Текст книги "Моя вторая мама. Том 1"

Глава 27

Сония собиралась поставить букет роз в воду, но так и застыла с цветами в руках. Бренда снова вывела ее из себя.

– Не понимаю, чего ты добиваешься, Бренда? Зачем ты унижаешь меня? Поговорив с тобой, я чуствую себя старой, уродливой и нелепой, – Сония в отчаянии швырнула цветы на пол.

Бренда вздохнула:

– Я вовсе не хотела этого.

По щекам Сонии текли слезы:

– Я все бы отдала, чтобы вернуть юность! – Она в бессилии опустилась в кресло. – Чтобы увидеть свою мать и сказать ей: «Я не выйду за Энрике, как бы ты ни настаивала!»

– Это невозможно…

– Господи, ну почему мы стареем? И уж если старость неизбежна, то зачем у нас сохраняются те же чувства, что в пятнадцать лет?

Когда секретарша сообщила, что его хочет видеть сеньор Энрике, Хуан Антонио был поражен. Кого-кого, а непутевого мужа своей сестры он меньше всего ожидал увидеть у себя. Тем не менее он велел впустить Энрике. Тот сразу взял быка за рога:

– Я ждал твоего возвращения, чтобы объясниться с тобой. Надеюсь, ты поймешь меня.

– Ты знаешь, я уже давно отдалился от Сонии и от тебя. Так что вряд ли я могу судить вас.

Энрике сделал глубокий вдох и решительно сказал:

– Я буду честен. Мне не очень стыдно, что у меня есть дети от другой женщины. Я люблю их. Но за Сонию мне больно, она хорошая женщина и ни в чем не виновата передо мной.

– Как знать, может, и хорошо, что все сложилось так. Гораздо больше меня сейчас беспокоят ее отношения с этим юнцом.

– Я этого просто не понимаю.

Хуан Антонио провел рукой по лбу:

– Чем дольше я думаю, тем больше убеждаюсь, что для Сонии это проявление бунта. В один прекрасный день ей станет скучно, и она забудет своего Рамона.

– Ладно, они сами разберутся, – Энрике махнул рукой, – я хотел бы сказать вот что: на этой неделе я собираюсь поговорить с Сонией и начать хлопоты по разводу.

– Правильно, чего тянуть, если это вопрос решенный?

Энрике поднялся со стула:

– Что ж, не буду отнимать у тебя время. Спасибо, что принял меня.

Хуан Антонио тоже встал и пожал ему руку:

– Это я благодарен тебе за то, что ты решил обо всем поговорить со мной.

Он проводил Энрике к выходу. Уже в дверях тот спросил:

– А когда ваша свадьба с Иренэ?

– С ней все кончено. Я женюсь, но на другой замечательной женщине, с которой познакомился во время круиза.

– Да, Хуан Антонио, – рассмеялся Энрике. – Ты неисправим.

Машина остановилась около университетского городка. Сония вышла вместе с Рамоном и, то и дело поглядывая на него, направилась с ним к учебному корпусу. Она неловко чувствовала себя среди этой пестрой и сумасшедшей молодежи, но все чувства отступали перед радостным волнением: она была счастлива тем, что благодаря ей Рамон начинает учиться. Однако Рамон заметно нервничал и старался ускорить шаг.

– Все, здесь, – сказал он, подойдя к дверям какой-то аудитории. Многие места были уже заняты.

– Ни пуха, пи пера, Рамон. Буду ждать тебя дома.

– К черту. Ну, я пошел, надо успеть познакомиться с кем-нибудь из ребят.

– Поосторожней с девочками!

– Хорошо. До вечера, – сказал Рамон, порываясь сразу же войти в аудиторию.

– Рамон, разве так прощаются? Ты даже не поцелуешь меня?

Он бросил быстрый взгляд вокруг и чмокнул Сонию:

– Ну все, до свидания.

Сония покачала головой и пошла но коридору.

Джина просматривала эскизы новых моделей в своем кабинете. Она была так погружена в работу, что мужской голос застал ее врасплох:

– Вы, оказывается, не только прекрасны, но и талантливы!

Джина вздрогнула и подняла голову. Изумлению ее не было предела:

– Ханс?! Глазам своим не верю! Неужели это ты?

– Да, это я. Влюбленный мужчина, который прилетел издалека к своей возлюбленной.

Джина вскочила из-за стола и обхватила руками его шею. Ханс наклонился и поцеловал ее.

– Ханс, милый, как я рада! Но откуда ты взялся? – Девушка смеялась от счастья и осыпала поцелуями лицо немца.

– Вы не ждали меня так скоро?

– Честно говоря, нет. Но как хорошо, что ты прилетел! А где твои вещи?

– Я остановился в отеле. Оставил вещи и сразу к тебе.

– А что же ты не позвонил?

– Хотел сделать тебе сюрприз.

– Да, ничего не скажешь, это тебе удалось. Ты надолго в Мексику?

– Пробуду здесь столько, сколько понадобится, чтобы увезти вас с собой.

Джина нервно улыбнулась, но справилась с собой:

– Даниэла тебе страшно обрадуется. Пойдем к ней.

– Пойдем, – согласился Ханс.

В приемной были Каролина и Роса. Они с удивлением глядели на высокого блондина, вошедшего с Джиной.

– Девочки, это мой Ханс. Он только что прилетел из Германии. Правда, красавчик?

– Здравствуйте, Ханс! – засмеялась Роса. – Джина очень много рассказывала о вас.

Джина усадила Ханса в кресло:

– Подожди меня здесь. Я хочу сделать сюрприз для Даниэлы. – И она направилась к двери, но Каролина остановила ее:

– Джина! У Даниэлы сейчас сеньор Фелипе.

– Ага! Это, пожалуй, кстати. Кажется, он впервые объявился вовремя. – И она вошла в кабинет Даниэлы. – Добрый день, Фелипе!

– Добрый день! – отозвался Фелипе, делая несколько шагов ей навстречу.

– Даниэла, ты не представляешь себе, как я счастлива! – сказала Джина.

– Наверное, получила письмо от своего немца? – усмехнулся Фелипе.

– Фелипе, прошу тебя! – укоризненно произнесла Даниэла.

Фелипе расхохотался.

– Оставь его! – спокойно сказала Джина. – Когда он увидит Ханса, сразу прикусит язык.

– Это возможно только во сне, – махнул рукой Фелипе.

– Некоторые сны становятся явью, – возразила Джина. – Даниэла, приготовься к самому невероятному!

– Что случилось? – спросила Даниэла.

Джина молча вышла из кабинета. Фелипе пожал плечами. Через мгновение Джина вернулась, ведя за руку немца.

– Ханс! – воскликнула Даниэла. Фелипе открыл рот, но ничего не сказал. – Ханс, откуда ты взялся?

– Я спешил к Джине. А вы, как всегда, ослепительны.

Джина с усмешкой посмотрела на Фелипе:

– Так вот, я хочу представить тебе Ханса. Он сегодня прилетел из Германии.

– Очень приятно. Ханс Лутман, – сказал немец, пожимая руку остолбеневшему Фелипе.

– Очень приятно, – машинально произнес тот.

– Ну, разве он не прелесть? Перелететь океан, чтобы увидеть меня! Ханс хочет, чтобы мы скорее поженились, – щебетала Джина, глядя то на Даниэлу, то на Фелипе.

– Я, пожалуй, пойду, – вымолвил, наконец, Фелипе.

– Куда же ты? – изобразила удивление Джина.

– Поздравляю. Желаю хорошо провести время в Мексике, – сказал Фелипе.

– Спасибо, – лицо Ханса осветила широкая улыбка.

– Фелипе, постой, – Даниэла подошла к адвокату и поцеловала его в щеку. – Так мы договорились, сегодня вечером?

– Да, хорошо, сегодня вечером.

Джина молча обняла Ханса. Фелипе мрачно посмотрел на нее и, не произнеся больше ни слова, вышел. Даниэла проводила его озабоченным взглядом.

Проводив Ханса, Джина вернулась в кабинет Даниэлы. Та сидела за своим столом, задумавшись.

– Ты что, не рада, что Ханс приехал?

– Да нет, что ты, конечно, рада. Он мне очень нравится. Но дело в том, что Фелипе мне тоже нравится, а я вижу, что он страдает.

– Ну и пусть страдает, пусть видит, что он потерял.

– Как далеко ты собираешься зайти?

– Не знаю. Как получится.

– Ханс приехал, чтобы увезти тебя в Германию. Ты поедешь с ним?

– А что? Говорят, Германия – красивая страна.

– Он звал тебя туда не как туристку, а как жену.

– Не ругай меня. Я же не виновата, что свожу мужчин с ума.

Даниэла внимательно посмотрела ей в глаза.

– Подумай хорошенько, что ты делаешь. Я не думаю, что ты любишь Ханса.

– Ну ладно, перестань, а то я сейчас разревусь. Я не могу чувствовать, как ты, я другая.

И Джина действительно заплакала. Даниэла обняла ее за плечи:

– Пожалуйста, Джина, не плачь. Я хочу тебе только добра.

– Я не знаю, что мне делать, – всхлипывая, произнесла Джина. – Ханс добрый, он меня уважает, соглашается со мной во всем. Но я не уверена что хочу этого!

– Джина, Джина! Все потому, что ты любишь Фелипе. Не надо себя обманывать.

– Вот еще! Если бы я так не хотела иметь семью, то лучше ушла бы в монастырь.

– Да! – рассмеялась Даниэла. – Только через пять минут тебя бы оттуда выставили.

– Вот и хорошо, – сказала Джина, плача и смеясь одновременно. – Послушай, у тебя нет пустого пузырька?

– Зачем?

– Чтобы собрать мои слезы. Потом их можно продавать, как жемчуг.

– Ах, Джина! – Даниэла снова засмеялась и обняла подругу.

Хуан Антонио просматривал почту у себя в кабинете. Мануэль был единственным, кто мог позволить себе зайти к нему в это время. И говорили они не только о работе.

– Если Ракель готова жить с тобой, то послушайся Долорес и согласись.

Мануэль в задумчивости прошелся по кабинету.

– Нет, мне это не по душе. Знаешь в этих вопросах я консерватор.

– Ну так женись на ней. Что тебе мешает?

– Не знаю, это очень серьезный шаг.

– Решайся, Мануэль, без риска жизнь не проживешь. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Посмотрим, посмотрим.

Вошла Гуадалупе с подносом в руках.

– Спасибо, Лупита, поставьте на стол, пожалуйста, – сказал Хуан Антонио. – Будешь кофе? – обратился он к Мануэлю.

Тот кивнул, и Хуан Антонио начал разливать кофе в чашки.

Фелипе с трудом дождался Херардо. Когда тот вошел, адвокат метался по своему офису, как тигр в клетке.

– Ну, где тебя носило? – набросился он на приятеля.

– Да я ездил тут… А что случилось? На тебе лица нет!

– Я был у Даниэлы, и к ней заявилась Джина с каким-то немцем.

– Да что ты говоришь? Значит, это не выдумки?

– Не знаю. Во всяком случае, на душе у меня скверно.

– Слушай, какой он из себя? – спросил Херардо, садясь в кресло.

– Какой, какой! Типичный немец. Сосиска с пивом, вот и все. И эта нахалка стала его целовать прямо при мне. Какая наглость, какое бесстыдство, какой цинизм!

– А ты, оказывается, ревнив, – засмеялся Херардо, следя за перемещениями Фелипе.

– Над чем ты смеешься? – раздраженно спросил Фелипе. – Я думаю, Джина такая сумасшедшая, что запросто может нанять кого-нибудь и выдать его за Ханса.

– А Даниэла подыграла им? Нет, на нее это непохоже, – Херардо покачал головой, встал и подошел к другу. – Послушай, раскрой глаза. Джина выйдет замуж за немца, нарожает ему детей, а ты все будешь твердить, что это ее выдумки.

Фелипе в бешенстве стукнул кулаком по стене. Херардо положил ему руку на плечо:

– По моему, тебе надо позвонить Даниэле и сказать, что мы не можем прийти к ней на ужин. Тебе будет там очень неловко.

– Ну, нет! Мы пойдем. А не то Джина решит, что меня это и впрямь задело.

– Лолита, неужели вы серьезно? – спросила Ракель.

Долорес отложила в сторону книгу, которую читала, и внимательно посмотрела на девушку.

– Конечно, серьезно. Я сегодня сняла деньги в банке.

– Боже мой, Лолита, но как же вы будете на нем ездить?

– Дочка, в Европе все ездят на мотоциклах, на роликах, на чем угодно. И никого это не волнует, – Долорес хлопнула рукой по подлокотнику и встала. – Ну, собирайся, пойдем.

– Куда?

– Как куда? Покупать мотоцикл, – и Долорес пошла за сумочкой.

Ракель схватилась за голову.

В магазине все произошло очень быстро. Ракель не могла избавиться от ощущения, что происходящее нереально. Сверкавшие хромом мотоциклы слепили глаза. Улыбчивый продавец моментально оформил покупку.

– Когда я могу забрать мотоцикл? – деловито осведомилась Долорес.

– Завтра утром.

– Отлично. Только не забудьте прицепить коляску, а то я свалюсь с него.

– Как? Вы сами собираетесь ездить на нем? – продавец от изумления вытаращил глаза.

– А кто же еще, молодой человек?

– Вот ваша квитанция. Спасибо за покупку, – продавец пришел в себя.

– Спасибо вам. Вы очень любезны.

Нет, сосредоточиться на делах в этот день ему положительно не суждено. Но если против беседы с Мануэлем он ничего не имел против, то визит Иренэ был и неожиданным, и неприятным. Гуадалупе, не сумевшая преградить ей дорогу, вбежала за ней и растерянно стояла в дверях. Впрочем, на сей раз, кажется, Иренэ была настроена мирно.

– Не бойся, я не буду ничего предпринимать, чтобы помешать вам с Даниэлой или вернуть тебя.

Хуан Антонио поднял брови:

– Ты говоришь серьезно?

– Конечно. Я признаю, что проиграла.

– Оставьте нас вдвоем, Лупита, прошу вас, – сказал Хуан Антонио.

Гуадалупе вышла, закрыв за собой дверь. Он встал.

– Может быть, присядешь?

Иренэ села.

– Рад, что ты сменила поведение. Силой все равно ничего не добьешься.

– Я становлюсь благовоспитанной дамой, – усмехнулась Иренэ.

– Ну что ж, я рад, и поверь мне, очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо, – Хуан Антонио направился к двери.

– Не спеши. Я еще не все сказала.

– По-моему, нам больше не о чем говорить.

– Ты ошибаешься. Если я не собираюсь становиться между тобой и Даниэлой, это еще не значит, что я смирилась со своим положением.

– Я тебя не понимаю.

Иренэ вздохнула.

– Я отдала тебе лучшее, что у меня было. Я посвятила себя тебе и поэтому упустила множество других возможностей. Ты просто обязан возместить все это.

– Я ничего не обязан, – возмутился Хуан Антонио. – Я тебе и так слишком много давал. Если на то пошло, я сегодня же аннулирую твои кредитные карточки.

– Ты не посмеешь! – прошипела Иренэ.

– Пусть тебя содержат другие, я больше не собираюсь.

– А что же мне делать? На что я буду жить?

– Как все живут? Ищи себе работу.

– Не говори глупости. На той неделе мне нужно платить за квартиру. Подпиши мне чек. Я полагаю, ты захочешь видеть меня пореже.

– Продай драгоценности, которые я тебе подарил, продай мебель, смени квартиру на более дешевую.

Иренэ вскочила и, сжав кулаки, закричала:

– Нет! Ни за что! Я не собираюсь катиться вниз! Тем более из-за твоей Даниэлы!

– Другого выхода у тебя нет. Меня не волнует, что с тобой будет, – раздраженно сказал Хуан Антонио и сел за компьютер. Но тут случилось непредвиденное: Иренэ схватила со стола ножницы для писем и бросилась на владельца кабинета. Он успел схватить ее за руку и вырвал ножницы.

– Отпусти меня, – закричала Иренэ, совершенно потерявшая самообладание. – Отпусти! Ненавижу тебя! Кретин! Ублюдок! Отпусти!

– Прочь отсюда! Мое терпение лопнуло. Не смей совать сюда носа! – Хуан Антонио оттолкнул ее. – Проваливай!

Иренэ разрыдалась.

– Чего ты добиваешься? Ты хочешь, чтобы я унижалась?

– Я хочу, чтобы ты ушла и забыла о моем существовании.

– Умоляю тебя, не вышвыривай меня на улицу. – Она схватила его за руку. – Что со мной будет?

Хуан Антонио вырвал руку:

– Уходи!

– Я никогда тебе этого не забуду!

– А я постараюсь как можно скорее забыть тебя, как кошмарный сон.

– Ах так… – Иренэ взяла свою сумочку и направилась к двери, но вдруг остановилась и повернулась. – Ты, конечно, богат и владеешь большими заводами, но как бы тебе не пришлось раскаиваться. Маленьких врагов не бывает! – и она вышла, сильно хлопнув дверью.

Хуан Антонио позвал Гуадалупе:

– Лупита, эту женщину сюда больше не пускайте ни под каким предлогом. Вы меня поняли?

– Да, сеньор.

– Спасибо, – Гуадалупе хотела выйти, но Хуан Антонио остановил ее: – Ах да, Лупита!

– Слушаю вас.

– Немедленно, прямо сейчас аннулируйте все ее кредитные карточки.

– Хорошо, сеньор.

– Прямо сейчас!

Глава 28

И вот наступил тот вечер, которого с радостным волнением ждали Хуан Антонио и Даниэла, с удовольствием и любопытством – Ханс, с озабоченностью – Херардо, со смешанным чувством злорадства и горечи – Джина, с мрачным нетерпением – Фелипе. И без того уютная гостиная Даниэлы выглядела особенно привлекательно. Свечи и цветы придавали всему романтично-приподнятый вид. Херардо постарался сразу направить вечер в миролюбивое русло.

– Поверь мне, я действительно очень рад познакомиться с тобой, – сказал он, пожимая руку Хуану Антонио. Даниэла улыбнулась и обняла того за плечи. – Сразу видно, что Даниэла от тебя без ума. А обо мне не надо беспокоиться – у меня свои планы на жизнь.

– Да, кое-что нам уже известно, – лукаво сказала Даниэла.

Херардо смущенно засмеялся.

– Честно говоря, я приревновал, когда Даниэла сказала, что ты за ней ухаживал, – признался Хуан Антонио.

– Как чудесно! Все влюблены! – воскликнула Джина, которую словно бес толкал под ребро. – Жалко, Фелипе, что ты сегодня один. Наверное, твою подружку не отпускают с ипподрома, тем более, по вечерам.

– Да нет, мы частенько с ней… гуляем, – мрачно произнес Фелипе.

– У вас есть знакомая, которая работает на ипподроме? – с интересом спросил Ханс.

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – сказала Даниэла, садясь в кресло.

– Нет, правда, что это за подружка с ипподрома? – заинтересовался Хуан Антонио.

– Расскажи им, – Джина толкнула Фелипе в бок.

– О чем тут говорить, – махнул тот рукой. – Джина вечно несет невесть что.

– Некоторым нравится, – сказала Джина, обнимая Ханса.

– По-моему, пора приступать к ужину, – поспешила вставить Даниэла.

– Ох! – схватилась за голову Джина. – Наверное, сгорело все, что мы готовили.

– Надеюсь, что нет, – отозвалась Даниэла.

– Только не говори, что ты тоже готовила! – усмехнулся Фелипе.

– Подожди, ты еще пальчики оближешь! – Джина вздернула подбородок.

– Мы готовили вместе, – подтвердила Даниэла. Фелипе недоверчиво хмыкнул.

– Мы сходили в супермаркет и купили все готовое, – объяснила Джина.

– Зачем ты все выдаешь, болтушка? – возмутилась Даниэла. – У нас просто было очень мало времени, – оправдывалась она перед мужчинами.

– Пойдем, я тебе помогу, – сказала Джина, и они вышли на кухню.

Марсело бродил по гостиной в доме Мендесов и разглядывал картины, статуэтки, дорогую японскую аппаратуру. За этим занятием его застал Игнасио.

– Что ты тут делаешь? – строго спросил он.

– Осматриваю дом, – нехотя ответил Марсело. – Я его практически не знаю.

– И незачем, сынок.

– Мне интересно. Что тут плохого?

– А мне это не нравится. Если бы Хуан Антонио увидел тебя здесь…

– Я потому и зашел сюда, что его нет дома, – Марсело взял в руки статуэтку и оценивающе приглядывался к ней. – Он, кажется отправился к своей невесте?

– Да, к сеньорите Даниэле.

– А она, небось, уже губы раскатала на бабки вашего патрона, а? – засмеялся Марсело.

– Не смей так говорить. Она очень богатая женщина, у нее свой Дом моделей.

– Как, неужели это Даниэла Лорентэ? – Марсело вдруг посерьезнел и задумался.

– Именно, – Игнасио тоже задумался и, нахмурившись, спросил: – Послушай, Марсело, а почему ты никогда не рассказываешь о своей работе?

– А что тут рассказывать?

– Чем ты занимаешься? Тебе это нравится?

– Очень! Я просто счастлив, что весь день ношусь по этажам. То принести почту, то передать один пакет, то забрать другой, то слетать в банк… Очень весело. И зарплата сказочная. – Он перелистал какую-то книгу и снова поставил на полку.

– Надо ведь с чего-то начинать. Не жалуйся.

– Ничего не скажешь, славную работенку нашел мне Хуан Антонио по вашей просьбе. Странно еще, что он не сделал меня уборщиком, – он зло посмотрел отцу в глаза.

Недалеко от них, в детской, шел совсем другой разговор. Моника, держала на руках Винни. Мария, сидя на стуле, расчесывала ее длинные пушистые волосы и говорила:

– Да, Моника, Игнасио совершенно прав.

– Я же обещала папе попросить у Даниэлы прощения.

– Вот и правильно. Она не сделала тебе ничего плохого.

– А моей маме сделала, – Моника топнула ногой. – Мамочка, наверное, очень сердится на папу.

– Наоборот. Она должна быть довольна, что папа нашел женщину, которая может заботиться о нем и любить его, как раньше любила она сама.

– А ты откуда знаешь?

– Я ее видела сегодня во сне, и она мне сама сказала.

– Тогда попроси, чтобы она и мне это сказала.

Мария тяжело вздохнула.

Джина с Хансом и Херардо с Фелипе уже ушли. Даниэла вышла с Хуаном Антонио на улицу. В свете фонарей на фоне густой зелени и ночного неба, она показалась ему особенно прекрасной. Ветерок шевельнул ее волосы. Она тряхнула головой и сказала:

– Слушай, а давай завтра заедем за Моникой в школу. Мне кажется, она будет рада.

– Это мысль! – обрадовался Хуан Антонио. – А заодно поговорим с ее подружкой Летисией.

– Я возьму это на себя, хорошо? – предложила Даниэла.

– Знаешь что я тебе скажу, – задумчиво произнес Хуан Антонио.

– Что?

– Я очень тебя люблю.

– А-а! – улыбнулась Даниэла. – А знаешь, что скажу тебе я?

– Что?

– Я тебя тоже.

И они поцеловались.

– Даниэла, давай скорей поженимся, – задыхаясь от счастья, прошептал Хуан Антонио. – Чего нам ждать?

– Как только Моника даст согласие, мы поженимся.

– А если она не даст?

– Значит, мы расстанемся.

– Что?! – возмущенно спросил Хуан Антонио.

Даниэла рассмеялась и обняла его.

Джина шла по ночной улице, взяв Ханса под руку.

– О Фелипе ты не беспокойся. Он потерял меня, и теперь пусть терпит…

– Он был очень сердит. А что у него за подружка с ипподрома?

– А-а! – засмеялась Джина. – Видишь ли, Ханс, Фелипе обожает скачки и не вылезает с ипподрома. И там есть одна кобылка, на которую он часто ставит. Так вот, я шучу, что это его подружка.

– Какая вы шутница, Джина!

– Да. А ты считаешь, это справедливо? Он предпочитает ипподром моему обществу!

– Выходите за меня замуж, Джина, – страстно произнес немец.

– Нет, Ханс, не надо давить на меня. Не спеши, – Джина обняла его и покачала головой.

Утреннее солнце играло на стеклах и бамперах автомобилей, мчавшихся по проспекту. Из потока машин неуверенно выбрался новенький мотоцикл со странным седоком в шлеме. Он подъехал к жилому дому и остановился. Мотоциклист снял шлем и расправил прическу. Оказавшийся рядом прохожий остолбенело уставился на него.

– Ну что уставился, молодой человек? – спросила Долорес. – Лучше помогите мне слезть.

Прохожий поспешил поддержать ее под руку, пока она тяжело переваливалась через кожаный хребет своего мотоцикла.

– Спасибо, – сказала Долорес, выпрямившись на немного дрожавших ногах, взяла из коляски сумочку и гордо направилась к дому.

В своей гостиной она увидела Ракель и Иренэ. Подруги встречались реже, чем прежде: слишком многое теперь отличало их друг от друга. Ракель порицала Иренэ за стремление сохранить Хуана Антонио для себя любой ценой. Неожиданно вспыхнувшая любовь к Мануэлю заставила ее на многое в жизни посмотреть иначе. Ей было стыдно за свои прежние побуждения. Она чувствовала себя заново родившейся на свет и теперь всем сердцем хотела такого же обновления и для Иренэ. А та злилась и не верила в искренность подруги. Их спор и прервала Долорес, неожиданно вошедшая с мотоциклетным шлемом в руках.

– Долорес, я не могу поверить своим глазам! – воскликнула Иренэ. – Вы приехали на мотоцикле?

– На чем же еще? – ответила Долорес. – Замечательная штука, скажу я вам: летит, как стрела.

– Лолита, но ведь Мануэль рано или поздно узнает об этом, – покачала головой Ракель.

– Ну и что? – пожала плечами Долорес. – Ты что, думаешь я его боюсь? Просто не хочу, чтобы он раньше времени поднимал шум.

– Мне не терпится посмотреть на это чудо, – сказала Иренэ.

– Ну так собирайтесь, прокатимся вместе, а потом пообедаем.

– Вы хотите, чтобы мы тоже сели на мотоцикл? – пришла в ужас Ракель.

– Не будьте же вы такими пугливыми. Надо быть современнее.

– Ладно, попробуем, – смирившись с неизбежным, произнесла Ракель.

И женщины, шумно и возбужденно переговариваясь, вышли на улицу.

– Знакомьтесь, мой мотоцикл, – торжественно сказала Долорес.

Херардо и Фелипе сидела за столиком на ипподроме. Перед Фелипе стоял нетронутый бокал вина.

– Не знаю, зачем мы приезжаем сюда, – сказал Херардо. – В последнее время тебя ничто здесь не радует.

– Ты знаешь, они сегодня собираются пойти в ресторан на площади Гарибальди послушать народную музыку. Давай пойдем с ними.

– Нет, дружище. Я собираюсь к Каролине. Хочу погулять с ней.

– Возьмем ее с собой. Она дружна и с Даяиэлой, и с Джиной.

– Да, но Каролина очень застенчива. Ей это не понравится.

– Ну, как хочешь. Я пойду один. И будь уверен, Хансу придется несладко. Джина заплатит мне за все.

– Ищешь неприятностей на свою голову? – Херардо рассмеялся. – Я уже жду ночного звонка: «Меня забрали в полицию, помоги мне выбраться отсюда!»

Фелипе без тени улыбки смотрел на друга.

Из школы с веселым гомоном высыпали дети. Моника, Летисия и Маргарита вприпрыжку спустились по ступеням, придерживая руками свои ранцы. Вдруг Моника остановилась.

– Папа?!

Хуан Антонио подбежал к девочке и прижал ее к себе.

– Моника! – он погладил дочь по голове. – Мы с Даниэлой решили заехать за тобой и пригласить тебя пообедать с нами – где ты захочешь!

– Привет! – сказала девочка подошедшей Даниэле.

– Привет, Моника! Как дела?

– Хорошо.

– А вы, очевидно, ее подружки? – спросила Даниэла двух девочек.

– Да. Я Маргарита, а это Летисия, – сказала одна из них.

– Понятно! – кивнула Даниэла.

– Летисия! – сказал Хуан Антонио. – Можешь убедиться собственными глазами, что Даниэла – не ведьма. И пойми, как плохо ты поступаешь, когда говоришь, что я не люблю Монику. Ведь для меня нет никого дороже на этом свете.

– А я хочу, чтобы мы с Моникой были подругами. И с вами тоже давайте дружить, – предложила Даниэла.

– Хорошо, сеньора, – ответила Маргарита.

– А ты что молчишь? Повтори-ка, что ты мне говорила! – набросилась Моника на Летисию.

Но Даниэла поспешила остановить ее, обняв одной рукой Маргариту, а другой Летисию:

– Не надо ничего говорить. Летисия уже поняла, что бояться тебе нечего, – и она поцеловала Летисию в щеку. – Должна сказать, что вы очень красивые девочки.

– Спасибо, сеньора, – радостно улыбнулась Маргарита. А Летисия принялась яростно тереть щеку, словно желая стереть поцелуй.

Хуан Антонио открыл дверцу машины. Моника и Даниэла сели на заднее сиденье. Машина тронулась с места. После недолгого молчания Моника решила выполнить обещание и попросила у Даниэлы прощения.

– Ну что ты, не переживай, – успокоила ее Даниэла. – У всех нас бывают тяжелые минуты. Я на тебя вовсе не сержусь.

– Спасибо вам, – сказала Моника, пожимая ей руку.

– Ну ладно, – обернулся к ним Хуан Антонио. – Куда мы едем?

– Пусть Даниэла решит, – воскликнула девочка.

– Нет, сегодня ты почетный гость, тебе и решать, – покачала головой Даниэла.

– С вами каши не сваришь. Я знаю одно славное местечко, едем туда, – решительно сказал Хуан Антонио.

Место, действительно, было чудесным. Они выбрали столик под открытым небом, в тени раскидистого дерева, усыпанного красными цветами. Предупредительные официанты бесшумно сновали туда-сюда. Лампочки, горевшие среди белого дня прямо на деревьях, усиливали ощущение праздника в душе Моники. Праздника, которого, как она думала, уже никогда не будет в ее жизни.

Откусив большой кусок пирожного, с набитым ртом, Моника сказала:

– Как хорошо, что мы сюда приехали. Папочка, а тебе это не нравится?

– Ужасная гадость, но ради тебя я съем, – и Хуан Антонио, сделав страшные глаза, стал есть пирожное. Моника залилась радостным смехом.

– А вам нравится? – спросила девочка Даниэлу.

– Да, Моника, очень. В следующий раз мы приедем сюда с тобой вдвоем, чтобы твой папа не строил таких гримас.

– А Летисия, кажется, разозлилась. Я-то ее хорошо знаю.

– Пусть злится, – сказал Хуан Антонио. – И пусть видит, что твой отец тебя любит и что Даниэла – никакая не ведьма.

– Почему это не ведьма? – неожиданно возразила Даниэла. – Если Летисия будет тебе досаждать, я превращу ее в жабу.

И все трое дружно захохотали.

Снова сев в машину, Моника устроилась поближе к Даниэле. Сидя за рулем, Хуан Антонио почти не слышал, о чем они шептались. А дома он взял на себя приятную миссию – познакомить Даниэлу с домашними и в первую очередь с Игнасио и Марией, которых он представил как членов семьи.

– Игнасио научил меня любить растения и заботиться о них. Я всегда ему помогаю поливать их. Это там, в саду. Хотите, покажу? – спросила Моника.

– Конечно, хочу! – ответила Даниэла. – Пойдем все вместе? – предложила она Хуану Антонио.

– Пойдем, – ответил Хуан Антонио.

И они втроем вышли. Игнасио улыбнулся. Через несколько минут девочка вбежала в комнату и громко объявила:

– Они уже посмотрели. Сейчас придут.

Хуан Антонио и Даниэла вошли, держа друг друга за руки. Даниэла была в восторге и поздравила Игнасио с великолепным садом. Садовник был на седьмом небе от удовольствия и даже едва не прослезился.

– А эти цветы я срезала для вас, – неожиданно сказала Моника, протягивая Даниэле чудесный букет.

Даниэла не поверила своим глазам. Осторожно прижав цветы к груди, она тихо сказала:

– Спасибо, Моника. Ты даже не представляешь, что они значат для меня.