Текст книги "Я ненавижу тебя! Дилогия. 3 и 4 книги"

Глава 4

Герман облажался по-крупному.

Он и сам не понимал, какого хрена он так вспылил, и зачем выдал себя раньше времени, но то, что он услышал от Лисовского…. Это его пренебрежительное: «Разберешься потом с этим наследником как-нибудь, устроишь ему маленький несчастный случай, да и все» будто последняя капля, капнувшая в и так уже переполненный сосуд его терпения, и заставила этот самый сосуд не просто пролиться, а буквально взорваться.

Неделя после пропажи Мировой выдалась очень напряженной. Поиски не давали положительных результатов. Герман впервые был поражен, что его обставили. Мало того, что старый гэбэшник придумал отвратительный план, и все это, практически, за спиной Германа, так теперь еще и Влад срывался на него, будто это он все затеял, а не его любимый дядюшка.

Герман весь город в полон [1] взял, чтобы понять, куда могла пропасть Мирова, но следов как назло не было. Она будто исчезла. Провалилась в другое измерение, мать его! Ни одной гребаной зацепки. Ни-че-го!

Покинула больницу ночью вместе с каким-то неизвестным. Хотя, каким, стало понятно уже позже. Оказывается, Герман сам нанял его, в тот самый раз, когда Влад в очередной раз менял охрану. Как раз в тот день, когда он впервые встретил Мирову на бензо-заправке, а потом весь мозг ему выел, чтобы он ее нашел.

«Ну, надо же блядь, какое совпадение!» – мысленно матерился Герман, каждый раз узнавая все новые и новые факты, об этой парочке.

Его имя было Алексей Владимирович Суржиков. Но Герман уже понял, что все документы оказались липовыми, точнее, документы то, как раз были настоящими, так как Суржиков когда-то существовал, и действительно работал в охранном агентстве, правда, каким-то блядь хитрожопым переводом из Подмосковья города Люберцы. Вот только, когда Герман съездил в маленький городок и показал фото, его никто не узнал.

Настоящий Суржиков уехал в Москву несколько месяцев назад, так как перевелся в главный офис их фирмы. И естественно выглядел совершенно иначе. Но в главный офис в Москве охранного агентства уже явился ЛжеСуржиков, с его документами.

Родителей у него не было, и поэтому друзья решили, что он просто зазнался, вот и не звонит им. А оказалось, что парень вообще пропал без вести. И хрен, даже труп его где теперь найдешь, учитывая то, как чисто работает этот самый ЛжеСуржиков.

Стоило Герману увидеть труп на лестнице, сомнения отпали. Этот ЛжеСуржиков настоящий профи. И это ни хрена не радовало Германа. Ведь получалось, что этот кто-то несколько месяцев проработал в доме, под его началом, а Герман даже и не понял, что этот ублюдок засланный казачек.

Блядь… сколько раз он мог убить Лисовского?

Миллион, помноженный на миллион разных способов!

То, что он узнал о Мировой, тоже изрядно удивило Германа. Все же, как ни крути, опять он был виноват, что вовремя не посмотрел видео. Хотя, учитывая то, что Мирова делала свои вылазки именно в те моменты, когда ЛжеСуржиков дежурил в комнате видеонаблюдения, оно и понятно, что Герман не смог бы заметить его.

И выходило, как не крути, что херовый из него начальник службы безопасности. И, конечно же, Влад сказал ему об этом чуть ли не сотню раз, когда все это выяснилось. И не забывал напоминать каждый день. Герман скрипел зубами, но понимал, что Влад прав. Он недосмотрел. Хотя у него тоже было оправдание. Он же блядь сам говорил Лисовскому, что опасно так часто менять личную охрану. Вот и результат! Толком не удалось всех проверить до конца.

Естественно, к концу недели, Герман кипел от ярости и злости, за то, что так налажал.

И тут, ему еще и Лисовский под конец такой новостью шарахнул прямо в лоб. Оказывается, Влад умудрился выкопать гроб своей подружки из детства, которой оказалась сама Мирова, а там он вместо ее тела нашел послание с того света.

Герман прочитал письмо Лисовского старшего и откровенно удивился.

Из письма он узнал, что Геннадий его искал. И искал много лет. А Герман верил все эти годы, что это он сдал его в детский дом.

А теперь выходило, что все то, во что он верил, было херней собачьей.

И более того, его отец оставил ему в наследство третью часть своей империи.

Герман понимал ход мыслей старика. Видимо он знал, как одержим Влад той рыжей девчонкой, вот и смог оставить только лишь третью часть. Да и Герман тупой идиот, вместо того чтобы верить письмам, что писала его мать, на какой-то непонятный хрен, он мог бы просто поговорить с отцом много лет назад.

Но нет,… он поступил по-другому… Он поступил по дебильному!

Он как полный дурак, придумал целую стратегию по уничтожению Лисовского, подбирался к нему поближе, входил в доверие, мечтал когда-нибудь отомстить.

За что?!

Когда Герман прочитал послание своего отца, ему показалось, что все это нереально. Герман не мог поверить, что он такой дебил, что все эти годы, он мог просто подойти к Лисовскому старшему, и поговорить. И вся его жизнь уже давно бы была другой.

Однако Влад вернул его на землю, сказав всего одну фразу:

«Разберешься потом с этим наследником как-нибудь, устроишь ему маленький несчастный случай, да и все»

И он взорвался.

Герману надо было бы успокоиться, прийти в себя, подумать, как следует, что ему делать дальше. Но он услышал от Лисовского, что тот не собирается отдавать хоть кому-то свою империю, и более того даже отдал приказ самому Герману решить этот вопрос, уже позже, когда появится настоящий наследник.

И получалось, что Герман должен убить сам себя?

Было бы на самом деле очень смешно, если б ситуация не была такой дерьмовой.

Вот он и не выдержал.

Психанул.

И вот результат.

Герман и сам не понял, что случилось. Вот он стоит перед Лисовским, что-то ему орет, о том, что он и есть тот самый наследник, и спрашивает с едкой улыбочкой на лице у Влада: «это ему себе устраивать несчастный случай?». А вот он уже, видит, как свирепеет на глазах Лисовский и нападает на него, а Герман, конечно же, бьет в ответ.

Все произошло в считанные мгновения. Будто разум у начальника службы безопасности помутился.

Герман и сам не понял, когда в руках у Лисовского оказался пистолет, и он выстрелил.

Но надо отдать ему должное, бил не на поражение, а чтобы просто обезвредить.

Сильная вспышка боли, и Герман понял, что надо бежать.

Выбив пистолет из руки Лисовского, он рванул к своей машине, и, прыгнув за руль, дал по газам.

Задержать из охраны его никто не посмел. Они вообще, кажется, ничего не поняли, просто стояли столбом и смотрели, не решаясь влезать в их разборки с Лисовским.

Да и Лисовский тоже не сразу понял, что делать и даже не стал командовать, чтобы Германа задержали. А может просто был не уверен, что есть в этом смысл. Возможно, подумал, что они на него сейчас нападут. Герман бы подумал именно так. Благо, что все это произошло у главного офиса, а не где-нибудь у дома, оттуда Герману бы было сложнее выбраться.

Но вот ведь какая хрень, все близкие люди Германа сейчас были на объектах, а этих молодчиков отобрал сраный гэбэшник, как будто предчувствовал, что Герману нельзя доверять, а может старый прохвост уже все давно знал?

Герман не исключал и такой возможности.

Добравшись до своей старой тойоты, он сменил машину, и решил пока никому из своих не звонить.

Он не знал, может ли кому-то доверять. Да и рану надо было перевязать, чтобы тупо не сдохнуть от потери крови.

Сменив машину, перевязав рану и напившись антибиотиков с обезболивающими, он поехал, куда глаза глядят. Пока и сам не понимая, что делать. Ему надо было просто успокоиться. Пересидеть где-нибудь. Выстроить новую стратегию. Ведь он теперь тоже один из владельцев империи. Его мечта сбылась, а он чуть было все не похерил. А может уже и похерил?

Как он оказался в этом дворе он и сам не понял. Знал, что лично к ней ехать опасно, но в одном из дворов все же решил остановиться.

Провел целую ночь в машине, а утром увидел ту самую старушку, от которой когда-то, как ему показалось, в прошлой жизни, он забирал Лину на свидание.

Маленькую мышку, с которой он не виделся, целую неделю.

Было глупо к ней ехать, Герман понимал, что в первую очередь его будут искать у нее. Поэтому он и не стал даже ей звонить. Однако понял, что эта самая старушка наверняка ей доложит.

И Герману оставалось лишь ждать. Вот он и ждал. Хотя уже думал, что, скорее всего Лина ведь может быть на смене и тупо не встретиться с соседкой, и решил для себя, что если она до вечера не появится, то он уедет.

А она появилась. Как всегда, в этой своей ужасной уродливой дешевой куртке, потертых джинсах, старых кроссовках, и с тревогой в огромных синих глазах.

Она стояла и смотрела на него через стекло.

Герман резко сел, и тут же начал цепко осматривать двор.

Дверь он открывать пока не спешил, приоткрыв стекло, он тихо спросил у девушки:

– Ты одна?

– Да, – дрогнувшим голосом ответила Лина и сама осмотрелась по сторонам.

– Быстро на заднее сиденье и сразу же ложись, – скомандовал ей Герман, и открыл замок.

Услышав щелчок, ни о чем не думая, Лина сделала все так, как и сказал Герман. Всю дорогу она лежала, почти не шевелясь. Сначала она хотела с ним поговорить, но Герман, будто понял это и включил громкую музыку. И поэтому Лина решила, что все вопросы задаст ему позже.

Герман же сосредоточил свое внимание на дороге, он торопился. Обезболивающее скоро закончится, и ему станет хреново, поэтому надо было добраться до тайной квартиры. Там было все и обезболивающее и запасы еды на длинный период, и оружие. Вот теперь и Линка тоже с ним будет, заодно поможет с раной разобраться. Главное это проверить, нет ли за ними хвоста. И поэтому Герману пришлось кружить по городу, чтобы запутать следы.

Лина и сама не поняла, как ее укачало, и она даже при громкой музыке все же задремала. Очнулась она от тихого голоса Германа. Резко открыв глаза, она села и посмотрела на него.

Герман был очень бледным, а все его лицо лоснилось от пота – признак высокой температуры. Лина вспомнила, что он ранен, и с тревогой начала осматривать его, пытаясь понять, где рана.

– Как ты, что случилось, ты бледный? – так же тихо спросила она, вглядываясь в мутный взгляд мужчины.

Герман стёр испарину со лба, чувствуя, что еще немного и просто отключится прямо в машине.

– Надо выходить, мне понадобиться твоя помощь, я сам не смогу, – тихо ответил он, – квартира находится на первом этаже, номер семнадцать, – он кивнул на подъезд, и только после этого Лина поняла, что они стоят возле подъезда обычной пятиэтажки еще Хрущевских времен. – Аптечка на кухне, – продолжил Герман, – я ранен, пулю надо вытащить, там, в аптечке все есть. Поняла?

Лина кивнула:

– Да, все поняла, выходим?

– Да, помоги мне выбраться из машины.

– Конечно, – ответила она, и, выйдя из машины, открыла дверь с водительской стороны.

Герман и правда, был очень слаб, он практически не держался на ногах. Ей с горем пополам пришлось чуть ли не волоком вытаскивать его из машины. Потом был подъезд, и дверь, которую она кое-как открыла, пришлось Германа привалить к стене, но на ногах он не удержался, и съехал, сев прямо на пол.

Открыв замок, Лина обернулась, помогла встать Герману и войти внутрь квартиры. Захлопнув дверь, и быстро скинув с себя верхнюю одежду, она увидела, что Герман опять оседает на пол, она успела прижать его к стене, а затем практически на себе, подставив плечи под его руку, потащила его по коридору в первую попавшуюся комнату, надеясь, что там есть хотя бы диван. Но ей повезло больше, это оказалась спальня. Увидев большую двуспальную кровать, она дотащила его до нее, и из последних сил помогла лечь.

Усевшись прямо на пол, рядом с кроватью, после такой тяжелой работы, Лина дышала как паровоз, пытаясь понять, что ей дальше делать.

– Герман, – позвала она мужчину, но он уже даже глаза не открывал. – Герман! – громче крикнула она, испугавшись.

– Ап… течку, – тихо выдохнул он, чувствуя, как силы покидают его.

– Да-да, конечно, сейчас, – кивнула головой Лина и, встав, побежала искать медикаменты.

Обшарив все шкафы на кухне, она, наконец, нашла то, что нужно. Черную сумку с красным крестом, было сложно пропустить.

Открыв ее, она сразу же увидела упаковку со стерильными хирургическими инструментами, много лекарств, антисептики, обезболивающие, стерильные перчатки, бинты, и даже кровоостанавливающую губку. В общем, все, что нужно для лечения огнестрельного ранения. Не совсем стандартный набор, который имеется дома у простого обывателя, но удивляться было некогда.

Лина действовала на автомате, она практически не задумывалась не о чем. В ее голове появились знания, которые она когда-то учила наизусть – «Первая помощь пострадавшим от пулевых ранений». Нет, пулю она пока не надеялась вытащить, но все же попробует это сделать. Если та, конечно не застряла где-нибудь в жизненно важных органах. Но Лина постаралась, пока об этом не думать. Паниковать раньше времени – это гиблое дело для любого медика. Паниковать она будет позже, а сейчас соберет задницу в горсть и сделает все возможное, выжмет из своих мозгов, все, что помнила, хоть никогда в жизни и не имела дело с пулевыми ранениями. Один год в меде, и несколько лет практики простой медсестрой не в счет.

Взяв сумку, она пошла в комнату. Стараясь не торопиться, и как можно осторожнее, чтобы не причинить боли, она начала снимать с Германа верхнюю одежду – ботинки и куртку. Он слегка напрягся, приоткрыл глаза, но увидев Лину, тут же расслабился и закрыл глаза вновь.

«Значит он еще в сознании, – поняла, Лина, – просто очень слаб».

– Герман, если ты меня слышишь, моргни, пожалуйста, два раза, – попросила она его, и увидела, как веки мужчины опускаются и поднимаются два раза. – Хорошо, – вымучено улыбнулась она, – ты мне нужен в сознании, я ведь не знаю, где тебя ранили.

Герман опять два раза моргнул и, подняв руку, накрыл ладонью свой левый бок, выше тазовой кости примерно сантиметров на пять, но, видимо не рассчитав силы, надавил сильнее, чем нужно, и тут же его лицо искривилось от боли.

– Потерпи чуть-чуть, я посмотрю, а потом обезболю, – сказала Лина, осторожно убирая ладонь мужчины от раны.

Не дожидаясь какого-либо ответа, она тут же начала поднимать его свитер, благо тот не был заправлен в брюки мужчины.

На боку была плотная повязка, которая вся уже пропиталась кровью.

Лина нахмурилась. Это плохо, что рана на боку, неизвестно какие органы могли быть задеты. Сбегав и помыв руки, она надела перчатки, и осторожно отлепив повязку, осмотрела рану. Лина мысленно выдохнула, судя по расположению – задета была мышца живота. Пуля прошла почти по касательной, но выходного отверстия не было, значит, застряла где-то в мышце. Взяв шприц и набрав в него обезболивающее из ампулы, она закатала рукав свитера Германа, и сделала ему укол в мышцу. Конечно, лучше бы его усыпить полностью, но Лина не была уверена, что сможет это сделать правильно.

Через пятнадцать минут, когда она, вновь помыв, как следует руки в ванной, и, подготовив для себя все инструменты и медикаменты, надела уже новые перчатки и, опрыскав кожу вокруг раны и саму рану ледокаином, начала действовать.

Отринув любые эмоции, она вспоминала теорию.

– Кровь,… главное контролировать кровопотерю, – пробормотала она, перед тем, как взять в руки длинный хирургический пинцет.

Приложив кровоостанавливающую губку к ране, она осторожно пинцетом начала искать пулю. Слава Богу, она нашлась очень быстро, и никаких опасных последствий, визуально Лина не обнаружила. Лишь разорваны внутренние ткани мышц, отсюда и крови так много. Однако, конечно же, полной уверенности у нее не было. Разорвав на мелкие кусочки коллагеновую само рассасывающуюся губку, она вложила ее прямо внутрь раны, надеясь, что она уже и доделает всю остальную работу – и остановит внутреннее кровотечение, и поможет с регенерацией тканей. Лишь бы аллергической реакции не случилось.

– Надо бы в больницу к нормальному хирургу, я ведь могу чего-нибудь не заметить, или неправильно сделать, – сказала она, увидев, что глаза Германа приоткрыты.

Но мужчина, сделав над собой усилие, покачал головой, и тут же закрыл глаза.

– Понятно, – выдохнула она и, убрав лишнюю кровь и обработав рану антисептиками, принялась ее зашивать.

После пары стежков, Лина наложила новую губку, и закрепила ее повязкой.

Убрав все медикаменты обратно, в сумку, и выкинув лишнее в мусор, она опять ушла в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Стоило Лине помыться, как она вдруг поняла, что чувствует себя так, будто марафон пробежала в несколько километров. Все же тяжелая рабочая неделя, плюс то, что ночью она так и не выспалась, переживая за Германа, давали о себе знать. Эмоциональная и физическая усталость так резко навалились на нее, что она, не выдержав, только и успела добрести до той же большой кровати, на которой лежал уже уснувший Герман, и осторожно прилегла с краю.

«Только чуть-чуть подремлю», – подумала она, и тут же провалилась в глубокий сон, будто ей кто-то по голове ударил и выключил сознание.

Очнулась Лина от грохота. Резко сев на постели, она увидела, как в комнату забегают несколько мужчин и все с оружием.

Герман тоже попытался встать, но зарычал, так и не сумев подняться. Он был еще слишком слаб.

– Герман, не кипятись, не надо оружия, мы пришли с миром, – сказал один из мужчин, и Лина, наконец-то стряхнув сонную негу, узнала в нем Михаила Юрьевича.

Она автоматически посмотрела на Германа и увидела в его руке пистолет.

– Ты же понимаешь, что всех не уложишь, а рискуешь просто погибнуть, уйти ты тоже не в состоянии, так что давай опускай оружие, я не собираюсь хоть как-то навредить тебе, – продолжил свою речь мужчина, и, кивнув всем остальным, громко отдал приказ: – Всем спрятать оружие! Не стрелять!

Все тут же послушались приказа Михаила, и стали убирать оружие, с опаской косясь на пистолет Германа.

– Зачем пришел? – хриплым голосом спросил Герман, а Лина увидела испарину у него над губой и на лбу, он придавил пистолет рукой к кровати, но палец со спускового крючка так и не убрал.

Лина плохо разбиралась в оружие, единственное, что она поняла, так это то, что на стволе пистолета был прикреплен глушитель.

– Я за тобой, глупый мальчишка, тебе в больницу надо.

– Лина зашила мне рану, – ответил Герман.

– Конечно, – кивнул Михаил, медленно подходя к креслу, что стояло напротив кровати, – но она медсестра, а тебе нужен хирург, и нормальный уход. – Он обернулся и посмотрел на нескольких мужчин, что словно хищники, ждущие сигнала вожака, окружили кровать. – Всем выйти.

Один из них попытался что-то сказать, но Михаил даже голову не повернул в его сторону, и мужчины медленно по одному, не спуская глаз с кровати, покинули комнату.

– Герман, – начал Михаил, дождавшись, когда, дверь закроется за последним, – когда-то давно перед смертью дяди Гены, твоего отца, я поклялся жизнью, что если найду его сына, то из кожи вон вылезу, но защищу его интересы, как и интересы Влада. Вы для меня одинаковы, что ты, что он. Я буду обоих вас защищать до самой смерти, если надо, то и ценой собственной жизни. И я здесь и сейчас клянусь тебе, что не допущу, чтобы Влад вздумал от тебя избавиться, как впрочем, и не дам тебе избавиться от Влада.

Закончив свою речь, Михаил замолчал. А Герман тем временем сверлил его взглядом, пытаясь понять, врет сейчас он или просто хочет обойтись малой кровью. Продавать свою шкуру задешево Герман не хотел, если уж будут убивать, то он хотел бы на тот свет утащить за собой как можно больше народу. Единственный человек, о возможной смерти которого он сожалел, так это была Лина. Она здесь совершенно не причем, это он впутал ее, попросив о помощи.

С другой стороны, Герман понимал, что если бы хотели убить, то убили бы сразу, как только вошли, не разговаривая.

Но ведь и Михаил тот еще перестраховщик. Возможно, у него есть какой-нибудь многовходовый план в загашнике. И убить Германа он всегда успеет, использовав, в своих играх. По крайней мере, сам Герман на его месте, так бы и сделал. А если припечет, то потом по-тихому все же завалить. Как там сказал Влад – «устроить маленький несчастный случай».

– Я знаю, ты не хочешь мне доверять, – опять заговори Михаил, видя скепсис во взгляде двоюродного брата. – Да и не заслужил я твоего доверия, за эти годы, но поверь, парень, если бы я знал, кто ты такой, я бы с самого начала уже занимался твоей защитой, а не подковёрной игрой. Не спорю, я давно мечтал убрать тебя подальше от Влада, еще, когда вы были сопливыми пацанами, и только-только встретились. И я пытался много раз это сделать, но Влад всегда упирался, так как ты не раз доказывал ему свою верность, и отвергал любые мои попытки. Но теперь, когда я узнал, кто ты такой, считай, что я полностью на твоей стороне.

Герман не шевелился и продолжал молча смотреть на Михаила.

– Послушай, парень, ты не представляешь, что значит для меня семья, ты и Влад, у меня больше никого не осталось, ты ведь знаешь, о том, что все погибли тогда еще при том старом покушении, когда Влад был ребенком. Я тогда многое пережил, сам чудом остался в живых, и всех своих потерял. Когда я вернулся и решил защищать твоего отца и Влада, я же тогда думал, что у меня больше никого нет, кроме этих двоих. А теперь вот есть ты… Давай Герман, не дури, убирай оружие, и я отдам приказ, чтобы тебя отправили в больницу, и если хочешь сам лично буду сторожить, чтобы Влад не вздумал натворить глупостей.

Лина все это время, так же как Герман старалась не двигаться. Она прекрасно понимала, что ничем не сможет ему помочь, разве что навредить.

Мужчины оба молчали несколько минут, напряженно смотря друг другу в глаза. Казалось, что в комнате даже воздух застыл, от этой звенящей тишины.

Но первым отмер Герман, он кивнул Михаилу.

– Хорошо, я согласен.

После этих слов, Лина выдохнула, и, нашарив ладонь Германа на постели, тихонечко сжала ее. Перехватив руку девушки, и даже не смотря в ее сторону, Герман сжал ее ладонь в ответ. И это тихая поддержка друг друга, отдалась в их душах, чем-то теплым, будто перышком мягким изнутри кто-то погладил.

– Ну и хорошо, – улыбнулся дядя Миша, своей кривой улыбкой, и, хлопнув себя ладонями по бедрам, резво поднялся с кресла. – Сейчас позову ребят с носилками, и тебя заберут.

В комнату с носилками зашли трое мужчин. Лина узнала одного из них, это был хирург из больницы Лисовского – Константин Дмитриевич. Встав с кровати, она сразу же рассказала, врачу все, что знала о ране Германа.

Лина вышла первой из комнаты, и в коридоре быстро накинула свою верхнюю одежду. Она собиралась ехать на скорой вместе с Германом, чтобы в больнице убедиться, что ему ничего не грозит.

Германа уже вынесли на носилках в коридор, и Лина даже не заметила, как к ней приблизился Михаил, и громко сказал:

– Вот спасибо тебе, девочка, хорошо, что позвонила.

Он резко нырнул в карман ее куртки, и, вытащил оттуда старый телефон, о котором она давно и думать забыла.

Лина была настолько сосредоточена на Германе и его ранении, пытаясь вспомнить, все ли она сказала хирургу, что даже не сразу поняла, о чем говорит Михаил, а тот уже начал вытаскивать пачку денег из своего кармана.

От громкого голоса новоявленного родственника, Герман резко открыл глаза и посмотрел на Михаила, а точнее на то, как он вытаскивал из куртки Лины телефон, а затем перевел взгляд на нее.

– Держи, заработала, – протянул деньги Михаил растерянной девушке, и вложил прямо в ее руки. Лина от неожиданности сжала пальцы.

Вот только Герман со стороны увидел совсем другую картину, и Лина поняла, это, только лишь тогда, когда повернула голову и посмотрела в его глаза.

– Сучка, – рыкнул он, с ненавистью смотря Лине в глаза. Он попытался встать с носилок, но сил не хватило, и Герман повалился назад, еще громче зарычав от бессилия и злости. А затем тихо добавил, с трудом соображающей Лине: – лучше уноси ноги из города.

Лина выронила деньги и хотела уже подойти к Герману, чтобы попытаться объяснить, но Михаил, удержал ее за локоть, а мужчины, с неодобрением косясь на нее, быстро понесли носилки в уже открытую входную дверь.

– Отпустите меня! – попыталась крикнуть Лина, но голос от волнения, как специально не послушался ее, и получился лишь невразумительный писк.

А Михаил, резко прижал девушку к себе, и еле слышно прошептал ей на ухо:

– Надо было послушаться меня, и сделать, как я просил.

Лина хотела дернуться, но Михаил ее тут же выпустил, и она от неожиданности запуталась в собственных ногах, и повалилась на четвереньки. Пока она поднималась, Германа на носилках уже вынесли в коридор, а дверь закрыли.

Михаил, наклонился, и, подняв пачку стодолларовых купюр с пола, опять попытался вручить их Лине. Но та шарахнулась от него, и побежала за Германом.

Вот только из квартиры ее не выпустили, в проеме встал еще один мужчина, не давая ей пройти.

Лина хотела закричать, но стоило ей набрать воздух в легкие, как Михаил закрыл ей рот ладонью.

Лина царапалась, брыкалась, пыталась вырваться из рук мужчины, но на ее удивление он оказался невероятно сильным, и удерживал ее, без проблем.

Услышав, как отъехала скорая, Михаил отпустил уже плачущую девушку.

– Зачем! – обернувшись, закричала она на Михаила. Лина поняла, что уже не успеет догнать машину. – Зачем вы это сделали?! Он же теперь думает, что я его предала!

– Держи деньги глупая, – холодно усмехнулся Михаил, – и поехали, я отвезу тебя домой.

Лина посмотрела на мужчину с брезгливостью.

– Не нужны мне ваши деньги, – тихо сказала она, и посмотрела на дверь, – и довозить до дома меня не надо, я как-нибудь сама доберусь.

– Не глупи, они тебе нужны.

Михаил попытался засунуть пачку в карман девушки, но та начала яростно сопротивляться.

– Ладно, замолки! – рявкнул он на нее, и, схватив за локоть, повел на выход.

Лина опять попыталась закричать, но Михаил вновь закрыл ей рот ладонью, и надавил на сонную артерию. Девушка сразу же отключилась и обмякла в его руках.