Текст книги "Закрывая глаза"

8 сентября. Вторник

Открыв глаза, я вскочила с постели. На улице ярко светило солнце, значит, уже время обедать. Проспала на учебу! Я побежала в ванную. Перед тем как натянуть колготки, я оглядела свои ноги. Они были целы, ни одной царапины. Мазь сделала чудо, нужно узнать ее название у Богдана. Быстро накинув на себя остальную одежду, я подошла к зеркалу. Взглянув на свое лицо, не заметила на нем ни одного синяка. Сама себе я нравилась сегодня больше, чем вчера. Кожа на лице светилась здоровьем. Чудесная мазь! Волосы не только выросли, но и как будто почернели стали блестящими. Уложив их, я, довольная, оценила свое отражение на «отлично», отметив про себя лишь незначительные изменения во внешности. В конце концов, моя мама тоже черноволосая. С возрастом цвет волос может поменяться, например, потемнеть. «Было бы классно, если бы у меня были еще и зеленые глаза, – подумала я. – Хотя карие тоже ничего, многим нравятся». Я вышла из комнаты, понимая, что надо бежать в лицей, если хочу успеть хотя бы на последнюю пару. Проходя мимо кухни, вросла в пол оттого, что увидела. Саня сидел за столом, угорая над чем-то с Богданом. Но не смех меня поразил, я была рада слышать его. Поразил Саня: жив, здоров, ни царапин, ни синяков. Он был совершенно здоров, как будто и не было этого ужасного месива на лице и переломанного носа. Глаза были открыты, сверкая своим шкодливым светом.

– Эх, жаль, зеркала с собою нет, чтобы показать твое отражение! – с нескрываемым сожалением проговорил мой друг, разглядывая меня.

– Как… как такое может быть?! – выдохнула я, приходя в себя.

– Ты не рада? – как будто обижаясь, спросил Саня.

– Рада, очень рада! Просто, как такое может быть? – не унималась я.

Богдан поднялся со стула и, взяв за руку, провел к столу, помогая усесться.

– Черт подери! Объяснит кто-нибудь или нет, что здесь происходит?! – в бешенстве от ощущения, что меня дурачат, выпалила я. – Невозможно за ночь так исцелиться! Я вчера думала, что ты при смерти.

– Хм, а мне кажется, что ты не рада, раз так огорчаешься.

– Я рада, что с тобой все в порядке, но такого просто быть не может!

В комнате молчание. Я взглянула на Богдана, потом на Саню, пытаясь понять, что происходит. Богдан пододвинул аккуратно мне тарелку с завтраком и, делая вид, что опасается моего гнева, произнес:

– Может, сначала поешь? Кстати, ты проспала на учебу. Тебя это не волнует?

– Уже не волнует. Предупреждаю, пока не объясните, что происходит, от вас не отстану! И не нужно переглядываться, я все вижу, – выпалив это, решительно села за стол. На завтрак была моя любимая рисовая каша с фруктами. В комнате воцарилась тишина. Богдан сидел рядом. Мальчики ели и поглядывали на меня исподлобья.

– Может, пока немного подождешь с вопросами, Златовласка? – умоляюще скривил гримасу Саня. – Так хочется наслаждаться твоим присутствием.

– Лилия права. Мы ее дурачим, надо признаться, – ответил Богдан, затем он встал и подошел ко мне, обхватив сзади за плечи, целуя в голову.

– Твой запах я готов вдыхать в себя вечно, – простонал Богдан.

Он простоял рядом со мною какое-то время, потом резко дернул мой стул. Стул перевернулся от сильного наклона вместе со мной и рухнул, но Богдан легко подхватил меня на руки. Все произошло стремительно. Саня подбежал к окну раньше, чем донес меня туда Богдан. Шок от ужаса охватил меня, когда увидела, что делает Сантез. Его руки открывали широкие окна кухни.

– Значит, хочешь знать правду, – голос Богдана звучал как приговор.

– Я просто хочу понять, что происходит. – Куда ты меня несешь?! – мой голос сорвался в крике.

Саня стоял у настежь открытого окна, его глаза, опущенные вниз, замерли в одном положении. Богдан же нес меня на вытянутых руках прямиком к окну.

– Зачем?! Вы хотите меня скинуть? – ошарашенно спрашивала я. Меня всю трясло. Я попыталась вырваться, одаривая Богдана пощечинами. Но он держал меня очень крепко. И вот я застыла на его руках, которые уже вытянулись за окно. – Мамочка!

От испуга мои ноги онемели, и я по-настоящему переживала за свое сердце, боялась посмотреть вниз, борясь со страхом высоты, который еще с детства меня преследовал.

– Не надо, пожалуйста, – с крика я перешла на мольбу, зажмуривая свои глаза.

– Не бойся, это всего лишь шестнадцатый этаж, не очень высоко. Ты готова? – слышала я металлический голос Богдана, как в страшном сумасшедшем сне.

– Нет! Перестань! Я уже ни к чему не готова. Я передумала!

– А как насчет правды? Ты же хочешь ее, не так ли?

– Не издевайся! Я ничего не могу понять, что происходит! Я жить хочу!

Богдан отошел от окна, занося меня назад в комнату, аккуратно опуская на ноги. Саня быстро закрыл окно и только после этого поднял свой взгляд на меня. Я, рыдая, опустилась на пол, в шоке от случившегося закрывала лицо руками. Богдан присел рядом, пытаясь меня успокоить. Я в бешенстве оттолкнула его и начала колотить, что есть силы. Он сидел и смотрел, не закрываясь от моего гнева. Он просто сносил удары, как будто ему не было больно.

– Люди иногда видят меньше, чем могут. Вот и ты сейчас имеешь слепоту к невидимому. А, видя ты это, что бы стала делать?

– Не тронь меня! – кричала я, глотая слезы разочарования.

– Хорошо, не буду. Только ты должна знать: то, что ты сейчас ощутила, и есть правда. Если спрыгнешь из окна, назад дороги не будет. Наглядная картинка убедительнее любых слов. Правда, не всегда прекрасна. Иногда она убивает. Пусть эта ситуация будет тебе как предупреждение, иногда лучше умереть, упав с шестнадцатого этажа, чем знать правду. Ну, так что? Я жду ответа. Мне продолжить, или ты еще не готова?

Я сидела на полу и пыталась понять все, что говорил Богдан. Он пугал меня. Неужели я ошибалась в его любви ко мне? Он хотел убить меня! Саня стоял рядом, боковым взглядом наблюдая за нами, стараясь притвориться мебелью. Он молчал. «Нужно убегать отсюда! Боже, куда я попала!?» Поднявшись на ноги, рванула в коридор, захватывая налету куртку и обувь. Я босиком уносилась по лестнице вниз, бежала, спускаясь с шестнадцатого этажа, не в состоянии остановиться, пока не очутилась у выхода из дома. Быстро обувшись, я наспех накинула куртку. Нервишки шалят, да уж, еще бы они не начали шалить. Люди, ожидающие лифта, поглядывали на меня с нескрываемым любопытством. Но мне было не до них, мне было страшно. Я в бешенстве выскочила из дома и побежала к остановке, озираясь по сторонам. Погони не было. Сев в трамвай, все время поглядывала в окно, опасаясь быть схваченной. Глупо, я даже не знала, чего боялась в этот момент и кем должна быть схвачена. Быстрее бы доехать до общежития. Трамвай уносил меня от того мира, который я уже успела полюбить, который, как казалось, впустил меня в себя с удовольствием и с любовью. Почему такое произошло? Почему хотели навредить те люди, которые недавно защищали меня и которые стали для меня такими дорогими? Что-то не так. Нужно бежать. Из окна трамвая я смогла увидеть строение, которое почему-то очень сильно привлекло мое внимание. Маленькая церквушка. Я выскочила на остановку и помчалась туда. Зачем туда шла, не могла понять. Но я знала, что мне срочно нужно попасть туда. Тяжелые ворота в часовню были открыты нараспашку, как будто приглашая всех, проходящих мимо, вовнутрь. Женщины в платках заходили и выходили. Я стояла перед входом и надеялась, что меня оттуда не выставят. Платка на голове не было. Вместо юбки – джинсы. Была не была. И я зашла, сразу попав в небольшой круглый зал, в центре которого стояла металлическая, блестящая подставка для свечей. Свечи горели перед иконами, освещая лики святых. Левее от центра, ближе к углу, располагался стол, на который люди ставили свечки, молясь за спасение душ усопших. У входа сбоку расположилась монахиня в платке, которая продавала иконки, крестики, свечи, ладан и многое другое. Я подошла к ней, заказала обедню о здравии всех своих родных, купила свечу. Потом стояла и читала молитвы, написанные на стене.

Я никогда не была особо верующей. Мои родители решили соединить свои судьбы, будучи разных вероисповеданий. Мама – христианка, папа – мусульманин. Я верила во что-то, полное Света, Чудесное, Великое и обязательно Всемогущее. Люди это называют Богом. Всем нужен идеал, чтобы смотреть, молиться и стремиться к нему. Этот идеал – единый Бог, которого воспевают все религии. Я была христианкой, мама крестила меня втайне от отца. Тогда мне было десять лет. Когда я нечаянно проболталась, дома был скандал, глупый скандал. Для меня уже в том возрасте было очевидно, что Господь един. Молитва, молитва… Как часто молитвы остаются без ответа, без удовлетворения самых желаемых, душераздирающих взываний к Господу. Несчастные молятся об исцелении больного младенца, но он умирает. Кто-то молится о еде, но в конечном итоге продолжает голодать. Но ведь бывает и иначе: по какому-то удивительному принципу, непонятному мне, молитвы бывают услышаны. Но как, по какому принципу выбирает Бог, вряд ли я смогу узнать. Наверное, это примерно то же самое, что сравнить меня с мелкой букашкой, которая пробует понять мысли, причины поступков такого существа, как человек.

Но я ничего не просила, я пыталась успокоиться. Произнося вслух заветные слова, старалась усмирить свои бешеные мысли, просто пыталась избавиться от страха, охватившего меня, заставляющего содрогаться. Я смотрела на высокий купол. Пустота. Я зажгла свою свечку и поставила ее среди остальных. И вдруг, как так вышло, либо руку я пронесла слишком низко над свечами, либо сквозняк подул в мою сторону, заставляя пламя от свечей перейти на мою руку, но огонь очень проворно перекинулся на рукав куртки. Я отпрянула, пытаясь потушить разгоравшееся пламя. Огонь! Нужно потушить огонь! Я же в церкви! Кошмар! Махая рукой, ударяя по горевшей части одежды, я была напугана еще сильнее, чем раньше. Что происходило со мною? Через несколько минут я справилась с пламенем на рукаве, не повредив свою кожу. Когда повернулась, люди, которые стояли рядом и молились, онемели от увиденного. Ни помощи, ни сочувствия. Кто-то смотрел с любопытством, у кого-то лицо искривилось от изумления, как будто они увидели привидение. Я выскочила из церкви, расстроенная случившимся, кровь пульсировала в висках. Мой страх никуда не делся.

Я неслась в сторону общежития. Мои шаги ускорялись, переходя на бег. Перерезая квартал, я сокращала путь. Сумка с учебниками и часть моей одежды остались у Богдана. Потом что-нибудь решу. Только сейчас думать об этом не нужно. Голова раскалывалась. Подходя к общежитию, я увидела Виктора, курившего на крыльце.

– Не понял, Лилия. Ты когда успела покраситься и переодеться? – поразился он.

– Что-то не так? – спросила я, уже готовясь опять к чему-нибудь сногсшибательному. Интересно, что я услышу?

– Ну, ты же с Наташей сегодня была в другом наряде в лицее. И волосы. Твои волосы. Ты их покрасила? Они настоящие или ты нарастила? Вот интересно, когда это ты все успела?

– Что я сегодня с Наташей делала? – не веря услышанному, переспросила опять.

– С тобой все в порядке? – Витя был озадачен. – Ты сама не своя. Что с курткой?

– Извини, я на самом деле что-то неважно чувствую себя. Немного подгорела. Пойду к себе, нужно переодеться.

– Помощь нужна?

– Нет, переодеться, я думаю, смогу без посторонних, – попыталась я перевести все на смех, получилось неестественно. – Витя, большое спасибо.

Поднималась по лестнице, обдумывая новую информацию от соседа по этажу. Я не могла идти сегодня с Натальей на учебу, потому что ее не видела уже почти неделю. Но Витя не шутил. Он также был поражен моим видом. Странно. Все очень странно. Хорошо хоть ключ от комнаты всегда лежал у меня в кармане куртки. Наверняка в комнате никого, девчонки все учатся. Я почувствовала укол совести. Мама думала, что учусь, а я не то, что не могла думать об учебе, вообще, казалось, сходила с ума. Как и предполагала, в комнате никого не оказалось. Там было светло. Я сняла свою обгорелую куртку, понимая, что завтра необходимо что-нибудь купить вместо нее. Денег оставалось мало. Моя кровать аккуратно заправлена, рядом с ней на полу стояла моя сумка. Я кинулась к ней, проверяя на месте ли вещи. Все в порядке. Я подошла к окну. Желтая краска всеми возможными оттенками разрисовала весь двор. Интересно, зачем он меня так напугал. Может, он хотел избавиться от меня. Но я только вчера ночью лежала в его объятиях и была уверена, что он любит меня. А вдруг он обманывал… Богдан? Я легла и попыталась сконцентрироваться на воспоминаниях сегодняшнего инцидента. Ведь Саня помогал ему, именно он открыл окно. Что же они хотели мне сказать этим? Я думала о странных вещах, которые все время происходили, когда ребята были рядом. И еще этот шум в ушах, так сильно похожий на чье-то шипение. Все как-то смахивало сейчас на мои фантазии. Может, мне вообще все это почудилось? Где та грань? Главное не сойти с ума. Одно могу точно сказать – я знаю и не сомневаюсь, что Богдан не просто парень, который мне нравился. Я влюбилась. Но что с этим теперь делать? Почему он дал мне несколько дней на раздумье, напугав меня до смерти? Он говорил про белобрысых, что они не отстанут от меня. Значит, я в опасности, только потому, что Богдан в моей жизни. Значит, он дал возможность принять самой решение, решение остаться с ним. Хотя для меня это не самый лучший выбор, по его мнению. Попробовать жить без Богдана, наверное, легче для меня. Вот только смогу ли я забыть его и хочу ли я этого? Боже! Ведь он мне так дорог! И зачем он так жесток, сумасшедший?! Вытащить меня с шестнадцатого этажа в окно – безумие! А если бы дрогнула его рука? Я лежала, укрывшись полностью простынею. Голова болела. Истерика выходила наружу. Я сжимала кулаки, ударяя ими о матрас. «Раз не пошла в лицей, хоть приготовлю поесть что-нибудь, – подумала я, уговаривая себя подняться. – Нужно успокоиться». На кухне не было ни души. Опять укол совести, что я не на учебе. После готовки села у окна. Осенний пейзаж. Я сидела и просто глядела. Не знаю, сколько прошло времени, очнулась после того, как увидела кучку идущих студентов, горячо что-то обсуждающих. С ними была Наташа. Я невольно улыбнулась, так как соскучилась по ней, хотя мы знали друг друга только около двух недель, из которых неделю ее даже не видела.

Проходя мимо кухни, Наташа заглянула на запах еды и остолбенела, увидев меня. Ее глаза округлились, потом она подошла ко мне, разглядывая с нескрываемым интересом.

– Привет. Что-то не так? – напрягаясь снова, спросила я.

– Ого, Лилия, да ты красавица! Волосы! Когда покрасила? Просто блеск! Ты еще и нарастила? Обалдеть, даже незаметно, что они не твои.

– Это мои волосы.

– Ага, а я Папа Римский.

– Да я не шучу! Они просто за неделю как-то раз и выросли.

– За неделю? Я сегодня днем этого не заметила, – смеялась подруга. – Колоссально быстро они выросли почти до пояса, а ведь только днем были по плечи, – продолжала восхищаться моими волосами, трогая и разглядывая их.

Комментарии Натальи о волосах сразу перестали меня интересовать. Я опять окунулась в нереальность: не могла сегодня быть в лицее и видеть ее. Я постаралась держать себя в руках, чтобы прямо на кухне не вцепиться в подругу и не начать ее допрашивать. Тем более туда начали заходить студенты, занимая конфорки больших газовых плит, чтобы готовить себе еду, да и пугать Наташу в мои планы не входило. Я встала, подняла кастрюльку с приготовленным мною супом и двинулась в комнату. Наложив спокойно Наташе обед, я села рядом, продумывая, с чего начать:

– Наташ, можно я задам тебе странный вопрос? Только ты не смейся.

– Давай, – уминая супчик, ответила Наталья.

– Когда мы виделись с тобою в последний раз?

– Сегодня, два часа назад. Как занятия закончились, ты ушла. Ага, мне уже странно.

– Правильно ли я поняла тебя, мы с тобой сегодня были на занятиях?

– Лилия, конечно! И сегодня, и вчера. Ты сегодня всех поразила своими знаниями английского языка. Я горжусь тобою. А в чем дело-то?

– Ты не шутишь, Наташ?

– У тебя амнезия, что ли? – засмеялась подруга.

– Ну, не совсем, но что-то есть, какие-то несостыковки. Погоди, расскажи мне все. Ты мою записку читала? Я тебе на столе оставляла.

– Нет. А что там было написано?

– Да в принципе ничего особенного. На выходных я тоже была здесь?

– Да.

Интересно, значит, кто-то прикидывается мною и учится за меня. Зачем, и кто это может быть?

– Наташ, расскажи про меня.

– В каком смысле?

– Какая я была последнюю неделю? Может, странная? Ну, что-нибудь? Например, почему я не с тобою вернулась.

– Интересно, это ты себя должна спросить, почему не со мною, – непонимающе ответила подруга. – А вообще ты была Лилией. Ты была собою. Обычная, как всегда. Вот только сейчас волосы у тебя чернее и длиннее. За два часа их нереально успеть покрасить и нарастить. Вот это мне странно.

– Куда я ушла сегодня?

– Ты встала после последнего занятия и ушла, ничего не сказав мне. Просто сбежала. Да что с тобой, Лилия? Вопросы какие-то пугающие. С тобою точно все нормально?

– Не знаю.

– О! Ответ не внушает спокойствия.

– Понимаешь, как бы это тебе сказать… Короче, меня не было уже несколько дней ни в общежитии, ни на учебе. Я пришла сюда только сегодня днем и не видела тебя почти неделю.

Наташа чуть не поперхнулась, поднимая на меня свой изумленный взгляд. Она не поверила ни одному слову и смотрела мне в глаза очень пристально, пытаясь увидеть, шучу я или нет. Отошла от меня, немного косясь, как на ненормальную.

– Я не вру. И со мной все в порядке, Наташ!

– Спорный вопрос.

– Как же тебе доказать? Вот видишь волосы – они настоящие! Можешь проверить, ты не найдешь на них капсул. Они настоящие, и цвет мой, родной.

Подруга, подойдя ко мне, начала проверять, и, чем больше она щупала мои волосы, тем больше приходила в замешательство.

– Кто ты? У тебя брови чернее, и ресницы длиннее. Ты очень похожа на Лилию, но ты не она. Ты не Лилия!

– Наташа! Я это, перестань!

– Такое невозможно, – произнесла она еле слышно себе под нос.

– Наташ, я с тобой полностью согласна, но это правда. Понимаешь? Кажется, есть еще какая-то девушка, которая прикидывается мной, непонятно, зачем. Вот это уже из области фантастики точно.

– Хорошо. Если ты Лилия, расскажи обо мне все, что когда-то я тебе рассказывала, что никто тут не знает.

– Ну, приехали. Хорошо, расскажу.

И я начала пересказывать всю биографию подруги, которой она поделилась со мной в день нашего знакомства. Вспомнила про ситуацию в детском садике, когда Наташе было пять лет. Дети всей группой прыгали со шкафчиков, воображая себя яблоками, и, конечно, лидером была моя подруга. Белая от ужаса воспитательница застала их за этим занятием. Чем больше я рассказывала, тем больше моя подруга приходила в себя.

– Хорошо, я почти поверила тебе. Как объяснишь изменения во внешности?

– Наверное, гены. Как же еще? У моей мамы черные волосы. А выросли так быстро, может, шампунь особенный был. Честно, мне это пока непонятно.

– Ты сейчас смахиваешь на чеченку.

– Слишком восточная внешность?

– Да, слишком темная, волосы прямо блестят от черноты.

– Надеюсь, это комплимент.

– Если ты не жила в общежитии это время, то где же была?

– В гостях, – ответила я, закусывая губу. Желания вспоминать Богдана не было. Вернее я о нем не забывала, просто пыталась выкинуть из памяти хотя бы на вечер. Сердце начинало очень сильно болеть при мысли о нем, и виски гудели так, что приходилось хвататься за голову. Такое сумасшествие со мною было впервые в жизни, и эта зависимость мучила.

Мне пришлось выдумать историю о том, что я нечаянно подожгла куртку, пытаясь разжечь костер. Странно, но обмануть получилось. Хотя спроси Наташа о подробностях, о костре, где я это делала и с какой целью, вряд ли смогла бы быстро что-то придумать правдоподобное. О странной ситуации в церкви говорить не хотелось. Рассматривая мою обгоревшую куртку, Наташа на время предложила свою вторую ветровку, я с благодарностью приняла ее помощь.

Вечер прошел спокойно, мой двойник так и не пришел, хотя я ждала, постоянно прокручивала в голове нашу возможную встречу. Тем не менее испытала большое облегчение, что никто не появился. Я, Виктор и Наталья сидели на подоконнике в общей кухне и болтали о предстоящих выходных. Виктор пытался нас уговорить пойти в поход, но Наташа сопротивлялась:

– В поход осенью ходить девочкам не рекомендуется: можно заболеть.

– А спальники на что? Не простынете. Больше теплой одежды возьмем, и все будет хорошо, – настаивал Виктор.

– У нас нет спальников.

– Сейчас по общежитию пройдемся, наверняка наберем.

– Хорошо, – сдалась Наталья. – Если найдешь для нас спальники и палатку, мы подумаем. Да, Лилия?

– Угу, – ответила я, попивая зеленый чай с мятой.

Виктор, довольный, что смог добиться своего, быстренько ушел искать для нас спальники и палатки.

– Вот неугомонный этот Витя, мертвого заставит двигаться, – по-доброму возмущалась подруга. – Кажется, я догадываюсь зачем…

Наташа так и не успела закончить фразу, так как на кухню в бешенстве завалилась девица, крупная вширь и очень высокая, встала перед нами, поставив руки на пояс, тем самым показывая свою решительность. Ее безумный вид завершало растрепанное каре, выкрашенное в неестественно красный цвет, старый бабушкин халат подчеркивал все безобразие фигуры. Мы с Наташей стояли напротив нее как две букашки, остолбеневшие от ситуации. Вид незваной гостьи внушал только одно – она опасна. Лицо девушки выражало безумие.

– Ты Наталья? – грубо обратилась она к моей подруге, сплевывая, от нее разило спиртным.

– Чем могу помочь? – несмотря на боевой характер, Наташка как будто стала меньше, напугавшись агрессии нападавшей.

– Ты можешь помочь только одним! Не смей больше подходить к моему парню! Еще раз увижу тебя с ним, размажу.

– Вы о ком, простите? – вмешалась я, пытаясь перевести общение на более спокойный лад.

– Стой там и молчи, тебя не касается! – гавкнула девица мне, раздувая свои безобразные ноздри.

– Она о Володе, – ответила подруга, пытаясь не обращать внимания на рык великанши.

– Это он мне Володя! А тебе он никто, – уже орала та, махая перед нами своими ручищами.

Студенты заходили на кухню и выходили, оглядываясь на нас с любопытством. Всем было интересно, чем закончится диалог на повышенных тонах, наверняка ждали зрелища. «Вот только этого нам не хватало!» – думала я о метаморфозах в своей жизни за последние дни. Помнится, на горизонте был беленький парень Вова, и он нравился Наташе. Они даже ходили на прогулку в лес, наверное, сблизились, раз теперь появилась эта ревнивая, которая почему-то решила, что он ее собственность.

– Тот Вова? – спросила я подругу, игнорируя нападающую на нас девицу.

– Да.

Три девушки примерно нашего роста, видимо, подруги этой крупной, загородили путь к выходу. Они появились почти сразу, после того как нападающая начала орать на нас, и были явно навеселе. От них так же, как и от первой, воняло спиртным и соленой рыбой. Одна с видом самой главной подошла практически вплотную к нам и с вызовом начала:

– Значит так, предупреждаем, рыжая. Еще раз подойдешь к нему, мы вместе тебя поколотим, так что бойся.

– Нет, – глядя ей в глаза, ответила Наталья. Она явно пасовала от разницы в силах, но сдаваться не собиралась.

Я стояла, просчитывая дальнейшие возможные варианты разворота событий. Моя спина в области сердца вдруг резко заныла, но я удержалась, чтобы не застонать. Наташа явно нарывалась на драку, а нас было мало, и по габаритам мы в проигрыше. Жаль, что Виктор нас покинул совсем не вовремя. Был бы он тут, вряд ли бы девицы так наглели.

– А ты, свинья жирная, смотрись чаще в зеркало и плачь. Вместо того, чтобы тратить силы на разборки, потратила бы их лучше на спортзал. Глядишь, не ты бы за парня дралась, а он захотел бы это делать за тебя, – ответила Наталья, обращаясь к девице в халате, не замечая ее наглую поддержку.

В ответ на это я услышала звонкую пощечину. Великанша била мою подругу по щекам, а та, к моему удивлению, сносила все, не подняв руки в ответ. Она решила не драться. Как глупо! Нападавшая и не думала останавливаться. Лицо Натальи от ударов побагровело, пьяные подружки ржали и подтрунивали над ней.

– Перестаньте! – не выдержала я.

– А ты смелая, что ли, такая? Тоже хочешь получить? – кричала на меня вторая, толкая больно в плечо, провоцируя на драку.

– Ага, наверное, хочет, это ее подружка, – ржала другая из троицы.

Я почувствовала, как начинаю свирепеть от возмущения. Что они себе возомнили? Повернувшись, я увидела подругу, которая так и не ответила ни разу на пощечины. Кровь в моих висках пульсировала не то в такт сердцу, не то в такт боли в спине. На секунду у меня отключился звук в ушах – немая картина на кухне. Любопытствующие, немного перепуганные девчонки выглядывали робко из коридора. Это были Вера и Надя, соседки по комнате. В глазах промелькнула закопченная лампочка Ильича на потолке, облезлые стены, годами впитавшие в себя разные запахи еды и табака, кухонный нож, лежавший на столе как будто специально для меня. Я толкнула одну из преградивших нам путь пьяных девиц и рванула к столу, хватая нож. Нож в руке. Я повернулась к обидчицам, готовая напасть.

– Отошли от нее! – не узнала я свой голос.

– Эй, эй, тихо-тихо! – девочки тут же отрезвели.

– Пошли вон отсюда, курицы. Быстро! Вон! – кричала я, махая ножом перед их лицами. Нападающие тут же начали отходить, стараясь нелепо перевести все в шутку.

– Ты что, ненормальная? Мы же пошутили, – попыталась успокоить меня одна из них.

– Ушли отсюда на свой этаж! В следующий раз покалечу! – орала я на них.

Девочки, крутя пальцем у виска, удалились восвояси, но где-то в конце коридора прокричали, что обязательно вернутся, если Наташа ничего не поймет.

Нож в руках сверкал, я перевела свой взгляд с него на подругу. Та в ужасе смотрела на меня, утирая слезы на раскрасневшихся щеках. Наташа как будто была в шоке, о себе я могла сказать то же самое. И тут вбежали Витя с Володей. Вовремя.

– Вы опоздали минут на пятнадцать, – повернулась я к ребятам.

– С тобой все в порядке? – Володя кинулся к Наталье.

– Угу, она еле выжила, а так все в порядке, – ответила я за подругу, зло иронизируя, – только твоя подружка, килограммов сто пятьдесят которая, вместе со своей пьяной свитой чуть не задавила ее здесь. Любовь, наверное. Как любопытно, раньше мужчины завоевывали женщин. Ужас! Ты бы что-нибудь сделал, пока кровопролития не случилось.

– А что я могу сделать? – вылупился на меня Вова.

– Надежду давать не надо всем подряд. Иди, поговори с ней, скажи, чтобы не приставала больше к Наталье.

– Я не могу. Это их дела, – промычал себе под нос кавалер Наташи.

– Ничего себе! Ты вообще в своем уме, Вова? Она тут реально рукоприкладством занималась. Ты глупый? А может, тебе просто все равно? А может, ты себе таким образом самооценку подкрепляешь?

– Тихо, тихо, ребят, – вмешался Виктор, вставая между нами. – Давайте в другом месте поговорим, когда все успокоятся.

И тут я заметила, что в коридоре полно зрителей, которые наблюдают. Я согласилась с Виктором и вышла из кухни.

Неприятная ситуация только немного отвлекла меня от мыслей о Богдане. Я лежала на кровати, готовясь ко сну, и вспоминала его руки, разрисованные татуировками, зеленые жгучие глаза, улыбку. Как я хочу к нему! Обнимала подушку, представляя, что он рядом, вспоминала его запах. Как он там без меня? Думает ли обо мне? Я не видела его несколько часов, а как будто прошла целая вечность в разлуке с ним. Я не могла уснуть. Ворочаясь, услышала голос Натальи:

– Не спится, Лилия?

– Что-то совсем не спится, – прошептала я, стараясь не разбудить соседок по комнате.

– И мне. Я хочу поблагодарить тебя за поддержку.

– Да не за что, думаю, на моем месте ты поступила бы так же.

– Не знаю. Я струсила, и мне чертовски стыдно. Как так вышло, сама не понимаю. Она такая огромная.

– Мне тоже было страшно, – успокаивала я подругу.

– Знаешь, пока тебя не было, ну, ты поняла, я и Вова, мы очень сблизились.

– Ты влюбилась?

– Да! Он меня звал замуж, представляешь!

– Ого, а ты?

– Хочется, но мне нет восемнадцати лет еще.

– Замуж выходят и раньше.

– Вот я и не знаю. Понимаешь, он меня как бы вскользь звал, намекал. Официального предложения стать его женой еще не было, но, думаю, все это не за горами.

– У вас с ним было?

– Ты про секс?

– Ну, да. Или это секрет?

– Нет, не было, пока выдерживаю паузу. Вычитала в одной книге, что нужно месяц хотя бы повстречаться, чтобы парень не подумал, что я девушка легкого поведения. Вот считаю дни, – смеялась подруга.

– Тебе не кажется, что это все глупо?

– Глупо выдерживать паузу?

– Все эти какие-то условности. Если он захочет, то бросит тебя и через месяц.

Спустя примерно тридцать минут, я поняла, что все мои попытки уснуть тщетны, воздуха явно не хватает. Поднялась с кровати, чуть приоткрыв окно, села рядом, глядя на небо. Я вспоминала себя с подзорной трубой и Богдана, рассказывающего мне о звездах. «Надо успокоиться», – думала я.

– Ты что маешься, Лилия? – спросила подруга, наблюдая за мной из темноты.

– Душно, воздуха как будто не хватает.

– Понятно. Вот и гадалка говорила мне, что все время не будет хватать воздуха. Прямо ее словами ты сейчас ответила.

До меня медленно доходил смысл слов подруги. Она же ходила к гадалке, а я и забыла совсем.

– Расскажи, как тебе она. Понравилась? Что вообще тебе сказала?

– Да, ничего. Обычный частный старенький домик. Простояла у ворот минут пять, потом ждала еще в коридоре, даже стул не предложили. Когда гадалка приняла меня, то была немногословна. Короче, я недовольна.

– А что сказала?

– Чушь.

– Понятно. Ничего конкретного?

– Все про какой-то закон жертвы твердила. Если хочу чего-то добиться, должна страдать. Миленький закон, да?

– А ты точно поняла ее?

– Не знаю, вроде так.

– А может, она имела в виду под законом жертвы иное? Например, приносить в жертву не себя, а что-нибудь другое ради своего счастья?

– Или кого-нибудь другого?

– Возможно, и так.

– Жертвоприношение?

– Просто, по моему мнению, это было бы логичнее. Вряд ли страдалец может обрести счастье по крайней мере в том смысле, в котором мы это понимаем. В нашем мире нужно быть танком, чтобы не упустить свое. Займи позицию обреченного, и удача никогда тебе не улыбнется.

– Сложно и непонятно. Одно радует, я успокоилась с этими гаданиями. Глупая была затея.

Закрыв окно, я решила повторить попытку поспать. Завтра на учебу. Интересно, увижу завтра Саню в лицее или нет? Я так надеялась, что кто-нибудь из них позвонит. Но телефон молчал, и мне становилось еще хуже.