Текст книги "Восьмой грех"

– И потом «в моей жизни появилась Марлена Аммер и зацепила до глубины души», я прав?

– Как вы догадались?

– Работа такая, – коротко ответил Барбьери.

Мальберг запоздало улыбнулся:

– Я добавлю, что у меня к Марлене были достаточно сильные чувства. Да, я ехал в Рим, чтобы купить коллекцию книг, но не только для этого. Вы можете представить, что происходило в моей душе, когда я увидел Марлену мертвой в ванне?

Барбьери молча кивнул.

Комната, которую Джакопо предложил Лукасу, была похожа на чулан с узкими высокими окнами, которые выходили в парк. Через них сюда проникала приятная прохлада. Внутри стояли оттоманка и платяной шкаф шестидесятых годов. И хотя жилище едва ли можно было назвать комфортабельным, Мальберг чувствовал себя здесь уютно.

Ситуация выглядела довольно комичной, когда Мальберг и Барбьери взялись мыть посуду, накопившуюся за несколько дней. Лукас, вытирая тарелку, будто заправская домохозяйка, спросил:

– У вас ведь были результаты вскрытия тела Марлены Аммер. Какое у вас сложилось впечатление?

– Честно говоря… – начал Барбьери и замолчал.

– Я прошу!

– Ну хорошо. С самого начала у меня закралось подозрение, что есть два документа с данными осмотра и вскрытия трупа. Один – истинный, второй – фальшивый. Такое можно было сделать только с помощью приличной взятки.

– И в вашей практике это встречалось часто? – Мальберг с нетерпением смотрел на собеседника.

– Нечасто, – ответил Барбьери, – на моей памяти было всего два случая…

– Вы можете рассказать поподробнее?

Бывший полицейский отвел глаза. Казалось, ему не очень-то хотелось говорить об этом. Однако Джакопо откашлялся и ответил:

– В обоих случаях за этим стояла мафия.

– Мафия?

– Можете представить себе, как происходило дело!

– Нет, не представляю.

– Прокурор, который раскритиковал фальшивый отчет о вскрытии, был отстранен от должности и исчез где-то в пьемонтской провинции. Больше о нем никто ничего не слышал.

– Но вы же не думаете, что за убийством Марлены Аммер стоит мафия!

– Есть предположение, что она как-то связана с курией. Но не нужно обманывать себя. Закулисные руководители мафии – очень талантливые люди, им нет равных в инсценировке, казалось бы, невозможных взаимосвязей. Я помню дело одного уважаемого медика из лаборатории. Профессор возглавлял институт в Остии, в котором спортсмены сдавали анализ на допинг. Никто не мог заподозрить авторитетного ученого в недобросовестности. Но у профессора была тайная страсть – игра в рулетку. И эта страсть ввергла его в бесчисленные долги. Однажды незнакомец предложил профессору расплатиться с его долгами, но за это одолжение ученому нужно было подменить результаты анализов мочи после скачек. Долгие годы все сходило с рук, и ни у кого не возникало подозрений. Ни разу. Представьте: на скачках побеждали даже хромые клячи. Но профессора выдала жена. Из мести. Он изменял ей.

Мальберг покачал головой. Прошлое научило его, что в жизни случаются безумные истории. Но то, что Марлена была связана с мафией, казалось ему слишком абсурдным.

– Как мне рассказывала Катерина, – продолжил Барбьери, – вы видели на тайных похоронах синьоры Аммер группу людей, одетых в черное…

– Среди которых блестел своей лысиной государственный секретарь Филиппо Гонзага, – перебил его Мальберг. – Это точно.

– Ну хорошо, – сказал Барбьери, – но это, кстати, еще не значит, что все остальные не были членами какого-нибудь общества. Поймите меня правильно, я не утверждаю, что синьора была посвящена в дела мафии. Я всего лишь хочу сказать, что такую возможность нельзя исключать.

– И что это значит? – нерешительно поинтересовался Мальберг.

Барбьери пожал плечами:

– Мы должны объединиться и для начала изложить на бумаге всю информацию, которая у вас есть по этому делу. Я уверен, что до сих пор вы все держали в голове: имена людей, места действия, высказывания свидетелей и другие результаты поисков. Но человеческий мозг и ваша память, извините, это не компьютер. Как вы можете все запомнить? По своему опыту криминалиста я знаю, что в решении дела самую важную роль играют мелочи. Мелочи, которые человеческая память отфильтровывает, и поэтому они постепенно забываются.

Мальберг одобрительно кивнул:

– Самое трудное в этом деле – обнаружить логическую связь всех событий.

Глава 29

Стоя перед женской тюрьмой Санта-Маддалена, маркиза мрачно взглянула на утреннее солнце. Она избавилась от тюремной униформы, но ее светлый льняной костюм болтался на ней, а юбка так помялась, что была похожа на рабочую одежду фермера. Она подобрала волосы в хвост, однако от былого шарма осталась лишь бледная тень.

По совету адвоката Лоренца Фальконьери сделала исчерпывающее признание: она знала о махинациях мужа и после его смерти пыталась сбыть драгоценные фолианты.

На втором заседании суда защитнику удалось убедить судей, что подследственная не сбежит. При этом Лоренца дала на суде обещание каждую неделю являться в местный полицейский участок добровольно.

Теперь она стояла с дорожной сумкой в руках и ждала такси, которое заказало для нее управление тюрьмы. Лоренца чувствовала себя не в своей тарелке. У нее было ощущение, будто она по-прежнему несвободна и все еще заключена в своем сомнительном прошлом. И хотя ее выпустили из тюрьмы, по крайней мере временно, маркиза словно бы все еще смотрела сквозь решетки тюремной камеры.

Когда такси подъехало, шофер нахально улыбнулся. Лоренца назвала адрес: Виа деи Коронари. Маленькую улицу, на который стоял ее дом, все равно не знал ни один таксист в Риме.

Первые несколько минут шофер молчал. Маркиза пожалела о том, что села на переднее сиденье, потому что парень непрерывно поглядывал в ее сторону.

– Смотрите лучше на дорогу, – сказала маркиза.

– Конечно, синьора, – ответил таксист с подчеркнутой вежливостью. И все же через какое-то время он отважился задать вопрос: – Сколько? – При этом на его лице вновь появилась провокационная улыбка.

– Что значит «сколько»?

Водитель большим пальцем ткнул себе за спину и пояснил:

– Я говорю, сколько сидели в Санта-Маддалене?

– Это не ваше дело! – резко ответила маркиза. – Почему вы, собственно, интересуетесь?

Шофер пожал плечами.

– Да так! Я как-то вез одну синьору средних лет. Она, кстати, неплохо выглядела. Я ее спрашиваю: «Куда ехать?» А она отвечает: «Мне все равно. Я пятнадцать лет ничего, кроме стен, не видела». Пятнадцать лет, представляете! Она прокатала вместе со мной почти все деньги, которые заработала там. Когда она вышла, был уже вечер. Вот я и не удержался от вопроса. Знаете почему? Та моя пассажирка застрелила свою соперницу и сказала, что сделала бы это снова. Я был счастлив, когда ее высадил.

– В моем случае вам не следует этого бояться, – сухо сказала Лоренца Фальконьери. – Я имела удовольствие пробыть там две недели и никого не убивала.

– Всего две недели? – Таксист был явно разочарован. – По всей вероятности, у вас был чертовски хороший адвокат.

Маркиза нехотя кивнула. У нее не было желания поддерживать беседу.

– Вас кто-нибудь ждет? – спросил таксист после долгого молчания.

Лоренца не ответила, продолжая безучастно смотреть сквозь ветровое стекло.

– Так я чего спрашиваю. От самой Санта-Маддалены за нами едет какой-то черный «мерседес». Может, конечно, совпадение, но…

– Я тоже так думаю, – нервно сказала маркиза. Кто мог ждать ее или преследовать, если она сама только утром узнала о своем освобождении?

Когда такси повернуло на Виа деи Коронари, маркиза вынула из сумочки банкноту в двадцать евро и протянула водителю.

– Сдачу можете оставить себе. Не могли бы вы меня высадить там, на углу…

Лоренца вышла из машины и побрела по узкой улочке с обшарпанными домами. В полуденное время с той стороны улицы, где стоял ее дом, была еще тень. И маркиза Фальконьери наслаждалась приятной прохладой. По пути она открыла дорожную сумку и стала рыться в поисках ключа от квартиры. В этот момент раздался пронзительный звук клаксона.

Она обернулась и заметила яркую вспышку в боковом окне темного лимузина. Но звука выстрела маркиза не услышала. Она лишь ощутила мощный удар с левой стороны груди. Удар был такой силы, что женщина даже не могла вдохнуть. Она хватала ртом воздух, но все было напрасно. Оттуда, где билось сердце, хлынула кровь и быстро пропитала ткань ее светлого костюма.

Только теперь, спустя несколько секунд, когда черная машина скрылась, маркиза поняла, что в нее стреляли. Она не чувствовала боли. Бытует мнение, что во время шока люди не ощущают боль.

«Неужели я сейчас умру? Выстрел в область сердца должен быть смертельным», – мелькнуло у нее в голове. Смерть – она всегда так думала – должна быть болезненной. Почему же нет боли?

Вместо боли наступило оцепенение. Исчезли все звуки, остались только свистящие хрипы, которые она издавала при дыхании. Лоренца Фальконьери почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. И вот она уже ползет по тротуару на четвереньках, как собака. Она думала о мелочах. Оплатила ли она телефонный счет? Чистое ли на ней белье? И кто снимет с двери табличку с ее именем?

Через пару минут она завалилась на бок и осталась лежать с подогнутыми ногами. Изо рта текла кровь.

Маркиза смотрела в небо.

– Вы слышите меня? – Над ней склонилось незнакомое лицо.

«Да», – хотела ответить маркиза, но не смогла.

– Вы слышите меня? – снова и снова повторял кто-то. – Вы слышите меня?

Потом голос начал отдаляться, стал совсем тихим, едва различимым. И вдруг наступила тишина. Тишина, которой она еще никогда не слышала.

Глава 30

– Pronto! – сонно произнесла Катерина, схватив трубку. Журналисты не ранние пташки, и телефонный звонок в восемь считается просто оскорблением. После размолвки с Мальбергом она всю ночь не сомкнула глаз.

– Меня зовут Мезомед, доктор Ахилл Мезомед. Я служу в прокуратуре города Рима.

– И вы звоните в такую рань, чтобы сообщить мне это? – раздраженно ответила Катерина.

– Простите, синьора Лима, я могу перезвонить попозже.

– Нет, давайте уж! Что вы хотели?

– Я по поводу Марлены Аммер.

У Катерины сон как рукой сняло.

– И что вы от меня хотите?

– Я еще раз пересмотрел документы, – продолжил прокурор, – и должен вам сказать, что есть ряд нестыковок. Я бы даже сказал, что документы вызывают больше вопросов, чем дают ответов. Кроме того, я прочитал статью-расследование в журнале, которая подписана вашим именем. Мне бы очень хотелось с вами поговорить. Я планирую заново возбудить дело, и мне важна любая информация по этому вопросу.

– Вы храбрый человек, доктор Мезомед! Насколько мне известно, несмотря на все вопросы и нестыковки в документах, дело Марлены Аммер закрыто. Я подозреваю, что дано указание с самого верха. Вы думаете, что у вас что-нибудь выйдет?

– Я думаю о возможности, синьора Лима, и это мое первое дело, которое я веду в качестве прокурора!

– Надеюсь, оно не станет для вас последним, – не отдавая себе отчета, сказала Катерина.

– Что вы имеете в виду?

– Понимаете… – Катерина сделала паузу, поскольку ей нужно было обдумать каждое слово. – Все, кто хоть что-то знал об этом деле, либо за решеткой, либо под пристальным вниманием. Либо…

– Либо?

– Ну… им заплатили деньги, чтобы они прекратили расследование.

– А вы?

– Нет, денег мне не предлагали. Но меня перевели в другой отдел. И тем самым отстранили от дела.

– Интересно! – воскликнул Мезомед. – Действительно интересно.

– Называйте это как хотите. Я бы сказала, что все очень странно. Весьма странно!

Внезапно у Катерины мелькнула мысль, что прокурор, возможно, просто хочет выведать у нее что-нибудь о Мальберге. Она не успела додумать эту мысль до конца, как Мезомед спросил:

– Вы же знакомы с антикваром Мальбергом из Мюнхена, который в розыске? Вы не знаете, где он скрывается?

Катерина запнулась. Что известно прокурору Мезомеду? А если это ловушка? Хотя если она и захочет, то все равно не скажет, где сейчас скрывается Мальберг. Когда после ссоры она попыталась дозвониться ему в пансион, его уже там не было. Да и Паоло не появлялся.

– Синьора Лима, вы слышите меня? – Голос прокурора звучал холодно и требовательно. – Я спросил, известно ли вам место, где скрывается Лукас Мальберг?

– Мальберг? Нет. А как вы о нем узнали?

– Вы упомянули его в своей статье.

– Да, припоминаю. – Катерина сделала вид, будто ничего не знает. – А почему, собственно, вы разыскиваете именно его?

– По моим данным, Мальберг, возможно, был последним, кто видел Марлену Аммер живой. В любом случае незадолго до ее смерти он разговаривал с ней по телефону. Это выяснилось в ходе расследования.

– Ах вот оно что! Вы думаете, что он – убийца?

– Правильнее было бы сказать, что Мальберг находится под подозрением. Один только факт, что он скрывается, наводит на соответствующие мысли.

– Вы действительно уверены, что он где-то скрывается? Может, он и не догадывается, что его разыскивает полиция. Может, он в командировке за границей, в Англии или США, – покупает книги.

– Конечно, такое возможно, но маловероятно. Расследование в Германии показало, что даже сотрудники его фирмы не знают, где он находится. У меня есть подозрение, что он еще здесь, в Риме. – Прокурор на мгновение замолчал и после короткой паузы спросил: – Вы не могли бы со мной встретиться?

– По повестке?

– Ни в коем случае. Поэтому я и позвонил вам.

– Не возражаю. Где и когда мы встретимся?

– Как вам удобно, синьора?

– Сегодня, по окончании рабочего дня, в восемнадцать часов.

– Хорошо. Где?

– Вы знаете кафе на Виа Марсала, напротив бокового выхода из вокзала Термини?

– Нет, но я найду. Итак, в восемнадцать часов. Спасибо, синьора.

* * *

Мезомед уже ждал ее, когда Катерина по дороге из редакции зашла в кафе. Он выглядел молодо, даже чересчур молодо для должности прокурора. Свое положение он старался подчеркнуть корректной прической, серым двубортным костюмом и начищенными туфлями на шнурках. Он был не в ее вкусе – она никогда бы не вышла за такого замуж.

– Я скажу вам правду, – заговорил Мезомед, после того как Катерина присела за столик. – Я здесь по собственной воле, поскольку, как вы правильно заметили, дело Марлены Аммер официально закрыто. Но чтобы сделать карьеру, молодому прокурору нужно заниматься сенсационными делами. Да, у меня есть одна мечта – сделать карьеру. Но добиться этой цели нормальным образом крайне сложно. Вот у меня и появилась идея – заново раскрутить закрытое скандальное дело. А дело Марлены Аммер как раз для этого подходит.

– Ах вот оно что, – удивилась Катерина. Откровенность прокурора сделала свое дело, и он почти понравился ей. А готовность помочь у Катерины зависела в основном от ее симпатий. В данном случае у Катерины был припасен один козырь. – Чем я могу вам помочь? – наконец спросила она.

Мезомед открыл свой черный старомодный кейс для бумаг, который он судорожно сжимал ногами под столом, и взволнованно начал копаться в пачке документов. Когда прокурор наконец нашел то, что искал, он произнес:

– Читая вашу статью в журнале, я не мог отделаться от мысли, что вы знаете об этом деле намного больше, чем напечатано.

– Вы правы, доктор! – холодно ответила Катерина.

– Там есть один след, который, как я успел убедиться, уводит совсем в другом направлении. Давайте не будем притворяться: мы ведь оба не верим, что Марлена Аммер захлебнулась в ванне. А то, что антиквар Мальберг убил синьору, – это скорее предположение, которое основывается на том, что он исчез вскоре после ее смерти. Для хорошего адвоката не составило бы труда заставить полицию отменить розыск. У полиции просто недостаточно доказательств.

– Почему вы сами не отмените постановление о розыске? Тогда Мальбергу нечего было бы бояться и он, возможно, помог бы в расследовании этого дела.

Мезомед глубоко вздохнул.

– Понимаете, синьора, наши органы правосудия – это старая медлительная дама, малоподвижная и взыскательная, которую нужно всегда просить, а подчас и требовать с нее. Издать постановление об аресте довольно просто, а вот отменить его – хлопотная процедура.

– При этом вы говорите, что верите в справедливость?

– Праведники должны много страдать. Это еще в псалмах написано. Но давайте перейдем к делу! – Мезомед выложил на стол кучу листов формата А-4. – Это копия результатов вскрытия тела Марлены Аммер. Вы знаете, что патолог Мартино Вебер пришел к вполне определенному выводу: Марлена Аммер умерла, захлебнувшись в ванне. Предположим. Такое случается довольно часто, особенно под воздействием алкоголя. Но об этом нет ни слова в отчете Института судебной медицины. В отчете речь идет о гематомах в области груди и плеч, и это, в общем-то, подтверждает версию, что синьору топили в ванне. Но самое интересное, что на халате синьоры обнаружены следы ладана, бензоя, эфирного масла, бальзамового дерева толу и коры коричного дерева.

– Кора коричного дерева, так-так, – цинично повторила Катерина.

Молодого прокурора это не смутило, и он продолжил:

– Мне эти ингредиенты были незнакомы так же, как и вам, синьора. И мне пришлось схитрить в Институте криминалистики. Результаты потрясающие: ладан, бензой, эфирное масло и кора коричного дерева – это составляющие смол, то есть высохший сок дерева, который используют при изготовлении благовоний.

– Благовоний? – удивилась Катерина.

– Но это еще не все, – продолжил Мезомед. – Смола бензоя и бальзам дерева толу – очень редкие ингредиенты и весьма дорогостоящие. Сиамский и суматранский бензой состоят в основном из бензойных сложных эфиров кониферилалкоголя. В малых количествах в них содержится известный всем ванилин. Эти вещества также используются для производства эксклюзивных духов. Еще дороже бальзам дерева толу. Эту смолу добавляют при изготовлении восточных духов. По крайней мере, просто так сжигать благовония было бы очень расточительно. Во всем мире есть только один производитель, который продает эти благовония. Один грамм стоит пять сотен евро. Производятся благовония в Ломбардии, а покупатель один – Ватикан.

Катерина глубоко вздохнула. Тысяча мыслей пронеслась у нее в голове за одно мгновение. Ей вдруг захотелось схватить сумочку и убежать. Но волнение длилось несколько секунд, и вскоре самообладание вернулось к ней.

– Ну что ж, я могу вам тоже кое-что сказать, – произнесла она с нарочитым спокойствием. – Хотя…

– Вы от этого не пострадаете, синьора, – поспешил заверить ее Мезомед, заметив нерешительность Катерины. – Если я правильно понял, для вас большое значение имеет постановление об аресте Мальберга.

– Как вы об этом догадались?

– Послушайте, все замечать – это моя работа. Я был бы плохим прокурором, если бы не умел делать выводы из незначительных деталей.

Снова разволновавшись, Катерина заерзала на стуле. И конечно, это тоже не ускользнуло от Мезомеда, внимательно наблюдавшего за ней.

– Я не буду вам ничего обещать, – продолжил он, – но если это дело примет иной оборот, я вам гарантирую, что аннулирую постановление об аресте Мальберга.

– Ловлю вас на слове, – ответила Катерина, испытующе глядя на прокурора. Несколько секунд она колебалась, не поменять ли ей свое решение. Потом она полезла в сумочку, вытащила конверт и протянула Мезомеду.

Тот вопросительно посмотрел на журналистку.

Катерина молчала. Она сделала знак, чтобы прокурор открыл конверт.

Мезомед вынул четыре фото форматом тринадцать на шестнадцать сантиметров и копию газетной вырезки и с недоумением на лице разложил содержимое конверта. В газетной вырезке сообщалось о несчастном случае с кардиналом Гонзагой и прилагалась его фотография.

– А эти снимки? Что они значат? – Мезомед удивленно покачал головой.

– Это фотографии, которые я сделала на похоронах Марлены Аммер. Может быть, вы узнали лысого господина в черном костюме? Обычно он носит пурпурную мантию.

– Гонзага! – изумленно вскрикнул прокурор.

– Тут, тут и вот здесь! – Катерина указала на фотографии. – Государственный секретарь Филиппо Гонзага.

Мезомед внимательно смотрел на снимки. Наконец он сказал:

– Вы правы, синьора Лима. Но вы уверены, что эти фото с похорон Марлены Аммер?

– Абсолютно уверена.

– В документах по делу странным образом нет никаких указаний на погребение.

– Меня это тоже очень удивило.

– Но откуда вы узнали…

– У журналистов есть доступ к источникам информации, о которых прокуроры могут только мечтать. И вам, конечно, известно, что, согласно закону о прессе, вы не можете меня заставить выдать этих людей.

– Я знаю, синьора. И я знаю, что вы это знаете.

Катерина самоуверенно улыбнулась:

– Кстати, если еще нужно какое-нибудь доказательство, я вам вот что скажу. После того как я сделала эти снимки, ко мне подошел мужчина. Он потребовал карту памяти из моего фотоаппарата. При этом он действовал настолько уверенно, что у меня не осталось выбора: мне в любом случае пришлось бы расстаться с этим чипом – или добровольно, или принудительно. Я открыла камеру, но вместо карты памяти отдала ему программный чип. Старый репортерский трюк.

Мезомед выпятил нижнюю губу, выражая таким образом свое восхищение Катериной.

– Это дополняет общую картину таинственного случая, – констатировал прокурор. – И теперь, глядя на отчет о несчастном случае с Гонзагой, я вижу его в несколько ином свете. Почему государственный секретарь едет в личной машине своего шофера по ночному Риму, имея при себе сто тысяч долларов? Конечно, не для того чтобы раздать эти деньги страждущим.

– Да, мне в это тоже с трудом верится. – Катерина кивнула в знак согласия.

– А Мальберга нет на этих снимках?

– Мальберга? Почему именно его?

– Ну, вероятно, есть какая-то связь между Мальбергом и курией…

Катерина испугалась.

– Этого не может быть, – задумчиво пробормотала она. – Из чего вы сделали такой вывод, доктор Мезомед? Я думаю, что Мальберг – приличный человек, который оказался замешанным в это дело вследствие рокового стечения обстоятельств. Отвечу на ваш вопрос: нет, Мальберга нет на этих фотографиях.

– Однако это еще не значит, что он не наблюдал за происходящим, затаившись где-нибудь поблизости.

У Катерины побежали мурашки по спине. Она не знала, что собой представляет этот молодой Ахилл Мезомед. Он не был столь хитер, каким казался на первый взгляд, но и не был так наивен, как пытался преподнести себя. Тем не менее у него был инстинкт хорошего прокурора. По крайней мере, Катерине казалось, что он пытается загнать ее в угол. «Может, он знает гораздо больше? Может, за мной уже давно ведется слежка?» – думала девушка.

Подперев голову руками, Мезомед смотрел на фотографии, разложенные на столе. Не отрывая взгляда от снимков, он произнес:

– Теперь можно объяснить следы благовоний на одежде синьоры Марлены Аммер. И они ведут в Ватикан, что, честно говоря, немного странно. В любом случае при расследовании некоторых обстоятельств этого дела возникнет ряд юридических сложностей. С точки зрения закона, Ватикан – полноправное государство в государстве с территорией в сорок четыре гектара и оно не подлежит юрисдикции Италии. Хотя раньше финансовые махинации расследовались по итальянским законам. Такое нечасто встречается, знаете ли.

– Особенно если речь идет о кардинале!

– Если мне не изменяет память, в последний раз нечто подобное произошло в эпоху Ренессанса, хотя тогда Италии не существовало как таковой, по крайней мере не в нынешней государственной форме. Вообще-то, след преступления, который ведет в Ватикан, необязательно должен заканчиваться в кабинете кардинала.

Катерина одобрительно кивнула, хотя и думала о своем. Этот разговор все больше и больше не нравился Лиме, и она лихорадочно думала о том, как бы достойно завершить навязанную ей встречу.

Прокурор посмотрел на нее. Казалось, он прочитал мысли Катерины. Девушка смутилась, когда Мезомед сказал:

– У вас, наверное, был трудный день. Я не хочу вас задерживать. Вы уже слышали о трагической гибели маркизы Фальконьери? Вы ведь упоминали о ней в своей статье.

– Маркиза…

– Да. Мертва! Вскоре после того как ее отпустили из-под стражи, в нее стреляли.

– Но это невозможно!

– В этой стране возможно все, синьора Лима.

Катерина нервно сглотнула:

– И кто убийца?

– Коллега из прокуратуры сейчас ведет следствие, – ответил Мезомед.

– Когда это произошло?

– Сегодня около обеда. Перед ее домом. Явно прослеживается почерк мафии. Свидетели утверждают, что стреляли из движущейся машины. Полиция нашла тело маркизы в луже крови. Такой стиль характерен для Неаполя.

– Но это значит, что в убийстве Марлены Аммер замешана мафия! Ни для кого не секрет, что маркиза дружила с синьорой Аммер.

– Я думаю, это маловероятно. Скорее, тут нужно искать мотив в грандиозных мошеннических операциях маркизы. С мафией лучше не шутить.

Прокурор говорил так, будто уже раскрыл это дело. Он высказывался предвзято и явно не хотел связать два преступления вместе.

У Катерины снова зародились сомнения по поводу намерений Мезомеда. Если у него действительно была цель раскрыть убийство Марлены, он не должен был просто так списать смерть маркизы на мафию и тут же забыть о ней. Большинство убийств, совершенных мафией, так и оставались нераскрытыми. Катерине вспомнился последний разговор с маркизой Фальконьери. Прежде всего ее таинственный намек на Апокалипсис.

– Вы сильны в Библии, доктор Мезомед? – прервала долгое молчание Катерина.

– В Библии? Как понимать ваш вопрос?

– Вы знаете Откровение Иоанна?

Мезомед слегка улыбнулся:

– Почему вы спрашиваете меня об этом?

– Да так. – Катерина благоразумно умолчала о своем визите в тюрьму. У нее не было ни малейшего желания, чтобы ее имя появилось в документах расследования.

Прокурор деловито взглянул на часы:

– Я уже достаточно вас задержал. Но вы мне очень помогли. Я бы охотно забрал эти фото с собой. Могу я вам еще позвонить, если у меня возникнут вопросы?

– Конечно, – ответила Катерина и встала. Она была рада, что прокурор наконец-то ее отпустил.