Текст книги "Разбойник Кадрусс"

LXVII
Предсказание Корвизара

Пока герцогиня скакала в Тулон, она разсказывала свои секреты госпоже де-Бильяр. Это приятельница искренняя, благоразумная, честная, осторожная, тревожилась.

– Чтд же вы будете делать, милая герцогиня? спросила она. – Я очень безпокоюсь.

– Освобожу Кадруса, ведь я тебе говорила.

– Да, знаю, а дальше что?

– Ах, друг мой! больше ничего.

– Если он вас любит.

– О, он меня не любит! Он любит свою жену.

Герцогиня вздрогнула.

– И вы думаете что он не пожертвует ею?

Герцогиня промолчала, потом вдруг схватила молодую вдову за руку и сказала ей:

– Слушай, я скажу тебе ужасные вещи. Сегодня утром Корвизар сказал императрице, что жена Каза-Веккиа не проживет и полгода, что может быть она умрет и раньше.

– Отчего же?.

– У нея болезнь сердца. Волнения убили ее. Корвизар искусен, он ошибаться не может.

– Что же вы сделаете, герцогиня, когда умрет его жена?

– Он будет свободен и я буду его любить.

– Но где же, герцогиня?

– Повсюду, где он будет. Даже в Америке, пожалуй. Видишь ли, Бильяр, у меня в груди пожар, который не погаснет. Я его люблю… меня не остановит ничто…

Она долго ещё говорила об этой страсти, сделавшейся непреодолимой.

LXVIII
Дядя и племянница

Жанна, прежде чем поступила в монастырь, хотела устроить свои дела и отправилась к дяде. После ареста Кадруса она не видала барона. Тот питал смутную надежду, что огромное состояние Жанны достанется ему. Он ещё прежде слышал от Корвизара, что у племянницы его расположение к аневризму и думал основательно, что такия волнения должны были подкопать её слабое здоровье.

Когда он увидал племянницу свою, бледную, унылую, в трауре, он вздрогнул от радости. Жанна сказала своему дяде:

– Не смотря на все презрение и отвращение, которое вы внушаете мне, я приехала устроить с вами мои денежные дела.

– Какия горькия слова! вскричал лицемерный барон. – Ах, Жанна, как ты дурно обо мне судить!

– Не притворяйтесь. Л знаю вас.

– Нет! это не я донес на твоего мужа, как ты думаешь…

– Довольно; будем говорить о делах.

– Хорошо, будем говорить. Ты хочешь денег? У меня есть сто тысяч.

– Из тридцати миллионов? Этого мало. Вы ещё не отдали мне моего приданаго; я требую его.

Барон начал-было хитрить. Жанна остановила его.

– Я понимаю, сказала она – вы думаете, что у меня нет покровителей. За меня заступится закон.

Она встала. Он хотел ее удержать.

– Пойми, Жанна, причины руководящия мною… можно ли отдать тебе такое богатство?., ты так молода, так простодушна, так доверчива!

– Чтб вам за дело?

– Я так тебя люблю…

Она вышла из терпения.

– До свидания! сказала она.

Барон испугался. Ему представился в перспективе раззорительный процес. Он предложил сделать сделку.

– Жанна, сказал он – я сделаю тебе самое выгодное предложение. У меня есть дела, есть затруднения. Если ты потребуешь от меня твоего состояния, я раззорюсь.

– Тем лучше, сказала она – но вы лжете.

– Нет. Это просто меня убьет.

– О, когда так, так я этого хочу!

– Неумолимая, садись! Вот что я тебе предлагаю: сейчас десять миллионов, столько же чрез шесть лет, а остальное когда могу.

– Я хочу все. До свидания. Я еду к императору.

– К императору. Боже! зачем ты едешь к нему?

– Показать ему перстень, который муж дал мне, сказать, кто вы, и открыть ему все ваши беззакония.

Барон был испуган этой угрозой; он считал себя погибшим. Он встал.

– Я отрекаюсь от вас, вы мне не племянница. Но золото ваше вы получите. Я дам вам чеки на разные суммы. Подождите меня.

Бледный как смерть прошел он в свой кабинет и нашел там Шардона. Тот ждал и лукаво взглянул на своего хозяина.

– Ты надо мною насмехаешься? сказал Гильбоа.

– Я? сказал Шардон – я стану насмехаться над вами, барон!.Сохрани меня Бог! Я невольно смеюсь над вашим замешательством и больше ничего.

– Ты восхищаешься, негодяй, что я лишаюсь всего этого состояния.

– Нет, я сохраню его вам.

Это да было сказано самым зловещим тоном.

Барон из мертвенно-бледнаго сделался багровым. Он на минуту смутился, потом возвратил свое хладнокровие.

– Вы, кажется, предлагаете мне убийство, господин Шардон?

– Очень просто.

– Но мы будем компрометированы.

– Вовсе нет.

Шардон, отважный циник, готовый на все, распоряжался бароном в эту минуту.

– Я хочу отправить вашу племянницу на тот свет сейчас же. Хотите? Следов не будет. Она умрет даже для доктора естественной смертью.

– О! сделай это, Шардон, и…

Барон остановился.

– Кончайте же!

– Ия тебя вознагражу.

Шардон расхохотался.

– Хорошо обещание! сказал он – и очень я полагаюсь на него! Мне нужно что-нибудь верное; я сейчас убью и заплатите мне сейчас же.

– Сколько ты хочешь? спросил барон.

– Дорого.

– Сколько, спрашиваю я тебя.

– Миллион.

Барон подпрыгнул. Шардон решился не уступать и сделал вид, будто уходит.

– Прощайте, хозяин, сказал он.

– Негодяй, ты меня раззоряешь. Миллион!

– Только один из сотни; я работаю дешево.

Барон украдкой взглянул на Шардона и увидал, что он решился твердо. Он предлагал сто тысяч, бывший каторжник не отвечал. Наконец после краткаго и сильнаго спора он решился уступить; нечего было делать. Он отдал билетами. целый миллион, написав на гербовой бумаге, что дарит эту сумму за честные и добрыя услуги своему управляющему. Потом спросил:

– Что намерен ты делать?

Тот сообщил свой план.

– Вы мне говорили, что вашей племяннице угрожает аневризм. Чтб может при такой болезни причинить её смерть? Сильное волнение.

– Это правда.

– Я много думал об этом с того дня, как вы сообщили мне ваши надежды. Я даже советовался с докторами. Ну, волнение, которое должно убить вашу племянницу, я ей причиню.

– Каким образом?

– О! очень просто. Воротитесь в гостиную и пригласите вашу племянницу сюда. Комната эта очень уединенная, я спрячусь. Вы ' будете разговаривать. Вдруг я схвачу бедняжку за руку, свяжу ее, а голову закрою капюшоном.

– Потом…

– Потом подниму над ней кинжал и буду грозить смертью. Если у нея действительно аневризм, она умрет в эту минуту.

– Но…

– Знаю… если она не умрет, хотите вы сказать, если аневризм не исполнит своей обязанности? Успокойтесь, я ее задушу.

Барон сделал движение.

– Следов не останется.

– Уверен ли ты в этом?

– Решительно.

Барон был очень испуган. Шардон бросил на него презрительный взгляд.

– Неужели у вас нет ни капли мужества? спросил он. – Неужели вы мокрая курица? Ну, прибавил он, схватив его за руку – решайтесь, надо действовать.

– Хорошо, сказал барон и вышел, а за ним Шардон.

LXIX
Являются два Крота

Как только в кабинете не осталось никого, следующий разговор начался между двумя невидимыми людьми. Кроме Белки, который вечно рыскал и редко находился в гроте, несколько Кротов посланных как шпионы в Фонтенебло, избавились от смерти и ареста в гроте. Один молодой человек особенно подавал Кротам прекрасные надежды. Ему было девятнадцать лет, он был гибок, строен, проворен и понравился Белке. Тот научил его своему ремеслу взбираться на крыши. После того как шайка разошлась, или лучше сказать, уничтожилась, Белка предложил своему воспитаннику, который впоследствии сделался знаменитым Бернье, отмстить за Кадруса, убив Шардона и барона. Он думал также и обокрасть барона, чтобы иметь средство действовать.

– Ну, шептал Белка, сидя в камине: – мы поспели вовремя; как ты думаешь?

– Без нас бедняжечка-то отправилась бы на тот свет! сказал Бернье. – Теперь мы ее спасем.

– Кадрус скажет нам спасибо за это. Мы непременно сделаемся его помощниками, как только он выйдет из острога.

– А мы поможем ему выйти.

Быть помощниками в будушей шайке Кадруса было мечтою обоих Кротов, золотой мечтой. Они знали, что Фоконьяк в один год скопил пятьдесят тысяч.

– Как же ты хочешь спровадить их? спросил Бернье.

– У нас есть наши ножи.

– И мы будем ждать, когда они бросятся на жену атамана?

– Да.

– Но если она испугается и умрет?

– Она не испугается. Я ее успокою.

– Да, это правда. Она знает наши знаки.

Они замолчали. Послышались шаги. Вошли Жанна и её дядя.

– Содись, сказал барон. – Я отдам тебе отчет.

Жанна села.

– Прежде всего, сказал барон: – я должен отдать тебе отчет в моем опекунском управлении.

– Приступите прямо к делу, отдайте мне сейчас мои деньги, сказала Жанна: – если впоследствии я найду ошибку в каких нибудь ста тысячах, мой поверенный потребует их от вас. Я тороплюсь.

В эту минуту пение сверчка долетело до слуха Жанны, которая вздрогнула и прислушалась. Пение продолжалось. Это был условленный знак Кротов, чтобы предупредить друга в том, что Кроты находятся поблизости. Молодая женщина тотчас ободрилась.

– Я долго ждала, сказала она: – мне некогда. Поспешите.

Барон, чтобы отвлечь её внимание, встал и. подал ей разные бумаги, прося прочесть внимательнее. Она протянула руку чтобы их взять, когда вдруг явился Шардон и набросил на голову Жанны толстую шаль. Но вдруг заслонка камина упала на пол, из камина выскочило два человека; в зубах у них было по кинжалу а в руках петля. Убийцы в одну минуту были связаны; они были совершенно поражены этим неожиданным нападением. Жанна была бледна, но спокойна. Она не испугалась. Ее успокоил крик сверчка. Она протянула руку каждому Кроту и те почтительно поцеловали кончики её пальцев.

– Благодарю! сказала она.

Потом приметив их кинжалы, она прибавила:

– Вы вооружены?

Да, ответили они.

Тогда она подошла к дяде и сказала твердым голосом:

– Вы убийца! Вы хотели меня умертвить! Я осуждаю вас на смерть!

Потом, она обратилась в Шардону:

– Ты отыскал того, кто донес на Кадруса. Ты также умрешь. Умертвите их! приказала она Кротам.

Оба разбойника по два раза воткнули свои кинжалы в грудь жертв… кровь облила пол.

– Теперь, сказала Жанна: – свяжите меня, возьмите золото, находящееся здесь, и бегите к Тулону. Я собью с толку полицию сказав, что, на меня с дядею напала тайка Родена, которая теперь опустошает Париж. Назначаю вам сойтись со мною в Тулоне. До свидания!

Разбойники повиновались. Чрез час Жанну развязали слуги. Призванный полицейский коммисар принял показание от молодой женщины.

Роден, парижский сподвижник Кадруса, был признан виновником этого двойного убийства, и предположили, что он пощадил Жанну только потому, что она была женою Кадруса.

Таким образом Жанна осталась единственной наследницей огромнаго состояния барона; кроме того, у нея было собственное. Еслибы Кадрус убежал, он мог бы вести роскошную жизнь в Индии или Америке. Но убежит ли он?

LXX
В остроге

Кадрус чрез неделю приехал в Тулон и был помещен в остроге. Дорогою принцесса Полина довала ему знать о себе несколько раз. Она ехала впереди его и он находил на станциях внимательных жандармов, удобное помещение и роскошный обед. Он понял, что принцесса горячо любит его. Жанны не было следов.

В остроге смотритель сказал ему, что он будет заниматься в канцелярии. Кадрус увидал в этом вмешательство герцогини. Но от Жанны все таки не было известий.

В один вечер служитель подал Кадрусу письмо, в котором было написано:

«Один из ваших Кротов, Белка, свободен и хочет вас освободить. Можно довериться ему?»

Кадрус посмотрел на служителя, тот ему сказал:

– Мне поручила отдать вам это какая то дама я получил за это десять тысяч франков. За эту цену можно быть верным.

– Хорошо, сказал Кадрус.

– А ответ?

– Да.

– Только?

– Только.

Принцесса Полина получила лаконическое «да», но этого было достаточно.

На другой день после её приезда агент, игравший роль Белки, явился к ней переодетый морским офицером. Принцесса нашла его прекрасно гримированным и восхищалась. Она не подозревала, что имеет дело с фальшивым Кротом. Агент сказал ей, что придумал план побега, и думал, что Кадрусу следовало бы притвориться больным и перейти в лазарет.

– Туда, сказал он: – к нему доставят мундир сторожа, и он легко убежит таким образом.

Герцогиня согласилась и дала агенту записку к Кадрусу, но агент отнес ее к смотрителю острога. Тот получил приказание из Парижа дать волю действовать агенту. Они условились, как действовать, чтобы записку эту передать Кадрусу, чтобы позволить ему перейти в лазарет, чтобы один из служителей выдал себя за подкупленнаго герцогиней де-Бланжини и передал ему мундир сторожа, чтобы караульные и часовой позволили бы ему бежать, но убили бы его в этом побеге.

В тот же вечер Кадрус получил письмо от герцогини. На другой день он сказался больным; его перевели в лазарет. Кадрус задумчиво говорил себе:

«Жанна меня забыла. Герцогиня действует одна. Неужели мне бежать с нею? Неужели все кончено между Жанной и мною?»

Первая любовь угасала в нем, а вторая возгаралась.

LXXI
Условие

Пока Кадрус обвинял Жанну в том, что она бросила его, она делала' чудеса, чтобы спасти его. Она поняла, что герцогиня любит её мужа и что он обязан ей отменою казни. Она боялась, чтобы Кадрус из признательности не почувствовал за это взаимной любви. Жанна, как всякая ревнивая женщина, сделалась пылка и свирепа. Она преобразовалась и задумала смелый план.

Она отправилась к настоятельнице своего ордена и имела с нею свидание, где выказала необыкновенную твердость души. Бедность ордена сестер милосердия вошла в пословицу. Когда настоятельница узнала, что Жанна вступает в её орден, она очень обрадовалась: её монастырь должен был обогатиться великолепнейшим состоянием. Конечно она не думала, чтобы все богатство Жанны досталось её будущим сестрам по религии, но все-таки надеялась, что новая сестра милосердия сделает значительное пожертвование в монастырь.

Когда Жанна явилась, она приняла ее с отверзтыми объятиями; но Жанна была холодна. Она просила разговора наедине и там объяснилась.

– Я хочу говорить с вами откровенно, сказала она: – и скажу прямо, что не хочу вступать в ваш орден. Я не чувствую в себе никакого призвания. Я люблю своего мужа и хочу его спасти.

Эти фразы были сказаны внятно и резко: настоятельница была поражена. Вся её надежда рушилась; глаза её подернулись печалью. а из груди вырвался глубокий вздох.

– Дитя мое, сказала она – разве вас принудили прийти ко мне?

– Нет, ответила Жанна, – я пришла добровольно. Я вам говорю, что хочу спасти моего мужа из острога. Чтобы помочь ему в этом, я желаю быть сестрой-сиделкоп в вашем тулонском монастыре. Я вижу; сказала она, осматриваясь вокруг – что у вас все голо, печально, мрачно. А я могу переменить всю эту бедность в довольство.

– Каким образом?

Глаза настоятельницы сверкнули радостью, которой она не могла скрыть.

– Хотя я не вступлю в ваш орден, но сделаю вам богатый подарок. Скажите откровенно, сколько вам нужно для того, чтобы возвратить вашему ордену его прежний блеск?

– Много, к несчастью, слишком много.

– Все-таки скажите.

– Не смею.

Ж.анна улыбнулась.

– Сколько ваших сестер в остроге в Бресте? – спросила она.

– Пять.

– А в Лориене?

– Три.

– В Тулоне?

– Пять.

– В Рошфоре?

– Три.

– В парижских тюрьмах?

– Двенадцать.

– Всего-на-всего?

– Двадцать восемь.

– А чтобы поправить ваши монастыри, сколько нужно?

– Почти двести тысяч.

– Положим столько же на меблировку, на белье.

– Это составит четыреста тысяч. Просто ужас!

– Наконец, для того, чтобы сестры имели хороший стол и были одеты, сколько вам нужно ежегоднаго дохода?

– Франков полтораста на каждую.

– Стало быть, это составит капитал в триста тысяч.

Жанна вынула из кармана пергамент, засвидетельствованный у нотариуса, и сказала:

– Вот четыреста тысяч на монастырь, шестьсот тысяч на сестер. Император одобрил это приношение, вам остается только принять.

– О, дочь моя, вы нас спасаете! сказала настоятельница, бросаясь на шею к Жанне. Та осталась холодна. Она чувствовала, что играет в большую, игру.

– Вы мне не обязаны признательностью за это, сказала она. – Это договор. Вы мне платите и я вам плачу.

Настоятельница опустила голову. Она забыла какою ценою покупает богатство ордена. Жанна продолжала:

– Подумайте, я хочу помочь моему мужу бежать из острога.

Настоятельница была очень бледна. Способствовать побегу! Какая может-быть огласка! Она вздохнула с сожалением.

– Я не могу согласиться, сказала она.

– Вы боитесь взять на свою совесть такой проступок? Разве это проступок? Разве Господь предписал физическия наказания? Для чего Ему острог, когда у него есть ад и вечная мука?

Настоятельница размышляла.

– Я не думаю, сказала она – что дело, на которое вы решаетесь, очень виновно, дитя мое. Меня останавливает не это.

– А что же?

– Я вам скажу. Я боюсь, чтобы папа не запретил наш орден после этой огласки.

– А! это ваше единственное опасение, сказала Жаниа: – и его уничтожу. Нам будет покровительствовать герцогиня деБланжини.

– Принцесса Полина?

– Она. Она любит моего мужа…

Настоятельница вздрогнула.

– Да! Она моя соперница, продолжала Жанна – но она заступится за вас, когда узнает, что вы спасли Кадруса. Потом я буду на вашей стороне. У меня шестьдесят миллионов.

Бедная настоятельница начала теряться.

– А если мне откажете, вы погубите себя, сказала Жанна – я сделаюсь вашим врагом. Я подкуплю влиятельных люеей, чтобы погубить вас, и успею, поверьте мне.

– Вы это сделаете?

– Клянусь.

Настоятельница смотрела с удивлением на эту необыкновенную женщину. Она видела решимость на этом лице, исхудалом от горя. Она видела погибель своего дома. Она видела, как ее станут преследовать. Она уступила и сказала с горьким вздохом:

– Хорошо, я согласна. Да простит меня Господь, если я обманываюсь!

– Вот вам дарственная запись. Теперь дайте мне клятву.

– В чем?

– Что вы не измените мне.

– Клянусь!

– Что будете мне служить.

– Обязываюсь.

– Дайте мне письмо к настоятельнице тулонского монастыря.

Настоятельница написала. Жанна прочла.

– Теперь прощайте, сказала она – я буду помнить вас.

Она вышла, прося настоятельницу никому не говорить, что она уехала в Тулон.

Бедная настоятельница упала на колена и стала оплакивать свой проступок, который потом она старалась искупить строгим покаянием.

LXXII
Одна вместо другой

Кадрус перешел в лазарет. Он спрашивал там себя, испытывая свое сердце, осталась ли в нем любовь к Жанне. Он нашел там большую досаду, гордость его была оскорблена. Он чувствовал себя брошенным. Он подумал, что второй удар, поразивший его, убил нежность Жанны. Он проклинал слабость души молодой женщины, но невольно что-то в его сердце заступалось за нее.

Он предавался этим размышлениям, когда вошли две сестры милосердия. Обе были под покрывалом. Однако он вздрогнул. Он зйал, что Жанна хотела вступить в этот орден, и говорил себе: «Может быть!»

Но обе сестры равнодушно проходили мимо. Третья сестра как будто им сообщила обо всем.

«Это не она» подумал Кадрус.

Но вдруг все три женщины подошли к его кровати. Одна из них спросила:

– Нумер 7008?

– Да, сказал Кадрус.

– Вы поступили сегодня утром?

– Да.

– Что у вас?

– Лихорадка.

– У вас есть жажда?

– Большая.

Тогда сестра милосердия сказала двум послушницам, сопровождавшим ее:

– Ступайте в аптеку и принесете кремортартар, пока доктор не пропишет чего-нибудь.

Она ушла в сопровождении другой послушницы. Другая послушница пошла в аптеку и потом воротилась. Кадрус очень удивился, услышав, что эта женщина подражала крику сверчка, подходя к нему.

– Крот? спросил он – сестрой милосердия! Это уж чрезчур!

Он остерегался. Послушница подошла и сказала:

– Вот кремортартар. Здравствуйте, атаман. Пейте понемножку, прибавила она громко.

А потом опять тихо:

– Я Белка.

«Я теперь понимаю, подумал Кадрус: «его прислала принцесса. Она подкупила сестер милосердия.

Белка продолжал:

– Если с вами сделается пароксизм, позовите меня. Она сама здесь, прибавил он тише – это другая сестра. После я больше вам скажу.

Он ушел. Кадрус подумал:

«Очевидно, дело идет о герцогине. Какая неосторожность! Здесь! Как она меня любит!»

Воспоминание о Жанне изглаживалось. Кадрус наблюдал за Белкой. Крот имел вид смиренной, праведной, скромной женщины. Покрывало было спущено очень низко, глаза потуплены. Кадрус старался разсмотреть вторую сестру, но герцогиню не узнал.

«Как это странно!» – подумал он.

Белка вернулся.

– Она ещё не смеет подойти, сказал он – она так взволнована.

Он ушел, а Кадрус повторял себе:

«Это не её рост.»

Однако, он остался убежден, что это герцогиня.

LХХIII
Опасность

Эта ошибка Кадруса была большим несчастьем для Жанны. Она позволила свободно действовать агенту, выдававшему себя за Белку. Жанна составила смелый план – выдать молодого человека за женщину. Это было для нея легко. Получив полномочие от настоятельницы, она выдала Белку за свою молочную сестру и просила принять в помощницы.' Но Белка не сказал Кадрусу: это ваша жена, и Кадрус подумал совсем другое. Когда сестры милосердия ушли, фельдшер, наученный агентом, явился к Кадрусу и тот доверился ему. Как могло быть иначе? Даже Белка не знал, что фальшивый Белка разставляет засаду его атаману. Фельдшер сказал, что по приказанию доктора надо отделить № 7008, так как у него заразительная лихорадка.

Кадруса положили так, что пять пустых кроватей отделяли его от других больных. Потом фельдшер шепнул Кадрусу:

– Атаман, герцог ина заплатила мне, чтобы вас спасти.

– Хорошо, сказал Кадрус – и я тебя вознагражу. Как же я убегу? спросил он.

– Очень просто. Вы знаете острог?

– Еще бы! Я в нем жил.

– Сегодня вечером под тюфяком вы найдете сверток с одеждой.

– Очень хорошо.

– К десяти часам я погашу лампу будто нечаянно. Сделается темно и вы переоденетесь больничным служителем, потом выйдете из залы и на дворе спокойно пройдете мимо часового. Он примет вас за настоящаго служителя. Вы согласны?

– Конечно.

– Стало быть, все решено?

– Да.

Фельдшер ушел. Кадрус ждал возвращения Белки, но напрасно. Соображения Белки требовали не возвращаться в лазарет. Таким образом для плана агента Савари все обещало полный успех.

Ни герцогиня, ни Белка, ни Жанна не подозревали, что их старания должны кончиться смертью любимаго ими человека.

Адская хитрость Савари искусно приготовила окончательную катастрофу.