Текст книги "Богиня любви"

Глава двадцать восьмая

Когда Венера материализовалась на кухне у Пии, ее гнев начал угасать. В комнату, заливаясь лаем, ворвалась Хлоя, сразу узнала Венеру, и ее лай мигом перешел в радостное повизгивание, – но потом собака встревоженно заскулила, увидев, как богиня села на пол и разрыдалась. Венера прижала к себе Хлою.

– Венера! Ох боже мой… Что случилось?

В кухню влетела Пия и присела на корточки рядом с богиней любви.

– Он… ненавидит… меня! – прорыдала Венера.

– Ну, милая… он не может тебя ненавидеть! Никто не в силах тебя ненавидеть. Ну-ка… Сядь вот сюда, к столу.

Пия мягко спихнула Хлою с колен богини любви и помогла Венере подняться на ноги.

– Нет… нет… – Венера всхлипывала, садясь на свое обычное место за кухонным столом Пии. – Тут уж ничего не поделаешь… Пия, он больше не хочет меня, после того как узнал, что я богиня!

Пия уже ставила перед ними чашки с горячим кофе.

– Расскажи мне все по порядку. И воспользуйся льняной салфеткой вместо «клинекса». Так будет лучше.

Пия внимательно слушала Венеру, подробно рассказывавшую о сцене, происшедшей между ней и Гриффином; богиня время от времени всхлипывала и бормотала себе под нос что-то о том, как глупы иной раз бывают мужчины. Закончив рассказ, богиня любви высморкалась и вытерла глаза. Пия не произнесла ни слова. Она встала и принесла из холодильника нечто длинной и плоское, завернутое в алюминиевую фольгу.

– Это мой аварийный запас черного бельгийского шоколада. Съешь его. Очень помогает.

Венера судорожно кивнула, отломила кусочек шоколадной плитки, и темная сладость растаяла у нее во рту, пока она прихлебывала чудесный кофе, приготовленный Пией.

– Ты права… – Богиня шмыгнула носом. – Действительно помогает.

– Вот и хорошо. Так. Во-первых, я действительно очень зла на Гриффина. Он вел себя как настоящая ослиная задница.

– Думаю, «Smart Bitches» назвали бы его словечком покрепче. Ну, что-нибудь вроде…

Венера немного помолчала, думая и посасывая шоколад.

– Чертов дурнозадый кривочленный торговец шлюхами… или, может быть, задбургер.

– Ты права. Они отлично ругаются. Давай будем называть его кривочленным задбургером. Это получше, чем просто «ослиная задница».

– Согласна, – кивнула богиня любви.

– Итак, мы всерьез разгневаны на него, но все равно я не думаю, что ты должна от него отказаться.

– Но мне придется, Пия! Я ведь не могу стать кем-то другим, да если бы и могла, не стала бы меняться.

– Видишь ли, я думаю, что он просто был потрясен, и именно потому так ужасно отреагировал. Когда он немножко подумает о том, каким он был идиотом… – Венера, вскинув брови, посмотрела на Пию. – То есть каким он был кривочленным задбургером, он очень об этом пожалеет и принесет извинения и изо всех сил постарается вернуть тебя.

– Но ты ведь не отвергла Вулкана, когда узнала, что он – бог огня.

– Ну, это вообще-то не слишком честное сравнение. Я ведь к этому времени уже успела подружиться с тобой, так что вроде как привыкла к мысли, что по Талсе разгуливают бессмертные.

Богиня любви покачала головой.

– Он сказал, что не уверен даже в том, что мы принадлежим к одному виду. Не знаю, смогу ли я ему это простить.

– Ты любишь его?

– Да, – тихо ответила Венера.

– Тогда, думаю, ты научишься его прощать.

– Я не знаю. В каком-то смысле он ведь прав. Между нами всегда будет висеть эта тема – «смертные-бессмертные». Когда он постареет и сгорбится, я останусь прежней. Я же вечно буду выглядеть вот так.

Пия внезапно побледнела, и Венера только тогда поняла весь смысл сказанного ею. Богиня поспешно взяла Пию за руку.

– Но ты должна знать, что я все равно буду любить Гриффина, даже тогда, когда он станет старым и сгорбленным, а когда он умрет, я буду вечно оплакивать его смерть и свято хранить память о нем. Как и Вулкан о тебе.

– Я понимаю. По крайней мере, мне кажется, что понимаю. Но это сильно обескураживает и более чем пугает – когда начинаешь думать о том, что любишь существо, которое никогда не состарится… и никогда не умрет.

– Но у тебя достает храбрости по-прежнему любить Вулкана.

– Не думаю, что это можно назвать храбростью, но… да. Я все равно его люблю.

– А вот Гриффин не так храбр, как ты. Или, что, наверное, будет ближе к истине, он любит не так сильно, как ты.

Венера моргнула, стараясь избавиться от слез, вновь набежавших на глаза.

– Не спеши осуждать его. Мужчины не так легко приспосабливаются к новому, как женщины. К тому же… – Пия передернула плечами, улыбнулась и сунула в рот кусочек шоколада. – К тому же мы полнее отдаемся чувствам.

– В этом ты определенно права. – Тут голос богини стал серьезным. – Не знаю, могу ли я это сделать, Пия. Я не знаю, смогу ли я снова открыться перед ним. А что, если он опять отвергнет меня?

– Но, Венера, разве это не часть любовных отношений? – осторожно спросила Пия. – Ты и должна быть ранимой и чувствительной перед тем, кого искренне полюбила.

– Да… Если нет ранимости, нет и открытости чувствам. Я просто не знаю, вернется ли ко мне эта уязвимость. Отказ причиняет слишком сильную боль.

– Кто тут от чего отказывается? – прозвучал рядом с ними низкий голос Вулкана, внезапно материализовавшегося в кухне.

Пия взвизгнула и схватилась за сердце.

– Так, вот что! Вы оба должны прекратить эти дурацкие неожиданные появления! Пользуйтесь. Дверями! Или вы доведете меня до сердечного приступа!

– Прости, малышка.

Вулкан наклонился к Пие, чтобы поцеловать ее.

И улыбнулся Венере.

– Привет, богиня!

– Вулкан… – Венера рассеянно кивнула богу огня. А он принюхался к чашке, стоявшей перед Пией.

– Кофе… Пия рассмеялась и хлопнула его по руке, когда он попытался забрать у нее чашку.

– Кто бы мог подумать, что бессмертные начнут сходить с ума по такой простой вещи, как кофе! – Она показала на кофеварку. – Налей себе сам!

Вулкан именно этим и занялся, а потом переставил свой стул так, чтобы можно было обнять Пию за плечи. Он мимоходом глянул на Венеру, но тут же присмотрелся к богине повнимательнее.

– Ты плакала, – сказал он.

– Гриффин не слишком хорошо отреагировал, когда узнал, что Венера – это Венера.

– Он отказался от тебя? Богиня любви протяжно вздохнула.

– Прошу, не надо об этом!

– Но, друг мой, ты знаешь, я никогда не совал нос в твои дела.

Венера грустно улыбнулась.

– Да, я это знаю.

– Однако он причинил тебе боль, – продолжил Вулкан.

– Именно так.

– Должен ли я наказать его за это? Я мог бы превратить его кровь в лаву и заставить вскипеть его мозги, – бодрым тоном предложил бог огня.

Пия нахмурилась и толкнула его локтем.

– Эй, мне это не кажется хорошей идеей.

– Весьма любезное предложение, спасибо. Но, боюсь, я буду вынуждена его отклонить. Похоже, если любишь кого-то, мысль о его страданиях совсем не доставляет такого удовольствия, как следовало бы. Хотя он уж точно заслужил немножко пыток.

– Я мог бы поколотить его как следует…

Вулкан искоса посмотрел на Пию, продолжавшую хмуриться, и добавил:

– Но не так, чтобы искалечить.

Венера покачала головой.

– Нет, спасибо. Я просто хочу вернуться на Олимп и постараться забыть о Гриффине Ди Анжело. Мне и так уже противно думать обо всем, что я сделала. К тому же я слишком надолго забросила свои божественные обязанности.

Венера встала.

– Погоди! – вскрикнула Пия. – Ты что, действительно собираешься уйти? Прямо сейчас?

– Дорогая, но ты ведь знала, что я не смогу остаться здесь навсегда.

– Но я не думала, что ты уйдешь так скоро. Ты ведь еще вернешься, да? Я хочу сказать, несмотря на то что произошло у вас с Гриффином, ты ведь придешь еще ко мне в гости?

Венера легко коснулась щеки маленькой смертной.

– Конечно, дорогая. Я вернусь. Разве я смогу забыть все это? Мы еще пойдем в ресторан Лолы, чтобы выпить гранатового мартини и потанцевать, а потом посидим в твоей кухне и будем пить горячий шоколад и болтать ни о чем. А ты, я уверена, будешь и сама время от времени посещать Олимп.

Венера повернулась к Вулкану.

– Кстати, вспомнила. Друг мой, для нас с тобой пришло время исправить ошибку, которую мы совершили многие века назад. Мы, конечно, надеялись на хорошее, но теперь наш брак превращает твои отношения с Пией в ложь.

– Я всегда желал тебе добра, богиня любви, – серьезно ответил бог огня. – Ты была мне хорошим другом, когда остальные бессмертные меня избегали. И я никогда этого не забуду.

– Я попрошу Зевса и Геру выслушать нашу просьбу завтра вечером. Встретимся в Большом зале, расторгнем наш брак официально.

– Спасибо, Венера, – сказала Пия, смахивая слезинку.

Богиня любви улыбнулась.

– Только пообещайте мне кое-что.

– Все, что угодно, – одновременно ответили Вулкан и Пия.

– Обещайте, что будете любить и уважать друг друга до тех пор, пока вы оба живы.

– Обещаю, – сказала Пия.

– Клянусь тебе вечной клятвой, – сказал Вулкан.

– Вот и хорошо. А я прослежу за вами. Не заставляйте меня являться сюда, чтобы высечь кого-то из вас.

Венера дернула Пию за локон, намеренно стараясь поднять всем настроение, пока она сама или Пия не разрыдались.

– А теперь, Пия, тебе придется закрыть глаза, чтобы мое исчезновение тебя не напугало.

– Думаю, на этот раз я оставлю глаза открытыми, – сказала Пия. – Я люблю тебя, Венера!

– И я люблю тебя, дорогая.

Богиня любви вскинула руки – и исчезла.

Вулкан поставил на стол чашку с кофе и повернулся к Пие. Открыв ей объятия, бог огня спросил:

– Ты хочешь теперь немножко всплакнуть, малышка?

– Да! – всхлипнув, ответила Пия и, уткнувшись носом в плечо возлюбленного, от всей души разревелась.

Глава двадцать девятая

– Я просто долбаный идиот!

Гриффин отшвырнул от себя бухгалтерскую книгу. Несколько часов подряд он просидел в своем кабинете, медленно закипая. Когда же наконец пар вырвался наружу, он остался лицом к лицу с голой, холодной правдой. Он оттолкнул от себя женщину, которую полюбил всем сердцем и всей душой. И почему же он повел себя так глупо? Потому что узнал, что она – какая-то там богиня. Нет, не просто какая-то богиня. Женщина, которую он любил, оказалась самой богиней любви. Венерой. Афродитой. Той самой женщиной, которую мужчины за тысячи лет бесчисленное количество раз обессмертили в песнях, стихах и картинах. Но он отверг ее. Гриффин поморщился, вспомнив выражение боли на ее лице, когда его потрясение и страх вместе с гневом выплеснулись наружу.

Он должен придумать какой-то способ, чтобы все исправить… попросить у нее прощения… вернуть ее. А потом ему придется как-то приспособиться к тому, что его любимая – настоящая богиня. Что она никогда не состарится и не умрет… что она обладает невообразимой силой…

– Ей надо было вбить в мою башку немного здравого смысла! – пробормотал Гриффин.

Но, немного подумав, он порадовался, что она этого не сделала.

Однако что ему делать теперь? С чего начать распутывание всего того, что он натворил? Она сказала, что возвращается на Олимп. Гриффин застонал и потер виски, где уже много часов подряд колотилась отчаянная боль. Но он не может просто позвонить ей или позвать ее…

Или может?

Она ведь богиня. Значит, она слышит мольбы смертных. Разве не так? По крайней мере, попытаться стоило. Гриффин откашлялся.

– Венера? – произнес он в воздух. – Ты где? Ты можешь меня слышать?

Он нервно сглотнул и начал с начала:

– Венера, богиня чувственной любви, красоты и эротических искусств, прошу, услышь меня!

Ничего не произошло. Ладно, попробуем по-другому…

– Венера, я очень виноват. Я люблю тебя. Возможно ли, чтобы ты простила меня за то, что я был таким гребаным идиотом? – Гриффин немного помолчал. – Ты можешь что-нибудь тут передвинуть, если слышишь меня?

Никакого ответа. Он, наверное, взялся за дело не с того конца. Но как, черт побери, другим удается призывать древних богинь? Гриффин понятия не имел.

И тут он внезапно выпрямился в кресле. Сам он не имел понятия, но знал кое-кого, кому это удалось! Венера говорила, что Пия воспользовалась каким-то заклинанием, чтобы обратиться к ней за помощью. Черт! На часах было около двух ночи. Придется ему подождать. Но как только закончится дежурство, он прямиком отправится к Пие и, если понадобится, поставит палатку перед ее крыльцом и будет ждать, пока девушка не согласится помочь ему связаться с Венерой.

Богиня простит его. Должна простить. Он не оставит попыток, пока не добьется этого.

Минутой позже на пожарной станции прозвучал сигнал тревоги, и Гриффин почувствовал себя гораздо лучше. По крайней мере, в ближайшие часы он будет занят… и от этого время до встречи с Пией пройдет гораздо быстрее.

Гриффин и его команда действовали как хорошо смазанный механизм, готовясь к работе. Когда Гриффин уже надел обмундирование, весившее сорок с лишним фунтов, и бежал к пожарной машине, лейтенант протянул листок бумаги, на котором был отпечатан адрес, где случился пожар. Гриффин вспрыгнул на водительское сиденье; его ум работал так же ровно и уверенно, как огромный мотор, которым он управлял. Пожар начался на Двадцать первой улице, в магазине, торговавшем книгами и музыкальными дисками. Плюсы: это близко, они прибудут на место через несколько минут; в два часа ночи магазин закрыт, и ничья жизнь не подвергнется опасности. Минусы: этот магазин представлял собой огромное двухэтажное здание, так что огонь наверняка разгорится сильно; внутри полным-полно книг, а это значит, что огонь получит много отличной пищи. Магазин будет пылать как факел.

Они еще не подъехали к магазину, а Гриффин уже понял, что был прав. Пламя было гигантским. К тому времени как пожарная машина добралась до большой парковочной площадки, весь фасад здания был охвачен огнем. Языки пламени вырывались из окон, вдребезги разбивая стекла.

Как всегда на месте пожара, все происходило вдвое быстрее обычного. Пожарные высыпали из машины. Гриффин коротко отдавал приказы. Полицейские уже начали отгонять подальше случайных зевак, а пожарная команда подтягивала к зданию брандспойты и налаживала выдвижные лестницы.

– Капитан! – Гриффин посмотрел вверх, на Роберта, который выбирался из кабины, где управлял движением лестниц. – Только что получили сообщение от службы «девять-один-один». Из этого здания к ним поступил звонок по сотовому телефону. Ночной сторож оказался заперт огнем где-то в дальних офисах.

– За мной, вокруг дома! – рявкнул Гриффин.

Отлично обученная команда знала, что делать в таких случаях. Пожарные схватили оборудование и бегом бросились за капитаном.

– Взламываем! – бросил Гриффин.

Роберт и Джи-Ди взялись за тяжелые пожарные топоры. Стальная дверь под их мощными ударами согнулась, как лепесток цветка.

Из проема хлынули клубы черного дыма.

– В каком именно офисе он находится? Где? – спросил Гриффин Роберта.

– Они не знают. Его телефон уже отключился. «Девять-один-один» держат человека на линии, и он говорит, что вся задняя часть этого дома состоит из офисов и складских помещений.

– Значит, он может быть где угодно, – пробормотал Гриффин.

Это не было вопросом, так что отвечать на его слова было ни к чему.

– Ладно, идем внутрь. Джи-Ди, Роберт – направо. – Он оглянулся на новичка, который выглядел бледновато, однако спокойно встретил его взгляд. – Беннет, ты со мной, налево. Надеть маски, там слишком дымно. Вперед!

Гриффину всегда казалось, что войти в горящее здание – все равно что сунуться в пасть живому чудовищу. Оно обладало индивидуальностью. Оно дышало и менялось. Оно было непредсказуемым, как дикий зверь.

И этот пожар ничем не отличался от других.

То, что большой огонь еще не добрался до задней части здания, почти не имело значения. Здесь уже было чудовищно жарко. И все вокруг затягивал дым. И везде таилась опасность.

Гриффин повернул налево, не обращая внимания на рев пламени, которое подбиралось все ближе и ближе. Он оглядывался на Беннета и каждые несколько минут связывался с Джи-Ди и Робертом.

Чертово здание представляло собой сплошной лабиринт битком набитых книгами стеллажей и небольших кабинетов за тонкими перегородками. Гриффин собрался проверить очередную такую кабинку, но услышал крик где-то впереди. Там как будто бы кто-то колотил в дальнюю дверь.

– Капитан, та дверь, похоже, выходит прямо в книжный магазин? – сказал Беннет.

– Да, держись поближе.

Гриффин помчался по длинному коридору.

Тяжелая дверь оказалась запертой. Гриффин дважды стукнул в нее рукояткой топора. В ответ раздались два отчаянных удара.

– Мы нашли его, – сообщил по рации Гриффин. Потом придвинулся поближе к двери.

– Вы меня слышите? – прокричал он.

– Да! Помогите! Я тут заперт в огне!

– Отойдите назад! Я буду взламывать дверь!

– Поскорее! – закричал с той стороны двери ночной сторож.

– Давай, начали! – сказал Гриффин Беннету.

Они разом ударили топорами по двери, но та сопротивлялась, и понадобилось еще несколько ударов, прежде чем удалось приоткрыть ее настолько, чтобы Гриффин мог проскользнуть внутрь.

Он очутился в настоящем пылающем аду, в дыму и яростном жаре. Ночной сторож отошел от двери, как ему приказали, но, охваченный густым дымом, упал возле стены. Гриффин мгновенно выхватил кислородную маску и надел ее на лицо мужчины. Потом он поднял сторожа – так, как это всегда делают пожарные, перекинув его через плечо, – и двинулся обратно к приоткрытой спасительной двери, стараясь дышать как можно более поверхностно.

– Эй, принимай его! – Гриффин протолкнул безвольное тело лишенного сознания человека сквозь узкую щель, к Беннету. – Держишь?

– Держу, капитан, – ворчливо ответил Беннет.

– Уноси его скорей. Я за тобой.

– Понял, капитан.

Гриффин видел, как они скрылись в дыму. И начал сам протискиваться сквозь щель, но тут все огненные дьяволы в буквальном смысле вырвались на свободу.

Яростный взрыв отбросил Гриффина по меньшей мере на десять футов в сторону. Он упал на спину. Удар вышиб остатки воздуха из его и без того перенапряженных легких. Но Гриффин сумел совладать с собой и подняться на ноги. А потом какой-то шум, похожий на писк умирающей птицы, привлек его внимание – и он увидел, как изогнувшиеся от жары перила металлической лестницы сорвались с места и медленно начали падать прямо на него. А он не в силах был тронуться с места. Он не мог сделать ничего, только покрепче упереться ногами в пол и подготовиться к встрече с искривленным, плавящимся металлом.

Боль пронзила всю левую сторону его тела. А потом, к счастью, он погрузился в прохладную черноту…

Вулкан крепко спал. Так крепко, что голос матери показался ему частью сна.

– Вулкан, надо проснуться!

Вулкан вздохнул во сне, покрепче прижимая Пию к обнаженному телу.

– Сын! Просыпайся!

Вулкан нахмурился, начиная понемногу выбираться из сна.

– Вулкан! Ну же! Просыпайся скорее!

Бог огня открыл глаза.

– Ну наконец-то. Ты всегда умел хорошо поспать. Не знаю, от кого у тебя это… ни твой отец, ни я никогда не спали вот так, без задних ног.

– Матушка?..

– Да, да, это я, Гера, королева богов, твоя мать. И я требую, чтобы ты наконец очнулся.

Вулкан осторожно отодвинулся от Пии, по-прежнему мирно спавшей, и сел на кровати. Да, действительно, в спальне Пии стояла его мать, и ее одежды цвета слоновой кости мерцали, как будто светясь сами по себе.

– Матушка, что случилось?

– Случился пожар. Ты должен поспешить.

При слове «пожар» Вулкан мгновенно начал действовать. И в ту же секунду призвал к себе одежду древнеримского воина.

– Да, это мудро – подготовиться к битве. Идем со мной.

Гера взяла Вулкана за руку, и они исчезли.

Возникли они в самом центре огненного хаоса, внутри яростно пылавшего здания. Огонь не мог причинить вреда Вулкану, и он добавил немного своей защиты к ауре матери. Он бы никогда не допустил, чтобы огонь хоть как-то задел королеву всех богов.

– Посмотри туда.

Гера показала на горящие обломки, куда подбирался главный поток огня.

Взгляд Вулкана привлекло едва заметное движение.

– Гриффин! – вскрикнул бог огня и бросился к лежавшему там смертному, по пути отгоняя языки пламени.

Добравшись до пожарного, Вулкан быстро оценил его травмы. Он отшвырнул кусок железных перил с тела человека. Веки Гриффина затрепетали, глаза открылись.

– Кто ты? – выдохнул он.

Потом его взгляд скользнул в сторону – и пожарный увидел прекрасную женщину, стоявшую в ярком ореоле света рядом с…

– Богиня! – едва слышным шепотом произнес Гриффин.

– Да, – подтвердил Вулкан, опустившись на колени. – А я – друг Венеры. Лежи спокойно, старайся дышать медленно. Я выведу тебя из этого ада.

– Слишком поздно, сынок.

Взгляд Гриффина снова устремился к богине, так безмятежно стоявшей рядом с ним. К его изумлению, богиня улыбнулась и обратилась к нему по имени.

– Гриффин Ди Анжело, я – Гера, королева богов.

– Привет, Гера. Гриффину казалось, что он сказал это обычным, нормальным голосом, но на самом деле с его губ сорвался лишь хриплый шепот.

– Ты должен внимательно выслушать меня, Гриффин, – сказала Гера. – У нас слишком мало времени. Видишь ли, ты умираешь…

Гриффин подумал, что ему бы следовало испугаться, услышав эти слова, или, по крайней мере, испытать потрясение. Но вместо того его вдруг, как ни удивительно, охватило ощущение мира и покоя.

– Тот сторож… его спасли? – прошептал он.

– Да, спасли, – ответила Гера. – Ты отлично поработал.

Гриффин вздохнул. Если действительно пришел его конец, он хотя бы знал теперь, что справился со своим делом, и справился хорошо. Краски начали постепенно меркнуть перед его глазами, переходя в ровный серый цвет. Он подумал о сестрах и матери, и его пронзила острая печаль, потому что его смерть причинит им горе. Потом он подумал о Венере, о том, как он сожалеет о словах, сказанных ей. Но она ведь богиня… и, может быть, сумеет как-то узнать о его чувствах… даже после его смерти…

– Не сейчас, Гриффин Ди Анжело! – крикнула Гера. – Повелеваю твоему духу – не удаляйся прямо сейчас!

Глаза Гриффина резко распахнулись, почти против его воли, он моргнул и увидел все намного яснее.

– Матушка, я могу перенести его отсюда. Наверняка мы могли бы… – заговорил бог огня, но Гера вскинула руку, заставляя его замолчать.

– Нет, все зашло слишком далеко. Его тело получило смертельные повреждения. Прости меня, смертный человек, я неверно оценила время, отведенное тебе богинями судьбы. Я предполагала дать тебе гораздо большую свободу выбора…

Гриффин хотел сказать богине, что она прощена, но голос отказался повиноваться ему. Богиня повернулась к богу.

– Есть только один способ спасти его, сын мой. Вы с ним должны обменяться душами. После этого ты станешь смертным и с помощью моей силы сохранишь достаточно бессмертной сути для того, чтобы исцелить его разбитое тело и выжить. Но ты действительно станешь смертным – во всех отношениях. Тебе это понятно?

Вулкан кивнул.

– Да, матушка.

– Ты понимаешь, что, если ты это сделаешь, ты проживешь всего одну и только одну недолгую жизнь здесь, в современном мире, а когда умрешь, твое тело обратится в прах, а твой дух отправится в поля Элизиума?

– И я проведу эту жизнь со смертной женщиной, которую люблю, так? А когда и она тоже умрет, позволено ли и ей будет войти в поля Элизиума?

Гера наклонила голову.

– Даю тебе священную клятву, что ее дух найдет там дом и успокоение.

– Я все понял, и я согласен.

– Очень хорошо, сын мой.

Гера подошла к распростертому на полу телу Гриффина и опустилась рядом с ним на колени. Богиня коснулась лица пожарного. Он подумал, что рука у нее удивительно мягкая и прохладная.

– Слушай меня внимательно, смертный человек. Мой сын Вулкан, бог огня – муж Венеры, которую, насколько я знаю, ты полюбил. Он может спасти твою душу и твою жизнь, но для этого ему нужно завладеть твоим телом и твоей смертной жизнью. А ты, в свою очередь, займешь его место – место одного из двенадцати олимпийцев, место бога огня. Ты сохранишь свою душу и свои воспоминания, но после этого ты должен будешь вечно хранить священную кузницу и огненную колонну. Ты станешь богом огня. Тебе это понятно?

Огромным усилием воли Гриффин заставил умирающее тело заговорить:

– А Венера знает об этом?

Гера покачала головой.

– Нет.

– Если я скажу «нет», я умру? – хрипло выговорил Гриффин.

– Ты безусловно умрешь, но тебе незачем бояться смерти. Ты был хорошим человеком. И могу заверить, после смерти ты станешь воином в полях Элизиума.

Начавшие мутнеть глаза Гриффина посмотрели на бога, которого Гера называла Вулканом.

– Мои сестры… – Его и без того чуть слышный голос прервался.

Вулкан тоже опустился на колени рядом с Гриффином.

– Я знаю твоих сестер. Я буду заботиться о них и защищать их, как будто они – мои родные сестры. Они никогда не узнают о том, что я – не их обожаемый брат.

– Поклянись, – выдохнул Гриффин.

– Клянусь священной клятвой.

Гриффин закрыл глаза и прошептал:

– Тогда я согласен. Я готов обменяться с тобой душами.

Гриффин услышал, как Гера начала что-то ритмично начитывать; слов он не понимал, но сила заклинания ударила его с куда большей мощью, чем до этого бешеное пламя пожара. А потом он почувствовал, как его неудержимо тянет куда-то, как будто он угодил в гигантский торнадо. Он открыл рот и закричал, и кричал, кричал… а потом очутился в бесконечной черноте такой темной ночи, какую он не мог бы и вообразить, и его поглотило ничто.