Текст книги "Моя вторая мама. Том 1"

– Да ты знаешь, дурочка, сколько все это стоит?!

– Я не знаю, но я вам отработаю… отработаю… – ныла Дора.

– Ты немедленно соберешь свои вещи и уберешься отсюда! – приказала Даниэла. – Убирайся, пока я не вызвала полицию. Если бы ты не работала у меня столько лет, я бы засадила тебя в тюрьму. Ты меня страшно разочаровала, Дора. Просто не могу поверить…

Дора пошла к себе в комнату, медленно собралась и, опустив голову, молча вышла из квартиры Даниэлы.

Как ни странно, Даниэла почему-то не воспринимала случившееся как трагедию. Нет, конечно, она огорчилась. Вещи и драгоценности, которые унес мошенник, окрутивший Дору, стоили немало, к тому же, как выяснилось, он увел и машину Даниэлы. Но все-таки счастье, переполнявшее ее, не давало огорчению по поводу кражи отравить ей существование.

Даниэла позвонила Джине, и та, узнав о случившемся, немедленно приехала к ней. Она заявила, что надо сообщить в полицию, но Даниэла сомневалась. Она не хотела, чтобы Дору обвинили в соучастии. Из мало понятных объяснений Доры, она заключила, что девушке заморочил голову опытный мошенник. Но Дора-то любила его и поэтому была слепа… Даниэла после предательства Альберто особенно понимала и жалела ее.

Глава 24

Моники не было, когда Хуан Антонио приехал домой. Мария сказала ему, что девочка не захотела дожидаться отца, хотя Сония и предупреждала, что Хуан Антонио может сегодня вернуться, и разрешила Монике не ходить в школу.

– Опять капризничает? – спросил Хуан Антонио. Марии хотелось оправдать девочку. Она попыталась защитить ее.

– Поймите, сеньор, она так расстроилась… Только и говорит, что об этой второй «ведьме»… В смысле, об этой женщине… Кажется, ее зовут Даниэла…

– Могу себе представить, что она наговорила… – ,сказал Хуан Антонио.

– Мы и сами ничего не понимаем, – призналась Мария.

– Даниэла… прекрасный человек… Не знаю даже, как описать ее… Она замечательная, и очень скоро вы в этом убедитесь.

Мария скептически улыбнулась и про себя подумала, что хозяин – человек увлекающийся.

– Когда я узнал Даниэлу, я понял насколько неискренна была со мной Иренэ, – продолжал Хуан Антонио. – Иренэ никогда меня не любила. И никогда не смогла бы стать для Моники второй мамой. Монике понравится Даниэла, я уверен…

– Дай Бог, чтобы все было так, как вы говорите, сеньор, – сказала Мария. – Простите, но мы очень переживали… Вам бы нужно было звонить хотя бы иногда Монике. Она была бы так рада…

Разговаривая с Марией, Хуан Антонио убеждался, что Даниэла была права: он действительно уделял дочери слишком мало внимания. Наверное, Даниэла была права и в другом. Все это время до субботы ему нужно было посвятить Монике.

Он знал, что дочь вернется из школы только после обеда, и решил пока съездить на фабрику. Мануэль за время его отсутствия произвел легкую реконструкцию офиса, которой теперь гордился. Хуан Антонио даже присвистнул, увидав прозведенные изменения.

– Ну как тебе? – спросил Мануэль.

– Потрясающе!

– Подожди… Вот придет счет, тогда поговорим… Кстати… – Мануэль замялся и взглянул на Хуана Антонио. – Тут ко мне приходила Иренэ… Просила помочь ей… Так что я уже немного знаю о твоих приключениях.

– Надеюсь, ты послал ее куда подальше…

– В общем, да. Она страшно сердита.

– Мне все равно. Я не собираюсь к ней возвращаться. Особенно теперь, после того, как узнал Даниэлу…

– Послушай, Хуан Антонио… А вдруг Даниэла – такая же, как Иренэ? В смысле… вдруг ее интересуют только твои деньги?

– Ты сам, не знаешь, что говоришь, – улыбнулся Хуан Антонио. – Ее зовут Даниэла Лорентэ. Тебе ничего не говорит это имя?

– Она… актриса? – попытался вспомнить Мануэль.

– Какая актриса?! Она самый знаменитый наш модельер. Впрочем, ты же полный профан в этом деле. Тебе простительно ее не знать…

– Нет, почему же… Даниэла Лорентэ… Ну, конечно!

– Она зарабатывает такие деньги, что ей незачем связываться с кем бы то ни было по расчету… Я хотел, чтобы мы поженились прямо там, в Майами, но она не захотела.

– По крайней мере, можно предположить, что она разумная женщина, – сказал Мануэль.

– Она чудесная женщина! Ты сам убедишься, когда познакомишься с ней, – заверил Хуан Антонио.

Мануэль, казалось, уже не слушал его. Он явно собирался что-то сказать, но никак не мог решиться.

– Что с тобой? – спросил Хуан Антонио.

– Понимаешь… – Мануэль отвел глаза.

– Говори… Говори…

– Даже не знаю, как сказать… дело в том, что мы с Ракель…

– Неужели не устоял? Мануэль смущенно кивнул.

– Поздравляю! – Хуан Антонио хлопнул Мануэля по плечу. – Ей-Богу, я рад за тебя!

Даниэле и Джине предстояло решительное объяснение с Херардо и Фелипе. Джина страшно нервничала. Даниэла, хотя и понимала, что реакция Херардо может быть довольно резкой, все же ощущала какое-то внутреннее спокойствие и, как могла, старалась успокоить подругу. Джина, как заводная, ходила по квартире, продумывая всевозможные вариаты встречи. Наконец дон Висенте позвонил по домофону и сказал, что оба адвоката приехали. Джина засуетилась, и ее волнение даже стало передаваться Даниэле.

– Ты сама им скажешь! – почему-то шепотом заговорила Джина. – Вернее, нет… Я скажу…

– Мне проще… – сказала Даниэла.

– Нет, нет… Лучше я сама…

В дверь позвонили, и Джина, глубоко вздохнув, пошла открывать.

– Привет! – Фелипе радостно ворвался в квартиру. – Наконец-то вы вернулись!

Херардо вошел вслед за ним.

– Ты скучала по твоему «Пиноккио»? – обнимая Джину, спросил Фелипе.

Джина высвободилась из его объятий и, отойдя чуть в сторону, вздохнула:

– Мальчики… Не рассчитывайте больше на нас… на «Норвее» мы обе влюбились и… выходим замуж.

Фелипе расхохотался и обернулся к Херардо:

– Я говорил тебе, что они наверняка придумают что-нибудь в этом роде!

Херардо тоже засмеялся.

– Да что это с вами?! – Джина была возмущена их реакцией.

– Хватит выдумывать, Джина, – Фелипе подошел к ней и вновь попытался ее обнять. – Мы так рады видеть вас обеих!

– Мы очень скучали без вас, – подтвердил Херардо.

– Вы, наверное, тоже страшно без нас соскучились? – предположил Фелипе, хитро поглядывая на Джину.

– Дело в том, мальчики… – тихо произнесла Даниэла, – что то, что сказала Джина, совершенная правда…

Возникла пауза. Наконец Фелипе поскреб в затылке и спросил, не принесет ли им Дора по чашечке кофе. Он все еще думал, что Джина и Даниэла пошутили, и считал, что шутка чересчур затянулась.

– Доры нет, – сказала Даниэла. – Сегодня утром, приехав домой, я нашла ее спящей в моей кровати. Какой-то человек, с которым она встречалась, украл все мои драгоценности, да еще и увел мою машину…

Она рассказала все, что услышала от Доры. Фелипе и Херардо вспомнили, что видели в ресторане девушку, поразительно похожую на Дору и, сопоставив факты, пришли к выводу, что это была все-таки Дора. Джина возмущалась тем, что Даниэла выгнала служанку, не подав на нее заявление в полицию. Фелипе и Херардо тоже считали, что нужно заявить в полицию, но Даниэла сказала, что ей не хотелось бы причинять Доре еще большее зло. Она и так наказана. Тем не менее какое-то заявление все-таки нужно было подать, чтобы полиция начала разыскивать драгоценности и машину. Вчетвером они отправились в полицейский участок. По дороге Джина все время пыталась объяснить Фелипе и Херардо, что произошло на «Норвее», но те никак не желали воспринимать все всерьез. В участке, пока Даниэла и Херардо разговаривали с секретаршей, принимавшей заявления, Джина сказала Фелипе, что во время круиза Даниэла познакомилась с одним промышленником по имени Хуан Антонио Мендес Давила. Она добавила, что он очень богатый человек, и что они с Даниэлой любят друг друга…

– А ты с кем познакомилась? – спросил Фелипе. – С братом этого самого Мендес Давила?

– Нет, – сказала Джина. – С одним немцем. Его зовут Ханс. Он скоро приедет за мной.

– А я познакомился с английской королевой! – расхохотался Фелипе. – Она хочет, чтобы мы поженились.

Даниэла и Херардо подошли к ним, и Даниэла, услышав конец разговора, вновь подтвердила, что Джина ничуть не шутит.

– Прекрати ей подыгрывать! – крикнул Фелипе.

– Действительно, хватит розыгрышей! – поддержал его Херардо. – Даниэла, ты не могла ничего обещать другому человеку после того, как дала мне надежду…

– Мне очень жаль, Херардо, – Даниэла виновато взглянула на него. – Но такие вещи случаются помимо человеческой воли.

– Значит, ты действительно связалась с каким-то там немцем? – удивленно спросил у Джины Фелипе.

– Да. У него серьезные намерения, и он… он благородный человек! – сказала Джина.

– Невероятно… – Херардо растерянно смотрел то на Даниэлу, то на Джину. – Не могу поверить, Фелипе…

Они задержались в коридоре полицейского участка. До мужчин только-только начинал доходить смысл сказанного Джиной и Даниэлой.

– Ты не могла так со мной поступить, Даниэла! – воскликнул Херардо. – Ты сказала, что дашь мне шанс, и не сдержала слова!

– Херардо, мне так жаль, – сказала Даниэла.

– Ты такая же, как другие! – кричал, не слушая ее, Херардо. – Наверное, ты и Альберто не очень-то любила! Как быстро ты нашла ему замену!

– Как ты смеешь так с ней говорить? – вступилась за подругу Джина. – Она никогда не говорила тебе «да»! К тому же мы с ней свободные женщины!

Фелипе резко схватил Джину за руку.

– Может, Даниэла и свободная женщина, а ты нет! – крикнул он. – Ты была помолвлена со мной!

– Я?! Ни боже мой! Ты никогда не принимал меня всерьез! Так… еще одно развлечение, кроме лошадок на ипподроме!

– Знаешь, ты кто? Ты… – Фелипе не успел больше ничего сказать. Джина с силой хлестнула его по лицу.

Полицейские, бывшие в коридоре, подскочили к ним, прося успокоиться. Но ни Херардо, ни Фелипе уже не могли остановиться.

– Фелипе прав! – кричал Херардо. – Представляю, чем вы там занимались на теплоходе!

– Как ты смеешь? – задохнулась Даниэла.

Фелипе толкнул ее, и Джина в свою очередь, защищая подругу, набросилась на него. Полицейские схватили Херардо и Фелипе, завернули им руки за спину.

– Мне стыдно, что я имел с вами дело! – процедил Фелипе, – Оставайтесь с вашими немцами, промышленниками, с кем угодно! Мы не поддерживаем отношений с женщинами вроде вас!

Вернувшись из конторы домой, Хуан Антонио сразу спросил, где Моника. Мария сказала, что Моника у себя в комнате. Как пришла из школы, так и сидит там. И отказывается выходить. Даже переодеться не захотела.

– Ничего… Увидит, какие я ей привез подарки, и сразу развеселится, – сказал Хуан Антонио.

– Сомневаюсь, сеньор… – Мария озабоченно покачала головой.

– Пойду к ней, – сказал Хуан Антонио. – Только зайду за игрушками.

С целой кучей игрушек он вошел в комнату к дочери. Моника лежала на кровати. Она слышала, как открылась дверь, но даже не обернулась. Хуан Антонио подошел и присел на край кровати.

– Мне сказали, что ты не хочешь меня видеть… Это правда? – тихо спросил он.

– Мне все равно.

В голосе дочери слышались слезы. Спина ее напряглась. Хуану Антонио стало жаль девочку.

– И подарки, которые я тебе привез, тоже не хочешь, видеть? – спросил он.

– Нет.

– Тогда мне придется их подарить кому-нибудь другому…

– Как хочешь.

Хуан Антонио положил руку на плечо дочери:

– Моника, ты не обнимешь меня?

– Зачем? – Моника села на кровати и сердито взглянула на него.

– Как это зачем? Затем, что я тебя люблю и хочу, чтобы ты обняла меня!

Моника расплакалась и прильнула к нему.

– Папочка!

– Ну-ну… не плачь… – Хуан Антонио обнимал дочь, чувствуя, как вздрагивает от рыданий ее тельце. Нежность переполняла его.

– Значит, ты меня любишь? – спросила Моника.

– Как же я могу не любить тебя? Ты же моя дочь… – улыбнулся ей Хуан Антонио.

I– А как же эта твоя… ведьма?

– Я обещал тебе, что ты больше не увидишь Иренэ.

– А та… другая… Я ее тоже не хочу видеть.

– Моника, я прошу тебя… – Хуан Антонио чуть отстранился от дочери и заглянул ей в глаза. – Даниэла – чудесный человек. Она совсем не такая, как Иренэ.

– Все мачехи одинаковые.

– Это неправда.

– Она будет бить меня. Будет плохо со мной обращаться. А я буду все время плакать.

– Откуда ты все это взяла? Ты знаешь, что Даниэла даже отругала меня за то, что я уехал в круиз и оставил тебя одну? Более того, она сказала, что не хочет встречаться со мной до следующей субботы, чтобы все это время я мог быть с тобой.

– Этого не может быть… – в голосе Моники уже не было прежней злой уверенности.

– Это правда, Моника. Благодаря Даниэле я понял, как мало уделял тебе внимания… Обещаю тебе, я исправлюсь. Мы все время теперь с тобой будем вместе.

Выйдя от Моники, Хуан Антонио пошел к себе в контору. Он не собирался возвращаться сегодня в контору, но и дома заняться ему было нечем. Не хотелось ничего делать. Был только вторник, и времени до субботы было так много, что страшно было даже подумать об этом. Хуан Антонио слонялся по своей комнате. То садился за стол, то снова вскакивал:…

Взгляд его был неотрывно прикован к телефону, несколько раз он подходил к нему и снимал трубку, но номера так и не набирал. Даниэла решила, что до субботы они не увидятся, и, значит, могла не на шутку рассердиться, если бы он позвонил. Хуан Антонио проклинал эту женскую привычку все усложнять, создавать пряпятствия там, где их изначально не существует, но вынужден был смириться. Только с мыслями своими он ничего не мог поделать. В мыслях он ни на минуту не расставался с Даниэлой, все время был рядом с ней.

На следующий день в конторе его навестила Сония. Она долго расспрашивала брата о круизе, но он видел, что она сама хочет что-то рассказать ему, и не решается.

– Надеюсь в воскресенье познакомить тебя с Даниэлой. Она тебе понравится, я уверен, – сказал он.

– Да, конечно… – рассеянно согласилась Сония. – Я тоже в этом не сомневаюсь. И обещаю, что со своей стороны сделаю все, чтобы Моника приняла ее.

– Вчера мне удалось немного успокоить ее… Она встретила меня очень холодно.

– Это нормально… – Сония, похоже, решилась. Резко выдохнув воздух, она сказала: – Хуан Антонио, в моей жизни в последнее время тоже произошли серьезные события. Я только прошу, не осуждай меня, не выслушав…

– О чем ты?

– Мы с Энрике больше не живем вместе и собираемся оформить развод. Но это не все. Я полюбила Рамона… садовника, который работал у нас в доме…

– Ты с ума сошла! – Хуан Антонио вскочил с кресла и уставился на сестру. Сония, рассудительнейшая Сония, та самая Сония, которая в течение десяти лет не поддерживала с ним отношений из-за того, что он женился на женщине «не их круга», вдруг влюбилась в садовника?! И мало того, спокойно говорит об этом Хуану Антонио?!

– У Энрике была другая женщина и трое детей от нее, – спокойно продолжала Сония. – Ты знаешь, я никогда его не любила и вышла за него только по настоянию нашей матери.

– Это все понятно… – Хуан Антонио сел обратно в кресло. – Но влюбиться в садовника! Чем ты только думала, Сония?

– Я сейчас больше не хочу говорить на эту тему, – Сония поднялась и пошла к двери. – Обдумай спокойно то, что я тебе сказала. Я хочу жить, Хуан Антонио. Всю жизнь я была как будто связана по рукам и ногам. Я тоже имею право на счастье!

– И ты думаешь, что будешь счастлива с этим… садовником?

– Да. А если я ошибаюсь, то это мои проблемы. И еще раз прошу, постарайся не осуждать меня. Здесь не слишком подходящее место для такого разговора. Вечером я заеду к тебе домой, и мы еще раз спокойно все обсудим. В свое время я ошиблась, отвернувшись от тебя после того, как ты женился на Лусии. Не повторяй сейчас моей ошибки, Хуан Антонио…

Сония вышла из кабинета. Хуан Антонио с удивлением покачал головой. Он снова хотел заняться бумагами, от которых его отвлекла Сония, но тут дверь с грохотом растворилась и в кабинет влетела Иренэ. Глаза ее гневно сверкали. Хуан Антонио встал и пошел ей навстречу. Иренэ с размаху влепила ему две пощечины.

– Не знаю даже, как назвать то, что ты сделал! Подлец! – крикнула она, снова замахиваясь.

Хуан Антонио перехватил ее руку.

– Убирайся отсюда! – резко сказал он. – Я не хочу тебя видеть.

– Нет! – Иренэ пыталась вырваться и снова ударить его.

– Уходи!

– Ты обязан мне все объяснить!

– Ничего я тебе не обязан объяснять! – Хуан Антонио наконец отпустил Иренэ. – Я взрослый человек и волен поступать так, как мне хочется.

– Но мы с тобой помолвлены! Ты не имел права бросить меня в Майами, как старую тряпку!

– Я тебе еще на «Норвее» сказал, что не хочу больше быть с тобой! – напомнил Хуан Антонио.

– Но потом ты дал мне понять, что все еще можно поправить! – снова закричала Иренэ. – Ты обманул меня! Посмеялся надо мной!

Хуана Антонио вывел из себя «праведный» гнев бывшей любовницы. Он слишком хорошо знал ее.

– Это ты надо мной смеялась все это время! – крикнул он ей в ответ. – Но теперь этому конец! Я устал от твоей грязной игры, от твоих фальшивых ласк! Я не хочу тебя больше видеть. Пойми, наконец! Это мое последнее слово!

Иренэ неожиданно отступила на шаг и, закрыв лицо руками, горько расплакалась.

– Слезами ты ничего не изменишь, – сказал Хуан Антонио.

И крики, и слезы Иренэ были фальшивыми. Хуан Антонио прекрасно понимал, что является причиной ее раздражения. Она привыкла к спокойной и необременительной жизни за его счет. Он был богат, и на его деньги она могла немало себе позволить. Теперь она должна была лишиться всего этого. Лишиться кредитных карточек, может быть, даже квартиры… Особенно бесило Иренэ то, что ее соперница была богата. Зачем этой Даниэле Хуан Антонио? У нее и так все есть! А для Иренэ разрыв с ним означает конец всему тому прекрасному, что только было в ее жизни…

– Ты остался в Майами с ней! С Даниэлой! – крикнула Иренэ. – Я ее ненавижу! Слышишь, ненавижу! И вы с ней еще пожалеете! Помни, Хуан Антонио, нет маленьких врагов! Есть просто враги!

– Убирайся! – Хуан Антонио схватил ее и, подтащив к двери, вытолкнул в коридор, в руки испуганной секретарши. Иренэ в последний раз в бешенстве взглянула на него и молча выбежала из конторы.

Это происшествие испортило Хуану Антонио настроение на весь день. Домой он вернулся хмурый и озабоченный. Он поужинал, а Мария все не прибирала со стола и, казалось, хотела поговорить с ним о чем-то. Тут же был и Игнасио. Хуан Антонио решил, что речь, вероятно, пойдет о Монике и поспешил заверить Марию, что обязательно зайдет к девочке перед сном и посидит с ней.

– Простите, сеньор, – сказала Мария, – но мы бы с Игнасио хотели поговорить с вами о нашем сыне…

– О вашем сыне? – Хуан Антонио удивился, но потом припомнил, как Мария рассказывала ему о том, что их сын живет, кажется в Гвадалахаре…

– Он приехал в Мехико несколько дней назад, – объяснил Игнасио. – Пару раз заходил к нам, пока вас не было. Моника его видела.

– Да-да… – подтвердил Хуан Антонио. – Она мне что-то такое говорила.

– Так вот, сеньор… – снова начала Мария, – мы хотели спросить… если это возможно… не могли бы вы дать ему какую-нибудь работу на фабрике? Вы же знаете, сейчас так трудно устроиться…

– Хорошо, Мария, – Хуан Антонио ободряюще улыбнулся служанке. – Конечно, я подыщу ему, какое-нибудь местечко. Пусть зайдет ко мне в контору. А, кстати, где он?

– Мы не знаем… – Мария развела руками. – Он говорит, что живет у какого-то приятеля, но что скоро ему придется съехать…

– Мы по этому поводу тоже хотели вас попросить… – сказал Игнасио.

– Конечно! – Хуан Антонио встал из-за стола. – Пусть перебирается к нам. Дом у нас большой, всем места хватит!

– Спасибо вам, сеньор, – глаза Марии радостно светились. – Вы так добры к нам!

– Не стоит благодарности… Это ведь и ваш с Игнасио дом. Вы уже давно стали для меня родными людьми…

Глава 25

Единственное место, куда Дора могла пойти после того, как ушла от Даниэлы, был дом ее крестной, Мелины. Старуха обрадовалась крестнице, но узнав, что та осталась без работы и хотела бы пожить у нее некоторое время, страшно перепугалась. Она жила очень бедно и прокормить Дору была просто не в состоянии. После долгих уговоров она все-таки согласилась принять девушку у себя до того времени, как та найдет себе новое место. Дора сказала, что кое-какие деньги у нее есть и за еду она сможет платить Мелине. Дора честно искала работу, но без рекомендаций ее никуда не хотели брать. Однажды Мелина взяла ее с собой в гости к старой подруге, жившей по соседству.

– Познакомься, Аманда, – сказала она, указывая на Дору. – Это и есть моя крестница, о которой я тебе говорила.

Подруга кивнула и принялась расспрашивать Дору о ее прошлой работе и о том, почему она ушла. Дора соврала, что бывшие ее хозяева переехали. Именно поэтому она и не могла их теперь найти, когда выяснилось, что везде требуются рекомендации.

– Может, моя дочь Каролина сумеет тебе помочь, – сказала Аманда. – Она работает в Доме моделей, и, насколько я знаю, ее начальнице требуется служанка.

– Как бы я была вам благодарна… – вздохнула Дора.

– Каролина сейчас на работе, – сказала Аманда. – Но как-нибудь на днях я вас познакомлю.

– А как зовут ее начальницу? – спросила Дора.

– Даниэла Лорентэ, – ответила Аманда.

Дора вздрогнула и отвела глаза. Ни от Аманды, ни от Мелины это не укрылось, но они не знали, как объяснить странный испуг девушки. Через несколько дней Мелина опять привела Дору в гости к Аманде. На этот раз Каролина была дома. Дору ждала еще большая неожиданность. Она узнала в Каролине ту женщину, что когда-то приходила к сеньоре Даниэле, после чего сеньор Альберто ушел из дома. Каролина не признала Дору, хотя ее лицо показалось ей знакомым. Дора сидела сама не своя от страха и еле лепетала что-то в ответ на расспросы Каролины. Каролина все-таки пообещала поговорить с хозяйкой Дома моделей, и Дора ушла в ужасе, не представляя, что будет дальше. «Где же я ее видела?» – думала Каролина, по вспомнить никак не могла, и в конце концов решила не мучить себя понапрасну. В последнее время она была в таком легком счастливом настроении. Херардо чуть ли ни каждый день заходил в Дом моделей, чтобы повидаться с ней, часто приглашал ее куда-нибудь в кафе или в ресторан и провожал домой. Она не могла нарадоваться, глядя, как легко он общается с Лало и Федерико. Часто они гуляли вместе. Херардо сдержал слово и сводил мальчиков на футбол. Каролина пошла с ними, хотя ничего и не понимала в футболе. Весь матч она смотрела не на поле, а на Херардо. Он, впрочем, тоже мало что видел из того, что происходило на поле. Каролина вдруг снова ощутила себя молодой, красивой женщиной. Женщиной, которая может нравиться. Даже Аманда вроде бы подобрела в последнее время, глядя на дочь и «дона Херардо», как она называла адвоката. Своей подружке Мелине она заявила, что дело явно движется к решительному объяснению. Только вот для того, чтобы выйти за Херардо, Каролине необходимо оформить развод с Альберто, а с этим дело что-то затянулось…

Альберто вызвали на свидание. Давно уже никто не навещал его, и он гадал, кто бы это мог быть… Войдя в комнату для свиданий, он увидел Гонсало. С одной стороны, он обрадовался ему, но с другой… Альберто казалось, что Гонсало приходит к нему не столько, чтобы проведать и поддержать его, сколько, чтобы позлорадствовать, видя дружка в таком ужасном положении. Впрочем, на этот раз Гонсало появился, как нельзя кстати. Альберто давно написал письмо Даниэле и все ждал случая передать его. Благодаря приходу Гонсало такой случай ему представился.

– Ты должен найти Даниэлу, – сказал Альберте – Наверное, она уже вернулась из круиза. Пойди к ней и отдай вот это письмо…

– Можно узнать, что там написано? – поинтересовался Гонсало.

– Я тут прошу у нее прощения. Пишу, что готов стать перед нейна колени, только бы она вытащила меня отсюда.

– Это надо было сделать с самого начала, – Гонсало с сомнением покачал головой. – Но ты же такой упрямый. Ах, Альберто, ты же лучше любого другого знаешь, что ложь действует на женщину гораздо лучше, чем угрозы…

– В этом письме нет ни слова лжи, – сказал Альберто. – Ты не представляешь, Гонсало, что мне пришлось здесь пережить. Это ужас! Если бы я мог рассказать тебе…

Альберто закрыл лицо руками. Вид у него был жалкий. Гонсало положил письмо во внутренний карман и, ободряюще похлопав приятеля по плечу, вышел из комнаты.

Тем же вечером Гонсало пошел к Даниэле. Он позвонил в ее квартиру снизу по домофону, но Даниэла довольно долго не хотела его пускать. Зная Гонсало, она просто-напросто боялась его. Однако он сумел все-таки добиться, чтобы она ему открыла. Он сказал, что у него письмо от Альберто, и принялся так красочно описывать жалкий вид Альберто и его ужасное состояние, что сердце у Даниэлы не выдержало, и она впустила Гонсало.

– Давай письмо и убирайся, – сказала она, едва он перешагнул порог ее квартиры.

По лицу Гонсало гуляла хитрая усмешка.

– Какая же ты наивная… – сказал он, захлопывая дверь за спиной.

Даниэла бросилась назад в гостиную, но он настиг ее и, повалив, стал целовать. Даниэла отворачивала лицо от противных мокрых губ Гонсало и пыталась вырваться, но он цепко держал ее, навалившись на нее всем телом. Наконец Даниэле удалось спихнуть его. Она вскочила и бросилась вверх по лестнице в свою комнату. Она едва успела запереть дверь, как Гонсало оказался с другой стороны двери.

– Ты от меня не уйдешь! – хохоча, кричал он. – Лучше не сопротивляйся, Даниэла!

Под его тяжелыми ударами дверь содрогалась и, казалось, вот-вот должна была вылететь. Дрожащими руками Даниэла схватила трубку радиотелефона и стала набирать номер полиции. Пальцы ее прыгали, она не попадала на нужные цифры, и вновь и вновь пыталась набрать номер. Гонсало услышав из-за двери, как она кричит в трубку: «Полиция! Ответьте, полиция!» бросился вниз, в гостиную и, подняв трубку основного телефона, сказал Даниэле, что ничего у нее не выйдет. После этого он выдернул телефонное гнездо «с мясом», и телефон в комнате Даниэлы тоже онемел. Гонсало вновь неспеша поднялся по лестнице и стал методично вышибать дверь в комнату Даниэлы. Вне себя от ужаса Даниэла бросилась в лоджию и стала призывать на помощь идущих внизу по улице людей.

– Помогите! Помогите! На помощь – кричала она.

Гонсало, услышав ее крики, понял, что пора уходить. Проклиная Даниэлу, он спустился по лестнице, задержался перед зеркалом в гостиной, чтобы привести себя в порядок и оправить одежду, а потом медленно вышел из квартиры.

На крики Даниэлы прибежал дон Висенте. Услышав из-за двери его голос, Даниэла открыла дверь и спустилась в гостиную. Она была сама не своя от испуга. Дон Висенте предложил побыть с ней немного, пока она не успокоится, но Даниэла уже приходила в себя. Она поблагодарила дона Висенте, сказала, что запрет хорошенько входную дверь и постарается уснуть. Старик сказал, что если ей что-нибудь понадобится, он в любую минуту готов к ней подняться, и ушел.

Джина на следующий день покрутила пальцем у виска, когда Даниэла рассказала ей о случившемся.

– Ну что ты за человек?! – сетовала она. – Разве можно было открывать такому подонку, как Гонсало.

– Ладно, Джина, не будем больше об этом, – попросила Даниэла. – Мне не хочется об этом думать.

Она действительно старалась больше не думать о случившемся. Даниэла не стала заявлять на Гонсало, предположив, что он, вероятно, уедет из города, и надолго. Так оно, собственно, и получилось. Навестив Альберто в тюрьме в последний раз, Гонсало сказал ему, что Даниэла даже не стала читать его письма. Порвала его там же, на глазах у Гонсало. С удовлетворением отметив, как окаменело в гримасе злобы лицо приятеля, Гонсало попрощался с ним, сообщив, что уезжает надолго и далеко, и пообещав писать. Альберто практически не слушал его. Последняя надежда вырваться из тюрьмы для него рухнула. Даниэла хочет покончить с ним. Ну что ж… Когда-нибудь он выйдет из тюрьмы, и тогда они попляшут… Они все у него попляшут!

Между тем для Даниэлы последующие дни до субботы прошли относительно спокойно, если не считать бурного визита Иренэ в Дом моделей. Иренэ явилась, устроила скандал и даже заявила Даниэле, что беременна от Хуана Антонио, но Даниэла не слишком-то ей верила. Она уже достаточно узнала Иренэ. Херардо приходил просить у нее прощения за скандал в полицейском участке, и она простила его. Фелипе был сам не свой и то принимался ругать Джину на чем свет стоит, то бросался к ней и начинал умолять ее забыть проклятого немца…

Но вот наступила суббота. Даниэла нервничала все больше и больше, и Джина даже перестала подшучивать над ней. В назначенное время они поехали на площадь Анхель-де-ля-Индепенденсиа на машине Джины.

– А вдруг он не приедет? – спрашивала Даниэла.

– На что спорим, что приедет? – успокаивала подругу Джина.

– Господи, я больше не могу… – смеялась Даниэла.

– Это я больше не могу! – сердилась Джина. – Со вчерашнего дня ты ни о чем другом не можешь думать!

– Но это же естественно…

– Из-за тебя я тоже начинаю мечтать о Хансе, как сумасшедшая!

– Джина, Германия неблизко отсюда…

– Подумаешь… чуть подальше США. Эй, гляди веселей!

– Что ты тащишься, как черепаха? – с упреком сказала Даниэла.

– А ты хочешь, чтобы мы разбились?! – проворчала Джина, но скорость все-таки прибавила. – Ах, я умру, не от любив!

– Джина! Джина! Смотри!

Автомобиль Хуана Антонио стоял посреди площади. Не заметить его было невозможно. К бортам машины была привязана целая туча красных воздушных шаров, по форме напоминающих сердце. Шары держали транспарант, на котором огромными буквами было выведено: «Даниэла, я тебя люблю!». Сам Хуан Антонио, по-турецки сложив ноги, сидел на капоте своей машины с тем идиотским видом, который отличает влюбленных и за который им многое прощается.

Даниэла выскочила из машины. Хуан Антонио бросился ей навстречу. Они обнялись и долго не выпускали друг друга из объятий.

– Я поехала! – нажав на стартер, крикнула им Джина, понимая, что она здесь лишняя.

– Как тебе мой сюрприз? – спросил у Даниэлы Хуан Антонио.

– Замечательно! Просто не могу поверить.

– Подожди секунду! – Что ты делаешь?

Хуан Антонио перерезал веревку, державшую транспарант, и, свернув его, отпустил шары. Десятки алых сердец стали медленно подниматься над площадью.

– Вот так и наша любовь! Достанет до самого неба! – воскликнул Хуан Антонио.

– Ты сошел с ума! – смеялась Даниэла.

– Да я сошел с ума! – радостно подтвердил Хуан Антонио. – Я без ума от тебя, без ума!

Он сел за руль, и Даниэла села на переднее сидение рядом с ним.

– Куда поедем? – спросил Хуан Антонио. – Нам о стольком нужно поговорить…

– Я хочу увидеть Монику, – сказала Даниэла.

– Она, наверное, уже ждет нас дома.

– Думаю, она не слишком жаждет со мной познакомиться…

– Во всяком случае, она согласилась познакомиться с тобой, а это уже кое что.

– Тогда давай заедем ко мне, дорогой. Возьмем подарки, что я покупала для нее в Майами, и сразу поедем к вам.