Текст книги "Перстень царицы Савской"

Глава X. Приговор в гробнице царей

– Здесь мы повернем назад, потому что пещера представляет собой большой круг, – обернувшись через плечо, пояснила Македа.

Но Оливер, к которому она обращалась, немного задержался возле захоронения. Он вынул из кармана какой-то прибор и производил наблюдения, стоя позади каменного трона горбатого царя. Вальда Нагаста приблизилась к капитану и с любопытством спросила, чем он занят и что у него в руках.

– Это компас, – ответил он, – по нему я сужу, что за моей спиной лежит восток, где встает солнце. Компас показывает также, на какой высоте над уровнем моря мы находимся. Ты никогда не видела моря, большого пространства воды, дочь царей? Скажи, а где мы очутились бы, пройдя сквозь эту скалу?

– Мы вышли бы к идолу фангов Хармаку, у которого, как мне говорили, львиная голова, – произнесла Македа. – Но я не знаю, на каком расстоянии от нас он расположен, – я ведь не способна видеть сквозь скалу. Друг Адамс, – обратилась она ко мне, – помоги налить масла в лампы, а то они начинают гаснуть. Все эти покойники – не слишком-то веселое общество в темноте.

Пока я наполнял лампы, Орм что-то поспешно записывал в блокнот. Капитан отстал от нас, хотя Вальда Нагаста несколько раз окликала его, а когда он нагнал нас, тревожно спросила:

– Что нового ты обнаружил?

– Царица, я узнал бы намного больше, если бы ты не поторопила меня, – ответил он и пояснил: – Мы находимся недалеко от столицы фангов, а за тем креслом, где я стоял, вероятно, раньше пролегал проход к Хармаку. Но не спрашивай меня пока больше об этом, госпожа: мне надо убедиться, что мои наблюдения правильны.

– Ты, я вижу, столь же скромен, сколь и мудр, – усмехнулась она. – Если не хочешь, не рассказывай.

Оливер поклонился, и мы пустились в обратный путь мимо бесчисленных костей, не обращая на них теперь почти никакого внимания. Дело в том, что спертый воздух, смешанный с вредоносной пылью, покрывавшей человеческие останки, неприятно действовал на наши легкие. Слава богу, сержант Квик успокоил меня тем, что, чем ближе мы подходили к выходу из скалы, тем меньше становилось скелетов и лежавших рядом с ними даров. Я успел рассмотреть, однако, прежде не замеченные мною женские скелеты – без сомнения, принадлежавшие женам царей: бедняжек в расцвете молодости и красоты лишили жизни только за то, что их муж и повелитель, пройдя свой земной путь, отправился к праотцам.

Захоронения последних царей, в отличие от их предшественников, поражали скромностью: эти монархи, вернее, то, что от них осталось, восседали на каменных тронах в полном одиночестве, близко один от другого, а подле них лежали только их личные вещи и знаки высшей власти. Заключительное кресло занимал скелет женщины: я догадался об этом по хрупкому остову и небольшим размерам браслетов на пястных костях. Правительница сидела одна, без придворных и без даров.

– Вальда Нагаста, – обратился я к нашей царственной провожатой, – почему эта владычица захоронена без прежней роскоши?

– После землетрясения в Муре погибло много народа, – объяснила Македа, – в том числе сильных здоровых мужчин, и оставшиеся в живых горожане возвели на трон не слишком знатную и богатую женщину. Это случилось, кажется, незадолго до того, как абати захватили Мур…

На этом Такла Варда прервала свой рассказ, потому что лампа, которую нес Квик, внезапно погасла.

– Никогда нельзя полагаться на эти старинные светильники, – проворчал сержант. – Доктор Адамс, ваша лампа тоже гаснет! – крикнул он, и в тот же миг моя лампа потухла.

– Светильни! – воскликнула Македа. – Мы забыли захватить с собой светильни, а без них масло бесполезно. Скорее! Мы еще далеко от входа, а никто из абати не осмелится войти сюда, чтобы разыскать нас, кроме главного жреца. – Схватив Оливера за руку, женщина пустилась бегом, предоставив нам с сержантом, задыхаясь, мчаться за ними.

– Спокойствие, мистер Адамс, – сказал Квик, – спокойствие. Никогда не следует бросать товарища в беде. Возьмите мою руку, ага. Так я и думал: из спешки толку не будет. Смотрите! – Он указал на две быстро удалявшиеся от нас фигуры, которые держали теперь лишь одну горящую лампу.

Через мгновение Македа обернулась и, сжимая в руке еле мерцавшую лампу, стала звать нас. Я видел, как тусклое пламя осветило ее прекрасное лицо и как в неровном свете заблестели серебряные украшения на красивом платье. Спустя мгновение дочь царей поглотила тьма: там, где только что сверкало пламя лампы, замигала искорка и вскоре угасла.

– Не двигайтесь, мы идем к вам! – громко произнес Оливер. – Время от времени подавайте голос.

– Слушаюсь, капитан! – ответил Квик и немедленно испустил вопль, который отразился от стен и прокатился по подземелью гулким эхом.

– Идем к вам, – проговорил Орм, но его голос прозвучал так далеко слева, что Квик счел за лучшее крикнуть повторно.

На этот раз Македа и Оливер отозвались справа от нас, а потом почему-то очутились позади.

– Ничего не понимаю, сударь, – пожал плечами сержант, – хотя постойте, я, кажется, уяснил суть дела.

Крикнув дочери царей и капитану, чтобы они немного подождали нас, мы ринулись в ту сторону, где рассчитывали их найти. Однако в темноте я споткнулся о скелет, упал среди подносов с сокровищами и инстинктивно ухватился за чей-то череп в полной уверенности, что это сапог Квика. Сержант помог мне встать, и мы, не зная, что предпринять, сели на камни среди мертвецов и прислушались. За это время Оливер и Македа ушли так далеко, что их голоса еле-еле доносились до нас из полного мрака.

– Какие же мы дураки, что в спешке забыли взять с собой спички! – посетовал я. – Что теперь делать? Остается только ждать. Без сомнения, абати по приказу своей царицы превозмогут страх перед призраками мертвецов и разыщут нас.

Однако миновало около получаса, а никакие абати так и не появились. Македа и Оливер тоже куда-то исчезли. Квик начал рыться у себя в карманах, и я спросил, что он ищет.

– Я уверен, что у меня где-то была спичка. Помню, я нащупал ее в одном из карманов сюртука накануне отъезда из Лондона и решил не вытаскивать. Если бы мне удалось найти ее, мы разожгли бы огонь, ведь у нас есть несколько факелов, – он показал связку, – хотя я от страха забыл про них, когда погасли лампы.

Я не надеялся на спичку сержанта и ничего не ответил, но он продолжал поиски, и я услышал его радостный возглас:

– Черт, вот она, застряла в подкладке! Да-да, и головка цела. Ну, доктор, держите два факела. Готово, сей момент!

Квик чиркнул спичкой и поднес огонек к факелам. Они вмиг запылали, причем довольно ярко, и выхватили из тьмы неожиданное зрелище. Я забыл сообщить, что в центре пещеры находилось подобие алтаря, представлявшего собой большой черный камень с высеченным на нем изображением глаза. Алтарь стоял на пьедестале со ступенями и опирался о каменные изваяния сфинксов. На нижней ступеньке достаточно близко от нас, так что мы имели возможность разглядеть открывшуюся нам картину, сидели Оливер Орм и Такла Варда. Они прильнули друг к другу, рука капитана обвилась вокруг стана красавицы, а ее голова покоилась на плече возлюбленного, который в это мгновение целовал «бутон розы» прямо в губы.

– Налево, кругом! – скомандовал мне сержант. – Надо подождать!

Мы повернулись, немного повременили, а потом закашляли (едкий дым от факелов раздражал горло), пошли вперед и якобы случайно натолкнулись на своих спутников. Признаюсь, я не нашелся, что сказать, однако Квик благородно выпутался из затруднительного положения.

– Рад вас видеть, капитан, – обратился он к Оливеру. – Сильно беспокоился за вас, пока случайно не отыскал спичку в подкладке своего сюртука. Если бы профессор Хиггс шел с нами, нехватки спичек мы бы не испытывали, что свидетельствует в пользу непрестанного курения даже в обществе прекрасных дам. О, нас с доктором не удивляет, что молодая госпожа почувствовала головокружение, ведь здесь так душно! Не отпускайте ее, сударь. Сможете ее вести? Нам нужно двигаться к выходу. Не берусь предложить вам свои услуги: я, видите ли, поранил ногу о челюсть какого-то покойника, к тому же руки у меня заняты факелами. Вероятно, доктор не откажется помочь вам. Что вы говорите, капитан? Здесь такое эхо, что не разобрать слов. Сами в состоянии вести леди? Отлично. Поторопитесь же, ведь факелов хватит ненадолго, а вам, наверное, не хочется провести здесь всю ночь даже с такой красавицей? Тем более что вспыльчивые абати, не дай бог, обвинят нас, дескать, мы нарочно все это подстроили. Возьмите дочь царей под руку, доктор, а я пойду вперед с факелами.

На эту сбивчивую речь Орм не отреагировал ни словом, а только поглядел на нас как-то подозрительно. Македу так сморило, словно она упала в обморок, но, когда я предложил ей свои услуги в качестве врача, она моментально пришла в себя и недовольно ответила, что в состоянии идти самостоятельно, то есть, иными словами, опершись о руку капитана. Мы направились к выходу. Факелы начали гаснуть, когда мы обогнули угол скалы, доплелись до узкого наклонного туннеля и наконец-то увидели лампу, оставленную в нише у входа в пещеру.

– Доктор, – сказал Оливер каким-то развязным тоном, когда мы уже вернулись во флигель и поздно вечером ложились спать, – вы сегодня обратили внимание на что-нибудь необычное в гробнице царей?

– О да, – кивнул я. – Правда, я не так сильно увлечен археологией, как бедняга Хиггс, но увиденное мною зрелище представляется мне уникальным в мире. Имей я склонность философствовать на тему о разительном контрасте между мертвыми правителями и их молодой красивой наследницей, преисполненной жизни и любви… – Здесь Оливер испытующе поглядел на меня, – …любви к своему народу, разумеется, которая…

– Довольно, Адамс. Я не нуждаюсь в философской проповеди с историческими параллелями. Заметили вы что-нибудь помимо костей и золота, когда этот олух Квик так не вовремя зажег огонь?

Я перестал уклоняться от ответа.

– Если хотите знать правду, – сказал я, – я видел не слишком многое, потому как мое зрение с годами ухудшилось. Но сержант, у которого очень зоркие глаза, разглядел, что вы целовали Македу, и все ваше последующее поведение подтверждает этот факт. Поэтому деликатный сержант попросил меня повернуться к вам спиной. Но мы, конечно, могли ошибиться. Правильно ли я вас понял: вы склоняетесь к мнению, что сержанту все это почудилось?

Оливер испустил несколько ругательств по адресу Квика и его зорких глаз, а потом выпалил:

– Вы не ошиблись, мы с Македой любим друг друга и поняли это внезапно, оставшись наедине в темноте. Вероятно, столь интимная обстановка возбуждающе подействовала на наши обостренные нервы.

– Я считаю естественным, что молодого мужчину влечет к красивой женщине, – произнес я строго, – однако поцелуи, основанные исключительно на нервности, не вызывают у меня симпатии. Со всех же прочих точек зрения создавшееся положение, по-моему, ужасно, хотя Квик со свойственной ему осторожностью предостерегает меня от слишком поспешных выводов.

– Чертов Квик! – опять выругался Орм. – Ему-то какое дело?

– Не браните его, – ответил я, – а то он перейдет на службу к Барунгу и станет чрезвычайно опасен для нас. Послушайте, Оливер, это крайне рискованная затея – то, что вы вздумали делать.

– Не понимаю, что тут особенного. В Европе я спокойно смогу жениться на ней, – лениво зевнул Орм.

– Мы не в Европе! – воскликнул я раздраженно. – И неизвестно, когда туда вернемся, если это вообще произойдет. Оливер, я ведь заранее предупреждал, что в дочь царей влюбляться нельзя. Это запрещено, понимаете?

– Вы предупреждали? В самом деле? Что-то я запамятовал. Вы рассказывали нам с профессором много разных вещей, доктор, всех не упомнишь, – дерзко ответил он, и его щеки залились румянцем стыда и раздражения.

В эту минуту Квик, незаметно войдя в комнату, сухо кашлянул и сказал:

– Меня не удивляет, доктор, что капитан забыл ваши слова. Ничто так не отшибает память, как контузия. После взрыва снаряда или гранаты солдаты порой забывают даже, что они обязаны удерживать позиции, а не бежать врассыпную, как кролики. Знаю по собственному опыту. – Я рассмеялся, Оливер что-то пробормотал себе под нос, чего я не расслышал, а Квик невозмутимо продолжал: – Если капитана и в самом деле подводит память, мы обязаны кое-что напомнить ему. В тот вечер в доме профессора вы предостерегали его, сударь, от любви к дочери царей, а он ответил, что чары негритянки на него не подействуют.

– Негритянки? – вспылил Орм. – Я не мог так сказать. У меня этого и в мыслях не было! Ты, сержант, просто нахал, что приписываешь мне подобное выражение. Негритянка! Это оскорбление целой расы!

– Сожалею, капитан, что вы назвали Вальду Нагасту негритянкой. Вы просто не знали, что цвет ее кожи восхитителен и она вовсе не похожа на обычную темнокожую женщину. Я понимаю ваши чувства, поскольку сам очутился по отношению к Македе в том же положении, что и вы, хотя я вам, конечно, не соперник: вы молоды, красивы и богаты.

– Ты влюбился в дочь царей? – Оливер приподнялся на кровати и вытаращил на сержанта глаза.

– С вашего разрешения, капитан, именно это я и хотел сказать. Даже кошке позволительно смотреть на королеву, почему же мне не любить ее? Тем более что моя любовь вам не помеха. Македа достойна любви, потому что она самая лучшая, самая прекрасная и самая храбрая маленькая женщина на всей земле.

Оливер схватил руку Квика и крепко пожал. Смею думать, что эта похвала дошла до ушей правительницы, так как с тех пор она обращалась со старым служакой с особенной любезностью и подчеркнутым вниманием. Один я ни в кого не был влюблен, никто не пожимал мне руку, я предоставил своим товарищам рассуждать о достоинствах дочери царей, а сам пошел спать. Я ругал себя, почему не настоял, чтобы Хиггс взял с собой в качестве военного специалиста женатого человека. Но сейчас эти мысли уже не могли исправить ситуацию, тем более что и женатый джентльмен запросто увлекся бы Македой. Чем все это кончится? – вот что меня волновало. Рано или поздно тайна откроется, причем скорее рано, чем поздно: абати, особенно Джошуа, и сейчас страшно ревновали «бутон розы» к чужестранцу, которому дочь царей так благоволила. Они начнут следить за ними и все поймут. Что тогда будет? По законам абати такой проступок карался смертью, и она грозила всякому, кто переступит в отношении владычицы дозволенную черту. Все это меня нисколько не удивляло: Вальда Нагаста сидела на троне своих предков как прямой потомок царя Соломона и Македы, царицы Савской, следовательно, абати ни за что не потерпели бы, чтобы чья-либо кровь смешалась с кровью древнего рода. Меня беспокоил и тот факт, что Орм принес дочери царей присягу, тем самым признав, что подчиняется законам ее страны. Нарушителя присяги никто не пощадит, а зная характер Оливера и его возлюбленной, я не надеялся на то, что их отношения не зайдут дальше обычного флирта. Что же делать? Оба они подписали себе смертный приговор там, в гробнице царей, когда целовали друг друга, а заодно обрекли на смерть всех нас. Неужели мои приключения ожидает столь ужасный конец? Неужели я так и не разыщу своего сына?

Глава XI. Неудачная операция

Наутро мы завтракали в мрачном настроении и ни словом не обмолвились о событиях вчерашнего дня и нашем ночном разговоре. Сержант был погружен в раздумья, Оливер что-то чиркал в записной книжке, словно сочинял стихи, а я попросту молчал. Внезапно появился посыльный Вальды Нагасты и сообщил, что она желает видеть нас через полчаса. Я побоялся, как бы Оливер не сболтнул чего-нибудь лишнее, и коротко ответил, что мы придем. Придворный ушел, а мы стали ждать, недоумевая, что могло случиться и зачем дочери царей так срочно потребовалось говорить с нами. В назначенное время нас провели в малую приемную. В дверях я шепнул Оливеру:

– Ради всех нас умоляю: взвешивайте свои слова и не совершайте опрометчивых поступков. За выражением вашего лица следят не меньше, чем за тем, что вы говорите.

– Ладно, дружище, – сказал капитан и слегка покраснел. – Положитесь на меня, все будет хорошо.

– Надеюсь, – пробормотал я еле слышно.

Мы церемонно вошли в залу и поклонились Македе, сидевшей в кресле и окруженной своими военачальниками и судьями, среди которых находился принц Джошуа. Она разговаривала с двумя вооруженными стражниками грубого вида, одетыми в простое темное платье, ответила на наш поклон и после обмена традиционными приветствиями произнесла:

– Друзья, вот зачем я вас вызвала. Сегодня утром, когда эти два воина повели предателя Шадраха на казнь, он попросил отсрочки. Ему ответили отказом, поскольку его прошение о пересмотре дела отвергнуто. Однако он заявил, что, если его помилуют, он укажет, как спасти вашего друга, чьи глаза глядят сквозь синие окошки. Фанги так и называют его: чужеземец Синие окошки.

– Как же его спасти? – одновременно спросили мы с Ормом.

– Не знаю, – покачала она головой, – но мы пока оставили Шадраха в живых. Приведите его сюда, – приказала она стражникам.

Распахнулась дверь, и вошел наш старый знакомый. Руки у него были связаны за спиной, на ногах – цепи. Испуганные глаза бегали туда-сюда, зубы стучали от ужаса. Он простерся ниц перед Вальдой Нагастой, а потом обернулся и попытался поцеловать сапог Орма. Осужденному велели подняться, и Македа сказала, избегая смотреть ему в глаза:

– Что ты хочешь поведать нам, предатель, прежде чем умрешь?

– Это тайна, о Такла Варда. Могу ли я говорить перед всеми?

– Нет, – ответила она и сделала знак многим присутствующим, в том числе страже и судейским чиновникам, покинуть залу.

– Этот злодей опасен, и терять ему нечего, а ты удалила всю стражу, – занервничал Джошуа, пеняя своей племяннице.

– Я посторожу его, ваша светлость, – ответил Квик принцу на своем дурном арабском и, подойдя к Шадраху, добавил по-английски: – Веди себя прилично, негодяй, а то хуже будет.

Когда лишняя публика удалилась, Шадраху велели говорить, каким образом спасти чужестранца Синие окошки, который из-за предательства проводников угодил в плен к фангам.

– Дочь царей, – начал он, – насколько мне известно, толстый язычник с глазами, как синие окошки, содержится в теле великого идола.

– Откуда ты знаешь?

– Владычица, не сомневайся, я слышал, как сам султан Барунг говорил об этом. Я могу показать тайную дорожку, по которой можно пробраться к идолу и спасти чужестранца. Когда я был молодым, мне дали прозвище Кошка за то, что я хорошо лазил и нашел эту тропку. Позже фанги взяли меня в плен и бросили на растерзание священным львам, от которых у меня вот эти шрамы. – Он указал на свое обезображенное лицо. – По той дороге я тогда бежал от диких зверей и спасся. Сохрани мне жизнь, и я укажу тайный путь.

– Указать его – это мало, – нахмурилась Македа. – Ты, пес, обязан спасти чужеземца, которого предал, иначе тебя казнят, понял?

– Понял, Вальда Нагаста, – кивнул Шадрах, – но ведь я не бог, чтобы спасти человека, если его вдруг уже нет в живых? Однако я клянусь сделать все, что в моих силах, так как понимаю: если я не вызволю Синие окошки из плена, ты повелишь убить меня, а если у меня все получится, ты меня помилуешь, верно? Как бы то ни было, я покажу дорогу к тому месту, где содержат пленника, но предупреждаю: путь этот труден и опасен.

– Там, где пройдешь ты, проскользнем и мы, – заверила Македа. – Говори, что нам надо делать.

Шадрах стал объяснять, а когда закончил, в разговор вмешался Джошуа и заявил, что дочери царей не подобает предпринимать столь опасное путешествие. Она выслушала все доводы принца и поблагодарила его за заботу о ней.

– Все-таки я отправляюсь туда, – решительно сказала она, – не ради чужестранца по прозвищу Синие окошки, а потому, что я обязана знать тайную дорогу из Мура и в Мур, коль уж она существует. Я согласна с тобой, дядя, что во время такого перехода мне нельзя оставаться без защитника, поэтому прошу тебя: приготовься выступить с нами ровно в полдень.

Джошуа начал изворачиваться, но племянница не приняла никаких возражений.

– Нет-нет, дядя, – настаивала она, – ты обязан меня сопровождать. В этом неприятном инциденте замешаны наши соплеменники. На всех абати пало бесчестье за то, что один из нас предал чужеземца Синие окошки, – вот почему именно мы должны спасти его. Ты, дядя, не раз говорил мне, что хорошо умеешь лазить по скалам, вот и пришел черед продемонстрировать язычникам свою ловкость и отвагу. Это приказ, и закончим препираться. – С этими словами Македа встала и взмахом руки дала понять подданным, что аудиенция окончена.

Вечером того же дня Шадрах по одному ему известным горным тропинкам привел небольшой отряд к краю пропасти, ограничивавшей Мур с запада. В полутора тысячах футов ниже нас расстилалась огромная равнина, на которой на расстоянии многих миль от нас раскинулся город Хармак. Но идола в долине мы не увидели, так как находились прямо над ним и скалы скрывали его от наших взоров.

– Что дальше? – спросила Македа, переодетая в костюм селянки, в котором была просто неотразима. – Вот утес, там равнина, но тропинки между ними я не вижу, и мой мудрый дядя, принц Джошуа, утверждает, что никогда не слышал о такой дороге.

– Вальда Нагаста, – воскликнул Шадрах, – теперь я поведу всех вас, и вы должны следовать за мной. Но прежде надо проверить, все ли готово.

Он осмотрел отряд и сосчитал количество участников. Нас было шестнадцать человек: Македа, Джошуа, капитан, сержант и я, вооруженные винтовками и револьверами, наш проводник Шадрах и несколько горцев, которых отобрали для участия в экспедиции за их сметливость и храбрость. Абати несли веревки, лампы и длинные легкие лестницы, чтобы, если понадобится, связать их между собой. Оглядев людей и снаряжение, Шадрах прокрался к группе кустов на самом краю пропасти. Там он разыскал и сдвинул с места большую плиту, открыв начало потайной лестницы, древние каменные ступени которой были почти смыты и источены водой, в дождливое время года стекавшей по естественному желобу.

– Вот дорога, которой в старые времена пользовались обитатели Мура, – объявил Шадрах. – Я случайно нашел ее еще мальчиком. Если кто-то боится спускаться по ней, пусть возвращается домой: она очень скользкая и крутая.

Принц Джошуа, которого изрядно утомила долгая поездка верхом и переход по горам, принялся умолять племянницу отказаться от операции и не спускаться по ужасной лестнице. Оливер всячески поддерживал его, сгущал краски, расписывая опасности, и сопровождал свои слова страшными взглядами: в данной ситуации он и генералиссимус желали одного и того же, хотя цели у них были разные. Но Македа и слушать не пожелала.

– Дядя, – обратилась она к принцу, – чего мне бояться, когда рядом ты, опытный скалолаз? Вот посмотри, доктор, который многим из нас, в том числе мне, в отцы годится, и тот собирается идти. Отчего же мне не последовать его примеру? Кроме того, останься я здесь, тебе тоже придется задержаться подле меня и охранять меня, а я ни за что на свете не прощу себе, если из-за меня ты лишишься возможности принять участие в такой славной экспедиции. Я, как и ты, люблю лазить по скалам, поэтому давай не будем терять времени.

Мы стали спускаться. Впереди всех шел Шадрах, сразу же за ним – сержант Квик, вызвавшийся сторожить предателя. Далее следовала небольшая группа горцев, тащивших лестницы, лампы, масло, съестные припасы и другие предметы снаряжения. Продолжали шествие Орм, Македа, я и Джошуа, а арьергард составляли остальные горцы, которые несли запасные веревки, лестницы и кое-какой походный инвентарь. Итак, необычное путешествие началось.

На протяжении первых двухсот футов ступени, хотя и почти отвесные, поскольку спуск напоминал шахту рудника, никому не показались особенно трудными, кроме Джошуа, который пыхтел и ворчал за моей спиной. За первым колодцем последовал коридор с крутым наклоном, устремлявшийся на восток шагов на пятьдесят, а в конце его открывалась вторая шахта, такая же глубокая, как и первая, но с еще более потертыми и изношенными ступенями, которые, вероятно, подмыла вода, и теперь еще продолжавшая журчать по стенам колодца. Напор воздуха снизу задувал лампы, и они то и дело гасли. У дна второй шахты ступени почти исчезали, и лезть стало очень опасно. Джошуа оступился, с воплем соскользнул вниз и уселся мне на спину. Если бы я в то мгновение крепко не держался руками за выступ скалы, принц столкнул бы меня на Македу, и мы вместе с ней упали бы вниз и разбились. Перепуганное жирное создание вцепилось в мою шею и чуть не задушило меня. Когда я уже почти лишился чувств под тяжестью этого кабана, подоспели горцы, шедшие позади, и сняли Джошуа с меня. Я отказался спускаться хотя бы на одну ступеньку, пока принц идет за мной, и абати приняли военачальника на свое попечение. Далее нам предстоял спуск по лестнице, которую поставили шедшие в авангарде горцы. С большим трудом мы добрались до дна второго колодца, где начинался новый наклонный, ведущий на восток проход, который заканчивался у входного отверстия в третью шахту.

Встал вопрос, как поступить с Джошуа, который клялся, что не может идти, и требовал, чтобы его доставили на вершину скалы, хотя Шадрах и уговаривал принца потерпеть: дескать, дальше дорога будет намного легче. Нам пришлось обратиться к Македе, и она разрешила проблему несколькими словами.

– Дядя, – хладнокровно сказала она, – ты говоришь, что не в состоянии идти вперед, а мы не можем позволить себе тратить время и отвлекать людей на то, чтобы вести тебя назад. Поэтому тебе придется остаться там, где ты находишься, пока мы не вернемся, а если мы погибнем, то самостоятельно выбираться из колодца. На всякий случай прощай. Это место достаточно удобно и безопасно. Если ты благоразумен, то подождешь нас здесь.

– Бессердечная женщина! – завопил Джошуа, трясясь от страха и ярости. – Ты хочешь бросить своего возлюбленного и нареченного жениха одного в этой проклятой дыре, а сама ползать по скалам с чужеземцами, как дикая кошка? Если я останусь тут, то и ты будешь вместе со мной, поняла?

– Даже не подумаю, – решительно заявила Македа. – Я сочту позором для себя, если мой народ скажет, что я, дочь царей, уроженка этих мест, струсила и побоялась пойти туда, куда направились мои гости, европейцы.

В итоге Джошуа вынужден был плестись вместе с нами в центре арьергардной группы горцев, которым приходилось буквально тащить его на плечах и руках. Шадрах говорил правду: начиная с этого участка, идти стало легче, ступени выровнялись, но их было так много, что путь казался бесконечным. По моим подсчетам, мы спустились на добрых тысячу двести футов, прежде чем достигли дна колодца. Наконец, когда я по-зверски устал, а Македа обессилела до такой степени, что опиралась на Оливера, таща меня за собой на веревке, как собаку, мы внезапно увидели впереди дневной свет, сверкнувший сквозь большое отверстие. У входа в очередной колодец нас ожидали Шадрах и другие горцы из авангардной группы. Главный проводник поклонился, велел нам развязать веревки, оставить здесь лампы и идти за ним. Оливер поинтересовался, куда ведет новый колодец.

– В другой коридор, расположенный еще ниже. Но у вас вряд ли получится исследовать его, поскольку он заканчивается в большой яме, где фанги держат священных львов.

– Как жаль! – воскликнул Оливер, которого очень интересовал этот коридор, и поглядел на Квика.

Сержант, услышав о львах, присвистнул и кивнул головой. Мы последовали за Шадрахом и вскоре очутились на небольшой, наподобие теннисной, площадке, высеченной то ли силами природы, то ли руками людей на внешней стороне огромного утеса. Подойдя к краю площадки, заросшей папоротниками и кустами, за которыми нас невозможно было разглядеть, даже если бы кто-нибудь смотрел снизу, мы заметили отвесный обрыв, тянувшийся вниз на много сотен футов. Однако в то мгновение мы почти не обратили внимания на зияющую бездну, отчасти потому, что она притаилась в тени, а может, и по другой причине. Прямо перед нами высился какой-то массив, который мы сначала приняли за округлый, продолговатой формы склон холма. К нему вела гигантская труба, которая заканчивалась скалой размером с двухэтажный дом. Скала располагалась напротив площадки, где мы стояли, на расстоянии не более тридцати-сорока шагов от нас.

– Что это такое? – спросила Македа у Шадраха, как только утолила жажду и вернула одному из горцев чашу с водой.

– Это, Вальда Нагаста, спина огромного идола фангов, высеченного из камня наподобие льва. Большая каменная труба с утолщением на конце – это хвост льва. Площадка, на которой мы находимся, в древние времена служила жрецам Мура, чтобы незаметно наблюдать за идолом. Посмотри туда. – Он указал на следы в скале. – Похоже, некогда здесь был подъемный мост, по которому переходили на хвост божественного льва, но вот уже много лет этого места не существует, а я проделал свой путь без помощи моста.

Мы изумленно поглядели на Шадраха, и в наступившей вслед за тем тишине я услышал, как Македа прошептала Оливеру:

– Наверняка этим путем человек по прозвищу Кошка бежал от фангов или сносился с ними в качестве шпиона.

– Либо он лжет, госпожа, – вмешался Квик в ответ на ее слова, – и этот вывод, признаться, напрашивается сам собой.

– Зачем ты привел нас сюда? – грозно спросила Македа.

– Разве я не объяснил тебе это еще в Муре, госпожа? Чтобы спасти чужеземца Синие окошки от жертвоприношения. Послушайте меня. Фанги обычно позволяют пленникам, заключенным в теле идола, гулять по его спине без всякой охраны на восходе и при закате солнца. Я точно знаю, что Синие окошки совершает такие прогулки, – не спрашивайте меня, откуда мне это известно. Вот что я придумал. У нас есть с собой лестница, которая достанет с того места, где мы стоим, до хвоста идола. Когда язычник появится на спине божества, – а я уверен, что он сделает это, если только он еще жив, в чем я тоже не сомневаюсь, – кто-нибудь из нас переберется через бездну и приведет его сюда. Пожалуй, лучше всего на эту роль подходит чужестранец Орм. Я не отказываюсь идти туда в одиночку или вместе с Ормом, но, увидев меня после всего случившегося, пленник Синие окошки не поверит мне и не пойдет со мной.

– Ты глупец, – перебила его Македа, – преодолеть это ущелье попросту невозможно.

– Вальда Нагаста, это не так трудно, как кажется. Нужно сделать над пропастью всего несколько шагов, а потом пройти сто футов вдоль львиного хвоста. Он плоский в своей верхней части и довольно широкий, по нему удобно бежать. Неужели Орм побоится? Не думаю. Я столько слышал о его храбрости… – Шадрах пожал плечами и замолчал.