Текст книги "1972. Олигарх"

Аносов посмотрел на меня странным взглядом и снова неверяще помотал головой. Ну да, понимаю – какой-то там…хмм…писатель решает судьбу целого государства и рекомендует (!!!) высшим руководителям своей страны совершить государственный переворот ради того, чтобы он мог поставить в стране свой бизнес! Ну не охренел ли я? Хе хе… Но вообще-то это не первый переворот в котором я участвую. Хотя Аносову об этом говорить все-таки не стоит.

***

На следующий день после того памятного заседания комиссии сената все газеты США (и не только США) вышли с огромными, кричащими заголовками: «Писатель и миллиардер Карпофф заявил, что умеет лечить старость и любые болезни! Но сделает это только за миллиард долларов!» – и все в таком духе. Ну а дальше шел рассказ о том, как я на заседании ответил на вопрос сенаторши, и как сообщил, что это самое омоложение и лечение только для богатых. После рассказа – пафосные восклицания о том, что я неблагодарная и жадная тварь, которая уже не знает, куда девать деньги, но продолжает хапать их ртом и задницей, паразитируя на людской беде. Нет бы раздать капитал пенсионерам и в детские дома, нет бы лечить чернокожих нищих, спасая их от преждевременной старости, так я смею требовать такие огромные деньги за то, что стоит мне сущие гроши!

Вообще-то если разобраться – это самое, за что я требую деньги, мне ничего не стоит. Кровь же мой организм производит бесплатно! И надо-то всего зарядить в меня пару котлет, кружку чая и кусок хлеба. И понеслось! Халява! Так что они преувеличили. Но вообще – понятное дело, что этот вброс неспроста. Утечки быть не могло – это специальный вброс. Удар по моему авторитету в мире, удар по моему бизнесу. Если эти твари на меня ополчатся, если подготовят общественное мнение так, как им надо – мне небо покажется с овчинку. Не зря я держу деньги не только в США, помню, что они из себя представляют, и насколько быстро их демократия сменяется абсолютным фашизмом и тиранией. Демократия, ее идеи – эта чушь на экспорт. Для США – все, что приносит пользу ее высшей политической власти. И кстати – Никсон тут не опора. Его сомнут так же легко, как вышибли мозги американскому президенту. А не сомнут – так вышибут эти самые мозги, первый раз, что ли? Все на благо национальной безопасности! То есть – безопасности дряхлых сенаторов, желающих продлить свою никчемную жизнь практически до бесконечности. Аносов ехидно сказал, что вот, мол, дорекламировался! Не буди лихо, пока оно тихо! На что я ему резонно ответил: они уже знали, и требовалось лишь подтверждение.

***

В сентябре пришло известие о том, что неизвестными лицами на территории олимпийской деревни были убиты восемь неизвестных, одетых в спортивную форму и не принадлежавших ни к одной из делегаций, присутствующих на Олимпиаде. В мешках и сумках убитых были найдены автоматы Калашникова, пистолеты ТТ, гранаты, взрывчатка – полный набор террористов, готовых к вооруженной акции. Самое интересное, что никто так и не узнал, кто же расправился с террористами – не было ни выстрелов, ни криков. Все выглядело так, будто террористы умерли все сразу, одновременно, и без каких-то видимых причин. Можно было подумать, что они просто упали и умерли. Но кто-то ведь отрезал у них головы и расставил вдоль стены в рядок! И кто-то написал на арабском печатными буквами:

« Предлагаем «Черному сентябрю» прекратить террористические действия. В противном случае с его руководством произойдет то же самое, а также – с их близкими родственниками. Объявляем войну терроризму!»

Газеты и компетентные эксперты решили, что действовала израильская спецслужба Моссад – все было сделано в их стиле. И вскорости прокатилась волна убийств в высшем руководстве палестинских организаций. Израиль отмалчивался, газеты шумели, и только нескольким людям в мире была известна истинная правда. Но само собой – никто ее на свет так и не вытащил. «Омега» сработала идеально. Меня задействовать не стали – и слава богу. Это было бы все равно – как из пушки по воробьям.

Мы с Аносовым обсудили ситуацию, а потом немного выпили шампанского – за здоровье наших ребят. Все-таки хорошо мы их натаскали.

Кстати сказать, разговаривали мы в моей вилле совершенно свободно – после того, как с помощью специальной аппаратуры обнаружили все жучки, который только были в доме. И этих жучков мы нашли несметное количество – даже в самых что ни на есть «запретных» местах – в сортирах, например. Их тут было несколько, и в каждом стояло подслушивающее устройство. За то время, что меня не было в Штатах дом нашпиговали «жучками» как белый батон изюмом – продают такие батоны в моем родном городе. В детстве я любил выковыривать из них изюм – помню, как сейчас…

И все равно мы старались говорить тихо и включать громкую музыку – если говорили о чем-то действительно важном. И регулярно проводили «чистки», пытаясь найти еще не найденные или заново установленные «жучки». Обслуживающий персонал я нанял на месте, в Штатах, так что сунуть «жучка» было делом совершенно плевым.

В середине сентября приехала Оля. Она ничего не сказала о своем приезде, и только когда охрана периметра поместья сообщила о том, что меня у ворот спрашивает девушка, очень похожая на мою жену – я и узнал о том, что Оля уже здесь. Бросился бежать по ступенькам , по дорожке сада к воротам и выскочив из калитки обнял жену и прижал к груди. Я был счастлив. Привык к ней, черт подери! И наверное все-таки ее люблю.

Ольга выглядела как выпускница школы – молоденькая до безобразия. Она почти не пользовалась косметикой – только глаза чуть подводила, да ресницы накрашивала. Но зачем много краски молоденькой красивой девушке? На вид ей лет семнадцать, не больше. Эдак могут и в педофилы записать…придется уродовать ее молодость специальной косметикой, прибавлять лет восемь-десять.

Хорошо, что комнаты в доме звукоизолированы, иначе мы бы с ней напугали всех соседей, почтенных бизнесменов и яхтсменов. Ольга и раньше была в высшей степени невоздержанна (шибко кричит!) в любовных игрищах, а после длительной разлуки так вообще разошлась не на шутку. Впрочем – я этого и не замечал, мне было совсем не до того.

Уже когда мы лежали в постели – под утро, успокоились только часа в четыре – Оля задумчиво сказала, накручивая на палец локон своих иссиня-черных волос:

– Знаешь, а я ведь хотела покончить с собой. Прости, Миш…я должна тебе рассказать, излить душу. Не перебивай меня. Я вначале будто сошла с ума – обвинила тебя в том, что погиб наш ребенок. И хотела с тобой расстаться. Прошло немного времени, и я поняла – это не ты, это я виновата! Если бы я не полезла вперед, если бы слушала все, что ты мне говорил, если бы…в общем – это я убила нашего ребенка. И мне стало так плохо, что я решила – умру. Возьму, и умру. Костю воспитает мама – денег ей хватит, квартира есть, да и ты не оставишь ее без гроша в память обо мне. Кстати, Костя уж отвык от меня, больше ее слушается…я ведь странная – вдруг стала молодой, как девчонка. И дома не бываю. Но дело не в том. В общем – я уже была готова покончить с собой, и вдруг подумала: «А как он будет без меня?! Ведь ему будет больно! Это же несправедливо – наказывать его за то, что сделала я! А мама? Папа? Да и Костик тоже!» В общем – я передумала.

– И слава богу! – вздохнул я – Оль, ну ты и дуреха!

– Дуреха – легко согласилась Ольга – Потом я стала снова думать, и…все поняла. Мы не виноваты. А тех, кто виноват – ты убил. И единственно, о чем жалею – что нельзя убить их еще раз. И кто-то ведь должен был их остановить, так почему не ты? Ты меч божий, правосудие небесное. Кому, как не тебе судить и привести приговор в исполнение?

– Ты там в секту не поступила? – подозрительно осведомился я.

– Да ну тебя…какие секты? – улыбнулась Оля – Просто думала и надумала. В общем – делаем ребенка. Согласен?

– А разве мы еще не сделали? – усмехнулся я.

– Может и сделали. А может и нет – хихикнула Ольга – Продолжим?

Через двадцать минут, когда мы лежа на спине успокаивали дыхание – сытые и довольные, как тюлени на мокрых камнях, Ольга вдруг неожиданно спросила:

– Миш, а если бы сюда попала твоя жена, кого бы ты выбрал? Меня, или ее?

Я замер, едва не вздрогнув, и долго не мог ничего сказать. Правда – а кого бы я выбрал? Ольгу, беременную моим ребенком, или Настю, за которую я могу убить, и могу отдать свою жизнь? Кого?

И я ничего ей не ответил. И мы еще долго лежали молча, пока Оля не засопела, выводя рулады таким знакомым, таким прекрасным носиком. Носиком, до мелочей похожим на нос моей далекой, и скорее всего навсегда потерянной жены. Единственной женщины, которую я любил и люблю до умопомрачения, до скрежета зубовного, до дрожи в коленках. Я отдал бы все богатство, что здесь заработал за то, чтобы Надя оказалась здесь, в этом мире, рядом со мной. А уж там – будь что будет. Главное – чтобы она была рядом.

А через три дня мы уехали на съемки моего Гарри – в конце концов, надо же сделать то, что обещал! Хоть и маленькая роль, но довольно-таки важная. Получу немного, всего пятьсот тысяч долларов, но обещание дороже денег.

Да, можно сказать зажрался – пятьсот тысяч мне уже не деньги. Самому смешно – за пятьсот тысяч я уже и задницу из кресла не подниму! Олигарх, точно, олигарх!

Съемки прошли быстро – текст я запоминал с первого раза, артистическими способностями бог меня одарил в должной мере, так что сыграл я несколько сцен почти что без дублей, с первого раза. Сыграл, и тут же вернулся на свою виллу, которую сделал своей постоянной базой – несколько телефонов, часть которых работала через факсы, рабочий кабинет – все как в нормальном дорогом офисе олигарха. Отсюда я и собирался проворачивать свои дела.

В конце сентября Аносов мне сообщил, что руководство СССР принимает мое предложение по поводу Греции, считает его своевременным, а также полностью прекращает поддержку всевозможным народно-освободительным движениям арабов. Переключаясь на более благодарный и порядочный греческий народ.

В двух словах – наши решили перебить черных полковников и установить в Греции свой режим. А также установить там нашу военную базу, которая спокойно и без проблем закроет греческое небо от посягательств раздухарившихся турков. Ну и море – это уж само собой. Время проведения операции до меня не довели, но было ясно – черным полковникам жить осталось считанные недели, а может даже и дни.

Глава 12

Мне снилось, что надо мной грохочет гром. Гром, и трубный глас – орет что-то, но слов не разобрать. Нет, слова я вроде как узнаю, но…понять не могу. Только интонацию – угрожающую, и почему-то глумливую. А потом меня толкнули в плечо, и я наконец-то проснулся.

– Что?! Что черт возьми происходит?!

– На улице – кивнула бледная, взволнованная Ольга, успевшая накинуть на себя халат (спала она нагишом, говорила – пусть тело отдыхает) – Кто-то вопит через мегафон. Ты спал, как убитый, еле добудилась!

– Набегался вчера – буркнул я, который вчера весь день провел на съемочной площадке под горячим светом софитов, и сто раз пожалевший, что согласился на исполнение этой небольшой роли. Ну зачем мне это было нужно?! Денег у меня и так хватает – что мне какие-то пятьсот тысяч долларов?! А времени съемки занимают просто неимоверно! И мне так не хватает этого самого времени, что я просто валюсь с ног!

Раз пообещал, значит, надо выполнять. Что еще сделаешь? Нельзя подводить людей. Так что кроме обычной суеты – еще и съемки, которые тянутся уже две недели. Благо, что ехать мне из Ньюпорт-Бич до Голливуда всего ничего. И вот – какая-то сволочь не дает поспать!

Одеваюсь, вернее – натягиваю штаны – и шагаю смотреть, что это за такая сволочь там орет. И тут же натыкаюсь на Аносова – хмурого, спокойного, одетого так, будто он вообще и не спит никогда.

– Что там за тарарам? – спрашиваю сходу, и тут же получаю ответ, который меня почему-то ничуть не удивил. Подсознательно я ждал, что так оно все и будет.

– Твой…хмм…«друг» вопит – спокойно поясняет Аносов – Приехал на автобусе, специально оснащенном мощными динамиками, и вопит, как потерпевший. Этот, как его…Мохаммед Али. Боксер, которому ты дважды начистил рожу. Орет – «русские подонки», «Русские – белые свиньи», «Карпов – русская трусливая свинья» – и все такое прочее. Все бы ничего, но там собрался целый отряд этих шакалов, репортеров всех мастей, и с телевидения тоже – они пишут, они задают ему вопросы, и получилась такая пресс-конференция. Есть подозрения, что весь спектакль заранее подготовлен. Иначе откуда бы эти шакалы узнали, что Али приедет сюда и станет вопить в мегафон? Все сделано технично.

– Только это орет, или еще что-то?

– Еще вызывает тебя на поединок – пожал плечами Аносов – Кричит, что начистит тебе физиономию, переломает кости и все такое.

Я прислушался – нет, не орет. Почему? И Аносов тут же пояснил:

– Тихо сейчас. Я полицию вызвал, а кроме того – этот придурок сейчас дает интервью репортерам. Думаю – тебе не стоит выходить. Начнет орать, нести всякую чушь. Ему и так достанется – наши соседи подадут иски в суд за нарушение тишины. Ребятам приказал не трогать ни эту гориллу, ни его автотехнику – себе дороже. Побьем – потом он на нас в суд и подаст. Пусть полиция занимается. Думаю на том все и закончится – проорется и сгинет. Ему надо было поднять интерес к своей персоне – вот и поднял. Прорекламировался за твой счет.

Я вернулся в постель, утащив с собой встревоженную Ольгу, и спокойно лег спать. Само собой – знаю, что завтра начнется.

И не ошибся. Все газеты, даже самые жалкие и плюгавые желтые листки (эти особенно) вышли с огромными заголовками: «Великий боксер Мохаммед Али вызвал на бой русского миллиардера Майкла Карпофф!». Ну и дальше как под копирку: «Мохаммед Али сообщил, что в прошлые бои Карпов выиграл у него подлыми, присущими русским приемами. Не честным боем, а мерзкими увертками, которые недостойны настоящего спортсмена»

Вот же мразь! А то, что он ночью подкрадывается к дому спящего человека, врубает на полную громкость свою чертову кучу динамиков и орет всякие гадости – это нормально? Это не подлый прием?

Ну и дальше пошли рассуждения о том, какой он самый великий, что все ему пофиг, и он одной левой, и что я подлый и жалкий тип, мошенническим образом заработавший свое состояние и отдавший за то душу дьяволу, не могу состязаться с настоящим, профессиональным спортсменом. И что в этот раз, если такой подлый трус как я примет предложение – мне придется совсем плохо. Он вначале отобьет мне внутренности, потом сломает челюсть и последним ударом отправит меня к моему Ленину. Почему это Ленин вдруг стал моим – не знаю. Мне это неведомо. Что творится в голове этого чудика – не могу сказать. Заставить меня драться с ним он все равно не сможет. Плевал я на него! На «слабо» меня не возьмешь.

Коротко сказали, что Али оштрафован судом за нарушение порядка – совсем на мизерную сумму, не стоящую внимания. Вообще-то Али вовсе не беден, и сотня-другая долларов для него совершенно плевые деньги.

К обеду у моей виллы началась подозрительная активность. Появились три фургона телевидения, улицу запрудили всевозможные автомобили всех марок и размеров. У выездных ворот бродили папарацци с фотоаппаратами, ловя удобный момент, и когда моя машина в сопровождении охраны выехала с виллы…оказалось, что ехать нам по большому счету и некуда. Выезд был наглухо забит машинами. И как только вся эта толпа меня увидела – галопом бросились вперед и обступили мой лимузин, вопя, как стадо ополоумевших бандерлогов, или даже хуже. Из криков я понял, что народ желает знать – когда я вылезу на ринг и позволю этому самому Али начистить мою физиономию.

– Мы не можем проехать – сухо сообщил Аносов, подойдя к окну моей машины – Возвращаемся.

– Подожди – отвечаю я, и вылезаю из лимузина.

Крики, вспышки, щелчки фотоаппаратов, кто-то вопит приветственно, кто-то возмущенно…и глаза. Сотни и сотни глаз – любопытных, горящих яростным фанатичным огнем, веселых, ненавидящих – всяких. Здесь есть все – от моих фанатов до хейтеров, ненавистников, которые готовы отдать один свой глаз только ради того, чтобы успешный человек, которому они завидуют, лишился обоих. Больные люди, неудачники – они сопровождают любого более-менее успешного человека, добившегося определенного жизненного статуса. Хейтеры завидуют и ненавидят потому, что понимают – они ничего не добились и никогда ничего не добьются по причине своей полной неспособности. Считаю это некой формой психического расстройства. Так было всегда, и так будет всегда – неудачники завидуют успешным.

– Мистер Карпофф! Мистер Карпофф! Почему вы не хотите принять вызов Мохаммеда Али?! – вопит какой-то мужчина из толпы, и голос его, такой же громкий как трубы, сзывающие на Армагеддон, перекрывает шум толпы. Вот же дал Бог человеку талант вопить с такой громкостью! И кстати – спасибо ему. Это тот вопрос, который мне в общем-то и нужен.

Поднимаю руку, утихомиривая толпу, шум тут же уменьшается раз в десять, и тогда говорю:

– Кто задал вопрос? Выйдите сюда, покажитесь…я вам дам ответ! Не бойтесь, я не кусаюсь! Ну если только немножко…

Толпа смеется – ее легко завоевать. Толпа любит немудреные шутки, в которых ты как будто опускаешься до ее уровня, становишься «таким как все». Если ты завоевал доверие толпы, если переломил ее настроение – эти люди твои. Главное – попасть в цель.

Вперед вышел худощавый человек, одетый в легкий спортивный пиджак и легкие брюки. Тут еще очень тепло, практически по-летнему, так что его наряд вполне соответствует. Это в Москве сейчас уже идут дожди, ветер обивает с мокрых серых деревьев последние листья, бросая их в лица запахивающим на ходу свои плащи прохожим. Здесь – благодать, океан, солнце, самый что ни на есть бархатный сезон.

– Мистер, у вас такой голос… – с улыбкой констатирую я – вы случайно не оперный певец?

– Нет, мистер Карпофф – тоже улыбается мужчина (ему на вид лет сорок) – Просто умею громко кричать. Иногда это помогает. Например, в баре, когда надо официанта подозвать. Или вот сейчас – докричаться до известного человека. Спасибо, что обратили внимание на меня. Ответите на вопрос?

– Отвечу – киваю я – И еще на несколько вопросов. И только вам, да простят меня остальные репортеры. Но я буду стараться говорить громко, насколько смогу. Будем считать, что это незапланированная пресс-конференция. Только потом отпустите меня, ладно? Я и так уже опоздал на съемки! (Повышаю голос) Меня режиссер поколотит!

Смеются – довольные, как сметаны наелись. Ну как же – сумели остановить Карпова и устроить «прессуху»!

– А вот микрофон есть! – по толпе передают микрофон на длинном проводе, провод идет к фургончику с логотипом одной из телекомпаний. И в первых рядах – телерепортеры с камерами. И когда успели их установить? Ох, пахнет это все серой! Ищи Сатану…

– Возьмите микрофон, задавайте вопрос – киваю я репортеру – потом передадите мне. Только давайте недолго, ладно?

– Господин Карпофф…ответьте, почему вы отказываетесь принимать вызов Мохаммеда Али? Вы боитесь его? – улыбаясь, спрашивает репортер, представившийся Говардом Хармсом.

– А зачем мне это нужно? Ну вот сами посудите – я успешный писатель, бизнесмен, должен за деньги драться на ринге? Смысл какой? – усмехаюсь я – У всего должна быть своя цена. Мне не интересен Али, не интересен поединок, у меня хватает денег – зачем я буду рисковать пропустить удар в голову и повредить вместилище разума? Между прочим, в отличие от Али, я в голову не только ем, я ей еще и работаю. (хохот в толпе, свист).

– Но вы же раньше с ним дрались? – не успокаивался репортер – и тоже были не бедны!

– Беден. Потому и дрался – улыбаюсь я – А теперь богат, и мне нет необходимости подставлять свою голову. Вот смотрите – Али занимается боксом, ему стучат в голову. У него там что-то сдвинулось, и он приезжает посреди ночи и начинает вопить в микрофон, мешая мирным гражданам спокойно спать в постели со своей женой. Как это назвать? Наверное, господину Али стоит провериться у психиатра – мое чисто оценочное суждение состоит в том, что такие отклонения в поведении могут быть только у психически больного человека. Я не специалист в психиатрии, но сами подумайте – нормальный человек такое сделает? Я намерен подать на мистера Али в суд и потребовать от него компенсации за нарушенный покой, и за те оскорбления, которые он мне нанес.

– А разве не было бы по-мужски выйти на ринг и набить физиономию оскорбившему вас человеку? – наседал репортер – вы же можете его победить и как следует избить!

– Я не собираюсь избивать больного человека – пожал я плечами, и после секундной паузы добавил – Господа! Пожалуйста, освободите нам проезд! Я опаздываю на съемки фильма «Гарри»! Кстати, рекомендую – скоро выйдет очередная серия, съемки уже заканчиваются. Это будет великолепный фильм!

Толпа загудела, расступилась, и скоро мы уже ехали по улицам города, направляясь в Голливуд, до которого отсюда было всего ничего – чуть больше шестидесяти километров. Ерунда – на хорошей машине, да по хорошим дорогам. Подавать в суд на этого ушибленного придурка Али я не собирался – мало ли что он там болтает? В конце жизни Али будет едва ходить, туго соображать и весь трястись – удары по вместилищу разума не проходят даром. Так что его можно только лишь пожалеть. И скорее всего эта история скоро закончится – Али надоест заниматься ерундой и он от меня отстанет.

Но я ошибся. Буквально через три дня после происшедшего нас пригласили на ток-шоу «Сегодня вечером», к тому самому Джонни Карсону. Ну как то есть «пригласили»…прискакал возбужденный Страус, и сказал, что мне обязательно нужно появиться в шоу Карсона перед выходом очередной серии «Гарри» и выходом очередной моей книги из этой же серии. И что я должен понимать – как важно быть публичным лицом и поддерживать свою популярность всеми возможными средствами. Это не только в моих интересах, это в наших общих интересах, ведь я не хочу оставить Страуса нищим, без единого цента?

Я так и не понял – каким это образом могу оставить Страуса нищим, и как это связано с моим участием в шоу, о чем ему и сообщил, но отказываться от участия не стал. Хотя и сосало у меня под ложечкой, чуял засаду от мерзавца. И не оставляло чувство дежавю. Но я погасил в себе подозрения, и дежавю свое задушил – ну да, помню чем закончилось мое последнее участие в этой передаче, и повторения очень не хочется. Мне все-таки не верилось, что организаторы шоу решатся на такой шаг. Я даже заранее предупредил – никаких неожиданностей! Никаких подстав! Приду с женой, и мне нафиг не надо никаких скандалов! Жена только что оправилась от стресса, ей пришлось тяжело, заболела, и я не хочу, чтобы она испытала какие-то психические перегрузки. Меня заверили, что ничего такого не будет, что все пристойно и благостно, и что мои сомнения абсолютно беспочвенны. Лгуны. Мерзкие и жалкие лгуны! Впрочем – может это я жалкий? Повелся, как идиот…

Ольга надела на ток-шоу белую блузку без рукавов и кремовую плиссированную юбку чуть ниже колен. Нравятся мне эти юбки, эдакое «ретро» на все времена. Женщина в такой юбке выглядит воздушной и элегантной. По крайней мере, мне так кажется. На шее – изумрудное колье, которое я ей когда-то подарил, в ушах – серьги с изумрудами и бриллиантами, недавний подарок. Зашел к знакомому ювелиру и купил. Красивые женщины должны быть украшены красивыми драгоценностями – если это все в пределах приличий и женщина не напоминает новогоднюю елку.

Ну а я оделся как всегда – только толстый свитер грубой вязки сменил на тонкую водолазку. Ну и слаксы, само собой – смесовые штаны это наше все. Ольга сказала, что водолазка мне очень идет – подчеркивает ширину плеч и под ней очень даже сексуально играют мышцы. Ну да, пришлось стащить водолазку и тут же доказать свою сексуальность. Так что едва не опоздали на шоу – я не сторонник «скорострельства».

Кстати – ни я, ни Ольга не любители носить на пальцах кольца, перстни и все такое. Даже обручальные. Я – по понятной причине, спецназ в перстнях – это было бы гомерически смешно. Ольга – просто потому что я не люблю такого. Захотела бы – я бы ее пальцы в два ряда унизал самыми дорогими кольцами. Просто за то, что она ко мне вернулась.

Началось шоу как обычно – с клоунства ведущего, который нагнетал атмосферу веселья и фонтанировал плоскими шутками. Он прошелся по каким-то событиям в США, о которых, кстати, я не особо-то и слышал, вспомнил известных людей, большинство из которых мне не были известны, что называется «вообще», и только через полчаса этой тупой белиберды вспомнил обо мне:

– Сегодня у нас в студии важный, очень известный гость! Майкл Карпофф! Со своей супругой Олга Карпофф! Мы собрали самые важные вопросы, которые заранее прислали на нашу студию наши телезрители, и сейчас их озвучим! Майкл любезно согласился ответить на любой вопрос, не так ли, Майкл?

– Кроме вопроса – что было раньше, курица или яйцо, и вопроса о том, кто создал Бога – с каменным выражением лица ответил я, и ведущий радостно захохотал:

– Как всегда Майкл отвечает в своей искрометной манере! Майкл, а если я спрошу тебя о сексе с твоей женой, ты тоже ответишь?

– Только после того, как ты расскажешь о том, в каких позах ты занимаешься сексом со своей женой – с таким же каменным выражением лица парировал я, прикидывая, вырежут эту хрень из эфира, или не вырежут. Судя по всему – должны вырезать, ибо время абсолютно отмороженных похабных шоу еще не пришло. Америка 70-х достаточно пуритантская, по крайней мере внешне, так что сомнительные шутки такого рода не должны пройти официальную цензуру. Хотя…и времена изменились, и я не все знаю об Америке 70-х.

Хохот ведущего, хохот за кадром – чтобы было понятно, где смеяться, ну и дальше пошли вопросы. И первым был вопрос – как мне удалось так хорошо сохраниться в пятьдесят с лишним лет, и не обманываю ли я, говоря, что моей жене на самом деле под тридцать лет, ведь выглядит она как шестнадцатилетняя школьница!

Я думал недолго. Реклама – двигатель прогресса, кто такое сказал? Не знаю, на самом ли деле двигатель прогресса, но бизнес без рекламы (пусть мы ее и ненавидим) жить все-таки не может.

– Я владею секретом того, как сделать человека молодым – после паузы, небрежно заметил я, с удовольствием глядя на то, как вытягивается лицо ведущего и буквально отпадает его челюсть. Сенсация! Это настоящая сенсация!

– Мы тебя правильно поняли, Майкл? – в тишине, нарушаемой только жужжанием вентиляторов охлаждения телекамер спросил Карсон – Ты можешь вернуть молодость любому человеку?!

– Любому – подтвердил я – Тому, кто сможет заплатить за это омоложение столько, сколько я с него запрошу. Много сотен миллионов долларов, предвосхищая вопросы отвечу тебе. Эта операция может быть проделана ограниченное количество раз в году, потому стоит очень дорого. И я могу вылечить любую болезнь – на тех же условиях.

– Я читал в газетах о том, что ты якобы заявил об этом на слушании в Конгрессе, но не верил! Это фантастика! Неужели все правда?!

– Все правда. Вот перед вами пример – мне пятьдесят с лишним лет. На сколько я выгляжу?

– Лет на двадцать пять, не больше…а может и того меньше – восхищенно-завистливо вздохнул Карсон, и тут же добавил озабоченно – Майкл, а ты понимаешь, что сейчас начнется? Сколько писем полетят в твой адрес, умоляя, упрашивая, слезно уговаривая спасти близкого им человека? Сколько людей тебя проклянут, когда ты им откажешь, или просто не ответишь на их просьбу? Сколько упреков ты выслушаешь в свой адрес – тебя обвинят в том, что ты предоставляешь свои услуги только богатым, что ты негодяй, который думает только о деньгах! Что бы ты им мог ответить?

– А что тут можно ответить? – пожал я плечами и посмотрел в глазок камеры – Очень жаль, что быть вечно молодыми могут позволить себе только богатые люди. Но чтобы успокоить бедных, скажу: я постараюсь раздеть богачей на максимально большую сумму. Чтобы были молодыми, но без штанов. Пусть заново зарабатывают. (ведущий захохотал, но вообще-то я не шутил). А еще, скажу вам всем: скоро я начну строительство клиники, которая займется проблемой продолжительности жизни людей. Я вложу в эту клинику очень, очень много денег. И в том числе – те деньги, которые получу от богачей за омоложение. Моя цель – добиться того, чтобы любой человек мог получить свой эликсир молодости, эликсир здоровья. Чтобы люди не умирали – ни от старости, ни от болезней. А еще – я хочу образовать компанию, которая займется постройкой космических кораблей, подводных и космических станций. А также – решить проблему питания человечества.

– И как это связано с омоложением? – сделал круглые глаза ведущий.

– Напрямую – пожал я плечами – Вы не задумывались над тем, а что будет, если люди перестанут болеть и умирать, в том числе и от старости? Вы представляете, сколько людей будет проживать на Земле, если никто не будет умирать? Где будут жить эти люди? Что есть? Как жить?

– Тогда твой эликсир проклятие для человечества! – серьезно заметил ведущий – Его нужно уничтожить. И забыть.

– Только вместе со мной – усмехнулся я, краем глаза заметив, как недовольно поджала губы Ольга. И я ее понимал – пулю в голову я не переживу. Зачем умножать число сущностей? Нам только снайперов-спасителей Земли не хватало!

– Я успокою вас – в наступившей паузе пояснил я – Пока что нет возможности производить эликсир в промышленных количествах, и вряд ли это получится. Не зря я намерен брать такие огромные деньги. И никто кроме меня сделать этот эликсир не сможет. Никогда и ни за что.

– Магия? – понимающе улыбнулся ведущий, намекая и на мою роль мага в кино, и на слухи, которые обо мне ходили. Мол, я и есть тот самый маг, провалившийся в другой мир. И писал я о самом себе.

– Магия – подмигнул я телекамере.

– Ох, что это там такое? – вдруг встрепенулся ведущий, и его глаза чуть сузились – Что за шум?

Ответить ему ни кто не успел, и вряд ли он ждал этого самого ответа. Из-за кулис метнулась высокая фигура в сером костюме и передо мной появился никто иной, как Мохаммед Али – потный, разъяренный, с галстуком набекрень. Он был похож на разъяренного носорога – такой же опасный, огромный, и…тупой.

– Белая свинья! Русская свинья! Не хочешь принимать вызов?! Так вот тебе! – и он смачно харкнул мне в лицо. Само собой – я успел увернуться, зеленый, отвратительный плевок пролетел над моим плечом и прилип к спинке кожаного дивана, на котором я сидел. Ольга охнула, вскочила, и с ненавистью глядя в широкое, довольно улыбающееся лицо боксера с отвращением сказала: