Текст книги "Джейнсвилл. Как выживал маленький городок после закрытия завода General Motors"

Дейв и Майк скептически относятся к продвижению Джейнсвилла вперед вместе с Уокером, который все еще находится на посту. По всему штату губернатор, возможно, победил, получив 53 % против 46 % Барретта. Но не в округе Рок. В Висконсине семьдесят два округа, Рок является одним из двенадцати, которые проголосовали против губернатора. «Теперь губернатор знает, что он нам не нравится», – говорит Майк Дэйву. Во время своей первоначальной кампании губернатор Уокер обещал создать 250 000 рабочих мест в Висконсине в течение первого срока; через полтора года после принятия присяги количество рабочих мест выросло менее чем на 30 000.

Майк рассуждает вслух. Если General Motors когда-нибудь задумается о возвращении в город, когда Джейнсвилл и округ проголосовали против, пошевелит ли Уокер хотя бы одним пальцем, чтобы помочь?

Дэйв спокоен. Он в одиночку идет в конец ресторана Steve and Holly’s, берет белую бумажную тарелку и хот-дог и немного поливает его кетчупом. Он открывает металлический котел и кухонными щипцами вытаскивает братвурст. Висконсинская еда. Та самая еда, которую Уокер подаст законодателям штата, как республиканцам, так и демократам, когда пригласит их в особняк губернатора в знак примирения.

Дейв возвращается к двум потрясенным ветеранам профсоюза в разбредающейся толпе. «Мы проиграли битву, – говорит Дэйв, пытаясь подбодрить обоих. – Мы не проиграли войну».

«Ты не можешь отрицать, что мы сожгли все мосты», – говорит Майк.

«Мы сожгли все мосты», – соглашается Дэйв.

Глава 42
Жестокое лето

Один из базовых уроков, которые преподают студентам по программе уголовного правосудия Блэкхока, – не позволять заключенным манипулировать вами. Общеизвестно, что некоторые заключенные пытаются обманывать охранников, которые, по их мнению, уязвимы. А этим летом офицер исправительного учреждения Кристи Бейер, о которой два года назад возвестил информационный бюллетень Центра занятости потому, что она одержала победу над трудностями, находится в уязвимом положении.

Ее сын Джош приехал домой из Ирака. Он дома в почетной отставке после пяти лет в Национальной гвардии. Дома, сумев не пораниться или того хуже. Но что-то не так. Он начал выбегать на задний двор, размахивая ножами, прятаться за деревьями. Полиция приходила несколько раз, чтобы попытаться его успокоить. Это не помогло. Поэтому, несмотря на то, что ей нужен сон в течение дня после ночной смены, Кристи отвезла сына в больницу для ветеранов в Мэдисоне для лечения посттравматического стресса.

Кристи с мужем не ладят. Они почти не видят друг друга, поскольку Кристи работает в третью смену, а он – в первую, уходя до рассвета, чтобы поехать на работу специалиста по техническому обслуживанию в административном здании штата. В последнее время она говорила о разводе. Боб говорит, что они могут все уладить.

Заключенный в тюрьме округа Рок на испытательном сроке выражает интерес к Кристи. Она отвечает взаимностью. Роман начинается в июле. Кристи приносит ему еду и марихуану. Она организует перевод денег на его тюремный счет, чтобы помочь купить закуски и туалетные принадлежности у комиссара.

В следующем месяце он выходит из тюрьмы. Они продолжают видеться. Он хочет, чтобы Кристи купила ему машину и угрожает рассказать мужу об их отношениях, если она этого не сделает.

Кристи не делится этим с матерью. Но однажды августовским утром, вернувшись домой из очередной ночной смены, она устраивается на крытой задней веранде, со своими Newport 100, для их ежедневной беседы.

«Мне надо тебе кое-что сказать», – говорит Кристи матери.

«О Боже. Что?» – отвечает Линда.

Мать за всю жизнь выучила оттенки голоса Кристи, и что-то в этой особой интонации создает впечатление, что, о чем бы ни говорила Кристи, это будет не просто очередной странной историей, произошедшей прошлой ночью в тюрьме. Это нечто нехорошее.

Жестокое лето, думала Линда в последнее время. Очень жестокое, с Джошем, который все еще лечит ПТСР и проблемами с браком Кристи и Боба. Она пытается быть стойкой.

«Я встретила парня», – говорит Кристи.

Линда не ожидала этого. Первое, что приходит в голову: «Кристи, пожалуйста, не говори, что это заключенный».

«Это заключенный», – отвечает Кристи.

Линда обычно на стороне Кристи, и хотела бы быть там сейчас. Но не может. Вместо этого говорит: «Лучше постарайся это прекратить».

Глава 43
Кандидат

В9:28 утра помпезная, величественная музыка – саундтрек к фильму «Самолет президента» – наполняет воздух, когда Пол Райан выходит на палубу линкора «Висконсин» ВВС США и спускается вниз по трапу к ликующей, размахивающей флагами толпе. Вышедший на пенсию броненосец – музей на набережной Норфолка, штат Вирджиния. В это субботнее утро, 11 августа, он увешан флагами – идеальная политическая декорация. Пол с широкой улыбкой машет длинными руками, пока идет по огороженной веревкой дорожке через толпу, затем выходит на сцену и в этот момент протягивает руку для рукопожатия Митту Ромни, кандидату от республиканцев на пост президента 2012 года.

Они обнимаются, затем Пол идет по трибуне под приветственные взмахи флагов, после неловкого момента, в течение которого решает, где ему встать. Ромни только что объявил, Пол – его напарник, кандидат на пост вице-президента. До этого момента они никогда не появлялись вместе во время предвыборной кампании.

Высокие, красивые темноволосые мужчины стоят рядом, до того момента как Ромни похлопает Пола по плечу, отойдет в сторону и спустится на несколько ступеней в задней части сцены. Музыка фильма стихает, затем останавливается.

Пол на сцене один. Он собирается произнести первые слова в качестве кандидата на пост вице-президента. Пол улыбается и на мгновение выглядит немного ошеломленным, когда поворачивается и указывает правой рукой на линкор и говорит: «Ух ты! Привет. И прямо напротив линкора «Висконсин», да? Здорово!»

Норфолкская толпа ревет.

Возвращаясь в Джейнсвилл, через четыре с половиной года после того, как Барак Обама зимним утром пришел на завод General Motors, баллотируясь в президенты от Демократической партии в первые месяцы кризиса. Сейчас рабочих мест и хорошей зарплаты все еще слишком мало, не только в Джейнсвилле, но и во многих местах, где этот вопрос остается основным в президентской политике 2012 года. Республиканцы обвиняют в медленном восстановлении экономики политику демократической администрации в Белом доме, рассчитывая, что обвинение не позволит Обаме пройти на второй срок. Представляя Пола, Ромни назвал его «интеллектуальным лидером» Республиканской партии. Он председатель бюджетной комиссии палаты представителей. У него есть план действий, как сократить федеральные расходы, пресечь дефицит федерального бюджета и реорганизовать основные правительственные программы. Среди разных республиканцев, которые в течение нескольких месяцев рассматривались как возможные напарники, Пол расценивался как смелый, консервативный вариант для кампании Ромни, которая не отличалась решительностью.

Этим неожиданным выбором Ромни уже обращает внимание на родной город напарника. «Пол Райан работает в Вашингтоне, но его убеждения по-прежнему прочно уходят корнями в Джейнсвилл, штат Висконсин, – сказал Ромни за несколько минут до появления Пола на палубе линкора. – В нем сочетаются глубокое чувство ответственности перед следующим поколением, безграничный оптимизм в отношении будущего Америки и понимание всех замечательных вещей, которые может сделать американский народ». Кандидат в президенты от Республиканской партии в двух словах описал боевой дух Джейнсвилла.

Фактически, Пол был дома только вчера днем, до того как умчался в это прибрежное местечко в штате Вирджиния, согласно тайному плану сохранить решение Ромни в секрете, чтобы не испортить театральный эффект увешанного флагами линкора. После вчерашнего поминального богослужения Пол вошел в парадную дверь своего дома на Кортхаус-Хилл и вышел через заднюю дверь. Он прокрался через небольшую рощицу, в которой играл мальчишкой, мимо места, где построил деревянный форт, когда был ребенком, вышел на дорогу к дому, в котором вырос.

На подъездной дорожке стояла машина с включенным двигателем, управляемая девятнадцатилетним сыном помощника Ромни, готовая отвезти его на небольшой чартерный самолет, который ждал на пригородном чикагском аэродроме, вместе с женой Джанной и детьми, Лизой, Чарли и Сэмом.

Менее чем через двадцать четыре часа после этого тайного отъезда телевизионные группы из крупных сетей уже находятся на Мэйн-стрит. Их прибытие и трансляция по телевизору Пола, спускающегося с трапа линкора, приводят Джейнсвилл в восторг. Они – бальзам для задетых политических чувств. Они сокращают разрыв, который увеличивался с момента закрытия сборочного завода, кульминацией которого стали повторные выборы два месяца назад. Кто не будет гордиться, что уроженец Джейнсвилла баллотируется в президенты? Что ж, не все гордятся. В Центре занятости Боб Борреманс не уверен, что присутствие Пола в Белом доме будет полезным. В течение девяти лет, пока Боб был директором Центра занятости, он приглашал конгрессмена посмотреть, какие существуют потребности и как Центр помогает людям попытаться встать на ноги. Он столько раз спрашивал сотрудников Пола, может ли конгрессмен приехать и взглянуть, что перестал докучать вопросами.

Но с телевизионными командами на Мэйн-стрит и театральным действом в Норфолке, такой скептицизм – мнение меньшинства. Даже среди людей, которым не нравится фискальный и социальный консерватизм Пола, его появление на линкоре зарождает в Джейнсвилле надежду, что его кандидатура принесет удачу городу. Тим Каллен, сенатор штата, один из последних оставшихся умеренно настроенных в законодательном органе Мэдисона, не разделяет слепую веру Пола в частный сектор, в частную благотворительность для решения социальных проблем. Тем не менее, Тим начал говорить в городе: «Возможно, не повредит, если вице-президент Соединенных Штатов будет из Джейнсвилла». Пол, начал подчеркивать Тим, первый виcкoнcинeц, когда-либо ставший вице-президентом, кандидат от крупнейшей политической партии. Тим начал говорить это, так как у него самого есть политические проблемы, даже в рамках закрытого собрания демократов в Сенате штата. Менее месяца назад он в знак протеста покинул собрание на несколько дней, заявив, что, возможно, станет независимым, потому как лидер от демократов Сената штата только что наказал за его двухпартийные идеологии, отказав в выполнении председательских функций в каком-либо значимом комитете Сената. Они разрешили конфликт, но для Тима, этот эпизод стал еще одним удручающим признаком поляризации, охватившей политическую жизнь Висконсина.

Конечно, восторг от восхождения Пола особенно велик среди тех, кто изо всех сил старался привлечь в город новые рабочие места, рекламируя Джейнсвилл как хорошее место для бизнеса. Джон Бекорд, союзник Мэри Уиллмер и лидер деловой ассоциации Forward Janesville, в восторге. Прошлой ночью, когда по всему городу поползли слухи и прибыли первые телерепортеры, его восторг смешался с осознанием, что ему нужно будет деликатно рассмотреть кандидатуру Пола. Forward Janesville аполитичен. Он не поддерживает кандидатов, даже если бизнесмены и деловые женщины, которые присутствуют на заседаниях, склонны разделять взгляды Пола в пользу частного сектора и против дефицита государственного бюджета. Тем не менее, Джон в восторге, что Джейнсвилл становится именем нарицательным. «Возможно, не повредит, – говорит он людям, – иметь позитивную ассоциацию в умах людей, когда они думают о Джейнсвилле как о возможности для инвестиций. – Ах да, это дом Пола Райана. Такого рода связи с общественностью не купишь».

А что сам Пол? После четырнадцати лет на посту конгрессмена, ему сорок два года, и в этот момент он стоит в темном костюме и белой рубашке без галстука, на фоне серого линкора, через восемь минут после первого выступления в качестве кандидата на пост вице-президента. Пол только что осудил «плачевный результат» правительства Обамы. «Для нас настал другой, опасный момент», – говорит он.

«Я видел и слышал множество семей, многие из которых занимаются малым бизнесом, и людей нуждающихся. Но больше всего меня беспокоит, что я слышал в последнее время. В их голосе, в их словах есть что-то иное. То, что я слышу от них – мелкие мечты, пониженные ожидания, неопределенное будущее.

Я слышал, как некоторые люди говорят, что это просто новая норма». А теперь он говорит громче, его правая рука взмывает в воздух. «Повышение уровня безработицы, снижение доходов и непомерное бремя задолженности – это не новая норма!»

Хотя он этого не говорит, возможно, Пол пытается успокоить родной город.

Тридцать часов спустя, ранним воскресным вечером, он приезжает вместе с Ромни, чтобы провести собрание в честь возвращения домой.

Это волнующий момент. Губернатор Уокер стоит на сцене с микрофоном, он только что привлек внимание толпы. «Разве это не здорово, когда в избирательном бюллетене есть свой парень?» – кричит губернатор, представляя «команду по возвращению Америки». Снова раздается величественная музыка из фильма «Самолет президента», и Пол пробирается сквозь толпу, пожимая руки, приветствуя людей, которых знает, Ромни идет в нескольких шагах позади. К тому времени, когда он выходит на сцену, руки Пола вытирают слезы. Они с губернатором крепко обнимаются. Пол посылает воздушные поцелуи со сцены. Его жена Джанна, стоящая с тремя детьми рядом с трибуной, указывает на кого-то из толпы. Итак, когда музыка фильма стихает, Пол наклоняется к микрофону и произносит: «Привет, мама!»

Уокер стоит посередине сцены, позади Пола, который благодарит толпу и говорит: «Хорошо быть дома. Ах, люблю я Висконсин!»

Это прекрасное возвращение домой, и Ромни сияет в улыбке от преклонения висконсинских республиканцев перед своим сыном.

За исключением того, что по поводу родного города Пола существует один подвох. Этот митинг проходит не в Джейнсвилле. Он происходит в экспоцентре округа Уокешо, где сорок семь ночей назад звучала речь о победных выборах Уокера. Экспоцентр находится в нескольких милях от северной границы избирательного округа Пола, в районе, представленном другим конгрессменом-республиканцем Джимом Сенсенбреннером. Уокешо не похож на Джейнсвилл. Уокешо – один из самых надежных, прочных республиканских частей штата.

Конечно, Джейнсвилл – это дом. Через две недели, когда Пол готовится к отъезду на съезд кандидатов в президенты от Республиканской партии в Тампе, штат Флорида, его старший брат Тобин присутствует на собрании в честь отъезда в спортивном зале Средней школы Джозефа А. Крейга, их альма-матер. Тобин говорит, этого кандидата сформировали ценности и люди Джейнсвилла. Семилетний сын Пола, Сэм, одет в оранжевую шапку из пенопласта в форме куска сыра чеддер. Но сегодня это ничего не значит. Это президентская политика с узким пределом погрешности. И поэтому, когда дело доходит до собраний в честь возвращения домой, после того, как Пол натерпелся от профсоюзных агитаторов на прошлогоднем Фестивале труда и после этого по всему участку, организация кампании Ромни-Райан не идет на риск.

КОГДА ИМ ЗАВЛАДЕЛ BMO, M&I ВСЕ ЕЩЕ БЫЛ ДОЛЖЕН ФЕДЕРАЛЬНОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ $1,7 МИЛЛИАРДА ЗА ТО, ЧТО ОНО ЕГО ВЫРУЧИЛО.

Глава 44
Фестиваль труда 2012

«Парад начнется примерно через десять минут, – говорит диджей радио WCLO Тим Бремер в микрофон с трибуны на Мэйн-стрит, напротив травянистого холма Кортхаус-Парка. – Готовимся к началу Фестиваля труда, здесь, в Джейнсвилле».

Клоуны, как всегда, первыми сворачивают с Милуоки-стрит на Мэйн, бросая леденцы детям, соскочившим с колен родителей, которые принесли складные стулья и поставили на тротуары, плавящиеся от жары в этот день, 3 сентября.

Этот День труда по-настоящему жаркий. По сравнению со старыми временами, когда на этих тротуарах на парад собиралось пятьдесят тысяч человек, немного больше витрин с вывеской «Сдается в аренду» и на газонах между тротуарами больше места. Ничто не омрачает праздничное настроение – одновременно приятельское и волнующее.

Клоуны сменяются отрядами полицейских на мотоциклах в ярко-желтых рубашках и темно-синих шортах. Затем следует Патриотическое общество Джейнсвилла, основанное еще в 1930 году, когда сборочный завод уже семь лет выпускал свои Chevrolet. А вот идет маршал парада 2012 года, Пэм Уидж, который работал на заводе тридцать лет, пока он не закрылся, и теперь проводит время в караоке в зале VFW.

Парад Фестиваля труда связывает Джейнсвилл с прошлым, хотя и показывает, что изменилось. С 1950 по 1970 годы торжественное мероприятие называлось «Парад чемпионов» – когда члены местного профсоюза UAW, Центральный совет труда и бизнесмены города собирались вместе для планирования. В течение тех лет рабочие из местного профсоюза собирались в профсоюзном зале, откладывая работу по сборке Chevrolet для сборки платформы для парада. Каждый год она смотрелась более продуманно, чем в предыдущий. В один год на платформе проиллюстрировали льготы, которые профсоюзы предоставили работающим мужчинам и женщинам, изобразив семью, плывущую на плоту по искусственной речке. В другой год парад установил мировой рекорд, соорудив фееричную трехсотфутовую упряжку – с восемью пони и шестьюдесятью четырьмя ламами, тянущими фургон. Фестиваль труда, как этот праздник зовется в последние годы, собрал достаточно пожертвований, чтобы нанять лучший в стране оркестр флейтистов и барабанщиков.

Три года назад, на первом Фестивале труда после того, как компания General Motors покинула город, на параде все еще было сто пятьдесят два участника, идущих от Пяти Углов через деловую часть города чуть дальше трибуны. Сегодня Бремер, диджей, в своей дружелюбной манере, красивым баритоном, анонсирует только восемьдесят три участника парада. В связи с тем, что Фестиваль труда уже не собирает достаточно пожертвований для привлечения групп, единственный оркестр флейтистов и барабанщиков, идущий по Мэйн-стрит, – собственный, из Джейнсвилла, созданный в 1976 году в честь двухсотлетия США. Единственные марширующие группы из двух городских школ города: команда Parker Vikings в изумрудно-зеленой с золотым форме и Craig Cougars в королевско-синей.

Что касается работников автопрома, которые на протяжении стольких десятилетий были главными спонсорами и опорой парада, то у профсоюза Local 95 больше нет платформы, ни одна группа работников автопрома сегодня не выступает. Лишь два старых парня в черных футболках и профсоюзных кепках, каждый из которых держит за один конец квадратный плакат с надписью «Пенсионеры UAW Local 95».

И все же существует еще один аспект парада, даже более удивительный, чем отсутствие работников автопрома. Сюрприз едет по Мэйн-стрит в арендованной белой карете с малиновой подкладкой. Экипаж движется позади маршала и прямо перед местными игроками и барабанщиками, которые являются слабым напоминанием о более богатых парадах.

«Посол доброй воли Энн Форбек», – сообщает радио-диджей, представляя социального работника, которая пытается наладить разваливающуюся жизнь растущего числа бездомных детей в городе. Пока Энн держит свою табличку «Goodwill», Кайла и Кори, двое студентов из фильма «Шестнадцать сорок девять», находятся напротив нее. Они едут спиной, сидя на красных бархатных сиденьях кареты, улыбаются и машут, как любые подростки в элегантной парадной карете, и совсем не похожи на детей, у которых порой нет безопасного места для ночлега.

В то время как диджей громко благодарит Энн за «преданность нашему сообществу», никто из толпы не реагирует, кроме как вежливыми аплодисментами, что когда-то было немыслимым зрелищем для Фестиваля труда – прямо по Мэйн-стрит едет парадная повозка с бездомными детьми.

Глава 45
Коробочки с таблетками

Вконце лета шериф округа Рок Боб Споден получает донесение от комиссара, который осуществляет надзор за тюрьмой: у одного из сотрудников исправительного учреждения возникли ненадлежащие отношения с заключенным. Об этом говорили другие заключенные.

Седовласый шериф добродушен, но серьезен. Сын заместителя шерифа, вырос в Джейнсвилле, служит в правоохранительных органах города уже полвека. Боб был главным помощником департамента до того, как шесть лет назад его избрали шерифом. Теперь он делает то, что должен сделать шериф в этих обстоятельствах. Он начинает расследование в отношении сотрудника исправительного учреждения Кристи Бейер.

Ненадлежащие отношения продолжались недолго – около двух месяцев, – но рапорт длинный. Он документирует обвинения в любовной связи, поставке еды, наркотиков и многое другое. Кристи могут уволить. Ее могут привлечь к уголовной ответственности, поскольку в соответствии с законодательством штата Висконсин сотруднику исправительных учреждений запрещается вступать в сексуальные контакты с заключенными, независимо от того, кто их инициирует, поскольку закон считает, что заключенные не в состоянии дать согласие.

Пока что шериф и его сотрудники не сообщили Кристи о расследовании. В 10:30 вечера в понедельник, 17 сентября, когда Кристи докладывает о ночной смене, главный заместитель шерифа вызывает ее. Первый заместитель говорит, что она находится под следствием. Она говорит, что Кристи предоставляется оплачиваемый административный отпуск. Кристи должна сдать ключи от тюрьмы и вернуться на следственный допрос в 13:30, 19 сентября. Командир провожает ее за дверь.

Кристи рассказывает матери, что случилось. Она не хочет проходить допрос. Кристи думает, что ее уволят и она может получить тюремное заключение.

«Ну, тогда поехали, – говорит ей мама. – Давайте уедем. Что нас держит здесь? Ничего. Я поеду с тобой куда захочешь».

Отстранение Кристи происходит за пять дней до сорокового дня рождения. С тех пор, как она была девочкой, Кристи нравилось, что люди суетятся из-за ее дня рождения. В прошлую пятницу она попросила Линду поехать с ней на ранний шопинг ко дню рождения в Johnson Creek, фирменный магазин с оптовыми ценами в сорока минутах езды, между Мэдисон и Милуоки.

Кристи была в хорошем настроении для шопинга. Она сидела на диете, и при росте пять футов пять дюймов втиснулась в джинсы восьмого размера. Она купила пару.

Линда была удивлена, что Кристи так много говорит о своем новом парне. Мать позволила ей выговориться.

«Дай ему шанс», – сказала Кристи.

Теперь он был на свободе, но, по мнению Линды, это не исправило ситуацию. «Я не одобряю, что ты встречаешься с уголовником», – сказала она Кристи.

По пути домой они остановились в Olive Garden, где Кристи, Барб и их семьи более двух лет назад праздновали весенний день, когда они с отличием закончили обучение по специальности «уголовное правосудие» в Техническом колледже Блэкхок.

В тот вечер Кристи сделала татуировку на правой ноге – символ бесконечности, в форме горизонтальной восьмерки. Внутри одной петли символа было имя ее сына, «Джош». Внутри другой был «Тай», имя парня из тюрьмы. Кристи пошла домой и продемонстрировала свежую татуировку матери.

Кристи и ее муж, Боб, в последнее время спали в разных спальнях, она слева в конце коридора, он справа. В среду, в 5:20 утра, перед тем как покинуть дом, чтобы добраться до государственного управления в Мэдисоне, Боб входит в ее комнату попрощаться. Обычно в это время Кристи еще нет дома после ночной смены, но это второе утро после ее отстранения. Когда он входит, на ней белые легинсы, серая футболка и две серебряных подвески – ангел и крест. Кристи лежит на левой стороне кровати, ее рука свисает с края. Кажется, она не дышит.

Мать Кристи вскакивает от крика Боба: «Кристи, проснись! Кристи, проснись!» Сын Кристи, Джош, спящий на отремонтированном цокольном этаже, тоже просыпается от шума. Он бросается наверх, замечает пустую коробочку с таблетками, звонит 911 и начинает делать матери непрямой массаж сердца, пока не приезжает скорая помощь.

28 апреля 2008 года, за пять недель до того, как General Motors объявила о намерении закрыть сборочный завод, компания заявила, что планирует убрать вторую смену завода. В тот день шестидесятилетний сотрудник, проработавший в этой смене двадцать семь лет, покончил с собой.

С тех пор число самоубийств в округе Рок удвоилось: с пятнадцати в 2008 году до тридцати двух в прошлом году. На горячую линию телефона доверия округа поступает больше звонков. В последнее время волонтер в офисе окружного коронера рассказывал о предотвращении самоубийств любой общественной группе, желающей выслушать.

Это происходило не только в Джейнсвилле. В Соединенных Штатах уровень самоубийств резко возрос. Уровень не так высок, как во время Великой депрессии 1930 годов. Тем не менее, по сравнению с несколькими предыдущими годами, этот показатель увеличился в четыре раза за пару лет после начала кризиса.

В округе Рок Кейт Фланаган руководит сократившимися поставками для общественных психиатрических клиник. Она видит, что, когда сообщество находится в стрессе, у людей остается меньше надежды. Люди, которые едва справлялись с зависимостями, депрессией – своими слабостями, неважно какими, – теряли контроль, когда теряли работу.

Дери Уолерт, осуществляющая работу Секретной комнатой Паркер, видит стресс и его последствия. Только в прошлом году семеро среди детей из Секретной комнаты угрожали самоубийством, а некоторые даже пытались это сделать. Она замечает, что ее дети из Секретной комнаты, которые выросли бедными, всегда были бедными, как правило, более выносливые, лучше справляются с этим. Уязвимы те, кто плохо знаком с бедностью: родители ссорятся из-за того, как жить без денег, которые были раньше.

Энн Форбек, школьный социальный работник, со своими подопечными, бездомными подростками тоже видит стресс. Мать одной девочки, огорченная тем, что ее дочь беременна, а время пребывания в приюте, где они остановились, истекало, рассказала Энн, что думает покончить с собой, врезавшись на машине в дерево. Энн пыталась оказать психиатрическую помощь. Она связалась с отделом регистрации автомобилей и водителей и позаботилась о том, чтобы на машину женщины поставили блокиратор, чтобы она не могла уехать, пока ситуация не успокоится. Вскоре семья покинула Висконсин. Энн больше никогда не слышала, чем все закончилось.

Приезжает скорая помощь и увозит Кристи в больницу Mercy Hospital. Кристи везут в отделение неотложной помощи в 5:50 утра, через полчаса после того, как ее нашел Боб. Бригада врачей пытается ее оживить, хотя ее привезли без сердцебиения. В 6:32 утра бригада прекращает попытки.

Семь минут спустя коронер округа Рок, Дженифер Кич, слышит, как звонит пейджер, сообщая, чтобы она подъехала к Mercy. Еще одно самоубийство.

Вскрытие коронера показывает, что Кристи умерла от приема мышечного релаксанта, который прописал доктор от боли в спине. Она приняла количество, в десять раз превышающее ежедневную безопасную дозу для взрослого. И приняла почти двадцать доз Бенадрила.

Мать Кристи думала выбросить баночку мышечных релаксантов. Кристи не нравилось принимать лекарство, делавшее ее сонливой. И Линда не хотела, чтобы у Джоша, принимавшего лекарства от ПТСР, было искушение. Но ей так и не удалось это сделать, поэтому она чувствует себя виноватой. Линда чувствует вину, что именно ей пришла в голову мысль, что, возможно, Кристи, с ее любовью к криминальным шоу по телевизору, должна изучать уголовное правосудие.

Помимо коробочек с таблетками и криминальных шоу, Линда видит, что все покатилось по наклонной, после того как в городе исчезла работа. Она считает, если бы кризис не наступил, Кристи все еще работала бы в Lear, имея несколько клиентов для продажи своих рабочих фартуков, которые сконструировала. Она не работала бы в тюрьме, и не встретила бы нового парня. Всего один большой виток по спирали вниз, прежде чем дочь – ее лучшая подруга – не исчезнет.

В Центре вакансий Боб Борреманс шокирован, когда до него доходит слух, что клиентка покончила с собой. Не просто клиентка, а центральная фигура, особо отмеченная в рекламных буклетах, рассказывающих о ее истории успеха. Это заставляет Боба задуматься: не просто взять какого-нибудь работника фабрики со средним образованием и помочь перевести на новую работу.

В эту среду поздно вечером у Барб звонит сотовый телефон, когда она находится в интернате, где живет ее недееспособный клиент. Звонит женщина, работавшая в Lear, которая также ходила в колледж Блэкхок.

Женщина говорит Барб, что не уверена, но слышала от кого-то, что Кристи, возможно, покончила жизнь самоубийством.

«Что????» – кричит Барб в трубку.

Это кажется невероятным. В последнее время они не слишком часто разговаривали. Несколько раз Барб убеждала Кристи вернуться в школу, чтобы получить степень бакалавра, как это сделала Барб, поскольку Кристи сказала, что этого хочет. У Барб сложилось впечатление, что Кристи держит зарплата в тюрьме, с которой она всегда могла себе позволить что-то купить.

Но самоубийство?

Меньше чем через пять минут ее телефон снова звонит. На этот раз, она видит, это муж, Майк. Майк никогда не звонит ей на работу.

Она отвечает. Сначала он не говорит ни слова.

Из его молчания Барб становится понятно – это правда.

Затем Майк начинает рассказывать, что сын Кристи, Джош, не смог найти номер телефона Барб, но нашел его. Барб трудно это слышать. Она просто уходит в себя.

Как только Барб заканчивает работу, идет к матери Кристи, Линде.

Большую часть их дружбы, начиная с первых нервозных дней в Блэкхоке, Барб признавала, что Кристи была на несколько шагов впереди. Обходила ее в оценках. Первая получила работу в тюрьме. Барб не расстраивалась. Она признавала, что Кристи была умнее, сильнее. Но, возможно, она таковой не была, понимает Барб сегодня вечером.

Линда начинает думать, что, потеряв одну работу, Кристи не смогла смириться с идеей потерять другую – на этот раз в связи с увольнением. Линда может это понять. Она не может понять, почему ее дочь так усердно работала над второй возможностью, а затем выбросила ее.

Более всего она не может понять, почему Кристи не сказала ей, что думает о самоубийстве. Она бы не спала и была с ней всю ночь. Кристи была таким педантом. Они все рассказывали друг другу, подумала она, так что совершенно не похоже, что Кристи не оставила записку. Они с Джошем будут искать снова и снова, но так ничего и не найдут. Линда не может в это поверить.

В следующий понедельник несколько сотен человек собрались на похороны Кристи. На пути из похоронного бюро Шнайдера к кладбищу Мейпл-Хилл, у шоссе № 14 в маленьком городке Эвансвилл, к северо-западу от Джейнсвилла, Линда замечает, что они проезжают мимо окружной тюрьмы. Она хотела бы поехать другой дорогой.