обняв единственного сына. Слезы заполнили глаза. В этот миг вся его жизнь, должности, положение, деньги показались ничего не значащими в сравнении с возвратом потерянных отношений с сыном. На следующий день он предложил Кириллу пообедать вместе. Тот согласился. Они сидели в неособо раскрученном семейном ресторанчике, ели не шибко изысканную, но при этом по-домашнему вкусно приготовленную еду, говорили ни о чем и обо всем одновременно. Кирилл поведал отцу о скромных условиях существования семьи Ирины, об очень похожей на нее сестре, о трех работах, на которых трудится ее мать, об охранниках, о дне, проведенном на даче, о своих ощущениях и еще о многом другом. Отец, в свою очередь, рассказал о своих проблемах, задумках, о матери и их непонятных отношениях. Обед в результате затянулся на три часа. Со стороны могло показаться, что разговаривают два старинных друга, встретившихся после двадцатилетней разлуки… Хотя, наверное, именно так и было. Кирилл потерял Ирину, но обрел ее семью и собственного отца.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Пути Господни неисповедимы. Мы маленькие, слабые существа, не видящие дальше собственного носа. Нам тяжело понять смысл происходящего с нами и вокруг нас. Нам трудно осознать, что все случается не просто так. Что испытания, свалившиеся на головы, возвращают нас на ту единственно правильно выбранную дорожку, по которой следовало бы идти. И не спешите винить в ваших бедах Создателя, возможно, посланное испытание является вратами для перехода на более высокий уровень. Ведь как часто, теряя, мы, на самом деле, приобретаем. Подумайте об этом.»