Текст книги "Джейнсвилл. Как выживал маленький городок после закрытия завода General Motors"

Глава 31
Время по Джейнсвиллу

Вконце каждой смены, перед тем, как выбежать со сборочного завода в Форт-Уэйне на ночной воздух Индианы, Мэтт Вопат останавливается возле одних из табельных часов, установленных на столбах в вестибюле с терракотовой плиткой. Он прикладывает пропуск к устройству считывания карт, чтобы компания General Motors знала, когда закончилась его восьмичасовая смена. Каждый раз, если у него не было счастливой, сверхдлинной смены со сверхурочными часами, часы пробивают Мэтту карточку с отметкой чуть позднее 10:45 вечера.

Теперь, когда зима в восточной части Индианы плавно переходит в весну, Мэтт целый год пробивает карточки со временем в вестибюле Форт-Уэйна. Достаточно долго, чтобы привести в порядок платежи по ипотеке и вернуть семью обратно в средний класс, работая почти в трехстах милях от Дарси и девчонок. Достаточно долго, чтобы ему больше не казалось странным, что, когда он торопливо идет через огромную парковку, прыгает в четырнадцатилетнюю машину, которую держит здесь, и заводит двигатель, электронные часы, светящиеся красным на приборной панели показывают чуть позднее 9:45 вечера – время по Джейнсвиллу.

Желание оставить электронные и наручные часы идти по Среднеамериканскому времени – времени Джейнсвилла – происходит от того же импульса, который руководит Мэттом каждую ночь, когда он, поворачивая налево от автостоянки завода, всегда осторожен, говоря себе, что возвращается в квартиру и не говорит, что едет домой. Мэтт осознает, что думает «квартира», потому что, по мнению Мэтта, хоть он и находится в Форт-Уэйне пять дней в неделю и четыре ночи, у него только один дом, и это определенно не квартира, арендованная в Willows of Coventry, которую он делит с парнем по имени Кип, еще одним цыганом-работником GM, который хотел бы работать в Джейнсвилле, как раньше.

Каждый раз, когда Мэтт въезжает в жилой комплекс, табличка на входе: «Willows of Coventry. Добро пожаловать домой» звучит почти как насмешка. Тем не менее, у него и Кипа хорошая квартира с двумя спальнями, двумя ваннами и камином, который они использовали только один раз – на Рождество, когда Мэтту пришла в голову мысль, что, возможно, они могли бы поднять себе настроение во время первого Рождественского сезона вдали от семей, украсив старую искусственную елку, которую Кип планировал выбросить, включить музыку и разжечь огонь. Извлечь лучшее из плохой ситуации. Тем не менее, по большей части, квартира представляет из себя святилище Висконсина.

Когда Мэтт открывает дверь и входит внутрь, первое, на что падает взгляд, – голова оленя с внушительными рогами, висящая высоко на стене прямо напротив. Он подстрелил оленя на охоте возле фермы деда в Хиллсборо, на севере. К всеобщему удовольствию, она находится в квартире, потому что Дарси не хочет, чтобы огромная голова висела в доме, а также потому, что напоминает Мэтту о домашнем уюте всякий раз, когда он открывает дверь. В ванной комнате Мэтта аккуратно сложены полотенца Грин-Бей Пэкерс – того же темно-зеленого цвета, что и одеяло Пэкерс, которое лежит на кровати Кипа в другой части квартиры. В комнате Мэтта односпальная кровать и комод, поверхность которого уставлена фотографиями членов семьи.

За эту квартиру, в которой Мэтт хотел бы не нуждаться, они с Кипом платят арендную плату $704 в месяц. Мэтт считает, досадным, что, несмотря на то, что Форт-Уэйн вернул его к $28 в час плюс бонус за перевод в размере $30 000, если он останется как минимум на три года, денег будет меньше, чем если бы он постоянно жил дома. Без платы за аренду. Без необходимости иметь здесь машину, хотя черный Saturn 1997 года был настолько дешевым, насколько можно найти. Без денег на бензин, чтобы добраться до Джейнсвилла после ночной смены в пятницу и обратно в Форт-Уэйн до смены в понедельник, несмотря на то, что он подвозит других парней из Джейнсвилла и экономит на бензине, зарабатывая по $20 на поездке в каждую сторону. Кажется, они с Дарси больше спорят о деньгах, чем когда он жил дома.

Мэтт с Кипом, возможно, могли бы найти более дешевое место, но он полагает, что достаточно трудно спать вдали от Дарси и их кровати большую часть ночей и жилье в какой-нибудь дыре только ухудшит положение. Кроме того, у Willows of Coventry несколько квартир, заняты цыганами-работниками GM, в том числе из Джейнсвилла, и ему нравится видеть знакомые лица.

Мэтт – часть большого, как оказалось, племени цыган-работников GM, которые объединились в Форт-Уэйн. С момента открытия в 1986 году, когда город унаследовал сборку пикапов, которые производились в Джейнсвилле, Форт-Уэйн был заводом по производству грузовых автомобилей. А после банкротства General Motors, почти два года назад, компания решила перенести в Форт-Уэйн сверхмощные пикапы с завода в Понтиаке, штат Мичиган, который был закрыт в рамках реструктуризации GM. Поэтому в прошлом году Форт-Уэйн добавил третью смену и, чтобы заставить грузовики двигаться вдоль конвейера круглосуточно, перевел девятьсот рабочих, которые были уволены, так же как Мэтт и другие сотрудники GM в Джейнсвилле.

Переведенные рабочие прибыли с двадцати пяти объектов GM, расположенных в одиннадцати штатах, и, хотя некоторые приехали с семьями, многие цыгане, как Мэтт. На самом деле, менеджер завода отправляется по выходным домой в Дейтон, в двух часах езды. Директор по персоналу едет по выходным в Чикаго, в трех часах езды. Цыгане или нет, многие из переведенных рабочих прибыли со своими датами приема на работу, от которых зависело все, более ранними, чем у некоторых рабочих, которые уже были в Форт-Уэйне, это означало, что их более высокий стаж позволял требовать лучших смен и лучших рабочих мест на заводе.

Мэтт – руководитель группы второй смены на линии отделки, координирующий небольшую группу рабочих сразу после того, как кузова грузовиков вышли из окрасочного цеха. На этой части конвейера они устанавливают уплотнитель, изолирующий мат под ковер, кронштейн ремня безопасности, люк на крыше. По мнению Мэтта, работать во вторую смену было лучше, потому что его рабочая неделя начинается в понедельник не раньше полудня, и в воскресенье вечером он может спать дома.

Цыгане со всех этих заводов и штатов работают бок о бок, но их лояльность стоит особняком. Пока он не пришел сюда, Мэтт никогда не задумывался, что некоторые работники автопрома могут быть республиканцами. И в заводском цеху сразу видны спортивные предпочтения: бейсболки и футболки ясно показывают, кто болеет за Indianapolis Colts, Chicago Bears, New York Jets и, конечно же, Packers. Мэтту нравится носить кепку Packers, но в целом он не принадлежит к тем цыганам, которые хорошо проводят время вдали от дома. Его сосед по комнате, Кип, играет в карты в доме приятеля вечерами по вторникам и иногда по средам ходит на вечер игр в зал местного профсоюза UAW. Мэтт в Форт-Уэйне не для того, чтобы веселиться. Он экономит, как может. Питается в основном хлопьями, супом Campbell и лапшой быстрого приготовления.

Мэтт живет с чувством вины, потому что Дарси дома одна с тремя детьми, и он не может готовить для них, загружать посудомоечную машину, помогать девочкам делать домашние задания, возить на прием к врачу. Он чувствует себя бесполезным. И все же ему приходится как-то убивать нерабочие часы, поэтому, когда погода хорошая, он с несколькими другими цыганами по утрам отправляется в гольф-клуб Donald Ross, так как арендаторам Willows of Coventry можно играть в гольф бесплатно. А в жаркую погоду иногда сидит у бассейна Willows of Coventry, пока не придет время готовиться к смене. И в это время чувство вины сильнее всего, сидеть у бассейна, в нескольких сотнях миль от обязанностей, которые ему хотелось бы выполнять дома.

Он знает, что Дарси понимает эту беспомощность, которую он чувствует, она осознает, что он не тратил бы свое время, сидя у бассейна, если бы его дни и ночи на сборочном заводе в Форт-Уэйне не держали их всех на плаву. Но вина не покидает его, вместе с чувством одиночества вдали от семьи. Они с Дарси, как могли, придумывали способы почувствовать себя как можно ближе друг к другу. По утрам в понедельник, незадолго до поездки сюда, он иногда оставляет под подушкой открытки с надписью «скучаю по тебе», но не настолько часто, чтобы она ожидала их, чтобы не испортить сюрприз. И всю неделю они вместе играют в игры на своих смартфонах. Дарси побеждает его почти каждый раз в словесных играх. Для Мэтта это неважно, потому что дело не в том, кто выиграет. Это связь, поэтому лучшая часть – получать текстовые сообщения от Дарси в неожиданные моменты в течение дня. Текст «ТВОЙ ХОД» стал, на удивление, душевным.

Каждую ночь, когда Мэтт поворачивает налево с парковки завода и направляется на север по шоссе, чтобы быстро доехать до квартиры, он звонит домой. Несмотря на то, что на его автомобильных часах и в Джейнсвилле около 10 вечера, и это на час раньше, чем в Форт-Уэйне, время достаточно позднее даже для Джейнсвилла, и если он будет разговаривать с дочерьми дольше нескольких минут, они поздно лягут в кровать.

Глава 32
Гордость и страх

Когда Майк Вон выходит из классной комнаты Блэкхока и идет через парковку в направлении своего пикапа Chevy, его рюкзак, перекинутый через плечо, легок. Сейчас середина мая, и сегодня вечером Майк не тащит никаких книг. Только квитанцию о посещении, которую должен передать в агентство по трудоустройству, оплатившее все его занятия, и несколько листов с записями, которые он взял на случай, если захочет подучить материал перед последним экзаменом. Майк всегда приходил на занятия и экзамены на полчаса раньше, как и на смены во времена работы на заводе. Теперь в 9 часов вечера, он идет к своему белому пикапу, а экзамен по курсу делового права, последний финальный экзамен, позади.

К этому вечеру прошло уже двадцать шесть месяцев с тех пор, как Майк бросил быстрый ностальгический взгляд на пустой заводской цех Lear. За это время он все меньше и меньше общался с сотнями братьев и сестер из профсоюза, интересы которых представлял в Lear, облегчая, как только мог, каждую следующую волну увольнений. Осталось только несколько друзей и людей, с которыми он сталкивается время от времени в городе. Дело не в том, что Майк не думает о тех временах и людях из прошлого. Но те времена прошли, и нет смысла зацикливаться на них.

Его отец, Дейв, член профсоюза из среднего поколения семьи Вон, все еще активно работает в профсоюзе. Спустя почти десять лет после ухода из General Motors, он до сих пор является волонтером на посту вице-президента UAW Local 95, как и когда Майк сообщил, что уходит в HR. Число членов местных профсоюзов сократилось, число организаций, чьих работников он представляет, уменьшилось с шестнадцати компаний до пяти, учитывая, что поставщики закрылись вместе с GM.

Оставшиеся работники не могут требовать оплачиваемого освобождения от работы, чтобы помочь руководить профсоюзом, как это делали Майк в Lear и Дейв до него в General Motors, – поэтому в местных профсоюзах теперь такие же пенсионеры, как и Дейв.

В то время как отец помогает руководить тем, что осталось от профсоюза, Майк обнаружил, что лучше сосредоточиться на том, что ждет впереди. Сегодня вечер среды, совсем недавно, в субботу, был его выпускной в Dream Center, как и у Барб год назад. Поэтому три дня спустя после выпускного Майк с гордостью и страхом идет к своему пикапу.

Гордость легко понять. Майк в восторге, что сделал это – двадцать три курса, двадцать одна отметка A, одна A с минусом и одна B. Как и Барб до него, он одет в шапку и мантию с золотой лентой и почетным шнурком. Он скажет репортеру Gazette: «Меня нарядили. В сорок три года я горжусь своими достижениями».

Страх, который идет рядом, возникает из-за того, что Майка не покидает ощущение – наступил момент истины. Сдав экзамен несколько минут назад, он завершил азартную игру, которой посвятил два года жизни, состоящую в том, что Евангелию переподготовки Центра занятости стоило поверить. Конечно, Евангелие распространилось широко. В прошлом году, когда Майк начал обучение в Блэкхоке, 543 других уволенных фабричных рабочих округа Рок и около 100 000 человек по всей стране за счет американских налогоплательщиков получили субсидии в размере $575 миллионов на профессиональную переподготовку по программе «Альтернативная помощь в процессе адаптации». О них Майк помогал договориться для рабочих Lear, когда завод закрывался. В национальном масштабе почти половина учащихся, которые получили эту помощь в прошлом году, и около трети сейчас, когда он заканчивает обучение, не смогут найти работу быстро.

Два месяца назад Майк начал рассылать резюме для приема на работу. На десятки вакансий. Он полагал, что его резюме можно было бы заметить, с его почти идеальными оценками и десятилетним стажем в сфере кадровых ресурсов, включая пять лет работы профсоюзным организатором на фабрике с восемьюстами работников. Он рассчитывал, что его заметят из-за контрактов, которые он заключил, жалоб, которые рассмотрел, из-за терминов договорного права, которые понимал, системы управления персоналом Kronos, которой знал, как пользоваться. Профсоюз или менеджмент, работа похожа, как он полагал, и компании наверняка заметят, что он делал это в течение многих лет.

Майк удивлен, что все, что он получил, это отказные письма, если вообще что-то отвечали. Компания за компанией говорят, что ищут кого-то со степенью бакалавра и опытом работы в области управления персоналом от трех до пяти лет. Он понимает, что компании могут позволить себе быть разборчивыми, когда так много людей желают получить эти скудные кадровые вакансии, хотят какую-нибудь работу. И все же Майк не может не волноваться, что за три дня до окончания учебы не получил ни одного ответного звонка.

Как бы ни был он горд своими достижениями, в голове не укладывается, что в марте по непостижимым причинам чеки по безработице перестали приходить. До тех пор, пока учился в школе, он должен был получать пособие по безработице. Он знает других безработных, которые были уволены раньше него и собираются учиться в школе дольше, и все еще получают пособия по безработице. Но, как ни старался, он не может убедить никого из агентства в Висконсине, которое занимается страхованием по безработице, в том, что присвоенный ему статус – «период выплаты пособий исчерпан» – должно быть, ошибочный. В последнее время они с Барб брали деньги из своих небольших сбережений, потому что пытаться прожить на ее $10,30 в час, которые она получает на новой работе, помогая клиенту с ограниченными возможностями в развитии, – не то же самое, что жить на ее $10,30 в час плюс его пособия по безработице.

Так что устройство на работу, как только закончит учебу, является неотложным вопросом для Майка – настолько срочным, что он даже начал рассылать резюме на вакансии низкоквалифицированных рабочих, если план управления кадрами, в который он вложил два года своей жизни, не удастся. Он начал пристально изучать вопрос, как далеко готов ездить каждый день, если найдет работу. Мэдисон слишком далеко? Рокфорд, Иллинойс? Еще дальше? Майк идет к пикапу, сдав последний экзамен, впереди выпускной, и все мысли только: «Что дальше?»

Эта комбинация из страха и гордости продержится внутри Майка еще две недели. Через две недели он пойдет на собеседование в Seneca Foods Corporation, на завод по переработке овощей в Джейнсвилле, где, как оказалось, есть должность начального уровня в отделе кадров. В эту пятницу ему позвонят и попросят прийти в понедельник на предварительное собеседование. Во вторник ему скажут, что он может начать работу на следующий день. И поэтому 1 июня Майк не будет думать, что придется работать в ночную смену, что он будет иметь дело с работниками и интерпретировать термины договорного права с корпоративной стороны, а не со стороны профсоюза или что они с Барб вместе будут зарабатывать чуть больше половины денег, которые зарабатывали в Lear.

СТОУНЕР НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТ О ТОМ, ЧТО УРОВЕНЬ БЕЗРАБОТИЦЫ В ОКРУГЕ РОК В ПРОШЛОМ МЕСЯЦЕ ВСЕ ЕЩЕ ПРЕВЫШАЛ 9 %…

Майк поблагодарит свою счастливую звезду за то, что после двадцати восьми месяцев без работы начинает новую карьеру.

Этим летом исполняется три года с тех пор, как сборочный завод и его компании – поставщики, такие как Lear, начали закрываться – достаточно долго, чтобы большинство людей, которые хотели пройти переподготовку, вернулись в школу. К этому лету уволенные рабочие, которые пошли в Блэкхок, будут зарабатывать меньше, чем уволенные соседи, которые этого не сделали.

Может показаться нелогичным, что безработные, которые пошли учиться в Блэкхок, зарабатывают меньше, чем другие. Почти две тысячи уволенных людей в Джейнсвилле и его окрестностях учились в Блэкхоке. Только примерно треть из них имеет постоянную работу – получая по крайней мере некоторую оплату круглый год – по сравнению с примерно половиной уволенных людей, которые не вернулись в школу.

Кроме того, люди, которые пошли в Блэкхок, зарабатывают не так много денег. До кризиса их заработная плата была примерно такой же, как и у других местных работников. К этому лету людям, которые нашли новую работу без переподготовки, платят, в среднем, на 8 % меньше, чем они получали раньше. Но тем, кто отправился в Блэкхок, платят в среднем на треть меньше, чем раньше.

Больше всего поражает группа людей, чья заработная плата упала больше всех. Это такие люди, как Майк, которые продержались в Блэкхоке до получения высшего образования. У этих успешных студентов, как правило, до кризиса была более высокая заработная плата.

По этой причине их заработная плата упала особенно резко, почти вдвое.

В Центре трудоустройства, через который текли огромные федеральные деньги в поддержку Евангелия профессиональной переподготовки, Боб Борреманс заметил, что не все, кто учился в Блэкхоке, нашли хорошо оплачиваемую работу. Или вообще работу. Это не то, чего он ожидал. Перед ним стояла загадка.

Может, кто-то из безработных расхватал те немногие вакансии, которые появились, пока оставшиеся без работы соседи снова ходили в школу? Является ли частью проблемы то, что такие люди, как Майк, который восемнадцать лет проработал в Lear, теперь начинают с самых низов новой профессии? Если да, увеличится ли зарплата, если они со временем поднимутся по служебной лестнице?

Какими бы ни были причины, Боб осознает, что Евангелие переподготовки, которое распространяло федеральное правительство и сами сотрудники Центра занятости, основано на краеугольном принципе, который оказался неверным – по крайней мере, пока. Принцип в том, что этот кризис будет похож на прошлые, и рабочие места должны возвращаться такими же темпами, как и раньше. Этого не происходит. Так что Боб знает, что Центр занятости, с добрыми намерениями, но неверными ожиданиями, обрек людей на то, что ему начинает казаться двойным ударом. Они потеряли работу. Они пошли учиться в школу, чтобы развить новые навыки, но до сих пор не могут найти работу.

В Блэкхоке Шарон Кеннеди, вице-президент по обучению, изо всех сил старалась предотвратить подобный двойной удар, который Боб осознал в Центре занятости. Шарон настоятельно рекомендовала сотрудникам Блэкхока проконсультироваться с руководителями и директорами по персоналу компаний, которые все еще остались в городе, по поводу того, где могут появиться рабочие места. Крошечная, перегруженная команда консультантов колледжа пыталась направить уволенных работников на курсы, которые подготавливают к работе в этих областях.

Однако, самое выдающееся усилие Блэкхока – небольшая программа, которую создали Шарон и сотрудники, на пожертвование в размере $2 миллиона, которое одному из сенаторов Висконсина от Демократической партии США, Хербу Колу, удалось выбить из Конгресса для колледжа. На эти деньги Блэкхок создал CATE – «Карьера и техническое образование» – с конкретной целью собрать дополнительную помощь для небольшой группы безработных. Программа CATE началась зимой 2010 года, в ней участвовало всего 125 студентов. Сначала они проходили тесты, в ходе которых выяснилось, что некоторые были готовы к поступлению в колледж, а другие могли читать, писать или заниматься математикой только на уровне средней школы. Каждой из двух групп было разрешено выбирать программы только в нескольких областях, которые, по мнению Шарон, Боба и других сотрудников, были наиболее перспективными для поиска работы. Безработные, которые были готовы к поступлению в колледж, могли обучаться работе с компьютером или технологиям для работы в клинической лаборатории. Те студенты, кто был не готов, могли учиться на помощников медсестры или сварщиков или некоторым видам бизнеса. Они получают большую поддержку репетиторов и проводят двадцать часов в кампусе каждую неделю.

Программа CATE была дорогой – от $8 000 до $10 000 на одного студента. Тем не менее, несмотря на заботу, чему должны учиться эти студенты, несмотря на интенсивное сопровождение, уделяемое этой небольшой группе уволенных фабричных рабочих, результаты были скромными. Мрачная реальность заключалась в том, что найти работу даже в тех областях, которые Шарон и все, кто создавал CATE, считали наиболее перспективными, студентам Блэкхока, оставшимся без работы, было не легче, чем остальным. Этим летом, после того как Майк стал дипломированным специалистом, работу найдет примерно половина из них – столько же, как и везде.

В эти дни Майк сталкивается с людьми из Lear, которые ездили в Блэкхок. Некоторые все еще ищут работу, а некоторые выполняют работу, далекую от той, что планировали получить. Парень, который изучал компьютерные технологии, упаковывает продукты. Такие дела. Итак, к полудню 1 июня, когда он готовится отправиться в Seneca Foods на первую ночную смену, теснящееся внутри чувство из смеси страха и гордости, превращается в чистую гордость – ощущение, что жизнь пошла по лучшему сценарию.

Да, он будет зарабатывать меньше денег, чем раньше. Но он считает, это часть признания того, что старые времена прошли. Того, что не надо зацикливаться на том, что вы не можете изменить. Что надо быть благодарным за то, что у вас есть. В это новое время то, что видит Майк, охватывая взглядом свою жизнь, – не потеря должности в профсоюзе, а азартная игра в управление кадровыми ресурсами, которая окупилась. У него есть работа. В его сфере. В Джейнсвилле.