Текст книги "Я еще жив. Автобиография"

Еще не мертв,

или Снова вместе – впятером в группе, вчетвером в семье, и жизнь одного человека (всего, что от него осталось)

Это было похоже на утреннее похмелье. Мой потерянный уик-энд превратился в несколько потерянных лет и почти стоил мне жизни. Теперь мне нужно было – на трезвую голову – немного поразмыслить, ведь я никак не мог понять: как так получилось, что я остался один и тонул на дне бутылки?

В конце 2013-го – начале 2014 года у меня появилась возможность задуматься над этим вопросом. Тони Смит связался со мной, Питером, Тони, Майком и Стивом. BBC хотела снять документальный фильм об истории Genesis и музыке, которую мы создали. Мы все были польщены. Хотя в течение многих лет о нас сняли немало фильмов, это была BBC – организация с огромным авторитетом и знаком качества, приковывавшая к себе внимание всего мира.

Это была приятная возможность оглянуться на все то, чего мы достигли – как вместе, так и раздельно, – и снова увидеться друг с другом (и с самими собой). Учитывая то, что совсем недавно я столкнулся со смертью лицом к лицу, для меня эта возможность имела, возможно, большую значимость, чем для других. Поэтому я предложил режиссеру, Джону Эджинтону, попробовать то, что мы никогда до этого не делали. Почему бы ему не провести интервью со всеми нами одновременно в одной комнате?

Похоже, что эта идея вызвала похожие эмоции у Майка, Тони, Питера и Стива, потому что она была очень быстро согласована, и ее начали незамедлительно претворять в жизнь.

В марте 2014 года мы сидели впятером в большой белой комнате фотостудии в Ноттинг-Хилле, в западном Лондоне. Мы впервые собрались все вместе после нашей безуспешной встречи в Глазго в 2005 году, и нас впервые снимали во время того, как мы разговариваем друг с другом. Прошло сорок лет с тех пор, как я и еще один новичок Стив были приняты в группу, и тридцать пять – с тех пор, как ушел Питер, поэтому нам было, что обсудить. И снова было немного жутко от того, как мы возвращались к своим ролям – Стив молчал, я постоянно шутил и т. д.

Так как от нас не требоваось принимать никаких решений и нас не стесняли никакие обязательства, атмосфера в студии была непринужденной и расслабленной. У каждого из нас был шанс сказать то, что мы думали. В какой-то момент Питер произнес: «Если мы делали все правильно, у нас получалось то, что мы бы никогда не сделали по отдельности».

Что касается меня, то я рассказал Питеру то, о чем до этого не имел возможности сказать ему прямо: «Многие думали, что я пытался выжить тебя из группы, чтобы самому стать вокалистом. Я просто хочу, чтобы ты знал – это неправда».

Не думаю, что Питер когда-либо считал, что я устраивал заговоры против него. Но это была великолепная возможность развеять перед камерами все догадки и слухи о том, как я «захватил власть» в Genesis. К моему удивлению, мое признание было вырезано из окончательной версии фильма.

Откровения продолжились. Тони в своем личном интервью в документальном фильме, рассуждая о моем сольном успехе, заметил: «Для [Фила] это было чудесно. Он был нашим другом – мы хотели, чтобы у него все получилось. Но мы не хотели, чтобы у него все получилось настолько хорошо – не так сразу», – говорил он полушутя. «И… это ощущение нас не покидало. Он был буквально везде в течение пятнадцати лет. От него нельзя было избавиться. Просто кошмар», – пожимал он плечами, улыбаясь. Он многозначительно добавил, что группа Genesis была уникальна в том, как ее участникам удавалось одновременно выступать в группе и строить свои сольные карьеры на протяжении такого долгого времени. Поэтому документальный фильм называется именно так – Genesis: Together and Apart.

Во время перерыва за обедом Тони Смит, Дана, жена Стива Джо и участники группы обсуждали, что нового у нас произошло, как росли наши дети, чем они занимались. Это напомнило мне, как же здорово иметь таких друзей, как они.

Мы немного обсудили идею выпустить новый сборник, и его концепция отражала наше приподнятое настроение от этой встречи. Впервые за все время в одном сборнике будет собрана лучшая музыка группы Genesis наряду с лучшими песнями из сольных карьер пятерых участников группы. Это подарочное издание охватит всю нашу карьеру и будет состоять из трех дисков – 37 песен, общей длиной почти в четыре часа, расставленных в хронологическом порядке. Количество песен из сольных карьер будет строго равным – по три от каждого. Я по большей части не участвовал в обсуждении того, какие песни Genesis будут включены в сборник – я доверил парням самим сделать этот выбор, – но из своих альбомов я выбрал In The Air Tonight (было бы оскорблением не взять ее), Easy Lover (отчасти потому, что она не входит ни в один из моих студийных альбомов) и Wake Up Call из Testify (потому что она была моей любимой песней из не самого успешного моего альбома).

Когда мы задумались о том, как назвать этот сборник и какой будет его обложка, мы удивительно легко справились с задачей. Хотя и не без сложностей. Кто-то предложил The Big Tree and Its Splinters, но в итоге мы утвердили идею Питера – R-Kive. Написание этого названия в какой-то степени соответствовало тенденциям современности.

R-Kive был выпущен в сентябре, и незадолго до трансляции по телевизору Together and Apart 4 октября 2014 года мы впятером пошли на премьеру документального фильма BBC в лондонский «Хеймаркет».

Это был приятный, непринужденный вечер в компании многих старых друзей, включая Хью Пэдхэма, Ричарда Макфейла и многих других. Во время показа все смеялись в нужных местах, и никто не ушел домой недовольным.

В тот период времени я также не забывал о своем наследии и в других сферах деятельности. Через шестьдесят лет после того, как я впервые посмотрел диснеевский фильм о Дэви Крокетте, и спустя почти двадцать лет с того дня, как Орианна подарила мне мой первый артефакт из Аламо, на тот момент я собрал довольно внушительную коллекцию реликвий, имевших отношение к той битве. По предложению техасского издательства я даже написал книгу The Alamo and Beyond: A Collector’s Journey. По некоторым подсчетам, моя коллекция являлась самой большой частной коллекцией в мире, и она оценивалась примерно в 10 000 000 долларов.

Денежный эквивалент коллекции не имел для меня никакого значения, но ее историческая ценность была крайне важна. В тот момент, когда я закончил свои пьяные танцы со смертью, я начал как никогда беспокоиться о том, что будет с моей коллекцией, когда я умру.

Поэтому, для того чтобы предотвратить споры за право обладать редким мушкетом Крокетта или драгоценным мексиканским пушечным ядром, я решил подарить все двести артефактов из своей коллекции подходящему учреждению или музею в Сан-Антонио.

После того как я обсудил этот вопрос с некоторыми друзьями и экспертами в Техасе, я пришел к выводу, что лучше всего будет вернуть коллекцию домой: я перевез все, что у меня было, в Аламо – главную достопримечательность штата Одинокой звезды[69]69
  Штат Одинокой звезды – прозвище штата Техас.


[Закрыть].

Мы сделали официальное заявление 26 июня 2014 года, а в октябре того же года я вернулся в Аламо, чтобы проследить за тем, как коллекцию перевозят из Швейцарии. Она расположилась в музее – в центре обновленной экспозиции Аламо, которая была оценена в 100 миллионов долларов. В техасской палате представителей меня также удостоили чести стать почетным гражданином штата Техас. Маленький мальчик из Хаунслоу, который жил внутри меня, никак не мог поверить в это. Но если вы заметите, что я говорю с техасским акцентом, можете смело дать мне подзатыльник.

Тем временем, возвращаясь к теме моей завершенной карьеры, вся наша деятельность – не говоря уже о публичном проявлении дружеских отношений между мной и моими коллегами по группе – вызвала очередную волну разговоров о воссоединении Genesis. Как и всегда, я не был уверен, что люди как следует поразмыслили над этим: если бы мы впятером спустя сорок лет действительно решили снова поехать в тур, это точно была группа эпохи Питера Гэбриела. То есть впятером мы бы выступали с материалом, который был написан до ухода Питера; но очевиден тот факт, что такой материал имел гораздо более узкую аудиторию. Люди, которые пришли бы на концерт, услышали бы Can-Utility and the Coastliners или Fountain of Salmacis, но никак не I Can’t Dance и Invisible Touch.

Помимо всего прочего у нас была гораздо более важная проблема, практического характера: я все еще не мог играть на барабанах. Более того: у меня даже не было желания выступать.

Я знал это, потому что в сентябре 2014 года, прямо перед выходом R-Kive, по мягкой, но очень настойчивой просьбе Тони Смита я собрал основной состав музыкантов в Майами. Я все равно собирался приехать туда, чтобы навестить мальчиков, поэтому я не рассматривал это как какое-то обязательство или как свою ответственность. Это должна была быть не репетиция, а скорее дружеская посиделка. И это также давало надежду Нику и Мэтту, которые отчаянно хотели, чтобы их старик мог вернуться на сцену и дать несколько концертов. Поэтому я согласился поучаствовать в спокойной трехнедельной репетиции старого материала.

Для того чтобы привнести немного относительной молодости и энергичности в музыку, я попросил Джейсона Бонэма сыграть на барабанах, и мы начали исполнять некоторые песни. Сначала мы отлично справлялись, Джейсон рвал свою задницу во время сложных партий, но вскоре я начал чувствовать, если я могу так говорить, растерянность. Я думал: «Действительно ли я сейчас должен снова петь Against All Odds?

Стыдно сказать, но я начал вести себя, как 63-летний школьник. Я рано сбежал с репетиции, на следующий день притворился больным, а потом и вовсе перестал ходить. Я передал свои полномочия лидера коллектива клавишнику Брэду Коулу, и они репетировали без меня. Мне это все было совершенно неинтересно.

К несчастью, мое поведение всполошило людей по всему миру. В Лондоне Тони узнал об этом и рассказал все Дане, которая была в Нью-Йорке. Само собой, они боялись самого худшего. Без моего ведома Дана ворвалась в мой номер отеля в Майами, требуя объяснений. Почему я пропускал репетиции? Начал ли я снова пить?

Я не был настроен воевать: «Нет, честное слово, я не пил». Но я был зол. Встревоженная звонком Тони, она взяла выходной, прыгнула в самолет, каким-то образом достала ключи от моей комнаты, ворвалась ко мне и была готова начать ругать меня и вмешиваться в мою жизнь. Конечно, она делала это из лучших побуждений, и, разумеется, последняя пара лет была для нее настоящим кошмаром из-за меня. Но я не люблю, когда со мной обращаются, как с ребенком.

К тому моменту в наших отношениях появилась трещина. Я проводил все больше времени с мальчиками в Майами; в то же время, как мне кажется, ее терзали подозрения, что мы с Орианной снова стали близки друг другу. Это еще больше ухудшало положение.

Нас обоих не устраивали наши отношения, а недовольство всегда рано или поздно приводит к честному разговору. Дана хотела выйти за меня замуж, в то время как я не горел желанием связывать себя узами брака в четвертый раз. Мы сказали друг другу то, чтобы должны были сказать, пролили немного слез. Она осталась ночевать в моем номере, и мы спали на расстоянии вытянутой руки друг от друга, а утром, когда я проснулся, она уже ушла. Спустя восемь лет наши отношения закончились.

Мои отношения с музыкой и Даной были разрушены потому, что мое равновесие было – в хорошем смысле этого слова – нарушено. Дана тревожилась не напрасно. Мы с Орианной снова сблизились.

После того как она с мальчиками переехала в Майами в июле 2012 года, я начал летать туда почти каждую неделю, заселяясь в «Ритц-Карлтон» в Саут-Бич. Разумеется, сначала наши отношения были немного омрачены моим алкоголизмом. Но с тех пор, как я бросил пить, контакт и близость между нами только усиливались. В то же время ее брак постепенно разрушался. Мы часто говорили друг другу, что нам не стоило разводиться, как сильно мы скучаем друг по другу и как нам хотелось бы снова стать одной семьей.

В конце декабря 2014 года Орианна прилетела в Швейцарию – ей предстояла операция, которая должна была устранить проблему с защемленными нервами в позвоночнике. К несчастью, во время процедуры ее схватил спазм. Как результат – всю правую часть ее тела парализовало. Она не могла встать с постели; о возвращении в США в ближайшее время не могло быть и речи. Когда она позвонила мне и сообщила об этом, я думал, что она пошутила.

После того как мы с мальчиками – как и планировалось – отпраздновали Новый год в Нью-Йорке, я привез их обратно в Майами. После долгих разговоров с мужем Орианны мы решили, что сначала я должен поехать к ней. Приехав в Швейцарию, я встретил прикованную к инвалидной коляске тень своей бывшей жены. Мы оба были подавлены.

Я пробыл с ней неделю, а затем вернулся в Майами, чтобы стать для наших сыновей одновременно отцом и матерью. Орианна проходила реабилитацию в Швейцарии и только в начале марта 2015 года смогла наконец полететь домой. Орианна и дети (не говоря уже обо мне) были счастливы и облегченно выдохнули.

В тот период у нас получалось залечивать все раны. В течение последних нескольких месяцев мы с Орианной были честны друг с другом и рассказывали друг другу свои истинные мысли и чувства. Мы приняли решение: помириться и снова быть вместе. Когда мы сообщили об этом Николасу и Мэттью, они очень обрадовались. Мэтт сказал удивительную вещь: «Знаете, на свое десятилетие я пожелал, чтобы это случилось». Это было очень трогательно – понимать, что дети тоже очень хотели нашего примирения.

Мы начали вместе искать дом в Майами. Мне было важно, чтобы в новом доме у Мэтта было небольшое футбольное поле, а у Ника – маленькая студия, где он мог бы репетировать со своей группой и совершенствоваться в игре на барабанах.

Мы нашли идеальное место, которое, как оказалось, раньше принадлежало Дженнифер Лопес (позднее Джоули рассказала мне об этом). В июне 2015 года я подписал все документы, и мы заселились в наш дом на Майами-Бич. Теперь нас снова было четверо. Хотя на самом деле нас уже было пятеро: у Орианны был сын Андреа, которого она родила в 2011 году от второго мужа, и он жил с нами большую часть времени. Проблема? Учитывая мою предысторию, ничто уже не могло быть проблемой.

Только в начале 2016 года газетам удалось разузнать, что я снова жил вместе со своей третьей бывшей женой. СМИ во всем мире были шокированы этой новостью.

Что бы то ни было, моя жена и мальчики снова рядом со мной, и мы все очень счастливы.

* * *

Клан Коллинзов – это очень забавная банда. Я знаю, как это выглядит со стороны: расколотая, разбросанная по миру семья во главе – в худшем смысле этого слова – с трижды женатым Филом. Но, несмотря на все это – из-за всего этого, – мы смеемся над этим. В конечном итоге любовь всегда побеждает.

Я виноват перед каждым из моих детей. Я виноват во всем, если говорить честно. Виноват за все то время, что меня не было дома, за все моменты, которые пропустил, за все гастроли или альбомы, которые препятствовали моей счастливой семейной жизни. Музыка создала меня, но она же меня и разрушила.

Я больше не повторю своих ошибок. Сейчас я снова стал полноценным отцом для Ника и Мэтта, и я радуюсь каждый раз, когда присутствую на футбольном матче, участвую в репетиции школьной музыкальной группы или помогаю с домашним заданием.

Но счастье повлекло за собой еще большее чувство вины: чем я счастливее с Ником и Мэттом, тем больше я виноват перед старшими детьми за то, что не провожу время с ними. Я не разговаривал с ними так же, как с Ником и Мэттом, и не проживал с ними такие же теплые семейные моменты.

Несмотря на то что я лишь частично выполнил свою работу в случае с ними – нас даже нельзя было назвать семьей, – у нас были довольно хорошие отношения. Джоули начала актерскую карьеру, выиграла множество наград и сейчас работает продюсером на телевидении и в Интернете. Она живет в Ванкувере со своим мужем-голландцем Стэфаном и прекрасной дочкой Зои. Девочка родилась 26 октября 2009 года – таким образом, в пятьдесят восемь лет я стал дедушкой. Их чудесная семья очень счастлива, они являются образцовым примером для всех.

Огромное уважение Саймону: он выбрал сложный путь – идти по стопам своего отца. У него были проблемы – как в личной, так и в профессиональной жизни, – но он делал все, чтобы их решить. Он потрясающий барабанщик, и в качестве вокалиста он также нашел свой стиль. Он получал множество хороших отзывов и своей отличной работой сумел завоевать любовь многих людей, найти свою аудиторию. В современной музыкальной индустрии невероятно сложно даже просто записывать песни и делать это на своих условиях. Он очень сильный музыкант, который знает, чего хочет. Одному богу известно, откуда у него это.

Нам с Саймоном наконец-то удалось сыграть вместе на барабанах в 2008 году в его альбоме U Catastrophe. Он написал песню для нас, чтобы мы вдвоем сыграли ее, под названием The Big Bang, и я полетел в Лас-Вегас, где он записывал свой альбом. У меня была безумно быстрая партия, немного напоминавшая некоторые партии Genesis, и она заставила меня серьезно попотеть. Я с трудом с ней справился. У нас получилась потрясающая песня, и я думаю, что эта совместная работа, возможно, была для меня последней в качестве барабанщика. Что, в общем-то, меня вполне устраивало.

Лили также была предметом гордости для своих родителей. Подработка моделью в подростковом возрасте переросла в головокружительную актерскую карьеру. На момент написания этой книги она снималась в главной роли в новом драматическом сериале, основанном на романе Ф. Скотта Фитцджеральда «Последний магнат», для Amazon. Она также участвовала в нескольких серьезных голливудских проектах, включая такие фильмы, как «Невидимая сторона» (с Сандрой Буллок) и «Белоснежка: Месть гномов» (с Джулией Робертс), в котором она получила роль Белоснежки. Недавно она также сыграла вместе с Уорреном Битти в его же фильме «Вне правил». Будучи социально ответственным гражданином и отличным оратором, она участвовала в лос-анджелесском проекте против ущемления прав человека.

Мой брат Клайв до сих пор рисует анимационные фильмы, и он много раз удостаивался различных международных наград. В 2011 году он стал кавалером ордена Британской империи. Я безумно горжусь им.

Моя сестра Кэрол все такая же веселая и смешная, как и всегда, и уже сорок два года счастлива в браке со своим мужем Бобом. После долгого периода подработок в качестве фигуристки она, как и наша мама, стала театральным агентом. Она также сыграла надоедливую соседку в «Бастере» и прекрасно исполнила свою роль (благодаря своему актерскому таланту, разумеется).

К сожалению, сейчас моя дорогая мама уже не с нами. После первого инсульта в апреле 2009 года она начала медленно угасать, и 6 ноября 2011 года она скончалась, не дожив всего два года до своего столетия.

Я смог провести некоторое время с ней перед ее смертью. Я прилетал из Швейцарии и навещал ее в доме Барбары Спик в Илинге, сидел у ее кровати и гладил ее волосы, когда она засыпала. Если бы я только мог повернуть время вспять и сделать то же самое для папы.

Единственным светлым пятном было то, что из-за состояния здоровья мамы мы с Клайвом и Кэрол сильно сблизились. Так как нас разделяли тысячи миль, мы привыкли не разговаривать друг с другом в течение долгих периодов времени. Когда маме стало плохо, мы постоянно общались и навещали ее в больнице.

Мама радовалась моей карьере и знала, что сделала правильный выбор, поддерживая и подбадривая меня. Но мне все еще сложно свыкнуться с мыслью, что папа умер, так и не узнав о моем успехе. Где он сейчас? Что он думает обо всем этом? Надеюсь, он простил меня за то, что я отказался от офисной работы в London Assurance. Надеюсь, он гордится мной.

Мне очень повезло, в этом нет сомнений. У меня была длинная карьера, и в целом, как мне кажется, моя музыка не забыта. С одной стороны, некоторая доля моего творчества четко ассоциируются лишь с определенным местом и временем. Когда в каком-нибудь телешоу или фильме хотят с помощью музыки моментально воскресить в памяти людей восьмидесятые, они никак, по-видимому, не могут обойтись без In The Air Tonight. С другой стороны, я счастлив, что молодые артисты называют меня своим кумиром. Меня довольно высоко оценивают в хип-хоп сообществе. Меня перепевали Lil’ Kim, Brandy и Bone Thugs-n-Harmony, что было крайне волнительно для меня; Канье Уэст говорил, что я вдохновляю его; кроме того, был выпущен целый альбом Urban Renewal (2001), который состоял из хип-хоп и ритм-энд-блюз каверов на мои песни. Я был безумно рад этому.

В последнее время, по всей видимости, я приобрел даже еще большую популярность. Фарреллу Уильямсу предложили сделать ремикс Face Value. Он ответил: «Зачем вам это? Мне нравится этот альбом таким, какой он есть». Ряды моих поклонников пополнили Лорд и исключительно талантливый автор песен, фронтмен One Republic Райан Тэддер. И Адель.

Я настолько глубоко погрузился в свой алкоголизм, что пропустил расцвет ее карьеры. На самом деле я даже ничего не слышал о ней. Но, когда она связалась со мной в октябре 2013 года, предлагая вместе написать ее третий альбом, я был только рад встрече с ней. Я многое разузнал о ней и был под огромным впечатлением. Она обладает выдающимся талантом, одним из самых ярких в наше время.

В ноябре того же года, находясь в Лондоне, она приехала увидеться со мной в отеле «Дорчестер». Она позвонила мне из вестибюля, я назвал ей номер комнаты, и она поднялась ко мне со своим охранником. В моей комнате она уже была в безопасности и попросила охранника подождать ее внизу.

И вот мы оказались наедине, только я и Адель. Она была именно такой, какой и ожидалось: милая девушка из северного Лондона, чья разумность и здравомыслие никак не пострадали от ее статуса выдающейся артистки современности и спасительницы музыкальной индустрии.

Я сделал ей чай и пытался скрыть свое волнение. У меня было ощущение, как будто я проходил пробы, но это все было из-за моей неуверенности в себе. Мне казалось, что Адель думала только об одном: «Чтоб мне провалиться, чертов Фил Коллинз выглядит гораздо старше, чем я думала!» Для некоторых людей я всегда остаюсь таким, каким был в определенном видео в определенном году. Надеюсь, что это не You Can’t Hurry Love.

Она достала флеш-накопитель, вставила в мой ноутбук и включила мне композицию, чем-то напоминавшую Fleetwood Mac. Она была великолепной. И довольно длинной. Я не знал, что мне ответить и что требовалось от меня, поэтому сказал: «Мне нужно послушать еще раз».

Адель ответила: «Я пришлю ее вам, и вы сможете ее закончить».

Я выучил этот кусок на своем фортепиано в Нью-Йорке, затем добавил к нему кое-что в своей маленькой студии в Манхэттене. Через некоторое время я написал ей на электронную почту: «Ты ждешь меня или мне стоит подождать тебя?»

«О нет, – ответила она, извиняясь. – Я переезжаю, меняю адреса электронной почты, забочусь о своем ребенке и так далее…»

Позднее она написала мне, что было еще слишком рано для написания и записи материала (который впоследствии стал невероятно успешным альбомом «25»); что она еще не была готова; что она все еще считала меня потрясающим. Я был рад этой очень милой небольшой интерлюдии, которая, конечно же, хорошо сказалась на моей самооценке.

К несчастью, до того как я начал ходить по городу с важным видом и хвастаться всем, что я новый лучший друг Адель, у меня снова возникли проблемы со здоровьем.

В октябре 2015 года в Майами я проснулся с жуткой болью в правом боку и, прихрамывая, отправился к прекрасному (даже скорее легендарному) доктору Барту Грину. Его можно назвать Аделью в мире спинальной хирургии.

Его медицинским заключением было то, что моя спина – без преувеличения – «полностью развалилась». Но беспокоиться не стоило, так как доктор Грин располагал нужными технологиями и мог починить меня. Он перевез меня в операционную, вставил восемь болтов в мой позвоночник и заверил, что теперь все будет в порядке.

Я дохромал до дома, чтобы отлежаться и восстановиться, но в спальне я сразу же упал и сломал правую ногу. Снова в больницу, снова на операционный стол. Во время физиотерапии я упал еще раз и опять сломал ногу. «Любопытно», что благодаря этим повреждениям я узнал, что «растяжение связок», мучившее меня после моего падения в конце песни Domino во время концерта в Австралии в рамках тура Genesis в 1986 году, на самом деле отщепило кусочек кости моей ноги. Также «любопытно» было узнать, что, скорее всего, именно большое количество уколов кортизона, которые помогали моим голосовым связкам справляться с нагрузками, сделали мои кости такими хрупкими. Я бы посмеялся над этим, если бы мне не было так больно.

В общем, я начинал постепенно разваливаться. Неужели это расплата за все годы игры на барабанах? Я начал в пять лет, и на момент написания этой книги с тех пор прошло уже шестьдесят лет.

Когда я вышел из больницы и восстановился, меня все-таки заставили использовать трость. К сожалению, она совсем не была похожа на барабанную палочку.

По иронии судьбы, примерно в это же время мне нужно было сделать презентацию для международной прессы – начать затяжную промокампанию и объявить о переиздании моих альбомов в 2016 году. Названием годичной кампании была фраза Take A Look At Me Now[70]70
  Посмотрите на меня сейчас (англ.).


[Закрыть], и она проходила как раз в тот период, когда я предпочел бы, чтобы люди не видели меня – хромающего полуинвалида.

Но тем не менее во время всех мероприятий со СМИ у меня было отличное настроение. Впервые, как мне казалось, за всю жизнь во всех интервью и опубликованных в прессе историях меня только хвалили. Это немного вскружило мне голову. В общем, либо из-за моего энтузиазма, либо энтузиазма автора статьи – либо и того, и другого – в Rolling Stone напечатали оглушительную новость с заголовком «Фил Коллинз планирует вернуться».

В журнале были приведены мои слова: «Я был очень увлечен переизданием своих альбомов… Я действительно воодушевлен. Если люди интересуются моим старым материалом, было бы глупо не написать новую музыку…» А также: «Не думаю, что я хочу большой тур. Но я бы хотел выступить на стадионах в Австралии и в странах Дальневосточного региона, именно там. Но часть меня хочет просто выступить в театрах, поэтому не будем загадывать».

Неужели я действительно сказал это? Возможно, тогда во мне заговорили медикаменты, хотя в целом идея довольно интересная. Тот, кто заявил об этом, – всего лишь хромающий старик, который даже ходить толком не может, не то что выступать на сцене. Слухи о моем возвращении были преувеличены, не в последнюю очередь – мной самим.

Дома, в Великобритании, даже очень серьезная новостная программа Today на BBC Radio 4 посчитала, что должна сообщить о моем возможном возобновлении карьеры в утреннем выпуске. Вся страна поперхнулась хлопьями, а затем начала раскапывать свою нарядную одежду восьмидесятых и девяностых.