Текст книги "Я ненавижу тебя! Дилогия. 3 и 4 книги"

Глава 14

Маша опять очнулась в своей старой детской комнате, лежа на кровати. Оглянувшись, она поняла, что интерьер комнаты так и не изменился – те же обои в цветочек, тот же шкаф с наклейками динозавриков, стол для письма, и кресло в котором сидела маленькая Маша. На этот раз она играла в старую детскую игру – электроника. Взрослая Маша четко помнила волка, который ловил яйца по экрану. И даже детский миф о том, что если набрать один миллион очков, то экран старой советской электроники покажет детский мультик «Ну погоди!».

Рядом с увлеченной игрой девочкой, на подлокотнике старого раскладного кресла, лежал блокнот. Маше даже заглядывать туда не надо было, чтобы понять, что в нем нарисовано.

«Проклятый Аленький цветочек!» – со злость подумала она, и решительно встала с кровати, сидеть в этой комнате и смотреть на свою детскую копию, она не намерена.

Подойдя к двери, окрашенной темно-красной, ближе к оранжевому цвету, половой краской, Маша скривилась и раздраженно пробурчала себе под нос:

– Неужели не могли уж на дверь-то краски нормальной найти? Ну, взяли бы парочку взяток, хоть бы ремонт дома нормальный сделали! Все же брали в те времена, так нет же… эти… упертые до невозможности….

И с этими словами она взялась за ручку, но тут же остановила себя. Ее кольнуло понимание: ей было неприятно находиться не рядом со своим Альтер Эго, а именно в этой комнате. Воспоминание о нищете, в которой жила она в детском возрасте, сильно коробили ее. И только лишь сейчас возвращаясь мыслями в свое прошлое, Маша задумалась об этом.

Ей уже ведь тридцать лет, она смогла многого добиться, приехав в Москву. В ее квартире был хороший ремонт, дорогой, качественный. Лене она старалась покупать хорошие дорогие игрушки, и качественную дорогую одежду, как и себе. Да и воспоминания о том, как они жили в Москве, она давно подавила в себе, оставив их той маленькой девочке, что навсегда заперла в этой комнате.

Маша оглянулась на свою маленькую копию, и ей стало жаль ее. Неужели все это время, пока она взрослела и жила в других более лучших условиях, ее Альтер-Эго была вынуждена ютиться в этом убогом месте?

Они ведь переехали в Новосибирск, после смерти бабушки, у родителей появилось больше свободных денег. Ей стали покупать хорошую одежду, Маша уже больше не ходила в обносках доставшихся ей от подросших детей маминых подруг. И в ее новой комнате был качественный ремонт, и совершенно новая удобная мебель.

Маша внезапно почувствовала стыд перед девочкой, которая наконец-то оторвалась от своей игрушки и посмотрела ей прямо в глаза. Вот только взгляд у ребенка был совсем не детский, а какой-то настороженно-встревоженный и немного удивленный.

Она посмотрела на Машину руку и почему-то задержала там взгляд. Маша и сама перевела взгляд на свою руку, лежащую на совершенно не вписывающейся в интерьер старомодной фигурной ручке из темно-коричневого металла.

Недолго думая Маша открыла дверь и уже начала выходить, но почувствовала, как маленькая детская рука схватила ее за предплечье.

Маша оглянулась и увидела, что маленькая девочка крепко держит за ее руку.

– Не ходи туда, тебе туда нельзя, – вдруг услышала Маша детский голос в своей голове, но посмотрев на девочку, поняла, что ее губы не шевелятся.

«Сон, это просто сон», – вспомнила она, и решительно открыв дверь, вышла из комнаты и попала в незнакомый длинный коридор с дверями по разные стороны довольного богатого, судя по отделки стен, офиса.

Ощущение хватки на руке исчезло, обернувшись, Маша поняла, что девочки уже нет, как и двери в ее комнату тоже нет. Перед ее глазами была стена.

Пожав плечами, на странные выверты собственного сознания Маша решила двинуться вперед. Коридор казался ей смутно знакомым, но она никак не могла вспомнить, что это за офис такой.

Идти по коридору пришлось долго, все двери почему-то были заперты, Маша дергала ручки, но ни одна не поддавалась.

– Какой-то дурацкий сон, – недовольно пробурчала она.

В итоге, поняв, что коридор явно не собирается заканчиваться, и не одна дверь не хочет открываться, она решила просто сесть на пол и попробовать уснуть, чтобы проснуться уже в реальности. То, что это сон она не сомневалась, так как вспомнила, что засыпала в объятиях Влада.

Но стоило ей, расслабившись закрыть глаза, и уже почувствовать на себе крепкую хватку Лисовского, и его горячее тело своей спиной, как что-то словно толкнуло ее, возвращая обратно в коридор. Маша открыла глаза и чуть не выругалась от злости, но тут же прикусила свой язык, так как увидела, что дверь, рядом с которой она сидела, открылась, а из нее послышался до боли в сердце, знакомый голос:

– Я сейчас принесу тебе кофе, у нас на этаже есть торговый автомат, он делает потрясный эспрессо!

И Маша увидела Сергея. Он выбежал из офиса и бегом побежал по коридору, в конце которого появился торговый кофейный автомат, даже не обращая внимания на девушку, сидящую на полу.

Маша тут же поднялась на ноги, с удивлением рассматривая мужа. Сердце тоскливо сжалось. Боже, как же давно она его не видела… Маша сделала несколько шагов, желая подойти к нему ближе. Пальцы зачесались, захотелось дотронуться до него, провести по мягким темным чуть вьющимся волосам. На глазах навернулись слезы. Она уже хотела рвануть со всех ног, чтобы обнять родного и любимого мужчину, как услышала тихий скрип. Маша автоматически обернулась, и увидела, кончики рыжих вьющихся волос и женскую руку закрывающую дверь.

– Маша! Я сейчас! – крикнул Сергей, но когда Маша оглянулась, то поняла, что он смотрел сквозь нее на за хлопнувшуюся дверь.

«Он меня не видит», – поняла она, но на всякий случай решила проверить так ли это и громко окликнула его, но Сергей даже шелохнулся.

– Воспоминание… – прошептала она, понимая, что это не просто сон, а сон-воспоминание, того самого дня, когда Сергей привел ее к себе на работу, в компанию Лисовского, чтобы показать свое рабочее место. А уже на следующий день, утром, его арестовали.

Значит, это была не просто девушка, это была она сама. Маша подошла к двери и решительно распахнула ее, увидев себя.

Вот только видела она не себя настоящую, а ту дерзкую, семнадцатилетнюю девчонку, одетую, как дешёвая шлюха. Она стояла возле компьютера Сергея и что-то делала. Маша обратила внимание на секцию портов на системном блоке, и заметила там флэшку.

Это была ее личная флэшка. Она помнила, что Сергей дарил ей ее на очередной день рождения. На ней даже гравировка была, с ее именем. Когда Маша приблизилась к компьютеру, то увидела на экране лишь надпись: «Формат диска F завершен».

Ее молодая копия, быстро вытащила флэшку из порта, и, бросив ее себе в сумочку, мышкой закрыла все окна на компьютере.

Маша еще какое-то время смотрела на себя со стороны, и совершенно ничего не понимала. «Что все это значит? Зачем она рылась в компьютере Сергея? Что она удалила с флэшки?» – завертелись вопросы в ее голове, но ответов на них у нее не было, и, не выдержав, Маша решила попробовать задать все эти вопросы девушке. Вот только стоило ей открыть рот и произнести первый вопрос, как ее молодая копия тут же вскинулась и таким взглядом одарила на Машу, что ее спина покрылась холодным потом, и она инстинктивно сделала шаг назад о того, что увидела во взгляде девчонки.

– Ну и какого хрена ты тут забыла?! – вдруг зарычала она на нее, и взмахнула рукой с такой силой, что Маша даже сообразить не успела, как вылетела из кабинета, и врезалась в противоположную стену.

Упав на пол возле стены, Маша отчетливо услышала хруст собственных костей, а затем пришла боль. И шок. Она даже всхлипнуть не успела, как девчонка оказалась рядом с ней, и, нагнувшись, опять зло зарычала прямо ей в лицо:

– Кто тебя сюда звал тупая шлюха! Твое место греть постель Лисовского! Пошла вон отсюда!

И она с силой размахнулась ногой и пнула Машу прямо по животу.

– Убирайся! – опять закричала она еще громче, и начала методично руками и ногами избивать ничего не соображающую и ошалевшую от боли и шока взрослую Машу.

Удары сыпались на нее с такой силой и скоростью, будто Машу избивала не девочка подросток, а взрослый здоровый мужик. Маша захрипела, пытаясь вздохнуть, и хоть как-то пошевелиться, но почувствовав, что не может сделать ни единого глотка воздуха, начала паниковать. Перед глазами запрыгали разноцветные точки. Она вдруг осознала, что умирает. По-настоящему умирает. От недостатка воздуха, и болевого шока. Все ее нутро выворачивало наизнанку, скручивая все конечности, сводя их судорогой. Где-то на задворках сознания появилось понимание – это приступ… у нее приступ.

Но тут она услышала детский злой крик:

– Прекрати, ты убиваешь ее!

И удары тут же прекратились, а Маша смогла наконец-то сделать болезненный тяжелый вздох, размыкая сведенные от боли губы. Сквозь пелену из слез смешанных с кровью, Маша увидела, как ее палача силой отбросило к противоположной стене, и девчонка сломанной куклой упала на пол, а перед ней возникла маленькая девочка.

– Что, пришла защищать? – выплюнув кровавую слюну, захохотала сумасшедшая малолетняя психопатка, и попыталась встать на ноги, чтобы отползти от маленькой Маши.

Хоть она и пыталась хорохориться, но все равно в ее взгляде мелькнул страх.

– Я не дам тебе ее уничтожить, – звонким, но твердым голосом сказала маленькая девочка, и, подойдя к психопатке, положила руку ей на голову.

У молодой копии Маши расширились глаза от ужаса, она раскрыла рот и быстро заговорила, срываясь на истеричные нотки:

– Я помогаю тебе, я оберегаю тебя, не убивай! Не надо! Я же все делаю только для тебя.

– Тебе нужно поспать, – оборвала ее речь маленькая Маша, и глаза у молодой девушки закрылись, а голова безвольно упала на пол.

Девочка обернулась и посмотрела на свою взрослую копию, в ее глазах была печаль.

– Я же говорила, что тебе не нужно сюда приходить. Возвращайся к Владу.

Она взмахнула рукой, но Маша подняла свою руку, останавливая ее.

– Подожди, ответь, кто она? – прохрипела она, еле ворочая языком.

– Она не должна была появляться, – на глазах у девочки выступили слезы, и она отвела свой взгляд, – я ошиблась и не должна была выпускать ее. Но она обещала помочь…. А я не могла выбраться, ты закрыла меня…. Стелла была для меня единственным шансом.

– Я не знала, – выдохнула взрослая Маша, и попыталась упереться руками о пол, чтобы встать хотя бы на четвереньки. – Я не думала, что так получится, прости… Ты сказала ее зовут Стелла?

– Не надо, – перебила она свою взрослую копию, качая головой. – Не важно как ее имя. Ее все равно почти нет. И извиняться не надо, сделанного уже не вернешь. Ты и сама это знаешь. – В глазах девочки появился лед, и они уже продолжила более жестким голосом: – Но наш уговор все еще в силе. Найди Аленький цветочек, освободи Влада, и я оставлю тебя в покое.

И на этих словах Маша потеряла сознание.

***

Лина проснулась от того что ее кто-то раздевал. Из сна выплывать совершенно не хотелось, из-за сильной усталости. У нее создалось ощущение, что она мгновение назад закрыла глаза, а ее уже кто-то будит, причем очень странным способом.

Водолазка, джинсы, носки полетели на пол, бюстгальтер, что так больно своими косточками впивался в кожу, тоже исчез, и последними были трусики.

Лина чуть не застонала от удовольствия, когда ее тело освободили от одежды. Ей показалось, что даже дышать стало легче. В сонной голове появился вопрос: как она умудрилась настолько устать, что даже раздеться не смогла?

Но вопрос тут же погас, так как на смену одежды пришли горячие и жадные мужские губы. Оцепенение после сна, не давало Лине оттолкнуть наглеца. Но более менее проснувшийся мозг уже начал пытаться просчитывать ситуацию.

«Она уснула в одной из пустых палат, а кто-то ее увидел, раздел и сейчас пытается изнасиловать?» – от этой мысли волоски на ее коже встали дыбом, а к горлу девушки подкатился удушливый комок из страха. Все сонное оцепенение мгновенно спало, и Лина распахнула глаза. Но почему-то так ничего и не увидела, вокруг была кромешная темнота.

Почувствовав, как ее придавило тяжелое мужское тело, причем абсолютно голое, Лина вскрикнула и попыталась вывернуться из-под мужчины.

– Линка, хватит барахтаться! – недовольно рыкнул мужчина голосом Германа, и, придавливая ее руки к кровати, которыми она попыталась вцепиться в его лицо, добавил: – как же было хорошо, когда ты была сонная.

Лина тут же замерла, понимая, кто ее разбудил, и как ни странно сразу же успокоилась.

– Я не узнала тебя, – смущенно прошептала она, – отвыкла уже, когда вот так во сне кто-то пристает.

– Отвыкла, говоришь, – Лина почувствовала, что Герман улыбается и даже чему-то радуется, учитывая тон его голоса, – ну значит привыкай, теперь я тебе спать не буду давать.

И он вставил сначала одно колено между ее ног, а затем второе, раздвигая бедра смущенной и уже успокоившейся девушки.

Лина почувствовала, как горячая головка его члена уперлась в ее уже мокрые складки и автоматически дернулась от нее бедрами, пытаясь сообразить, когда это она успела возбудиться.

– Линка-Малинка, ну что еще, теперь-то ты поняла, что это я, хватит елозить, – недовольно пробурчал Герман, и сильнее придавил ее своим телом, а затем неожиданно резко вошел, заставив Лину вскрикнуть и выгнуться.

Он тут же замер, чувствуя, как его член сдавило со всех сторон влажными тугими мышцами.

– Твою мать! – приглушенно выругался Герман, понимая, что еще мгновение и просто кончит, и чтобы отвлечься, начал думать о работе.

Резкая боль, от наглого вторжения чуть не оглушила Лину. Хоть она и была влажная, но член-то у Германа был совсем не маленький. Однако спустя несколько мгновений, ощущая наполненность и жаркое напряженное тело мужчины, вдавливающее ее в матрас, Лина почувствовала иррациональное чувство защищенности и нежности, а следом за ними пришло возбуждение.

«Вот что у меня в голове? О чем я вообще думаю? Меня практически насилуют, а я вся таю…», – с раздражением подумала Лина, и чуть-чуть приподняла бедра, чтобы намекнуть Герману, что пора начинать двигаться.

Герман опять тихо выругался, ведь он так и не смог отвлечь себя от горячих и влажных ощущений, окутывающих его член, а девчонка еще и двигается под ним, явно намекая на толстые обстоятельства.

И это он еще хотел, чтобы она с его рук ела? Да такими темпами, он сам готов уже с ее рук есть. Она ж заводится с пол оборота, и его заводит, да так, что кровь из головы полностью перекачивается в член.

Глубоко вздохнув несколько раз, Герман начал двигаться. Медленно и тягуче, стараясь растягивать удовольствие. От чего Лина протяжно застонала, утыкаясь ему в грудь. Как же ему сейчас хотелось посмотреть на ее лицо. Герман сильно пожалел, что не включил ночное освещение, но тянуться к переключателю, что находился на спинке кровати, совершенно не хотелось. Ведь Лина так сладко постанывала под ним, что у Германа в ушах зашумело от удовольствия. А когда она начала в ответ подкидывать свои бедра, и облизывать своим нежным язычком кожу на его груди, так стало совсем тяжело себя сдерживать.

Ну, уж нет! Он так легко не сдастся!

Покинув влажный рай, Герман отодвинулся от удивленной и немного обиженной девушки, но не успела она хоть слово сказать, как он резко перевернул ее на живот, поставил на четвереньки, надавил на верхнюю часть спины, от чего Лина прижалась грудью к матрасу, а затем медленно начал входить в ее, истекающее смазкой от сильного возбуждения, лоно. Лина протяжно застонала, цепляясь руками за простынь, и попыталась выгнуться навстречу Герману.

– Боже! – не выдержала и прошипела она от удовольствия.

Казалось, будто член этого мужчины создан для нее. Лина чувствовала себя похотливой самкой кошки во время течки.

Ей хотелось быстрее и жестче, чтобы за волосы схватил, намотал на руку, драл так, чтоб пар из ушей пошел, но вместо этого Герман, как назло все делал очень медленно и нежно. Провел рукой по позвоночнику, заставляя ее выгнуться еще сильнее, помял ягодицы, от чего удовольствие растекалось по всему организму, заставляя Лину стонать еще громче.

Лина завелась уже не на шутку, хотелось, чтобы разрядка пришла быстрее. А Герман удерживал ее на грани, но так и не давал ее перешагнуть. Она попыталась сама завладеть ситуацией, и, упираясь руками в простынь приподнялась на локтях и начала двигаться быстрее на встречу его движениям, но Герман тут же пресек ее самодеятельность, очень действенным способом – шлепнул по ягодице ладошкой. От неожиданности и легкой вспышки боли, Лина вскрикнула, и тут же начала содрогаться всем телом. Этот шлепок оказался последней каплей, и заставил ее перейти ту самую грань.

Герман понял, что Лина готова, и в который раз уже за ночь выругавшись, начал двигаться быстрее и намного жестче, чтобы догнать девушку.

Он кончил спустя несколько сильных толчков, продлевая Линин оргазм и делая его еще более ярким и сочным.

Сладкое удовольствие растекалось по их разгорячённым телам. Герман лег рядом с Линой, повернув ее на бок, и прижав спинок к своей груди.

– Сейчас немного отдохнем, и продолжим, – прошептал он уже уплывающей в сон девушке.

– Не… я спать хочу, – еле ворочая языком, пробормотала она, и вжалась своей попкой в пах мужчины.

– Чувствую, как ты спать хочешь, – усмехнулся Герман, и слегка толкнулся уже вновь твердеющим членом в ее попку. – Ненасытная моя мышка.

– Нет, правда хочу, давай утором, – жалобно прошептала Лина.

Но Герман не успел ей ответить, так как прозвенел его сотовый. В другой раз, Герман бы просто выключил телефон, но на этот звонок нельзя было забить, ведь это был Лисовский.

Впервые Герман ощутил острое желание, прибить Влада, так, чтобы больше никогда не звонил ему по ночам, особенно когда он настроился еще раз помучить свою чувственную девочку.

Еле сдерживая свою злость, Герман ответил на звонок, и сразу же отодвинул трубку от своего уха.

– У Маши, сильный приступ! – заорал ему в ухо Влад. – Эта тупая сука – новенькая медсестра пьяна, или под наркотой, я не понял, да насрать! А Палыч приедет только через час. Мне нужна Лина! Срочно!

– Я понял, сейчас будем, – коротко ответил Герман и, отключившись, посмотрел на уже проснувшуюся девушку. Тусклый свет от сотового, освещал ее большие темные глаза, и припухшие от поцелуев губы.

Лисовский так громко орал в трубку, что в тишине комнаты, Лина расслышала почти весь их разговор.

– Что-то с Машей? – тихо спросила она.

– Да, нужна твоя помощь, – сглотнув, ответил Герман, кое-как заставляя своим мозгам вернуться на место.

Эта девчонка одним своим видом, сводит его с ума.

Через несколько минут, одетые, они уже были в комнате Влада. Лина с удивлением посмотрела на забившуюся в угол свою сослуживицу, на вид она была совершенно трезвой, только очень сильно напуганной. Рядом с ней стоял чемоданчик. Лине некогда было выяснять причины странного поведения девушки. Она лишь подбежала к ней и начала искать нужные лекарства, чтобы купировать приступ.

Оказалось, что приступ был не один, а несколько, и Маша не могла прийти в себя уже больше тридцати минут. А это очень опасно для жизни. Хорошо хоть Лисовский перевернул ее на бок, чтобы дыхание было свободным.

Попросив мужчин придержать Машу, она поставила ей в мышцу на плече укол. В вену все равно не получилось бы попасть. Так что пришлось вводить внутримышечно.

Спустя долгих три минуты, и истеричных воплей Лисовского, который обрушился с ругательствами на Лину, Маша наконец-то притихла.

Даже странно, но Лина нисколько не испугалась криков хозяина дома. Да и Герман стеной встал между ней и взбешенным мужчиной, пытаясь успокоить его.

Маше стало легче, и она открыла глаза, но говорить пока еще не могла.

– Нужна вода, тепло и покой, – сказала Лина напряженному, как струна Лисовскому.

Он молча указал взглядом на поднос с графином с водой и стаканы, стоящие на столике недалеко от все еще сжавшейся в комок блондинки.

Лина думала, что Влад сам напоит Машу, но он почему-то отошел от кровати, увидев ее с водой в руках. И Лине пришлось самой поить девушку, осторожно придерживая ее голову. Герман тоже не спешил помогать, лишь стоял не далеко и сверлил напряженным взглядом Лисовского, будто опасался, что тот сейчас набросится на Лину.

Эта его поза и взгляд, неожиданно бальзамом легли на ее сердце. Все же радовало то, что Герман способен ее защитить даже от такого человека, как Лисовский, не взирая, на то, что работает на него.

В итоге, она присела на кровать и начала укутывать одеялом измученную приступом девушку.

У Лины сердце сжалось, когда она заметила потерянный взгляд у Маши.

– Все уже позади, – прошептала она, услышав, что мужчины отвлеклись и, отойдя от кровати тихо между собой о чем-то беседуют.

Лицо Маши исказилось, а в глазах мелькнула боль.

– Это я во всем виновата, так мне и надо, – еле прошептала она, так как язык все еще плохо слушался ее.

Лина нахмурилась на ее высказывание. И хотела уже попытаться успокоить Машу, но ее отвлек резкий женский вскрик.

Маша с Линой тут же обе перевели взгляд на источник звука, и увидели, как Герман, подхватив трясущуюся девушку за руку, и куда-то потащил ее, не слишком заботясь о том, что она еле держится на ногах, а Влад пошел следом.

– Герман? – переспросила Лина, поняв, что что-то не так.

– Лина, побудь пока с Машей, пожалуйста, скоро приедет Владимир Павлович, он осмотрит ее, и привезет новую сиделку, и мы дальше пойдем спать.

Лина уже хотела открыть рот и спросить, куда они потащили напуганную блондинку, но Герман уже отвернулся, и пошел следом за Лисовским, который вышел из комнаты.

Мысленно махнув рукой на произошедшее, Лина повернулась и увидела, что Маша, прикрыв глаза отдыхает.

Как только в комнате наступила тишина, а шаги мужчин уже не слышались в коридоре, адреналин в крови Лины спал, и она вновь почувствовала сильную усталость. Взглянув на часы, на сотовом телефоне, Лина грустно вздохнула – пять утра,…а ведь ей утром на работу.

Оглядевшись по сторонам, она заметила кресло и, подтащив его к кровати, решила в нем посидеть и немного подремать.

Но стоило ей поудобнее примоститься в него, как Маша открыла глаза, и заговорила тихим голосом:

– Я так виновата, я должна все рассказать Владу.

– Мария, вам надо отдохнуть, – попыталась прервать ее Лина, но Маша не желала слушать ее, ей надо было выговориться.

– Это я подставила своего мужа, это я слила всю информацию по Владу, это из-за меня там все эти люди за воротами, – пробормотала она, а у Лины расширились глаза от услышанного.

Она огляделась по сторонам, резко вскочив с кресла, подбежала к Маше, присаживаясь на край кровати.

– Что за глупости вы говорите Мария, у вас галлюцинации…, вам надо отдыхать, – попыталась она тихим голосом остановить Машу.

– Нет Лина, это не галлюцинации, – упрямо покачала головой Маша, – у меня что-то с головой, у меня раздвоение или даже «разтроение» личности, я не помню точное название, я во время приступа кое-что вспомнила, это была я… я…

Лина не удержалась и накрыла рукой бледные губы Маши.

– Послушайте меня Мария Николаевна, – зашептала она, вплотную придвинувшись к Маше и косясь на вход, – я ведь не дура, и умею делать выводы. Я примерно поняла, что вы делали в этом доме, и кем вы являетесь, но, я поняла и другое. Маша, поймите, с вашей болезнью вполне возможны различные галлюцинации, это нормально, такое бывает при эпилепсии, вы…. Ваш разум мог сыграть с вами злую шутку. Когда вам постоянно что-то твердят и в чем-то обвиняют, вы все время на пределе; сильный стресс, плюс ваша болезнь, да в таком состоянии каждый человек легко поверит во что угодно.

Маша накрыла дрожащей рукой пальцы Лины, и, убрав их со своих губ, опять покачала головой.

– Ты не понимаешь, – прошептала она, чувствуя сильную слабость, – я точно знаю, что это была я. Я должна во всем признаться Владу…

– Нет! – неожиданно твердым голосом сказала Лина, – вы что думаете, что признавшись, спасете себя? Вы что не понимаете кто такой Влад Лисовский? Быть может пять лет назад, я бы тоже поверила, что люди по своей сути не злые, все понимающие, и все прощающие, но за эти годы я растеряла все свои иллюзии, люди на самом деле бывают очень жестокими, и вы даже не представляете насколько…

– Ну и пусть, – Маша отвела свой взгляд, и со вздохом прошептала: – пусть он накажет меня, я заслужила его гнев.

– Вы может, и заслужили, – продолжила убеждать ее Лина, – хотя я бы еще поспорила с вами на эту тему, вы не можете сейчас адекватно мыслить, эпилепсия очень сложное заболевание, которое скорее является побочным эффектом от какой-то болезни связанной с вашим мозгом…

– Это шизофрения, наверное, моя бабушка умерла в психушке, – перебила ее Маша.

– Какая чушь! – уже не на шутку разозлилась Лина. – Вы обращались к специалистам? Они ставили вам диагноз?

– Нет, но я думаю, что это так… Да и какая разница, дело ни в этом. Дело в том, что благодаря своей болезни, я подставила своего мужа и совершила преступление против Влада. Пусть он делает со мной что хочет, я во всем виновата, я… так устала…, – Маша всхлипнула, и закусила губу, чтобы сдержаться и не расплакаться, – я просто очень сильно устала… и хочу, чтобы все закончилось.

Маша зажмурилась и отвернулась от Лины, ей было невероятно стыдно за свой поступок.

Лина с жалостью посмотрела на бледную девушку. Когда-то и она тоже была такой же жалкой и чувствовала себя ничтожной, и готова была сама себя винить во всех грехах. Да, у них с Машей кардинально разные ситуации, но есть то, что объединяет их. И только ради этого нужно бороться и не опускать руки.

– Послушайте Мария, – Лина накрыла ладонь Маши своей рукой, привлекая к себе ее внимание, – даже если все это правда, даже если вы виноваты, но неужели вы думаете, что такие люди, как господин Лисовский остановится на том, чтобы только лишь вас наказать? А что если он отыграется на ваших родных, на вашей дочери? Заставит ее отрабатывать ваши долги?

Лина специально сгущала краски, она не думала, на самом деле, что Лисовский может быть таким уж подонком, но, с другой стороны, она заметила насколько у него взрывной характер. И Лина предполагала, что если Маша сейчас наговорит ему все то, что рассказала сейчас ей, он может натворить дел, о которых сам же и пожалеет в будущем.

Слова Лины произвели сильное впечатление на Машу, ведь она вспомнила, что Лисовский действительно угрожал, ей тем, что отправит Леночку в какой-нибудь бордель…

Она с ужасом посмотрела на Лину, осознавая, какую глупую ошибку могла совершить.

– Маша, – успокаивающим голосом начала Лина, видя, что напугала ее своими словами слишком сильно, – давайте вы просто сейчас успокоитесь и отдохнете, а потом уже решите, что вам делать и стоит ли рассказывать о том, какие галлюцинации вас посетили во время приступа?

Лина специально сделала акцент на слове «галлюцинации», чтобы показать Маше, как она отнеслась к ее рассказу, и с удовлетворением вздохнула, когда увидела в глазах девушки согласие.

– Да, – грустно вздохнула она, – ты права Лина… и называй меня просто Машей, а то чувствую себя глубокой старухой, – она вымучено улыбнулась.

– Хорошо, – приподняла уголки своих губ Лина, чувствуя, что даже на это, у нее еле хватает сил, – будем на «ты».

А через несколько минут наконец-то появился Владимир Павлович с новой сестрой-сиделкой. И рассказав все врачу, о том, что случилось, как протекал приступ, и какие лекарства она дала пациентке, Лина наконец-то смогла вздохнуть спокойно и покинула комнату Лисовского, чувствуя, что еще немного и просто упадет, там, где стоит.

В холе ей встретился хмурый Герман, который сразу же схватил ее за руку, и потащил к себе в комнату.