Текст книги "Моя вторая мама. Том 1"

Глава 39

Даниэла вошла в кабинет доктора Каррансы, поздоровалась и вопросительно посмотрела на врача. Она прошла в его клинике курс лечения от бесплодия, недавно сдала анализы и теперь ждала, что скажет ей доктор.

– Вы готовы к тому, что я сейчас вам скажу? – добродушно улыбнулся Карранса.

– Да! – ответила Даниэла, но потом призналась: – У меня уже нервы не выдерживают. Что вы мне скажете?

– Поздравляю вас, вы беременны, – еще шире улыбнулся доктор.

– Судьба так щедра ко мне. Она дает мне все, о чем я мечтала, – сказала Даниэла Хуану Антонио, который ждал ее у двери кабинета.

– Ты это заслуживаешь, любимая, – ответил Хуан Антонио.

– Я жду ребенка. Да-да, я стану матерью во второй раз, потому что Моника для меня – моя родная дочь. Я хочу, чтобы у нас был сын и чтобы он был похож на тебя. Я люблю тебя больше всего на свете.

– Тебе надо бросить работу. Ты должна беречься, – сказал Хуан Антонио, усаживая Даниэлу в машину, – ты ведь мать моего первого сына.

– Значит, ты хочешь, чтобы у нас были еще дети?

– Да. Много детей. Целая дюжина.

– Но я не могу бросить работу. Это часть моей жизни, – терпеливо, как ребенку, объясняла Даниэла. – Ну, хорошо, я постараюсь ездить на работу только в первой половине дня.

Даниэла ехала в машине домой и думала о том, какое это чудо, что внутри нее уже живет маленький человечек, ее ребенок.

Вечером Даниэла, как всегда, рассказывала Монике сказку на ночь. Моника заметила, что Даниэла поминутно останавливалась, теряя нить повествования и делая слишком большие паузы.

– Ты какая-то странная сегодня, – сказала Моника. – И сказка у тебя получилась странная.

– Моника, я хочу сказать тебе одну вещь, – начала Даниэла, собираясь с духом, потому что не знала, как девочка воспримет новость.

– Что? – заинтересовалась Моника.

– Сегодня я была у врача, и он мне сказал, что у меня будет ребенок. У тебя будет братик, Моника! – Даниэла внимательно следила за выражением лица девочки, но лицо Моники осталось бесстрастным. – У твоего папы и у меня будет ребенок! Мы очень этому рады, а ты?

– Не знаю, – пожала плечами Моника.

Сония хотела знать побольше о студенческой жизни Рамона, из которого сведения надо было вытаскивать клещами. Поэтому услышав имя Патрисии от Рамона, она буквально заставила его пригласить девушку к ним в гости. Они очень мило провели вечер. Патрисия удивлялась и восхищалась отношениями между Сонией и Рамоном. Тогда-то она и услышала, что Сония называет Рамона «малыш». Патрисии это показалось очень забавным. Очевидно, от нее о прозвище Рамона узнали и его сокурсники, потому что однажды, когда Сонйя поджидала Рамона после лекций в университете, к ней приблизилась группа молодых людей. Они окружили Сонию и Рамона, и самый нахальный из них насмешливо спросил:

– Малыш, ты здесь со своей мамочкой?

– Не смейте оскорблять меня и Сонию.

– Ах, не оскорбляйте его мамочку! – притворно-возмущенным тоном подхватил еще один юнец. – Как вы посмели обижать малыша? Он сейчас расплачется!

– У-у-у, как страшно! Малыш, ты нас пугаешь, – заорал еще один парень.

Рамон побледнел, сжал кулак и занес над обидчиком, но Сония перехватила его руку со словами:

– Не обращай внимания! Не стоит!

– Эй, малыш, мамочку надо слушать, – завопил один из парней.

– Вы – грубияны, – спокойно сказала Сония, но внутри у нее все кипело.

К ним подошла Патрисия и спросила, что происходит.

Парни загоготали:

– Мы хотели только поздороваться. Привет, малыш! Привет! Будь здоров, малыш!

Джина едва ли не с первого дня своей семейной жизни мечтала о ребенке. А тут еще узнала о беременности Даниэлы и втайне стала ей даже немножко завидовать. Фелипе удивлялся:

– Куда ты торопишься? У нас еще будут дети.

– Я хочу купить себе несколько платьев для беременных, они мне очень пойдут, – отшучивалась Джина.

– Вот о чем думают женщины, – с чувством превосходства сказал Фелипе. – Они все мечтают о том, чтобы выглядеть так, будто они арбуз проглотили. Что ж, если тебе так не терпится, сходи к врачу, который лечил Даниэлу, пусть он тебя посмотрит.

– Со мной все в порядке! Это тебе надо сходить к врачу, – огрызнулась Джина.

– Почему ты так сказала? – Фелипе был ошарашен.

– Потому что я рассердилась на тебя, – рассмеялась Джина, увидев вытянувшееся лицо Фелипе.

Когда день венчания был уже назначен, Долорес поняла, что тянуть больше нельзя и призналась Ракель, что вышла замуж.

– Я до сих пор не могу поверить своим ушам, Долорес, – ахнула Ракель. – Почему вы нам ничего не сказали?

– Секреты и тайны – моя слабость, – развела руками Долорес. – А теперь мы хотим обвенчаться в церкви. Мы приглашаем вас с Мануэлем на венчание.

– Представляю, какую мину состроит Мануэль, когда обо всем узнает!

– Только не вздумай ему ничего говорить, – запретила Долорес. – Я сама придумаю, в какую форму это все облечь… Ну вот, у моего сына появился второй отец, а он даже не догадывается об этом.

– Я очень рада за вас, – сказала Ракель.

– Мы все нашли свое счастье. Я действительно люблю Хустино. Он такой красивый, славный и нежный.

– Я вам верю, Долорес! Все мы нашли счастье, за исключением Иренэ. Что бы она ни говорила, она несчастлива в браке с Леопольдо, – вздохнула Ракель, жалея подругу.

– Но теперь у нее есть деньги, а она именно этого и хотела, не так ли? – возразила ей Долорес.

Когда Моника сказала, что скоро у нее появится братик или сестренка, Маргарита обрадовалась за подругу:

– Вот здорово!

– Чему вы радуетесь, дурочки? – выпалила Летисия. – Когда ребенок родится, все о тебе забудут, ты станешь не нужна. Все будут заботиться только о нем.

– Неправда! – захныкала Моника. – Даниэла будет любить меня, и мы с ней вдвоем будем ухаживать за малышом.

– До чего ж ты глупа! Ты что, поверила в эти сказки? Как только у Даниэлы родится ребенок, она даст тебе от ворот поворот, вот увидишь! Ты же не ее дочка! А ее сынку все и достанется, – снисходительно глядя на Монику, произнесла Летисия.

Когда Даниэла приехала домой с работы, она, к своему удивлению, не увидела в саду Монику. Даниэла спросила Марию, где Моника.

– У себя в комнате, – ответила Мария и добавила: – Не знаю, что с ней случилось, только она отказалась ужинать и не захотела разговаривать.

Встревоженная Даниэла поднялась в комнату Моники:

– Ты можешь сказать, что случилось?

– А зачем?

– Мы же с тобой подруги и должны делиться, – Даниэла присела рядом с Моникой. – Ты что, расстроилась из-за того, что я жду ребенка.

– Да, – Моника всхлипнула. – Я не хочу, чтобы у меня был братик.

Лицо Даниэлы скривилось словно от боли.

Глава 40

Вспомнив народную мудрость, гласящую о том, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, Долорес решила перед объяснением с сыном как следует накормить его.

– Как ты думаешь, если я ему сделаю бифштекс с картофелем фри? – спросила она у невестки.

– Отличная мысль, – заверила ее Ракель.

Но Мануэль вернулся домой неожиданно рано. Поздоровавшись с матерью, он подошел к Ракель.

– Как у нас дела? – спросил он, ласково дотронувшись до округлившегося живота жены.

– Хорошо, – ответила она, с благодарностью взглянув на мужа.

Долорес засуетилась, разыскивая тапочки сына. Она помнила, что с утра поставила их на место, но теперь их там не было.

– Не ищи, мама, я не надену тапочки, – сказал Мануэль.

Тапочки сына красовались на ногах Ракель.

– Это чтобы малыш привыкал к своему папе, – объяснила она.

Долорес наклонилась к уху невестки и спросила:

– Как ты считаешь, ему надо сказать о свадьбе.

– Конечно.

– Что вы там шепчетесь? – спросил Мануэль и, перехватив заговорщический взгляд матери, решил, что речь идет об очередной покупке.

– Если вы что-то хотите у меня попросить, я сразу говорю вам «нет».

– Так ты говоришь «нет»? – завелась Долорес. Она поняла, что весь ее план летит к черту, но уже не могла остановиться. – Мы только хотели сказать тебе, что два месяца назад я вышла замуж за Хустино. Тайно. Так что теперь я – Долорес де Агилар.

Мануэль растерянно смотрел на женщин.

– Ерунда какая-то! Как ты могла? А ты почему от меня скрывала? – обратился он к жене.

– Я сама ничего не знала. Долорес мне только что рассказала.

– Ах, ты ничего не знала? И ты думаешь, я этому поверю?

– Из-за чего такой сыр-бор? – перешла в атаку Долорес. – Я рассказала это потому, что хочу, чтобы ты и Ракель присутствовали на моем венчании в церкви.

– Каком еще венчании? – не мог прийти в себя Мануэль.

– Я пойду, обязательно пойду, – заверила Ракель.

– Я собираюсь венчаться в церкви. И если хочешь, приходи, а нет, так нет. Вот и все, – заключила Долорес и, воспользовавшись замешательством сына, выскользнула из дома.

Ракель встала на защиту Долорес:

– Она и Хустино любят друг друга.

– Ты ее не оправдывай. Она не должна была скрывать это от меня. Слушай, а это не розыгрыш?

– Меня удивляет, как плохо ты знаешь собственную мать. Она обожает всякие тайны. Уверяю тебя, Долорес действительно вышла замуж. Это совершенно точно.

– Как же так? Нет, не могу поверить. Значит, Хустино теперь мой отчим?

Хустино с нежностью смотрел на Долорес. Поздняя любовь преобразила его жизнь, и он готов был отстаивать ее перед всем миром.

– Я сам поговорю с Мануэлем. Он должен нас понять.

– Нет, дорогой, не надо. Пока не надо. Дай ему время привыкнуть.

– Ты что, боишься его?

– Еще чего не хватало! Просто всему свое время. Кстати, мне уже пора идти, – заторопилась Долорес.

– Побудь еще немного со мной, – попросил Хустино.

– Ты становишься большим эгоистом. Впрочем, как все мужчины. До сих пор я тебе во всем потакала, но теперь начну заворачивать гайки.

– Только не заворачивай их очень сильно. А то мне будет больно, – улыбнулся Хустино. – Неужели ты не можешь остаться?

– Нет, я должна идти. Я нужна Ракель. Это из-за будущего внука, понимаешь? Ну, поцелуй меня и до завтра, родной.

– Я не хочу, чтобы у меня был братик. Не хочу, чтобы у тебя и папы был ребенок. Вы тогда будете заботиться только о нем. А я стану вам не нужна. Летисия говорит, что ты будешь только для него стараться, а от меня захочешь отделаться, – Моника готова была расплакаться от жалости к самой себе.

– Мы с Марией так и думали, что здесь не обошлось без Летисии. Почему ты веришь всему, что она тебе говорит? – возмутилась Даниэла. – Никто не собирается от тебя отделываться. Ты всегда будешь нам нужна. Я думала, что мы – одна семья и любим друг друга. Но теперь я вижу, что тебе важнее, что скажет Летисия. Ты меня очень огорчила, Моника, – сказала Даниэла и вышла из комнаты Моники.

Увидев расстроенное лицо жены, Хуан Антонио спросил:

– Почему ты не хочешь, чтобы я поговорил с Моникой?

– Мы с Марией уже пытались ее переубедить.

– Но это не одно и то же. Я все-таки ее отец.

– Нет, нет, Хуан Антонио. Сейчас не стоит говорить с ней. Со временем она сама поймет, что была неправа. Конечно, вначале мне было обидно, но потом я поняла, что она просто ревнует.

– Спасибо тебе, Даниэла. Ты так терпелива к ней.

– Я люблю ее, Хуан Антонио, и хочу стать для нее второй мамой, – Даниэла ласково улыбнулась мужу и, помедлив, добавила: – Знаешь, я хочу, чтобы ты присутствовал при рождении нашего ребенка.

Хуан Антонио имел очень смутное представление о родах. В глубине души он считал, что мужчине не следует присутствовать при этом. Роды – это испытание, которое Бог посылает женщине. Это боль, стоны и кровь. А крови он не выносил.

– Честное слово, не понимаю, я этих нововведений. И потом, я не гожусь для таких вещей.

– Если ты откажешься, я очень рассержусь и никогда тебе не прощу.

– Но ведь это будет еще нескоро, дорогая. У нас еще будет время все обсудить. Я обещаю тебе, что подумаю, – уклончиво ответил Хуан Антонио.

Сония сидела перед зеркалом в спальне и придирчиво всматривалась в свое отражение. Если бы она могла повернуть время вспять и стать моложе… Если бы это было возможно, она была бы уверена в своем будущем. Сейчас Рамон любит ее. Любит ли? Или это только благодарность за все, что она для него делает? Но такой любви ей не надо. Она все равно помогала бы ему, даже согласилась бы быть просто другом. На мгновение Сония и сама поверила в такую возможность. Но представила рядом с Рамоном другую женщину, гораздо моложе ее, и слезы готовы были брызнуть у нее из глаз. А тут еще ребята с курса Рамона узнали об их связи. Теперь пойдут насмешки, Рамон начнет ее стыдиться. Она не могла больше сидеть дома одна, ей надо было выговориться, найти утешение и понимание. И она поехала в Дом моделей к Даниэле.

– Я почувствовала такое унижение, такой стыд, – закончила Сония свою исповедь перед подругами.

– Да не обращай ты внимания на этих ребят! Зеленые юнцы, что они понимают? – успокаивающе произнесла Даниэла.

– Если бы ты их видела, – возразила Сония.

– Я бы их отхлестала по щекам. Наглецы! – вспыхнула Джина.

– Нет-нет. Я сама виновата. Не надо было связываться с парнем моложе себя.

– Ты что, раскаиваешься, что полюбила Рамона? – удивилась Даниэла.

– Разумеется, нет. Но иногда мне кажется, что… Не знаю, может, мне надо проконсультироваться у психиатра?

– Мы с Даниэлой можем дать тебе совет не хуже любого психиатра, – заявила Джина. – Живи, как тебе нравится, и будь, что будет.

В дверь заглянула Роса:

– Сеньора, пришла Дора, ваша бывшая служанка.

– Пусть войдет. Сейчас мы ей покажем, где раки зимуют, – недобро усмехнулась Джина.

– Нет, скажи ей, пусть подождет меня в кабинете Джины, – Даниэла встала.

– Что ты хочешь сделать? Куда ты? – пыталась остановить ее Джина.

– Я поговорю с ней, – решительно ответила Даниэла и вышла.

Она влетела в кабинет Джины с неприступным видом.

– Дора, зачем ты пришла? Нам не о чем говорить!

– Сеньора, посмотрите, что со мной стало, – у Доры дрожали губы. – Прошу вас, помогите! Умоляю!

Дора упала на колени.

– Нет, не надо, встань, встань сейчас же!..

– Я так раскаиваюсь в том, что наделала, а теперь у меня будет ребенок. Господи, ну он-то в чем виноват? Если бы вы дали мне еще один шанс… Клянусь всем святым, что вы не пожалеете. Мне не к кому больше пойти. Я знаю, что вы вышли замуж, но я могла бы делать любую работу, мыть полы в Доме моделей… или еще что-нибудь. Я хочу, чтобы мой сын вырос порядочным человеком. Не таким, как его отец или сеньор Альберто.

Даниэла задумалась:

– Твой сын, Дора, не останется без помощи.

Дора не верила своим ушам.

– Так вы меня прощаете, сеньора?

– Да.

– Спасибо, сеньора. От сына и от себя благодарю вас. Я очень дорого заплатила за свою ошибку. Я так намучилась, сеньора!

– Пусть у тебя все будет хорошо. И у твоего сына тоже. Знаешь, я тебя понимаю, потому что… я тоже жду ребенка.

– Правда? Поздравляю, сеньора. Я-то знаю, как вы мечтали об этом.

– Я найду тебе какую-нибудь работу у нас дома. Мне кажется, ты поладишь с Марией. Она уже много лет работает у моего мужа. Недавно она овдовела и чувствует себя одинокой. Вот, возьми адрес. Завтра во второй половине дня я тебя буду ждать, – и Даниэла протянула Доре записку с адресом.

Когда Даниэла вернулась к себе, Сония хохотала над очередной шуткой Джины. Увидев Даниэлу, Джина спросила:

– Она просила денег?

– Нет, она просила работу, и я ее взяла.

Джина всплеснула руками:

– Тебя еще мало учили? Это называется «наступить на одни и те же грабли дважды». Извини, что я вмешиваюсь, но нельзя же быть такой нюней!

– Дора ждет ребенка, и она в отчаянии. Страшно подумать, что она может оказаться на улице с ребенком, у которого нет отца. У меня сердце разрывалось, когда я глядела на нее.

– А где она будет работать? – поинтересовалась Сония.

– У нас в доме. Будет помогать Марии.

– Ты еще не рассказала, как отреагировала Моника на новость о будущем братишке или сестренке. Она, должно быть, счастлива?

– Нет, Сония, совсем наоборот. Она сказала, что не хочет братика. Не знаю, что и делать.

– Моника – своенравная девочка, но она привыкнет к мысли, что у нее будет брат или сестра, а когда увидит малыша, полюбит его, – успокоила ее Сония.

– Да. Я тоже так думаю. Я сегодня зайду за ней в школу. Заодно и поговорю с Летисией. Это она мутит воду. Вы пойдете со мной?

Но Сония отказалась и заспешила домой. Рамон обещал сегодня приехать пообедать с ней. А верная Джина решила, что без ее моральной поддержки Даниэле не обойтись. И они вместе отправились за Моникой.

От удивления Хуан Антонио чуть не выронил чашку с кофе:

– Ты шутишь? Долорес вышла замуж? Не может быть! Хотя… почему не может? Все правильно. Мы все начали новую жизнь, и она тоже имеет право.

– Ты не иронизируй, – Мануэлю послышалась в голосе друга насмешка. – Все в восторге от того, что делает моя мама. Все, кроме меня.

– Оставь ее в покое. Уже поздно ее менять. Лучше принять ее такой, какая она есть.

– Ты же не принимал свою мать такой, какой она была. Другим советовать легко, не так ли? – уколол друга Мануэль.

– Слушай, Мануэль, а ты не собираешься взять себе фамилию своего нового папы? – попытался пошутить Хуан Антонио.

Но Мануэль не принял шутки:

– Ты не смейся. Ничего смешного тут нет. Хотя мне самому иногда кажется, что все это розыгрыш. Но Ракель уверяет, что это правда.

Хуан Антонио решил переменить тему разговора и тоже поделиться с Мануэлем:

– Моника расстроилась из-за того, что у нас с Даниэлой будет ребенок.

– Почему?

– Я думаю, она ревнует.

– Вы с ней поговорили?

– Да. И Даниэла, и Мария.

– А ты?

– Даниэла считает, что я не должен вмешиваться. Ты же меня знаешь, я могу взорваться и все испортить.

– У нее с Даниэлой были такие хорошие отношения. Никогда бы не подумал, что у вас будут такие проблемы.

– Она поддается чужому влиянию. У нее в школе есть подружка, которая наговорила ей Бог знает что про мачеху и ее детей. Ну, ладно, давай работать. Что там у нас?

– Трудовой договор с фабрикой игрушек.

Они уже заканчивали рассматривать договор, когда раздался телефонный звонок. Хуан Антонио взял трубку:

– Да, слушаю. Хорошо, я передам. Спасибо, – Хуан Антонио повернулся к Мануэлю. – Тебя ждет внизу сеньор Хустино Агилар. Твой отчим, не так ли? Твой второй отец.

– Я не хочу его видеть.

– Наверно, он хочет тебе что-то сообщить, иначе не пришел бы сюда. По крайней мере, выслушай его.

– Надеюсь, у меня с моими детьми будет меньше проблем, чем с матерью. Хорошо, я поговорю с ним.

Разговор с Хустино получился тяжелым.

– Мануэль, мы с Долорес не сделали ничего предосудительного.

– Тогда почему вы скрыли от меня?

– А разве вы не были бы против нашего брака? – в глазах старика мелькнула надежда.

– Конечно, был бы против.

– Вот видите, – грустно сказал Хустино и вдруг заговорил горячо и сбивчиво. – Я очень люблю вашу мать, Мануэль. Старость – прескверная штука. Видеть, как твои друзья уходят один за другим. И как для детей ты становишься пустым местом. Это невыносимо!

– Не надо, прошу вас, – Мануэль повернулся, чтобы уйти.

– Умоляю вас выслушать меня, – в глазах Хустино стояли слезы. – Впереди меня ожидала только могила. И тут появилась Долорес, красивая, полная жизни. Я опять почувствовал себя молодым. Мне захотелось жить, понимаете? Не убивайте наше чувство! Кому могут помешать два влюбленных пожилых человека?

Хустино умоляюще смотрел на Мануэля.

– Я всегда знал, что моя старушка заслуживает лучшей участи, – медленно произнес Мануэль. – И она нашла свое счастье. Так вы хотите, чтобы я вручил ее вам у алтаря?

– Если вы окажете мне такую честь, – Хустино едва сдерживал дрожь в голосе.

– Поверьте мне, я мечтал бы иметь такого отца, – и Мануэль протянул руку Хустино.

– А я был бы счастлив иметь такого сына, – ответил Хустино, пожимая ему руку. – Только не говорите ей, что я к вам приходил, а то она еще попросит у меня развод, – и он ласково улыбнулся Мануэлю.

На школьном дворе было, как всегда, шумно, Моника, Летисия и Маргарита прыгали через веревочку.

– Даниэла очень огорчилась из-за того, что я ей сказала, – сообщила Моника. – Говорит, я думала, мы одна семья.

– По-моему, ты неправа. Она к тебе относится со всей душой, – заметила Маргарита.

– Не знаю, я совсем запуталась.

– А она тебя еще больше запутает, – вставила Летисия. – Сначала заставит тебя поверить, что вы и вправду одна семья, а потом, когда родится ребенок, она потихоньку избавится от тебя. Знаешь, я видела такой фильм. Там мачеха притворялась, будто любит дочь своего мужа, и все для того, чтобы отослать ее подальше, а все денежки заграбастать для своего сыночка.

– Да, Летисия, ты права. Даниэла не может любить меня, как своего ребенка.

– Но она же тебя любит, – возразила Маргарита. – Это видно.

– Все это враки! Она просто притворяется, – стояла на своем Летисия.

– Сама ты притворяешься! Просто она тебе не нравится. И никто тебе не нравится, – выпалила Маргарита, глядя на Летисию в упор.

Девочки стояли друг против друга, готовые вцепиться в волосы.

– Не деритесь, – ровным голосом произнесла Моника. – Мне все равно. Если Даниэла меня не любит, я тоже не буду ее любить.

– Ну, Летисия, видишь, что ты наделала? – сокрушенно сказала Маргарита.

Окрыленная Дора летела домой. Уже завтра она начнет работать и не будет ловить на себе косые взгляды своей крестной. Она не будет больше никому в тягость. На пороге Дора столкнулась с Каролиной. По щекам Каролины текли слезы:

– Дора, моя мать не хочет меня видеть. Говорит, что ей никто не нужен, что я ей надоела и что ей лучше одной.

– Не плачь. Твоя мать не стоит этих слов.

– Я не понимаю, зачем она так?

– В глубине души она просто капризный ребенок. А я была у Даниэлы. Она – ангел! Она меня простила. С завтрашнего дня я буду работать у нее в доме.

– Я очень рада! Надеюсь, ты больше не наделаешь глупостей?

– Нет уж, хватит! Научили на всю жизнь! А у тебя как?

– Херардо – прекрасный муж. Я очень счастлива, что встретила его.

– Я рада, что у тебя все хорошо. У твоих детей теперь есть отец, а вот у моего…

– Ты не отчаивайся. Наступит день, и ты встретишь порядочного человека. Посмотри на меня, я уже не надеялась…

– Да, никогда не надо терять надежду.

– Вон отсюда! Вон из моего дома! – Иренэ с ненавистью смотрела на Матиаса.

– Что с тобой, красотка? Думаю, что Леопольдо не понравится, что ты так со мной разговариваешь.

– Мне наплевать, что скажет Леопольдо! Я сейчас же распоряжусь, чтобы вас сюда больше не пускали.

– Обожаю строптивых баб! В этом наши вкусы с Леопольдо сходятся, поэтому он и женился на тебе.

– Меня не интересует, что вы там обожаете. Я – жена Леопольдо, а не нянька для выживших из ума стариков. Вы меня слышали? Чтобы ноги вашей здесь не было!

– Посмотрим, как это ты меня выставишь отсюда! И думай, что говоришь!

– Убирайтесь сейчас же! Здесь вам не дом престарелых.

Но Иренэ прекрасно знала, что она не хозяйка в этом доме. Пока не хозяйка.

Днем к Иренэ неожиданно пришла Ракель. Она давно хотела посмотреть на великолепный дом, в котором обосновалась ее подруга. Иренэ сама не ожидала, что так обрадуется визиту Ракель.

– Ты – моя единственная подруга. А мне здесь так одиноко. Кстати, а почему ты без Долорес? Она так занята своим ухажером?

– Своим мужем.

– Что ты говоришь? Не может быть!

– Они тайно поженились два месяца назад. Конечно, Мануэль недоволен, но я очень рада за них. Эти старички такая чудесная пара!

– С некоторых пор старики вызывают у меня только отвращение.

– Ты не меняешься, Иренэ. Ну зачем тебе все это? Неужели ты не поняла, что не в деньгах счастье?

– Уже поздно! Остается только терпеть и ждать. Ждать, пока я овдовею. Он сделал завещание на мое имя.

– Ах, а я так счастлива! Я так люблю Мануэля, а теперь, когда родится ребенок, счастье станет полным.

Иренэ больно кольнули слова подруги. Смотреть на светящееся радостью лицо Ракель было выше ее сил, и Иренэ не смогла удержаться:

– Тебе в самом деле нравится быть беременной? Тебя так обезобразил этот живот! У тебя же была отличная фигура, а теперь посмотри, на кого ты похожа! Выглядишь ты ужасно.

В дверях появился Леопольдо. Увидев, что жена не одна, он радушно улыбнулся гостье.

– Так вы и есть Ракель? А я удивляюсь, почему вы к нам до сих пор не заходили.

Ракель почувствовала себя лишней и засобиралась домой.

– Мне было очень приятно познакомиться, – сказал Леопольдо, заглядывая ей в глаза, и обернулся к Иренэ. – Если ты когда-нибудь забеременеешь, я бы хотел, чтобы ты выглядела такой же хорошенькой, как твоя подруга.

Но когда за Ракель захлопнулась дверь, улыбка исчезла с лица Леопольдо.

– Что ты наговорила Матиасу? Повтори это мне! Значит, я – выживший из ума старик?

– Я сказала это не о тебе, а о Матиасе и твоих приятелях, – оправдывалась Иренэ.

– От тебя одни неприятности. Я уже устал от тебя!

– Я не собираюсь разводиться, если ты на это намекаешь.

– Так сильно меня любишь?

– Разве я мало дала тебе доказательств моей любви? Почему ты во мне сомневаешься?

– Нет, я не сомневаюсь. Ты ошибаешься. Я – стреляный воробей. Пока у меня есть деньги, всегда найдется женщина, которая будет делать все, о чем бы я ее ни попросил.

– Так мало я для тебя значу?

– Нет в мире такой женщины, которая для меня что-нибудь значила. И ты не исключение. Я и женился на тебе только потому, что хотел досадить Хуану Антонио, но я ошибся. Ты ему абсолютно безразлична! Да, в моем возрасте начинают делать ошибки.

Иренэ опустила глаза, чтобы Леопольдо не увидел в них ненависти и бессилия, которые переполняли ее.