Текст книги "Тень Сохатого"

Глава тринадцатая
Исход

1. Контакт

За два последних дня Турецкий не меньше пяти раз встретился с директором агентства «Глория» Денисом Грязновым. Встречи эти проходили, как правило, в машине Грязнова. Турецкий отдавал необходимые распоряжения, Денис отчитывался о проделанной работе. Разговоры занимали не больше получаса, после чего Турецкий выбирался из машины, и Денис, махнув ему на прощание рукой, растворялся в воздухе вместе со своей видавшей виды разъездной «бэхой». Их разговоры напоминали диалоги двух бывалых подпольщиков-революционеров. Времени у обоих было в обрез, поэтому понимать друг друга приходилось с полуслова. Благо это не составляло большой проблемы.

В последнюю встречу Денис сказал Турецкому буквально следующее:

– Утром объект встретился с профессором Самойловым. Самойлов работает над теоретическим обоснованием и разработкой новых видов оружия. Разговор проходил за закрытыми дверями.

– Прослушку наладить не удалось?

Денис с сожалением покачал головой:

– Нет. Объект осторожен, как лиса. У него профессиональное чутье. Но мой Филя Агеев был у Самойлова на лекции в техническом университете. Любимое выражение профессора – «Утро покажет, что вечер прошляпил». И еще одно – «Куй железо, пока тепленькое». Это можно использовать.

– Можно, – согласился Турецкий. – Что еще?

– С любовницей все подтвердилось. Правда, запись сделать не удалось. Объект обнаружил «жучок».

– Ясно. Это все?

– Пока да. Очень сложный объект, Александр Борисович. Чутье у него – просто звериное.

– Продолжай работать, Деник. И скажи Филе, чтоб сильно не высовывался.

– Ладно.

На этом разговор был закончен…

Что ни говори, а сделано за два дня было немало, и наконец работа эта стала давать свои – зримые и весомые – результаты. Звонок «агента в бейсболке» стал первым тому подтверждением.

– Александр Борисович, нам нужно срочно встретиться, – сказал агент, и голос его при этом потерял львиную долю своей прежней невозмутимости.

– Надо так надо, – согласился Турецкий. – Где и когда?

– Сегодня вечером, в сквере… – Агент продиктовал, вернее, описал Турецкому местонахождение сквера и расположение скамейки, на которой собирался его ждать.

Александр Борисович согласился, и встреча состоялась в тот же вечер.

«Агент в бейсболке» выглядел не так, как прежде. От его всегдашней оцепенелой невозмутимости не осталось и следа. По подрагивающим на челюсти желвакам, по напряженно прищуренным глазам было видно, что он изо всех сил старается держать себя в руках. Но, несмотря на все усилия, получалось у него плохо. Агент был вне себя от ярости.

– Ваши люди ходят за мной по пятам, – холодно сказал он. – Они даже подключились к моему телефону. И ведут они меня вполне профессионально.

– Не слишком профессионально, если вы их засекли, – заметил на это Александр Борисович.

Агент качнул головой:

– Это случайность. И заметил я их всего пару раз. Но я постоянно чувствую их незримое присутствие. У таких людей, как мы с вами, Александр Борисович, сильно развита интуиция. Или, как любили раньше говорить сыщики, нюх.

Турецкий закурил и безмятежно помахал перед лицом, разгоняя дым.

– Допустим, – сказал он. – Допустим, за вами действительно кто-то следит. Но почему вы решили, что эти люди работают на меня?

Лицо агента исказила гримаса нетерпения.

– Бросьте, Турецкий, – резко сказал он. – Я ведь не вчера на свет родился и кое-что могу. Беда в том, что обнаружил я их слишком поздно. Я не знаю, с каких пор они меня ведут и прослушивают и что за это время успели выведать. И это меня сильно нервирует.

Александр Борисович стряхнул с сигареты пепел и насмешливо спросил:

– Да что они могли про вас узнать? Вы что, жене изменяете, что ли?

Лицо агента слегка побледнело. Турецкий удивленно поднял брови:

– Вы что, серьезно? Вы в самом деле изменяете супруге? – Затем небрежно пожал плечами и добавил: – Да хотя бы и изменяете, что тут такого необычного? У многих мужиков рыльце в пушку, и ничего – живут. Хотя… – Тут Александр Борисович лукаво покосился на агента. – Как сказал недавно один депутат: «Изменить жене – это все равно, что изменить родине!»

– И опять вы кривляетесь, – неприязненно констатировал агент. – Я не заслуживаю такого обхождения, Александр Борисович. До сих пор я лишь помогал вам. И теперь… В общем, я хочу, чтобы вы выполнили три моих просьбы. Я думаю, что заслуживаю вашего…

– Участия? – с иронией подсказал ему Турецкий.

– Пусть так, – кивнул агент. – Во-первых, вы прикажете парням из «Глории» оставить меня в покое. Это, кстати, в их же интересах. Они мешают мне жить и работать, а я не люблю, когда мне мешают. Во-вторых, вы немедленно, прямо здесь и прямо сейчас, расскажете мне, что вам удалось про меня узнать. И в-третьих, если у вас есть какие-то аудио– и видеоматериалы – вы отдадите их мне.

Некоторое время Александр Борисович молчал, покуривая сигарету и стряхивая пепел в урну. Затем повернулся к агенту и сказал насмешливым голосом:

– А вы смелый человек. Вот смотрю я на вас сейчас и ищу ответ на один забавный вопрос – только никак не могу его найти.

– На какой? – равнодушно спросил агент.

– Да вот не знаю, что мне мешает дать вам по морде? «Прямо здесь и прямо сейчас».

– Это было бы глупо, – сказал агент.

– Ну да, глупо, – согласился Александр Борисович. – Зато от души.

– Вы нарываетесь, Турецкий, – сказал агент.

– Именно это я и делаю. А теперь послушайте меня: наблюдение за вами будет продолжаться столько, сколько я сочту нужным. Материалов на вас мы собрали множество. И измены жене – лишь малая их толика. В общем, мне есть, чем вас урыть, и нарываюсь я не зря.

– И вы пойдете на это? – с сомнением спросил агент.

– Можете в этом не сомневаться, – заверил его Турецкий. – Вы много обо мне знаете и знаете, что я всегда довожу дела до конца.

Некоторое время агент размышлял. Затем с легким вздохом произнес:

– Ну хорошо. Я понял, к чему вы клоните, Турецкий. Признаюсь, я бы и сам с большим удовольствием набил вам морду, но долгий жизненный опыт научил меня одной важной вещи – с кем бы ты ни имел дело, нужно всегда искать компромиссы и уметь договариваться.

– Вот это уже ближе к делу, – кивнул Александр Борисович.

А агент с видом человека, пошедшего на сделку с дьяволом и сбросившим со своих плеч груз ответственности, спросил:

– Итак, что вы от меня хотите?

Турецкий заговорил неторопливым, спокойным голосом:

– Расскажите мне, кто стоит за спиной людей, устроивших охоту на Боровского и обложивших его красными флажками.

Вопрос агенту явно не понравился.

– Вы хотите, чтоб я назвал вам имя? – холодно отозвался он.

– Да.

На плоских губах агента повисла вялая усмешка:

– А разве у государственной машины подавления может быть одно имя?

– У машины – нет, – сказал Александр Борисович. – Но вам не удастся убедить меня в том, что приказы исходят прямо из Кремля.

– Почему?

Тут уже Турецкий вздохнул так, словно ему давно уже надоело повторять одну и ту же прописную истину, причем человеку, у которого явные проблемы со слухом:

– Я не буду перечислять вам факты, которые противоречат этому утверждению. Хотя еще неделю назад я бы с вами, скорей всего, согласился. А сейчас я просто напомню вам ваши же слова… Что вы там говорили насчет нюха?

– Я говорил, что у нас с вами он есть.

– Вот именно. Поэтому хватит метафор, и отвечайте на мой вопрос.

Однако агент вновь качнул головой:

– Я не имею права называть вам имена, Александр Борисович. Это противоречит моей профессиональной этике.

– Ложь, – резко сказал Турецкий. – У вас нет никакой профессиональной этики. Ваша контора всегда руководствуется исключительно соображениями целесообразности.

– Допустим, что так, – признал агент. – Но вы забыли еще об одной вещи. Разговаривая об этом с вами, я подвергаю опасности свою карьеру и свою жизнь.

– Значит, ваша контора и в самом деле причастна к делу Риневича – Боровского, – сделал вывод Александр Борисович.

– В логике вам не откажешь, – заметил агент.

Несколько секунд они буравили друг друга глазами, стараясь проникнуть в мысли, затем Турецкий едва заметно усмехнулся и констатировал:

– Вижу по вашей физиономии, что угадал. Идем дальше. Вы не можете назвать мне имя, которое прошу. Хорошо. Но я сам могу назвать его вам? Как вам такое предложение?

– Попробуйте, – пожал плечами агент.

– Соха – так он любит себя называть. Полагаю, это производное от его звучной и довольно смешной фамилии.

– Нам нет необходимости продолжать этот разговор, – сухо сказал агент.

– Из чего я делаю вывод, что мое предположение правильно. Как этот человек связан с вашими структурами? Почему вы его поддерживаете?

– Я не утверждал ни первого, ни второго.

– Да ну? Не забывайте, что я могу превратить вашу жизнь в ад. Кстати, как поживает профессор, с которым вы встречались вчера утром? Любопытную беседу вы с ним вели.

Взгляд агента стал стеклянным.

– Это невозможно, – тихо проговорил он. – Вы не могли это подслушать. Я принял все меры предосторожности.

– Правда? Ну тогда вам нечего опасаться. – Турецкий выдержал паузу, слегка подбоченился, насупил брови и изрек старческим надтреснутым голоском: – «Утро покажет, что вечер прошляпил». «Куй железо, пока тепленькое».

Агент сглотнул слюну и спросил увядшим голосом:

– Как вам это удалось?

– Пусть это останется моим маленьким секретом, – улыбнулся Турецкий. – Итак?

Широкий лоб агента пронзили глубокие морщины.

– Черт… Ну хорошо. Вы правы насчет Сохи. Я, правда, никогда его так не называл. Он действительно тесно сотрудничает с конторой, о которой вы говорили. Контакты эти очень давние. В свое время он начинал свой бизнес, используя деньги конторы. Тогда, правда, она называлась по-другому.

– И контора решила использовать его в своей игре?

Агент кивнул:

– Да.

– Борьба идет за влияние на президента, не так ли?

– Да.

– Чтобы в конечном счете сделать его марионеткой в ваших руках? В руках силовых структур?

Агент отрицательно покачал головой:

– Не марионеткой. Нашего президента трудно сделать марионеткой, и тот, кто этого не понимает, делает большую ошибку. Просто в последнее время он… оторвался от корней. А человек, так же, как и дерево, не может существовать без корней. – Лицо агента приняло воинственный вид, голос стал жестким: – Его легко повалить. А что касается нашей деятельности, то мы лишь хотим сделать его положение устойчивее.

– Расскажите мне об этом подробнее, – потребовал Александр Борисович.

Агент молчал.

– Ну же, не стесняйтесь, – подбодрил его Турецкий. – Во-первых, вы облегчите душу. А во-вторых, я сниму вас с крючка.

– И навсегда забудете мое имя?

Турецкий кивнул:

– И навсегда забуду ваше имя.

– Что ж… Не знаю, почему, но я вам верю. Кое-что я вам, пожалуй, расскажу… Это ж не первый наш контакт…

Агент тяжело вздохнул, и на этот раз в его лице не было ничего воинственного.

2. Снова след из прошлого

Александр Борисович достал из кармана телефон и блокнот. Нашел в блокноте нужную запись и пощелкал по кнопкам набора.

– Алло, – отозвался в трубке незнакомый мужской голос.

– Здравствуйте. Вас беспокоят из Генеральной прокуратуры.

– Да, я слушаю.

– У вас под рукой ручка и бумага?

– Да.

– Тогда записывайте. Мое имя – Александр Борисович Турецкий. Я – помощник генерального прокурора. А звоню я, чтобы передать вашему хозяину привет от Сергея Жукова. Записали?

– Да, – бесстрастно ответил голос.

– Запишите номер моего сотового… – Александр Борисович продиктовал номер. – И передайте вашему хозяину, что я жду его звонка.

Турецкий отключил телефон, положил его на стол и приготовился ждать. Ждать пришлось недолго. Звонок последовал через пару минут.

Этот дачный участок был совсем не похож на дачные участки, которые Турецкому приходилось видеть до сих пор. Начать с того, что возле дверей двухэтажного, отделанного желтой плиткой дома с мезонином, прямо возле мраморного крыльца, двумя аккуратными рядами росли пальмы в деревянных кадках. Чуть левее крыльца начиналась аллея ухоженных лиственниц, ведущая к белоснежной беседке с мраморными колоннами. Был здесь и фонтан с игривыми амурчиками и обнаженными Венерами, но – по причине холодного времени года – фонтан этот бездействовал.

Двое мрачных парней провели Турецкого по крыльцу, ввели в дом и проводили до самой гостиной, которая своими размерами и обстановкой походила на музейное хранилище, где были собраны предметы хозяйства и культа из всех уголков земли. Правда, в отличие от хранилища, порядок здесь царил просто идеальный.

Хозяин дома сидел на полосатом диванчике в стиле модерн и пил чай с блюдечка. Он был одет в бордовый халат и мягкие восточные туфли с загнутыми носками.

Увидев входящего Турецкого, он отставил чай и с улыбкой поднялся навстречу.

– Здравствуйте, Александр Борисович! – Мужчины пожали друг другу руки. – Рад вас видеть в добром здравии. Вы, кстати, в порядке? Нигде ничего не болит?

– Вашими молитвами, господин Соха, – в тон ему ответил Турецкий.

– Что ж, я рад. Присаживайтесь.

Турецкий сел в кресло, хозяин дома снова забрался на свой полосатый диванчик. Забрался и быстро глянул на охранника, который сопровождал Турецкого. Тот покосился на Александра Борисовича, качнул головой и ответил одними губами:

– Чистый.

После этого хозяин дома еще больше просветлел лицом.

– Чай, кофе, коньяк, вино? – радушно поинтересовался он у Турецкого.

– Спасибо, ничего не хочется.

– Ну как знаете. Кстати, Александр Борисович, почему бы вам не называть меня по имени-отчеству?

Турецкий пожал плечами:

– Я слышал, вам нравится, когда вас называют Сохой. Кстати, это прозвище – производное от «лося сохатого»?

– Именно, – кивнул Лось.

Турецкий усмехнулся:

– Боровский обозвал вас резче, но слово «сохатый» присутствовало и в его определении.

При упоминании о Боровском улыбка сошла с лица Лося. Он нахмурил рыжеватые брови и сказал:

– Если мне не изменяет память, Боровский сейчас в тюрьме. И мне не хочется о нем вспоминать.

– Забавно, – сказал Турецкий. – А я как раз пришел к вам поговорить о Боровском. И еще о Риневиче.

– Эти господа заслуживают жалости, – равнодушным голосом отозвался хозяин дома. – В свое время они были неплохими бизнесменами, но судьба уготовила им неприятный конец. – Лось внимательно посмотрел на Турецкого, и уголки его губ дрогнули. – Александр Борисович, я давно наблюдаю за вашей работой. И работа эта – немного путаная и хаотичная – все же приносит свои плоды.

– Поэтому вы подослали ко мне вашего головореза?

– Не знаю, что он там вам наплел, но объясняется все просто. Я хотел напугать вас, чтобы не слишком сильно совали нос во все эти дела. Вы лично мне симпатичны, Александр Борисович, но ваши действия приносят много неприятностей. Вы, как налим, поднимаете со дна всю муть. И эта муть мешает работать.

– Кому?

– Людям, которые работают на благо страны. Бизнесменам, политикам. Паника, которую вы подняли в связи с делами Ласточкина, Полякова и Боровского, поселила трепет и неуверенность в сердцах многих людей. Хотя вся эта проблема высосана из пальца. Высосана вами, Александр Борисович. Вы, как тот паникер, из-за коего начинается давка, в которой гибнут и калечатся ни в чем не повинные люди. – Лось подался вперед: – Хотите, я сам изложу вам вашу версию – во всех несимпатичных подробностях?

– Попробуйте.

– Вы рассуждаете следующим образом. Приближаются выборы, и сейчас идет борьба за близость к президенту. Точнее, за влияние на президента. Разные групы людей пытаются доказать президенту, что их методы предвыборной борьбы наиболее эффективны. Это как бунт силовиков накануне выборов девяносто шестого года. Они остановили свой выбор на «Юпитере», чтобы доказать свою эффективность. Почему на «Юпитере»? Да потому, что нельзя наехать на какую-то забытую Богом компанию. Это сигнал для всего российского бизнеса. Если мы смогли разобраться даже с «Юпитером», то можем разобраться с кем угодно. Я правильно следую ходу ваших мыслей?

– Приблизительно.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнул Лось и откинулся на спинку дивана. – Видите, Александр Борисович, нет ничего проще, чем придумать теорию государственного заговора. И подтянуть под нее необходимые основания и мотивы. Но это чушь! Сказочка для журналистов и неопытных юнцов. Не знаю, как вы-то, опытный, матерый волк, купились на эту чушь?

Лицо Турецкого было задумчивым. Пока Лось говорил, он наблюдал за ним с видом ученого-зоолога, разглядывающего останки реликтового ящера.

– Вы сказали, что Боровского и Риневича погубила судьба, – заговорил Турецкий. – Наверно, это так. Но у этой судьбы есть имя. И имя это – Аркадий Владимирович Лось, хозяин нефтяной компании «Союзнефть». То есть вы.

– Вы мне льстите, – ухмыльнулся Лось.

– Увы, нет. Аркадий Владимирович, за что вы так ненавидели Риневича и Боровского? Чем они вам так насолили?

Лось поднял чашку, слегка взболтнул ее и посмотрел на кружащиеся чаинки.

– Видите ли, Александр Борисович, – медленно проговорил он, – эти два достойных джентльмена попортили мне много крови. И потом, в мире бизнеса не принято питать нежные чувства к конкуренту.

– Значит, они были вашими конкурентами?

Лось пожал плечами и ответил:

– В мире бизнеса все конкуренты. Не сегодня, так завтра. Боровский и Риневич никогда не были моими личными врагами. Одно время мы даже дружили. И до недавних пор поддерживали самые церемонные отношения. – Лось усмехнулся. – Ходили друг к другу в гости и при этом нормально ладили.

– Почему же вы решили уничтожить Риневича и Боровского? За что? Боялись, что когда-нибудь они станут вашими конкурентами?

– Не совсем. Хотя в ваших словах есть доля истины. Все дело в том, что мы уже стали конкурентами. Возможно, Генрих и Алик придавали этому мало значения, но не я.

Лось отхлебнул чаю.

– Видите ли, – продолжил он, – Боровский и Риневич собирались объединить свои компании. Представляете, чем это могло обернуться для страны?

– Вполне, – кивнул Турецкий. – Объединившись, «Дальнефть» и «Юпитер» не зависели бы больше от государства. Они могли делать бизнес так, как им заблагорассудится.

– Вот именно! Они бы продолжали обкрадывать страну, и никаких сдерживающих барьеров! Понимаете? Их карманы стали бы еще полнее, а казна государства…

– Постойте, – перебил олигарха Турецкий. – При чем тут казна? Насколько я понимаю, речь идет не о сокровищах страны, а о благосостоянии сотни-другой российских чиновников, которые кормились и кормятся на взятки, получаемые от нефтебаронов.

– Вы слишком узко мыслите, Александр Сергеевич.

– Борисович.

– Что?

– Александр Борисович, – поправил Турецкий. – Александром Сергеичем был Пушкин. А я – Турецкий.

– Ах да, извините.

– Ничего страшного. Продолжайте.

– Что именно?

– Вы сказали, что завидовали Боровскому и Риневичу.

– Я так сказал?

– А разве нет?

Лось слегка нахмурился:

– Гм… Интересная версия. Ну и почему же я им завидовал?

– Вы припозднились, Аркадий Владимирович. Вы вошли в бизнес чуть позже Боровского и Риневича и не сумели приобрести такой же вес и такое же влияние. Если я не ошибаюсь, вы выступаете вместе с Межпромбанком. А этому банку так и не удалось войти в нефтяной бизнес.

Лось прищурился:

– Кто это вам наплел?

– Сам дошел, – усмехнулся в ответ Турецкий. – Своим умом.

– Забавно. И до чего еще вам удалось дойти «своим умом»?

– Вас поддерживают так называемые «питерские силовики». Именно они были заинтересованы в срыве сделки «Юпитер» – «Дальнефть». Со своей стороны, вы были недовольны тем, что ваша компания «Союзнефть» осталась не у дел. Вам не досталось месторождение Вал Бурцева. И еще вы проиграли аукцион на Алаканском месторождении в Якутии. Вы просто не очень удачливый бизнесмен, который решил проучить своих более удачливых коллег. – Турецкий пожал плечами. – Обыкновенный неудачник.

Толстое лицо Лося пошло багровыми пятнами. Глаза налились кровью, как у быка.

– Да что вы понимаете в бизнесе?! – рявкнул он вдруг. – Вы – мильтон, мент, легавый!

Турецкий иронично поморщился:

– Аркадий Владимирович, где вы нахватались этих слов?

Однако Лось был вне себя от гнева.

– Вы приходите сюда и называете меня неудачником! – кипел он. – А сами-то вы кто? Сраный экономист в ментовской униформе? Сделка между «Юпитером» и «Дальнефтью» не может и не могла состояться – ясно вам?! И я это понял первым! Совместный проект, который готовили Боровский и Риневич, разорителен и вреден. Государственная казна могла недосчитаться миллиардов! Вы говорите, что у чиновников свои интересы? Пусть так! Но в данном деле наши интересы совпали!

– Их интересы в отношении Боровского и Риневича были аморфны и неопределенны, пока вы не вмешались в этот процесс, – сказал Турецкий. – Это вы напугали их. Это с вашей подачи развернулась травля на Боровского. Это вы сталкивали Боровского и Риневича лбами. При чем тут государственная казна?

– Профан! Тупица! А вы знаете, что они собирались тянуть нефтепровод в Китай?

– И что?

– А то, что это было заведомо провальное дело! Дело, которое могло обернуться для страны катастрофой!

– Я слышал, у вас был альтернативный проект, – спокойно заметил Турецкий.

– Был! – яростно кивнул Лось.

– Нефтепровод в Японию? – с пренебрежительной усмешкой осведомился Турецкий, чем еще больше подлил масла в огонь.

Лось чуть не взорвался от ярости, однако взял себя в руки и зачастил с клокочущей, не находящей себе выхода злобой в голосе:

– Я представил конкурентный проект по прокладке трубы в дальневосточный порт Находка с выходом в Японию. Китай – страна непредсказуемая, любые сделки с ней, тем более такие масштабные, чреваты дальнейшими осложнениями. И конечно же это будет большим ударом не только по личному благосостоянию бизнесменов, но и по благосостоянию страны. По крайней мере до тех пор, пока экономика России жестко привязана к сырьевому сектору. Я обосновал проект. Жестко и четко!

– И изложили его президенту.

– И изложил его президенту!

– Не забыв напомнить о политических амбициях Боровского. И о том, что огромная компания будет неуправляемой. И о том, что Риневич и Боровский хотят привлечь партнеров с Запада.

Турецкий говорил спокойно, но с таким жестким напором, что Лось даже опешил.

– Никакой дискуссии с Боровским и Риневичем у вас не было, – продолжил Александр Борисович. – В лицо вы им улыбались, а за спинами плели против них козни и интриги, подключив для этого государственную репрессивную машину. Вы раздавали взятки щедрой рукой и думали, что вам это сойдет с рук. Ваши лапы проникли всюду. Всюду!

Лось снисходительно и брезгливо улыбнулся. Лицо его вновь стало спокойным и скептичным. Похоже, олигарх окончательно взял себя в руки и теперь досадовал на себя за то, что дал волю чувствам.

– Взятки? – спокойно переспросил он. – Вы сказали – взятки? Да, я давал взятки. Я не виноват, что в нашей стране никакой вопрос не решишь, пока не дашь чиновникам на лапу. Это бизнес, господин следователь. Вы никогда не заключали сделок в России, поэтому вам все это и кажется диким.

Турецкий выдержал паузу, словно осмысливал все, сказанное бизнесменом, затем кивнул:

– Ясно. Значит, говорите, во всем виноват бизнес. Аркадий Владимирович, а как ваше здоровье?

– Что?

– Я слышал, после демобилизации из армии вы сильно болели.

Лось насторожился.

– Кто это вам сказал?

Турецкий пожал плечами:

– Я ведь сыщик и пользуюсь любыми источниками. Я знаю об операции, которую вы перенесли. И о том, что ваша болезнь была результатом травмы, полученной в армии. Травмы, которая привела вас к бесплодию.

Лось нахмурился:

– Вы переходите все границы, Турецкий.

– Знаю я и о той армейской драке, в которой участвовали вы, Боровский и Риневич, – продолжил Александр Борисович, не обращая внимания на последнюю реплику Лося. – И о кличке, которая у вас тогда была. Тогда вы еще не были всесильным Сохой, правда? Вас звали просто – Рябой. – Турецкий усмехнулся: – Интересно, Боровский и Риневич – потом, когда закрутилась вся эта чехарда с приватизацией, – узнали в вас того рябого паренька, которому они в молодости надавали подзатыльников? Наверняка ведь нет. Интересно, кто из этих двоих нанес вам тот роковой удар? Кого из них вы ненавидели больше всего?

Лось уставился на Турецкого своими водянистыми, остекленевшими глазами и произнес четко и раздельно:

– Пошел отсюда вон, мент. Убирайся отсюда к чертовой матери, пока я не приказал своим ребятам спустить с тебя шкуру.

Лицо Турецкого напряглось, под смуглой кожей заходили желваки, в глазах сверкнули искры сдерживаемой ярости. Он поднялся с кресла, пару секунд постоял молча, затем усмехнулся и сказал:

– Разговор еще не окончен, Аркадий Владимирович. Но продолжать его мы будем у меня в кабинете. До скорого свидания.

Затем повернулся и пошел к двери.

– Подождите! – окликнул его олигарх.

Александр Борисович остановился и обернулся.

– Вы правильно сделали, что стали копаться в прошлом, – сказал Лось. – Но, выражаясь грамматически, вы не в том месте поставили ударение. Да, драка была. И травму я получил. К сожалению, к врачу я обратился слишком поздно. Дурак был, думал – само пройдет. Но, уверяю вас, Турецкий, Риневич помер не из-за той старой драки. У вас слишком замылился взгляд, вы не видите очевидного.

Турецкий пожал плечами и взялся за ручку двери.

– И не думайте под меня копать! – крикнул ему вслед Лось. – Вы не сможете ничего доказать! Слышите? Вы – мелочь! Сошка, которую я могу раздавить в любой момент!

Александр Борисович вышел из комнаты.