Текст книги "Жрецы и фараоны. Сны"

– И?

– Вот в нее и внедряют элемент будущего дисбаланса.

– Поясните.

– Руками наделенных властью и деньгами людей, не ограниченных никакими морально-этическими принципами по отношению к титульной нации, можно раскачать стабильность системы. А теперь угадайте, кто будет врагом человечества номер один? На кого будет направлен народный гнев? А?

– Ну, да! Понятно.

– Конечно, пострадают в конце концов учитель Сима и портняжка Фима, а уважаемые кукловоды придумаю себе новое укрытие, где-то в Швейцарии или Австралии.

– Что-то я потерял нить разговора… Ах да, так чего же вы добиваетесь?

– Если коротко, то, во-первых, мы хотим не дать разбалансировать нашу систему, а наоборот, твердо поставить ее на ноги, и, во-вторых, создать условия для развития этих территорий, исключив их из программы глобализации.

– Уж сильно все это попахивает утопическим романтизмом.

– Отнюдь, мы имеем много сторонников среди различных этнических групп, наций и народностей. Кстати, среди евреев немало думающих людей, воспринявших нашу идею.

– ?

– Да, да, да. Не смотрите на меня так. Евреи, ко всем их талантам, очень рациональные и прагматичные люди. Жить на исконно славянских территориях, не противопоставляя себя титульной нации, более безопасно, комфортно и выгодно. Противопоставляя же себя народам, проживающим в большинстве на определенной территории, они в конце концов получат Израиль в его нынешнем виде – враги со всех сторон и постоянная жизнь на пороховой бочке. Сама по себе идея славянского фундаментализма ставит во главу угла не идею превосходства, а развитие исконно славянских духовных ценностей на основе возрождения утраченной национальной идеи.

– Звучит, по крайней мере, красиво и даже возвышенно. Что же, дай Бог вам удачи и успеха на выбранном пути.

В этот момент зазвонил телефон. Отец Кирилла взял трубку, молча выслушал короткое сообщение и отключился.

– Ну, вот и кавалерия подоспела.

– Что-то я ее не вижу.

– Достаточно того, что она видит Вас. Не знаю, пересекутся ли еще наши с Вами дорожки, просто хочу чтобы Вы знали: мне искренне жаль Вашего сына, мне очень жаль Татьяну и очень горько за Ирину. И, спасибо Вам.

– За что? Ведь, похоже, это я должен Вас благодарить.

– За Кирилла. Он очень изменился, подружившись с Андреем. А Ваш пример общения с сыном, вероятно, заставил его посмотреть на наши отношения по-другому. За непродолжительное время я потерял супругу и нашел сына. Вот за второе и спасибо. Теперь о Вас: проводив меня к автомобилю, Вы останетесь на месте, не пытаясь войти в здание ни при каких обстоятельствах – Абрамович не позволит себя обвести вокруг пальца второй раз. Он еще полон воспоминаний о Вашем друге Владимире.

Оба улыбнулись.

– После моего отъезда Вам, скорее всего, сделают лестное предложение посетить «гостеприимные» пенаты Абрамовича. И сделают это, вероятнее всего, не в особо изысканной форме (электрошок, дубинка, паралитик и так далее). Уж потерпите, – с улыбкой сказал отец Кирилла и продолжил: – Вас погрузят в автомобиль и повезут на «долгожданную» встречу. Все действия по Вашему освобождению начнутся, как только Абрамович отключит средства оперативной связи, а сделает он это только когда будет полностью уверен, что операция завершена успешно.

– Зачем столько сложностей, почему нельзя меня просто забрать вашей кавалерии?

– За нами, как только мы покинем помещение, будут пристально наблюдать несколько снайперов, а они исполнят любой его приказ, даже если Вас приедет забирать сам президент. А вот когда старик отключит средства оперативной связи, у нас будет небольшая пауза, пока с ним выйдут на связь для получения соответствующих инструкций. Я надеюсь, что кавалерии хватит этого времени.

– А что дальше? Они ведь не смогут меня просто отпустить?

– Просто нет. Вас обвинят в шпионаже против моей страны и обменяют на нашего разведчика, пойманного на вашей территории, чем, собственно, и разрешится удачно режиссированный конфликт.

– Насколько я знаю, наши спецслужбы никого не задерживали.

– Пока нет, но сделают это сегодня же вечером. Информацию относительно объекта им передадут после Вашего задержания. Это все. Пойдемте к автомобилю.

Михаил, слушая отца Кирилла, открыто и снисходительно улыбался:

– Знаете, я, пожалуй, откажусь от столь лестного предложения.

– Почему? – недоумевал тот.

– Ну, во-первых, не люблю шумих вокруг своего имени. Во-вторых, согласиться на обмен – значит собственноручно подписаться под тем, что на чужой территории проводилась разведывательная деятельность, а это удар по имиджу как спецслужбы, так и государства в целом. И, в-третьих, я не собираюсь ни умирать сегодня, ни встречаться с Абрамовичем.

Отец Кирилла опешил от такой самоуверенности.

– Но ведь Вас просто так не отпустят. Территория больницы оцеплена двойным кольцом людей Абрамовича, а посему выбраться невозможно. Вы не представляете, как они могут быть жестоки.

– Это они не представляют, как жестоко я могу расправиться с каждым из них, если в этом возникнет необходимость. Скажу честно – Вы мне симпатичны, а посему не примите то, что я скажу, как личную обиду.

– Хорошо.

– То, что, занимая такой государственный пост, Вы рискуете служебным положением, пытаясь помочь третьесортному чиновнику соседнего государства, делает Вам честь, но, к сожалению, все, что навыдумывали Ваши советники, это дилетантизм чистой воды.

– А откуда Вам известно, что это не я придумал?

– Знаете, вероятно, как я ничего не понимаю в бальных танцах, так и Вы ничего не смыслите в разведке, – извините. Вы – чиновник и бизнесмен очень высокого уровня, до которого мне вряд ли дотянуться. Приди я к Вам с какой-то бизнес-идеей, Вы бы увидели мой непрофессионализм еще до того, как я открыл рот. Одним словом, у нас разные специализации: Вы сильны в одном, я – в другом.

– Но ведь всю эту комбинацию придумали профессионалы.

– Профессионалы тоже разными бывают. На мою подготовку государство потратило столько, сколько сегодня могут составлять бюджетные ассигнования на оборону одной из кавказских республик. Думаю, нам стоит расстаться здесь, дабы не давать Вашим недоброжелателям лишнего информационного повода.

– А как же Вы?

– Обо мне не беспокойтесь, – сказал Михаил и подал руку, – даст Бог, еще свидимся.

Отец Кирилла пожал протянутую руку, улыбнулся, развернулся и вышел из больницы. Спустя час вся больница была оцеплена людьми Абрамовича, прочесан каждый ее закуток, простукан каждый простенок, но Михаила нигде не было. Как он покинул пределы больницы, до сих пор никому не известно.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Вот оно мастерство, вот он профессионализм!»

О том, что к гибели матери Кирилла имеет отношение Соломонович, стало ясно спустя пару дней. Один из журналистов, писавший о конфликте бывших партнеров по бизнесу и изрядно испугавшийся пришедшей повестки с вызовом на допрос в прокуратуру, поделился со своим коллегой, человеком, работавшим под крышей уважаемого издания, что написать статью его попросил именно Соломонович. Из материалов дела данную информацию, естественно, убрали люди Абрамовича, но риск того, что засветившегося товарища по оружию прихватят, допросят и он начнет говорить, повис в воздухе. Соломонович, понимая всю серьезность ситуации, стал, прямо скажем, побаиваться за свою жизнь, он все чаще вызывал к себе помощника, просил провожать его домой, несмотря на то, что постоянно находился под охраной. И вот в один прекрасный день, покинув рабочий кабинет в четвертом часу дня, Соломонович, сопровождаемый любимым и преданным помощником, вышел из здания и сел в служебный автомобиль. Садясь в него, старый интриган обратил внимание, что поверх кожаных сидений были надеты тряпичные чехлы, но не придал этому значения. Он вообще старался не придавать значения мелочам. Итак, грузно плюхнувшись на заднее сиденье служебного авто, дождавшись пока помощник закроет дверь и займет место возле водителя, Соломонович назвал адрес, куда следовало его отвезти. Автомобиль плавно тронулся с места, проехал ворота охраняемой парковки и выехал на проспект.

– Ты обязательно свяжись с группой в столице соседнего государства и передай то-то и то-то, затем возьми два билета на самолет до такого-то города такой-то страны. Чего молчишь?

– Группе все передам, – сказал, поворачиваясь и как всегда улыбаясь, его помощник, – а вот билеты брать не буду.

– Это еще что за новости? – удивленно спросил Соломонович.

– Дело в том, что Вы никуда не полетите.

– Почему? – просто спросил Соломонович.

– Потому, что Вы умерли, – сказал подчиненный, достал пистолет с глушителем и выстрелил прямо в сердце собеседника.

Звук выстрела был не слишком громкий, а учитывая, что все автомобили данного ведомства имели тонированные стекла, никто извне ничего не заметил. Соломонович дернулся, удивленно посмотрел на водителя, потом на собственного помощника и тихо прошептал:

– Почему?

– Понятия не имею, – все так же уважительно, как обычно, сказал убийца, – Вы же знаете, нам не говорят, за что и почему.

В мозгу Соломоновича моментально нарисовалась вся картина разыгрывающейся трагедии и он ясно осознал, где промахнулся. В какой-то момент он даже понял, что за чехлы были надеты в автомобиле, вернее, он вспомнил этот материал – кевлар. Пуля, пробившая старое и злое сердце, прошла насквозь и застряла в чехле. Помощник и водитель готовились к этому убийству и поэтому побеспокоились, дабы не оставлять лишних улик. Мозг умирающего комбинатора воспроизвел какие-то отрывки прожитой жизни, показал будущее его молодого помощника, который вскоре займет место безвременно усопшего и проживет такую же бесполезную и бестолковую жизнь да в конце концов покинет этот мир раньше определенного времени и не по своей воле. Он увидел в этом парне самого себя, но только много лет назад. И от этого было еще хуже. Соломонович умер тихо, через несколько мгновений. Напоследок он успел улыбнуться своему убийце и еле слышно произнести: «Предают только свои». Его тела никто так и не нашел. Старик не был публичным человеком, а посему и интереса к тому, жив он или нет, не проявила ни одна живая душа. Бывшего партнера отца Кирилла из психушки выпустили, но состояние его было крайне тяжелое: он не узнавал людей, улиц города, неадекватно реагировал на окружающую действительность, но врачи заверили, что все это пройдет, как только препараты перестанут действовать. Охота за головой отца Кирилла прекратилась, или, скорее всего, была отложена до лучших времен.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Основой построения всех тайных обществ и организаций являются неудовлетворенные амбиции людей, по воле случая возвысившихся над толпой себе подобных. Гордыня, себялюбие и алчность – вот три крючка, на которые Лукавый ловит свои жертвы. Основная идея вступления в подобные организации – это возможность чувствовать свое превосходство над иными человекоподобными существами, прикосновение к некой тайне, доверенной избранным, и карьерный рост в сокрытом от большинства людей мире. Но любое тайное общество, наряду с понятными привилегиями, имеет и свои жесткие правила. Посему, если уж так получилось, что вы попались на сказку об избранности, держитесь подальше от их секретов, ибо даже намек на разглашение такой информации может стоить вам жизни.»

Сон девятнадцатый

Кирилл все-таки побывал на станции «Маяк» вместе с отцом и в скором времени выкупил строение и прилегающую к нему территорию у государства. От взрыва строение не пострадало, так как было выложено из камня, но изнутри сильно обгорело. Группа, посланная Соломоновичем для устранения стариков, покинула это место сразу после выполнения задания. Никто из убийц не попытался удостовериться в смерти жертв, для чего было бы необходимо дождаться, пока строение выгорит изнутри. Руководитель группы, видевший сквозь окно, как тела стариков, отравленные газом, по очереди обмякли и повисли на стульях, дал команду взорвать газ, для чего нападавшие отошли на безопасное расстояние. Вот в этот самый момент муж хозяйки маяка, отодвинув подстилку с пола, отворил крышку погреба внушительных размеров, затем, взяв на руки потерявшую сознание супругу, спустился вниз по винтовой лестнице. Он не успел закрыть крышку погреба, так как прогремел взрыв, и ударная волна сделала все за него – крышка с огромной силой возвратилась на прежнее место, преградив дорогу огню. Положив супругу на землю и убедившись, что ее сердце все еще бьется, он набрал воды, намочил платок и принялся растирать бесчувственное тело. Жена вскоре пришла в себя, но отравление газом сделало свое злое дело, приковав хозяйку маяка к постели на несколько недель. Кирилл с отцом, выслушав рассказ стариков, были восхищены их мужеством, отношением друг к другу, к происходящим вокруг событиям, да и просто ими самими. Бывшим хозяевам предложили построить новый дом, но они отказались, сказав, что, если возможно, то хотели бы остаться в здании маяка. Отец Кирилла распорядился восстановить строение как можно быстрее. В течение последующих трех месяцев бригада строителей из сорока человек, двух дизайнеров, художника и кузнеца превратили маяк в домик из сказки. По молчаливому согласию новых собственников восстановленное строение было передано бывшим хозяевам в пожизненное пользование, оставаясь собственностью Кирилла и его отца. Старики были счастливы как дети, ходили по комнатам, трогали вещи, разговаривали со столом и комодом.

Место настолько понравилось новым хозяевам, что спустя несколько лет там расположился целый гостиничный комплекс, ориентированный на элитную публику. Рекламным слоганом данного места стала фраза: «Мы продаем тишину». Здесь любили приводить в порядок мозги бизнесмены, чиновники и небедные гости страны. Разнообразные бани, массажные залы и всевозможные оздоровительные процедуры, усиленные великолепными пейзажами этих мест, очень быстро приводили в порядок расшатанную нервную систему перенапряженной элиты и их спутниц. Где-то через полтора года после смерти Ирины Кирилл сделал предложение руки и сердца ее сестре Насте, а еще через год у них родилась дочь, которую назвали Ириной. Спустя два года молодая чета перебралась жить на маяк. Кирилл, несмотря на наличие управляющего, все-таки пытался сам контролировать гостиничный бизнес. В соседнем поселке, расположенном в тридцати километрах от маяка, за деньги молодой четы были отреставрированы полуразрушенные постройки старинного имения. Огромная территория позволила создать на месте имения школу-интернат. Здесь за немалые деньги обучались дети небедных родителей и абсолютно бесплатно – дети-сироты. Сумм, получаемых в качестве оплаты за учебу, было достаточно, дабы платить достойную зарплату хорошим учителям и содержать льготников. Идею создания такой школы, где вдали от городской суеты и пороков можно было бы воспитывать новое поколение будущих патриотов своего отечества, подсказал Кириллу, конечно же, Владимир, который время от времени навещал ребят. Чем он занимался? Что придумывал? Никто, как и прежде, этого не знал, но, будучи достаточно обеспеченным человеком, Владимир вел весьма скромный образ жизни. Кроме того, на маяке вместе с семьей Кирилла проживал Дмитрий с сыном. Вернее было бы сказать, что проживал сын Дмитрия, так как сам отец большую часть времени находился в разъездах, выполняя какую-то работу. Чем он занимался – неизвестно, но, судя по всему, контакт с отцом Андрея поддерживал постоянно. Скорее всего, они и работали вместе. Время от времени описанные нами персонажи: Кирилл, его отец, мать Насти, Настя, Дмитрий, Владимир, а иногда и Михаил собирались на маяке. Безусловно, во главе всех совместных застолий восседали хозяйка маяка и ее супруг. Для Андрея и Татьяны Кирилл организовал палату интенсивной терапии, сделав ее с согласия стариков в том самом помещении маяка, на самой высокой точке. Их кровати стояли рядом, а рука одного держала руку другого. Было что-то романтичное в этой гармонии двух влюбленных людей. Возле них постоянно дежурили медсестры, они же обслуживали гостей комплекса. Сколько молодым людям еще предстояло находиться в бессознательном состоянии, никто не знал, но иногда казалось, что они улыбаются во сне. Кирилл с супругой навещали их каждый день.

Абрамович через полгода после побега Михаила был отправлен на пенсию и спустя полгода отдал Богу душу, заснув в ванной. Эти полгода были самыми страшными в его жизни ибо, зная правила работы системы, он начал бояться всего и вся, ни с кем не встречался, днем не открывал штор, на улицу выходил только по великой надобности и всегда в присутствии охраны. Всевозможные фобии вытеснили из некогда могущественной головы все остальные мысли и старик в конце концов лишился рассудка. Его дочь не стала возвращаться на родину. Она даже не приехала на похороны отца.

Отец Кирилла еще больше стал влиять на политику, проводимую президентом, а спустя два года после гибели супруги его время от времени стали видеть в компании матери Насти. Она так и проживала в одной из квартир, принадлежащих семейству Кирилла.

Соседнее государство вышло на выборы при полной поддержке старшего брата и победу одержал управляемый ими человек, на которого, собственно, и делались ставки. Получилось все так, как рассказывал Михаил: крупный бизнес, движимый монголо-татарским менталитетом, стал отнимать и подминать заводы и фабрики местных олигархов. Не обошлось без стрельбы. Многие небедные люди оказались на кладбище. Налоговая реформа была принята с существенными поправками. Президент был полностью отделен от управления страной собственным окружением. Недовольство среднего и малого бизнеса, поддерживаемое большинством населения, давало надежды в будущем на качественные изменения в структуре власти. Разуверившиеся в демократических ценностях люди стали организовываться в закрытые клубы. Появились идеологи и последователи идеи славянского фундаментализма. Целый ряд стран стал поддерживать идею возрождения «Шелкового пути». Пользуясь удачным месторасположением, родина Андрея получила от этого кучу дивидендов от этого: строились автомобильные и железнодорожные магистрали, аэропорты, заводы, корабли и т. д. Авиастроительная отрасль, равно как и космическая, получили государственные заказы и тем самым избавились от нищеты.

Жизнь не останавливалась ни на мгновенье. Многие непримиримые враги успокоились, разместившись рядом на городских кладбищах. Масоны и прочие тайные организации продолжали вынашивать идею всемирной глобализации. Славянская земля родила немало талантливых поэтов, писателей и композиторов, что дало ей новый всплеск для доминирования на культурной ниве. Постепенно начало меняться сознание простых обывателей, и теперь во главу угла они ставили духовное развитие собственных детей.

Но не все было так красиво и оптимистично в мире. Все больше возрастал конфликт между мусульманским и христианским миром, подогреваемый мировой режиссурой. Все больше умирало людей от болезней, все большей становилась пропасть между бедными и богатыми. Экономическое рабство становилось идеей развития всего мира. Люди переставали верить в Бога и с удивительной энергичностью искали то, что могло бы заменить его в их сердцах. Официальная наука топталась на месте в то время, как государства тратили сумасшедшие средства на исследование космоса.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Интересный аспект: вокруг кризис, а государства впуливают огромные средства на исследование космоса. Никогда не задумывались – зачем? А вы подумайте. Ну, не медом же им там намазано? Хотя… Или для чего так усиливать Китай и накалять отношения с соседями? Не для того ли, чтобы на этих территориях развязать новую мировую войну ради укрепления собственной обесцененной валюты. Что-то я заигрался в пророка. Пора заканчивать…»

Итак, солнышко медленно выползало из-за водной глади, волны лениво плескались о берег, а птицы, как сумасшедшие, горланили наперебой. Вот в такое утро в комнате дежурившей сиделки начала сигнализировать аппаратура, к которой были подключены Андрей и Татьяна. Из этого следовало, что у наших героев появился шанс вернуться из мира грез в далеко не совершенный, но реальный мир. Спустя десять минут в комнате наших героев были Кирилл с Настей. Их вниманию предстала интересная картина: пальцы рук Татьяны и Андрея пульсировали, сжимая друг друга, а на лицах играли улыбки, при этом они все еще находились без сознания…