Текст книги "Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации"

Ибн Фурат становится визирем

Когда мятеж был подавлен и право на власть Муктадира стало бесспорным, он передал правление Ибн Фурату, полностью посвятив себя развлечениям и удовольствиям. Молодой халиф избегал общества мужчин (даже профессиональных музыкантов) и жил в окружении одних женщин, как цветок среди лепестков. При его правлении многие женщины, и даже рабыни, приобрели большой политический вес.

Ибн Фурат без меры тратил деньги из казны халифа, пока не растратил все. Он убедил Муктадира, что наказание всех заговорщиков приведет к еще большим возмущениям, так как многие влиятельные люди решат, что их единственное спасение – новый переворот. По этой причине визирь посоветовал Муктадиру сжечь списки бунтовщиков, на что халиф ответил согласием.

Один из заговорщиков, судья Абу Омар, находился в дворцовой тюрьме под надзором казначея. Судья был приговорен к смерти. Его отец, человек уже преклонного возраста, принадлежавший к партии Ибн Фурата, при каждом удобном случае со слезами умолял визиря помиловать сына. После некоторого промедления Ибн Фурат наконец ответил: конечно, он может ходатайствовать о смягчении наказания для бывшего судьи перед халифом при условии, что крупная сумма денег будет передана в государственную казну. Отец ответил, что за жизнь сына он готов отдать все, что имеет, не оставив себе ничего. Ибн Фурат предпочел решить это дело миром и конфисковал собственность как судьи, так и его отца в пользу халифа. Муктадир изъявил свое согласие и разрешил визирю поступать так, как он считает нужным. Ибн Фурат наложил штраф в размере ста тысяч динаров и держал Абу Омара под стражей в казначействе до внесения указанной суммы. Когда отцу Абу Омара удалось собрать и заплатить девяносто тысяч, визирь отпустил судью домой, простив остаток, но потребовал, чтобы тот оставался в своем поместье под домашним арестом.

Назначения в провинциях

Наместником Армении и Азербайджана визирь назначил Ибн Абу-л-Саджа, позволив ему оставлять себе весь доход от этих провинций, при условии что в государственную казну ежегодно будет уплачиваться фиксированный налог в сумме ста двадцати тысячи динаров.

В это время наместник Фарса, наведя порядок и укрепившись в своей провинции, послал своего секретаря в метрополию заключить аналогичный договор об уплате фиксированного налога. Пока секретарь находился в столице, другой чиновник опорочил его в глазах наместника, добился его отставки и сам занял его место. Новый секретарь предложил наместнику удержать выплаты налогов и собрать вокруг себя все военные силы провинции; он обратил внимание своего господина на то, что имперские войска находятся далеко и есть реальная возможность поднять мятеж. Опальный секретарь тут же написал письмо Ибн Фурату и проинформировал его обо всем, что происходит в Фарсе. Визирь приказал евнуху Мунису, который находился в Васите с имперскими войсками, идти на Фарс. Когда Мунис подошел к границам Фарса, наместник этой провинции, вступив с ним в переговоры, предложил ему следующее: если наместнику будет дозволено управлять Фарсом и Кирманом, он будет платить намного больше налогов, чем платил его предшественник с тех же земель. Сумма составляла тогда четыре миллиона дирхемов, они же сошлись на семи миллионах. Мунис доложил визирю о результатах переговоров. Визирь не согласился – он требовал тринадцать миллионов. Мунис, от имени наместника, предложил девять (без стоимости пересылки), сказав, что необходимо уплатить войскам Фарса и Кирмана, также напомнив, что управление этими провинциями обходится недешево. Но Ибн Фурат был непреклонен, так что Мунис посоветовал наместнику согласиться с требованиями государя и визиря. Наместник предложил десять миллионов. Это упрямство вызвало гнев у Ибн Фурата – он начал подозревать Муниса в сговоре с мятежным наместником.

Рассказ чиновника

Эту историю рассказал Ибн Мукла, в то время писец, впоследствии визирь.

«Я служил Абу Хасану ибн Фурату еще до того, как он стал визирем. Когда его назначили на этот высокий пост, он послал за мной и сказал:

– Собери купцов, делающих закупки для государства, и скажи им, что в этом году необходимо приобрести тридцать тысяч курр (мера веса, соответствующая грузу, который может поднять верблюд) сельскохозяйственной продукции в Ираке. Договорись с ними о ценах и скажи им, что они должны заплатить немедленно налог на закупку: два динара с каждой курры. Немедленно сообщи мне, когда получишь деньги.

Я собрал купцов и сообщил им то, что мне велел мой начальник, и согласовал закупочные цены. Они согласились заплатить налог через три дня. Я сообщил об этом визирю. Он одобрил сделку и велел мне, как только я получу пошлину, написать приказ в диван провинции отгрузить зерно по договоренной цене и получить плату. На третий день я получил деньги и написал депешу в Ирак.

Я был очень занят другими делами и смог отчитаться перед визирем об этой сделке только через два дня. Я сказал ему, что получил деньги, и спросил, что мне с ними делать.

– Аллах всемогущий! – воскликнул он. – Ты решил, что я хочу взять эти деньги себе? Ты плохо подумал обо мне. Я хотел, чтобы ты поправил свои дела и упрочил свое положение с помощью этих средств. Кроме того, этот небольшой подарок был бы залогом нашего доверия и взаимопонимания в будущем.

Я поцеловал его руку в знак благодарности. Придя домой, я с трудом сдерживал радость. Я теперь стал состоятельным человеком, и мне пришла мысль, что со временем я даже смогу стать визирем. С этого дня все свои силы я стал направлять на достижение этой заветной цели и не успокоился до тех пор, пока моя мечта не стала реальностью».

Окончание первого срока

После трех лет, восьми месяцев и тринадцати дней пребывания в должности визирь Ибн Фурат был арестован. Его дворец подвергся обыску, сыщики даже позволили себе бесцеремонно вторгнуться на женскую половину и вели себя крайне оскорбительно. Дом визиря, а также дома его чиновников, слуг и родственников были фактически разграблены.

Новым визирем стал Абу Али Хакани[146]146
  А л ь – Х а к а н и (ум. 926) – один из визирей халифа аль-Муктадира.


[Закрыть]. Свою деятельность он начал с назначения глав ведомств, с присвоения им официальных рангов. Он назначил Ибн Тхавабу главой дивана изъятий (имущества бывшего визиря) и главой дивана по управлению конфискованными землями. Ибн Тхавабе было также поручено провести расследование по делу Ибн Фурата, его служащих и чиновников.

Во время допросов чиновников Ибн Тхаваба не гнушался никакими средствами, в том числе и пытками. Ибн Фурата пытать он не решался, но оскорблял и унижал его, как только мог. Умм Муса, кастелянша дворца, присутствовала на этих допросах. Когда бывший визирь ответил оскорблениями на оскорбления и высказал своему тюремщику все, что думал о нем, Ибн Тхаваба написал Муктадиру отчет, где высказал мнение, что Ибн Фурат не осмелился бы вести себя так вызывающе, если бы не полагался на скрытые финансовые средства, такие же великие, как и его наглость. На основании этого он просил у халифа разрешения применить к нему меры физического воздействия.

Халиф позволил визирю поступать так, как он считает нужным. Тогда Ибн Тхаваба одел Ибн Фурата во власяницу, заковал его в кандалы и выставил его на четыре часа под палящее солнце. Бедняга чуть не умер от такого обращения. Когда Муктадир узнал об этом, он сам допросил бывшего визиря. После того как Ибн Фурат торжественно поклялся, что не имеет больше никаких средств, кроме тех, о которых уже заявил, халиф перевел его в свои личные апартаменты под надзор экономки дворца Зейдан. Он жил там комфортно, и обращались с ним хорошо. Муктадир больше не допускал к нему Ибн Тхавабу и даже советовался с ним по важным государственным делам, показывал ему депеши от чиновников и писал ответы на них в соответствии с его советами.

Некомпетентность Хакани

Жалобы на визиря Абу Али Хакани стали расти как снежный ком. Новый визирь был так занят своими делами при дворе, а также борьбой со своими врагами, что у него не было времени читать депеши, как входящие, так и исходящие. Поэтому он поручил это дело своему сыну, который должен был просматривать корреспонденцию и все важные письма показывать повелителю, кроме того, при необходимости он должен был замещать своего отца.

Но этот сын находился под властью вина. Он уделял некоторое внимание военному ведомству и назначал наместников, но пренебрегал всем остальным. Несмотря на то что он назначил чиновника входящих депеш и чиновника исходящих депеш и несмотря на то что они регулярно и усердно писали свои отчеты, ни Абу Али, ни его сын не читали их. Корреспонденты тщетно ждали ответов, все дела были пущены на самотек. Квитанции на пересылку денег и чеки на получение их пылились в бухгалтерских книгах, о содержании которых ни визирь, ни его помощник-пьяница не имели ни малейшего понятия.

Путаница в делах принимала угрожающий характер. За неделю сын визиря назначил семь наместников в одну и ту же провинцию Махаль-Куфа. Каково же было их удивление, когда, приехав к месту службы, они встретились друг с другом в гостинице в Хулване! Причиной этому были взятки, которые люди платили за свое назначение. Подобных историй было множество, некоторые были записаны, другие сохранились в памяти.

Хакани пытался добиться популярности как среди знати, так и среди народа. В письмах к нему высокопоставленным гражданским и военным чиновникам позволялось обходить принятую у его предшественников высокопарную форму обращения. Завоевать сердца простых людей он рассчитывал тем, что молился вместе со всеми в городской мечети. Однако его поведение привело лишь к потере престижа должности визиря. Когда кто-нибудь просил его об услуге, он обычно бил себя в грудь и произносил: «Со всей душой!» Люди прозвали его за это «рубаха-парень, бьющий себя в грудь».

Вскоре стало не хватать денег на выплату жалований военным. Солдаты и военачальники взбунтовались и пошли во дворец. Тучи над головой визиря сгустились – ему угрожали расправой. Муктадир приказал ему немедленно выплатить положенные суммы, Абу Али сказал, что это невозможно, так как налоги еще не поступили и годовой доход уменьшился. Он также заметил, что все деньги, конфискованные у Ибн Фурата и его подчиненных, поступили в личную казну халифа и казначей отказывается дать что-либо на нужды государства. Чтобы удовлетворить требования бунтовщиков, Муктадир был вынужден выплатить полмиллиона динаров из своей казны.

После этого случая халиф понял, насколько запущены дела в империи. Он вызвал евнуха Муниса и сказал ему:

– Как ты думаешь, может быть, будет лучше вновь поставить Ибн Фурата визирем?

Мунис, однако, не забыл, как Ибн Фурат воспротивился его, Муниса, плану урегулирования спорного вопроса в Фарсе и даже обвинил его в сговоре с мятежниками, поэтому он ответил так:

– Возвращение Ибн Фурата к власти через несколько месяцев после его отставки подорвет репутацию повелителя правоверных в глазах правителей провинций. Люди подумают, что государь не уверен в своих решениях, кроме того, может создаться впечатление, что халиф просто хотел завладеть собственностью бывшего визиря. Что же касается назначения нового визиря, то я думаю, что среди тех, кто входил в Верховный совет и способен управлять империей, кроме Абу Фурата, остался только один: Абу Хасан Али ибн Иса. Двое других, Ибн Давуд и Ибн Абдун, убиты во время подавления заговора. Али целеустремленный, способный, преданный и благочестивый человек, на него можно положиться.

Халиф ободрил этот выбор и послал своего вольноотпущенника Ялбака в Мекку, куда Али удалился на вынужденный покой после участия в недавнем заговоре. По прибытии в Багдад Али приступил к выполнению обязанностей визиря.

Али ибн Иса на посту визиря

Мунис, брат матери халифа, и прочие военачальники и вельможи приняли участие в процессии, сопровождавшей Али домой из дворца после церемонии вступления в должность. Хакани, его сын и все их чиновники были отданы в руки нового визиря в тот же день. Али наложил на них умеренные штрафы, но потребовал, чтобы они были выплачены полностью и точно в указанный срок. Хакани было позволено жить дома, под надзором, причем его надзирателям был дан строгий приказ не допускать оскорблений его женщин и родственников.

Али сразу приступил к изучению положения дел в различных департаментах правительства. Каждое утро он приходил во дворец визирей в районе Мукхарим и работал там до позднего вечера, когда муэдзины начинали призывать к вечерней молитве.

Каждому наместнику в каждую провинцию он послал обычное уведомление о своем вступлении в должность и назначениях, которые он сделал в правительстве империи. Всех провинциальных чиновников он оставил на своих местах, лишь пожелав им направить всю свою энергию на дальнейшее процветание вверенных им провинций. Его послания заканчивались следующими словами:

«Наступает новый финансовый год, период, когда осуществляется сбор основной части земельного налога. До сего времени не имея к вам никаких конкретных вопросов, хочу лишь довести до вашего сведения, что вы должны собрать указанный налог без задержки, в указанный срок. Авансовую часть этой суммы вы должны переслать, вместе с уведомлением о получении данного письма, немедленно по его получении и прочтении. Впоследствии вы обязаны будете представить мне полный отчет о положении дел в вашей провинции, включая счета, которые должны быть ясными и понятными, из которых будет видно, как вы исполняете свои обязанности и какие меры принимаете для увеличения доходов с ваших земель.

Распределение полученных вами доходов и других средств на конкретные цели должно быть отложено до получения от меня дополнительных инструкций, поскольку мне необходимо время, чтобы оценить правильность принципов, на которых вы принимаете свои решения.

Должен сразу предупредить вас, что не потерплю ни халатности, ни злоупотреблений, ни пренебрежения интересами государства. За каждый дирхем я потребую с вас полного отчета. За каждую провинность вы ответите по всей строгости закона, даже в том случае, если будете состоять в родстве со мной. Вы должны как можно меньше думать о себе лично и как можно больше о своих подданных. Вы не должны налагать на них никаких дополнительных налогов, кроме тех, которые предписаны Законом. За благополучие своих граждан вы ответственны так же, как и за уплату податей и сохранение собственности повелителя правоверных в целости и сохранности. Советуйтесь со мной регулярно по всем вопросам, чтобы я мог быть в курсе ваших дел. На этом все, если то угодно Аллаху».

Собрав всю необходимую информацию, Али ввел в состав правительства новых членов и отправил в отставку некоторых старых. Он послал своих соглядатаев в провинции с целью выявить тех наместников, которые присваивают себе государственные деньги, либо ведут расточительный образ жизни, либо пренебрегают развитием провинции, – этих людей он сместил и назначил более подходящих. Али также укрепил границы империи, выделил большие средства на ремонт и содержание больниц, выплату жалованья врачам и улучшение содержания пациентов. Большие средства были направлены на строительство и ремонт мечетий. Кроме того, он разработал инструкции для провинциальных чиновников по рассмотрению апелляций и жалоб: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного: если в течение положенного для приема жалоб срока будет получено заявление о потере урожая или части его в результате несчастного случая, компетентные чиновники должны будут оценить размеры ущерба и соответственно уменьшить сумму налога с этой земли. По истечении указанного срока жалобы не принимаются и налог взимается в полной мере. Сильный не должен иметь преимуществ, и слабый не должен терпеть притеснений. Решения чиновников должны быть преданы всенародной огласке. На этом все, если угодно то Аллаху».

Ревизия из столицы

«Мы занимались оценкой податей с нового урожая, – рассказывает сборщик податей из провинции Нахраван, – в то время, когда произошла эта история. Один из крестьян, не сказав нам ни слова, пошел в столицу и пожаловался самому визирю, что его поле неправильно измерено.

И вот, как гром среди ясного неба, приезжает к нам чиновник из Бадурии и с ним целая армия землемеров, а кроме того, военный кавалерийский эскорт и пехота! Мы уже решили было, что нас, в лучшем случае, уволят. Тем не менее мои коллеги послали меня в лагерь ревизора разузнать, как обстоят дела. Мне любезно сообщили там, в чем суть жалобы.

– Ты помнишь замеры того участка? – спросил меня начальник, когда я вернулся и доложил результаты своей разведки.

– Не совсем точно, – ответил я.

– Надо срочно пойти и проверить все, – сказал он мне.

Я взял с собой своих землемеров, и мы перемерили то злополучное поле заново. Результаты старых замеров составляли двадцать два акра, сейчас же получилось двадцать один с четвертью. Мы объяснили ревизору, что первый замер был сделан, когда на поле была пшеница, теперешний же замер сделан после жатвы, поэтому ошибка вполне допустима – условия же изменились! Чиновник уехал и передал наши разъяснения визирю.

Вскоре пришло письмо от Али ибн Исы, в котором он грозил нам всеми карами, земными и небесными, если он получит хоть еще одну жалобу на замеры земли или на что-либо еще из нашего района. Естественно, мы перепугались и не требовали очень строго с крестьян в том году. Тем не менее доходы увеличились почти на треть: народ говорил, что наступили времена справедливости, а грабежу и вымогательству пришел конец. Это настолько воодушевило крестьян, что они стали лучше работать.

Али отменил дополнительный налог на деревья в Фарсе, сбор пошлины в Мекке, сборы с портового рынка в Ахвазе и винный налог в Дийарабии. Его правление принесло процветание империи. Ему удалось одновременно и увеличить сборы налогов, и прославиться в народе как благословенный и справедливый правитель».

Из соображений популярности

После отставки Абу Али Хакани появилось множество документов с его поддельной подписью. Многие из них, дававшие право на получение денег, земель и всего прочего, были предъявлены новому визирю Али, который, сомневаясь в подлинности этих документов, собрал и послал их Хакани, с требованием отделить подлинные от подложных.

Так случилось, что посыльный прибыл в тот момент, когда Хакани молился, поэтому бумаги и приказ визиря были переданы сыну Хакани. Молодой человек начал сортировать бумаги, в этот момент его отец, закончив молитву, зашел в комнату и, узнав, в чем дело, начал сам рассматривать их. Просмотрев, он спокойно перемешал подлинные документы с поддельными и передал их все курьеру визиря со словами: «Передайте мое почтение визирю и скажите, что все эти бумаги подлинные, я действительно подписал их, но, конечно, визирь волен поступать по своему разумению».

Когда посыльный Али удалился, бывший визирь сказал своему сыну:

– Ты хочешь, чтобы мы лишились популярности по своей собственной глупости? Нас отстранили от власти, но мы можем еще приобрести политический капитал. Если эти поддельные бумаги будут использованы, мы получим доверие, а он потеряет деньги. Если он аннулирует их, то нам будут сочувствовать, а его ненавидеть.

Расчеты Хакани оправдались – народу понравилась его позиция в этом вопросе.

Али приказал составить комплексный отчет по всем доходам и расходам империи. Результат оказался неутешительным: расходы превышали доходы.

Визирю пришлось урезать выплаты военному ведомству и земельному совету, которые были существенно повышены при Хакани. В результате этой реформы пострадало очень большое количество гражданских и армейских чиновников – визирь приобрел много врагов, люди стали называть его скрягой, но у него не было выбора: расходы халифа неминуемо привели бы к истощению казны при прежнем курсе правления. Али также начал приобретать недоброжелателей среди придворных и жителей столицы, урезывая дополнительные и премиальные выплаты, которые стали уже такими же привычными для них, как и основное жалованье. Недовольство росло, предпринимались попытки очернить визиря в глазах халифа и отстранить его от власти. Многие хотели вернуть снова Ибн Фурата.

Интрига

Один из бывших служащих Ибн Фурата по имени Ибн Вараджавайха, скрывавшийся во время ареста своего господина и остававшийся в тени в правление Хакани, снова поступил на службу при Али. Этот чиновник начал переписку со своим прежним начальником, используя в качестве посредника придворного лекаря.

В своих письмах к Ибн Вараджавайхе бывший визирь Ибн Фурат высказывал критику в адрес Али, кроме того, он предложил чиновнику представить халифу его тезисы как свои собственные. Затем Ибн Вараджавайха написал Муктадиру донос, в котором сообщал, что визирь Али никогда не наказывал тех чиновников, которых лично принял на службу, считая их непогрешимыми, он также задерживал и в конце концов понизил жалованье на треть детям императорской семьи, женщинам гарема и слугам.

Получив донос, халиф показал его Ибн Фурату (который фактически и был его автором) и попросил его совета. Бывший визирь уверил Муктадира, что Ибн Вараджавайха заслуживает полного доверия и на его мнение можно положиться.

Наконец чиновник сообщил халифу, что, если Али ибн Иса будет смещен и Ибн Фурат будет восстановлен в должности, последний сможет выплачивать жалованье слугам императорского дома в прежнем объеме и точно в срок. Денежное довольствие на членов семьи халифа также будет восстановлено. Кроме того, лично повелителю правоверных можно будет ежемесячно выплачивать сумму сорок пять тысяч динаров за счет штрафов с разжалованных чиновников, конфискаций нелегальных доходов и податей за продление провинциальных назначений. Муктадир снова пришел посоветоваться к Ибн Фурату, который заверил его, что все эти обещания совершенно реальны, и даже дал письменные гарантии, что обязуется выполнить их.

Вскоре слухи об этой интриге дошли до Али, и он сам предложил халифу принять его отставку и назначить визирем Ибн Фурата. Однако Муктадир отказался, сказав, что Ибн Фурат якобы серьезно болен.

Как раз в это время в дворцовой тюрьме умер заключенный, имам секты раскольников. А надо заметить, что в те времена было принято скрывать факт смерти заключенного, считавшегося имамом в среде своих приверженцев, поскольку при живом имаме они по закону не имели права избрать нового. Во дворце было объявлено, что умер Ибн Фурат, и преступника похоронили под именем бывшего визиря. Сам Али ибн Иса прочитал над гробом прощальную молитву. Визирь был искренне опечален – он сказал, что вместе с Ибн Фуратом умерло искусство составления депеш.

Но через некоторое время Али сказали, что Ибн Фурат жив и продолжает плести интриги. «Не всему, что слышишь, следует верить», – сказал он своим друзьям на это.

В 303 году худжарские пехотинцы подняли мятеж и подожгли конюшни визиря. Они требовали повышения жалованья. Визирь согласился удовлетворить их требования, повысив выплаты на три динара в месяц для военачальников и на три четверти динара для каждого пехотинца. После этого бунтовщики вернулись к исполнению своих обязанностей.

Находясь при дворе, Али испытывал такое отвращение, видя вокруг себя продажных и алчных придворных, что он не раз просил Муктадира отправить его на покой. Халиф всегда упрекал его за эти просьбы, пока одним весенним днем не произошла следующая история.

В тот день Умм Муса, кастелянша дворца, пошла к визирю, чтобы решить вопрос о выдаче дополнительных денег для женщин гарема и слуг по случаю приближающегося праздника жертвоприношений. Случилось так, что Али ибн Иса был очень занят в это время и приказал своим слугам никого ни под каким видом не принимать. Привратник не осмелился ослушаться своего господина и вежливо отправил кастеляншу назад.

Умм Муса ушла в бешенстве. Как только Али доложили, что она приходила и ушла ни с чем, он послал своего человека принести извинения и пригласить ее прийти снова. Но было уже поздно – она ничего не хотела слушать, вместо этого пошла прямо к халифу и его матери, рассказав им такие клеветнические небылицы про Али, что, как только он приехал во дворец, ему сообщили, что он отстранен от должности и арестован по приказу повелителя правоверных. Его имущество и поместья, впрочем, не были конфискованы в то время.