Текст книги "Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации"

Личные воспоминания

Али и другие друзья пророка, когда их расспрашивали о Мухаммеде, говорили: «Он был человек среднего роста, со светло-розовым цветом лица и черными глазами. У него были прекрасные густые, блестящие волосы, борода также была густая и покрывала большую часть лица. Волосы он отпускал до плеч; иногда они заплетались в две или четыре косички, иногда были распущены. Его шея была белой. От груди до пупка спускалась полоса волос, такая тонкая, что казалась нарисованной пером. Больше волос на теле у него почти не было. Голова его была округлой, спина – крепкой и мускулистой. Между лопатками у него был нарост, размером с серебряный дирхем, вокруг которого росли волосы. Походка его была настолько энергичной, что трудно было угнаться за ним, и в то же время настолько легкой, что казалось, он все время бежит под гору. Лицо его было столь приятным, что человек, попав в его компанию, с трудом мог уйти».

Люди часто спрашивали Аишу, как жил пророк дома.

– Как обычный человек, – отвечала она, – он подметал дом, зашивал свою одежду, чинил свои сандалии, поил верблюдов, доил коз, помогал слугам по хозяйству и ходил на рынок.

Он посещал больных, всегда принимал участие в похоронной процессии, если встречал дроги на улице. Если раб предлагал ему разделить с ним обед, он не отказывался.

Его внук Хусейн, сын Али, рассказывал:

– Когда я спрашивал своего отца, как вел себя пророк в общественной жизни, он отвечал: «Он всегда оказывал людям должное уважение, никогда не пренебрегал приличиями, всегда вежливо здоровался со своими друзьями и интересовался их здоровьем. Если он приходил куда-либо, то садился туда, где было место. Когда он держал совет, то никто не осмеливался кричать, если кто-либо из присутствующих был виновен в чем бы то ни было, он никогда не указывал на его, а, наоборот, старался скрыть его вину. Никогда не прерывал он говорившего. Если что-то в собеседнике вызывало у него отвращение, это можно было заметить по его лицу, но он никогда не высказывал свои мысли вслух.

Ел он сидя и есть любил в большой компании, при этом он говорил: «Человек, который ест один, – несчастнейший из людей». Мясо было его любимой пищей, и он часто говорил, что оно полезно для слуха. Но чаще всего ему приходилось питаться финиками. Он любил мед, свежее масло и особенно молоко. Если кто-либо угощал его молоком, он говорил: «Господи! Благослови этот напиток и пошли нам еще!»

– Я служил пророку десять лет, и за все это время я не услышал от него ничего, кроме возгласа «Ба!», – рассказывал слуга Мухаммеда Анас.

Как-то во время паломничества Абу Бакр, разозлившись на погонщика, который сбился с дороги, стал бить его. Пророк ничего не сделал, а лишь сказал с легкой улыбкой: «Посмотрите, что делает этот праведник».

Он любил веселье. Когда он шутил, говорила Аиша, то добавлял, что Бог не наказывает за добрую шутку. Один из мухаджиров, Хават, сын Джабира, рассказывал такую историю:

«Однажды я путешествовал вместе с пророком и его людьми, и мы остановились на привал и поставили палатки. Через некоторое время я заметил группу женщин, очень симпатичных, сидящих и разговаривающих друг с другом, напротив моей палатки. Я вернулся к себе, надел лучшие свои одежды и пошел и сел в компании женщин. Внезапно пророк вышел из своей палатки и увидел меня.

– Абу Абдаллах, что ты делаешь здесь, среди женщин?

Я испугался и поспешно ответил:

– Пророк, у меня есть большой пьяный верблюд, и я пришел к женщинам с просьбой сплести путы для него.

Пророк прошел чуть дальше, потом повернулся и сказал:

– Абу Абдаллах, как именно ведет себя пьяный верблюд?

Я не нашелся что сказать в ответ, и он ушел. После этого всякий раз, когда мы встречались, он после приветствия спрашивал меня:

– А как же все-таки ведет себя пьяный верблюд?

Поэтому, когда мы вернулись в Медину, я не решался зайти в мечеть помолиться из опасения, что пророк опять задаст мне тот же вопрос и приведет меня в смущение; и я ждал, когда он выйдет.

Наконец такая возможность мне представилась, и я зашел в мечеть и начал молитву. Вскоре, однако, Мухаммед вышел из своей комнаты и, совершив короткую молитву, в два поклона, остался сидеть возле меня. Тогда я решил как можно дольше молиться, в надежде, что ему надоест ждать и он уйдет опять. Но он разгадал мою уловку и сказал:

– Абу Абдаллах, ты можешь молиться так долго, как тебе угодно, но я не уйду и дождусь, пока ты закончишь.

«Вот как! – подумал я. – Теперь мне обязательно надо придумать какой-нибудь достойный ответ, который придется ему по душе».

Я закончил свои поклоны и приветствовал пророка. Он приветствовал меня в ответ и спросил, как всегда:

– Абу Абдаллах, как ведет себя пьяный верблюд?

– О пророк! Клянусь Тем, Кто сотворил тебя как милость для нас, что верблюд бросил свою дурную привычку, с тех пор как я стал правоверным, – ответил я.

Тогда пророк три раза торжественно произнес:

– Бог явил Свою милость тебе!

После этого он никогда больше не задавал мне тот коварный вопрос.

«Глаза наши – прелюбодеи», – говорил часто пророк, и еще: «Если человек сможет поручиться мне за то, что болтается у него между щек и между ног, то я поручусь, что он попадет в рай».

– Эти двое – продолжатели моего рода, – говорил Мухаммед, имея в виду своих внуков, Хасана и Хусейна.

Однажды один человек встретил пророка, несущего на шее своего внука Хасана.

– Какой великий конь у тебя, сынок! – сказал тот человек.

– Наездник тоже великий, – ответил Мухаммед.

Из всех родственников, рассказывал Абдаллах, сын Зубайра, больше всего похож на пророка был Хасан. Однажды он видел, как Хасан пришел, когда Мухаммед совершал молитвенный поклон, и взобрался ему на спину. Пророк не стал принуждать его слезть и дождался, пока он сделал это сам. Еще рассказывали, что пророк иногда показывал Хасану свой язык. Язык был красный, мальчик смеялся, и им обоим было очень весело.

Первый халиф

– Я хотел бы быть пальмой, – как-то раз ненароком услышал Хасан слова Абу Бакра, – и давать пищу людям. Когда же плодов больше не будет, пусть меня срубят.

* * *

Борьба за власть началась в Медине еще тогда, когда тело Мухаммеда, еще не омытое, лежало в доме. Те политические роли, которые играли соратники Мухаммеда после его смерти и прекращения дальнейших Откровений, несколько сомнительны, точно известно только то, что они делали при жизни пророка. Вот история, рассказанная Омаром:

«Мухаджиры (правоверные беженцы из Мекки) сгруппировались вокруг Абу Бакра, и лишь Али и Зубайр остались в доме Фатимы.

– Пойдем с нами, – Абу Бакр, – сказал я, – к нашим братьям, ансарам (правоверным из Медины).

Он согласился, и мы выехали, по дороге нам встретились два почтенных человека, которые сообщили нам, что ансары собрались во дворе у родственников Саиды.

– А куда идете вы? – поинтересовались они.

– К нашим братьям по вере, – ответили мы.

– Будьте осторожны, держитесь от них подальше и занимайтесь лучше своими делами, – посоветовали они нам.

– Клянусь Богом! Нам обязательно нужно увидеться с ними!

Мы продолжили свой путь и нашли наших братьев там, где нам было сказано. Среди них был один человек, весь с ног до головы закутанный в одежды.

– Кто это и что с ним? – спросил я.

– Саад, сын Убады. Он болен, – ответили мне.

Когда мы все расселись, представитель ансаров встал и обратился к нам с речью.

Восхвалив Господа, он продолжил:

– Мы ансары – Помощники Бога и Воинство Ислама, в то время как вы – лишь горстка среди нас, и вы приходите сюда, чтобы оттеснить нас и лишить нас власти?!

Когда оратор закончил, я хотел выступить со своей заранее продуманной речью. Я хотел сделать это раньше Абу Бакра, считая его излишне мягким и спокойным человеком.

Но Абу Бакр сказал мне: «Успокойся, друг». И я не стал перечить ему, решив, что он мудрей меня. И клянусь Богом! Он сказал все, что намеревался сказать я, до единого слова и намного лучше, так что мне уже ничего не оставалось добавить.

– Все мы знаем, – начал он, – что похвалы в адрес ансаров совершенно ими заслужены, ибо, как сказал пророк, «если весь мир пойдет в одну сторону, а мои ансары пойдут в другую, я пойду с ансарами». Но мы знаем также, и Саад, сын Убады, может подтвердить мои слова, что Посланник Бога сказал: «Курейшиты по праву пользуются авторитетом и властью, и арабы никогда не признают другой власти, кроме власти племени курейш». Поэтому я предлагаю выбрать одного из этих двоих. – И он взял за руку меня и Абу Убайду, сына Джарраха.

Мне понравилось все, что он сказал, но я предпочел бы скорее, чтобы мне отрубили голову за преступление, которого я не совершал, чем быть повелителем народа, где Абу Бакр был бы моим подданным.

Тут слово взял один из ансаров и сказал:

– Ко мне так же часто люди обращаются за советом, как верблюды, мучающиеся чесоткой, обращаются к стволу пальмы; и мой совет будет таким: выберем одного из нас и одного из курейшитов.

– Да, – сказал другой, – пророк всегда делал так: если он наделял властью одного из вас, он всегда давал ему в помощь одного из ансаров; давайте выберем двоих.

Страсти накалились, голоса стали громче. Я опасался, что дело кончится дракой. Я взял руку Абу Бакра в свою и там, на месте, поклялся ему в своей верности».

На этом заканчивается рассказ Омара.

На том собрании Омар также произнес речь:

– Помните ли вы, что пророк назначил Абу Бакру читать молитвы вместо себя? Считает ли кто-нибудь из здесь присутствующих себя более достойным, чем Абу Бакр?

– Нет! Нет! Упаси, Господи! – раздались возгласы, и один из ансаров добавил:

– Вы знаете ведь, что сам пророк был мухаджиром-беженцем, и мы были его помощниками, когда он был с нами, и также теперь мы будем помощниками его халифа (что означает «наследник»). —

С этими словами он взял Абу Бакра за руку и сказал: – Вот ваш господин!

И все и ансары и мухаджиры принесли клятву верности Абу Бакру.

На следующее утро Абу Бакр занял место на помосте в мечети и Омар, стоя рядом, обратился, после вознесения хвалы Богу, к собравшимся мусульманам:

– Поистине, правоверные, Господь поставил над нами лучшего из людей, близкого друга пророка, о котором сказано в Коране «Второй из двух, кто скрывался в пещере во время хиджры». Поэтому встаньте и присягните ему!

И тогда все встали и признали Абу Бакра своим халифом, преемником и наследником пророка.

– Правоверные! – сказал Абу Бакр после должного восхваления Господа. – Я ничем не лучше вас, но я поставлен править вами. Я бы предпочел, чтобы это место занял кто-либо другой. Если вы ожидаете, что я буду вести вас, как пророк вел, то знайте, что это невозможно, ибо тот был Божьим слугой. Господь посылал ему Свои Откровения и тем самым уберегал его от ошибок, но я всего лишь обычный человек. Наблюдайте за мной; если я буду поступать правильно – помогайте мне; если я собьюсь с Истинного пути – поправьте меня. И еще одну вещь вам лучше узнать сразу – я бываю по временам одержим дьяволом, и, если вы увидите, что я в гневе, – держитесь от меня подальше, ибо в эти часы ни добрый совет, ни вежливое обращение не помогают мне.

Правда – верность; лесть – предательство. Слабейший из вас силен в моих глазах, поскольку я обязан защищать его права, если будет на то воля Аллаха. Сильнейший из вас есть слабейший в моих глазах, поскольку я должен взять с него то, что он должен, если Бог позволит мне.

Я последователь, а не ведущий. Слушайтесь меня, пока я слушаюсь Бога и его пророка. Но если я отступлю от Истины – отступите от меня. А теперь встанем и помолимся, и пусть Аллах будет милостив к нам.

Потом Абу Бакр, посмотрев вокруг и не увидев Али, послал за ним. Когда Али пришел, новоизбранный халиф сказал:

– Ты приходишься близким родственником пророку, и ты хочешь преломить тот посох, на который оперлись сейчас правоверные?

– Нет твоей вины, что так все обернулось, – ответил Али.

В час полуденной молитвы тело пророка было обмыто, чтобы предать его погребению. Али обмыл его, ему помогали два сына Аббаса; сам Аббас и ансар Аус присутствовали при этом. После обмывания тело было завернуто в три савана – два белых и один полосатый, йаманской ткани, все без швов и набальзамированные.

– Я слышал, как Посланник сказал, что пророк должен быть похоронен в том месте, где умер, – сказал Абу Бакр.

Поэтому могилу выкопали в доме Аиши, где лежало его тело. Люди приходили группами; прощались и молились за его душу. Так прошел день и половина ночи. В полночь пророк был похоронен. Его вольноотпущенник Шукран кинул в могилу одеяло, на котором обычно спал Мухаммед.

– Никто другой не должен спать на нем после тебя! – сказал он.

* * *

Абу Бакр был худощавым, сутулым человеком с впалыми щеками и светлой кожей. Он никогда не мог справиться со своей нижней рубашкой, и она обычно свисала у него ниже пояса. Глаза его были глубоко посажены под выпуклым лбом. Руки у него были очень худые, и он красил волосы хной.

– Всем известно, что, занимаясь торговлей одеждой, я имею достаточно, чтобы прокормить свою семью, – говорил Абу Бакр Аише, – но сейчас я должен заниматься делами правоверных, и на торговлю времени не будет.

И действительно, скоро его домашние проели все, что было отложено на черный день. Поэтому однажды утром Абу Бакр взял несколько халатов и отправился, как раньше, на рынок торговать. По дороге он повстречал Омара.

– Куда идешь, почтеннейший? – спросил Омар.

– На базар, – ответил халиф.

– На базар?! Ты, повелитель правоверных!

– Да, но чем мне кормить семью?

– Пойдем! – сказал Омар. – Абу Убайда даст тебе что-нибудь из средств правоверных.

– Халиф, – сказал Абу Убайда, когда они пришли к нему, – я назначу тебе пособие как беженцу. Оно будет среднего размера, не слишком большое и не очень маленькое. Я дам тебе также одежду для зимы и для лета. Когда она износится, приноси старую, и я дам тебе новую. Для пропитания твоей семьи ты будешь получать ежедневно половину бараньей туши.

Таким образом для Абу Бакра решился вопрос о хлебе насущном.

Подавление мятежа

Усама, которого пророк назначил вести войско в Сирию, разыскал Абу Бакра и обратился к нему:

– Я получил приказ от пророка идти в Сирию, но положение с тех пор изменилось. Некоторые племена готовы стать вероотступниками, и я боюсь, что нам придется обратить наши силы против них.

– Лучше стать падалью на пиршестве хищных птиц, чем взяться за другое дело, в то время когда воля пророка осталась невыполненной.

И Абу Бакр отдал приказ, после чего войско Усамы отправилось в Сирию.

Однако, действительно, многие племена, узнав о смерти пророка, отпали от Веры и заявили сборщикам налогов: «Молиться мы будем, платить – нет».

Соратники пророка пришли к халифу.

– Отзови войско, – посоветовали они ему, – что нам делать на чужбине, когда народ Медины стал вероотступником!

– Клянусь Богом, кроме Которого нет бога! Скорее я позволю собакам разрыть могилы жен пророка и вытащить их оттуда за ноги, чем я верну назад войско, которое он послал, и сверну знамена, которые он развернул.

– Тогда управляйся с племенами как знаешь, потакай им, иди на уступки, поскольку они опять превратились в зверей и готовы сожрать нас, – сказал Омар.

– Не таких слов я ожидал от тебя, – ответил Абу Бакр, – ты был отважен во времена невежества и стал трусом во времена ислама! С какой стати мне потакать племенам? Может, мне еще сочинять в их честь поэмы в стихах? Горе нам! Посланник мертв, и Откровения больше не приходят к нам, но, пока я могу держать меч в руках, я буду драться с ними, до тех пор пока они не заплатят все, что должны, до последней уздечки для верблюда. Если они отделяют молитву от пожертвований, я должен проучить их и объяснить им обязанности мусульманина.

«Я понял тогда, – говорил впоследствии Омар, – что Бог наставил халифа на путь войны с племенами, и это решение правильно, так как другого выхода нет».

В это время представители племени стали наведываться в Медину с просьбами снять с них налог (закят) и обратили внимание на то, как мало воинов осталось в городе. Слухи об этом распространились, и начался мятеж. Люди из племен абс и зубьян решили совершить набег на саму Медину, подошли к городу и остановились на ночь у городских ворот. Рано утром Абу Бакр совершил вылазку и напал неожиданно на мятежников. Когда встало солнце, стало видно, как много арабов было перебито. Остальные бросились бежать. Люди Абу Бакра догоняли и добивали бегущих, пока те не рассеялись по пустыне.

Ислам укреплял свои позиции. Через три дня вернулись сборщики с налогами, собранными с трех племен тамим. Вскоре вернулся из Сирии Усама с победой и богатой добычей. Халиф во главе армии отправился в поход против мятежных племен. Они дошли до болот Наяда, и везде арабы спасались бегством при виде войска. Тогда соратники Абу Бакра сказали ему:

– Ты можешь теперь назначить командующего, а сам возвращайся в Медину, защищать наших женщин и детей.

Но халиф не обратил внимания на эти слова. Когда на следующее утро он сел на верблюда, чтобы продолжить поход, Али взялся за повод и сказал ему:

– Халиф пророка, я скажу тебе то, что сказал пророк тебе в день битвы при Ухуде: «Ты не должен заставлять нас волноваться за свою безопасность». Возвращайся, если с тобой что-нибудь случится, ислам понесет невосполнимую потерю.

Абу Бакр согласился. Он разделил войско на одиннадцать частей, распределил провизию и назначил одиннадцать полководцев: Халида, сына Валида, Амра, сына Аса, и других. Каждый получил письменный приказ и отправился со своим отрядом покорять арабов пустыни на востоке и на западе.

Халид и убийство Малика

Халид был послан уничтожить лжепророка Тулейху. Этот человек стоял во главе мятежников, силы сопротивления собирались вокруг него. Абу Бакр послал остальных десять командиров на помощь Халиду. Получив подкрепление, Халид, рассеяв союзников лжепророка в Фазаре, принудил Тулейху бежать и в конце концов сдаться.

Халид со своим войском двинулся дальше. Тех, кто встречался ему, он либо убивал, либо брал в плен. Он покорил племена хавазин, сулайм и амир и расправился с разбойником Фуджаа. Салму, женщину, предводительницу племени гатафан, он убил собственноручно. Все племена смирились, вернулись к Истинной Вере и начали платить закят. В лагерь Малика, союзника лжепророчицы Саджах из Мосула, на севере, Халид послал пятьдесят воинов, которые приехали в час молитвы, схватили Малика и привезли его к Халиду. Некоторые из тех, кто привез его, говорили, что он молился как мусульманин, другие отрицали это.

– Ты неверная собака, я знаю это! – закричал Халид. – Это ты помогал Саджах проливать кровь правоверных! Ты корень всего зла! Руби ему голову, – приказал он своему человеку, стоявшему рядом с мечом; и голова Малика покатилась по земле.

У Малика была жена из племени тамим – женщина благородная и красивая, которую Халид взял себе, не успело тело ее мужа остыть. Но брат убитого обратился за справедливостью к Омару, и Омар привел его к халифу.

– Мой брат был мусульманином, и Халид убил его, – сказал тот Абу Бакру.

Абу Бакр написал письмо Халиду: «Оставь войско и возвращайся один, чтобы ответить на обвинение в убийстве». Халид повиновался.

Бывший вольноотпущенник пророка Билал был теперь привратником у халифа. Халид, зная, что Омар может настроить Абу Бакра против него в этом деле об убийстве, послал с дороги курьера с предложением к Билалу, в обмен на два золотых динара, дать ему возможность поговорить с халифом наедине, без Омара. Билал взял деньги и сказал, чтобы Халид приходил завтра до восхода солнца. Это был первый подкуп в истории ислама. Утром Халид приехал в город один, верхом на верблюде; на нем был халат, почерневший от ремней перевязи, и красный тюрбан, проткнутый двумя стрелами, так, как это было принято тогда у прославленных воинов. Абу Бакр уже закончил свою молитву и ушел в дом возле мечети. Омар с друзьями сидел во дворе. Когда Халид спешился у ворот мечети, Омар вскочил, как бешеный подбежал к нему, схватил за халат и потащил во двор. Он вырвал стрелы из тюрбана Халида и, сломав их, отшвырнул прочь.

– Враг Господа! – закричал Омар. – Ты убил правоверного, забрал его жену! Я надеюсь, во имя всего святого, что за это ты будешь казнен сегодня же!

Халид не ответил ни слова. Омар на глазах у всех протащил его по двору мечети к дверям Абу Бакра.

– Стой! – сказал Билал. – Я пойду и доложу халифу пророка.

– Халид ждет у дверей, – сказал привратник, войдя внутрь; про Омара же он ничего не сказал.

– Пусть войдет, – ответил халиф.

Билал вышел и, взяв Халида за руку, пригласил войти. Когда же Омар также намеревался зайти, привратник положил руку ему на грудь и сказал:

– Он просил зайти только Халида.

Омару пришлось подчиниться, но, вернувшись на свое место, он всплеснул руками и воскликнул:

– Все пропало! Эта змея воспользуется своим языком!

Халид предстал перед халифом, и халиф не замедлил сказать ему:

– Халид, ты убил мусульманина и взял себе его жену!

– О халиф Посланника Бога! Заклинаю тебя именем Господа! Скажи, говорил ли пророк, что «Халид – меч Бога на земле»?

– Да, я слышал эти слова из его уст, – ответил халиф.

– И если это так, то не может меч Господень отрубить голову никому, кроме как отступнику и лицемеру.

– Да, это верно, – ответил Абу Бакр, – отправляйся назад к своему войску.

Омар все еще был во дворе мечети, когда Халид вышел от Абу Бакра. Халид схватил рукоять своего меча, вынул его до половины и, сказав Омару: «Ну давай! Напади на меня сейчас, ты, сын своей матери!» – вышел из ворот мечети, сел на своего верблюда и, не задерживаясь более ни на минуту, поехал в свой лагерь.