Текст книги "Собрание сочинений. Том 4. Война с Турцией и разрыв с западными державами в 1853 и 1854 годах. Бомбардирование Севастополя"

Глава двенадцатая

Действия турок против Турно. – Истребление части турецкой флотилии, стоявшей у Систова и Никополя. – Расположение мало-валахского отряда. – Приезд командующего войсками в с. Быйлешти. – Укрепления Калафата и числительность турецких войск, в нем находящихся. – Поиски в окрестностях Калафата. – Опасения турок со стороны собственных восставших провинций. – Движение вверх по Дунаю к границе Сербии.

Из Никополя турки действовали несколько смелее, пользуясь малочисленностью нашего отряда в Турно и его окрестностях. 6-го января они, в числе 2,000 человек, переправившись через Дунай, двинулись в Турно, оттеснили наши казачьи посты, заняли город, и после зверских жестокостей, совершенных над безоружными жителями, оставили его. Такой набег, против которого мы не могли защитить местных валахов, раздражал их также и против нас. Потеря казаков в этом деле состояла в одном убитом и 3-х раненых.

Чтобы предохранить на будущее время жителей Турно от подобных диких набегов, генерал от инфантерии Данненберг приказал Алексопольскому егерскому полку, следовавшему в Русо-де-Веде, направиться к Турно; а потому, когда турки вздумали, 25-го января, повторить свой набег, то были прогнаны.

Они двинулись двумя отрядами: против Излазы и Турно, разделенных рекой Ольтой. Командир 5-ой конно-артиллерийской бригады, полковник Рейсиг, со взводом легкой № 9 батареи, ротой Алексопольского полка и 20 казаками отправился к переправе на р. Ольту; вслед за ним прибыла туда рота того же полка из С. Одаи. Между тем, Алексопольского егерского полка подполковник Фон-дер-Брынкен с 5 ротами своего полка и 2 орудиями конно-легкой № 9 батареи двинулся на неприятеля, высадившегося против Турно под покровительством своих батарей, расположенных на правом берегу Дуная. Полковник Рейсиг, узнав о высадке турок, оставил одну роту для наблюдения за переправой через Ольту, а с другой, с 2 орудиями и казаками, быстро двинулся к г. Турно.

Турки, несмотря на это движение, пытались было пройти вперед под прикрытием двух своих орудий, бывших на передних лодках и густой цепи стрелков, но огонь нашей артиллерии заставил их быстро отступить. В беспорядке кинулись они в лодки, преследуемые казаками, и отплыли к правому берегу, не причинив нам ни малейшего вреда.

Для действия по неприятельским судам, стоявшим у Систова и Никополя, поручено было генерал-лейтенанту Хрулеву устроить батареи, подобные тем, которые были устроены генерал-адъютантом Шильдером против рущукского рейда. К половине февраля батареи были готовы и меткими выстрелами каленых ядер успели зажечь 16-го и 17-го февраля 9 больших, несколько малых судов, 10 катеров и часть пристани. Остальные суда турки успели поднять вверх по р. Осме, где и укрыли их от выстрелов, или разместили на большом протяжении по Дунаю.

На островах против Турно, неприятель продолжал держаться, а на Вардине укрепился. Остров против с. Чоры и Излазы он занял в конце февраля месяца. На острове Рени было до 500 человек и одно орудие; на Белане (против Чоры), он удалился было от наших выстрелов внутрь острова, но впоследствии, увеличивши на нем свои силы, выдвинулся вперед и начал укрепляться. В начале марта турки заняли остров Богурескулуй.

Чтобы остановить дальнейшее усиление неприятеля в этой стороне, генерал от инфантерии Данненберг увеличил отряд генерал-майора Попова. Он направил из Фратешти Колыванский егерский полк с 4 орудиями батарейной № 2 батареи в г. Зимнич, а взамен этих войск перевел в отряд генерал-лейтенанта Соймонова, пехотный генерал-фельдмаршала графа Дибича полк.

Мы оставили мало-валахский отряд после Четатского дела. Несмотря на то, что неприятель в этом деле был отбит и возвратился в Калафат, князь Горчаков, видя постоянные его стремления вторгнуться в Малую Валахию, решился обложить сам Калафат. Он отправился на место действия и лично распорядился размещением войск. 9-го января 1854 г. приехал он в Быйлешти и, поручив командование отрядом генерал-лейтенанту Липранди, сосредоточил войска в окрестностях Быйлешти, Моцецее и Галина-Маре. Войска с радостью ожидали наступательного действия. 16-го числа князь Горчаков двинул их к Гунии и Модловите; неприятель, занимавший эти селения в числе 1,000 человек, оставил их и отступил в Калафат. В то же почти время генерал Бельгард двинулся из Голенцы-Команы в с. Пояну. Турки, узнав о движении его, отступили отсюда еще накануне прихода Бельгарда, оставив часть своих продовольственных запасов.

Войска под Калафатом расположились двумя отрядами, – один, под командой генерала Бельгарда, состоявший из 8 батальонов, 8 эскадронов, 2 сотен казаков и 28 орудий – в с. Поянах; другой, под начальством самого генерал-лейтенанта Липранди, состоявший из 12 батальонов, 16 эскадронов, 4 сотен казаков и 66 орудий – у селения Модловиты и прилегавшей к ней дер. Гунии; авангард, из казаков и одного очередного эскадрона кавалерии, занимал селение Голенцы-Команы. Обложив таким образом Калафат, князь Горчаков произвел точное обозрение неприятельской позиции, которое убедило его в силе укреплений и трудности взять их открытой силой. Вследствие личного удостоверения и осмотра местностей, князь Горчаков приказал устроить у с. Пояны три укрепления: одно – по дороге в Калафат на 6 орудий, одно – по Чепурченской на 2 и одно – по дороге, идущей на Дессу, на 2 орудия. При с. Модловите, на левом фланге бивуака, возведена батарея на 8 орудий; на правом фланге бугристая местность доставляла все выгоды обороны посредством штуцерных и густой цепи застрельщиков. На случай ночной тревоги была избрана командующим войсками очень выгодная позиция для сбора войск, впереди Модловиты, между песчаными буграми.

Вся линия турецких верков, от одного берега до другого простиралась на 3 версты и огибала город почти в версте расстояния от его крайних зданий. На ней было до 20 батарей и отдельных укреплений в 3 и 5 орудий каждое, а шагах в 200 впереди находился ров в рост человека с насыпью для стрелков. За Чепурченской дорогой, на кургане, где стоял прежде валахский пикет, турки устроили сильное предместное укрепление. Число войск в Калафате в половине января месяца 1854 года простиралось до 35,000 человек; число орудий внутри крепости и на внешних верках до 150, из них 45 полевых, остальные крепостные.

Сделав эти распоряжения и снабдив генерала Липранди инструкцией, князь Горчаков уехал в Бухарест. Неприятель как будто только и ожидал этого. Турецкая кавалерия стала ежедневно показываться в направлении к селениям Голенцы-Команы и Пояны, но при первом появлении сомкнутых частей нашей кавалерии уходила в Калафат. Кажется, это было только одной диверсией неприятеля, чтобы скрыть действия свои со стороны Рахова, куда обратилось, в конце января, до 2,000 кавалерии и множество судов прибыло к пристани. Генерал Липранди, наблюдавший за движением неприятеля и опасавшийся, чтобы турки не переправились в этом месте на левый берег, счел необходимым образовать на нижнем Жио, в окрестностях Бикетула, особый отряд под начальством генерал-майора Баумгартена. Отряд этот состоял из Тобольского пехотного полка, одного батальона Украинского егерского полка, дивизиона гусар, полусотни казаков и 12 орудий.

Турки имели деятельных помощников в Малой Валахии. Это были люди, оставшиеся от революции 1848 года; они являлись в разных местах, укрываемые жителями при первом появлении русских, возбуждали страну к неповиновению и сообщали туркам о движениях наших войск. Таким образом, когда ночью 2-го февраля генерал Липранди двинул отряд к с. Чепурчени с тем, чтобы отрезать неприятелю отступление в Калафат, турки, занявшие снова селение в числе 2,500 человек, успели уйти вовремя, оставив в руках наших запасы сена и овса.

Эти зимние поиски и экспедиции, как вообще вся зимняя стоянка в открытом прибрежье Дуная, были сопряжены с большими трудностями и лишениями для войск; особенно чрезвычайно быстрая перемена погоды пагубно действовала на них. В ночь 2-го февраля, когда выступил наш отряд, мороз не превышал 5, а к рассвету он достиг до 15°; человек 20 ознобили себе ноги и были отправлены в госпиталь.

Турки несколько раз появлялись в с. Чепурчени, большей частью для сбора сена и овса с жителей, но при движении нашей кавалерии быстро уходили; только однажды, в половине февраля, кавалерийскому отряду нашему, под командой командира гусарского князя Варшавского полка флигель-адъютанта полковника Алопеуса, удалось застигнуть врасплох до 300 человек, расположившихся в Чепурченях. В беспорядке бросились было они бежать по дороге к Калафату, но тут встречены были казаками, которые отрезали им дорогу, а с фланга огнем наших орудий. В таком положении, всякий искал спасения где мог; некоторые кинулись в камыши и по одиночке пробирались к Калафату; весьма не многим, однако, удалось достигнуть его; большая часть была изрублена, несколько человек взято в плен.

Турки, убедившись, наконец, как дорого достаются им набеги на Чепурчени, перевели жителей селения с их имуществом и скотом на правый берег Дуная. Только несколько семейств успели убежать от этого насилия в селение Дессу.

Следуя хронологическому порядку, мы должны здесь упомянуть, что около этого времени турецкому правительству предстояла новая забота: оно сильно опасалось за свои западные провинции; им угрожали с юга восставшие греки, с запада – славянские племена Черногории, Боснии и Герцеговины, на севере волновались сербы, готовые подняться по первому призыву; а между тем, разъезды русских войск, расположенных в Малой Валахии, доходили до устья Тимока. Турки укрепляли Софию, двинули отряд к Новому-Базару и сосредоточили в деревнях, лежащих между Видином и Тимоком, более 5,000 пехоты и кавалерии при нескольких орудиях. Генерал Липранди, заметив движение их лодок по Дунаю вверх до устья реки Тимока, послал, под командой генерального штаба полковника Веймарна, особую колонну вверх до Груи, чтобы по возможности мешать свободному плаванию неприятельских судов. С трепетным ожиданием следили славянские племена с правого берега Дуная и пограничные сербы за этим многозначительным для них движением. Тогда уже Васовичское племя, при пособии черногорцев, разбило турок, вторгнувшихся в его горы и, пользуясь неприступностью своей местности, сбросило с себя ненавистное турецкое иго. Победа эта отдалась радостно в соседних племенах, взявшихся за оружие, и надежда, столь долгое время сдавленная в сердцах христиан, вновь воскресла… надолго ли!..

Полковник Веймарн успел огнем артиллерии повредить несколько турецких лодок, тщетно жавшихся у своего правого берега, и, прекратив их движение на этом пространстве, отошел к главному отряду. Наши войска держали в постоянно напряженном состоянии Калафатский гарнизон, то производя в нем фальшивые тревоги, то частыми рекогносцировками. 24-го февраля полковник Веймарн, оттеснив неприятельские посты и остановившись против правого фланга Калафатских укреплений, произвел на близком расстоянии обозрение с этой стороны. Высланные из Калафата 2 полка кавалерии при 4 орудиях принуждены были, от меткого огня нашей артиллерии, остановиться и потом отойти вне выстрелов ее. Отряд наш, по окончании занятий полковника Веймарна, беспрепятственно и без потери возвратился. Нельзя не заметить, что съемки этого умного, дельного офицера всегда отличались ясностью, точностью и добросовестностью исполнения. Храбрый, благородный, открытый и вместе с тем кроткий, скромный, любимый и уважаемый всеми, коротко знавшими его, он был украшением русской армии, но недолго! Он убит, в чине генерал-майора, в Крыму, в деле при Черной речке, 4-го августа.

На следующий же день генерал Липранди, желая довершить начатое полковником Веймарном обозрение калафатских укреплений и окрестной местности, произвел общее наступление целым отрядом. Неприятель оставался в своих укреплениях, не смея показаться из-за них, что дало полную свободу произвести подробную съемку всей местности. Огонь неприятельских батарей не сделал почти никакого вреда нашему отряду.

По всем собранным сведениям видно было, что турки ожидали атаки на калафатские укрепления и стягивали к ним свои войска. Только тогда убедились они в настоящих предположениях командующего русскими войсками, когда уже совершился главный переход их через Дунай.

Глава тринадцатая

Снабжение провиантом отряда под Калафатом. – Обеспечение армии продовольствием на случай движения за Дунай. – Увеличение состава подвижного провиантского магазина. – Продовольствие войск за Дунаем. – Трудность поверки и контроля. – Неизбежные упущения и беспорядки. – Устройство интендантской части в войсках союзников.

Описав движение и действия наших отрядов, расположенных на левом берегу Дуная в течение зимы, мы не касались продовольственной части их с тех пор, как оставили армию, снабженную провиантом на Нижнем Дунае, в Молдавии и Большой Валахии (см. главу IV). Распоряжения по продовольствию армии, завися от передвижения войск, нередко обнимают собой большой период времени в исполнении, иногда остаются в бездействии, по случаю изменившихся планов войны, и потому нам казалось затруднительным раздроблять их.

В конце ноября, как мы уже знаем, войска наши в княжествах усилились (прибыл 3-й пехотный корпус) и князь Горчаков, видя значительное скопление турецких войск в Калафате, решился увеличить наш мало-валахский отряд от 25,000 до 30,000 человек. Месячную потребность для этого отряда составляли 7,250 четвертей муки и 700 четвертей круп, а на 5 месяцев, как приказано было командующим войсками обеспечить продовольствие отряда, требовалось муки 36,250 и круп 3,500 четвертей. Заготовление столь значительного количества провианта представляло крайнее затруднение: в ноябре месяце дороги распустились, и сообщение почти совершенно прекратилось, а в декабре начались морозы, мельницы перестали действовать и в перемоле муки встречались беспрерывные затруднения; а между тем к обеспечению продовольствия отряда необходимо было принять самые скорые и решительные меры. С этой целью, кроме находившегося при войсках 13-тидневного запаса сухарей, привезена была к ним часть провианта из ближайших складочных пунктов, Комани и Слатины, и сделано распоряжение к заготовлению на месте остального количества продовольствия в кратчайшие сроки комиссионерским способом. Кроме того, командующий войсками приказал завести ручные жернова для каждой пехотной роты, дивизиона кавалерии, артиллерийской батареи, стрелкового и саперного батальонов.

Таким образом, текущее довольствие всех войск, в княжествах расположенных, было вполне обеспечено на всю зиму поставкой большей части припасов в сами места их расположения, и транспортировка продовольственных продуктов должна была на некоторое время уменьшиться. Заботясь о сокращении расходов и принимая в соображение: во 1-х, что наступившая осень и распутица представляли движениям транспортов непреодолимые препятствия; во 2-х, что дальнейшее содержание подвижного магазина в полном его составе было бы излишним бременем для казны; в 3-х, что больших военных действий и движения транспортов с продовольствием в зимнее время не предвиделось, – командующий войсками предписал из числа наличных 4-х бессарабских полубригад, оставить при войсках только две и разместить их по селениям, в местах изобилующих сеном, в окрестностях Плоэшти и Фокшан; другие же две распустить по домам с тем, чтобы они собраны были вновь весной, ко времени открытия военных действий.

Распоряжение это тем более было необходимо, что с самого июня до конца ноября в подвижном магазине не прекращалась заразительная болезнь скота. Причиной болезни было необыкновенно знойное лето, недостаток водопоев и изнурение от беспрерывного движения. К прекращению заразы тогда же приняли деятельные меры; разослали в полубригады ветеринарных врачей, учредили в 3-х пунктах, а именно, в окрестностях Фокшан, Рымника и Бузео лазареты для больного скота; при следовании транспортов объезжали города и селения окольными дорогами, останавливаясь в особо назначенных местах. Мерами этими не только устранили заразу между обывательским скотом, но и в самом подвижном магазине действие ее значительно ослабело; пало, однако же, до 1,600 штук. В то же время изданы были подробные, основанные на опыте правила, о предохранительных средствах против болезни рогатого скота.

Время приближалось к глубокой осени; цены на продовольственные припасы в местах расположения войск быстро возвышались, а дипломатические переговоры длились; вопрос о том, какие размеры примет война и будет ли она наступательная, за Дунаем, или только оборонительная, на левом берегу его, еще не решался. Медлить было более нельзя, тем более, что недостаточно было запастись одной мукой, а в случае перенесения войны в Болгарию, нужны были и сухари, так как войска во время военных действий вообще не имеют возможности печь хлеб и приготовлять сухари, притом же, в Болгарии во многих местах не нашли бы и дров для топки. На приготовление сухарей требовалось несколько месяцев, а потому надо было или тотчас приступить к заготовлению запасов, рискуя потерять на заготовленном хлебе, в случае очищения княжеств, или, с наступлением весны, лишиться возможности перейти за Дунай и открыть военные действия.

C тех пор, как Англия и Франция объявили себя против нас, мы не могли уже рассчитывать на получение съестных припасов морем, как это было в войну с Турцией в 1828-29 годах, а потому необходимость заставляла делать заготовления в княжествах, в таких пунктах, из которых, в случае перехода за Дунай, можно было бы удобнее перевозить их за войсками.

Вследствие чего, командующий войсками приказал заготовить в княжествах в запас 150,000 четвертей муки и обратить их в сухари. Следуя указаниям опыта прежних войн наших с Турцией, можно было бы с некоторой достоверностью предположить, что войска наши перейдут Дунай в Гирсове или еще ниже; поэтому сделано было распоряжение о заготовлении муки и приготовлении сухарей в пунктах, ближайших к предполагаемому переходу войск за Дунай, а именно: сперва в Бырладе и Текуче, потом в Фокшанах и Бузео, а, наконец, в самом Бухаресте; кроме того, в Слободзее, как центральном пункте, из которого провиант с равным удобством мог быть доставляем к Гирсову и Силистрии в случае осады этой крепости, устроен большой складочный магазин для хранения продовольственных припасов, в особенности сухарей, которых свезено было туда до 30,000 четвертей. Для печения хлеба и приготовления из него сухарей употреблены были особые команды войск. В виде наставления к успешному исполнению этого важного дела, изданы правила об устройстве полевых печей и приготовлении сухарей, а впоследствии указан порядок ведения отчетности по приему из провиантских магазинов муки и сдаче сухарей в магазины[44]44
  Приказы от 27 июля 1853 г., № 50 и от 9 февраля 1854 г., № 40.


[Закрыть].

В это же время, по поводу возвышения за границей цен на хлеб и значительного скопления в придунайских портах запасов хлеба, приготовленного к отправлению в Европу, командующий войсками, в справедливом опасении, что при дальнейшем дозволении свободного вывоза из княжеств хлеба, не только цена на него неминуемо возвысится, но и само количество может уменьшиться до такой степени, что встретился бы недостаток для продовольствия войск и жителей, признал необходимым воспретить вывоз хлеба из обоих княжеств впредь до сбора нового урожая в 1854 году. Мера эта не могла почитаться для княжеств стеснительной, потому что ежегодный вывоз из них разного рода хлеба был вдвое менее того количества, которое заготовлялось для наших войск, и при том по ценам, гораздо низшим против платимой нами.

Нельзя было также упустить из виду следующих соображений:

1) Если война откроется на правом берегу Дуная, то для этого потребуется не менее как 100,000 армия.

2) Операционная линия, для движения этих войск, будет простираться, примерно, до 600 верст.

3) Болгария, и без того разоренная, при наступлении войск в прежние войны делалась совершенной пустыней: все жители ее удалялись, угоняя с собой скот и увозя жизненные припасы, а остатки тщательно укрывая в землю; следовательно, на вспомогательные средства Болгарии, как в отношении продовольствия армии, так и для приобретения перевозочных способов, полагаться решительно невозможно. Трава в тех местах появляется только в конце апреля, а потому на подножный корм, ранее этого времени, рассчитывать также было нельзя.

4) Для исправного подвоза всех вообще припасов, как для людей, так и для лошадей, необходимо иметь постоянно в готовности подвижный провиантский магазин, по крайней мере в 10,400 подвод[45]45
  В 1828 году подвижный магазин состоял из 13,732 подвод: сверх того, при армии было 2,000 верблюдов.


[Закрыть].

Вследствие всех этих соображений, командующий войсками вошел в сношение с военным министром о сформировании в южных губерниях, в дополнение к 4-м полубригадам, в Бессарабии составленным, еще 6,000 подвод. Подводы эти, с Высочайшего разрешения, собраны в губерниях: Подольской, Киевской, Полтавской, Екатеринославской и Херсонской и разделены на 6-ть полубригад – пять воловых и одну конную; сбор подвод рассчитан таким образом, чтобы они могли прибыть к войскам не позже 10-го марта 1854 года.

Для сформирования и снаряжения подвижного магазина изданы особые правила; а полубригадные и ротные командиры снабжены подробным печатным наставлением о порядке приема хлеба и заведования полубригадами и ротами во всех их частях. Что касается до сена, то, в случае перехода наших войск за Дунай, предположено было заготовлять его самими войсками, а если будет возможно, жителями, на всех коммуникационных путях и для того куплено до 12,000 кос со всеми принадлежностями.

В декабре получен был Высочайше одобренный план военных действий, по которому войска наши должны были перейти Дунай в Тульче, Галаце и Браилове, подняться к Силистрии и, по овладении этой крепостью, взять Рущук и другие укрепления, на правом берегу Дуная.

Командующий войсками, по своим военным соображениям, решился перейти Дунай 10-го марта.

Согласно с этим планом, сделано примерное исчисление о потребности продовольственных припасов отдельно в каждом из указанных пунктов, а именно: в Сатунове, Измаиле, Галаце, Браилове, Слободзее и Ольтенице.

В это число поступили наличные запасы, находившиеся в обоих княжествах и в Бессарабии; остальное за тем количество, по безуспешности произведенных в департаментах внутренних дел обоих княжеств и бессарабской казенной палате торгов, возложено частью на вызванных из России подрядчиков, частью же на комиссионеров, на коммерческом праве, со значительным понижением цен, объявленных на торгах.

О порядке приема от подрядчиков порционного скота и отпуске его войскам изданы особые правила[46]46
  Приказы от 11 марта и 10 мая 1854 года. №№ 72 и 135.


[Закрыть].

По мере поставки в магазины продовольственных припасов и приготовления сухарей, надо было отправлять их в места, ближайшие к Дунаю, где постепенно сосредоточивались войска, а именно: в Галац, Браилов и Слободзею. В эти же пункты предполагалось свезти к 15-му марта нужное для войск количество фуража в зерне и сена. Главное затруднение состояло в недостатке перевозочных средств, потому что две бессарабские полубригады, распущенные по домам, не успели еще собраться, а шесть полубригад, сформированных в южных губерниях империи, были обращены, по распоряжению генерал-фельдмаршала князя Варшавского, на вывоз из Одессы в Тирасполь частного хлеба, и из Тирасполя в Измаил принадлежностей осадного артиллерийского парка.

Таким образом, не оставалось другого способа, как только перевозить хлеб и фураж на обывательских подводах, по наряду, за установленную плату. С этой целью заблаговременно сообщен был чрезвычайному и полномочному комиссару нашему в княжествах, генерал-адъютанту Будбергу, подробный расчет, сколько на каждом пункте ежедневно должно быть выставлено от края подвод. Перевозка эта, в самое неблагоприятное время года, при огромном количестве припасов, произведена была успешно и в короткое время.

С переходом войск за Дунай, могло возникнуть новое затруднение, в подвозке продовольствия к войскам во время следования их по правому берегу этой реки.

В прежние времена войска наши в больших массах никогда не переходили за Дунай ранее исхода мая или начала июня, т. е., когда уже можно было косить траву: на сено в Болгарии нечего было рассчитывать. Подвижные магазины не прибыли; посылать обывательские подводы за Дунай было не возможно. В этой крайности, по распоряжению командующего войсками, заведены были, для возки провианта и фуража, во всех частях действующих войск подвижные магазины из пароволовых подвод, в которые впрягали порционный скот; на покупку повозок отпущена была войскам особая сумма и изданы от интенданства подробные правила о порядке подвоза к войскам сена и о способе довольствия лошадей за Дунаем до появления подножного корма[47]47
  Приказы по армии 1854 г.


[Закрыть].

На случай, если бы где оказался недостаток ячменя, предписано употреблять в корм лошадям кукурузу, которая, по сделанному предварительно опыту, могла заменить ячмень; по затруднительности добывать сено на правом берегу Дуная, предполагали, впредь до открытия подножного корма, заменить в некоторой части дачу лошадям сена ячменем или кукурузой. Такие же деятельные меры были приняты для снабжения войск дровами в местах квартирного их расположения, в лагерях и на бивуаках, и подвоза к войскам провианта на полковых фурах. Сделано также распоряжение о заготовлении в Галаце, Браилове, Слободзее и Измаиле запаса госпитальных вещей на 13,000 человек, чтобы по мере надобности можно было открывать и сами госпитали.

Когда генерал-адъютант Лидерс поднялся на высоту Гирсова, то через Дунай наведен был мост, и припасы начали свозить на противоположный берег в Гуру-Яломицу, откуда они достигали до отряда Лидерса, дошедшего впоследствии до Черновод.

При осаде Силистрии, сухари подвозились к войскам двумя путями: из Бухареста и Слободзеи, а порционный скот, спирт и прочие припасы находились в Калараше. Между Слободзеей и Каларашем оказался совершенный недостаток в воде, а потому на расстоянии этом вырыто было более 20 колодцев. В Калараше, еще до прибытия наших войск, сгорел провиантский магазин с находившимся в нем запасом сухарей и муки до 4 т. четвертей; опасались было недостатка первой потребности для прибывавших туда войск, но быстрыми подвозами недостаток этот устранен.

Фуражировка сена также была невозможна; надо было отпускать войскам не только фураж в зерне, но и сено в натуре. Минуя все эти затруднения, продовольствие сосредоточенных под Силистрией в столь значительном числе войск, шло безостановочно и вообще войска в получении следующих им припасов не встречали ни малейшей остановки.

Снятие осады Силистрии и очищение княжеств от наших войск повлекло за собой вывоз всех запасов в Россию; об этой многотрудной и сложной операции, совершенной ввиду неприятельских войск, скажем впоследствии. Теперь же заметим, что если продовольствие армии, расположенной на таком обширном пространстве, при неопределенности указания главного пункта сосредоточения больших масс войск, представляет большие трудности, то поверка, контроль распоряжений и действий интендантства с его огромным числом комиссионеров и поставщиков, наблюдение за тем, чтобы все изложенное на бумаге существовало на самом деле, едва ли вполне достижимы при настоящих условиях. Действительно, какая возможность учесть и усмотреть, чтобы стог сена, сожженный неприятелем или по распоряжению начальства, не превратился, впоследствии, в десятки стогов, чтобы скот, заготовленный для продовольствия армии накануне выдачи порций войскам, не показывался купленным за несколько дней и не выставлялся бы на него фураж за все это время и т. д. Благо еще, если все доставлялось в полном количестве и доброго качества, а мы уже сказали, что никогда армия наша во время войны не была так содержима, как в описываемое время. Можно, однако, смело сказать, что наблюдение кн. Горчакова за соблюдением казенного интереса и в этом, как в других случаях, было неусыпно. Не должно забывать, что правильное ведение продовольствия армии образовалось не в давние времена. Еще бывший генерал-интендантом в отечественную войну гр. Канкрин писал: «Прежние войны оканчивались ужасными издержками с чрезвычайными претензиями, с памятью больших жалоб и злоупотреблений и совершенной безотчетливостью в израсходованных суммах или с отдачей отчета очень поздно». Мы знаем теперь из официальных источников, какими важными злоупотреблениями и беспорядками сопровождались в армиях союзников действия чиновников интендантского, комиссариатского, а также госпитальных частей в Варне и в Крыму. Французы успели оправиться, но английские войска много терпели почти до конца войны. Зло можно вполне пресечь только тогда, когда исполнители этих многотрудных частей достигнут до того уровня образования, который бы заставил их вполне понять и оценить святость возлагаемых на них обязанностей.