Текст книги "Тени"

– Священный Трибунал потребует весомые доказательства того, что произошел именно несчастный случай, – все еще сомневаясь, сказала Хадайша. – Тем более если вспомнить ваше первоначальное донесение. Как вы объясните столь резкую перемену мнения?

– Я поклянусь на огне, – негромко обронил Залин. Криво усмехнулся, заметив, как Хадайша вздрогнула от этого заявления. – Не беспокойтесь, я справлюсь. Выдержу. Мне не привыкать терпеть боль.

– Я не сомневаюсь в вас, – очень медленно проговорила дознавательница, разглядывая стражника с таким вниманием, будто впервые его увидела. – Но… Вы должны понимать, что после испытания рискуете навсегда утратить свое мастерство фехтовальщика. Ожоги иногда бывают настолько сильными, что после лечения рука частично утрачивает подвижность.

– Я в курсе. – Залин бесстрастно улыбнулся, не позволив себе и тени сомнений в верности выбора. – Но готов пойти на это.

– Ради Ранора? – Хадайша скептически вздернула бровь. – Достоин ли он подобной жертвы?

– Ранор прежде всего мой человек. – Залин с вызовом вздернул подбородок. – А значит, в том, что произошло, моя вина едва ли не определяющая. Я должен был предвидеть, к чему приведет мое решение оставить в монастыре охрану. Должен был почувствовать нарождающееся желание в душе Ранора. И должен был предотвратить это преступление. Но не выполнил ничего из перечисленного. Следовательно, обязан понести за свою слепоту наказание.

– Что же. – Хадайша кивнула после недолгой изумленной паузы. – Да будет так. Но Ранор после этого в монастыре не останется.

– Да, конечно. – Залин наклонил голову в знак согласия, после чего с интересом взглянул на дознавательницу. – А вы уже решили, какое наказание понесет девчонка? Или закроете глаза на ее ложь?

– Вряд ли у меня получится. – Хадайша поморщилась от издевки, скользнувшей в тоне мужчины. – Увы, ее проступок по законам храма еще тяжелее, чем у Ранора. Но мне надо подумать.

С этими словами она развернулась и распахнула дверь, намереваясь вернуться в комнату. Но на самом пороге замерла, устремив взор на что-то перед собой.

– Надеюсь, ваше наказание для нее будет справедливым и достаточным, – полетел в ее спину запоздалый окрик Залина. – Вашим новым подопечным не мешало бы преподать неплохой урок. Не хотелось бы, чтобы подобное повторилось.

– Боюсь, над Дейлой я более не властна, – странно изменившимся голосом откликнулась Хадайша, продолжая смотреть прямо перед собой. – Теперь ее дальнейшая судьба полностью в руках Пресветлой богини.

Залин недоуменно нахмурился. Подошел ближе, и Хадайша посторонилась, позволяя ему встать рядом с собой.

Это казалось невероятным, но за недолгую отлучку дознавательницы Дейла нашла самый верный способ избежать наказания за свой проступок. Верно, отчаяние и страх перед неизбежной жестокой карой придали ей сил. За несколько минут отсутствия Хадайши послушница успела отыскать крепкий ремень, прежде перепоясывающий талию дознавательницы. Затем перехлестнула его через спинку кровати и удавила себя, подогнув ноги.

– О небо! – потрясенно прошептал Залин, невольно скрещивая указательные пальцы, чтобы отвести зло. – Что же она услышала от вас, раз предпочла не просто преступить правила храма, но предать Пресветлых богов, ринувшись в объятия Галаша?

Хадайша с тихим болезненным стоном коснулась пальцами висков, в которых запульсировала жаркая боль. Жизнь – самая большая ценность, которую людям даруют боги. Отказаться от этого подарка – значит жестоко их оскорбить. Только небеса вправе решать, когда закончится смертный путь каждого из нас. Но Дейла… Дейла швырнула это благословение в лицо богам, следовательно, теперь ее душа проклята. Обречена вечно страдать во мраке. Как ни печально осознавать, но в этом именно ее, Хадайши, немалая вина.

– Кажется, я немного перестаралась, пытаясь убедить девочку в недопустимости такого поведения, – чуть слышно призналась дознавательница и печально поджала губы. – Глупый несчастный ребенок, что же ты наделала?

– То, к чему вы ее подтолкнули, – негромко ответил Залин. Развернулся и отправился прочь по коридору, напоследок кинув через плечо: – Я распоряжусь о погребении. Так как Дейла покончила с собой, то костра она не заслужила.

Хадайша горестно скривила уголки губ. Н-да, вот ведь ирония судьбы! Она настолько запугала несчастную девочку огненной казнью, что последним пристанищем для тела Дейлы теперь станет тесная сырая могила.

– Прости меня, – шепнула дознавательница. – Я не хотела…

Но ей уже никто не мог ответить.

* * *

Шаная зябко куталась в длинный теплый плащ. Осень наконец-то заявила свои права на мир, и теплая солнечная погода сменилась затяжными унылыми дождями. Ливень шел почти без перерыва уже вторые сутки, начавшись незадолго после того, как обнаружили тело Дейлы. Словно сама природа оплакивала запутавшуюся в сетях лжи девушку.

Принцесса глубоко вздохнула и спрятала замерзшие руки в муфту, пытаясь отогреть ледяные пальцы. Украдкой покосилась на мрачную воспитательницу, проверяя, не заметила ли та это движение. Нинель не желала, чтобы Шаная присутствовала на обряде погребения. Накануне она долго ворчала, что негоже девочкам, в будущем обязанным послужить своим подданным образцом добродетели и хорошего воспитания, приносить последнюю дань уважения отступнице, упавшей в бездну греха и позора. Однако принцессе хватило лишь взгляда – и Нинель отступилась, прежде пробурчав, что они отправятся обратно, как только ее воспитанница замерзнет. Еще не хватало ей простудиться.

И вот теперь Шаная стояла рядом со старой женщиной и упорно делала вид, что все в порядке. Капюшон почти не защищал ее от косого дождя и сильных порывов северного ветра, поэтому все лицо девочки было мокрым. Но это вполне устраивало принцессу. Пусть остальные думают, что она действительно расстроена и не может сдержать слез. Хотя на самом деле Шаная ничего не испытывала по поводу смерти Дейлы. Ну, быть может, только капельку злости, что послушница оказалась настолько трусливой и при первой же опасности предпочла постыдное бегство.

Капитан Залин, стоявший несколько поодаль, то и дело посматривал на непроницаемое лицо принцессы, гадая, какие же мысли таятся за синим льдом ее безмятежных глаз. Интересно, что же произошло между ней и Серафией? Ради открытия этой тайны мужчина был готов пожертвовать несколькими годами жизни. Но вряд ли Хадайша или Варон снизойдут до объяснений. Дознавательница дала понять стражнику, что готова пойти на обмен: жизнь Ранора на прекращение расследования. Значит, принцесса действительно замешана в гибели настоятельницы. Но почему в этом случае представители инквизиции решили замять дело? Нет ответа.

А вот мужчине, который стоял рядом с Залином, было не до мудреных рассуждений. Ранор просто плакал. Для захоронения выбрали место недалеко от монастырской стены на опушке березовой рощи, которая в одночасье потеряла свою яркую листву и тоскливо шелестела голыми ветками. Накануне он в одиночку вырыл здесь глубокую могилу, предназначенную для тела Дейлы. Ему предлагали помощь, но он не реагировал ни на какие вопросы или встревоженные восклицания. Стражник с таким глухим отчаянием вычерпывал из ямы жидкую грязь, не обращая внимания на холодный ливень и порывы ветра, что товарищи сочли за благо оставить его в покое. Потом он еще долго стоял, запрокинув лицо к далеким безразличным небесам, и изредка слизывал крупные капли то ли дождя, то ли слез с губ.

Хадайша то и дело с беспокойством поглядывала на Ранора. Сегодня она изменила своим предпочтениям в одежде и вместо неизменного брючного костюма для верховой езды выбрала темно-зеленое приталенное платье безо всяких драгоценностей. Длинные светлые волосы, уже посеребренные на висках сединой, женщина оставила незаплетенными, только перехватила на лбу простым кожаным шнурком.

Дознавательница чувствовала смутную вину за случившееся. Последний ее разговор с Дейлой вышел даже слишком жестоким. Но Хадайша не предполагала, что послушница осмелится убить себя, тем самым приговорив душу к вечному проклятию. И теперь, когда дознавательница смотрела на осунувшегося Ранора, который за пару дней словно постарел на десяток лет, то волновалась еще сильнее. Стражник выглядел так, будто сразу после обряда собирался последовать за несчастной девушкой во владения смерти.

– Тебе не кажется это странным?

Хадайша вздрогнула от неожиданного вопроса, прозвучавшего около ее уха. Обернулась к Варону, который задумчиво переводил взгляд с простого деревянного гроба, стоявшего около могилы, на бледного Ранора и обратно.

– Что именно? – резко переспросила она, пытаясь за демонстративным раздражением скрыть собственную растерянность и недоумение.

– Его реакция. – Варон кивнул на Ранора. – Он выглядит по-настоящему расстроенным. Как думаешь, что он будет делать дальше? На закате ему надлежит навсегда покинуть монастырь. Как бы следующим утром не обнаружить в лесу еще одного повешенного.

– Это не наша забота. – Хадайша недовольно передернула плечами. – Желает потерять душу – пусть! Еще о всяких самоубийцах нам не хватало переживать.

Варон глубокомысленно хмыкнул, вряд ли согласный с жестокими словами подруги, но возражать не осмелился. Да и не осталось времени, чтобы вести пустые споры. Пришла пора начинать ритуал.

– Прошу. – Залин обернулся к дознавательнице и почтительно склонил голову. – Вам слово.

Хадайша выступила вперед перед притихшими послушницами. Провела пальцами по крышке гроба и горько усмехнулась. Они даже не обязаны были предавать тело Дейлы земле, имели полное право бросить его в лесу на съедение диким зверям – по существующим правилам, самоубийцы не заслуживали никаких почестей при погребальном ритуале. Но дознавательница все же не пошла на столь крайние меры. И сейчас собиралась зайти еще дальше, даровав последнее благословение заблудшей душе.

– Наша жизнь – лишь краткий миг между двумя безднами безвременья и вечной тишины, – звонко пронесся ее голос. Эхом отразился от стены мокрого мрачного леса. – И лишь от нас зависит, как именно мы распорядимся даром богов. Кто-то борется с судьбой до последнего, с благодарностью принимая все ниспосланные испытания. А кто-то раньше положенного срока отчаивается, отказываясь пройти свой путь до конца. Не нам их судить. Поэтому просто помолчим и принесем молитвы Пресветлой богине, чтобы она не была чересчур жестока к своей провинившейся дочери. Милость небес безгранична. Пусть Дейла обретет покой во владениях смерти.

Ранор на последней фразе дознавательницы прерывисто вздохнул. До побелевших костяшек сжал кулаки, будто собираясь вступить с кем-то неведомым в бой. Залин успокаивающе положил на плечо товарища руку, но тот даже не заметил этого, уставившись ничего не видящим взором прямо перед собой.

– Покойся с миром, бедная девочка, – совсем тихо добавила Хадайша. – И прости всех нас, как мы прощаем тебя.

Шаная опустила голову, пряча в уголках губ неприятную усмешку. Глупо, очень глупо просить у мертвых о подобном. Если душа упокоилась – то ей уже все равно. А если нет, то она без устали будет следовать за своим обидчиком, пока не добьется возмездия. И никакие обстоятельства не заставят ее отступиться от намеченного.

Затем девочка перевела взгляд на понурившегося Ранора. Устало вздохнула и привычным жестом положила руку на холку верного Дымка, который ростом уже достигал ей до пояса.

– Как думаешь, стоит ему помочь? – негромко спросила она у пса. – Ведь он корит прежде всего себя в произошедшем.

Пес глухо проворчал что-то на своем языке. Недовольно мотнул хвостом и прижался к ноге маленькой хозяйки.

– Что ты там шепчешь? – недовольно переспросила Нинель.

Она уже жалела, что поддалась на уговоры и позволила принцессе присутствовать на ритуале. Больше всего на свете старая женщина мечтала сейчас оказаться в своей комнате у жарко растопленного камина. От разыгравшейся непогоды у нее с самого утра ныли ноги, а от холода ломота разошлась пуще прежнего, став поистине невыносимой. Кроме того, воспитательница не одобряла решения Хадайши провести ритуал прощания. Это было не по правилам. Всегда считалось, что самоубийство – один из самых страшных грехов, которому нет оправдания. Особенно для послушницы, принявшей обет служить Пресветлой богине. Это пахнет не просто предательством, но прямым оскорблением Террии. Что может быть отвратительнее подобного преступления? Дай Нинель волю – она бы вообще запретила хоронить тело дерзкой послушницы. Лучше повесила бы его на суку ближайшего к монастырю дерева, чтобы не сожрали дикие звери. Пусть подруги Дейлы каждый день видят, как оно разлагается, пусть чувствуют смрад гниющей плоти, пусть убедятся, что в столь гадкой смерти нет ничего романтического или возвышенного. Авось и усвоят жестокий урок.

Но дознавательница не спрашивала мнения воспитательницы на сей счет. Она вообще ни у кого его не спрашивала. Просто поступила так, как сочла нужным. И это немного злило Нинель. Хадайша, по ее мнению, вела себя как истинная хозяйка монастыря. Что скрывать, подобное обстоятельство сильно тревожило старую женщину. Неужели инквизиторы задержатся тут надолго? Накануне Хадайша пообещала ей, что на следующий день после погребения Дейлы будет названа причина смерти Серафии. Если преступление действительно раскрыто, то почему еще никто не взят под стражу? Хотя одно радовало – Шанаю, по всей видимости, инквизиторы не подозревали. А значит, усилия Залина очернить принцессу пошли прахом.

Нинель вздохнула и тряхнула головой, отгоняя вихрь встревоженных мыслей. Опять посмотрела на странно задумчивую Шанаю, что-то шепчущую себе под нос.

– Что ты там бормочешь? – уже нетерпеливее повторила воспитательница. – Замерзла? Говорила же, что не надо нам было сюда идти.

– Все в порядке. – Шаная глубже надвинула капюшон плаща, который почти слетел при очередном порыве ветра. Подумала немного и добавила с непонятной усмешкой: – Я просто прощаюсь с Дейлой.

Нинель возмущенно фыркнула, но промолчала. Да, не стоило позволять принцессе присутствовать на этом ритуале. Девочка так впечатлительна, что наверняка не сможет спать несколько ночей. Она и так в последнее время постоянно ворочается, очень поздно ложится, а вскакивает на рассвете. Видимо, из-за бессонницы то и дело отключается днем, иногда прямо во время разговора. Нинель уже не единожды замечала эту неприятную деталь. Порой Шаная весело болтала, а через миг замирала, уставившись перед собой ничего не выражающим взглядом, даже не успев закончить предложение. И хоть что делай – она не услышит и не очнется. Потом придет в себя и продолжит разговор на той же фразе, словно ничего особенного не произошло.

Нинель недовольно скривилась. Да, пожалуй, это стоило обсудить с Хадайшей – пусть та отведет принцессу к целительнице или посоветует успокоительные травы. По всей видимости, Шанаю слишком впечатлила гибель Серафии. Бедную девочку можно только пожалеть. Столько событий и переживаний навалилось на нее в последние месяцы! Неожиданная помолвка с принцем чужой страны, ссора с отцом, отъезд из дворца, где она провела всю жизнь, и долгое утомительное путешествие. Смерть настоятельницы, с которой она едва-едва познакомилась. А теперь еще и самоубийство послушницы. Пожалуй, взрослому человеку было бы тяжело пережить все это. А ведь Шаная еще совсем ребенок.

– Не хмурься, Нинель. – Шаная вдруг взяла воспитательницу за руку и тепло ей улыбнулась. – Когда ты хмуришься, у тебя появляются некрасивые морщинки вокруг глаз и на лбу. Все будет хорошо, обещаю.

– Девочка моя, – растроганно пробормотала воспитательница и прижала тоненькие пальчики принцессы к губам.

А взгляд Шанаи тем временем скользнул за плечо женщины и вновь вернулся к бледному, убитому горем Ранору. Около него уже стоял верный Дымок, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу и ожидая дальнейших приказаний от своей маленькой хозяйки.

– Следи, – беззвучно приказала ему принцесса. – Я навещу его ночью.

* * *

Хадайша устало опустилась в кресло и протянула к растопленному камину озябшие ладони. Смолистые поленья жарко и весело потрескивали, рыжее пламя рассыпалось огненными искрами, и потихоньку женщина расслабилась. Последние два дня для нее выдались очень напряженными. Она вставала затемно и ложилась далеко за полночь, улаживая многочисленные хозяйственные вопросы, которые не требовали отлагательств. Резко ухудшившая погода показывала, что зима не за горами, а следовательно, надлежало как можно быстрее подготовить к ней монастырь, неожиданно оставшийся без настоятельницы. А еще Священный Трибунал требовал от нее в кратчайшие сроки назвать имя убийцы. Отец Дайтон связывался с ней по нескольку раз в день, вел долгие выматывающие разговоры, полные недомолвок и плохо замаскированных угроз. Она понимала, что наверняка на верховного инквизитора давил принц Кирион, вынуждая как можно быстрее очистить имя принцессы Шанаи от подозрений, но почему-то медлила озвучить решение о том, что произошел несчастный случай. Да, Залин пообещал с честью пройти испытание огнем, и Хадайша верила, что у него это получится. Но… Мысль о том, что невинный и преданный своим людям человек подвергнется, по сути, настоящей пытке, вызывала у нее ужас. Это было неправильно. Этого надо было избежать. Но дознавательница не видела иного выхода. Поэтому ей оставалось лишь тянуть время, глупо надеясь, что все как-нибудь разрешится само собой.

Тем не менее свою часть договора с Залином она выполнила. Ранор должен был сегодня покинуть монастырь. Уйти живым и невредимым, не понеся заслуженного наказания за содеянное. Однако Хадайша понимала, что для самого стражника неожиданная милость не имела никакого значения. Он так сильно и искренне переживал из-за смерти Дейлы, что, наверное, воспринял бы казнь как избавление. Жаль, но и ему дознавательница не видела способа помочь. Не вести ведь с мужчиной душеспасительных бесед, убеждая, что он не виноват в происшедшем. Виноват, да еще как. Беда только в том, что все в той или иной степени виноваты в том, как эта ситуация завершилась. И сама Хадайша не меньше остальных.

Неожиданно повеяло ледяным сквозняком. Дознавательница зябко передернула плечами и потянулась было за теплой шалью, свисающей со спинки кресла, но на полпути замерла. Около Хадайши стояла Шаная. Длинное шерстяное платье девочки было насквозь мокрое, как, впрочем, и волосы, в которых запуталось несколько листьев. Будто принцесса долго стояла под проливным дождем. Не спрашивая разрешения, она подошла к камину и с приглушенным вздохом удовольствия простерла к огню руки.

– Где ты была? – резко спросила Хадайша, вздрогнув от неясного дурного предчувствия. – Разве тебе разрешено покидать монастырь?

– А разве вы можете мне это запретить? – вопросом на вопрос ответила принцесса. Повернулась и одарила дознавательницу ледяной улыбкой. – Было бы интересно, как именно.

Хадайша со свистом втянула в себя воздух. Да, маленькая Шаная являлась очень серьезной проблемой. Пожалуй, самой серьезной из тех, которые навалились на дознавательницу с момента ее визита в монастырь. Связь с тенями давала девочке почти безграничную власть. По своему прошлому Хадайша прекрасно помнила, какие чувства несло ощущение полной бесконтрольности. Радость, восторг, презрение к обычным смертным. И в ближайшее время надлежало найти способ совладать с могуществом принцессы, которое росло буквально по часам. Иначе все могло закончиться очень печально. Нет, не для Шанаи, а для окружающих, но это пугало сильнее всего.

– Ты злишься? – поинтересовалась Хадайша, внимательно наблюдая за реакцией принцессы. – Почему? Тебе не понравился ритуал прощания с Дейлой?

Шаная несколько раз сжала и разжала кулаки. Затем горько усмехнулась, проведя рукой по мокрым волосам.

– Простите меня, – проговорила она, глядя куда-то в сторону. – Я не злюсь. Точнее, злюсь, но не на вас. Скажите, почему люди бывают такими идиотами?

– Что? – переспросила дознавательница, решив, что, должно быть, ослышалась. – Дитя, ты о чем?

Повисла долгая томительная пауза, прерываемая только потрескиванием поленьев в камине да заунывными завываниями ветра за окнами. Шаная о чем-то думала, нервно покусывая губу.

– А где твой пес? – спустя несколько минут осмелилась на продолжение разговора Хадайша. – Я думала, он всегда рядом с тобой.

– Я приказала ему следить за Ранором, – глухо призналась Шаная. Глянула исподлобья на удивленную этим признанием дознавательницу. – Видите ли, сегодня на ритуале погребения он был таким потерянным, так искренне ненавидел себя… Я испугалась, что он может наделать глупостей. И решила ему помочь. Устроить свидание с Дейлой. Вы ведь понимаете, что ее душа не упокоилась.

На этом месте девочка прерывисто вздохнула и замолчала, уставившись в окно, за которым бушевала непогода.

– И что дальше? – осторожно полюбопытствовала Хадайша. – Душа Дейлы отказалась явиться Ранору и даровать ему свое прощение?

– Нет. – Шаная качнула головой. – С этим как раз проблем не было. Она пришла и умоляла его не корить себя. Говорила, что поступила так лишь из-за любви к нему. Что его вины в случившемся нет. Что только она ответственна за свою смерть. Мол, если решила потерять с ним невинность – то и надо было идти до конца, не пытаясь свернуть посередине с выбранной дороги. Я полагала, что после этого Ранор хотя бы попытается жить, как прежде. Но…

– Но ошиблась, – догадливо завершила за нее Хадайша. Встала и крепко взяла Шанаю за плечи, не позволяя отвести взгляд. – Дитя, что случилось дальше? Полагаю, Ранор совсем обезумел?

– Да, – глухо призналась девочка. – Он просил меня на коленях отправить его вслед за Дейлой, чтобы соединиться с ней после смерти. Я… Я…

Принцесса всхлипнула и закрыла лицо руками, не в силах посмотреть на дознавательницу. Ее плечи затряслись от еле сдерживаемых рыданий.

– Ты его убила? – Хадайша грубо встряхнула Шанаю. – Скажи, это так?

– Нет, – простонала девочка. – Как я могла? Людей нельзя убивать. Никого нельзя убивать, особенно если он признал вину. Я… Я убежала… С Ранором остался Дымок. Но… Я боюсь, что случится самое страшное.

– Где ты его видела? – Хадайша оставила принцессу и потянулась за курткой. – Мы его найдем, обязательно! Не переживай, Ранор не успеет сделать глупостей.

– Поздно… – эхом пронеслось по комнате. Дознавательница обмерла, почувствовав, как в ее руку ткнулся холодный нос Дымка. Повернулась, посмотрела на пса, но тот стыдливо отвел взгляд, улегся на пол подле ее ног и прикрыл лапами голову.

– Что… – Голос отказывался повиноваться Хадайше. Она откашлялась и продолжила уже тверже: – Что с ним? Шаная, что?

– Он исполнил свое желание, – негромко проговорила девочка. – И теперь вместе с Дейлой. – Помолчала немного и добавила совсем тихо: – Да, не стоило мне устраивать их встречу. Но кто же знал…

– Как он это сделал? – Хадайша устало опустилась обратно в кресло.

– Кинжал. – Шаная пожала плечами. – Залин забрал у него только меч.

Дознавательница отстраненно кивнула, думая о своем. Стоило признать, что талант принцессы приносил все больше и больше проблем. Да, Шаная сейчас поступила не по злому умыслу, а руководствуясь наилучшими соображениями, но факт есть факт. В монастыре за время, прошедшее с ее приезда, произошло уже три смерти. Слишком много. Это неминуемо вызовет разговоры.

– О теле Ранора я позабочусь, – наконец приняла решение Хадайша. – Не стоит будоражить остальных еще одним самоубийством. Утром мы с Вароном позаботимся о несчастном, благо что по правилам он не заслуживает погребального костра. Но ты обязана пообещать, что никому ничего не расскажешь. Даже своей воспитательнице!

– Нинель? – удивленно переспросила девочка и скептически хмыкнула. – Не переживайте на этот счет. Я уже говорила, что давно не делюсь с нею своими секретами. Она не поймет и лишь расстроится. Иногда сладкое неведение куда лучше жестокой правды.

Хадайша изумленно качнула головой. Да, по всей видимости, принц Нардока получит в жены потрясающую девушку. Нечасто услышишь столь разумные речи от маленькой девочки. Сколько сейчас Шанае? Двенадцать, вряд ли больше. Интересно, кто же вырастет из нее к семнадцати годам, когда по условиям договора король Харий должен будет передать любимую дочь имперцам?

«Осталась самая малость – научить ее обращаться со своим даром, – мудро шепнул внутренний голос. – Иначе в ближайшее время ее ждут не жаркие объятия супруга, а ласки очищающего огня».

– Хорошо, – медленно проговорила Хадайша. – Надеюсь на твое благоразумие. Будь осторожнее, во имя всех богов! Ты даже не представляешь, по какой тонкой грани сейчас ходишь. Один неверный шаг… А ты и так допустила слишком много ошибок в последние дни.

– Я понимаю. – Шаная тяжело вздохнула. – Но это послужит мне уроком.

– Каким же? – Хадайша с интересом взглянула на нее.

– Никому нельзя верить, – после крохотной паузы отозвалась девочка. – Даже теням. Особенно теням. Пожалуй, только Дымок меня никогда не предаст. Возможно – еще Нинель, но тут я не уверена. Боюсь представить, какой может быть ее реакция, если она узнает про шепот во мраке.

Шаная замолчала, видимо, решив, что и так сказала слишком много. А Хадайша потянулась к столику, стоящему рядом с креслом, щедро плеснула себе вина в высокий хрустальный бокал. Неполную минуту любовалась кровавыми переливающимися бликами, глядя через стекло на огонь. Затем осторожно пригубила пьянящий напиток с терпкими нотками трав.

– Что будет дальше? – спросила Шаная, украдкой изучая осунувшееся от усталости лицо дознавательницы. – Вы уже решили, что делать со мной?

– Да. – Хадайша кивнула. Слабо усмехнулась, покосившись на Дымка. – Как ты наверняка слышала, принц Кирион готов на многое, чтобы смерть Серафии сошла тебе с рук. Интересно, чем же ты его так приворожила? Если мои сведения верны, то вы виделись всего однажды – на помолвке.

Шаная опустила голову, пряча улыбку за распущенными волосами. Она не ожидала, что Кирион настолько горячо встанет на ее защиту, и, что скрывать, подслушанный при помощи верного пса разговор приятно грел самолюбие принцессы. Жаль только, что сам он вряд ли узнает о незримом присутствии Шанаи при той беседе.

– Не могу сказать, что целиком и полностью согласна с его доводами, – продолжила Хадайша, сделав вид, будто не заметила самодовольной гримасы на хорошеньком личике принцессы. – Однако мне не оставили выбора. Тебя не накажут за смерть настоятельницы. Но я останусь при монастыре, чтобы следить за развитием твоего дара и по мере возможности направлять его в нужную сторону. Учти, если я пойму, что дыхание Галаша осквернило твою душу…

– Не стоит угрожать мне, – резко перебила дознавательницу Шаная. Тут же виновато всплеснула руками, словно извиняясь за невольную грубость, и слегка смягчила тон: – Пожалуйста. Не разочаровывайте меня. Я не люблю, когда принуждают. Честное слово, я не чудовище и не отродье Галаша. Да, Серафия погибла по моей вине, но я сделала надлежащие выводы. А Ранор… – Тут девочка прерывисто вздохнула, будто сдерживая вновь подступившие слезы. Продолжила глуше: – Я… Я признаю ошибку. Но если человек действительно хочет умереть, то он всегда найдет способ.

В комнате повисла томительная тишина. Хадайша цедила вино, завороженно наблюдая за танцем языков пламени в камине и словно не услышав длинной прочувственной тирады девочки. Шаная сперва хмурилась, угрюмо ожидая выволочки за столь открытое проявление непослушания и своеволия. Но чем дольше длилась пауза, тем растеряннее становилась девочка. Она никак не могла понять, что именно задумала дознавательница. Слишком отсутствующий и равнодушный вид у нее сейчас был. И наконец, когда принцесса уже готова была закричать во весь голос, лишь бы разбить тягучее молчание, повисшее между ними, Хадайша будто очнулась.

– Хорошо, дитя. – Женщина ласково улыбнулась насупившейся Шанае. – Я принимаю твои условия. А теперь внимательно послушай меня. В скором времени я стану настоятельницей монастыря. Дело лишь за решением Священного Трибунала. Отец Дайтон – глава совета храмов – требует, чтобы прежде я озвучила причины гибели Серафии. Мы с Залином договорились, что выставим это как несчастный случай. Капитан согласился пройти испытание огнем, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений в его откровенности.

На этом месте Хадайша замялась. Да, Залин согласился пойти на этот шаг, но лишь в обмен на жизнь Ранора. Теперь, когда провинившийся стражник мертв, капитан вполне может забрать свое слово. Это была еще одна причина, по которой дознавательница не желала, чтобы о самоубийстве Ранора стало известно. Да, это некрасиво, даже подло, поскольку Залин наверняка получит тяжелейшие ожоги, но другого выхода нет.

– Вы же говорили, что испытание огнем – это, по сути, пытка, – настороженно протянула Шаная. – Очень жестокая и болезненная.

– Да, дитя. – Хадайша грустно хмыкнула. – Но что поделать. За ошибки высших мира сего зачастую платят обычные смертные.

Шаная вскинулась было что-то возразить, но в последний момент одумалась. Лишь несогласно покачала головой, не решившись озвучить какие-то свои предположения.

Хадайша одним глотком допила вино и встала. Прошлась по комнате, ожидая, что принцесса все же не выдержит и вступит с нею в спор, но девочка молчала, глядя куда-то в сторону.

– После моего назначения на пост настоятельницы я займусь твоим обучением нардокскому, – продолжила Хадайша, остановившись напротив залитого дождем окна. – Думаю, у нас будет достаточно времени, чтобы ты в полной мере овладела чужим языком, а заодно узнала основные ритуалы и обряды империи. Все ясно?

– Вы обещали рассказать про дракона и про то, почему отказались от дара, – напомнила Шаная. Опустилась на подлокотник кресла, устремив внимательные глаза на дознавательницу. – Или опять сошлетесь на нехватку времени?

– И не думала. – Хадайша неопределенно повела плечами. – Полагаю, нет особой нужды отправляться в лес на поиски Ранора прямо сейчас. Тем более что Варон наверняка уже лег спать и вряд ли обрадуется, если я вытащу его из теплой постели и отправлю под ливень. Так что я вполне могу ответить на эти вопросы прямо сейчас.

Шаная с нескрываемым интересом ожидала продолжения. В ее синих глазах вновь зажегся огонь восторженного любопытства. А вот Хадайше было не по себе. Она так давно не вспоминала эту историю, так старательно пыталась навсегда вычеркнуть ее из своей памяти, что сейчас не знала, как начать. Поэтому прежде всего дознавательница налила себе еще вина. Одним глотком почти осушила бокал, отставила его в сторону, чтобы больше не было искушения, и сжала кулаки, пытаясь скрыть дрожь пальцев.