Текст книги "Восьмой грех"

Глава 54

Было около десяти часов вечера. По телевизору на первом канале, как всегда, шло одно из бесчисленных ТВ-шоу с полураздетыми девушками и тупыми, рано полысевшими ведущими. В дверь позвонили. Катерина посмотрела на часы. В такое время?

– Да, кто там? – спросила она через закрытую дверь.

– Синьора Феллини, – раздался ответ. – Мне нужно срочно с вами поговорить!

– Кого я ожидала увидеть в последнюю очередь, так это вас, – сказала Катерина, щелкая замком и сбрасывая дверную цепочку. Она открыла дверь и испугалась: – Боже мой, что случилось?

У женщины, которая совсем недавно разгуливала по Риму в дорогом платье и с шикарной сумочкой, был невероятно запущенный вид. Сомнений быть не могло: она опять напилась. Ее испачканное лицо было осунувшимся и бледным. Всклокоченные волосы падали на глаза. Она хватала ртом воздух, словно задыхалась.

– Вчера… в аэропорту, – с трудом начала Феллини, произнося по отдельности каждое слово. – Вы же… меня… узнали?

– Да. Что там произошло? Но прежде войдите в квартиру!

Когда незваная гостья прошла в комнату, Катерина предложила ей сесть на стул и сказала:

– У меня сложилось впечатление, что один из мужчин угрожал вам оружием. В любом случае было ясно, что они насильно вели вас куда-то.

Сжавшись в комок и пытаясь не разреветься, синьора кивнула.

– Я хотела бежать. Просто бежать. Все равно куда. Я думала, что смогу купить билет в последнюю минуту перед вылетом, выйти в транзитном аэропорту и все забыть. В спешке я не заметила, что еще по дороге в аэропорт за мной следили двое мужчин. Как раз когда я хотела войти в пассажирский зал, меня схватили. Один тихо сказал: «Синьора, разве вам у нас больше не нравится? Вы же не можете просто так улизнуть. Это против всех наших договоренностей. И вы это знаете!» Второй ткнул мне в ребра дуло пистолета. Он не говорил ни слова, но вид у него был и без того угрожающий. Вам когда-нибудь тыкали пистолетом в ребра?

– Упаси Бог. У меня бы сердце, наверное, остановилось от страха.

– Мне тоже поначалу так казалось. Но оно, напротив, стучало у меня в ушах, будто церковные колокола.

– Вы знаете этих мужчин?

– Нет, имен я не знаю. Но в том, что они действовали по поручению Гонзаги, я ни секунды не сомневаюсь. Один сказал, что мой побег – это нарушение всех договоренностей.

– Я не понимаю. Я не понимаю, что значит «против всех договоренностей»?

Синьора Феллини убрала волосы с лица и молча уставилась в пол. Через некоторое время она произнесла:

– Я боюсь, чудовищно боюсь.

– Да, я понимаю, – ответила Катерина. Она подошла к холодильнику и прихватила бутылку «Амаретто». «Синьоре, похоже, очень хочется поговорить о наболевшем, – подумала Катерина. – Может, стоит ее чуть-чуть подтолкнуть к откровенному разговору?» Она наполнила до краев два бокала и, протянув один из них синьоре Феллини, сказала: – Salute!

Гостья залпом осушила бокал.

Катерина придвинулась к ней поближе и поинтересовалась:

– Что имели в виду эти двое, когда сказали, что вы поступаете против всех договоренностей?

– Ну да, – нерешительно начала Феллини, – все из-за этого проклятого договора!

– С государственным секретарем Гонзагой?

Синьора молча кивнула, не глядя на Катерину.

– Договор, по которому вы обязаны хранить молчание?

Феллини снова кивнула.

– Вы никому не должны были говорить о тайной связи его преосвященства с Марленой Аммер? – уточнила Катерина и заметила, как синьора молча сжала бокал. Ее руки и губы дрожали. – Именно по этой причине Гонзага настаивал, чтобы вы молчали?

И тут женщина выпалила:

– Если бы только это! Вы не представляете, каковы масштабы этой истории! Вы должны понять: в смерти Марлены Аммер замешана вся курия!

Несколько секунд Катерина сомневалась, не с пьяных ли глаз говорит бывшая консьержка. Кто знает, сколько та уже успела выпить… Но когда гостья снова заговорила – медленно, с остановками, подыскивая нужные слова, – Катерина быстро поняла, что Феллини не преувеличивает.

– После всего, что вам удалось узнать о кардинале Гонзаге, вы, наверное, думаете, что это он заказал убийство Марлены? Все совершенно не так!

Катерина недоверчиво посмотрела на синьору. Отяжелевшие веки женщины были едва приоткрыты.

– Не Гонзага? Но тогда кто стоит за всем этим?

– У Гонзаги в курии есть заклятый враг – кардинал Бруно Моро, префект Святой Палаты…

– Вы говорите, Моро… Почему именно Моро?..

Феллини с трудом удавалось следить за ходом мысли. Вздохнув, она продолжила:

– Конечно, греховные похождения государственного секретаря не остались незамеченными в Ватикане. В определенных кругах это была тема дня на протяжении нескольких недель. Наконец Моро созвал тайное собрание, чтобы разобраться, как можно решить эту проблему. Вот уже несколько столетий в Ватикане не было подобных скандалов. И если все откроется, считал Моро, это принесет Церкви больше вреда, чем монах из Виттенберга[37]37
  Движение против римского понтификата началось в Германии, где августинский монах из Виттенберга, Мартин Лютер, выступил со своими страстными обличениями.


[Закрыть]. Поэтому нужно было действовать в абсолютной секретности.

– Но почему Моро не принял никаких мер против своего кровного врага Гонзаги? – Катерина беспокойно заерзала на стуле.

– На самом деле они хотели сначала как-нибудь сместить Гонзагу. Но Джованни Саччи, начальник тайного архива и доверенный Моро, считал, что воспоминания о таинственной смерти Иоанна Павла I еще свежи в памяти людей и может возникнуть новый скандал.

– Могу себе представить, – сказала Катерина. – Однако же, если выяснится, что Марлену убили по приказу Моро, скандал тоже будет немаленький!

– Этого не произойдет.

– Почему?

– Потому что это было не заказное убийство.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Сейчас вы все поймете. Можно мне еще плеснуть? – Синьора Феллини протянула Катерине пустой бокал.

«Амаретто» словно подстегивал ее.

– Синьор Саччи вдруг высказал мнение, что греховному поведению государственного секретаря есть только одно объяснение: эта женщина одержима дьяволом, а Гонзага околдован.

– Ах, как все просто! Как же я раньше не догадалась? – с иронией вскрикнула Катерина. – Эти набожные старики из Ватикана до сих пор думают, что все несчастья на земле от женщин.

– Когда государственный секретарь был в командировке, – продолжала Феллини, – Моро письменно приказал экзорцисту дону Ансельмо провести полный обряд по изгнанию и, если нужно, применить силу.

– Боже мой, – тихо произнесла Катерина.

– Конечно, Марлена оказывала дикое сопротивление. Я своими ушами слышала ее крики. В конце концов, я была консьержкой в этом доме и знала практически все. Я видела, как трое мужчин поднялись наверх. Когда я услышала усердные заклинания экзорциста, я поняла, что из синьоры изгоняют дьявола.

– Вы верите в это?

Феллини покачала головой. Ее речь замедлилась.

– Я боялась самого страшного, – запинаясь, сказала она, – и очень испугалась, когда услышала, что крики синьоры стали глуше, словно ее накрыли подушкой. Вдруг все стихло. Через мгновение один из мужчин распахнул дверь, оттолкнул меня в сторону и бросился вниз по лестнице, как будто собственными глазами увидел сатану. А потом из квартиры донесся крик: «Дон Ансельмо, дон Ансельмо! Посмотрите!»

– Что бы это значило?

– Тогда я тоже задалась этим вопросом. Прошло несколько минут, и мне стало ясно, что случилось. «Она умерла! – закричал помощник экзорциста. – Мы ее убили!» – «Ерунда, – ответил дон Ансельмо, – это дьявол убил ее грешное тело».

– И что случилось потом? Говорите же!

Синьора Феллини поднялась и вздохнула.

– Помощник экзорциста истерически разрыдался. Юноша кричал, причитал и угрожал выброситься из окна, и это продолжалось минимум десять минут, пока он не успокоился. О том, что было дальше, я могу лишь догадываться, потому что мужчины говорили шепотом. Я слышала, как они напускают в ванну воду, как что-то тянут по полу. Больше я ничего не знаю.

Синьора замолчала.

– И что потом?

– Можете представить, что я чувствовала. Нервы были на пределе. Я знала, что эти двое в любой момент могут выйти из квартиры синьоры. И поэтому я ушла.

– А дальше? Что было дальше? – настаивала Катерина.

– Ничего. Сначала ничего.

– Что значит «ничего»? Вы же должны были как-то отреагировать!

– Казалось, я была парализована и не могла думать. К тому же этот мужчина, который выбежал первый, видел меня! Вы не представляете, в каком состоянии я находилась! Если бы вы пережили такое, то наверняка лишились бы рассудка. Только поздним вечером я поднялась наверх и открыла квартиру своим ключом. Тогда я и увидела синьору в ванне, под водой. На полу лежал ее голубой халат. Я тут же развернулась и ушла, оставив дверь незапертой, чтобы преступление быстрее обнаружили. Ее нашел почтальон…

Катерина пыталась осознать услышанное. Она сидела, подперев голову руками, и смотрела в пол. Анализируя рассказ Феллини, она поняла, почему на похоронах присутствовали члены курии! Они чувствовали себя виновными в смерти Марлены.

– А кто еще, кроме Гонзаги, ухаживал за Марленой Аммер?

Синьора протерла глаза и нескромно ухмыльнулась:

– Вы имеете в виду, пользовалась ли она успехом у мужчин?.. Нет, я не могу такого сказать. Я лишь здоровалась с синьорой, не более того. Ее личные отношения меня не интересовали. – На губах женщины появилась кривая улыбка. – Ну да, я заметила, что иногда к ней заходит какой-то тип, уже немолодой, да и не красавец. Он приходил очень редко, и они разговаривали по-немецки.

– У него были какие-нибудь особые приметы?

– Нет. Самым заметным в нем была его незаметность. Это был образец среднестатистического мужчины, если вы понимаете, о чем я.

После долгих раздумий Катерина неожиданно спросила:

– А откуда кардиналу Гонзаге стало известно, что вы подслушивали?

Феллини с трудом ворочала языком:

– Сперва я тоже себя об этом спрашивала. Но потом я вспомнила о третьем человеке из сопровождения экзорциста, который первым выбежал из квартиры Марлены. А кто бы еще рассказал обо мне Гонзаге? На следующий день кардинал стоял у моей двери и объяснял мне, что я незамедлительно должна выехать из этого дома.

– Не много ли он требовал?

– Да, конечно. Но государственный секретарь не терпел возражений. У меня был выбор: либо могила, либо квартира в лучшем районе и пожизненное содержание. Но при этом меня предупредили об одном условии – я должна молчать.

Часы показывали уже глубоко за полночь. Катерина смертельно устала. И что теперь делать? Ей было жаль эту женщину. У нее, наверное, окончательно сдали нервы. Но как ей помочь?

Катерина поднялась, подошла к окну и посмотрела на пустую Виа Паскара. Не заметив ничего подозрительного, никаких темных блуждающих теней, она спросила:

– Как вам удалось оторваться от слежки?

– Через задний двор… по мусорным бакам и крыше гаража, – пробормотала Феллини, теребя изодранную одежду. – Сначала я перебралась в соседний дом на параллельной улице… Надеюсь, меня за это не покарают.

С минуту Катерина вглядывалась в темноту за окном. Она чувствовала странную тревогу, вызванную тем, что случилось сегодня вечером. Теперь ей нужно учитывать, что синьора Феллини, сама того не желая, натравила на нее людей Гонзаги. Катерина прижалась лбом к холодному стеклу. Что же делать?

Мальберг! Она должна поговорить с Лукасом. Ей нужен его совет.

– И что вы намерены предпринять? – спросила, не отходя от окна, Катерина.

После долгого молчания, так и не получив ответа, она обернулась.

Дверь в квартиру была распахнута. Синьора Феллини исчезла.

Глава 55

Ахилл Мезомед весь светился, сидя за своим письменным столом. Он чувствовал себя победителем, выигравшим великую битву. Молодой прокурор предложил Катерине сесть и перешел без обиняков к делу.

– Я вас вызвал по повестке, – начал он покровительственным тоном, – потому что вы первая должны узнать об этом. Я могу рассчитывать на ваше молчание?

Еще по телефону, пригласив ее прийти в прокуратуру, Мезомед говорил как-то загадочно.

– Вы не хотите мне сказать, что случилось? – Катерина внимательно посмотрела на прокурора.

– Буркьелло умер. Сердечный приступ.

– Старший прокурор Джордано Буркьелло?

– Секретарша нашла его утром за письменным столом. Настольная лампа еще горела. Должно быть, это произошло поздно вечером.

– Прискорбно, доктор Мезомед. Но я совершенно не знала старшего прокурора Буркьелло. И вы пригласили меня сюда, чтобы сообщить мне об этом?

– Не только. – Прокурор надменно улыбнулся. – Сейчас вы все поймете. На столе старшего прокурора лежал вот этот документ!

Катерина взяла в руки лист с грифом «совершенно секретно» и начала медленно и с интересом читать. Но потом, когда она поняла взрывное содержание документа, ее глаза буквально побежали по строчкам. Наконец остановившись, она неуверенно взглянула на Мезомеда, будто хотела спросить его о чем-то.

Но он опередил ее.

– В этом документе, – обстоятельно начал он, – можно найти ответы на все вопросы, связанные с делом Марлены Аммер.

– Но это невозможно!

– Возможно! – Мезомед взял документ у Катерины из рук. – Очевидно, Буркьелло, старый лис, уже давно догадался, что дела Гонзаги рано или поздно всплывут, и расследовал это дело по собственной инициативе. Было слишком много свидетелей, молчание которых кардиналу обходилось дорого. В документах… – Мезомед быстро перелистал бумаги. – Здесь даже есть одна записка: «Получил пятьдесят тысяч евро, Джордано Буркьелло». Прокуроры получают не настолько высокую зарплату, чтобы отказываться от пятидесяти тысяч евро.

– Значит, совесть прокурора была нечиста. И она так сильно терзала его, что сердце попросту не выдержало.

– Так оно и было. Буркьелло уже больше никуда не ходил, кроме как в ближайшую тратторию. А потом все это плюс психическое перенапряжение и аукнулось.

Катерина медлила.

– Что мне интересно, – начала она издалека, – так это… есть ли в документах сведения о том, кто стрелял в маркизу?

– Конечно, хотя имена убийц и не названы. Заказ поступил от Гонзаги.

– Кардинал действительно дьявол в пурпурной мантии. При всем отвращении к Церкви я считаю, что она не заслужила такого кардинала.

– Конечно нет!

– Тогда на совести Гонзаги еще и этот Обожженный? Есть на это ответ в документах?

Мезомед осторожно кивнул.

– Вы удивитесь. Впрочем, это удивило бы самого Гонзагу. Убийцу зовут Джанкарло Соффичи.

– Секретарь кардинала?

– Да, именно он. Совершенно неприметная личность. Он страдал от пренебрежительного отношения к себе и решил отомстить своему шефу. Он знал о темных делах государственного секретаря, знал, что Гонзага шел по трупам. И Соффичи поступил точно так же.

– Невзрачный секретарь кардинала? – Катерина недоверчиво покачала головой.

– Самые коварные преступники – самые незаметные. В вашей профессии вы, должно быть, сами часто с этим сталкивались.

– Да, вы правы.

– Соффичи убил Обожженного, чтобы завладеть кусочком материи от Туринской плащаницы. Обожженный сначала предлагал эту реликвию Гонзаге. По непонятным причинам сделка так и не состоялась. Вместо этого товаром заинтересовался Мальберг.

– Мальберг?

– Да, Мальберг. Где, кстати, он сейчас находится?

Катерина пожала плечами.

– Послушайте! – закричал Мезомед. – Вы не должны от меня ничего скрывать. Ваши отношения с этим антикваром из Мюнхена уже давно подтверждены документально. Вы же отличный репортер криминальной хроники, а такая плохая актриса.

– Он сейчас в Германии, – ответила Катерина, чтобы выйти из щекотливой ситуации.

Мезомед продолжил:

– Соффичи, вероятно, догадывался о ценности этого кусочка материи и хотел сам провернуть сделку. По необъяснимым пока причинам ему нужны были деньги, много денег. И это стало приговором для Обожженного. Но Соффичи предчувствовал еще большую сделку и инсценировал похищение государственного секретаря. Для видимости он инсценировал и свое похищение. В действительности же на служебной машине государственного секретаря он направился в таинственный замок Лаенфельс на Рейне, где обосновалось некое братство. Бывший кардинал Тецина предложил Соффичи еще большую сумму. Но удача была не на стороне секретаря. В документах сказано, что по дороге в замок он погиб в аварии.

– И вы в это верите?

– До сегодняшнего дня обратное доказать не удалось.

Катерина задумчиво кивнула.

– Тогда дело Марлены Аммер можно считать раскрытым, – наконец произнесла она.

– Скажем так: из документов нам известны детали гибели синьоры. Без сомнения, она умерла во время обряда изгнания дьявола.

Катерина кивнула. Она уже знала это.

– Ватикан в любом случае постарается всеми силами предотвратить разглашение данных по этому делу. Тем не менее остается еще много открытых вопросов. Вы, вероятно, догадываетесь, что смерть Марлены Аммер вызвала лавину, под которой была погребена тайна. И об этой тайне мы можем только догадываться. Вот, например, посмотрите!

Мезомед вынул факс, поступивший из прокуратуры Антверпена.

– Бельгийские коллеги расследуют убийство некоего Эрнеста де Конинка. Этот человек снискал славу лучшего фальсификатора в мире. Его нашли повешенным в своем доме в Антверпене. Но с самого начала возникли сомнения в том, что это самоубийство.

– Доктор Мезомед, вы же не станете утверждать, что этот фальсификатор каким-то образом причастен к смерти Марлены!

– В это действительно трудно поверить. Но, надеюсь, вы быстро измените свое мнение, если я вам скажу, что удалось раскопать прокуратуре Антверпена. Коллеги проверили счета фальсификатора и обнаружили, что на них хранятся перечисления почти в полмиллиона долларов.

Катерина присвистнула сквозь зубы.

– Попробуйте отгадать, от кого?

– Понятия не имею.

– Начисления были выполнены банком Ватикана, Институтом по вопросам религии!.. Коллеги из Антверпена попросили содействия в расследовании. Но Буркьелло так им ничего и не ответил. Это наводит на подозрения.

Пока Мезомед увлеченно листал бумаги, Катерина молча смотрела на него. Как журналистка, она знала, что в жизни случаются невероятные истории. Но эта история просто затмила все остальные. И она, Катерина Лима, находилась в самой гуще событий.

Глава 56

– Куда едем? – спросил таксист.

– В замок Лаенфельс, – ответил Мальберг, поставив дорожную сумку на заднее сиденье. Сам он сел рядом с водителем.

Таксист недоверчиво посмотрел на него и сказал на рейнском диалекте:

– Могу довезти вас только до развилки. Там мне нужно развернуться. До замка, хотите вы того или нет, придется идти пешком.

– Почему это? – раздраженно спросил Мальберг. Настроение после долгой поездки с двумя пересадками у него было неважное. К тому же на вокзальной площади Лорха завывал ледяной ветер.

– Вы когда-нибудь бывали в замке Лаенфельс? – осторожно поинтересовался таксист.

– Нет, а почему вы спрашиваете?

Водитель громко вздохнул:

– Меня это, конечно, не касается, но вы туда не пройдете. Братство живет в абсолютной изоляции. Они никого не пускают в замок. Тем более такси. А поскольку последний отрезок пути к замку ведет через ущелье, развернуться там будет невозможно. Теперь вы понимаете, почему я должен высадить вас на развилке?

– Ну ладно, – пробурчал Мальберг. – Поехали уже. Только подвезите меня как можно ближе к замку.

– Как пожелаете, – ответил водитель и в порыве доброжелательности по-военному взял под козырек.

– Вы знаете кого-нибудь из замка Лаенфельс? – спросил Мальберг, пока таксист заводил свой дизель.

– Боже упаси! Никто ничего не знает об этих людях. Но местные с ними иногда встречаются и говорят, что они вполне обычные люди.

– И как они выглядят?

– Говорят, будто у этих гениев большие головы или еще что-то… Я точно не знаю. Народ любит чесать языком.

– Да? И что же они болтают?

– Ну, например, что там, наверху, громадные запасы сокровищ. Или что они занимаются какими-то запрещенными исследованиями. Или что они убивают любого, кто заглянет к ним без приглашения.

– И вы в это верите?

Таксист пожал плечами:

– С тех пор как они появились здесь, началась череда загадочных смертей. Вот недавно один монсеньор из Рима сгорел в своей машине. Но, как всегда, следов преступления не нашли.

Мальберг охотно пообщался бы с таксистом подольше, но машина остановилась у грунтовой дороги. Таксист опустил стекло и показал рукой в сторону густого подлеска, в котором терялась узкая дорога.

– Идите прямо по этой дороге. Она заканчивается у ворот замка. С нее не сворачивайте. Удачи!

От рассказа таксиста настроение Мальберга не улучшилось.

Он вышел из машины, взял сумку, в которую, помимо всего необходимого, сунул еще пару книг, и расплатился с водителем. Таксист кивнул, развернулся и уехал.

Сразу навалилась зловещая тишина. Осенний ветер тихо шуршал в кронах деревьев. Пахло лесной сыростью. От потоков воды после недавнего дождя на дороге остались глубокие канавки. Это затрудняло продвижение вперед.

Пока Мальберг угрюмо поднимался в гору, в голову закралась мысль, не лучше ли было прислушаться к совету Катерины и вернуть деньги Аницету? Он даже не мог предположить, что его ждет, сумеет ли он разгадать шифр загадочной книги Грегора Менделя. Если бы речь шла только о книге, он, долго не раздумывая, повернул бы обратно.

Но им двигала какая-то неведомая сила, необъяснимое предчувствие. Лукас и сам не мог объяснить, почему он больше доверяет этому предчувствию, нежели фактам. Но все, что Катерина услышала от синьоры Феллини, четко укладывалось в его расследование. Все имело какой-то смысл.

Погрузившись в водоворот мыслей, Мальберг дошел до цели быстрее, чем предполагал. За поворотом дорога, заросшая по бокам кустарником и узловатыми деревцами, свернула в сторону, и перед Лукасом, словно из-под земли, вырос громадный замок. Высокие стрельчатые ворота с железной решеткой были знакомы Мальбергу по фотографии из журнала.

В рассеянном свете осеннего дня, приложив руку козырьком, Лукас искал глазами герб с похожим на руну крестом. Вначале он увидел только стену над воротами и ничего не заметил. И только через некоторое время знак стал как бы проявляться на стене, чтобы уже в следующее мгновение снова исчезнуть подобно загадочному миражу.

Задрав голову, Лукас наблюдал за необычным явлением. Это длилось почти целую вечность, пока он не установил причину: темные облака неслись по небу, и поэтому освещение постоянно менялось. Тень то набегала, то снова растворялась. Именно тень и делала видимым рельеф на камне.

Стены замка возвышались на пятнадцать, а то и двадцать метров. Ворота со стальными зубцами опускающейся решетки выглядели, как ненасытная пасть Молоха, который заглатывал всех, кто сюда приходил.

Мальберг насторожился, когда заметил в левом окошке от входа красное лицо охранника. Как оказалось, тот уже давно наблюдал за ним.

– Эй, там! – Мальберг подал охраннику знак, что хочет поговорить с ним. Краснолицый исчез. Через минуту он вышел к массивной решетке.

– Кто вы? Что вам нужно? – коротко спросил он.

– Меня зовут… – Лукас чуть не проговорился, но в последний момент вспомнил, что назвал Аницету вымышленное имя, и ответил: – Меня зовут Андреас Вальтер. Мне нужно к Аницету.

– Назовите пароль!

– «Апокалипсис 20:7».

Охранник молча исчез за узкой дверью караульной будки, и в тот же момент загрохотало – решетка поползла вверх.

Неразговорчивый охранник появился снова и махнул рукой в сторону замка.

– Вас ждут, – сказал он и снова исчез.

Мальберг чувствовал себя здесь незваным гостем. Он сомневался в том, что выдержит долго в этом мрачном, заплесневелом, зловонном замке. Стены строений в пять-шесть этажей окружали внутренний двор в виде трапеции. А когда он взглянул вверх, то заметил камеры слежения, прожекторы, датчики движения и сирены. Большая часть из вышеперечисленного находилась в плачевном состоянии, так что возникал вопрос, работает ли все это вообще.

– Вы криптолог Андреас Вальтер?

Словно из-под земли перед Лукасом возник хорошо одетый человек среднего возраста и протянул руку:

– Меня зовут Ульф Груна.

– Криптолог – это не совсем про меня, – ответил Мальберг. – Я немного разбираюсь в старинных книгах и рукописях.

– Тогда вы именно тот человек, который нам нужен. Я гематолог, участвую в проекте «Апокалипсис». Если хотите, я покажу вам вашу келью.

«Келью? Прямо как в тюрьме, – подумал Лукас, – или в монастыре, где монахи влачат существование по закону ora et labora[38]38
  Молись и трудись! (лат.)


[Закрыть].

– Так вы говорите, гематолог? – неуверенно уточнил Мальберг.

– Да. Вас это удивляет?

– Если быть честным, то да!

Груна улыбнулся, будто обрадовавшись, что сумел удивить новичка.

– Пойдемте, – сказал он, указывая Мальбергу дорогу, и сделал приглашающий жест. Этого было достаточно, чтобы под пиджаком мелькнула черная футболка. Но не футболка привлекла Лукаса, а цепочка, на которой болтался овальный медальон с измененным крестом, такой же, как и в квартире Марлены.

У Мальберга закружилась голова, оттого что он не смог глубоко, всеми легкими вдыхать сырой осенний воздух. Однако он старался быть внимательным и следил, чтобы Груна не заметил его паники и не начал задавать неприятных вопросов. Постепенно Лукас взял себя в руки.

По узкой каменной винтовой лестнице, от которой с непривычки появилась слабость в ногах, он поднялся вслед за Груной на второй этаж. Еще до того как они достигли цели, гематолог остановился и посмотрел на Лукаса, который шел позади.

– Я знаю, какой вопрос вертится у вас на языке, – шепотом произнес Груна. – Вы наверняка хотите знать, что собой представляет проект «Апокалипсис». Но тут я вас разочарую. Этого точно не знает никто. Даже я. Каждый из нас – специалист в своей области, большинство – корифеи с отличной репутацией, но на самом деле все мы здесь только помощники.

Мальберг, наморщив лоб, бросил недоверчивый взгляд наверх. Было трудно понять, что за тип этот Груна. Почему он все это рассказывает? Может, он хочет запугать его? Чем, собственно, занимается гематолог в замке Лаенфельс?

Груна посмотрел на задумавшегося Лукаса и сказал:

– Не удивляйтесь, что мы разговариваем именно здесь. Эта винтовая лестница – одно из немногих мест в замке, которое не прослушивается. Приватные беседы в Лаенфельсе нежелательны, а если быть более точным, то они просто-напросто запрещены.

– Прослушивается?.. Кем?

– Аницетом… Как он вообще вас нашел?

– Случайность, – ответил Мальберг. – Он сидел рядом со мной на аукционе, на котором продавалась книга Менделя. Мы разговорились, и Аницет сделал мне предложение. А где он сам, собственно?

– Как и многие члены братства, Аницет – «сова», работает по ночам. Днем его редко можно увидеть. Поэтому он попросил меня встретить вас и проводить в келью. А теперь пойдемте!

Все это показалось Мальбергу довольно странным. Атмосфера в замке была гнетущая. И не только из-за бесцветных мрачных стен. Здесь царила тишина и пустота, которые подавляли все радостные мысли.

– Аницет действительно такой таинственный, каким себя преподносит? – спросил Лукас, когда они шли по длинному коридору, который через пятьдесят шагов свернул налево.

Груна обернулся и приставил указательный палец к губам.

По бокам узкого коридора было множество дверей. Мифические существа и рептилии на стене у дверей заменяли привычную нумерацию. Они уже наверняка прошли мимо тридцати комнат, когда Груна наконец остановился у двери с саламандрой и отпер ее. Вид у комнаты был не такой прискорбный, как ожидал Лукас. Келья была размером три с половиной на шесть метров и обстановкой напоминала скорее небогатую убранством комнату в общежитии, чем монашескую келью: обшитая панелями встроенная мебель со шкафом и складной кроватью, двухместный диванчик, удобное кресло и письменный стол на хромированных металлических ножках. Здесь был даже кнопочный телефон.

Груна подошел к умывальнику справа от двери и повернул кран. Под шум воды он шепотом произнес:

– Это единственная возможность защититься от прослушки! – Он показал на потолок. Небольшие, размером с вишню, кнопки под потолком не оставляли сомнений относительно их предназначения.

– С какой целью вы все это мне рассказываете? – спросил Мальберг и заметил, что тоже говорит шепотом. – Вы ведь даже не знаете меня! – Уставший с дороги, он поспешил поставить сумку на диван.

Гематолог поднял руки и пояснил:

– Я хочу вас предостеречь от всяких глупостей. Чтобы продержаться в замке Лаенфельс, нужно вести себя определенным образом, то есть делать то, чего от вас ожидают. Только так вы сможете выжить здесь без психических травм. А что касается моих мотивов, то… возможно, вы пригодитесь нам больше, чем мы вам. Вы меня понимаете?

Вот этого Мальберг совсем не понял.

– Вы не могли бы выражаться яснее? – сказал он, несколько растерявшись.

– Успеется. – Груна слегка улыбнулся. Потом он выключил воду и ушел.

Уже смеркалось, когда в комнате Мальберга появился Аницет. Называть свое новое жилище кельей Лукас отказывался даже в мыслях. Узкоплечий мужчина с седыми волосами зашел в комнату без стука.

Поздоровались сдержанно, без лишних слов. Заметив удивление на лице Мальберга, Аницет сказал:

– В замке Лаенфельс нет ни замков, ни ключей, соответственно нет и запертых дверей. Вы уже наверняка обратили на это внимание. Здесь также не принято стучать. Эти старые обычаи – бесполезная трата времени.

Можно было, конечно, поспорить, но Мальберг не испытывал ни малейшего желания этого делать. Аницет велел ему следовать за ним в архив.

– Вы должны хорошо запомнить дорогу, – предупредил его магистр, когда они в очередной раз повернули, поднимаясь по лестнице. – Вам не нужно пугаться кажущегося хаоса в нашем архиве. На самом деле в комнатах царит творческий беспорядок. Каждый член братства оставляет документы и книги для себя в определенных местах. Только справочники и словари находятся в особой комнате, в общедоступном месте.

«Своеобразная система, если речь идет об архиве, – подумал Мальберг. – Но в этих стенах все своеобразно».

Мальберг уже давно перестал ориентироваться, когда они поднялись на шестой этаж и вошли в белую комнату, конфигурация которой напоминала латинскую букву D. Вход был как раз в середине закругления. Здесь были еще две двери, за которыми начинался ряд проходных комнат.

Пахло пылью и неповторимым запахом, который исходил от книг. Лукасу хватило беглого взгляда, чтобы определить, что многие издания в первой комнате намного старше самого замка и очень дорогие.

– Это, собственно, и есть ваша рабочая комната, – сказал Аницет. Он широко развел руки и обернулся вокруг своей оси.

Меблировка в комнате состояла из длинного узкого стола, какие можно увидеть в трапезных монастырей, и одного стула с резными подлокотниками. Из маленького окна слева едва пробивался свет, поэтому комнату дополнительно освещали яркие неоновые лампы.

– А где книга Менделя? – с нетерпением спросил Мальберг.

Аницет приподнял брови и исчез в правой комнате архива. Вскоре он вернулся, держа в руке, словно трофей, неприметную книгу, а затем торжественно положил ее на стол.