Текст книги "Кровавый омут"

– Они мне заплатят! Пусть не на этой неделе и даже не на следующей, но при первой возможности мы хорошенько их трахнем!

Супружеский диалог прервался. Видимо, мадам вышла из комнаты, а Карл заново собирает коробку.

Джек с четырьмя рыбками еще минут десять торчали в приемной, потом явился Фостер и снова пригласил их в зал.

Он не сдвинулся с места.

– В чем дело, мистер Батлер?

– Думаю, с меня хватит.

– Надеюсь, вы все правильно поняли. Видите ли...

Карл решил, будто гость не поверил объяснениям мадам Помроль. Джек его перебил, ставя точку над "и":

– По-моему, мадам смело задумала фокус. Я полностью убедился, что она по-настоящему уверена в своих силах.

Фостер, как гонщик «Формулы-1», мигом переключил передачу:

– Знаете, я сразу понял, что вы необычайно умный и проницательный человек.

– Давайте назначим индивидуальный сеанс на ближайший день. Вы сказали, найдется полчасика днем во вторник. А завтра?

Он вытащил ежедневник из ящика письменного стола, пролистал страницы и нахмурился.

– К сожалению, нет. Не раньше вторника. В три часа вас устроит?

У леди не бизнес, а золотая лихорадка.

– Пожалуй. Лучше б, конечно, часовой сеанс, да, может быть, для начала и полчаса хватит. Хорошо бы установить надежный контакт.

– О, мадам установит, будьте уверены.

– Ладно, тогда до встречи.

Джек вышел, направился к лифту, зашел в кабину, пустил ее вниз, двинул кулаком в стенку. Проклятье! Пустой номер. Ясно – ошибка в попытке нанести Фостерам опосредованный удар, через клиентуру. Неверный прицел. Надо вступить в прямой открытый бой.

В голове наполовину сложился план. Для второй половины потребуется помощь братьев Кентон. Будем надеяться, в другой раз, в отличие от нынешнего, мадам Помроль не выкрутится.

6

Джек стоял на веранде, глядя сквозь жалюзи, как Лайл настороженно приближается к двери.

– Кто там?

– Я.

Он сделал еще шаг вперед. На лице у него было написано – что за дурацкие шутки? Потом Лайл ухмыльнулся:

– Будь я проклят, действительно ты. Заходи.

Джек зашел.

– Не успел переодеться. – Он сдернул парик. – Господи, до чего жаркая штука!

– И весьма безобразная.

В дверях вдруг возник Чарли.

– А, вернулся, – проворчал Лайл, задумчиво посмотрев на часы. – Покончил на сегодня с душеспасительной деятельностью?

С душеспасительной? Он что, в церкви был?

– Да ладно тебе. – Младший Кентон повернулся к Джеку: – Как дела?

Не хотелось рассказывать о далеко не полном успехе, но братья имеют право знать.

– Хорошая новость заключается в том, что дистанционный переключатель сработал отлично.

Братья от души хохотали, слушая, как Карл был выставлен на всеобщее обозрение, размахивая фальшивой эктоплазмой.

– А плохая новость в том, что больше ничего не вышло. Дамочка выдумала хилое объяснение, будто нарочно устроила демонстрацию шарлатанского трюка.

– И клиенты поверили? – спросил Лайл.

Джек кивнул:

– Говорила очень убедительно.

– О господи, – простонал Чарли.

– Значит, мы вчера напрасно старались, – мрачно заключил Лайл.

– Не совсем. Днем во вторник у меня назначен сеанс, и для победы много чего надо сделать.

– Добавить электроники? – У Чарли загорелись глаза.

– На этот раз буду работать вручную – ловкость рук и никакого мошенничества. Вы поможете подготовиться. Получаете «Синий справочник»?

Лайл удивился:

– Какой?..

– Леди-медиум, которой я ассистировал, подписывалась на книжонку с исчерпывающей информацией о сотнях лопухов.

– А, точно, я когда-то видел такую, не стал покупать. Мы выходим на веб-сайт...

Следовало бы догадаться. На дворе компьютерный век.

– То есть этот справочник можно теперь отыскать в Интернете?

– Мы пользуемся не «Синим справочником», а другими источниками, хотя это приблизительно то же самое. Надо только заплатить за доступ на год вперед...

– Давайте заглянем, – перебил Джек. – Поищем покойника, отвечающего определенным параметрам.

Лайл покосился на брата:

– Компьютерщик у нас Чарли. Поможешь?

– Ну ладно. – Чарли направился к кухне. – За мной, мой белый господин!

Лайл схватил его за руку:

– Лучше в командном пункте.

– Да ведь тут ближе!

– У нас там небольшая проблема.

Младший брат взглянул на него:

– Неужто ящик по-прежнему...

Лайл кивнул:

– Пойдем через канал.

Джек почти ничего не понял.

– В чем дело?

– С электричеством перебои, – объяснил Лайл. – И все.

Наверняка далеко не все, но братья, видно, не желают рассказывать о неприятностях.

Чарли направился впереди всех через комнату-канал в командный пункт, откуда он руководил звуковыми, световыми и механическими эффектами. Кроме компьютера, там стояли разнообразные мониторы, тянулись бесчисленные провода, имелся станок для нарезки ключей, видеокамеры, сканер, ксерокс, загадочные черные ящики. Судя по плававшим на мониторе рыбкам, компьютер был включен.

Он сел перед ним, застучал по клавиатуре. Через полминуты на экране на фоне голубого неба с пушистыми белыми облаками возникла первая страница веб-сайта с невинным именем «www.sitters-net.com». Надо только ввести имя пользователя и пароль.

– "Сидельцы", по-моему, слишком прозрачно, – заметил Джек.

Лайл пожал плечами:

– Наверно, сюда постоянно заглядывают сиделки и няньки в поисках работы, хотя «сиделец» – наш профессиональный термин.

Насколько Джеку известно, составлять списки клиентов с важнейшими данными экстрасенсы всех мастей начали по крайней мере полвека назад. Хранили информацию в собственных картотеках, потом стали обмениваться между собой, наконец, кто-то принялся собирать сведения по всей стране и публиковать в справочнике в синей обложке, доступном исключительно медиумам. Его бывшая хозяйка мадам Уская подписывалась на него. Следующий неизбежный шаг – Интернет.

Чарли постучал по клавишам, набрал в поле для имени пользователя «город-д», в поле пароля строчку из звездочек, нажал клавишу ввода, и через несколько секунд на экране отобразилась страница поиска.

– Помнится, – сказал Джек, – в «Синем справочнике» сохранялись данные об умерших сидельцах на случай, если родным вдруг захочется войти в контакт.

– Здесь тоже.

Чарли щелкнул мышкой по ярлыку в верхней части экрана.

– Заходим в ПМ.

– Что такое ПМ?

– Потусторонний мир.

– Ясно. – Джек тронул его за плечо. – Ищи «нумизмата», посмотрим.

– Однозначно лучше «нумизматику».

На мониторе всплыли пять фамилий.

Всего пять? Джек разочарованно пригляделся.

– Надо, чтобы он умер приблизительно в этом году.

– Сюда гляди. – Чарли ткнул пальцем в четвертую строчку сверху. – Мэтью Томас Вест. 27 января.

Типичная информация: имя, фамилия, адрес, дата рождения, дата «ухода» плюс номер социального страхования, имена умершей на шестнадцать лет раньше жены, брата, родителей, даже собаки покойного – кроме детей. Дальше перечислялись его увлечения. Главной страстью Мэтью Веста, не считая жены, с которой он долгие годы связывался через медиумов, были редкие монеты.

Идеально, за исключением адреса в Миннесоте.

– Хорошо бы отыскать поближе. Посмотрим. – Джек снова уставился на экран и тряхнул головой. – Нет. Придется обойтись дядей Мэттом из Сент-Пола.

– Дядей? – переспросил Лайл.

– Я сказал Фостеру, что хочу с помощью мадам Помроль войти в контакт с несуществующим дядей. Теперь мы знаем, как его зовут. Дядя Мэтт из Миннесоты. Распечатаешь?

– Запросто, – кивнул Чарли. – Чего затеял?

– Надувательство. Если выйдет, заставлю мадам разыграть со мной старый фокус с испанским носовым платком.

– Это еще что такое? – нахмурился он.

– Старый цыганский трюк, – объяснил Лайл. – По-настоящему старый. Ему уж лет двести. Кидалы на улицах до сих пор пользуются современными вариантами. – Он оглянулся на Джека. – И как же...

– Как только она меня кинет, я вдвойне ее кину, еще в зад отвешу хороший пинок.

– Хорошо, только я не пойму, что это нам с Чарли даст.

Джек простер руки, как проповедник:

– Верьте, дети мои, верьте мне. Подробно не могу рассказать, потому что пока сам не знаю. Верьте – если получится, будет очень красиво.

Чарли протянул готовую распечатку.

– Лихо заливаешь. Зачем вышел из дела?

Джек помедлил с ответом.

– Тебе правда хочется знать?

– Угу.

И напрасно, малыш.

– Вышел, потому что понял, что оно пустое. Надо отвечать делом на дело.

– Мы и отвечаем, – заявил Лайл с излишней поспешностью.

Чарли тряхнул головой:

– Нет, брат. Сам знаешь – не отвечаем.

Лайл – наверно, впервые – не знал, что сказать. Потом пожал плечами:

– Я бы пива выпил. Кто хочет?

Джеку показалось, что предложение прозвучало из вежливости – Лайл, скорее всего, дожидается его ухода, – тем не менее он его принял. Пиво в данный момент очень кстати. Заодно может выясниться причина раздражения старшего Кентона.

Тот пошел не на кухню, где вчера пили пиво, а в приемную. Чарли снова сосал пепси.

– Ну, – сказал Джек, после того как банки были звучно откупорены и прозвучал тост за скорый крах мадам Помроль, – что там за перебои у вас с электричеством?

Лайл передернул плечами:

– Ерунда.

– Ага, – хмыкнул Чарли. – Телик, куда забралось привидение, – ерунда.

Лайл сердито покосился на брата:

– Привидений не бывает.

– Почему же...

Лайл махнул рукой:

– Потом поговорим.

Привидение в телевизоре? Интересно. Если только он не показывает старого доброго Каспера.

– Чем я могу помочь?

– Сам исправлю, – не совсем убедительно буркнул Лайл.

– Точно?

– Позволь процитировать. «Философия срежет ангелу крылья, занесет все загадки в графу под линейку, распугает всех призраков и меня со своими гномическими стихами...»

– Хорошо.

– Это Китс.

– Китса цитируешь? – фыркнул Джек. – Из всех известных мне чернокожих ребят ты, пожалуй, самый белый.

Лайл, вопреки ожиданиям, не рассмеялся, а помрачнел.

– Я, по-твоему, не чернокожий, потому что цитирую Китса? Потому что хорошо говорю? Одни белые правильно говорят? Одни белые наизусть знают Китса? Черные знают только Айса Ти? Я не черный, потому что не одеваюсь как сутенер, не разъезжаю в машине, как гангстер, не увешан цепями, не сижу на веранде, накачиваясь сорокаградусным пойлом?

– Эй, полегче! Я просто...

– Понятно. Просто слышал о черных по Эм-ти-ви, а тех, кто не укладывается в картину, считаешь черными снаружи, белыми внутри. Не только ты. Многие черные смотрят на меня точно так же. Даже родной брат.

Давайте разберемся – с тобой, с ним, со всеми. Мы живем в мире белых, и, если я в нем добиваюсь успеха, это вовсе не означает, что хочу стать белым. Не имею ученой степени, но вполне ее заслуживаю, прослушав кучу лекций, получив хорошее образование. Я не прислужник белых, занятый афроамериканскими исследованиями[19]19
  Афроамериканекие исследования – учебная программа колледжей и университетов, посвященная изучению истории, культуры, современной жизни народов Африки и афроамериканцев.


[Закрыть], и не дядя Том, отказывающийся соответствовать худшим представлениям о черных.

– Ух ты! – Джек вскинул руки вверх. Неожиданно напоролся на мину. – Извини. Не хотел тебя обидеть.

Лайл закрыл глаза, глубоко вдохнул, выдохнул, снова открыл.

– Знаю. Ты этого не заслужил. Прости.

– Я извиняюсь, ты извиняешься... – Джек встал, протянул ему руку. – Значит, мир?

– Мир, – смущенно улыбнулся Лайл, ответив на рукопожатие. – До завтра. Соберу первую половину твоего гонорара.

Джек залпом допил пиво и направился к выходу, про себя отметив: у Лайла Кентона короткий запал.

7

Как только Джек вышел за дверь, Лайл схватил Чарли за руку, потащил к комнате, где стоял телевизор.

– Ты должен посмотреть...

Он вырвался.

– Эй, брат, ты чего это? Зачем на Джека наехал?

Лайл тоже был расстроен. Замечание насчет «белого» подействовало словно красная тряпка.

– Разозлился немножко... Нет, сильно... Принес извинения.

– Взбеленился, когда он сказал, что надо отвечать делом на дело?

– Нет, конечно.

Не взбеленился... обиделся. Видно, поэтому и взорвался на замечание о «самом белом из черных».

Лайл себя не обманывает. Он жулик, но не мерзавец. Не гоняется за неимущими бедными вдовами и сиротами. Его рыбки – скучающие наследницы, нувориши-художники, жаждущие пощекотать нервы яппи[20]20
  Яппи – прозвище энергичных молодых карьеристов.


[Закрыть], вдовствующие матроны, желающие прогуляться с дохлыми пуделями на просторных дворах Потустороннего мира. Иначе эта публика потратит деньги на поездку в Лас-Вегас, очередное меховое манто, бриллиант, последнюю престижную игрушку. Многие клиенты никогда не обедают дома, но просто обязаны иметь на кухне суперморозильник.

– А про телик чего молчал, как в ЦРУ на шмоне?

– Это наше дело. Его не касается.

Вдобавок не хочется отвлекать Джека мелкими проблемами. Главное, чтоб он избавил их от мадам Помроль.

– Смотри.

Лайл остановился в дверях. Чарли увидел на телеэкране баскетбольный матч.

– Ага, мультики кончились. Что ты сделал?

– Ничего. Само переключилось. – Лайл пристально смотрел на брата. – Хорошо. Что еще интересного видишь?

Тот перевел взгляд на пол.

– Монтажные платы, кабели... В моем хозяйстве шарил?

Лайл покачал головой:

– Вытащил из телевизора.

– Из нутра?

– Как только ты ушел, я его разобрал. Почти целиком ящик выпотрошил. Не осталось практически ничего, кроме трубки, а он как работал, так и работает. Кстати, выключенный из сети.

У Чарли кадык заходил ходуном.

– Шутишь?

– Если бы.

Лайл почти целый день старался привыкнуть к свихнувшемуся телевизору, но в животе до сих пор екает.

– Эй, – протянул Чарли, глядя на экран, – кто это играет? – Он шагнул к телевизору. – Вроде... точно – Мэджик Джонсон за «Лейкерс».

– Разглядел наконец-то.

– Что это за канал – «Классика спорта»?

Лайл сунул ему пульт дистанционного управления:

– Загляни на другие. Посмотри, что будет.

Перебирая кнопки, Чарли остановился на Си-эн-эн, где две говорящие головы обсуждали «ирангейт»[21]21
  «Ирангейт» – по аналогии с Уотергейтом журналистское название дела «Иран-контрас» – громкого политического скандала в конце 1980-х гг., связанного с незаконными тайными сделками по продаже Ирану оружия в обмен на американских заложников.


[Закрыть].

– Что за бодяга?

– В то время ты был слишком маленький. – Лайл и сам почти ничего не помнил. – Давай дальше.

Следующий канал показывал крупным планом длинноволосую блондинку, которая проливала обильные слезы так, что грим по щекам растекался.

Чарли выпучил глаза:

– Неужто...

– Тэмми Фэй Бейкер, – подтвердил Лайл. Знал, что будет дальше, и все-таки во рту пересохло. – Продолжай.

Спортивный канал уже транслировал футбольный матч.

– Гляди, «Джайантс»! За боковой линией вроде снег...

– Правда, снег. Посмотри на защитника.

– Симмс? Да ведь он не играет за...

– Давно не играет. Дальше.

Чарли начал быстрее нажимать на кнопки, на экране мелькала программа новостей, где обсуждалось выдвижение Борка в Верховный суд, «Человек дождя», предвыборная реклама «Дукакис – президент», потом на сцене заскакали два парня с косичками.

– "Милли Ванилли"? – воскликнул он. – «Милли Ванилли»? Мы что, вернулись в прошлое?

– Мы – нет, а ящик, кажется, да. Программы конца восьмидесятых годов.

Лайл стоял рядом с братом, глядя, как «Милли Ванилли» трясут космами и синхронно напевают «Знаешь, девочка, это правда», и почти ничего не слыша. Голова была слишком занята поисками объяснения, перелопачивая все известное и пережитое за тридцать лет.

– Ну, теперь ты мне веришь? – спросил, наконец, Чарли. – К нам въехало привидение.

Лайл отказывался сесть в этот поезд. Надо подавить тошнотворную тревожную дрожь внутри, сохранять спокойствие, рационально мыслить.

– Нет. Любой бред должен иметь разумное объяснение.

– Ну ты даешь! Сам потешаешься над лопухами, которые верят в полную лажу, называешь верующими маньяками, а сам точно такой же.

– Не мели чепуху.

– Правда! Сам себя послушай. Ты – неверующий маньяк! Когда что-то случается не по-твоему, ты его в упор не видишь, даже если оно тебе прямо на голову свалится!

– Вижу, что телевизор работает без питания и показывает программы восьмидесятых годов. Только не собираюсь сразу же объяснять это вмешательством сверхъестественных сил, вот и все.

– Тогда, может, оттащим ящик к ученым, пускай поглядят, разберутся, в чем дело.

К ученым... Это еще что такое? Где ты найдешь «ученых», Чарли?

– Сам утром разберусь.

– Давай, – кивнул младший брат. – А я не хочу с ума спятить. Пойду почитаю немножечко.

– О привидениях?

– Нет. Священное Писание.

Лайл смотрел вслед Чарли, поднимавшемуся по лестнице, почти жалея, что не имеет такого успокоительного.

Ничего, кроме взбесившегося телевизора.

8

Джек быстро доехал до нижней части города. Машина нужна на тот случай, если Беллито вдруг сядет в такси. Антикварный магазин «Шарио Коппе» находился на западе Сохо, на углу нижнего этажа старого трехпалубного броненосца, знававшего лучшие дни. Пара чугунных колонн на фасаде вот-вот отвалится от стены. Непривычно видеть здесь дом, обшитый железом. Они обычно встречаются дальше к востоку.

В наряде Боба Батлера и парике-барабульке он медленно подошел к центральной витрине. Под искусно выписанным листовым золотом названием «Шарио Коппе» было написано: «Любопытные вещицы для серьезного коллекционера». Главное место в витрине занимало крупное чучело рыбы – четырехфутовый осетр с коричневыми, полуприкрытыми козырьками глазами был подвешен на двух тонких проволочках, как бы плавая в воздухе. Причем очень давно, судя по толстому слою пыли на чешуе.

Джек подошел к входной двери, взглянул на дощечку с расписанием. Брат Илая не ошибся. В воскресенье магазин открыт с полудня до шести. Он взглянул на часы – половина шестого. Почему не убить полчаса в магазине? Может, даже найдется что-нибудь интересное.

Дверь открылась, громко звякнув колокольчиком. Мужчина, стоявший в проходе между стеллажами, оглянулся.

Братец собственной персоной. Джек узнал Илая Беллито по снимку, полученному от Эдварда. На расстоянии в шесть футов выглядит крепче, холодные темные глаза тоже не вышли на фотографии. Идеально сшитый темно-серый деловой костюм-тройка с белой рубашкой и полосатым галстуком. Желтоватая кожа, высокие скулы, темно-каштановые, отступающие со лба волосы – крашеные? Нисколько не похож на брата. По словам Эдварда, у них разные матери, однако и отцы вполне могут быть разными. Может, чья-нибудь мать забавлялась с резчиком торфа, или с кем там еще забавлялись заблудшие дублинские жены лет шестьдесят назад?

– Добрый вечер, – сказал Илай Беллито. – Чем могу служить?

Джек удивился – акцент не ирландский. Эдвард говорил, что они росли порознь – в разных странах?

– Просто хочу посмотреть, – объяснил он.

– Пожалуйста. Только помните, мы закрываемся ровно в шесть. – Как по сигналу, с разных сторон послышался звон. Хозяин магазина вытащил карманные часы, открыл крышку, взглянул, одарил посетителя тонкогубой улыбкой. – Через полчаса.

– Прослежу, – пообещал Джек.

В другом конце магазина крупная пожилая женщина громко давала инструкции рыжеволосому молодому человеку, водя его по торговому залу и указывая на ценники.

Должно быть, новый помощник.

Джек развернулся и запетлял среди книг, декоративных тарелок, комодов, бюро, ламп, ваз, каменных и деревянных статуэток, керамических и фарфоровых чашек, чучел птиц, рыб, животных, часов разных форм и эпох, прочих курьезов, прекрасных и жалких, из Старого и Нового Света, с Дальнего и Ближнего Востока, аристократических и плебейских, антикварных и просто старых, с непомерными и бросовыми ценами, от династии Мин до эпохи Великой депрессии.

Изумительный магазин. Сколько лет тут стоит, а он о нем никогда не слышал. Сотни квадратных футов завалены массой разнообразных изящных вещиц...

Джек бродил по проходам, листая книги, поворачивая зеркала, поглаживая замысловатую резьбу. В одном углу остановился, наткнувшись на антикварный дубовый выставочный шкаф, овальный, высотой футов пять, с фаустированным стеклом со всех сторон. Ни на самом шкафу, ни на вещах внутри ценников не было. Безделушки, современные по сравнению с прочим ассортиментом, раздражали своей неуместностью. На трех стеклянных полках выстроились пустячки, побрякушки не старше десяти – пятнадцати лет, которые можно найти на любой домашней распродаже.

Он пристально разглядывал груды виниловых пластинок, кубик Рубика, мячик с лиловыми и зелеными шипами, медвежонка Бини, красный спичечный коробок «Корвет», серого кролика Ферби с розовыми ушами, дикобраза Соника в красных тапочках, крошечного Барта Симпсона на крошечном скейтборде, прочие, не столь знакомые цацки.

Особое внимание привлек брелок для ключей с кроликом Роджером. При беглом взгляде показалось, будто он сдвинулся. Просто чуть дрогнул. Джек, приглядевшись, ничего необычного не заметил. Видимо, стекло с дефектом, как все старые стекла.

Он всмотрелся в маленькую пластмассовую фигурку. Красный комбинезон кое-где полинял, равно как и кончики желтых перчаток. А голубые глаза поразительно яркие. Роджер пассивно замер в крестообразной позе, с какой-то мольбой на него глядя. Трагический взгляд абсолютно не соответствовал придурку кролику.

Припомнилось, как Вики недавно смотрела «Кролика Роджера». За неделю трижды прокрутила кассету, учась его точно копировать. Брелок ей понравится.

Он потянулся к ручке на дверце, видя вместо нее крепкий висячий замок. Странно. Любая другая, даже самая маленькая вещица стоит дороже всего содержимого шкафа. Зачем же его запирать?

– Закрываемся, – предупредил за спиной чей-то голос.

Джек оглянулся. Перед ним стоял хозяин с безразличным выражением на лице.

– Так рано?

– Сегодня в шесть. Чем могу служить перед закрытием?

Он снова повернулся к шкафу.

– Меня интересует одна безделушка.

– Трудно поверить. Определенно эти вещицы, по сравнению с прочим, интереса не представляют. Недавние увлечения. Отбросы поп-культуры.

– Именно поэтому мне кое-что нужно.

– Что, позвольте спросить?

– Брелок с кроликом Роджером.

– А. – Тонкие губы с трудом скривились в слабой улыбке. – Редкая вещь. Очень редкая.

– Не такая уж редкая. Прежде их продавали в несметном количестве, теперь не выпускают, а у меня есть истинный любитель...

– Прошу прощения. Брелок не продается.

– Шутите?

– Уверяю вас.

– Для чего же он выставлен?

Вновь мелькнула тень улыбки.

– Он мне просто нравится.

– Ясно. Для собственного удовольствия заперли рухлядь, разбросав вокруг ценные вещи... Вы не похожи на глупого постмодерниста.

– Надеюсь. Скажем, эти пустячки имеют для меня определенную сентиментальную ценность, и поэтому я их выставил на всеобщее обозрение.

– Сентиментальная ценность кролика Роджера превышает десять баксов?

– Боюсь, превышает.

– Пятнадцать?

Хозяин покачал головой:

– Не пойдет.

– Двадцать пять?

– Нет.

– Пятьдесят?

– Извините.

– Сто?

Беллито вновь отрицательно помотал головой и шире улыбнулся, довольный собой.

Бред какой-то. Наверняка розыгрыш. Отказываться от ста баксов за хлам?

Джек присмотрелся к ушам старика. Слухового аппарата не видно.

Ладно, пора блефовать.

– Пять сотен?

Снова нет.

Самодовольный сукин сын. Как же можно противиться? Постараемся его добить.

– Мистер, даю тысячу долларов – слышите? – тысячу американских долларов. Это последнее предложение. Выбирайте – деньги или брелок.

– Спасибо, выбираю брелок.

Джек испытал потрясение с примесью облегчения. Слишком увлекся торгами. Тысяча баксов за маленькую чепуховину? Кто тут сумасшедший?

Он снова взглянул в умоляющие глаза кролика.

– Ладно. Может быть, в другой раз.

– Нет, – ответил Беллито. – Я говорю «не продается» не для того, чтоб набить цену. Это значит, что вещь не продается.

– Понятно. Не осуждайте меня за попытку.

Упрямый хозяин взглянул на часы:

– Давно пора закрываться.

Джек кивнул и направился к двери.

– Слушайте, мистер...

– Батлер, – подсказал он.

– Скажите, мистер Батлер, вы действительно заплатили бы за брелок тысячу долларов?

– Я сделал предложение.

– Слово ничего не стоит.

– Правильно. И мы снова обмениваемся словами. Поэтому никогда не узнаем правду.

Он махнул рукой, вышел в сумерки.

С виду Илай Беллито – образец выдержки и хладнокровия, а вовсе не готовый к безумству насильник. В нем вообще никаких эмоций не чувствуется. Правда, виделись они мельком, а опыт показывает, что людей редко распознаешь с первого взгляда, однако ему далеко до лунатика, который в новолуние съезжает с катушек.

Будем надеяться. Поработаем три ночи сторожевой собакой, и все.

Притворно интересуясь витринами, Джек медленно проследовал до угла, перешел через дорогу к закрытому мебельному магазину. Ровно в шесть из антикварной лавки вышел рыжий стажер и направился к Хьюстон-стрит, потом пожилая женщина. Из цилиндров над окнами с лязгом выползли железные жалюзи. Через минуту вышел Беллито, запер их на ключ, собственноручно закрыл дверь решеткой, замкнул, свернул направо за угол, прошел по переулку десяток шагов и нырнул в дверь.

Родной дом, заключил Джек. Веди себя хорошо до самого утра, Илай. Не пропусти очередную серию «Клана Сопрано».

Он снова перешел на другую сторону посмотреть номер дома Беллито, слыша, как что-то хрустнуло под ногами. Стеклянные осколки, матовые и прозрачные... Поднял голову, видя, как разлетелся колпак и фонарная лампа, слыша низкий металлический звон. Сомнений быть не может – кто-то выстрелил в уличный фонарь. Скорее всего, дробью.

Джек огляделся. Плохо. Свет погас, дом погрузился во тьму. Кто это сделал? Сам Илай? Или тот, кто на него охотится?

Он пошел дальше к маленькому бистро на противоположной стороне улицы, где за белыми пластиковыми столиками на тротуаре сидели несколько парочек, сел лицом к подъезду, попросил «Корону» без лайма. Убивая время до темноты, можно высосать бутылку-другую, поесть, найти укромное местечко с видом на подъезд – запросто при погасшем фонаре, – посторожить до полуночи.

Джек мысленно отвесил себе добрый пинок за то, что взялся за никчемное дело. Не сидел бы сейчас в одиночестве за шатким столиком, а выпивал бы с Джиа, помогал готовить обед...

Откликнулся на просьбу Эдварда, страшно боявшегося, чтобы брат на кого-нибудь не напал. Невеликое дело. Джиа взяла с него обещание держаться подальше от опасной работы. Слежка за Илаем Беллито вполне безопасна. В худшем случае придется немножко побегать и подсуетиться.

Дело братьев Кентон гораздо интересней. Он с нетерпением ждал встречи с мадам Помроль во вторник. Будет весело.