Текст книги "Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации"

Деньги и страсть к ним

«Мой отец, – рассказывает Тхабит, – был в дружеских отношениях с поверенным Ибн Карабой. Этот финансист убедил Муктадира, что можно лишить визиря некоторых незаконных доходов и направить деньги в карман халифа, если приказать управляющим провинциями перечислять деньги на личные нужды государя непосредственно во дворец. Сам же он взял себе за правило ссужать визиря деньгами на текущие расходы, которые он брал со счетов Бариди и других управляющих провинциями. Ставка составляла около десяти процентов. Эти махинации стали известны халифу, и Ибн Караба был арестован. Его пытали, и он чуть не отдал богу душу, но смерть Муктадира спасла ему жизнь. Мы с отцом пошли поздравить его освобождением.

– Абу Саид, – сказал Ибн Караба моему отцу, – я считаю тебя своим другом, кроме того, ты пользуешься репутацией человека рассудительного и благоразумного. Посоветуй, как мне поступить.

– Скажи мне, в чем твое затруднение, и я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе, – ответил мой отец.

– Ты знаешь, что я занимался посредничеством, я брал деньги со счетов сборщиков налогов и отдавал их в долг под проценты. Деньги эти, увы, принадлежали не мне, а халифу, и мой бизнес, как вам известно, закончился очень печально. Но тот штраф, что я заплатил, намного меньше того, что я заработал на этом деле. Как бы там ни было, я сейчас владею собственностью, которая приносит мне двадцать тысяч динаров в год. Мало найдется на свете людей, которые имеют столько же земли, садов, рабов, слуг, прекрасных юношей – пажей, коней и прочего богатства: изысканной мебели, хрусталя, фарфора, драгоценностей, роскошных одежд. Кроме того, у меня всегда под рукой триста тысяч динаров наличных денег, которые я даже не знаю, на что потратить.

Так вот в чем мое дело: только что назначенный визирь – мой старый друг. Когда он приедет в столицу – как ты считаешь, Абу Саид, – стоит ли мне ограничиться визитом вежливости и отойти от государственных дел или использовать эту возможность и заняться снова своим старым ремеслом посредника?

– Никогда в жизни не слышал более нелепого вопроса! – воскликнул мой отец. – Люди обычно спрашивают совета в сложной ситуации, но, когда все предельно ясно, какой смысл задавать вопросы? Подумай сам, да поможет тебе Аллах! Если последствия твоего посредничества доставляют тебе удовольствие – пожалуйста, занимайся им снова, но если они угрожают твоему благополучию и самой жизни – даже не думай об этом! Люди трудятся в поте лица всю свою жизнь, чтобы заработать сотую долю того, что ты имеешь. Возблагодари Господа и наслаждайся тем, что Он дал тебе. Пожни плоды своего богатства – спокойствие и хорошее здоровье.

Ибн Караба выслушал все до конца.

– Я прекрасно знаю, насколько разумен твой совет, о почтеннейший, это великолепный совет, но я не смогу им воспользоваться. Мой злосчастный характер не позволяет мне сидеть сложа руки. Я просто обязан заняться снова моим ремеслом.

– Ну что ж, да поможет тебе Аллах, – попрощался с ним мой отец, и мы ушли. – Сын мой, – сказал мой отец мне, когда мы вышли на улицу, – этот человек самый законченный глупец, какого мне приходилось видеть. Такие люди умирают обычно в нищете, если им удается избежать насильственной смерти.

Эти слова оказались пророческими: Ибн Караба закончил свои дни на службе у Хамданида Насира аль-Даулы, получая один динар в месяц.

Да защитит нас Аллах от искушения!»

Кахир и Ради

В качестве нового халифа Мунис выбрал сына Муктафи, но правитель отказался от этой чести. Тогда Победитель сделал аналогичное предложение сыну Мутадида, Мухаммеду, и оно было принято. Будущего халифа заставили поклясться в верности Мунису, его главнокомандующему и секретарю последнего. Уверившись, таким образом, в его преданности, они приступили к официальной процедуре возведения его на престол. Новый халиф взял себе имя Кахир Биллах, что означает «завоеватель, ведомый Аллахом».

Когда Мунис предложил назначить визирем Али ибн Ису, его главнокомандующий возразил.

– Наше время требует новых методов управления, – сказал он. – Тут нужен человек более широких взглядов, не такой ограниченный, как Али ибн Иса.

Визирем назначили Ибн Муклу.

Став халифом, Кахир первым делом приказал наказать мать-султаншу. Он обнародовал прокламацию, объявляющую танцовщиц, певиц, вино и прочие алкогольные напитки вне закона. Все юноши, пользовавшиеся репутацией певцов или катамитов (пассивных гомосексуалистов), были взяты под стражу. Несмотря на эти меры, Кахир сам пил – фактически он редко был трезв. Он страстно любил музыку и брал себе по своему желанию любых девушек-певиц из числа арестованных.

Примерно через год после того, как Кахир стал халифом, худжарские и саджские гвардейцы (встревоженные слухами, распространенными Ибн Муклой) организовали заговор, захватили дворец и арестовали халифа. Они посадили на трон сына Муктадира, который взял себе имя Ради Биллах, что означает «умиротворенный в Аллахе».

Ради послал за Али ибн Исой, и тот сказал ему, что, если он желает следовать обычаю, ему необходимо собственноручно водрузить знамя. Ради исполнил этот обычай и приказал, чтобы его знамя было сохранено. Потом Али посоветовал халифу забрать себе государственную печать, и печать была принесена специальным, отвечающим за нее чиновником. Печать представляла собой серебряное кольцо с фасеткой из китайской стали и надписью в три строки:

МУХАММЕД —

ПОСЛАННИК

АЛЛАХА

Али доложили, что Кахир упорно отказывается отречься. Он нахмурился и сказал:

– Он должен быть низложен, и без колебаний: все знают, чего он заслуживает.

– Но это не наше дело – устанавливать династии, – возразил судья Абу Хусейн, который присутствовал при этом. – Создавать властителей – дело военных. В наши обязанности входит лишь принятие присяги и юридическое подтверждение прав наследника.

Али был раздосадован этим замечанием, но наступил час молитвы, все поднялись и разошлись.

Не говоря ни слова Али ибн Исе, Ради приказал ослепить Кахира этой ночью.

Дейлемиты

Мечтой вождя дейлемитов Мардавиджа, правителя Исфахана и горных провинций, было взятие Багдада, провозглашение себя царем и восстановление древней Персидской империи.

Он заказал себе великолепную корону, усыпанную драгоценными камнями. Абу Махлад вспоминает, как видел его за несколько дней до трагедии, о которой мы собираемся рассказать, сидящим на золотом троне, облокотившимся на громадную подушку, возвышаясь над всеми. Ниже стоял серебряный трон, покрытый ковром, несколько больших позолоченных кресел стояли еще ниже. Скамьи для других вельмож и чиновников располагались ярусами, спускаясь все ниже и ниже, в соответствии с рангом сидящих в них придворных. Обычные люди стояли на расстоянии, разинув рты, не в силах вымолвить слова, настолько они были потрясены величием зрелища, представившегося их глазам. Когда подошло время январской ночи костров 323 года, Мардавидж приказал собрать хворост и дрова со всех гор, в долине реки Исфахан и в близлежащих лесах. Потом он велел собрать всех специалистов по фейерверкам и огнеметателей, закупил огромное количество высоких свечей и нефти. Не оставалось ни одного холма и утеса, возвышавшегося над рекой Исфахан, на которых не был бы приготовлен костер. Некоторые из них представляли собой стога из дров и хвороста, другие походили на громадные башни и состояли из стволов деревьев, скрепленных железными скобами, промежутки между которыми были набиты вереском и бамбуком. К когтям и клювам словленных воронов и коршунов были прикреплены скорлупки орехов, наполненные хлопком, пропитанным нефтью. В личных апартаментах правителя были установлены гигантские статуи и обелиски, сделанные из воска. Никто прежде не видел ничего подобного. На всех вершинах вдоль долины, во всех помещениях, даже в самом воздухе, когда будут выпущены птицы, – везде должно было быть сплошное сияние. К назначенному времени все было приготовлено для пира на поле, рядом с покоями правителя. Тысячи быков, овец и прочего скота зарезаны, и все кругом украшено с непревзойденной роскошью. Все было готово, и Мардавидж должен был первым занять свое место во главе пира и дать знак к его началу. Он вышел убедиться в готовности к празднеству. Зрелище вызвало у него лишь презрение и отвращение – несмотря на все старания, этого было недостаточно.

Причина этого, по мнению Ибн Амида, была в красоте долины Исфахана: по сравнению с великими творениями Бога – горными вершинами и бескрайними просторами все творения человека кажутся ничтожными, как велики бы они ни были.

В бешенстве униженной гордости, осознав всю свою ничтожность перед Творцом, не говоря ни слова, Мардавидж вернулся в свой шатер и лег. Он повернулся спиной к входу и закутался в плащ, давая тем самым понять, что не желает ни с кем говорить. В таких обстоятельствах большинство гостей отказалось принимать участие в празднике, те, что уже пришли, поспешили удалиться, говоря, что не уверены, захочет ли правитель видеть их.

Три дня спустя тюркские наемники ворвались в покои Мардавиджа, когда он принимал ванну, и отрубили ему голову.

* * *

Истинной причиной прихода к власти дейлемита Али, сына Бувейха, было его врожденное великодушие. К этому благородному качеству души он добавил еще одно – доблесть, не имеющую себе равных. К личным качествам следует прибавить невероятную удачу и замечательный гороскоп.

Вот один из примеров его великодушия: в захваченном обозе разбитого противника было найдено большое количество кандалов и прочих предметов подобного назначения, которые предназначались для него самого и его солдат, случись им проиграть сражение. Его военачальники предложили заковать пленников в их собственные кандалы, чтобы провести их потом с триумфом по улицам города.

– Нет, – сказал Али ибн Бувейх, – давайте лучше простим их. Аллах отдал в наши руки наших врагов, давайте возблагодарим Его за милость. Если мы проявим милосердие, Бог будет милосерден к нам, и мы избежим греха гордыни.

А вот пример его удачи: однажды, когда у него совсем не было денег, чтобы заплатить своим солдатам, он, лежа на спине, пытался уснуть. Вдруг он увидел, как из трещины на потолке выползает змея. Чтобы обезопасить себя, он приказал разрушить крышу. На чердаке нашли мешки, набитые золотом! Большую часть этих денег он раздал своим воинам.

В другой раз ему нужно было сшить какую-то одежду, и он приказал привести себе портного. Тот человек оказался глухим. Когда Али обратился к нему, он подумал, что кто-то донес про тайник, находящийся в его доме, и начал оправдываться:

– Там всего лишь двенадцать сундуков, Аллах – свидетель! Клянусь! Я не знаю, что лежит внутри!

Эти двенадцать сундуков были вскрыты, и в них было найдено огромное количество денег.

И еще один случай: как-то Али скакал во главе своего войска, и вдруг нога его лошади провалилась под землю. Раскопали землю и нашли зарытый клад.

Когда Бувейхид захватил Шираз, то стал вести переговоры с Багдадом по поводу передачи ему Фарса в качестве феодального владения, причем передачу должен совершить сам Ради. Халиф согласился, заявив, что удовлетворен предложением Али отсылать в казну восемь миллионов дирхемов ежегодно чистого дохода, после уплаты всех обычных и экстраординарных расходов по содержанию провинции.

Визирь Ибн Мукла послал почетные одежды и знамя, приказав послу ни в коем случае не отдавать регалии, пока он не получит оговоренную сумму денег. Когда посол подъехал к городу, Али поскакал ему навстречу и потребовал немедленно передать ему знаки отличия. Чиновник объяснил ему, какие инструкции он получил от визиря, но Бувейхид ничего не хотел слушать и так запугал его, что он уступил. Али тут же переоделся и въехал в Шираз в почетной одежде, его военачальники несли знамя перед ним. Посол остался в городе ждать денег, но получал лишь обещания и отговорки, пока не заболел и не умер на чужбине. На следующий год его в гробу привезли в Багдад.

Положение в провинциях

Финансовое положение в столице постоянно ухудшалось. Ибн Раик не присылал налогов из Васита и Басры; Баридисы ничего не присылали из Ахваза; Али ибн Бувейх захватил Фарс, а Ибн Альяс – Кирман.

Абу Закария из Сузы как-то раз присутствовал при беседе Абу Йусуфа и Абу Абдаллаха, братьев Бариди, и вот что ему довелось услышать.

– Брат, – сказал Абу Абдаллах Бариди (который подумывал о возможности самому стать визирем), – я опасаюсь, что, когда мы приедем в Багдад, худжарская гвардия может схватить нас, мы можем лишиться жизни. Я даже переживаю за нашего брата Абу Хусейна, который сейчас в Багдаде, и не удивлюсь, если узнаю, что он убит.

– Мы напишем Абу Хусейну, – ответил его брат, – он может сам позаботиться о себе. Что же касается твоей идеи ехать в Багдад, когда на нас висит штраф в двадцать миллионов дирхемов, то отвечу: никогда! После того как мы еле спасли свои жизни из рук Кахира и этого проклятого Хасиби, как ты можешь вообще думать о возвращении туда? Что ты говоришь? Наши багдадские дома? Они разграбят их? Ну и пусть! Пропади они пропадом! Мы никогда не вернемся в столицу. Нам нечего больше делать там. Столица погибает. Даже не думай об этом. Что за фантазии? Подумай о том, какие смутные сейчас времена. Империя уже в прошлом. Халиф – нищ. Раньше мы строили планы, как получить деньги с государя, теперь он ничем не лучше нас, более того, теперь он ищет возможности погубить нас и забрать наши деньги. Если мы не используем силу, собрав все войска, для защиты нашего имущества – нам конец. Но будь уверен – я не давал бы тебе этого совета, если бы не приготовил уже средства для воплощения его в жизнь. Я говорю тебе все это по секрету, – сказал он в заключение, – но вполне искренне. Не беспокойся насчет Абу Закарии, который присутствует здесь, – он надежный человек.

Конец могущества визирей

Визирь Ибн Мукла предложил Ради начать военную экспедицию с целью изгнания Ибн Раика из Васита и Басры.

– Эти провинции, – сказал он, – фактически отторгнуты от империи Ибн Раиком, поскольку он не платит налогов. Если остальные наместники увидят, что мы допускаем подобное поведение со стороны Ибн Раика, они сделают то же самое. Доходы перестанут поступать из провинций в казну, и империя прекратит свое существование.

Ради приказал визирю приступить к выполнению его плана. В качестве первого шага визирь послал двух послов с требованием, чтобы Ибн Раик, с целью проведения ревизии, прислал своего секретаря в столицу.

Ибн Раик не только отказался послать секретаря, но и подкупил послов, чтобы те передали халифу его секретное послание. В письме содержалось следующее предложение: если его призовут в столицу и доверят управление империей (в качестве визиря), он обязуется расплатиться со всеми долгами, удовлетворить требования военных, перестроить всю систему администрации на эффективной основе и избавить повелителя правоверных от всех забот, связанных с управлением государством.

Халиф не был готов отказаться от своего нынешнего визиря и не принял предложение.

Вскоре визирь столкнулся с непреодолимыми трудностями в выполнении своих обязанностей. Денег было так мало, что он решил уйти в отставку. Ради арестовал его и назначил Каркхи. Тот также не смог справиться с работой и скоро оказался в тупике. Расходы оставались неизменными, а поступлений не было. Через три месяца он скрылся в неизвестном направлении. В его бухгалтерских книгах нашли необналиченные чеки – явный признак некомпетентности и безразличия.

После исчезновения Каркхи Ради послал за Сулайманом ибн Хасаном, но тот оказался таким же беспомощным и непредприимчивым человеком, как и Каркхи. Тогда необходимость вынудила Ради, наконец, послать гонца с письмом к Мухаммеду ибн Раику в Васит, в котором он напомнил ему о его предложении и поинтересовался, действительно ли оно еще.

Ибн Раик радушно встретил посланника халифа и в ответном письме написал, что его предложение остается в силе. Тогда Ради послал военачальника гвардии саджей сообщить ему, что он назначается главнокомандующим всеми войсками и что халиф жалует его титулом Правителя правителей, ему передается управление ведомствами земельного налога, поместий и общественной безопасности во всех без исключения провинциях, ему же передается управление всей империей. Отныне его имя должно будет упоминаться в молитвах, халиф будет обращаться к нему, используя почетный титул Абу Бакр. Почетное платье и знамя также были вручены Ибн Раику.

С этого дня власти визирей пришел конец. Визирь больше не контролировал ни провинции, ни советы, ни департаменты. Он обладал только титулом визиря и правом появляться в черной одежде с мечом и поясом на официальных приемах, где он просто стоял и молчал.

Доходы провинций оседали теперь в казне местных правителей, которые распоряжались этими деньгами по своему усмотрению, перечисляя в столицу лишь то, что считали необходимым для обеспечения личных нужд халифа. Государственная казна перестала существовать. Империя распалась на удельные княжества. Каждый контролировавший определенный район считал себя царем и собирал там налоги. Васит, Басра и Ахваз принадлежали братьям Бариди, Фарс – Али Бувейхиду, Кирман – Ибн Альясу, Исфахан и Сирия – Ихшиду, каспийские провинции – дейлемитам.

В руках повелителя правоверных и его Правителя правителей остался только Ирак.

Конец гвардии халифа

Правитель правителей предложил Ради осуществить экспедицию вниз по реке, чтобы расправиться с Бариди. Халиф согласился, и войска отправились в поход. По прибытии в Васит Ибн Раик произвел смотр худжарской гвардии. Просмотрев список сменных стражей-привратников, которых насчитывалось около пятисот человек, он объявил, что останутся шестьдесят и на пониженном жалованье, и уволил всех остальных. Потом он вычеркнул из платежного полкового списка всех незаконно внесенных туда людей: заместителей, поставщиков, женщин и беженцев. Возмущенные этими действиями, гвардейцы сначала отказались признать их действительными, но потом сочли благоразумным подчиниться.

Во время следующей инспекции он уволил еще большее число людей. Тогда гвардейцы подняли мятеж и взялись за оружие. Произошло жестокое сражение, которое плохо кончилось для восставших: многие были убиты, некоторые взяты в плен, а остальные бежали в Багдад. В столице их атаковала конная полиция во главе с префектом. Те, кто остался в живых, скрылись в неизвестном направлении; их дома были разграблены, некоторые сожжены, а собственность была конфискована.

Расправившись таким образом с худжарской гвардией, Ибн Раик приказал арестовать и казнить гвардейцев-саджей. Все они, за исключением казначея Сафи и Хасана ибн Харуна, были преданы смерти.

Тюрк Бахкам

«Мой отец, – рассказывает Тхабит, – поведал мне о беседе, состоявшейся между ним и Бахкамом, служащим Ибн Раика. Бахкам рассказал ему историю о том, как он захватил столицу и уничтожил своего бывшего патрона.

Человек, обладающий властью, находясь в критическом положении, должен относиться к деньгам и имуществу как к грязи. Поскольку, если только ему удастся сохранить власть, он может с лихвой вернуть все потерянные деньги, но если он будет цепляться за свое богатство, то он вполне может потерять и то, что так стремился спасти, – деньги и саму жизнь в придачу. Я помню, как Ибн Раик назначил меня наместником Ахваза (я должен был изгнать из провинции братьев Бариди и занять их место). Он сделал это, не проконсультировавшись со своим секретарем Ибн Мукатилом, и, когда последний узнал об этом назначении, он в ярости бросился к Ибн Раику.

– Что ты делаешь? – спросил он. – Это правда, что ты посылаешь Бахкама в Ахваз?

– Да, это так, – ответил Ибн Раик.

– Тогда ты подвергаешь самого себя большой опасности, – сказал секретарь. – Эти братья Бариди всего лишь чиновники, и те слишком сильны для тебя, поскольку у тебя нет возможности избавиться от них. И ты собираешься отдать такую сильную провинцию, как Ахваз, тюркскому солдату, который начал служить тебе совсем недавно! Слушай, вот что произойдет: когда он утвердится в Ахвазе и поймет, какое важное положение эта провинция занимает, как она богата и какое это благословенное место, он захочет быть там полновластным господином и станет им. Потом он захочет большего. Он не успокоится и будет сражаться с тобой за власть. Он вынужден будет поступить так, чтобы сохранить то, что уже имеет. Сейчас ты беспокоишься о том, чтобы забрать Ахваз у Бариди, но, если ты пошлешь туда Бахкама, ты можешь забыть об этой провинции, сосредоточив все свои силы на защите того, что у тебя осталось. И я буду молить Бога, чтобы тебе это удалось. Тебе надо подумать и о своей шкуре – ты сильно рискуешь ею.

Эта пламенная речь изменила намерения Ибн Раика в отношении меня. И надо отдать должное секретарю – все его предсказания сбылись. Когда известия об этом разговоре дошли до меня, я был в смятении. За неимением лучшего советника, я обратился за помощью к своему переводчику. Но он ничего не мог предложить, он просто попытался успокоить меня, сказав, что, как бы там ни было, я живу в комфорте и роскоши и пользуюсь почти братским расположением правителя.

– Ты глупец, – ответил я, – проследи за тем, чтобы моя галера была готова к сегодняшнему вечеру.

Я решил переговорить с секретарем сам. Ибн Мукатил происходил из семьи мелкого торговца, и я знал, что он низкий человек. Деньги производят поразительный эффект на таких людей. Поэтому ночью, когда все уже спали, я взял с собой десять тысяч динаров и сел в свою галеру. Когда мы прибыли к воротам дома секретаря, они уже были закрыты. Я постучал. Привратник из-за закрытых дверей сказал, что его господин уже спит и все закрыто на ночь.

– Пойди, – сказал я, – разбуди своего господина, скажи ему, что я прибыл по очень важному делу.

Привратник сделал так, как я сказал, и пригласил меня зайти. Войдя, я увидел, что секретарь уже встал с постели, он был испуган столь поздним визитом.

– В чем дело? – резко спросил он.

– Нечто весьма приятное, – вкрадчиво ответил я, – у меня есть к тебе предложение приватного характера.

Я подождал, пока он удалит слуг; со мной был только мой переводчик.

– Так вот в чем дело, – начал я. – Тебе известно, что государь намеревался дать мне поручение. Но мне стало известно, что он изменил свое решение. Я не знаю точно, с чем это связано, но, поскольку о моем назначении уже было объявлено, отмена будет унизительна для меня. Ты, как и он, был моим покровителем, я твой преданный слуга. Если я не достигну успеха сейчас, когда у меня есть такие друзья, как ты, то когда же? Стану ли я когда-нибудь уважаемым человеком? Здесь десять тысяч динаров – это мое пожертвование для пополнения твоей казны. Я знаю, что правитель послушает твоего совета, я прошу тебя, посоветуй ему вернуться к первоначальному решению.

Вид золота оказал магическое действие на Ибн Мукатила.

– Ступай с миром, – сказал он, – да хранит тебя Аллах!

Я попрощался с ним, а также с моими деньгами и ушел. Я знал, что Ахваз будет моим.

Три дня спустя Ибн Мукатил пошел к Ибн Раику.

– Тот совет, что я дал тебе, – сказал он, – был поспешен, у меня не было достаточно времени обдумать все обстоятельства. Но теперь я пришел к выводу, что твой первоначальный план был верным. Если ты оставишь сейчас Ахваз в руках Бариди, они не остановятся на этом. Они слишком богаты, им ничего не стоит подкупить всю твою армию. После этого они попытаются занять твое место. Если ты сейчас выступишь с войском против них, это будет равносильно началу гражданской войны, исход которой сомнителен. Если ты проиграешь, то никогда больше уже не станешь на ноги. Если ты пошлешь кого-нибудь, кроме Бахкама, он не справится и провалит компанию, а это деморализует твоих подданных. Так что лучше назначить командующим Бахкама, человека, которому они не смогут противостоять. Если он получит это назначение, он покончит с ними, а ты останешься, в любом случае, господином положения: если ты будешь доволен им, ты оставишь его наместником Ахваза, если нет – ты всегда успеешь отозвать его, пока он не обретет реальную власть. Испроси благословения Аллаха и поступай, как намеревался.

Ибн Раик послушал совета и утвердил назначение. Я не думаю, что заплатил слишком дорого за Ахваз. Секретарь продал свою душу, своего господина и свое будущее за десять тысяч динаров. Я же многократно окупил свои расходы и получил империю Ибн Раика в придачу».