Текст книги "Моя вторая мама. Том 1"

Глава 29

Низко над трибунами пролетел самолет. Рев его турбин на какое-то мгновение заглушил возбужденный шум трибун. Все подняли головы и повернулись, повинуясь властной мощи его движения. Но едва самолет удалился за горизонт, вниманием толпы вновь завладели события на дорожке ипподрома. И только двоих, казалось, волновали другие проблемы.

– Мне очень жаль, Фелипе, но я не пойду с ними на площадь Гарибальди. Им будет лучше без нас, – твердо сказал Херардо.

– Зачем же они нас пригласили?

– Даниэла просто из вежливости, а… – он не договорил.

– Ну, понятно, – перебил его Фелипе.

– По правде говоря, вы с Джиной ведете себя безобразно. Вчера вечером на вас было неприятно смотреть.

– Я тут ни при чем. Джина все время ищет повод поиздеваться надо мной. «Посмотри на Ханса, какой он большой, какой он сильный…» Тьфу, просто противно.

Херардо засмеялся и хлопнул друга по плечу.

– Надо сказать, ты в долгу не остался, – он вдруг сделался серьезным. – Так не годится. Лучше избегать таких встреч, чтобы потом не жаловаться.

– Но если мы не придем, Джина возомнит, что я ревную.

– Ты ей демонстрируешь это каждую минуту, когда вы вместе. Достаточно посмотреть на твое лицо. Знаешь, она сейчас крутит тобой, как хочет. Смотри, вон и твоя подружка, – и Херардо толкнул приятеля.

– Ты-то хоть не начинай, – недовольно сказал Фелипе.

– Да нет, серьезно – вон она, гляди, – Херардо показал на дорожку. На старте как раз выстраивались лошади для очередного забега. – Ну что, ставим на нее?

Но Фелипе поморщился и отвернулся.

Джина стояла у окна. При виде ее силуэта на фоне ослепительного неба у Ханса сжалось горло. Пение птиц врывалось в комнату и еще больше кружило ему голову. Немцу казалось, что это самая прекрасная и значительная минута в его жизни. Он достал из кармана изящную коробочку и протянул ее девушке. Но она не столько обрадовалась, сколько испугалась, догадываясь о ее содержимом, и точно: на бархатной подложке покоилось прелестное золотое колечко с бриллиантом. Джина вздохнула:

– Ну зачем это, Ханс?

– Это обручальное кольцо для женщины, которую я люблю.

– Ты удивительный человек. Из-за тебя я стану еще более сумасшедшей, чем сейчас.

– За вами решающее слово, Джина.

– Сейчас я не могу ехать в Германию. Мне нельзя оставить Даниэлу одну в то время, когда ей особенно нужна поддержка. Ее Дом моделей без меня развалится.

– Я же сказал, что буду ждать, сколько понадобится.

– Но не в отеле же! Ты должен переехать ко мне.

– Нет, нет, нет, Джина. Я не желаю причинять вам неудобства.

– Господи, да какие там неудобства! Переезжай, и не спорь, – Джина обняла Ханса, но на душе у нее было тяжело.

Федерико и Эдуардо, набегавшись вволю, присели у фонтана на площади. Рядом играли две девочки. И те, и другие старательно делали вид, что не замечают друг друга. Юные кокетки шептались и неестественно громко хохотали. Их соседи, наоборот, сидели с забавно серьезными лицами. Впрочем, разговор у них действительно был невеселым. Эдуардо объяснял другу, что его отец для него умер, хотя и был жив. Федерико, который достаточно настрадался от собственного отца, мучившего и его, и мать, хорошо понимал Эдуардо. В глубине души он даже немного завидовал приятелю: ведь тот так просто избавился от плохого отца.

– Привет, парни! Что это вы такие серьезные? – раздался знакомый голос сзади. Мальчики обернулись.

– Херардо! – воскликнули они в один голос.

– Как дела?

– Нормально, – ответил Федерико. – Спасибо тебе за воскресенье. Матч был классный.

– Я очень рад, Фико. Скажи, Лалито, – произнес Херардо, глядя на окна знакомого дома, – мама сейчас дома?

– Да.

– Отлично. Я… – он замялся, но все же продолжил: – Поговорю с ней немного, а потом выйду поболтать с вами. Идет?

– Ага, – кивнул Федерико.

– Давай, давай, – подбодрил адвоката Эдуардо. И тот пошел к дому.

Федерико подтолкнул приятеля:

– Ну что, видел?

– Ага. Знаешь, мне кажется, Херардо хочет объясниться маме в любви.

– Вот было бы здорово.

– Если они поженятся, это будет клево.

Федерико от всей души был рад за друга. Он уже представлял себе, как тот с матерью переедет к Херардо и избавится от ругани вечно недовольной бабушки. Но собственное будущее его совсем не радовало.

Каролина сидела с книгой в руках, но сосредоточиться на чтении не могла. Мать перебирала одежду и, как обычно, пилила ее. Каролина молча выслушивала назидания Аманды, зная, что возражать ей бесполезно. Вдруг в дверь постучали. Женщины удивленно переглянулись. Каролина встала и пошла открывать. Сердце ее учащенно забилось, когда она увидела Херардо.

– З-з-здравствуйте, – взволнованно и растерянно проговорила она.

– Добрый день, Каролина, – улыбнулся адвокат.

– Проходите, проходите, пожалуйста.

Каролина закрыла дверь и пошла за Херардо в гостиную. Войдя, тот поздоровался с Амандой, которая поспешила принять самый любезный вид. Она давно уже все поняла и делала все чтобы не упустить такого выгодного (и, кажется, доброго) зятя. Херардо, оправдываясь за свой неожиданный визит, сказал, что хочет поговорить с Каролиной о деле и для этого пригласить ее в какое-нибудь кафе. Аманда из-за спины подавала дочери знаки. Но та, словно не видя ее, заметила, что кофе можно выпить и у них дома.

– Не будь такой глупой, Каролина! – не выдержала Аманда. – Сеньор хочет выпить кофе не здесь, а в каком-нибудь красивом месте.

– Как вы хотите, Каролина, – поспешил вставить адвокат.

– Я не знаю… – начала молодая женщина. Но Аманда прервала ее:

– Собирайся и иди. Не заставляй сеньора ждать себя. Что он о тебе подумает? Решит, что я не выпускаю тебя из дома.

– Да что вы, мы с удовольствием можем остаться с вами, – сказал Херардо.

– Нет, нет и нет. Молодым людям нечего делать со старухами.

– Какая же вы старуха! – возразил Херардо. – В любом случае, решайте, Каролина.

– Хорошо, подождите, я сейчас, – и она вышла.

Аманда подождала, пока за ней закроется дверь, и жестом поманила к себе Херардо. Тот подошел.

– Сеньор, – тихонько сказала Аманда. – Каролина очень робкая, но уверяю, она относится к вам очень хорошо. Гораздо лучше, чем вы можете себе представить.

– Это правда, сеньора? – так же тихо спросил адвокат.

– Да, и я очень этому рада.

– Я тоже, – ответил Херардо, и они оба улыбнулись.

Каролина вышла в лучшем из своих платьев, но вид у нее был немного смущенный. Херардо радостно пошел ей навстречу. Каролина взяла адвоката под руку, и они вышли.

Каролина впервые ехала на такой роскошной машине. Она смотрела на проносившиеся мимо дома, деревья, другие машины, но ничего этого не замечала. Сердце ее сжималось от волнения. Она понимала, что Херардо неспроста затеял поездку.

Херардо же все откладывал и откладывал решительный разговор. Сначала он предложил посмотреть какое-нибудь кино. Так они и сделали. Выйдя из кинотеатра, они направились в небольшое кафе под открытым небом. Херардо заказал две порции мяса по-милански с рисом и два кофе. Когда официантка отошла, он спросил:

– Вам правда понравилась картина?

– Да, конечно, – ответила Каролина.

– А мне нет. По-моему, ужасно скучный фильм.

– Вы серьезно? – спросила Каролина.

– Безусловно. Зачем мне врать?

Неожиданно Каролина засмеялась.

– Чему вы смеетесь? – удивился Херардо.

– Дело в том, что мне он тоже показался нудным. Но я не хотела в этом признаваться, чтобы не показаться неблагодарной. Потому что я очень вам благодарна за это приглашение.

Херардо решил, что больше откладывать нельзя.

– Каролина, – произнес он, взяв ее за руку, – я уже давно собираюсь сказать вам одну вещь.

– Какую? – замерев, отозвалась женщина.

– Во-первых, я думаю, что нам надо перейти на «ты». Друзьям не пристало говорить «вы».

Каролина с удовольствием согласилась. А дальше все было словно во сне. Случилось то, о чем она и мечтать боялась. Херардо говорил, как сильно любит ее, как стремится жениться на ней и усыновить ее детей… Она видела его, как в тумане, и почти ничего не говорила в ответ – только согласно кивала.

– На твой развод потребуется какое-то время, но беспокоиться нечего, все будет в порядке, я это беру на себя.

Тут Каролина очнулась. Сделав над собой усилие, она спросила:

– А ты что-нибудь знаешь об Альберто?

– Ничего конкретного. Только то, что он отбывает наказание.

– Знаешь, мне и в голову не могло прийти, что он способен на подобное. Если бы не та фотография в газете, я бы так ни о чем и не догадалась.

– Да-а… Для Даниэлы это тоже было страшным ударом, – задумчиво произнес адвокат. – Но, похоже, она уже забыла его. Видно, этот Хуан Антонио хороший человек и любит ее.

– А ты не ревнуешь к нему? – лукаво спросила Каролина.

– Нет, – улыбнулся Херардо. – То, что я принимал за любовь, было просто ностальгией по юношеским отношениям с Даниэлой. Теперь, когда мы с тобой, я это отлично понимаю, – и он заговорщицки улыбнулся. – А знаешь, у нас с Альберто есть кое-что общее.

– Что же? – удивилась Каролина.

– Нас с ним привлекают одни и те же женщины.

Рамон стоял на улице с одной из своих новых соучениц, красивой и – как он уже узнал – богатой девушкой. Машины все не было, и это даже радовало его.

– Слушай, а зачем тебе агрономия? – спросил он.

– У моего дяди имение в Чиапасе, он хочет, чтобы я после университета работала у него.

– А-а, ясно! – протянул Рамон.

В это время из-за поворота показалась знакомая машина.

– Это за мной, – пробормотал юноша.

Машина остановилась рядом с ними. Шофер вышел и в преувеличенно подобострастном поклоне открыл перед Рамоном дверцу.

– Не паясничай, – раздраженно бросил тот и, обернувшись к девушке, сказал: – До завтра.

Она с улыбкой протянула ему руку:

– До свидания, Рамон.

Сония стояла у окна, в нетерпении поглядывая то на улицу, то на часы. Увидев подъезжающий автомобиль, она вышла в холл.

– Наконец-то! – сказала она вошедшему Рамону и поцеловала его в щеку. – Я уже начала беспокоиться.

. – Всюду пробки, – недовольно буркнул Рамон, не глядя на Сонию.

– Ты в плохом настроепии?

– Да! – Рамона словно прорвало. – Я не хочу, чтобы ты посылала за мной шофера. Ничего не случится, если я буду добираться до дома сам. Всю жизнь я ходил и ездил самостоятельно, и никто меня не контролировал! – и, махнув рукой, он пошел к себе в комнату.

Сония осталась на месте, задумчиво качая головой.

На площади Гарибальди было людно и шумно. Музыканты-марьячи в ярких национальных костюмах играли мексиканские народные мелодии. Ханс, Джина, Хуан Антонио, Даниэла и Фелипе выбрали столик в уютном уголке. Ханс был в восторге от всего увиденного:

– Как здесь красиво! – восклицал он то и дело. – И какая чудесная музыка!

– Да, это замечательно, – сказала Даниэла, влюбленно глядя в глаза Хуану Антонио. – Как давно я здесь не была.

– Я тоже, – подхватила Джина. – Ведь раньше у нас была такая скучная компания, – и она покосилась на Фелипе. – Кстати, я не показывала обручальное кольцо, которое подарил мне Ханс?

– Уже раз сто! – одновременно сказали Хуан Антонио и Даниэла.

Ханс обнял Джину и поцеловал ее в щеку. Джина самодовольно улыбнулась. Фелипе смотрел в землю.

– А почему не пришел Херардо? – спросил Хуан Антонио.

– Он сегодня встречается с Каролиной, – ответил Фелипе.

– Да, и ты совсем один. А твоя подружка, наверное, скучает без тебя в своей конюшне. Как жалко, что животных не пускают в общественные места! – ехидно произнесла Джина.

Даниэла не смогла удержать улыбки. Фелипе встал. От возмущения он даже не мог найти слов.

– Ах, извини, я и забыла, что у тебя совсем нет чувства юмора, – сказала Джина.

– Ну ладно вам, хватит, – остановила начинавшуюся ссору Даниэла. – Давайте лучше послушаем этих замечательных марьячи.

– Да, они хороши, – поддержал ее Хуан Антонио.

– Между прочим, еще на корабле вы обещали мне спеть, – напомнил Ханс.

– Что же, придется нам спеть, – согласилась Джина.

– Пой ты, я не буду, – сказала Даниэла.

И Джина, подозвав одного из марьячи и пошептавшись с ним, действительно запела под аккомпанемент его гитары:

 
«Я не вернусь,
Я клянусь тебе Богом небесным,
Как ни горько, но я повторяю:
Я не вернусь…»
 

Когда стих последний аккорд, Хуан Антонио и Ханс в восторге вскочили со своих мест и закричали: «Браво! Браво!».

Джина раскланялась, как настоящая артистка, и сказала Даниэле:

– А теперь ты!

– Нет, нет! – отнекивалась та.

– Пожалуйста, спой! – уговаривал ее Хуан Антонио.

– Вы же обещали мне! – уверял Ханс.

– Давай, давай! – подбадривала ее Джина.

– Видишь, все тебя просят! – настаивал Хуан Антонио.

– Ну, не знаю…

– Пепе! – обратился Хуан Антонио к музыканту, который, улыбаясь слушал их разговор. – Ты знаешь «Как я могу тебя забыть?»

– Конечно, сеньор! – И марьячи взял первый аккорд.

Даниэла схватилась обеими руками за голову, но делать было нечего, и она спела чистым сильным голосом всю эту страстную и красивую песню.

– Вот это да! – Хуан Антонио был в восторге.

– Спасибо, спасибо! – заговорили все в один голос.

– Ты доволен? – спросила Даниэла Ханса. Тот только кивнул. – Теперь опять твоя очередь, – обратилась она к Джине.

– Нет, нет я больше не буду. Лучше я станцую «харабе тапатио».

– От тебя и без этого слишком много шума, – зло сказал Фелипе.

– Тебя не спрашивают! – крикнула в ответ Джина.

– Фелипе, мы же веселимся! – пыталась успокоить его Даниэла.

– Да, веселитесь, только почему-то за мой счет! – закусил удила Фелипе.

– А для чего ты приперся? Никто тебя не заставлял! – воскликнула Джина.

– Для того чтобы продемонстрировать всем, что вы за особы!

– Заткнись! – крикнула Джина.

Но тут уже возмутился Хуан Антонио.

– Послушай, будь поосторожнее, когда говоришь о Даниэле!

– Да катись ты к дьяволу вместе со своим немцем!

– Эй, замолчи! – воскликнул Ханс.

Он вскочил и ударил Фелипе в живот. Завязалась потасовка, и Фелипе, разумеется, пришлось худо. Женщины пытались растащить трех сцепившихся мужчин, но те уже ничего не слышали. Наконец Даниэле, которая буквально повисла на руке Хуана Антонио, удалось остановить его. Джина обнимала немца, который с трудом успокоился. Изрядно помятый, Фелипе поднялся с земли и вытер кровь с разбитого лица.

Глава 30

Рамон все-таки спустился в гостиную. Сония решила объясниться с ним:

– Послушай, я вовсе не собираюсь тебя контролировать. А шофера я посылаю потому, что тебе так удобнее добираться домой.

– Мне вовсе не удобно. Я привык ездить на автобусе. К тому же этот шофер надо мной издевается – корчит мне всякие рожи!

– Я поговорю с ним, – Сония взяла его за руку.

– Это будет еще хуже.

– Тогда я его уволю.

Рамон вздохнул, прошелся по гостиной и сел.

– Вот что, Сония, я не хочу, чтобы из-за меня этот человек потерял работу. И потом, его можно понять: мы были приятелями, а теперь я вроде как хозяин.

Сония покачала головой.

– Ох, Рамон, боюсь, ты со мной неискренен. Что-то тут другое.

Но она не договорила. Неожиданно в гостиную вошла Бренда. Она была здесь как своя, и Сония не удивилась ее появлению.

– Не помешала? – спросила Бренда.

– Да, Бренда, проходи, – кивнула Сония.

– Я пошел, – сказал, вставая Рамон. – Если вы собираетесь зубоскалить обо мне, лучше делать это в мое отсутствие, потому что я могу ответить, и вам будет неприятно.

Рамон вышел. Бренда пожала плечами:

– Какая муха его укусила?

Напряжение последних дней вдруг прорвалось, и Сония закричала на подругу:

– Да как ты смеешь! За что ты его ненавидишь? Ты приходишь в мой дом, чтобы отравлять мне жизнь?!

– Успокойся, Сония, – сказала пораженная Бренда. – Похоже, здесь сегодня все не в духе.

– Рамон прав. Ты приходишь, чтобы издеваться над ним и надо мной, а я не собираюсь этого терпеть, понятно?

– Я ничего еще не сказала. Но, кажется, этот парень не так уж глуп и понимает, в каком смешном положении оказался.

– Я не желаю слушать твои глупости. Вон из моего дома!

– Ну и дура же ты! Если так пойдет дальше, то скоро ты свяжешься с грудным ребенком.

Сония дала ей пощечину. Бренда схватилась за щеку, посмотрела в глаза подруге и выбежала. Сония вытерла слезы, пошла к себе в комнату и легла на кровать. В дверь осторожно постучал Рамон. Войдя, он сел рядом с Сонией.

– Мне очень больно видеть тебя такой, – сказал он. – Это я во всем виноват. Не надо было мне ничего говорить твоей подруге.

Сония, вздохнув, села.

– Нет, все верно! Она приходит сюда развлекаться, – и Сония всхлипнула.

– А ведь так у нас будет со всеми. Я иногда думаю, что лучше мне уйти. Забыть об университете, о тебе… Обо всем.

– Нет, нет, какая ерунда! – прервала его Сония. – ты мне сейчас нужен, как никогда.

Рамон обнял ее за плечи и прижался к ее щеке.

– Но ведь я сломаю тебе жизнь, Сония.

– Перестань, моя жизнь давно сломана, – сказала женщина. – Не вздумай меня бросать. Скажи, что ты меня любишь.

Юноша с грустью посмотрел на нее.

Утро было солнечным, но Даниэла проснулась встревоженная. В ее глазах еще стояла ужасная сцена драки на площади Гарибальди. Но она взяла себя в руки и переключилась на дела своего Дома моделей.

Каролина, как только увидела, что Даниэла прошла в свой кабинет, поспешила к ней: ее переполняли чувства, и ей было необходимо поделиться ими с человеком, который всегда хорошо понимал ее. Она поинтересовалась, как прошел вечер – ведь все сотрудники знали об отношениях Даниэлы с Хуаном Антонио. Услышав невеселый рассказ, Каролина расстроилась:

– Какая жалость, Даниэла! Я знаю, что ты ценишь Фелипе.

– Да. Мне очень больно, – вздохнула молодая женщина. – Я сегодня почти не спала. Но надо признать, он повел себя очень грубо.

Каролина улыбнулась:

– Его можно понять – он ревнует.

– Ты права. Но надо признать, Джина тоже не без греха.

Каролина помолчала.

– Даниэла, я хочу тебе кое-что сообщить.

– Что?

– Вчера мы с Херардо… встречались, и он сказал, что любит меня.

– Да что ты, правда?

– Правда! Я не надеялась на это.

Даниэла обняла Каролину. Наконец хоть какие-то хорошие известия! А виновница событий вдруг расплакалась, и ее пришлось утешать. В этот момент вошла Джина. Как всегда громогласно она объявила:

– Я послала своего немца погулять одного. Сказала, что у меня много работы.

– Подожди, Джина. Знаешь, что сейчас сказала Каролина?

– Неужели Ханс подкатывается к Каролине, чтобы воздействовать на меня?

– Да ну тебя! – махнула рукой Даниэла. – Каролина и Херардо – жених и невеста.

От изумления Джина раскрыла рот.

– Ах, как хорошо! – воскликнула она, наклонившись к сидящей Каролине и поцеловав ее в щеку. – Мы с Даниэлой расскажем тебе, как сделать, чтобы он не вырвался от тебя. Первым делом надо заняться твоей одеждой. Даниэла, ты, пожалуй, могла бы продать ей кое-какие платья!

– Зачем продавать? Я их подарю, чтобы наша Каролина была настоящей красавицей. Она заслужила самого хорошего!

Когда Каролина, вытирая от счастья слезы, вышла, зазвонил телефон. Это был Хуан Антонио, который сообщил, что не успевает в школу к Монике, и попросил Даниэлу заехать за девочкой.

– Поехали вместе? – предложила Даниэла Джине.

– А если девочка рассердится?

– Да нет, я же сказала, что мы с ней выяснили отношения.

– Вы ведь виделись с ней вчера. Может быть, тебе лучше пообедать с Хуаном Антонио?

– С ним мы встретимся вечером. А Монике сейчас особенно важно знать, что она может рассчитывать на меня.

– Ну что же… А ты можешь рассчитывать на Джину.

Они приехали рано, и вышли из машины, чтобы подышать свежим воздухом.

– Ах, какое солнце! – мечтательно произнесла Джина. – Я как пьяная от этой красоты. Когда она должна выйти?

– Надеюсь, что скоро, – рассеянно ответила Даниэла, думавшая о чем-то своем. – А, вот и она! Моника! – позвала она девочку. Та повернулась в их сторону и, увидев Даниэлу, радостно улыбнулась.

– Я слышала, что ты красивая девочка, но не думала, что настолько, – громко сказала Джина, протягивая Монике руку. – Ты будешь таким же чудом, как я.

– А почему папа не приехал? – спросила Моника.

– У него много работы. А я рано освободилась и приехала за тобой.

Маргарита прошептала на ухо Монике:

– Тебя наверняка опять отвезут, куда ты захочешь.

– А мороженое мне купят?

– Конечно! – улыбнулась Даниэла. – Как-нибудь мы возьмем и вас, девочки. Идет?

– Да, – ответила Маргарита.

– А я не хочу, меня мороженым не купишь, – упрямо сказала Летисия. Даниэла укоризненно посмотрела на нее. Моника грустно опустила голову. Но тут за дело взялась Джина.

– Вот что, милая, – сказала она угрожающе. – Ты, я вижу, злюка. Так имей в виду, на Рождество тебе не видать подарков от Санта-Клауса. Я с ним поговорю.

– Вы обе – ведьмы, – топнула ногой Летисия. – А вы, – бросила она Даниэле, – хотите понравиться Монике, чтобы ее папа женился на вас, а потом вы отправите ее в интернат. Все мачехи злые, а вы, вы хуже всех.

– Это неправда, – спокойно возразила Даниэла. – Зачем ты так говоришь?

– Потому что я подруга Моники и не хочу, чтобы ей было плохо.

– Знаешь что, маленькая злючка? – сказала Джина. – Ты вовсе не красивая. Фу, какая гадкая, грязная, вылитая крыса. Убирайся-ка ты отсюда. Хорошие девочки с такими не дружат.

– Джина, перестань, она же маленькая! – укоризненно произнесла Даниэла. – Поехали.

Моника подошла к Летисии:

– Слышала, кто ты? Грязная крыса! – и, повернувшись к Маргарите, она сказала: «До завтра» и поцеловала ее в щеку.

– До свидания, Моника! Я рада за тебя! – кивнула Маргарита.

После обеда, который доставил удовольствие и девочке, и обеим женщинам, они привезли Монику домой. Та возбужденно рассказывала Марии, как Джина отделала Летисию, Мария одобрительно смеялась.

– Сеньора Даниэла, спасибо вам за то, что вы делаете для Моники. Господь вас отблагодарит.

– Ну что вы, я ведь сама рада. Кстати, Моника, говори мне «ты», договорились?

– Хорошо! – девочка кивнула. – А вам я тоже могу говорить «ты»? – спросила она Джину.

– Конечно. Со мной все на свете на «ты», – засмеялась Джина. – Какой славный у тебя песик, – наклонилась она к Винни, крутившемуся тут же.

– Хотите познакомиться с Глорией, моей любимой куклой? – спросила Моника.

– Ты меня ей представишь? – спросила Джина.

– Да, пойдемте!

Они поднялись в комнату Моники. Расположившись прямо на ковре, все трое принялись разглядывать игрушки.

– А знаешь, как зовут куклу, которую ты мне подарила? – спросила Моника Даниэлу.

– Нет. Как?

– Даниэлита. Тебе нравится?

Джина украдкой смахнула слезу. Даниэла провела рукой по глазам.

– Да, Моника, мне очень нравится. И я счастлива.

Даниэла рассказала девочке, как она стала владелицей Дома моделей. Моника была поражена: оказывается, знаменитый модельер Даниэла Лорентэ когда-то была бедной девочкой, и родители даже не могли купить дочери куклу! И для того чтобы стать тем, кем она была сейчас, ей пришлось много и упорно работать! Для Моники вдруг обрели смысл слова учительницы о том, что все должны прилежно трудиться, чтобы достойно жить.

Глядя на дочь Хуана Антонио, Джина с удивлением поняла, что начинает испытывать к ней нежность. А ведь совсем недавно она считала Монику капризной и неприятной девочкой! И как она радовалась, видя, что Даниэле удалось-таки преодолеть барьер между собой и девочкой!

Для Иренэ настали тяжелые дни. Мысль о необходимости где-то доставать деньги, чтобы заплатить за квартиру, не давала ей покоя. Она в сотый раз перебирала драгоценности, подаренные Хуаном Антонио, и не решалась расстаться с ними. Иренэ тупо смотрела на открытую шкатулку, не зная, что делать, когда вошла служанка и задала вопрос, прозвучавший как удар грома:

– Сеньора, простите, а когда вы выплатите мне жалованье?

Иренэ так и взвилась:

– Какое жалованье? Иди на кухню и занимайся своими делами!

– Но, сеньорита…

Иренэ в раздражении стукнула себя по колену:

– Я всего первый раз задерживаю тебе жалованье, а ты смеешь приходить и требовать от меня денег?

– Да я ведь ничего не говорю, сеньора, – робко возразила служанка.

– Уходи немедленно, кому я говорю? – закричала Иренэ. – Не смей мне перечить! Проваливай!

Служанка вышла, пожав плечами. Иренэ в бессильной злобе захлопнула шкатулку:

– Мерзавка!

Раздался телефонный звонок. Иренэ сняла трубку. Это была Ракель, она приглашала подругу отправиться вместе с ней и Долорес в кабаре.

– Нет, Ракель, прости, но мне не до того. Нет! Нет! Я не в том настроении, чтобы развлекаться с выжившими из ума старухами! Идите без меня! – и она швырнула трубку.

Было уже совсем темно, когда Долорес и Ракель подъехали к горевшему разноцветными огнями зданию. Девушка слезла с мотоцикла первая и помогла спуститься на землю Долорес. Оставив шлемы в коляске и поправив прически, женщины направились ко входу. Ракель шла со страхом и любопытством. В ее представлении кабаре было чем-то вроде вертепа разбойников и публичного дома одновременно. Оглушительная музыка и ослепительные огни обрушились на нее и словно придавили к полу. Она ничего не соображала. Долорес тоже растерялась. Но тут к ним подошел мужчина в элегантном смокинге. Поздоровавшись, он проводил женщин за свободный столик. Сев, они начали осваиваться. Люди кругом ели, пили, танцевали – словом, это был праздник. Долорес первой пришла в себя:

– Пора бы кому-нибудь пригласить нас на танец. Музыка в самый раз!

– Да как же мы будем танцевать с незнакомыми мужчинами?

– А что такого? Да и как еще заводить знакомства?

– Нет, я против. Мануэль рассердится и будет прав.

– Да что ты все о своем Мануэле! Он даже танцевать не умеет. Не понимаю, почему он у меня такой вырос?

– Ну ладно, – сказала Ракель. – Ваше здоровье! – и она подняла бокал с шампанским. Но Долорес не откликнулась – она уже строила глазки элегантному мужчине за соседним столиком.

Херардо вышел из квартиры Каролины и стал спускаться по лестнице. На площадке второго этажа в задумчивости стоял Эдуардо.

– Как хорошо, что ты один! – воскликнул адвокат. – Нам нужно поговорить с глазу на глаз.

– А что у нас за секреты от Фико? – удивился мальчик.

– Вот что, Лалито, ты уже большой и можешь многое понять.

– О чем ты?

– Видишь ли, мы… – он замялся. – Я очень люблю твою маму, и, судя по всему, она тоже меня любит.

Лицо Эдуардо расплылось в счастливой улыбке:

– Правда? Выходит, вы теперь жених и невеста?

– Да, выходит так, – усмехнулся Херардо.

– Ур-р-а-а! – во все горло закричал Эдуардо. – Фико! Фико! Скорей сюда!

Тут же откуда-то возник Федерико:

– Что случилось?

– Херардо и моя мама – жених и невеста, – гордо объявил его приятель.

– Ну да?! – обрадовался Фико.

– Верно, – подтвердил Херардо.

– Вот здорово! Поздравляю! – и Фико пожал руку Эдуардо.

– Я гляжу, вы не против? – заключил Херардо.

– Да что ты, мы оба «за», – важно сказал Эдуардо.

Адвокат, довольный, пошел к выходу. Проводив его взглядом, Эдуардо ударил себя по коленкам:

– Наконец-то у меня будет такой отец, о котором я всегда мечтал!

– Поздравляю! – повторил Фико. – И я очень рад за тебя.

– Надо же, а мама мне ничего не сказала!

– Наверное, стеснялась, – рассудительно ответил Фико.

Было уже совсем поздно. Даниэла и Хуан Антонио сидели на кровати, нежно прижавшись друг к другу. Свет они не зажигали, хотелось продлить чудесные мгновения близости.

– Давай поженимся как можно скорее, – прошептал Хуан Антонио.

– Я только об этом и мечтаю, – отозвалась Даниэла. – Но надо немного подождать. Завоевать сердце Моники мне было непросто, и я не хочу терять ее доверия.

– Мы с тобой вдвоем только по вечерам, а я хочу видеть тебя все время.

– Что же делать, – вздохнула Даниэла. – Мы оба очень заняты.

Хуан Антонио обнял ее.

– Тебе пора, – сказал она. – Что подумает Моника, если ты придешь так поздно?

– Ужасно трудно от тебя уходить, – покачал головой Хуан Антонио.

Но он и сам понимал, что задерживаться дольше нельзя. Встав, он сказал с огорченным видом:

– Раз ты меня гонишь, я пойду.

– Не расстраивайся, – улыбнулась Даниэла. – Завтра мы увидимся, и ты снова будешь доволен.

– Я не буду доволен, пока ты не станешь называться сеньорой Мендес Давила.