Текст книги "Закрывая глаза"

7 сентября. Понедельник

Зайдя утром в аудиторию, я уселась за последнюю парту, на свое уже излюбленное место, и стала ждать Наталью. Урок социологии. До начала еще двадцать минут. Однокурсники потихоньку собирались. И тут я увидела его. Неестественно белые волосы сразу напомнили мне образ одного из двоих нападавших. Громила зашел в аудиторию и направился в мою сторону. Я побелела от ужаса и вросла в парту. Моя спина стала одним больным местом, особенно в области сердца. Я тихонько застонала, пытаясь глубже дышать. Странная боль как будто раздирала мое сердце сзади. Он сел рядом так, что вылезти, не задев его, было невозможно. Очнувшись от испуга, вскочила, но тут же села обратно. Белобрысый под столом схватил меня за руку, и я чуть не закричала от боли.

– Что вы хотите? Вы мне руку ломаете! – возмутилась я как можно тише, не привлекая к себе внимания других людей.

– Тебя хочу, – услышала его голос, ровный и мелодичный. Вот уж никогда не подумала бы, что убийца может иметь такой голос. А глаза вообще меня поразили своим благородным голубым излучением. Глаза святого, не меньше.

– В каком смысле?

– Хочу спасти тебя.

– Меня? От кого? Я думала, вы хотите меня убить. Разве нет?

– Да.

Такое откровение и отсутствие логики в словах заставили меня повернуться к нему, чтобы переспросить:

– Вы хотите меня спасти и убить одновременно?

– Да.

Слушая этот бред, я пыталась придумать, как выбежать из класса, чтобы успеть остаться живой, а не заколотой каким-нибудь экзотическим ножом маньяка прямо за своей же партой. Где же Наташа? Как бы ее появление сейчас было кстати.

– Ждешь подругу?

– Да, давно не видела ее, – прошипела я.

– Ее не будет.

– Не поняла. Как так, ее не будет? Она где? Что вы с ней сделали? – почти на крик перешла я, уже представляя страшные картинки расправы над Наташей.

– Пока ничего, но она может пострадать из-за тебя.

– Из-за меня? Вы с кем-то путаете меня, – недоумевала я. – К вашему сведению я и мухи обидеть не могу. Почему преследуете?

– Пойдем, – он встал, взяв меня под руку, швыряя в мою сумку учебники.

Я подчинилась. Мысли с огромной скоростью пытались найти выход из сложившейся ситуации. Убегать нельзя: подруга в их руках и, возможно, еще жива. Но я могу сама умереть. А если убегу, Наташе наверняка не жить. Черт, что же делать?! Пока мы двигались по коридору лицея, все девчонки, шедшие навстречу, смотрели на меня с завистью, а на него с нескрываемым восхищением. Наверное, думали, что этот атлет – мой парень. Очень смешно!

– Отпусти меня, не нужно тащить так грубо, руку оторвешь. Я никуда не денусь. Мне больно! – отдернув свою руку, фыркнула я на него.

И он отпустил, но продолжал взглядом держать меня под своим контролем. Я представляла, что вот сейчас закричу и привлеку к себе внимание, но не смогла. Шла как на забой, обреченная на беду. На улице ветер и пасмурно. Я оглянулась – никого. Проводя взглядом по окнам, мысленно пыталась сосредоточиться. Небо, крыльцо, козырек, лавки, кустарник вокруг них, крыша. Вдруг я увидела в окне третьего этажа искаженное от напряжения лицо. Это был Сантез. Он смотрел то на меня, то на белобрысого. Я быстро отвернулась от окна, чтобы не привлечь внимание громилы. Но опасения были напрасны, он слишком увлекся моим пленом, чтобы смотреть по сторонам. Сантеза он не заметил.

– Куда ты меня ведешь? – попыталась я продолжить диалог с этим голубоглазым.

– Прогуляемся немного.

– Вас же было двое, а сейчас ты один. Второй с Наташей?

– Твоя подруга проспала занятие. Она уже торопится на учебу, – тоном победителя самодовольно проворковал мелодичный голос святоши.

– Так она не у вас?! – взорвалась я, расстроившись, что так легко была обведена вокруг пальца.

Мы шли по каким-то тихим дворам. Вокруг нас возвышались полузаброшенные старые постройки, наводя на меня еще больший ужас. Огромные лужи, отражая нас, были невольными свидетелями происходящего. Пленитель очень торопился и не давал возможности обходить их, приходилось идти прямо по ним. Мои ноги намокли, коченея от сырости и осенней прохлады.

– Я замерзаю. Мне холодно, – простонала я, обращаясь к парню.

– У меня нет для тебя теплой одежды, Лилия. Так что придется потерпеть, – ровным голосом ответил он.

– Надо же, ты знаешь мое имя. Интересно, откуда?

– Я знаю не только это, но и вижу твое новое рождение.

– Типа после того, как ты меня убьешь? – не удержалась я от издевки. – Можно было бы убивать прямо здесь, вряд ли кто-нибудь даже услышит. Я, возможно, еще раньше умру от холода.

– Тут никто не живет, а дома готовят под снос. Ты права, тихое местечко, но не настолько. Мы еще не дошли…

Голубоглазый парень хотел сказать что-то еще, но не успел закончить свою речь. Звуки торопливых шагов заставили нас обернуться. Я, желая понять, что могло так испугать его, почувствовала легкую надежду, возможное второе везение для себя. Может, мне удастся сбежать…

– И куда мы так торопимся? – крикнул до боли знакомый голос.

Сантез стоял позади нас, и по его дыханию чувствовалось, что он бежал.

– Отпусти девочку!

– Нет.

– Зачем она вам? Она просто девочка.

Я смотрела на них, не понимая, о чем идет речь. Но, к моему удивлению, они-то как раз в отличие от меня говорили на одном языке. Белобрысый толкнул меня себе за спину, подальше от Сани.

– Ты хочешь ее наказать? За что? За любовь? А как же «возлюби ближнего своего»? Ты, значит, решил, что главная преступница – эта малышка? Ты хоть понимаешь глупость всей ситуации?! – ржал Саня, но я видела, что ему на самом деле было не до смеха. Он по-настоящему переживал за меня, а значит, опасность существовала даже в его присутствии. Саня был совсем рядом.

– Не мешай, или отпусти ее сам. Ты, кстати, еще можешь ее спасти. А вдруг ты лукавишь насчет того, что она просто девочка и что тебе ее так сильно жаль? Нас не обманешь, ее выбрал путь, мы это знаем.

– Отпусти. Ты понимаешь, что здесь тебе все равно не удастся сделать этого, – прошипел Саня, вставая в позу нападения, сжав свои кулаки.

– А я все-таки попытаюсь, – ответил решительно мой пленитель, готовясь к обороне.

Я в ужасе вскрикнула. Белобрысый сосредоточился на предстоящей драке. Сантез по сравнению с этим голубоглазым выглядел как букашка, и я была уверена, что Саня сейчас пострадает. Обреченность на проигрыш была очевидна. Я как в кошмарном сне стояла и ждала, что будет дальше. А вот Сантез наверняка рассчитывал на победу, судя по его решительному выпаду вперед. Он как маленький, но агрессивный зверь стоял перед нами, готовый броситься в любой момент, чтобы спасти меня. Мокрые ноги от холода я почти не чувствовала. Белобрысый ждал.

– Может, просто оставите ее в покое, и разойдемся? – пролился его мелодичный голос.

– Не нам решать, – резко ответил Саня и кинулся на него.

Они начали драться на кулаках. Ужасное зрелище, особенно когда понимаешь, что от всего происходящего зависит собственная жизнь, а теперь еще и жизнь друга. Думаю, если голубоглазый попал бы в Саню хоть раз, его бы просто не стало. Но мой друг был очень проворный, умудрялся изворачиваться и наносить удары по телу великана. Его лицо было постоянно искажено улыбкой, наводя даже на меня легкую жуть. Глаза Сани все время просчитывали возможную траекторию движений противника, на удивление, его прыжки были неестественно быстрыми. Белобрысый же двигался медленнее, чем мой друг, но очень впечатляюще махал своими руками, с огромной силой разрезая воздух, не попадая в цель. Удары Сани не особо волновали его. Он сосредоточенно ловил Сантеза на ошибку. Я понимала, что долго так продолжаться не может, и Саня поймает удар. В моих ушах послышался мой же голос: «Беги!» Опять беги. Но я не могу убежать, оставив его здесь. Нет, я буду до конца, даже если ценой этого будет моя жизнь. В конце концов он сейчас рискует собой ради того, чтобы я жила. Конечно, мне было страшно, нестрашно умирать, наверное, только мертвецам. Белобрысый вылупил глаза от адреналина, при каждом ударе в воздух он издавал звериный рык, негодуя о промахе.

– Быть большим не значит быть сильным, – умудрялся ржать Сантез, продолжая выматывать великана.

– Ты маленький атом! – свирепел белобрысый.

– Сгусток атомов не может совладать с одним?! – подтрунивал Саня.

– Ты гадкий вирус.

Я вспомнила вечернюю драку у общежития, где пятеро обычных парней избивали Саню. Теперь смотрела на него и не могла сопоставить ту драку и эту. Ничего общего. Там он был слаб, упав на землю, позволял отморозкам себя калечить, а сейчас ведет себя так, как будто всю свою жизнь провел на ринге. Саня умело изворачивался, как бы просачиваясь сквозь руки голубоглазого. Может, и правда, он прикидывался в тот вечер? Пока я размышляла, случилось страшное. Удар! Удар в живот был настолько мощным, что тело моего друга отлетело далеко в сторону, тяжело рухнув в свежую грязь, изо рта Сантеза прыснула кровь. А дальше, как замедленная съемка. Саня, упав в большую черную лужу, на секунду отключился. Я понимала, что, если сейчас не предпринять что-либо, конец неминуем. Я закричала, что есть силы, это сработало на несколько секунд. Пронзительный визг мог в любой момент услышать кто-нибудь из людей. Белобрысому пришлось отвлечься от Сантеза. Я отвлекла его, хотя мой поступок мне стоил удара по лицу. В ту же секунду в глазах все потемнело – ни мысли, ни страха, ничего.

Наверное, я пролежала без сознания не больше минуты. Очнувшись, почувствовала гул в ушах и головокружение. Меня тошнило. Попыталась встать, но меня сильно шатало. Громила наносил удар за ударом уже в обмякшее тело моего друга. Я судорожно смотрела по сторонам в поисках какого-нибудь орудия против убийцы. Камень размером с небольшую дыню лежал не очень далеко от меня. Я понимала, что действовать необходимо быстро. Нужно схватить этот камень и грохнуть по голове. Главное, не струсить и не упасть. Белобрысый увлекся избиением Сантеза, забыв обо мне. Но я догадывалась, что забывчивость могла пройти в любой момент. Глубокий вдох – я, что есть силы, ударила его по голове. Огромное тело накренилось влево и… рухнуло. Лицо Сани, похожее на месиво крови и грязи, было неестественно направлено в другую от меня сторону, когда-то красивый орлиный нос был сломан. Я упала на колени в ужасе от увиденного, не в состоянии контролировать свою истерику. Саня не вставал, открыть глаза он не мог. Все затекло и перемешалось на его лице. Но он дышал, он был жив.

– Убегай – хрипел Саня.

– Я, кажется, его убила, – простонала я от осознания всего произошедшего. – Я ему заехала булыжником по голове!

Саня попытался изобразить улыбку на изуродованном лице.

– Я сейчас вызову скорую помощь, – дошло до меня, и я начала шарить у себя по карманам в поисках мобильного телефона.

– Нет, никакой скорой. Нужен Богдан, звони ему, – из последних сил произнес мой друг и отключился.

Секунды длились как часы, закон подлости. Всегда, когда существует дикая необходимость сделать что-то быстро, все вечно валится из рук. Но я справилась с раздражением на свою неловкость, как можно быстрее доставая свой мобильник, все время с опаской поглядывая на лежащего великана. Я замерла в ужасе. На секунду мне показалось, что земля уходит из-под ног. Но я справилась.

Богдан приехал быстро, не прошло и пяти минут после моего звонка. Подбегая к нам, он оглядел место драки. Игнорируя присутствие голубоглазого, Богдан бережно поднял тело Сани, потом уложил его на заднее сиденье своего автомобиля. Затем он все-таки повернулся в сторону лежащего громилы и в этот самый момент тот открыл глаза. Голубоглазый в прыжке поднялся на ноги. Я испуганно вскрикнула. Богдан, подняв руку, показал мне жестом, что бояться больше нечего. Громила, попятился назад. Богдан же стоял, молча буравя убийцу звериным взглядом. Он смотрел на него исподлобья, как будто предупреждая о том, что в любой момент может напасть. Я видела его лицо. Роковая тень тотальности ужасала не только моего бывшего пленителя. Я увидела злобу, ненависть, опасность, всю агрессию, которая вот-вот вырвется наружу и сметет всех вокруг. Белобрысый пятился, удаляясь все дальше и дальше от нас. Он так и не повернулся к нам спиной, пока не скрылся за старыми постройками. И только сейчас Богдан подошел к машине, движением руки приглашая меня сесть. Я послушалась. Мое лицо с левой стороны горело, синяк на лице будет прекрасным воспоминанием, несмотря ни на что. Я жива. Голова кружилась, и продолжало тошнить. «Наверное, сотрясение», – подумала я. Моя куртка была вся в грязи. К неудаче, сегодня я нарядилась в юбку, которая сейчас имела неприглядный вид. Моя одежда была порвана, ноги в ссадинах, через колготки сочилась кровь, перемешанная с грязью. Но я уже давно перестала чувствовать и боль, и холод. Саня, совсем не двигаясь, лежал сзади в неестественной позе. Она была настолько мертвой, что мне хотелось орать от отчаянья. Всегда жизнерадостный Саня сейчас был такой беззащитный, весь искалеченный. Я смотрела в окно автомобиля. Прохожие, машины кругом – все как в слайд-шоу. Не живое, а просто страшное кино. Черно-белое.

– Саня! – кричала я внутри себя, слезы лились с лица градом. Богдан не был похож сам на себя и этим пугал меня еще сильнее. Его глаза были наполнены злобой и ненавистью. Он ни разу за все это время не сказал мне ласкового слова, ничего. А ведь я чуть не оказалась в лапах этого убийцы. Я смотрела на красивые губы Богдана, которые теперь были сжаты в тонкие белые полоски. По-хорошему бы сказать ему, что Сантезу необходима медицинская помощь, его нужно отвезти в больницу, но произнести слова вслух не решилась. А вдруг он зол, потому что во всем винит меня? Было ощущение, что Богдан не совсем себя контролирует и может взорваться в любой момент. Его лицо как будто вытянулось и почернело, кисти рук так играли по рулю, что, схватив сейчас что-нибудь другое, переломали бы все. Мы летели по улице, нарушая все возможные правила, объезжая дневные пробки по встречной полосе. Страх, что Саня может умереть, разрывал мне сердце и мозг на части. Его ребра наверняка переломаны. «Все из-за меня», – мучила я себя. Губы тряслись, я не могла подавлять свои слезы и чувство вины за произошедшее. За всю дорогу Богдан не проронил ни слова. Было видно, что он борется с бешенством, которое съедало его изнутри. Зайдя в квартиру, Богдан понес Сантеза в его комнату. Я поняла по скользящему, невидящему меня взгляду, что заходить туда мне не нужно. Я молча послушалась. Чем могу сейчас им помочь? Ничем. Я стояла у двери спальни Сантеза. Потом сползла вниз по стене и, оперевшись на колени, свернулась калачиком. Пытаясь зажать живот руками, я задыхалась от своего бессилия. Тихо глотая слезы, закрыла лицо руками. Перед глазами мой друг, веселый и где-то бесноватый Саня. Его лицо. Его шкодливая улыбка. Господи, помоги!

Просидев в таком состоянии какое-то время, я поднялась и, как робот, не совсем осознавая себя и не ощущая настоящего времени, поплелась в свою комнату. Боже, как я хочу проснуться. Пусть это будет сном. Раздевалась, отдирая колготки от запекшейся крови. Нужно прийти в себя, нельзя расклеиваться. Бедный Богдан, он так страдает. Хотела бы я помочь ему. Только как? Пыталась думать, но голова раскалывалась, меня шатало. Я не помнила, как оказалась в ванной, но, когда очнулась, уже лежала в мыльной пене. «Вовремя. Утонуть не успела», – промелькнуло у меня в голове. Черный юмор. Выползла из ванны, придерживаясь за стену, чтобы не упасть, закуталась в полотенце. Я легла на кровать и зарыдала, уткнувшись в подушку. Меня била дрожь, чувствовался озноб. Вот сейчас проснусь. Но я не просыпалась, понимая, что не сплю. Мне нужно было заставить себя лечь на кровать. Голова все еще кружилась. Я потеряла счет минутам, не чувствуя ход времени. Меня мутило. В окне уже стартовал закат. Весь день как затянувшийся фильм ужасов. Вдруг дверь тихонько отворилась и Богдан зашел в спальню, присел на кровать, трогая мой лоб:

– Температура. Тебе нужно обязательно выпить лекарство.

Он поднялся, вышел из комнаты и быстро вернулся уже со стаканом воды и двумя таблетками. Потом помог мне сесть, положил в рот пилюли, приложил стакан к губам. Я глотнула. Богдан уже был переодет в домашнюю пижаму. Лицо выражало обычное спокойствие и безмятежность, ничего не осталось от его гнева, который до сих пор при воспоминании кидал меня в дрожь. Он уложил меня на подушку, осмотрел мои содранные ноги, намазал их мазью и укрыл одеялом.

Его глаза были наполнены любовью и нежностью, переживанием за мое состояние. От того агрессивного Богдана не осталось и следа. Он наклонился ко мне, поцеловал в лоб, намазал лицо той же мазью, объясняя, что она делает чудеса и нужно потерпеть. Потом аккуратно прилег рядом, обнимая меня за талию. Я хотела задать ему вопрос о Сане, но он своим пальцем зажал мне губы.

– С ним все в порядке. Жить будет.

Я не верила своим ушам. Слишком все просто.

– Это правда? Он в больнице?

– Нет. Он здесь. Я вызывал врача на дом. Завтра наш друг уже будет бегать, ему вкололи обезболивающее лекарство. Он всегда был крепким парнем. Сейчас видит сны и, наверное, видит тебя, – улыбнулся Богдан. – Ты ему очень нравишься.

– Я?

– Ну да, думаешь, просто так он тебя пытался спасти, – засмеялся Богдан.

– Нет, похоже, он просто хороший друг и настоящий мужчина.

– Да, это у него не отнять, – улыбался Богдан. – Поспи немножко, а то целый день проплакала.

– Ты слышал?

– Конечно. Сначала хотел прийти к тебе, успокоить. Потом передумал, – улыбался он.

– Было страшно за него, я думала все… конец.

– А я за тебя испугался. Извини меня, что был груб тогда. Я как подумаю, что эти люди могли что-то плохое сделать с тобою, так еле сдерживаюсь.

– А я так переживала, что ты будешь во всем винить меня.

– Тебя? За что это? – грустно улыбнулся Богдан. – Если кого и могу винить, то только себя, что не уследил, что подверг тебя опасности.

– Ты ни при чем? Как ты мог знать, что такое может случиться? Перестань.

– Тебе стало легче?

– Да. Ты такой добрый, – прошептала я, согреваясь в его объятиях.

– А значит, злого любить не согласна? – засмеялся Богдан, целуя мочки моих ушей.

– Согласна, – поторопилась ответить я.

– Если честно, Лилия, я очень злой.

– Нет, неправда. Ты добрый. Просто иногда все злятся. Я тоже, бывает, злюсь. Когда мне было 14 лет, подралась с девочкой старше себя на два года прямо в школьной раздевалке. Потом вызывали родителей.

– Ого, так ты боевая, – смеялся Богдан и продолжал поддевать меня. – А что на тебя нашло? Драться приличной девочке совсем не к лицу. Вот, значит, в кого я влюбился, какой ужас!

– Ты зря смеешься, все было очень серьезно. Я настолько была в ударе, что поколотила ее всю.

– Ну, ты даешь!

– И не надо стыдить. Поделом ей. Иногда кулаки – самое лучшее средство убеждения в своей правоте, – смеялась я ему в ответ.

– Скоро тебе придется принять очень ответственное решение в своей жизни, – прошептал мой любимый, переходя на другую тему.

– Какое решение?

– Готова ли ты быть со мной?

– Навсегда?

– А по-другому и невозможно.

– Готова. Я очень готова! Очень-очень готова, – выпалила я.

Богдан расхохотался. Потом стал серьезным и продолжил:

– Это неадекватный ответ. На тебя действуют таблетки.

– Интересно, чем ты меня снова накачал?

– Помнишь тех парней, которые все время хотят тебя убить?

– Очень хорошо помню. Ты скажешь, кто они и чем я так привлекаю этих маньяков?

– Понимаешь, не все так просто. Если будешь со мной, они не отстанут от тебя и будут все время мечтать разделаться с тобою. Если все-таки решишь остановиться, то сейчас самый подходящий момент, пока ты еще жива. Такое объяснение подойдет?

– Расплывчато, но суть ясна. А ты будешь меня защищать? – улыбалась я.

– Я вполне серьезно сейчас говорю, Лилия. Это твоя жизнь. Меня может не оказаться рядом, как, например, сегодня. Есть, конечно, вариант, что я посажу тебя на привязь, чтобы никуда не сбежала, и буду охранять, тогда точно выживешь, – шутил он.

– А вдруг я буду готова на привязь?

– Подумай, несколько дней у тебя есть. Мы можем просто остаться друзьями, но не знаю смогу ли я. Даже думать об этом не хочу, но, если ты решишь, так и будет, – Богдан прижимал меня еще крепче, закапываясь в мои волосы.

– Кто они?

– Люди, не совсем нормальные люди.

– На сумасшедших они мало похожи.

– Это люди, Лилия, которые выбрали путь силы. Это воины. Они очень опасны. Их цель – охранять границы.

– Границы?

– Есть знания. Разные. Эти ребята охраняют знания. Каждый, к то захочет понять свою силу, может встретиться с ними, причем в абсолютно разных проявлениях. Тебе повезло, что ты их видишь и знаешь, как они выглядят. Но не расслабляйся: они опасны. Этих ребят не встретишь просто так на улице. Наверняка заметила их обаяние. Они крайне приятны и невероятно опасны.

– Почему я?

– Ты имеешь в себе большой потенциал, чувствуешь его, но просто не видишь, куда ступить. Пока не видишь. Я дам направление. Ты уже справилась с первой комнатой лабиринта.

– Ты о каменной долине?

– Да, и о пилюлях тоже.

– Они что-то значат?

– Только то, что сейчас они выполняют для тебя роль лифта. Твои трансформации в каждой комнате будут помогать увидеть реальность по-новому. Все это даст мощный приток силы, вернее, откроет выход для силы, которая в тебе заключена. Начнешь понимать ее и научишься видеть в комнатах лабиринта, где ты сама, а где твоя проекция.

– Там было как наяву, я чувствовала боль и даже задыхалась.

– Я не говорю, что это будет легко. Скажу больше, теперь уже, если продолжишь идти, может быть и опасно. Жизнь – всегда цена расплаты.

– То есть я умру?

– Не буквально. Жизнь делаешь ты?

– Я делаю жизнь, – улыбнулась, понимая, что хочет услышать от меня Богдан.

– Придется разбирать себя на части и собирать снова в целое. Возможно, получишься не ты, которая сейчас сидит передо мною, а другая.

– Какая во всем этом цель?

– Только смысл имеет значение, – ответил Богдан.

Информация, которая навалилась сейчас на меня, казалась странной. Я не могла полностью понять Богдана. Было дико слышать все это, но я старалась понять. Мозг от этой информации как будто начал уставать, я чувствовала, что не справляюсь.

– Тебе пора спать, – как будто почувствовал меня Богдан.

– Ты не уйдешь? Не уходи. Давай так и уснем, – попросила я, целуя его руку.

– Ты знаешь, что спать молодым девушкам вместе с мужчиной опасно? – смеялся он.

– Я доверяю тебе.

– Ну, это ты зря. Я сам себе не доверяю.

– Значит, доверять тебе нельзя?

– Нет. Хотя хотелось бы, чтобы ты мне верила. Я постараюсь тебя не обидеть. А теперь закрывай глазки и спи. Я полежу немного, когда уснешь, уйду. Мне надо быть рядом с Сантезом, он должен скоро проснуться. Да и тебе несколько дней на раздумье нужно дать.

Богдан убаюкивал меня своим голосом. Он все говорил и говорил, и я чувствовала его теплые ласковые объятия, плавно проваливаясь в сон. Я не передумаю. Я хочу быть только с ним.