Текст книги "Джейнсвилл. Как выживал маленький городок после закрытия завода General Motors"

Глава 51
Ночная поездка

«Давай, убирайся отсюда!» – кричит парень, когда он выскакивает за дверь и быстро идет через вестибюль с терракотовой плиткой, едва замедляя шаг, чтобы провести идентификационной картой по табельным часам.

Вечер пятницы на сборочном заводе в Форт-Уэйне. Конец рабочей недели. Конец второй смены – сегодня девятичасовая смена со счастливыми сверхурочными часами, так что сейчас 11:45. Пока этот парень кричит, один из 1100 сотрудников GM выходит с завода, чтобы начать свои выходные.

Среди этого полчища в 11:47 вечера Мэтт Вопат добирается до вестибюля в вязаной шапке, с рюкзаком, перекинутым через плечо. Он не бежит, но идет очень, очень быстро. Ритуал пятничного вечера. Он выходит на холодный ночной воздух, и коллега желает ему безопасной поездки вечером. На мгновение он останавливается у автомобиля Saturn 97 года, который каждую пятницу паркует в одной и той же части огромной парковки – в среднем ряду, под уличным фонарем – чтобы не пришлось думать о том, где оставил машину, когда вернется в понедельник. Он вытаскивает сумку из багажника и продолжает очень, очень быстро идти к стоящему неподалеку Pontiac Grand Prix 2003 года, уже заведенному. На водительском месте Крис Олдрич. На заднем сиденье, примяв пальто между собой и дверцей, сидит Пол Шеридан. Оба они цыгане, работники GM из Джейнсвилла. Крис открывает багажник, чтобы Мэтт бросил туда сумку и захлопывает его, прежде чем садится на пассажирское сиденье.

Предстоит проехать двести восемьдесят миль. Четыре часа и тридцать пять минут, немного превышая скорость тогда, когда почти уверены, что их не поймают. Мэтт достает телефон, звонит Дарси, чтобы сказать, что они едут. Так, как делает каждую неделю.

Когда Крис запускает двигатель, в Форт-Уэйне 11:54 вечера, если не считать, что Мэтт не единственный, кто продолжает жить по Джейнсвиллу, поэтому часы на приборной панели Grand Prix показывают 10:54. Крис начал работать в Форт-Уэйне 17 августа 2009 года, за семь месяцев до Мэтта. Крис никогда не забудет этот день. Его жена и дети собрались вместе, чтобы помочь ему переехать, только он не любит говорить «переехал», поэтому говорит, что «остается» в Форт-Уэйне. Во всяком случае, в понедельник утром он оставил семью, когда поехал на завод на инструктаж, который проходил во время первой смены, поэтому к 3:30 того дня вернулся в новую квартиру, сел на стул из дешевого обеденного комплекта, который только что доставили, и уставился в стену. В одиночестве. Его жена и дети уже вернулись в Джейнсвилл. Одно из худших ощущений в жизни.

Это было три с половиной года назад. На спидометре Grand Prix было 47 000 миль. Теперь 134 407.

В эту ночь, не отъехав и десяти минут от завода, они собираются свернуть на 114 автомагистраль, когда Мэтт тихо говорит: «Это моя трехлетняя годовщина».

Крис и бровью не повел. «Мы не собираемся праздновать это», – отвечает он.

Мэтт уже написал Дарси перед тем, как пойти на работу: «С годовщиной меня. Три года».

И приходит ответ: «Прошло три года? Кажется, намного больше». Дарси добавила грустный смайлик.

Три года, даже с учетом отпусков GM, – это множество пятниц, когда мчишься всю ночь, чтобы добраться домой. На этой неделе в Форт-Уэйне выпал снег на десять дюймов, но затем оттаял, и сегодня было солнечно. Сегодня ночью ясно, так что дорога через сельхозугодья Индианы, гораздо более равнинные, чем в Висконсине, освещена яркими звездами.

«Думаешь, нам повезет, и мы встретим парочку енотов сегодня ночью?»– спрашивает Крис.

Прошлым летом на этой трассе 114 произошел исключительный случай, один енот выскочил на дорогу слева, а другой справа, и Grand Prix сбил обоих: одного передним колесом, а другого задним.

Такое случается не каждую неделю.

Они доезжают до придорожного домика, у жителей которого талант к декорированию. Сегодня вечером он светится, как на Рождество, но зеленым и золотым, с трилистниками в преддверии Дня Святого Патрика.

Дальше поворот и несколько миль на север, а затем на запад по автомагистрали U.S. 30, с четырьмя разделенными полосами движения, которая, по общему мнению Криса, Пола и Мэтта, является более хорошей дорогой, чем Индиана-Толл-роуд, расположенная севернее, которой пользуются некоторые другие цыгане из Джейнсвилла по пятницам ночью.

Летом поездка по U.S. 30 дает им возможность попытаться угадать, что показывают в кинотеатре для автомобилистов прямо рядом с дорогой – не Крису и не кому-то другому, чья очередь быть за рулем, а пассажирам, вытягивающим шею, чтобы быстро взглянуть на экран под углом. Однажды парни ехали во время огромной грозы с молниями, которые, как они могли увидеть благодаря равнинной земле и чистому горизонту, били прямо в поля.

Независимо от времени года, всегда есть Библейская консервативная церковь, с ее странной, величественной диорамой с изображением Давида и Голиафа, которую можно увидеть, проезжая мимо.

У Мэтта звонит телефон. Это Брия, младшая дочь, звонит в столь поздний час. «В Индиане, – говорит он. – Вероятно, около трех часов. Ладно, дорогая. Не буду тебя задерживать. Я тоже тебя люблю».

Теперь они находятся в Вальпараисо, где останавливаются, как всегда, на стоянке грузовиков под названием Pilot Travel Center. Некоторые из цыган Джейнсвилла ждут до следующей остановки с фаст-фудом, последней перед границей с Иллинойсом, но Крису, Полу и Мэтту нравится эта, из-за хороших закусок и множества ванных комнат. Скоро они вернутся в машину с купленными закусками – вяленая говядина терияки для Криса, обычная вяленая говядина для Пола и попкорн Smartfood для Мэтта, а также пачка жевательных конфет Sour Patch Kids, которые он припас для Брии и Брук.

Затем на север по трассе 49 и на запад на платной дороге.

«Ты едешь со скоростью ниже разрешенной», – говорит Пол, который в основном спал, свернувшись калачиком под пальто.

«Пошел ты, – говорит Крис. – Хочешь, чтобы был эффект шимми?»

«Ты знаешь, как заменить покрышку», – говорит Пол.

Мэтт вмешивается. «Ты отлично справляешься, Крис».

«Спасибо, – говорит Крис. – Ты меня очень поддержал».

А теперь они со свистом проезжают Гэри, с оставшимися сталелитейными заводами справа. Огни сверкают. Шлейфы серого дыма растворяются в небе. Мерцает пламя. Гэри был известен как «Волшебный город», когда в 1906 году приехала компания U.S. Steel, чтобы построить заводы на южном берегу озера Мичиган. Сейчас его население составляет 78 000 человек – меньше половины от того, что было во времена его расцвета в 1960, почти на четверть меньше, чем даже в 2000 году. Четыре из десяти оставшихся людей живут в бедности. Гэри – наглядный образец, на что стал похож Ржавый пояс и каким Джейнсвилл пытается не стать. Крис едет дальше.

Уже почти 1:30 ночи по Джейнсвиллу, Grand Prix плавно скользит по автостраде с электронной системой оплаты E-ZPass и въезжает в Иллинойс – на Скайуэй, а затем на скоростную автомагистраль Дэн Райан Экспрессуэй, которая забита машинами даже при четырнадцати полосах движения. Сегодня ночью по Дэн Райан ехать проще, потому что с дополнительным часом на заводе, сверхурочными, они прибыли позже, чем обычно, и большая часть города «широких плеч», как Карл Сэндбург окрестил его за работу без передышки, спит.

На горизонте появляется город.

К северу от Чикаго проезжает красная машина с четырьмя парнями внутри. «Том за рулем, – отмечает Крис. – Сзади, похоже, О’Лири».

Еще одни цыгане Джейнсвилла.

Мэтт задремал на несколько минут, присоединившись к спящему Полу. Крис не любит тишину. «Вы должны давать интересные комментарии», – дразнит он Мэтта, когда тот просыпается.

Хорошо, что Мэтт не спит, когда чуть позже двух часов ночи на его телефон приходит сообщение. Впереди еще одна машина, заполненная цыганами Джейнсвилла. «Примерно на отметке 28 миль, коп на разделительной полосе». Крис сбрасывает скорость. Девять минут спустя Мэтт замечает полицейского. «Никаких хрустящих бумажек, – говорит Крис. – Не могу себе это позволить».

Однажды, когда Мэтта остановили прошлым летом, он сказал офицеру правду: что работает в Форт-Уэйне всю неделю и ехал домой, и тот догадался, что он был просто немного взволнован, желая добраться поскорее и увидеть свою семью. Полицейский сказал, что может это понять и отпустил Мэтта.

Они проезжают мимо завода Belvidere Chrysler, который не нанимал персонал, когда закрывался сборочный завод. Когда они добираются до Рокфорда, Крис говорит: «Вышли на финишную прямую. Через двадцать минут подъедем к дому Пола».

«Черт возьми, мы почти дома», – говорит Мэтт.

Пол продолжает тихонько посапывать.

И в этот час – 2:41 утра по Джейнсвиллскому времени – Крис философствует, что проводит свои рабочие дни недели в Форт-Уэйне. «Забавно, как мы подсчитываем время, – говорит он. – Я считаю, сколько рождественских праздников мне придется там провести. Еще три Рождества».

Скоро исполнится двадцать семь лет с тех пор, как 17 августа 1986 года он стал сотрудником GM, поймав большую волну найма, которая началась сразу после того, как Джейнсвилл пережил одну из своих клинических смертей. Когда наступил действительно последний день – 23 декабря 2008 года – Крис был на заводе, снимая видео на цифровую камеру. Его дата приема на работу означает, что Крису осталось еще три года и семь месяцев, прежде чем он сможет уйти на пенсию. Мэтту предстоит еще двенадцать лет и семь месяцев.

«Когда я уйду на пенсию, – говорит Крис, – не хочу оставлять вас там, ребята. Я хочу, чтобы все были дома. Может быть, это станет моим бизнесом после того, как я уйду на пенсию. Я буду вашим водителем, и буду во-зить вас домой, ребята».

Пол просыпается, когда Grand Prix съезжает с автомагистрали на выезде 177. «Спокойно, парень, – говорит Крис Полу. – Через секунду будет твой дом».

Чуть больше 3 часов утра по Джейнсвиллскому времени, потому что это Джейнсвилл, когда Крис въезжает на подъездную дорожку к дому Пола. Высадив его, Крис едет по Сентер-авеню, через реку Рок рядом с пустым сборочным заводом, вверх по Сентеруэй-стрит, а затем по Милтон-авеню, к красивому дому Мэтта на северной окраине города, который им с Дарси удалось сохранить, потому что он цыган. Это по прямой через город. Но иногда они едут по городу другими путями, просто потому, что приятно быть дома, приятно смотреть на улицы Джейнсвилла.

В 3:20 утра Крис въезжает на подъездную дорожку бежевого дома с темно-красной входной дверью. Дарси забыла включить уличный свет, но оставила свет в прачечной – прямо за дверью гаража, где они с девчонками плакали, когда Мэтт впервые уезжал в Форт-Уэйн, – чтобы встретить его.

Мэтт вручает Крису $20 на бензин и на замену масла, когда Grand Prix это понадобится. «Во сколько ты будешь здесь в понедельник утром?» – спрашивает Мэтт, прежде чем вытащить его сумку из багажника.

«Наверное, в 8:10, 8:15, – говорит Крис. – Как обычно».

Глава 52
Взлеты и падения на работе

Профсоюз или не профсоюз, ни одна работа не длится вечно. Нет гарантий. Спустя почти два года после того, как он начал работать в отделе кадров Seneca Foods, Майк Вон понимает это не так, как раньше, когда казалось, что быть представителем UAW – его семейное наследие, его жизнь. Конечно, работа профсоюзным организатором для братьев и сестер в Lear Seating определяла то, кем он был. Но, оказывается, это была не единственная перспектива.

Майк замечает взлеты и падения в работе, в частности, из-за ежегодного всплеска сезонного найма в течение производственных месяцев в Seneca. На перерабатывающем заводе площадью 1,1 миллиона квадратных футов работают около четырехсот человек, занятых полный рабочий день, плюс еще две-три сотни человек в периоды максимальной загрузки. Существует ритм созревания культур, большинство из которых выращивается на фермерских полях в Висконсине и проходит через завод: горох с июня до конца июля, кукуруза до ранней осени, параллельно с картофелем, затем различные овощи и снова картофель. Майк проводит инструктаж людей, вводит их в кадровую систему, зная, что они уйдут, как только к Рождеству будет обработан последний картофель.

Хотя он является постоянным, а не сезонным сотрудником, эти ритмы урожая влияют на работу Майка. В межсезонье его смена – с 3:30 дня до полуночи. Во время сезона консервирования он работает всю ночь. И во время этого сезона урожая есть возможность брать сверхурочные. Майк добровольно вызывается работать сверхурочно семь дней в неделю. Иногда ему дают шесть дней. Иногда все семь.

Майк берет это сверхурочное время, потому что необходимо выполнить дополнительную кадровую работу, а сверхурочные – способ убедиться, что он не отстает. Кроме того, из-за работы в ночную смену в выходные дни он не может перестроить свои биологические часы, так что с тем же успехом мог бы работать, вместо того, чтобы проводить бессонные ночи дома. Самая главная причина, по которой он берет как можно больше сверхурочных, финансовая. За время работы в Seneca Майк получил повышение, но его зарплата все еще не та, что была в Lear. Однако, прибавив к этому все сверхурочные во время сезона урожая, он неплохо справляется. Они с Барб разработали денежный ритм: откладывают часть денег, которые Майк зарабатывает летом и осенью, и тратят часть в течение скудных холодных месяцев – используя как запасы. Таким образом, они повысили уровень жизни до уровня работы в Lear.

Они с Барб всегда пытались экономить, но Майк осознает, откладывание денег более важно, чем в прошлом. Однажды потеряв работу, он всегда держит мысль в голове; нельзя исключить, что это не случится снова.

И если это произойдет во второй раз, Майк верит в себя и в возможности, которых не было раньше. Если серьезно взяться, он может превратить негативное событие в положительный результат. Он понимает, это тот самый совет, который он давал, встречаясь с небольшими группами братьев и сестер из профсоюза на заводе Lear: им нужно было максимально использовать ситуацию и составить новый план.

Снова и снова давая совет, он знал – это правда. Но он был в его голове – как нечто абстрактное. Майк не видел, как выглядит использование шанса, он понял, только когда Барб поспешила обратно в школу; наблюдая, что она учится, как никогда не училась в жизни. Майк последовал примеру жены.

Барб продвигается в своей новой работе. В июне прошлого года Creative Community Living Services повысила ее статус резидента-координатора по защите населения до должности под названием инспектор/руководитель программы. Зарплата стала чуть больше, поднявшись до $13 в час. Cейчас Барб распределяет свое время между административной работой и работой, которую любит больше всего – непосредственной помощью клиентам.

К своему удивлению, Барб считает, что закрытие Lear было лучшим, что могло случиться. Это закрытие научило ее выживать. Закрытие научило, что существует работа, которую стоит делать не за деньги, а потому, что тебе нравится это. Работа с взрослыми людьми с недостатками в развитии, которые зависят от нее и звонят днем и ночью, часто даже не кажется работой. Это образ жизни. Барб пообещала себе, что после травмы плеча и запястья на конвейере Lear, после кратковременного и депрессивного пребывания в окружной тюрьме, она никогда больше не останется работать там, где несчастлива. Она не оглядывается на Lear. Барб с нетерпением ждет, что клиенты вырастут и с ее помощью станут как можно более независимыми.

ПРОФСОЮЗ ИЛИ НЕ ПРОФСОЮЗ, НИ ОДНА РАБОТА НЕ ДЛИТСЯ ВЕЧНО.

Глава 53
Проект 16:49

Энн Форбек кажется, что премьера «Шестнадцать сорок девять» состоялась давным-давно. Со времен первого показа прошло почти два с половиной года. Они с Робин Штут, социальным работником школы города Белойт, которая является ее партнером по проекту, теперь смеются над своей наивностью, что когда-то думали открыть один приют для девочек и один для мальчиков за двенадцать месяцев.

Тем не менее, сбор средств для «Проекта 16:49» продолжается. Сообщество, когда-то шокированное самой идеей существования бездомных детей, приняло проект. 1 июня тридцатишестилетний страховой агент Джейнсвилла, который тоже когда-то был бездомным мальчишкой, начнет ездить по городу на велосипеде, ежедневно в течение месяца, с целью проехать 1649 миль, чтобы привлечь пожертвования. Он проедет эти мили и соберет $16 000.

С прошлой весны, когда организация YWCA приняла болезненное решение разорвать связи с проектом, Энн и Робин узнали больше, чем когда-либо мечтали, о регистрации некоммерческих организаций. «Проект 16:49» в настоящее время является 501 (c)(3) с собственным советом директоров, в который входит пара бездомных детей. Совет собирается начать поиск исполнительного директора.

«Проект 16:49» приводил Энн в такие места, куда, она никогда не думала, может попасть школьный социальный работник. Сегодня она приезжает в другое новое место: Room 411 South, выкрашенную золотом комнату для заседаний, тремя этажами выше кабинета губернатора Уокера в Капитолии штата Висконсин. Середина марта, прошло шесть месяцев с тех пор, как Энн ехала в экипаже по Мэйн-стрит с двумя бездомными подростками на параде Фестиваля труда. Первые часы пополудни, и она здесь, чтобы выступить на первом в Висконсине Симпозиуме по вопросу бездомных подростков. Деб Колст, три месяца пребывающая на первом сроке в качестве члена ассамблеи Джейнсвилла и больше не работающая по средам волонтером в HealthNet, сидит за одним из столов, окружающих по периметру дубовый стол свидетелей, за которым занимают места Энн и Робин. Из всех специалистов в Висконсине, которые имеют дело с бездомными студентами, Энн и Робин были выбраны для симпозиума в качестве двух из четырех «голосов сообщества».

Энн никогда раньше не давала показаний, но быстро собралась. Она говорит Деб и другим законодателям в золотой комнате, что в школьной системе Джейнсвилла в этом году насчитывается 968 учеников, у которых нет постоянного ночлега. Из этих детей 170 – сами по себе, без взрослых. Это, по ее словам, школьники, которым пытается помочь «Проект 16:49».

«В основном дети в итоге кочуют с одного дивана на другой, – говорит Энн. – Мы видим в наших детях много депрессии, много тревоги. Мы хотим, чтобы у детей было будущее».

Энн и Робин показывают отрывки из документального фильма, заканчивая на сцене, в которой Брэндон сидит на ступеньках школьной лестницы и говорит, что его мать не придет на выпускной. Некоторые из законодателей выглядят такими же растроганными, как и первая аудитория, увидевшая фильм.

Энн выполнила свою домашнюю заготовку. Когда отрывки фильма заканчиваются, она говорит, как будто всю жизнь выступала лоббистом в сенате штата: «Мы хотим внести некоторые исправления в законодательство».

По ее словам, было бы проще получить помощь для детей, если бы закон штата разрешил тем, кому от шестнадцати до семнадцати лет, самостоятельно записываться на программу помощи в получении жилья или BadgerCare, если рядом нет родителей, которые могут дать согласие. Она принесла типовой закон штата Орегон, который нашла. Законодатель из Белойта говорит Энн, что она будет рада изучить закон штата Орегон. Это не является гарантией, но, возможно, это начало.

Глава 54
Стакан наполовину полон

Еще один весенний уик-энд, и Пол Райан дома, приехав, как обычно, с Капитолийского холма. Сегодня вечером он смотрит с небольшой сцены на 750 обеспеченных жителей Джейнсвилла, набившихся в банкетный зал Holiday Inn Express – комнату, где Мэри Уиллмер рассказала о своем бедном детстве Кругу Женщин, где собрались республиканцы из округа Рок, чтобы посмотреть, как их земляк потеряет шанс попасть в Белый Дом.

Опыт Пола в проведении вице-президентской кампании оказался темой сегодняшнего вечернего выступления – персонального, эксцентричного, сентиментального, полного безграничной любви к родному городу. Поводом в эту последнюю пятницу апреля является ежегодный ужин, проводимый Forward Janesville, деловым альянсом, который одержим желанием оживить экономику города. Члены Forward Janesville, деловые люди города и общественные деятели, сидят за круглыми столами, которые сегодня вечером стоят вплотную, потому что на ежегодном ужине 2013 года небывалый гвоздь программы – основным докладчиком выступает Пол. Билеты были распроданы за несколько недель до начала.

Каждый стол накрыт тяжелой скатертью песочного цвета, для каждой персоны подан ростбиф с голландским соусом, и, как подарок в память о вечере, прозрачный стакан с зеленой печатью, на которой написано: «Мы видим стакан наполовину полным».

В то время, как некоторые в городе посмеивались над лозунгом, который Мэри выдвинула в начале экономического кризиса в Джейнсвилле – что все должны стать послами оптимизма, – Forward Janesville принял его. Просачивающийся оптимизм стал центральным для кредо и стратегии Forward Janesville. В настоящее время в организации работают волонтеры, «послы доброй воли», которые участвуют в разрезании ленточек и приходят на работу к каждому члену Forward Janesville не реже одного раза в год.

Чтобы начать программу этого вечера, перед выступлением Пола на сцену выходит Джон Бекорд, президент Forward Janesville, и представляет видео. Видео было снято по этому случаю, и его цель – высмеять то, что Джон называет «всепроникающим негативом в сообществе, особенно среди анонимных онлайн-комментаторов».

Название видео – «Недовольные блогеры». В нем сопоставляется позитивная статистика экономики Джейнсвилла с карикатурой, на которой изображены яростно печатающие ворчливые блогеры-скептики. Ролик превозносит «возрождение возможностей трудоустройства», показывая, что с начала 2010 года в округе Рок сорока одной компанией было создано 1924 рабочих места.

За столом в конце банкетного зала Боб Борреманс, глава Центра занятости, бормочет, выражая солидарность с блогерами: «Это моя точка зрения». Как гражданский лидер, Боб присутствует на сегодняшнем ужине, но не разделяет преобладающее мнение этой толпы, что стакан наполовину полон.

Почти две тысячи новых рабочих мест – это не тривиально, но ни видео, ни Джон не упоминают, что в округе по-прежнему на 4500 рабочих мест меньше, чем когда GM объявила о закрытии завода. И когда видео освещает открытие в этом месяце Janesville Innovation Center, построенного за счет субсидий от федерального правительства и городских денег, чтобы предоставить офисные и производственные площади для развития стартапов, оно не дает даже слабого намека на интерес молодых быстрорастущих компаний к аренде помещений в центре.

Когда видео заканчивается, Джон возвращается к микрофону, рассказывая о последнем номере журнала Forward Janesville с центральной статьей «Тридцать три причины быть оптимистичными в отношении будущего Джейнсвилла, округа Рок и Висконсина». Он напоминает аудитории о рекламных щитах «продвигая понятие, что мы все можем стать послами оптимизма и частью истории возвращения, которую мы переживаем прямо сейчас». И затем Джон представляет Мэри, которая, по его словам, является тридцать четвертой причиной для оптимизма в отношении будущего Джейнсвилла.

Мэри выходит на сцену в элегантном черном платье и вспоминает об ужине три года назад, когда они с Дайаной Хендрикс «стояли на этой сцене и смотрели на публику, которая, вероятно, была немного шокирована… Мы все пережили действительно тяжелые времена». С тех пор, по словам Мэри, «мы прошли путь от чувства жалости к себе, как к сообществу, к надежде, вдохновению и мотивации».

Хотя Джон и видео «Недовольные блогеры» и сама Мэри подтверждают определенные успехи Джейнсвилла со времен разгара Мирового экономического кризиса, они также подтверждают нечто другое: наличие пропасти, отделяющей оптимистичных крестоносцев экономического развития от опыта множества других горожан.

Два Джейнсвилла все еще изо всех сил пытаются возродить себя и свое сообщество. Они не потеряли прежний боевой дух. И все же к этой весне, если вы спросите людей в округе Рок, восстановилась ли экономика, почти шесть из десяти скажут, что это не так. Не удивительно, что среди людей, которые потеряли работу с началом кризиса или живут с кем-то, кто потерял работу, две трети скажут – экономика не восстановилась.

И еще один быстрый взгляд на пропасть между Мэри с ее коллегами-оптимистами и остальным городом: опрос показал, почти шесть из десяти человек думают, округ Рок никогда больше не будет местом, где рабочие смогут чувствовать себя в безопасности на своих должностях, где людям, которые хотят работать, будут доступны хорошие рабочие места с хорошей оплатой. Большинство остальных считает, возвращение на такую позицию займет много лет. Лишь один из пятидесяти считает, что округ Рок вернулся к гарантированной занятости – или хорошим рабочим местам с хорошей оплатой – которыми обеспечивал людей раньше.

В целом, чуть больше половины людей говорит, что финансовое положение их семьи стало хуже, чем когда начался кризис. Однако, среди людей, которые потеряли работу или живут с кем-то, кто попал в такую ситуацию, почти три четверти говорит, что находятся в худшем положении. А из тех, кто нашел другую работу, две трети получают меньше, чем раньше, по сравнению с чуть более чем половиной жителей в целом.

Так что, это два Джейнсвилла – некоторых кризис пощадил, некоторые до сих пор страдают, независимо от того, насколько энергично они цеплялись за старый боевой дух.

Сегодня вечером потерявшие работу и зарплату не присутствуют в банкетном зале, уплетая клубничные и шоколадные десерты из бокалов, в то время как Мэри стоит на сцене, рассказывая, что после темных дней закрытия завода, наступили прекрасные времена, увеличились поступления налогов с продаж, а уровень безработицы в промышленном секторе падает. По ее словам, прогресс, достигнутый сообществом, феноменален.

Затем на сцену выходит Пол, под аплодисменты, столь громкие и продолжительные, что этого почти достаточно заставить вас забыть, что всего пять месяцев назад Джейнсвилл – его собственный избирательный округ – проголосовал против него и как вице-президента, и как члена Конгресса. Если члены Forward Janesville – бренд оптимистов Мэри, они также и люди Пола. Они обожают маленькие рассказы Пола о предвыборной кампании: как он летал на самолете, названном «Летающий барсук» в честь штата Висконсин – жизненный опыт, который он описывает, так «как будто тебя засунули в пушку и выстрелили в страну». И им очень нравится любовное послание, которое Пол передает Джейнсвиллу сегодня вечером. О настырной национальной прессе, которая повсюду преследовала, открыв для себя его любимый фешенебельный клуб в Висконсине, Buckhorn. О встрече со старым школьным учителем, и как Стэн Милам, умудренный опытом журналист национального телевидения, объяснял, кто такой Пол и что такое Джейнсвилл. О тоске по родине, которая подкрадывалась к нему в гостиничных номерах, когда семья уезжала домой. «Ну, технически, ты не один. За дверью у тебя примерно двадцать агентов секретной службы, некоторые с автоматами. У тебя есть персонал, сотрудники правоохранительных органов и другие люди. Но я лежал ночью в кровати, думая об этом месте, месте, где вырос».

Им очень нравится ода полету обратно из Вашингтона в Милуоки, который он совершил несколько часов назад, и поездке домой, минуя место, где он охотился с луком; мимо Ryan, Inc., где косил газон в детстве; мимо похоронного бюро, где мыл машины, учась в старшей школе; мимо церкви св. Жана Вианней, куда ходил мальчишкой, а теперь ходит с семьей. Каждый раз, по его словам, «у меня возникает одно и то же чувство – стресс от округа Колумбия буквально спадает, как только я… приезжаю в город. Это чувство комфорта, что вы здесь живете, которое невозможно описать. Чувство принадлежности к месту, где ты живешь в сообществе, которое больше, чем ты сам».

Пол подходит к более широкому вопросу, который в целом дополняет «американскую идею», к ключевой фразе, которую придумал недавно, объединяющей его финансовый консерватизм с более новой идентичностью, которую создает, как автор республиканского подхода к бедности. Американская идея – новый способ Пола выразить свою убежденность, что люди, которым в повседневной жизни требуется помощь, должны рассчитывать не на правительство, как поощряет «Новый курс» и «Великое общество», а на щедрость и ресурсы своих общин. Джейнсвилл, по его словам, «это сообщество, в котором… так много преданных людей; сообщество, в котором мы думаем о таких организациях, как HealthNet, ECHO».

Пол не упоминает, нужда столь велика, а благотворительность, которой Джейнсвилл все еще гордится, настолько ограничена, что организации HealthNet пришлось сократить количество новых пациентов, которых она может принять каждую среду, или что ECHO заставляет людей занимать очередь за два часа до открытия, в надежде стать одним из первых сорока человек, прежде чем пункт раздачи бесплатного продовольствия будет закрыт до следующего дня. Пол все еще в самом разгаре своего любовного послания. «Это удивительное сообщество. Это сообщество, которое не имеет аналогов в воспитании вашей семьи. И каждые выходные, когда я приезжаю домой, думаю о том, насколько оно особенное. Я рассматриваю этот город и вижу людей, которые живут здесь буквально из поколения в поколение. Социологи называют это гражданским обществом. Я называю это Джейнсвилл, штат Висконсин».

Речь Пола подходит к концу, и 750 бизнесменов и гражданских лидеров насыщены ростбифом, десертом и словами «родного сына» своей земли. «Дело в том, – говорит Пол, – что есть причина, по которой у нас есть все эти поколения семей, живущих в городе. Это невозможно объяснить. Но если есть что-то, чему мы с Джанной научились за время кампании, в этом городе, – в демократическом городе, и, поверьте, я республиканец, – царит абсолютная сердечность, гостеприимство, у сообщества есть командный дух. Вот что делает наш город таким замечательным. Вот что делает его домом».

Члены Forward Janesville встают и одаривают Пола такими овациями, что аплодисменты, когда он только взошел на сцену, теперь кажутся просто разминкой. Они в восторге от его проповеди. И Пол очень рад, что его окружают коллеги-оптимисты. Вместо того, чтобы отправиться в мягкий воздух этой апрельской ночью, Пол остается здесь. Он стоит с женой, Джанной, старшим братом Тобином и невесткой Окли в начале банкетного зала, приветствуя старых друзей, многих из которых не видел со времен кампании.

Так же, как и Пол, Боб Борреманс не спешит уходить. Его жена Дайанн уехала на выходные. Когда речи заканчиваются, он идет по коридору, соединяющему банкетный зал с вестибюлем гостиницы, и садится в кресло с подлокотниками. После этих выходных Боб вернется к своему последнему проекту, пытаясь запустить инновационный способ обучения безработных людей новым навыкам, полагаясь на помощь местных компаний. Боб знает, оптимистичные разговоры Джона Бекорда, Мэри и Пола и их коллег-оптимистов, заполнивших банкетный зал, не соответствуют тому, что он видит, проходя через двери Центра занятости.