Текст книги "Я еще жив. Автобиография"

Вот и все, всего одна попытка.

Я впервые познакомился с Боно и заговорил со Стингом. Мы с бывшим участником The Police быстро нашли общий язык. Держа в голове свой незаконченный альбом, я спросил Стинга, не мог ли он мне немного помочь с вокалом. В конечном счете он записал бэк-вокал на песни Long Long Way To Go и Take Me Back Home, в которой к нему также присоединились Хелен Терри и Питер Гэбриел.

No Jacket Required вышел 25 января 1985 года, за неделю до моего тридцать четвертого дня рождения. Почему на обложке красное лицо? Потому что мой альбом горяч, прокачен и готов к клубам. Капли пота на моем лбу были отчасти естественными, отчасти – из глицерина. Песни и настроение альбома были настоящими, но обложку нужно было, как мне казалось, немного приукрасить, чтобы я выглядел взмыленным и изможденным. Не знаю почему – за три года я почти ни разу даже не присел.

Альбом моментально стал хитом. Когда вышел сингл Sussudio, я был на вершине как среди альбомов, так и среди синглов, и то же самое мне удалось сделать и в Великобритании – но там синглом номер один стал Easy Lover (который даже не входил в новый альбом). No Jacket Required оставался на первой строчке в течение семи недель в США, где было продано двенадцать миллионов копий этого альбома.

Я узнал об этом только потому, что посмотрел в «Википедии». В бешеном водовороте множества дел и проектов, из которого я не мог вырваться еще на протяжении многих лет, я почти не думал о своих достижениях в чартах и продажах. Я просто бежал и бежал, чтобы наконец когда-нибудь остановиться.

В те годы я был абсолютно везде, повсюду, оккупировав радиоволны, MTV, чарты, даже все эти проклятые «Оскары». Как бы вы ни старались, если вы включали MTV или радио, вы всегда слышали меня. Если вы терпимо относились к этому, то подумали, что я просто писал много хитов. Но если вы считали меня назойливым, то я и моя музыка постоянно вам надоедали.

Тур No Jacket Required начался с концерта в «Королевском театре» в Ноттингеме 11 февраля 1985 года. Я выступал по всему миру в течение пяти месяцев и дал восемьдесят три концерта. Множество выступлений в лондонском «Альберт-холле» и других местах Великобритании, затем остальная Европа, Австралия, потом большая серия концертов в США (включая три выступления в «Юниверсал Амфитеатр» в ЛА и два – в «Медисон-сквер-гардене») на протяжении всего лета.

Вам этого недостаточно? Не беспокойтесь, на подходе был еще один проект, еще один сингл, еще один неизбежный хит Фила Коллинза.

Стивен Бишоп был хорошим другом и восхитительным автором песен, и я записал вместе с ним акустическую версию его песни Separate Lives, чтобы включить ее в No Jacket Required, но она оказалась не самой подходящей для альбома. Однако песня сохранилась, была выпущена, и в какой-то момент мне позвонил Даг Моррис из Atlantic Records и спросил: «Тебе было бы интересно записать Separate Lives в дуэте с Мэрилин Мартин?» Я ее не знал, но Даг был президентом Atlantic Records, и я доверял его мнению. Планировалось, что песня будет вставлена в очередной фильм Тейлора Хэкфорда «Белые ночи». В тот момент, во время кульминации «холодной войны», мир действительно очень нуждался в смеси балета и шпионской драмы.

Separate Lives принесла мне очередное первое место в чарте США, и это значило, что в 1985 году у меня было больше хитов номер один в Америке, чем у кого-либо другого, а Стивена номинировали на «Оскар». Примерно в тот же период (так называемый «сезон наград») альбом No Jacket Required выиграл три «Грэмми», и я впервые получил Brit Award – за лучший британский альбом и как лучший британский исполнитель. Но еще до церемоний вручения всех этих премий (которые прошли в начале 1986 года), в конце 1985 года, я уже снова работал с Genesis и записывал альбом, который позже станет Invisible Touch. Мы снова отправились в путь.

* * *

Но еще до этого, когда я отдыхал летом 1985 года, мне позвонили из офиса. Оказалось, что популярный детективный сериал «Полиция Майами: Отдел нравов» хотели, чтобы я снялся в роли камео в одной из серий. В пилотной серии использовал и In The Air Tonight, и это был отличный ход – настолько отличный, что многие люди думали, что это музыкальная тема сериала. На самом деле Фред Лайл, его музыкальный продюсер, действительно использовал мою музыку довольно много раз.

Множество музыкантов уже снялись на тот момент в роли камео – Гленн Фрай и Фрэнк Заппа, например, – поэтому я подумал, что буду выглядеть смешно, если соглашусь. Но, когда я прочитал сценарий, меня прошиб холодный пот. Я был не просто в роли камео, я был на каждой странице, почти в каждой сцене. Моего персонажа звали Фил Мейхью по прозвищу Зазывала. Я понятия не имел, что значило мое прозвище, но было очевидно, что сценарист с самого начала учитывал мое возможное присутствие в сериале. Затем я узнал, что Зазывала – мелкий мошенник, который готов сделать за деньги все что угодно. Я до сих пор не понимаю, почему они так думали про меня.

Я позвонил им и сказал, что не практиковался как актер уже много лет и не знал, смогу ли справиться с ролью. Режиссер Джон Николелла развеял все мои сомнения: «Все нормально, просто приходи. Это будет весело».

Итак, я пришел, и мы действительно неплохо повеселились. Дон Джонсон был очень мил со мной, а моей коллегой была Кира Седжвик – жена Кевина Бэйкона. Даже Джилл получила небольшую роль в сцене вечеринки. Мы управились за десять дней, и я вернулся домой, чтобы продолжить свой отпуск.

Оглядываясь назад, я не могу поверить, что смог сделать все эти вещи, что все они имели успех, что я участвовал в стольких проектах. Если просто посчитать все мои проекты, роли и т. д., то получалось, что я был одной из самых популярных поп-звезд мира. Но в то же время я себя так не чувствовал. Как долго No Jacket Required был на первой строчке? Да вы шутите.

Меня все чаще начали называть трудоголиком. Я отрицал это, пока мое лицо не становилось пунцово-красным и глицериновый пот не стекал по моему лбу. Меня просто просили делать то, от чего я, по всей видимости, не мог отказаться.

Я не был продюсером Duran Duran, и не пел дуэтом с Бой Джорджем, и не ездил в туры с Синди Лопер. Я не гнался за очередным появлением в Top of the Pops и не жаждал дописать еще один ноль к моему банковскому счету. Роберт, Эрик, Джон, Филипп, Фрида – это были люди, на которых я вырос, чьим поклонником я был, либо мне просто нравилось их меховое пальто. Это были люди, которых я считал иконами и настоящими артистами. Для меня было честью работать с ними – вот почему.

Однако я осознавал, что в некоторых кругах я был олицетворением восьмидесятых. Но не катавшимся на яхте видным владельцем пентхаусов и Ferrari. Я, конечно, носил неоднозначные, сомнительные костюмы, но их носили все в восьмидесятые. А что, если бы Патрик Бэйтман[46]46
  Персонаж книги Брэта Истона Эллиса «Американский психопат».


[Закрыть] считал меня единственным светлым пятном в музыке того яркого, головокружительного десятилетия? Он просто психопат.

Самым прекрасным в тот период было то, что Джилл могла путешествовать со мной и наслаждаться поездками и весельем; поэтому наши отношения становились все крепче и крепче. Она ни разу не жаловалась на то, как много работы я на себя взвалил. Джоули и Саймон оставались в Ванкувере со своей мамой, и я заезжал к ним так часто, как мог. Казалось, что они всегда были рады меня видеть, а это делало меня счастливым. Но я пропустил столько важных моментов в их жизни. Вспоминая те годы, я даже не могу поверить в это. Если у успеха есть темная сторона, то это точно она.

* * *

Где вы были 4 августа 1984 года, в самом разгаре летних Олимпийских игр в Лос-Анджелесе, которые были бойкотированы странами восточного блока, что было ответом на американский бойкот Олимпийских игр в Москве 1980 года?

Я точно помню, где я был, – у меня была свадьба с Джилл Тэвелман. Прекрасная невеста была в красивом белом свадебном платье, а жених – в изящном черном костюме. Моими свидетелями на свадьбе были Эрик и Тони Смит, а подружками невесты – Патти и подруга Джилл Мэган Тейлор. Свадьба прошла в регистрационном бюро Гилфорда, а затем было венчание в местной церкви. Саймон исполнял роль церемониймейстера, а Джоули – подружки невесты.

Празднование проходило в саду «Олд Крофта», где для нас весь вечер играли звезды музыкальной сцены. Эрик, Гэри Букер, Роберт Плант, Стивен Бишоп, Ронни, Дэрил, Честер – так много хороших друзей было с нами. Даже непредвиденный вызов мастера из Dyno-Rod[47]47
  Британская компания, специализирующаяся на починке канализационных систем и сантехники.


[Закрыть] – кто-то сломал туалет на первом этаже – не смог испортить праздник.

Мы с Джилл провели наш медовый месяц в круизе на яхте, посетив берега Турции и Греции. Моя профессиональная жизнь была на подъеме, равно как и личная жизнь.

А где вы были 13 июля 1985 года, когда проходил Live Aid? Что ж, это я тоже помню…

Live Aid: мой вклад в его провал,

или Позерство должно продолжаться

Я встретился с Робертом Плантом в Далласе, где я готовился к турне No Jacket Required. Мы окунулись в приятные воспоминания о совместном туре и записи альбома, о том, как в Чикаго забраковали мой дорогой кожаный пиджак, а его разноцветный, кричащий костюм посчитали соответствующим дресс-коду.

Мы заговорили об «огромном музыкальном автомате» – концерте, который организовывал Боб Гелдоф и который представлял собой продолжение Band Aid. Планировалось, что он будет состоять из двух масштабных концертов одновременно в США и Великобритании, в которых примут участие крупнейшие звезды мировой музыкальной индустрии. Я читал о нем до этого и думал: «Этого никогда не случится. Это было бы слишком невероятно». В 1985 году технология трансляций концертов только начинала набирать обороты, и организовать два шоу по обе стороны Атлантики, которые одновременно транслировались бы по телевидению, казалось уж слишком амбициозной идеей.

Я не слышал ничего конкретного от неудержимого мистера Гелдофа – никогда не сидевшего сложа руки человека, – поэтому я решил, что это были только слухи, а если это и окажется правдой, то я не буду участвовать. К тому же я был чересчур занят другими делами в тот момент. No Jacket Required стал успешным сразу же после релиза в начале того года.

Затем внезапно Гелдоф стал давать пресс-конференции и заявлять, что такой-то и такой-то будут выступать на его концерте – на самом деле даже еще не поговорив с таким-то и таким-то. После чего он садился на телефон: «Боно приедет, итак, ты сможешь приехать?» Или скорее (так как это был Гелдоф): «Боно приедет, черт возьми, итак, ты сможешь, черт побери, приехать?» Именно таким образом в итоге он предложил и мне выступить на его концерте.

В Далласе Роберт спросил меня: «Ты приедешь на шоу, которое организует Гелдоф?»

«Да, думаю, приеду. Пока еще не знаю на самом деле».

«О, а ты не мог бы сделать так, чтобы и я в нем поучаствовал?»

«Для этого я тебе не нужен – ты же Роберт Плант! Просто позвони Биллу Грэму». Я говорил о легендарном американском импресарио. Он организовывал в США шоу, которое должно было пройти в Филадельфии, а в Лондоне тем же самым занимался не менее легендарный Харви Голдсмит.

«О нет, я не могу позвонить Биллу. У меня с ним плохие отношения. Он ненавидит нас».

И я вспомнил «инцидент в Окленде»: яростная драка за кулисами на концерте Led Zeppelin в 1977 году, во время которой на одного из членов команды Грэма напал служащий охраны Led Zeppelin. Но это было темное пятно на репутации группы, а не Роберта Планта, который никогда не был замечен в таких происшествиях.

Поэтому я бодро ответил ему: «Уверен, все будет хорошо. Ты сможешь договориться с Биллом!»

А Роберт сказал: «Ты, я и Джимми могли бы выступить вместе».

Мне это предложение показалось, во-первых, не таким серьезным, а во-вторых, любопытным. Я участвовал во всех проектах, в каких только было возможно; я выступал абсолютно со всеми, работал с Робертом, Эриком и даже Адамом Антом (я продюсировал и играл на барабанах в его сингле Puss n’ Boots для альбома Strip 1983 года). Таким образом, раз уж я и так был занят по горло, то я мог попробовать сделать что-то еще. Почему бы и нет?

Слоги Led и Zep ни разу не произносились вслух. О воссоединении Led Zeppelin не могло быть и речи – они не сыграли вместе ни одной песни после смерти Джона Бонэма пять лет назад. Это было невозможно. Ни в коем случае. Итак, мы не собирались серьезно готовиться к концерту и решили даже не репетировать. В этом не было необходимости. Были только я и Роберт, и к нам присоединился Джимми Пейдж со своей гитарой. Разве что-то могло пойти не так?

И вот из этих безобидных мелочей раздулась огромная катастрофа международного концерта.

Вскоре после Далласа я был на гастролях где-то в Америке, и мне позвонили прямо в номер отеля. Это был Стинг. «Ты приедешь на концерт Гелдофа?»

«Да, приеду…»

«А ты бы не хотел выступить со мной?»

После записи для Band Aid и его участия в моем альбоме No Jacket Required я также помог ему с несколькими демоверсиями его первого после The Police альбома The Dream of the Blue Turtles, который должен был выйти летом 1985 года. На тот момент, когда он покончил с прошлым и начинал свою сольную карьеру, Стинг не имел никакого желания снова петь с The Police – не важно, насколько масштабным и глобальным был концерт. Но он также не хотел выступать там один. Я понимал это.

«Конечно, Стинг, почему нет? Мы споем пару твоих и пару моих песен». И снова предложение казалось мне интересным и – что также было важно – вполне выполнимым.

Весной и в начале лета того года нам всем предстояло совершить много поездок. Мой тур в США закончился за день до концерта Гелдофа – который на тот момент получил название Live Aid, – и я поехал домой к Джилл. Мы со Стингом поговорили по телефону и решили порепетировать у меня дома. Он приехал вместе со своей женой Труди Стайлер, готовый к работе.

У нас с Джилл есть бассейн, английский уличный бассейн. Стоял июль, поэтому было довольно солнечно. Но мы находились не на Ривьере, и вода была еле теплой. Но, будучи гостеприимным хозяином, я предложил гостям (вспоминая, как добра была ко мне миссис Гэбриел, когда я приехал на прослушивание в Genesis): «Если вы хотели бы немного поплавать…»

В мгновение ока – даже не достав плавки – Стинг воспользовался моим предложением. Он моментально снял штаны и аккуратно прыгнул в бассейн, почти не оставив после себя брызг. Джилл пыталась отвернуться, но безуспешно.

После того как он с легкостью проплыл пару кругов, он вылез, вытерся и снова выглядел безукоризненно. Он просто сверкал. Я моментально решил заняться йогой, но, к счастью, во мне возобладал здравый смысл.

Мы сели за пианино в гостиной. Я напомнил ему, что мы собирались исполнить вместе – Long Long Way To Go, которую он пел в No Jacket Required, – и мне также удалось сделать неплохую версию фортепианной партии Against All Odds. Затем мы отрепетировали Every Breath You Take. Я не помнил слова, поэтому Стинг говорил мне, что петь, а я записывал.

Тем временем во вселенной, где я выступал с Плантом и Пейджем, что-то начало меняться. В нашу идею вмешались Харви Голдсмит и Билл Грэм. «Ты, я и Джимми можем выступить вместе» превратилось во «Второе пришествие величайшей рок-группы в истории». Произошли изменения, и я был в блаженном неведении по поводу них. Роберт не сообщил мне, что Джон Пол Джонс также будет с нами. Вот так внезапно собрался весь состав LED ZEPPELIN!

Добавим еще немного драмы: параллельно шли переговоры о еще одной идее. Кто-то спросил меня: «Было бы здорово, Фил, если бы ты как-то еще поучаствовал в Live Aid – есть предложения?»

«Ну, на самом деле я бы предпочел сыграть на барабанах с кем-нибудь», – честно ответил я. Я умел это делать. Я мог спокойно сесть за ударные, войти в эту роль без проблем. И мне не нужно будет беспокоиться о своем голосе. «Где будут выступать Эрик и Роберт?» – спросил я у Харви Голдсмита.

«Эрик будет в Америке. Роберт – тоже».

Итак, подумал я, вот и все. Я здесь, а они там. Ничего не выйдет. «Ну я вернулся из долгого тура по Америке, – сказал я, – и я бы не хотел возвращаться туда так скоро. К тому же я пообещал, что выступлю на «Уэмбли» со Стингом».

Голдсмит отошел ненадолго, проверил логистические ресурсы и сообщил Тони Смиту: «Это будет возможно, если Фил полетит на «Конкорде» в Филадельфию до того, как закончится шоу. Он может выступить со Стингом на «Уэмбли», полететь в Америку и там присоединиться к Эрику и Роберту».

Услышав это, я подумал: «Отлично, я смогу сыграть со всеми своими друзьями – если это возможно, то я в деле».

Я не беспокоился по поводу выступления с Эриком. Мы много раз выступали вместе, работали над Behind the Sun, и я знал его барабанщика Джейми Олдакера. Проще простого.

Затем до меня дошла еще одна новость. Я неожиданно узнал, что Роберт и Джимми хотели провести репетицию.

Репетиция – последнее, чем я хотел тогда заниматься. Ухудшало положение то, что она должна была пройти в Америке. Я только вернулся оттуда после двухмесячных гастролей и хотел провести немного времени с детьми. Да и в любом случае я знал эти песни. Я был на первом концерте Led Zeppelin. Я был их фанатом!

Позже я узнал, что они также предлагали барабанщику Тони Томпсону выступить с ними, но Роберт настоял именно на моей кандидатуре. Интересно, он сделал это потому, что не хотел обижать своего друга – то есть меня? Или потому, что Голдсмит убедил его, что им необходим мой трюк с двумя концертами одновременно? Я не знаю. Я никогда не спрашивал об этом. Но я был полностью уверен, что не хотел репетировать, хоть я и прекрасно понимал, почему Роберт придавал такое большое значение хотя бы небольшому прогону выступления. Возможно, я думал бы по-другому, если бы по достоинству не расценивал огромную значимость воссоединения Led Zeppelin.

Итак, я сказал Роберту: «Репетируйте без меня; скажите мне, какие будут песни, и в самолете я тихо прорепетирую их. Я прослушаю их на плеере».

* * *

Наступил день концерта Live Aid, 13 июля 1985 года. Я проснулся в «Локсвуде» – нашем новом доме в Уэст-Сассексе.

День был чудесным. Вся страна, весь мир был в предвкушении незабываемого концерта. Многие месяцы новости о подготовке Live Aid были на первых страницах газет и журналов всей планеты, но для нас начало дня было таким же, как и для миллионов других людей – нужно было решить вопрос с детьми.

Мы с Джилл решили оставить детей с моей мамой. Спустя тридцать лет после того дня Джоули до сих пор не может простить мне это. Саймону было восемь, а Джоули почти тринадцать, а Live Aid и все артисты были на одной улице с ней. Но мне предстоял настоящий ад перед концертом: я должен был потратить на это весь день, съездить в миллион мест и выполнить множество обязательств, включая организацию «Конкорда», и все это заканчивалось только в пять утра в номере нью-йоркского отеля, в котором я наконец-то мог завалиться спать спустя почти сутки после выезда из Сассекса. Я не мог справиться с ролью отца и мчащегося с концерта на концерт через океан барабанщика.

Поэтому, не обращая внимания на безмерное подростковое недовольство Джоули, мы оставили ее и Саймона у Барбары Спик в Илинге и направились в «Уэмбли». Весь Лондон также отправлялся на концерт, устраивая на улице большие празднества и создавая атмосферу настоящего карнавала.

За кулисами «Уэмбли» находилась гримерная, включающая в себя множество припаркованных вплотную фургончиков артистов. Каким-то непонятным образом (может, из-за своей прически?) я заговорил с представителями «Новой романтики» – Ховардом Джонсом и Ником Кершоу – и со Стингом. До начала шоу у нас взял интервью главный специалист по музыке в BBC Энди Кершоу. Он явно делал свою работу сквозь стиснутые зубы. Через несколько лет он рассказал в документальном фильме BBC о Live Aid, что с большим удовольствием поговорил бы тогда с более крутыми парнями, такими как Пол Маккартни, The Who или Queen, которые вызывали у него больше интереса и восхищения. А вместо этого ему достались какие-то болваны.

Немного обсудив свое выступление перед самым выходом, мы появились на сцене примерно в два часа дня. Публика кричала безумно громко, когда мы выходили. Ведущий Ноэль Эдмондс сообщил зрителям, что как только я закончу свое выступление здесь, я сразу же сяду в «Конкорд» до Филадельфии, чтобы появиться на сцене и там. Овации стали еще громче.

Я был как на иголках и дико нервничал. Меня волновала логистика – получится ли у нас совершить этот перелет? И я также должен был выступить на высочайшем уровне перед миллиардной телеаудиторией со всего мира.

За секунду до выхода совершенно будничным тоном Стинг сказал мне: «Кстати, иногда я могу напутать слова в песне…» И в следующее мгновение я уже сидел за фортепиано, а он был на другом конце сцены на «Уэмбли» и пел: Every breath… every move… every bond… Я пел правильные слова, но этот негодяй, выражаясь метафорически, снова импровизировал в своем нижнем белье. Тем временем миллионы зрителей кричали мне: «Заткнись, Коллинз! Ты, черт возьми, поешь не те слова! Ты должен был все отрепетировать!»

Если бы только это было моей единственной проблемой в тот день.

День был очень солнечным, поэтому на сцене стояла невыносимая жара. Я настолько сильно вспотел, что в какой-то момент мой палец слетел с клавиши во время Against All Odds. Это была грубейшая ошибка, и я практически почувствовал, как на «Уэмбли» вздрогнули 80 000 человек. Эту неверную ноту услышал весь мир. Из-за этого и моих «ошибок» в тексте Every Breath я уже выглядел в его глазах каким-то профаном.

Но я ушел со сцены до того, как осознал это. Я торопился поскорее вылететь, но – хоть мы и должны были незамедлительно отправиться в Америку – мне пришлось ждать примерно час, пока Ноэль Эдмондс и его вертолет не подобрали меня и не довезли до Хитроу. Даже Гелдоф не мог заставить работников аэропорта как можно скорее разрешить нам садиться.

Меня заверили, что я не был единственным, кто летел в Филадельфию, – я точно не хотел показаться позером, собиравшимся сыграть на двух концертах. Меня успокоили – Duran Duran также должны были лететь со мной.

Но оказалось, что они теперь выступали только в Америке. Совершенно внезапно я остался один, и ситуация изменилась. В высококлассном составе поп– и рок-музыкантов, выступавших на Live Aid, каждый был особенным, но некоторые были еще более особенными по сравнению с другими. Итак, мы с Джилл на машине выехали к вертолету, скрывшемуся в поле недалеко от нас. Разумеется, каждый наш шаг снимало телевидение. «А вот и ухмыляющийся Фил Коллинз – он все еще в том же костюме, не успев еще даже высохнуть после выступления, уже мчится в Филадельфию. Вот это да!»

Мы сели в вертолет, взлетели, быстро добрались до Хитроу, где приземлились прямо около «Конкорда» – и все это снимали камеры.

Этот рейс входил в расписание аэропорта, поэтому он был полностью загружен пассажирами, ожидавшими взлета. И вдруг на борт вваливаются какие-то потные ребята. Большинство пассажиров понимали, что происходило, потому что об этом сообщалось во всех газетах, а некоторые подталкивали соседей локтем и шептали: «А он гораздо ниже, чем я думал».

Но не все, как оказалось, были осведомлены по поводу происходящего. Примерно в середине самолета, по пути к своему месту, я увидел Шер. Она явно не понимала, из-за чего был весь переполох. Она была в обычной одежде и совсем не выглядела как «Шер». Она заметила меня и преследовавший меня целый отряд журналистов и фотографов.

Я был немного смущен ее присутствием. Вау, это же Шер. Не важно, что на ней не было в тот момент привычного боевого макияжа. И ей явно было не все равно. В общем, когда я доставал свой большущий плеер и кассеты с альбомами Led Zeppelin, она встала и пошла в уборную. И до того, как мы взлетели, она вернулась, и на ней уже был макияж, как у «Шер».

Во время полета она подошла поздороваться со мной.

«Привет, Фил, что происходит?»

«Мм, а ты не знаешь про грандиозный концерт Live Aid? В Филадельфии, на «Уэмбли», миллиард зрителей по всему миру? Мы как раз едем в Филадельфию, чтобы выступить там».

«О, а ты не мог бы договориться, чтобы я тоже поучаствовала в нем?»

Я подумал: «Опять? Я кто вам, чертов музыкальный менеджер?»

В общем, я сказал Шер, как и Роберту, что я ей для этого не нужен. Она же Шер! Я был уверен, что ее и так без проблем возьмут.

Тем временем начали появляться слухи по поводу моего перелета на «Конкорде». Самый распространенный из них – что я был не в себе из-за кокаина. Но я никогда бы не смог сделать все, что я делал на Live Aid, если бы был под кайфом. Однако я примерно понимал, откуда взялся этот миф. Ведь мы же были честолюбивыми рок-звездами! В восьмидесятых! Это десятилетие славилось именно такими вещами. Но я работал постоянно и делал это не благодаря каким-то веществам.

Когда дело казалось моих обязанностей, я подходил к делу крайне ответственно. Особенно – 13 июля 1985 года, в самый ответственный день моей жизни. Я даже не выпил бесплатный бокал шампанского в «Конкорде». Возможно, его стащила Шер.

В середине полета мне необходимо было связаться с телевидением в прямом эфире с помощью коммуникационных систем в кабине пилотов. Итак, я отправился туда. Пилоты оказались действительно первоклассными – они сказали мне: «Нам не следовало бы этого делать, поэтому не говорите об этом никому…» Я подумал: «Но меня же будет слышать весь мир!» Капитан также не лучшим образом справился с настройкой радиовещания.

Телевизионная студия в Лондоне, где представители BBC старались поддерживать всеобщее возбуждение. «А сейчас мы переходим к прямой связи с Филом Коллинзом, который сейчас находится в кабине пилотов «Конкорда»! Как дела, Фил? Как чувствуешь себя?»

«Все в порядке, мы уже на полпути…»

Гости программы – Билли Коннолли, Эндрю Риджли из Wham! и Памела Стивенсон – были в замешательстве. В эфире раздавались только приглушенный треск и помехи. Коннолли недоверчиво отнесся к этому. «Это мог бы быть кто угодно! Он сейчас может быть вообще в другом месте!»

До того как я узнал об этом, мы уже приземлились. Мы сразу сели в вертолет из аэропорта имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке, без таможни, и отправились на стадион «Джон Ф. Кеннеди» в Филадельфии. Для этого нам потребовалось почти столько же времени, сколько мы летели из Лондона в Нью-Йорк.

Мы приехали, и за кулисами я встретил свою правую руку и старого друга Стива «Пада» Джонса. Он сказал, что с барабанами все в порядке. Я заглянул в гримерную к Эрику и почувствовал, что даже его команда перешептывалась между собой: «Чертов позер…» Но я узнал, что мы собирались играть, и песни оказались довольно легкими. Я чувствовал мощный выброс адреналина и был настроен очень решительно. Останавливаться было уже поздно.

Затем меня поймал Кенни Краген, менеджер Лайонела Ричи. Он отвечал за финальную песню We Are The World, которую написал Лайонел.

«Фил, не мог бы ты спеть одну строчку в песне?»

«Мм, а когда она будет?»

«Там всего одна строка, ничего сложного».

«Да, хорошо, я согласен».

После этого я пошел к фургону Led Zeppelin. Еще до того, как войти, я почувствовал, как над ними сгустились тучи.

Ситуация была следующая. Роберт отстранился от всех – просто славный малый. Роберт и «я не хочу иметь ничего общего с Led Zeppelin» – атмосфера была странной. Гнетущая обстановка. Я бы даже сказал – дьявольски гнетущая. Сразу было очевидно, что Джимми был, скажем так, беспокойным. Взвинченным. Только позже, посмотрев запись концерта, я заметил, что во время выступления у него изо рта текла слюна и он с трудом стоял на ногах, пока был на сцене. Кит Ричардс делал нечто подобное, но это было прекрасное выступление. А Джимми просто был похож на жирафенка.

Но все это веселье нам только предстояло пережить. А пока меня представили Джону Полу Джонсу, который был тише воды ниже травы. Затем меня познакомили с Тони Томпсоном. Он вел себя со мной очень холодно. Я рассказал ему о нескольких трудностях, с которыми можно столкнуться, когда на сцене играют одновременно два барабанщика. Я годами выступал так в Genesis и со своей собственной командой и прекрасно понимал, каким ужасным может получиться звук. Главный вывод, который я сделал после тяжелого опыта выступлений, – это играть как можно проще и ничего не усложнять.

Но взгляд Тони красноречиво говорил мне о том, что ему не интересны «подсказки» какого-то перелетевшего через океан чужака, который только что вылез из «Конкорда».

Кажется, я начинал медленно понимать, что происходило: эти ребята много работали, готовясь к выступлению на Live Aid, и Тони репетировал с ними как минимум неделю. Для всех это было очень серьезным событием, но я – возможно, немного легкомысленно относившийся к этому – не осознавал, какие большие ставки были сделаны на этот концерт.

Затем Джимми посмотрел на меня. «Итак, – произнес он, рыча и растягивая слова, – ты знаешь, что мы будем играть?»

«А, да. Конечно. Единственное, что мне не очень удается, – это партия с гитарным фламенко перед соло в Stairway to Heaven».

«Ну и как же оно звучит?»

«Я думаю, вот так…»

«Нет, не так!» – самодовольно ухмыльнулся мистер Пейдж.

Я подумал: «Хорошо! Помогите мне. Не надо говорить мне, как она не звучит. Расскажите мне, как она звучит!»

Возникло ощущение, будто я провалил какой-то тест. Мне кажется, на самом деле Джимми этим хотел сказать: «Нам действительно нужен этот парень? Неужели мы не можем выступить без него?» Меня заставили чувствовать себя так, как будто я пришел на вечеринку без приглашения.

Я смотрел на Роберта и никак не мог понять: «Ты сказал им? Ты сказал хоть кому-нибудь, почему я здесь? Я здесь, потому что ты попросил меня затащить тебя на этот чертов концерт, а потом сказал мне: «Может, нам с тобой и Джимми выступить вместе?» Именно поэтому я здесь! Я не собирался приезжать сюда, чтобы выступать с Led Zeppelin. Я приехал сюда, чтобы сыграть вместе со своим другом, который вдруг снова превратился в солиста группы Led Zeppelin – в совсем другого человека, чем тот, которого я знал до этого».

Что касается вокала Роберта, то ему нужно было быть в хорошей форме, чтобы исполнить все свои сложные партии. Но я понимал, что он не был в хорошей форме. Еще и Пейдж, тайно злившийся на меня. Да, я был барабанщиком Роберта и ездил с ним в тур. Но это совсем другое дело. Это Led Zeppelin. С этими парнями лучше не шутить.

Но на тот момент я запутался в паутине токсичных, напряженных отношений внутри Led Zeppelin. Но у меня не было выбора – пришлось пожать плечами, отбросить все сомнения и смириться со сложившейся ситуацией.