Текст книги "Кровавый омут"

13

– Давайте посмотрим, – предложил Лайл, – правильно ли я себе представляю последовательность событий.

Они успели содрать со стен почти всю обшивку и теперь трудились над косяками. Пока так и не обнаружено ни единого слабого камня. Каждый плотно прилегает к соседним.

Джека от этих камней почему-то мороз по коже пробирал. Они источали нечто чужое, внушая желание вновь их закрыть, спрятать с людских глаз долой. Камни словно понимают, что они нездешние, хотят вернуться назад, откуда пришли, – из Румынии, что ли? Хуже всего те, откуда вырваны кресты. Пустые углубления пристально смотрят, как глазницы черепа.

За работой Джек рассказал, как к нему в руки попал брелок Тары Портмен, – не упоминая, конечно, имен и побочного эпизода с поножовщиной в стычке с Илаем Беллито.

Лайл принялся загибать пальцы:

– Ты впервые встретился с Джини Мун, привез ее сюда, переступил порог, разбудил Тару Портмен. Через два дня тебя кто-то нанял присматривать якобы за своим братом, который впоследствии оказался единственным сыном в семье. Карауля брата без братьев, ты тиснул у него брелок, случайно когда-то принадлежавший Таре Портмен. – Он тряхнул головой. – Ничего себе клубочек.

И больше никаких совпадений, мрачно думал Джек, гадая, что за всем этим кроется. И при чем тут Джиа? Ситуация в целом очень тревожная.

Лайл сорвал с косяка остаток обшивки, швырнул в растущую кучу мусора у задней стены.

– Но из того, что у него оказался брелок Тары, еще не следует, что он ее убил. Может, он его на тротуаре нашел или на распродаже купил.

Джек раздумывал, что можно этим ребятам открыть, и с учетом того, что они живут по ту сторону закона, решил кое в чем довериться.

– А если я скажу, что во время слежки видел, как он похитил маленького мальчика?

Чарли широко вытаращил глаза:

– Шутишь?

– Хотелось бы. Если и этого недостаточно, то у того самого типа целый шкаф набит детскими игрушками. Вроде трофеев.

– Ух ты, – пробормотал Лайл. – Господи помилуй... Что стало с мальчишкой?

– Я его утащил.

– Эй-эй! – Чарли ткнул в Джека трясущимся пальцем. – Вьетнамчик! Так это был ты?

– Не стану утверждать.

– Точно, – ухмыльнулся Чарли. – Ты герой, Джек!

Джек, пожав плечами, повернулся к косяку, отдирая его от камней. Его смущают слова вроде «героя». Нынче им слишком легко разбрасываются, как и словом «искусство».

– Вы оба сделали бы то же самое. Любой сделал бы так же. – Он переключился на другую тему: – Что угодно на кон поставлю – есть связь между тем типом и покойным Дмитрием Менелаем. Если я прав, боюсь, тут найдутся останки не одной Тары Портмен.

Что очень даже выгодно для рекламы. Лайл привалился к стене.

– Маньяк-убийца, – горестно охнул он.

– Не один, – кивнул Джек. – Может, целая шайка. Если сумею найти связь с Дмитрием...

– Что тогда?

Он нашел щель между двумя камнями за косяком, сунул туда ломик, сильным рывком вывернул косяк под протестующий скрип гвоздей и деревянный треск.

– Тогда кое-кто пожалеет, что на свет родился.

Лайл удивленно посмотрел на него:

– Тебя кто-то нанял для этого дела?

– Нет.

По-прежнему интересно узнать, кто поручил ему наблюдать за Илаем Беллито, но за разборку с Белли-то и его командой никто не заплатит.

– Зачем же за ними гоняться? Я думал, ты за деньги работаешь. Почему на этот раз бесплатно?

– Потому.

– Это не ответ.

– Нет, ответ.

– Хвала Господу! – воскликнул Чарли с сиявшими, как солнце, глазами. – Вознесем хвалу Господу! Видите?

– Вот чего я боялся, – буркнул Лайл.

– Джек, ты орудие Божие!

– Да ну? – За время наладческой деятельности его называли по-разному, но так еще никогда.

– Воистину! Тебя кто-то нанял следить за убийцей? Тоже Божий посланец... Отправил тебя за ним, чтобы в нужный момент помочь пацану.

– Правда? А как насчет других убитых детей? Как насчет Тары Портмен?

– Ты чего, не сечешь? Господь выбрал тебя, чтобы счеты свести!

– Эй, – рассмеялся Лайл, – вот тебе бог, которого придумали твои ослиные задницы! Куда он делся, когда был нужен Таре? Ничего не заметил? Взял бы да помог, и не пришлось бы счеты сводить. Теперь этого слишком мало, слишком поздно, если хочешь знать мое мнение.

– Не хочу. – Чарли испепелил брата взглядом.

– Кстати, ты там про беса мне толковал, – продолжал Лайл. – Сначала объявляешь, будто Сатана прислал к нам беса, а теперь выходит, что Бог послал Джека. Что выбираем?

Джек хотел было ему посоветовать оставить брата в покое, потом решил, что это его не касается. Впрочем, что это с Лайлом? Взвинченный до упора, как купленные вчера часы.

– Ну, хватит. – Чарли швырнул кирку. – Я пошел.

– Ничего подобного. Мы же договорились. Два дня.

– Я не буду торчать тут и слушать, как ты поносишь Господа. О богохульстве мы не договаривались.

Джек наблюдал за ними, не понимая ни слова из всей этой чертовщины.

Лайл примирительно поднял руки:

– Ладно, прошу прошения. Виноват, сорвался. День был тяжелый. Мир?

– Лучше бы помириться, – вмешался Джек, – и заняться делом. Немножко осталось.

– Ладно, – проворчал Чарли. – Закончим.

– Тогда, может, музыку сменим? – Бесконечная череда записей Майлса, Берда, Колтрейна действовала на нервы.

– Только не говори, что «Трейн» не любишь, – нахмурился Лайл.

– Пожалуй, я не большой любитель джаза. Или не сильно умный.

– Псалмы пойдут? – сухо усмехнулся Чарли. – У меня наверху полное собрание сочинений.

Джек прислонился к стене.

– Знаешь... если это музыка со словами, я бы не отказался.

– Давайте вообще выключим, – предложил Лайл. – Поработаем, как мужчины, под стук инструментов.

– Годится.

Джек набросился на следующий косяк, через минуту-другую почувствовал взгляд на затылке и, оглянувшись, увидел, что Лайл на него снова щурится, уже в третий-четвертый раз.

– Я тебе сильно нравлюсь?

Тот моргнул.

– Вовсе нет. Ты не в моем вкусе.

– Почему ж ты на меня так смотришь?

Он покосился на Чарли, опять взглянул на Джека.

– Если хочешь знать, стараюсь навести фокус.

Теперь Джек заморгал.

– Это еще что такое?

– Когда я на тебя смотрю, ты как-то... расплываешься.

– Очки купи.

– Не в том дело. Чарли я вижу четко и ясно. Посмотрю на тебя – лицо и прочее в полном порядке, а по краям... расплывчато, другого слова не подберу.

– Может, такой уж у меня характер? – улыбнулся Джек.

– Тут нет ничего смешного, старик. – Взгляд у Лайла был испуганный.

– И когда ты это впервые заметил? У грека, по-моему, не присматривался...

– Тогда еще не замечал. Может быть, дело в доме. Со мной тут происходит жутчайшая чертовщина.

– Например? – Чарли шагнул вперед, пристально на него глядя; недавняя враждебность сменилась братской заботой. – Потому сеансы отменил?

Лайл с затравленным видом кивнул:

– Со мной что-то случилось. По-моему, из-за вчерашней кровавой бани. Она... на меня как-то подействовала.

– Как? – спросил Джек.

– Я вижу и знаю то, чего никак не могу и не имею права знать.

Он признался, что на утренних сеансах видел сбежавшего мужа одной женщины, пропавшую собачку другой – мертвую, сбитую машиной на Двадцать седьмой улице. С покойной женой третьего клиента не сумел связаться – да, она умерла, но исчезла. За могилой никаких контактов.

– Со мной словно кто-то или что-то играет. Я как бы действительно приобрел кое-какие способности, которые много лет имитировал, дурача клиентов. По крайней мере, в доме они проявляются.

– И я в твоих глазах расплываюсь? – Неизвестно, что это значит, хотя наверняка не к добру.

Лайл кивнул:

– У Кристадулу не расплывался, а тут... расплываешься. Больше того. На утренних сеансах я думал, что просто читаю и чувствую то, что лопухи пережили, о чем они думают. Но мне еще приоткрылось их будущее. По крайней мере, похоже на то... – Он покачал головой. – Не знаю. Видел что-то нехорошее... невозможное...

– Верно сказано, брат, – кивнул Чарли. – Один Бог видит будущее.

В глазах Лайла снова мелькнул затравленный взгляд.

– Надеюсь, ты прав. Если мне привиделась правда, то будущего не так много осталось.

– Что это значит? – насторожился Джек.

Лайл передернул плечами:

– Хотелось бы знать. Когда я брал за руки трех сегодняшних клиентов, передо мной представала их жизнь, разная на протяжении следующих полутора лет, а в определенной момент они все одинаково уходили во тьму. Когда я говорю «тьма», это не просто отсутствие света, а холодная, сильная, живая чернота, которая как бы всех их поглотила.

У Джека екнуло в желудке при воспоминании о похожих словах из любимых уст, предупреждавших в последний раз о наступающей тьме, которая вскоре «все перевернет». На пути ее встанет лишь горстка людей, и одним из них будет он.

Неужели Лайл говорит о том же?

– И когда это будет?

– Скоро. Похоже, всем троим меньше двух лет осталось.

– Трое разных случайных людей, – размышлял Джек, – ушли в темноту приблизительно одинаково, приблизительно одновременно. Может быть, объяснение заключается в том, что новая способность не позволяет тебе заглядывать вперед дальше некоего предела, или...

– Или на нас надвигается чудовищная катастрофа.

– Хвала Господу! – Чарли снова сверкнул глазами. – Вознесение! Ты видел Вознесение! Бог возьмет праведников на небеса и оставит всех прочих во тьме!

Твои клиенты не спасутся – иначе не валяли бы дурака, не таскались бы к медиуму-спириту. Ты общался с пропащими душами, Лайл.

– Как тебе будет угодно...

– Конец света! Преподобный Спаркс перечислял приметы, которые указывают на близкий конец света. Хвала Господу, он прав! – Чарли протянул руку. – Ну-ка, возьми меня за руку, брат.

Лайл фактически не шевельнулся, но показалось, будто отпрянул.

– Эй, Чарли, брось. Я думал, ты в этот бред не веришь.

– Пути Господни неисповедимы. – Чарли шагнул к нему. – В Писании сказано, мертвые восстанут, когда придет конец света. Может быть, время настало. Давай, Лайл. Дотронься!

Джек смотрел, как Лайл нерешительно тянется к руке брата. Его пронзила тревога, стремление предупредить, остановить его, однако он сдержался. Они братья. Вреда не будет. Что может случиться?

Лайл крепко стиснул пальцы Чарли. Они стояли, глядя в глаза друг другу.

– Ну! – нетерпеливо бросил Чарли.

Лайл зашевелил губами, издал страдальческий крик, глаза у него закатились, он рухнул на колени, закашлялся, задохнулся, схватился за горло свободной рукой.

– Отпусти его! – крикнул Джек.

– Не могу! – Чарли с обезумевшим взглядом старался освободиться из мертвой хватки. – Он мне пальцы сломает!

Лайл начал брыкаться и корчиться, как в смертельной агонии. До ужаса страшно. Джек бросился вперед, готовый помочь Чарли вырваться, когда Лайл вдруг затих. Хриплое дыхание на мгновение пугающе прервалось, потом он кашлянул, вдохнул, наконец, выпустил руку брата и всем телом обмяк на полу.

Джек наклонился к нему:

– Лайл, ты меня слышишь?

Тот перевернулся, открыл мутные, налитые кровью глаза, огляделся, прищурившись, словно только что выбрался из пещеры, остановил взгляд на брате, который стоял над ним, застыв в шоке.

– Лайл! Ты в порядке? – еле слышно вымолвил Чарли.

– Дурацкий вопрос, – прохрипел Лайл, приподнявшись на локте. – По-твоему, хорошо выгляжу?

Он сел и начал отплевываться.

– В чем дело? – спросил Джек.

– Какая-то земля во рту.

– Плохо, – тем же слабым шепотом заключил Чарли.

Лайл подтянул колени, уткнулся в них лбом.

– Началось плохо, могу вас заверить. Видно было неясно, я вдруг задохнулся по-настоящему, насмерть, а потом прошло. Все кругом затянулось каким-то туманом, смешалось, и тут я увидел ту самую жадную тьму. – Он посмотрел на брата. – Но мы оба через нее прошли. То есть похоже на то, раз мы с тобой по-прежнему вместе.

– Хвала Господу, – несколько уверенней пробормотал Чарли. – Значит, ты спасешься перед Вознесением. – Он поднял обе руки, возвел глаза к потолку. – Великий милосердный Боже, смилуйся над моим братом и надо мной!

Лайл со вздохом на него покосился, протянул руку, чтобы Джек помог ему встать.

Тот заколебался.

– Может, не стоит? – Решительно не хочется, чтобы кто-нибудь заглянул в его будущее. Если на то пошло, в прошлое и в настоящее тоже.

– Конечно. – Лайл сам поднялся на ноги, пошатнулся, выпрямился. – Господи, – помотал он головой. – Может, лучше на сегодня покончим?

– Пожалуй, хорошая мысль, – кивнул Джек. – Во всей распроклятой стене ни одного шаткого камня. Значит, завтра возьмемся за пол. Наверно, сразу надо было с него начинать.

– Угу, – согласился Лайл. – Если Дмитрий связан с исчезновением Тары Портмен и других ребятишек, мне лично становится ясно, почему тут столько лет был земляной пол.

Джек подошел к трещине в полу, осмотрел бетонные края.

– Особенно потеть не придется. Толщина всего дюйма два. Можно взять напрокат пневматический молоток и в два счета покончить.

– Лучше не надо, если можно обойтись, – возразил Лайл. – Слишком много шуму. Не хочется привлекать внимание.

– Пока, во всяком случае, – добавил Джек.

Он ответил бледной улыбкой:

– Точно. Пока. Если не возражаешь, сначала руками попробуем.

– Ладно. Раз ты будешь завтра готов к работе – я тоже.

– Буду. Только до конца дня. Завтра у меня выступление в женском клубе в Форест-Хилл. Произнесу спич перед обедом для леди.

– Надеешься расширить клиентуру?

– Угу, – вздохнул Лайл. – Надеялся, когда затевал это мероприятие. – Он с трудом старался приободриться, стоя перед Джеком. – Завтрашние сеансы все равно отменились, так что примемся за дело свеженькие с утра пораньше. Если опять ничего не найдем, то хоть зарядку сделаем.

Вот именно, зарядку. Хорошо было б также – хотя далеко не приятно – найти останки Тары Портмен и дать ей покой. Может, после этого Джиа забудет девочку. Заодно, может, выяснится, что все это значит и при чем тут Наладчик Джек.

Может быть.

14

Джек топал по Дитмарс к подземке мимо рядов этнических лавок, увенчанных жилыми этажами из серого камня. Час пик в полном разгаре, тротуары забиты, машины ползут и стоят. Он свернул на Тридцать первую улицу, направляясь к маячившей станции, когда услышал звонок своего телефона. Выудил сотовый из кармана, нажал кнопку.

– Привет, детка. В чем дело?

Однако звонила не Джиа.

– Это Джек? – проговорил мужской голос с легким акцентом, сделав на имени хлесткое ударение.

Он замер на месте.

– Кто говорит? Кто вам нужен?

– Тот, кто хотел убить меня вечером в понедельник. Не ты ли это, Джек!

Беллито! Откуда у него этот номер? Джек встревожился, но позабыл обо всем, охваченный бешеной злобой при мысли об убийце Тары Портмен. Оглядевшись, нырнул в дверь восточной закусочной.

– Илай! – выдавил он, с трудом шевеля губами и скалясь. – Если в я хотел убить тебя, ты звонил бы сейчас из могилы. Не узнал по голосу. Наверно, потому, что в прошлый раз ты скулил, как перепуганный ребенок. Хорошо знаешь, как плачут испуганные дети, правда?

– Ты тоже.

– Что это значит?

– Брось, Джек, или как тебя там. Не держи меня за дурака. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.

Беспокойство взяло верх над злостью. Беллито блефует? Откуда-то знает имя – нет, постой, продавец записал в книгу имя покупателя брелока Тары. Вот откуда. А номер «тракфона»? Что еще известно Илаю?

– Например?

– Знаю, что ты практикуешь.

– Что именно? – К чему он ведет?

Последовало секундное колебание, словно собеседник решал, что ему можно открыть.

– Проводишь церемонию.

Джек ничего не понял, но слово прозвучало так многозначительно, что пришлось продолжить игру. Он изобразил удивленный вздох.

– Как ты догадался?

Беллито тихо рассмеялся:

– Я провожу ее гораздо дольше, чем ты, гораздо дольше любого другого. Твой жалкий расчет абсолютно понятен.

– Неужели?

– Конечно. Хочешь завладеть моим Кругом.

Джек не имел представления, о чем идет речь, но старался поговорить подольше. Может быть, выяснится, из-за чего Илай суетится, и частично воспользоваться открытием для атаки. Ибо он будет наказан. Жестоко. Вопрос только в том, где и когда.

– У меня свой круг, зачем мне твой?

– Затем, что мой гораздо могущественней. Я провожу церемонию сотни лет...

– Стой-ка... Сотни?

– Сотни. Мне двести тридцать два года.

Джек только покачал головой. Явный клиент психушки.

– Я не знал.

– Теперь знаешь, против кого выступаешь. Мой Круг связан со всеми властными и влиятельными структурами. И ты хочешь взять его себе.

– Мой круг тоже широкий, глубокий...

– Твой ничего не стоит! Ничего! – Голос отвердел. – В понедельник вечером ты застал меня врасплох, больше этого не повторится. Круг поймает тебя в сети. Ты умен, но со мной не сравнишься. Мы отыскали номер твоего «тракфона», скоро узнаем, кто ты такой, и тогда тебе конец!

Джек довольно быстро сообразил, как был установлен номер телефона. После встречи тет-а-тет с Беллито был сделан только один звонок – в службу 911 с сообщением о ребенке. Там его записали. Нетрудно выяснить, что это номер «тракфона», но, чтобы получить его в фирме, требуются определенные связи в официальных ведомствах, возможно, в самом нью-йоркском департаменте полиции.

Пожалуй, Беллито пыль в глаза не пускает. Пожалуй, у него действительно хорошие связи.

Может быть, наоборот, Илай старается подольше продержать собеседника на телефоне. Возможно, у «круга» имеется пара машин с локаторами, которые вьются поблизости, перехватили звонок и сейчас окружают его с трех сторон...

Хорошо, что он далеко от дома.

Джек выскочил из магазина и влился в толпу пешеходов, тянувшихся к станции. Еще немного подержал телефон на паузе, прыгнул в поезд и снова включился.

– В чем дело? – спросил Беллито. – Язык проглотил?

Он выдавил смешок:

– Типичная банальность. Ты не имеешь понятия, кто я такой и чего добиваюсь. Никогда не узнаешь. Твое время вышло, Илай. На смену идет новое поколение. Отойди в сторону или умри.

– Никогда! Это моя церемония! Не знаю, как ты о ней проведал, но никакой лапоть Джонни не узурпирует мою власть!

Лапоть Джонни? Узурпатор? Ну, это уж слишком.

Возникает тошнотворное ощущение, что пресловутая церемония связана с убийством детей... Если так, стоит перевернуть дело с ног на голову и быстро нанести Беллито пинок в уже пропоротую мошонку.

– Пускай первая старая церемония будет твоя, Илай, а у меня свой вариант. Церемония номер два только моя.

– Что? – В голосе прозвучала нотка неуверенности. – Что это ты несешь?

– Я перевернул церемонию.

– Не понял...

– Они возвращаются.

– Что? Бред! Это невозможно!

– Неужели? Это я в воскресенье хотел купить в магазине брелок с кроликом Роджером.

– Ты?.. Зачем он тебе нужен?

– Он нужен не мне, а Таре.

– Кому?

– Таре Портмен. – Джек поклялся бы, что в трубке прозвучал резкий вздох. – Помнишь? Хорошенькая маленькая блондиночка девяти лет, которую ты поймал у Кенсингтонских конюшен в восемьдесят восьмом году. – Он старался сдержать гнев и ярость.

Надо говорить спокойно и холодно, изображая такого же гнусного извращенца, как Илай Беллито. – Вернувшись, она захотела вернуть свой брелок. Я пошел и принес. Тара здесь. И очень сильно сердится.

На том он отключился, с такой силой нажав на кнопку, что чуть не выдавил ее насквозь.

Теперь пережевывай этот мешок дерьма до утра.

15

– Притормози, – приказал Илай, вглядываясь через переднее окно в сгущавшиеся сумерки. – Чуть дальше. Номер 735.

Адриан сидел за рулем черного «мерседеса»-седана Илая. Несмотря на возраст – выпуск 1990 года, – километраж небольшой. Хозяин выезжал в нем нечасто и недалеко. Предпочитал старый классический автомобиль за простор, комфорт, силуэт. Новые модели его не привлекают.

Раны сегодня вечером гораздо лучше, хотя не настолько, чтоб вести машину. Нажимая ногой на тормоз, на газ, вновь почувствуешь жгучую боль, поэтому он вручил ключи Адриану. У того еще были проблемы с коленом, к счастью с левым, так что он вполне справлялся с вождением.

Физическая причина не садиться за руль очень кстати, поскольку и эмоционально Илай на это сегодня не способен, чересчур взвинчен, слишком рассеян... В таком состоянии вполне можно выехать на встречную полосу, слишком поздно опомнившись.

Ни в коем случае нельзя выдавать неуверенность и тревогу перед Адрианом и Строссом. Илай никогда еще не был в такой ситуации. Необъяснимый поворот событий вывел его из себя почти полностью. Столько лет дело шло превосходно, и вот...

Сначала он с большим удовольствием говорил с нападавшим – загадочным Джеком. Позвонил с намерением потрясти его, пригрозив неизбежной расплатой за подлую атаку из-за спины.

Вместо этого потрясен сам Илай.

Оказалось, Джек знает, что он похитил Тару Портмен, сохранив у себя ее брелок. Откуда? Разумеется, ни на миг невозможно поверить в перевернутую церемонию, и все-таки... как ему стало известно о Таре?

Загадка терзала Илая, пока он не поддался желанию вернуться к тому дому, где умерла малышка Портмен. Просто взглянуть...

– Повторяю: глупая, опасная затея, – пробубнил Стросс, сгорбившийся на заднем сиденье. – Опасная потому, что нас, может быть, просто хотят заставить явиться на место действия. А глупая потому, что Тара Портмен не вернулась и никогда не вернется. Мы вырезали у нее сердце и съели. Не может девчонка воскреснуть и искать брелок для ключей!

Илай поморщился при неосторожном упоминании о деталях. Подробности церемонии не оглашаются.

– Во-первых, – возразил он, – мы не явимся в дом Дмитрия, просто мимо проедем, как любая другая машина на улице. По второму пункту полностью согласен: Тара Портмен вернуться не может, но необходимо выяснить, откуда агрессору о ней известно.

– Очень просто, – с прежним раздражением бросил Стросс, наклонившись вперед, выставив голову над спинкой переднего сиденья. Изо рта несло чесноком. – Кто-то проболтался.

– Никто не болтал, – заявил Илай. – Я сегодня расспрашивал других членов, весь десяток. Никого не брали, не пытали, не вырывали признание. Все в прекрасном расположении духа, с нетерпением ждут церемонии. Вдобавок подумаем: если кто-то болтает, почему именно о Таре Портмен, а не о последнем, не о предпоследнем агнце? После Тары Портмен прошла целая вечность.

– Пожалуй, – подтвердил Адриан, непривычно молчавший весь день. – Только она была первым агнцем, принесенным в жертву в доме Дмитрия.

– Действительно, – согласился Илай. – Как ни странно, я сам вчера вечером вспоминал Тару Портмен.

Вот почему его так потрясло ее имя, произнесенное неизвестным Джеком. Наверняка совпадение, хотя очень уж удивительное.

– Да ну? – переспросил Адриан. – Почему именно ее из всех агнцев?

– Я задаю себе тот же самый вопрос после нынешнего разговора с агрессором.

– Потому, что он хотел купить брелок?

– Нет. Я уже давно позабыл, чей он. По правде сказать, вряд ли вспомню владельцев многих сувениров из шкафа. Вдобавок Тара Портмен мне вспомнилась раньше.

– Когда? – уточнил Стросс.

– Ночью в пятницу.

Илай лежал в постели, углубившись в роман Пруста «В поисках утраченного времени», почти засыпая, как вдруг она предстала перед глазами. На кратчайшую долю секунды мелькнуло лицо, спокойное под глубоким наркозом, накачанное эфиром худенькое белое тельце, неподвижно распростертое на столе, ожидая любовного касания ножа. Видение исчезло столь же стремительно, как возникло. Он приписал его случайному капризу памяти, возможно под влиянием прозы Пруста.

– Вот и дом, – кивнул Адриан.

Мимо Менелай-Мэнор проехали молча. Свет горит. Чей он теперь?

Илай чувствовал острую грусть, переживая прустовский момент, охваченный вихрем воспоминаний о Дмитрии Менелае, блистательном, одержимом, страдающем человеке, которого он привел в Круг в восьмидесятых годах.

Сначала Дмитрий был просто очередным покупателем в магазине Илая, но вскоре доказал, что обладает чутьем настоящего знатока на редкие и необыкновенные вещи. Начал подсказывать, где их достать, они ближе познакомились и подружились. Дмитрий рассказывал о поездках по свету в поисках так называемых «силовых точек». Побывав в прославленных местах – в храмах майя в Чичен-Ица на Юкатане, в Мачу-Пикчу в Андах, в заросшем деревьями Ангкор-Вате в Камбодже, – он нашел их холодными, мертвыми. Если они некогда и обладали силой, ее унесло время, затоптали туристы. По пути слышал рассказы о других сокровенных местечках, которые тоже безрезультатно отыскивал.

Наконец пошли слухи, разжегшие воображение, легенды о развалинах древней крепости на затерянном альпийском перевале в Румынии, где некогда творилось несказанное зло. Никто не мог указать точное местонахождение перевала, но Дмитрий на основании более или менее совпадающих сведений сузил круг поисков. Впрочем, шел старыми тропами по крутым скалам в полной уверенности, что дело кончится точно так же, как раньше, – безнадежным разочарованием.

Однако на этот раз вышло иначе. Крепость отыскалась в ущелье возле руин деревни. Шагнув в провал разрушенного подвала, очутившись в его стенах, он сразу понял, что поиски завершены.

Немедленно приказал отправить камни в Штаты для облицовки подвала собственного дома. По его словам, плиты впитали силу прежнего владельца, и теперь она частично передается ему. Дом становится силовой точкой.

Со временем Илай понял причину одержимости Дмитрия такими вещами: боязнь вслед за отцом умереть от рака поджелудочной железы. Он видел, как тот разлагается изнутри, поклявшись, что с ним никогда не случится ничего подобного.

Илай знал способ гораздо лучше и надежнее импорта камней из крепостей Старого Света. Постепенно осторожно прощупал, на что готов Дмитрий во избежание судьбы отца. Удостоверившись, что тот на все пойдет, все отдаст, ввел его в Круг. Двенадцатым учеником.

Дмитрий быстро превратился в правую руку Илая. Чувствовалось, что у него чистые цели. Возникли подозрения, что для слишком многих членов Круга похищение детей и последующие процедуры над ними важны не меньше самой церемонии и со временем гарантируемого ею бессмертия. Даже у самых высокопоставленных деятелей видны низкие побуждения. Ежегодно Илай подмечал сладострастные взгляды на агнцев, разложенных обнаженными на церемониальном столе под глубоким наркозом. Его это так угнетало, что он стал укладывать жертвы одетыми, обнажая лишь кусочек плоти, минимально необходимый для вскрытия грудной клетки, откуда надо вынуть еще трепещущее сердце. При кровавой процедуре никто не отворачивался. Кое-кто предлагал даже не подвергать агнцев наркозу, а привязывать к столу, оставляя их в полном сознании.

Как они смеют? Во время церемонии агнец не должен чувствовать боли. Иначе ритуал нарушится. Цель не в боли, а в обретении вечной жизни. Ежегодная гибель ребенка – прискорбная, но необходимая, вынужденная цена бессмертия.

Ужасно, что приходится иметь дело с такими людьми, однако в нынешние времена, когда Большой Брат[25]25
  Большой Брат – в романе-утопии английского писателя Дж. Оруэлла «19S4» олицетворение тотальной слежки.


[Закрыть] приобретает все больше власти, для ежегодного безопасного совершения церемонии необходимы обширные и серьезные связи.

С другой стороны, Дмитрий сосредоточился не на средствах, а на цели, вскоре став незаменимым членом Круга. Церемония переместилась в подвал его дома. Идеальное место. Камни действительно источали необыкновенную силу, земляной пол служил замечательным местом упокоения агнцев. Похороны трупа, даже раз в год, всегда оставались головоломной проблемой.

Будь Дмитрий жив, церемония по сей день проводилась бы в Менелай-Мэнор. В то время, когда врачи обнаружили у него рак, его еще не могли спасти ни медицина, ни церемония, которая лишь в двадцать девятый раз предоставляет бессмертие и неуязвимость.

Не в силах представить мучительной смерти, постигшей отца, он сел на земляной пол подвала и пустил себе пулю в лоб. Страшная, ужасная потеря! Илай относился к Дмитрию, как к сыну. До сих пор его оплакивает.

– Интересно, кто там сейчас живет, – пробормотал Адриан, ведя вперед машину.

– Я уже выяснил, – ответил Стросс. – Два брата по фамилии Кентон. Купили дом год назад.

Илая охватило волнение. Не они ли напали на след мстительницы?

– Как считаете, не из них ли наш Джек?

– Едва ли. У меня в сто четырнадцатом мало контактов, однако удалось выяснить, что эти парни не просто братья, а «черные братья».

Волнение сменилось разочарованием.

– Черные?

– Так мне сообщили. На вас точно белый напал?

– Не могу утверждать, не помню, – ответил Адриан. – Последнее, что помню...

– Белый, – перебил Илай осточертевшую тягомотину. – Значит, братья исключаются.

– Как знать, – хмыкнул Стросс. – Воскресивший Тару Портмен из мертвых вполне может сделаться белым.

Илай собрался заметить, что это не тема для шуток, но его опередил Адриан:

– Плевать мне, кто они такие, пока не полезли копаться в подвале.

В салоне автомобиля воцарилось молчание. Самое страшное, что после смерти Дмитрия новые хозяева дома могли заняться перестройкой подвала. Илай хотел, чтобы дом приобрел кто-то из членов Круга, тогда им и дальше можно было бы пользоваться, но никому не хотелось связываться с подвалом, где закопаны останки восьми убитых детей.

– Очень мало шансов, – заявил он. – Я перестал тревожиться на этот счет. Посмотрим со стороны объективно. Часто ли домовладельцы, даже при серьезном ремонте, вскрывают пол в подвале?

– Практически никогда, – подтвердил Адриан. – Удачно, что прошлые хозяева залили земляной пол бетоном, – заметил детектив.

– Хотя им это особого счастья не принесло, – добавил Илай.

Фред издал лающий смешок.

– Угу! Глотки перерезаны, и до сих пор никто ничего не нашел. Если не раскрыть убийство через сорок восемь часов, оно, скорее всего, никогда не раскроется. Тут прошло уже столько лет, что его, по-моему, можно назвать идеальным.

Илай был потрясен, прочитав об убийстве супружеской пары, боясь, как бы исследование места преступления не завело полицию слишком глубоко в подвал.

Потом зверски замученный мальчик, усыновленный следующими владельцами... Он начал подумывать, не наложила ли на дом проклятие церемония вкупе с облицовкой подвала чужими камнями.

– А еще меня беспокоит брелок, – продолжал Адриан.

– Меня тоже, Илай. – Детектив хлопнул его по плечу. – Эта ниточка тянется от тебя к девчонке и может привести ко мне. Плохо. Очень даже нехорошо.

Адриан остановился перед светофором на красный свет и заметил, по-прежнему глядя вперед:

– Я давно опасался чего-то подобного из-за твоего шкафа с трофеями, выставленного в магазине на всеобщее обозрение. По-моему, рискованная и... глупая затея.

Илай пристально посмотрел на него. Неужели он не ослышался? Неужели Адриан, почтительный и раболепный, несмотря на свой рост и силу, в самом деле посмел назвать его глупым? Видно, совсем взбесился и умирает от страха.

Глупая затея? Он не стал сердиться. Адриан прав. Выставлять шкаф с трофеями действительно было рискованно и даже глупо, хотя по дерзости и глупости этот поступок близко не сравнится с субботним.

Видимо, под впечатлением от непрошеного ночного воспоминания о Таре Портмен или просто от скуки возникло непреодолимое желание испытать свою неуязвимость. Поэтому в субботу Илай признался одному человеку, что убил сотни детей и в ближайшее новолуние убьет следующего, просто чтобы заставить его принять какие-то меры.