Текст книги "Демократия для белых. Свобода без равенства и братства!"

Их вырастил Сталин…

Навуходоносор Виссарионович

Не может не изумлять, что апологеты Сталина игнорируют факт – нынешняя власть (каковую они, разумеется, рассматривают как вражью силу) тоже с симпатией относится к их кумиру. Нет, никакой такой кампании по его шельмованию. Отдельные накаты практикуют только либерал-маргиналы (Подрабинек) и официальные, но отнюдь не мэйнстримные комментаторы (Сванидзе).

А с точки зрения Путина и его идеологической обслуги, Сталин – «эффективный менеджер», не без «недостатков», разумеется. Но, по большому счету, подразумевается, что «когда лес рубят», никак не могут не лететь «щепки», срываться с резьбы «винтики» и т. д. То есть примерно такая же оценка имеет место, как и у национал-сталинистов, просто с поправкой на терминологию.

В чем же дело? Как же так? А ничего удивительного. Сталин импонирует нынешним власть предержащим тем, что он создал систему, на вершине которой абсолютно ни перед кем не несущий ответственности повелитель. Он не подотчетен ни партии, ни классу, ни сословию, ни ордену, ни даже хотя бы узкому кружку соратников-единомышленников, ни Богу, в конце концов. Даже самые забубенные самодержцы помнили об этом «высшем судии». А тут нормальный такой Навуходоносор, который сам себе и подданный и Бог, и Солнце, и Луна со звездами.

Именно эта никому не подотчетная власть на самом деле и породила в итоге беспомощных без прямых директив сверху совков-россиян, которые просто массово деградируют и вырождаются, если у них нет приказа (подкрепленного соответствующими репрессивными мерами) вести себя по-человечески.

Коммунисты убили русский народ и смастерили из его кровавых обрубков советский. Но поскольку он был чудовищным мутантом, при резком изменении условий внешней среды он распался по швам, не сумев защитить и сохранить свою «родину»-лабораторию, где его на свет произвели.

«Главная геополитическая катастрофа XX века» (так назвал Путин распад СССР) случилась, прежде всего, по вине самих его обитателей. Весьма характерно поведение не просто массового советского человека, но людей, облеченных полномочиями и кровно в сохранении существовавшего режима заинтересованных, в роковом августе 1991-го.

Что делал, например, генерал Леонид Шебаршин, который после ареста Крючкова двое суток исполнял обязанности последнего главы КГБ? Он с видом принца датского взирал на то, как сворачивают с постамента памятник «Железному Феликсу», и размышлял о бренности всего сущего. Именно так. И это зафиксировано в его собственной книге воспоминаний.

А что делали его непосредственные подчиненные тем временем? Скрежетали зубами и ждали, клацая затворами, атаки демо-быдла на Лубянку. И тоже ничего не предпринимали.

Покойный гендиректор православного телеканала «Спас» Александр Батанов в ту пору был главой Бауманского райкома комсомола. И по его словам, призывал старших партийных товарищей раздать активу оружие и «раздавить гадину». Разумеется, никому ничего не раздали. А сам «актив» активность проявить постеснялся. Не они же за все отвечают, а начальники…

И подобное безответственное пораженчество было тотальным, при том что подавляющее большинство и простых советских граждан, и номенклатурных было на стороне ГКЧП. Но Советская власть воспитала людей, неспособных взять на себя личную ответственность, неспособных к низовой самоорганизации. Это и стало приговором системе. В этом была ее обреченность.

А ведь в мутных раскладах августа 91-го любая организованная группа, рискнувшая бы спровоцировать в Москве реальное кровопролитие, могла изменить ход истории. В ситуации массовых беспорядков тот же ГКЧП при всей своей импотенции вынужден был бы отдать приказ верным частям действовать. И у нас была бы своя Тяньаньмынь…

После гибели Российской империи нашлись белые офицеры-добровольцы, которые смогли на низовом уровне самоорганизоваться и выступить с оружием в руках против врагов-деконструкторов. После гибели Советской власти таковых не обнаружилось.

Да, в 93-м была короткая вспышка вооруженного сопротивления. Но всего лишь нескольких суток не особо массового террора хватило для того, чтобы очень надолго отбить охоту бунтовать.

Что могло бы спасти постсоветское население от массового вырождения? Кто мог бы указать Путь? Церковь и ее пастыри, разумеется. Они должны были бы пламенем своей Веры переплавить ветхих и убогих в осмысленных и ответственных. Но для этого нужно истинное покаяние, которое, как недавно выяснилось, с точки зрения архипастыря всероссийского, совсем ни к чему.

Вот что в одной из своих проповедей сказал патриарх Кирилл: «Открытие храмов и монастырей, чудодейственное освобождение Церкви, обретение ею свободы, обретение гражданами нашей свободы верить в Бога, приходить в храм, вне зависимости от своего служебного положения открыто исповедовать Христа и внешними знаками подчеркивать свою религиозность, как и иметь право внутренне устроять жизнь свою по закону Божию – все это явилось почти в одночасье, вопреки всякой человеческой логике… Это произошло без крови, без тех потерь, которые обычно сопровождают столь глубинные изменения в жизни народа и страны… Это означает, что Бог нас простил. Молитвами святых новомучеников преклонена была к народу нашему великая милость… Иногда нас призывают к покаянию, требуют, чтобы весь народ каялся, каялся именно сейчас, когда открылись и открываются Божии храмы. Это лукавый призыв, и Церковь имеет право об этом сказать. Потому что главное, чему служит Церковь – это покаяние, главное, к чему призывает Церковь – это к покаянию, повторяя евангельские слова: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие». И обращение к каждому человеку с призывом к покаянию есть наиважнейшая миссия Церкви, и от этой миссии она никогда не отступит. Но призывы к всеобщему покаянию за то, что не совершало нынешнее поколение, есть призывы лукавые, потому что Сам Бог, вернув нам наши святыни, показал, что Он простил наш народ… Вот почему сегодня призыв Церкви не ко всеобщему покаянию, а ко всеобщему обращению к вере Православной. Сегодня мы должны снова стать верующими людьми».

Вот так, без покаяния, оказывается, народ и прощение обрел, и верующим стать может. Между тем термин «покаяние» – по-гречески Метан́ойя (μετάνοια, букв. «после ума», «переосмысление»). То есть это на самом деле изменение сознания. Значит, и без этого россияне могут стать, по мнению Кирилла, «верующими»? И никакого соборного покаяния не требуется? А стремительно прогрессирующая дегенерация – это тоже знак прощения?!

Впрочем, один из подведомственных Кириллу «служащих духовного министерства» однажды, обосновывая необходимость канонизации Иосифа Виссарионовича, заявил, что тот «свят», поскольку репрессиями «подарил» нам множество новых священномучеников.

Таких пастырей тоже вырастил Сталин…

Качество репрессий

Впрочем, «доказать» что-либо сталинистам, разумеется, невозможно. Сталинский период насквозь мифологизирован. Какими бы железобетонными аргументами кто бы ни оперировал, все равно в головах будут бороться два мифа – черный и светлый. Среди правых первого будут придерживаться те, для кого главное – Свобода и Белая власть, второго – те, кто очень хочет «державой гордиться». Они, разумеется, никоим образом не похожи на россиян, которым надо просто «ГОРДИТЬСЯ». Им для гордости нужна именно «Держава». Они ее видят в сталинском периоде и не хотят по этой причине отдавать его «очернителям».

А последним предлагается взглянуть на «репрессии» не с традиционной для «разоблачителей» – количественной, а с качественной точки зрения.

Возьмем только один пример, одно «дело». За что и как сели Лев Гумилев и два его «подельника»?

Будущий «евразиец» был арестован 10 марта 1938 года. Позже он отмечал, что повод дал сам. И описывал его: «Лектор стал потешаться над стихотворениями и личностью моего отца (Н. С. Гумилева). «Поэт писал про Абиссинию, – восклицал он, – а сам не был дальше Алжира… Вот он – пример отечественного Тартарена!» Не выдержав, я крикнул профессору с места: «Нет, он был не в Алжире, а в Абиссинии!» Пумпянский снисходительно парировал мою реплику: «Кому лучше знать – вам или мне?» Я ответил: «Конечно, мне». В аудитории около двухсот студентов засмеялись. В отличие от Пумпянского, многие из них знали, что я – сын Гумилева. Все на меня оборачивались и понимали, что мне, действительно, лучше знать. Пумпянский сразу же после звонка побежал жаловаться на меня в деканат. Видимо, он жаловался и дальше. Во всяком случае, первый же допрос во внутренней тюрьме НКВД на Шпалерной следователь Бархударян начал с того, что стал читать мне бумагу, в которой во всех подробностях сообщалось об инциденте, произошедшем на лекции Пумпянского…»

В итоге органы успешно сочинили «антисоветский заговор».

Помимо него были арестованы студенты 5-го курса филологического факультета ЛГУ Николай Ерехович и Теодор Шумовский. Всех троих уже тогда считали будущим русского востоковедения.

Материалы следствия сообщают:

«Гумилев Лев Николаевич – 1912 г. р., уроженец г. Пушкина Ленинградской области, гр-н СССР, русский, из дворян, б/п, холост, до ареста – студент ЛГУ, проживал: Фонтанка, д. 149, кв. 14.

Отец: Гумилев Н. С., поэт, в 1921 г. расстрелян как участник Таганцевского заговора».

«Ерехович Николай Петрович – 1913 г. р., уроженец г. Ленинграда, гр-н СССР, русский, из дворян, б/п, до ареста – студент ЛГУ, проживал: пр. Володарского, д. 15, кв. 10.

Отец: Ерехович П., генерал-майор царской армии – до весны 1918 г. служил управляющим Аничковым дворцом в Петербурге (по придворному этикету, занимая эту должность, обязан был приглашать царя – Николая Второго в крестные отцы к своим детям; его сын был крестником царя); в белой армии не служил, после революции работал в губвоенкомате и на Екатерининской жел. дороге; в 1928 г. Коллегией ОГПУ был осужден по ст. ст. 58-4 и 6 УК к 10 годам лишения свободы, в 1933 г. досрочно освобожден. Мать: Ерехович Л. Д., в 1938–1940 гг. работала медсестрой на руднике им. Кирова в г. Кировске».

«Шумовский Теодор Адамович – 1913 г. р., уроженец Житомира, из семьи служащего госбанка, поляк, гр-н СССР, комсомолец, холост; в 1915 г. семья переехала в г. Шемаха (Азербайджан); в 1929 г. потерял отца, в 1933 г. – мать, старший брат Шумовский И.А., проживал в г. Шемаха Азербайджанской ССР».

На трех студентов Управлением НКВД по Ленинградской области было заведено уголовное дело № 55724 по ст. ст. 17-58-8, 58–10, 58–11 УК РСФСР. Они обвинялись «в участии в молодежной антисоветской террористической организации в ЛГУ и в подготовке террористического акта против А. А. Жданова».

Из приговора Военного трибунала ЛВО:

«Сов. секретно

Именем Союза Советских Социалистических Республик

Военный Трибунал Ленинградского военного округа…

ПРИГОВОРИЛ:

Гумилева Льва Николаевича на основании ст. 17-58-8 УК РСФСР лишить свободы с содержанием в ИТЛ сроком на десять лет, с поражением политических прав по п.п. «а», «б», «в» и «г» ст. 31 УК сроком на четыре года, с конфискацией лично принадлежащего ему имущества.

Ереховича Николая Петровича и Шумовского Теодора Адамовича на основании ст. 17-58-8 УК РСФСР лишить свободы с содержанием в ИТЛ сроком на восемь лет каждого, с поражением политических прав по п.п. «а», «б», «в» и «г» ст. 31 УК сроком на три года каждого, с конфискацией лично принадлежащего им имущества».

Зададимся вопросом, зачем интеллектуалов, реальных брахманов в лагерную пыль стирали? Ответ прост – они не монтировались с реальностью торжествующего сталинизма.

Апологеты «вождя народов» скажут, мол, ну и хрен бы с ними, а зато народ в массах своих Иосифа Виссарионыча любил и радовался фильму «Волга, Волга». Но вот тем-то и отличается правое виденье от левого, что, согласно первому, не стоит веселье даже миллиона гопников несвободы одного брахмана. Потому что главное – качество, а не количество. И человек ценен не в массе, а в высших своих образцах.

«Массы представляются мне достойными внимания только в трех отношениях: прежде всего, как плохие копии великих людей, изготовленные на плохой бумаге со стертых негативов, затем как противодействие великим людям и, наконец, как орудие великих людей; в остальном же побери их черт и статистика!», – так говорил «Заратустра».

Враги свободы

А было ли вообще место в сталинской системе интеллектуалам? Нет, не интеллигентам, те в значительном количестве перековались в «советских» и принялись наперегонки сапог лизать, а именно интеллектуалам, таким, как, например, в рейхе – Хайдеггер, Карл Шмитт и многие прочие?

Показательный пример – Устрялов, отец русского национал-большевизма – приехал из Харбина, «углядев», что «красное знамя расцветает национальными цветами». И что же? Сгнил в лагере, разумеется. Вывод очевиден – Сталин сам был гопником (бесспорно, выдающимся), поэтому брахманический элемент ему был абсолютно чужд, и поэтому он планомерно истреблялся.

Репрессировали и «служителей культа» (за исключением приспособленцев), и просто гуманитарных мыслителей. А технари – они не совсем брахманы, они полуремесленники, их можно к конкретному делу в «шарашке» приспособить, поэтому они вполне котировались.

Но именно эта гопническая, абсолютно логичная для марксистской системы политика лишила русский народ интеллектуалов. Поэтому на выходе из «совка» мы имели только интеллигентов-приспособленцев, а выжившие после лагерей брахманы были на периферии общественных процессов.

И та же гопническая тенденция (не уничтожение уже, правда, а просто игнорирование интеллектуалов) наблюдается и весь постсовковый период. Кстати, США стали сверхдержавой в силу строго противоположной тенденции. Там визуализированная политика – только отражение противостояния элитных интеллектуальных центров.

И только благодаря им Штатам удается компенсировать стяжательское безумие вайшьев. Иначе система, ориентированная на удовлетворение их растущих потребностей, давно бы рухнула. Но заокеанские вайшьи прислушиваются к купленным ими брахманам и за счет этого неизменно выгребают из ими самими созданных водоворотов.

В современном мире все не на своем месте. Это для правого человека очевидно: негры и арабы – в Париже, барыги – во власти. Но каждая из «оккупантских» группировок плоха не самим фактом своего существования, а тем, что она не там, где ей следовало бы быть.

И только один вид двуногих надо непременно подвергнуть истреблению (не физическому, конечно, а как класс) – это интеллигенция. Как известно, слово сие придумал русский литератор Боборыкин, и на Западе оно именно как русское воспринимается. И поэтому там интеллигентов нет, там есть интеллектуалы. А это совсем не одно и то же, хотя бы потому, что интеллектуалов-фашистов сколько угодно, а скажите «фашист-интеллигент» – и сразу почувствуете нереальность такого словосочетания.

Кроме того, место интеллигента, как известно, на кухне. Потому что там тепло. И там он может бесконечно общаться с такими же тараканами, как и сам. А представьте себе интеллектуала на кухне. Что он там может делать? Ну, может себе яичницу жарить, но петь там хором Окуджаву органически не способен.

К тому же интеллектуалы не образуют специальной одноименной общности, а интеллигент вне своего круга и жизни себе не мыслит. Разумеется, ничего похожего на интеллигенцию не могло быть в кастовом обществе. Они завелись «от сырости» вследствие распада органических связей русского общества, потери властью контактов с подданными, утраты служилыми людьми смысла служения.

Интеллигенты – продукт распада, и они же его агенты. Они всегда знают, как нельзя, и никогда не знают, как надо. И самое главное, что они представить себе не могут, что «если Бога нет, то ВСЕ дозволено». АБСОЛЮТНО. Поэтому чаще всего они считают себя агностиками. Но они не хотят знать не только истинного Бога, они не желают знать и о тотальности Зла.

Они верят во что-то доброе, что, по их представлениям, есть в каждом «человеке», они верят в его «права». Но если поинтересоваться, на чем основана эта их вера, окажется, что это – не подвергаемая сомнению тоталитарная догма. И тут обнаруживается, что большинство интеллигентов совсем не интеллектуалы…

Новая надежда

«Время менять имена»

Главная проблема русских националистов формулируется так: они – националисты в отсутствии нации. Есть только население, у которого нет ни общих ценностей, ни общих целей. Только язык пока и объединяет. И главное – в этой, все еще внушительной человеческой массе нет энергии жизни. Сумеречное сознание порождают только пораженческие формулы. Они готовы отдать все. Главное – не напрягаться, не задумываться и авось как-нибудь…

Очень забавит формула, которую любят изрекать разные «патриотически настроенные» генералы спецслужб в запасе: «И не такие беды русский народ выдерживал». Народ, да. Но его-то мы и не наблюдаем.

Единственное, что объединяет сегодня «националистов» – неприятие пришельцев. Этого достаточно для широкого движения, но для партии этого маловато, прямо скажем.

Сегодня имя «националист» присваивают себе мировоззренчески очень разные типы. Собственно, так было и прежде. Всегда под этой вывеской скрывались три, порой жестко конфликтующие, позиции. Возможность победы и для тех, и для других зависит, в значительной мере, от того, смогут ли они найти общий язык и выстроить правильную иерархию целей и принципов.

Отличаются эти три вида друг от друга изначальными мотивациями. Первым «за державу обидно», вторым – «за народ», а третьим – «за бытие». Если с «державниками» и «народниками» все более-менее понятно, то под болеющими за бытие следует понимать тех, кого больше всего задевает ненормальность миропорядка в целом, тотальное смешение каст, рас и смыслов.

Чистые представители этих трех типов встречаются нечасто. В основном попадаются смешанные. Кроме того, таких, чтобы исключительно за государство ратовали, игнорируя народ, к националистам нельзя отнести по определению. И тем не менее даже у смешанных типов определяющий приоритет все равно имеется. И соответственно, стратегия и тактика строятся исходя из того, что первично в системе координат – государство, нация или метафизические принципы.

«Державники» чаще всего, так или иначе, сталинисты. И это вполне логично, поскольку в их первичной мотивации преобладает желание осознавать себя частью чего-то могучего и устрашающего. А именно в послевоенный сталинский период страна, которая тогда именовалась СССР, достигла наивысшей в истории России геополитической мощи. Кроме того, и народ на жизнь не жаловался, а кто жаловался, тот был, ясное дело, врагом этого самого народа.

Те, для кого нация превыше всего, наиболее разнообразны. Есть и такие, которые пытаются истолковать тот же сталинизм как национальное перерождение большевизма, вспоминают тост вождя и учителя во славу русских и вполне справедливо отмечают, что чисто физическое качество человеков в тот период было, в общем и целом, на высоте (см. парады физкультурников).

Но есть, разумеется, среди «народников» и белые, и коричневые, и даже вовсе сепаратисты. Все они исходят из того, что главная цель и задача – обеспечить, чтоб нации «жилось лучше, жилось веселей». А когда именно и при каких обстоятельствах «было лучше» – при «красном диктаторе», «в России, которую мы потеряли» или и вовсе в Новгородской республике – по поводу этого согласия нет.

И, наконец, те, кому «обидно за бытие», как правило, столь же конкретны, как и «державники». Для них первичны расовые и кастовые факторы. Самоидентификация в качестве «белого человека» у них явно преобладает по сравнению с «русскостью». Строго говоря, они антиподы «державников», но при этом, как и последние, уже не вполне «националисты».

И «державники», и «народники» склонны к простым решениям. Метафизические темы «расистов» для них – муть, которая уводит в сторону, от ясной столбовой дороги, по которой, с их точки зрения, надо вернуться в некую историческую точку, учесть отдельные недостатки, ставшие очевидными по прошествии лет, и возродить, а потом и развить порушенное.

С «расистской» позиции, подобные проекты заведомо обречены на провал, как вообще все «простые» решения. В целом тяга к простоте – очевидное свойство левого сознания. Что коммунисты, что либералы (которые, конечно, никакие не правые) исходят из базового, опять-таки метафизического, заблуждения, подаренного им философами-гуманистами. Они полагают, что человек по природе добр. И если убрать коверкающие его сущность внешние обстоятельства, то он воспрянет духом и быстро осознает, что жить надо по совести.

Со времен Французской революции леваки убеждены, что просто надо убить всех «плохих» (угнетателей) – и тогда «хорошие» (угнетенные) построят новый рай, ну или хотя бы «общество равных возможностей». Но в реальности ничего похожего не происходит.

И только «расисты» знают – почему. Только они понимают, что термин «человек» слишком неконкретен. Что есть белые и негры, китайцы и педерасты. Да и сами белые совсем неоднородны. И поэтому надо учитывать еще и субрасовый, и кастовый факторы. И выстраивать, руководствуясь ими, правильную «сложную» иерархию – ту, которая соответствует законам бытия. И только эта пирамида имеет шанс устоять под ударами хаоса, а проекты «державников» и «народников» – это дома без фундамента.

Голливуд – наше все

Советско-российские патриоты то и дело разражаются филиппиками в адрес «низкопробной голливудской продукции». Она, по их глубокому убеждению, развращает и дебилизирует молодое поколение. То ли дело высокие образцы советского кинематографа…

Но что же тогда дебилизировало их самих до такой степени, что они в начале 90-х всей своей многомиллионной массой не сумели дать отпор коварным агентам и отщепенцам? Не в последнюю очередь виной тому – как раз «важнейшее из искусств».

В советских фильмах не было главного, необходимого в подобных исторических коллизиях – примеров противостояния одинокого белого человека тотальной опасности, абсолютной угрозе. Советский человек действует только в коллективе, во имя коллектива, а если даже и «в тылу врага», то по порученью коллектива.

А между тем запрос на героя-одиночку был. И этим объясняется феноменальная популярность «Белого солнца пустыни». И лично товарища Сухова. Он берет под крыло Гюльчатай и прочих «женщин Востока» не из чувства пролетарской солидарности и не по «долгу коммуниста». Просто честь русского воина велит ему спасти слабых и беззащитных. Просто если не он – то кто?

Но этот фильм откровенно называли «истерном», то есть сделан он был, очевидно, с оглядкой на голливудские образцы.

Зато основное новогоднее блюдо «Ирония судьбы, или С легким паром» – прекрасный образец чисто советского кино, воспитавшего не одно поколение дегенератов. В нем представлена ложная альтернатива – идиоту алкашу Жене Лукашину противопоставлен терпила-карьерист Ипполит. Оба лишены не то что воинского начала, но и какой бы то ни было сексуальности. Недаром Барбара Брыльска признавалась позже, что ни один из партнеров не вызывал у нее как у женщины никаких эмоций.

Между тем Голливуд в лучших своих образцах не только дает клинтиствудско-брюсвиллисовские примеры несгибаемых героев, действующих вне и помимо коллектива, принимающих решения без чьей-либо санкции. В некоторых фильмах можно обнаружить уникальные намеки на перспективное государственное творчество.

«Звездный десант» повествует о системе, в которой гражданскими правами обладают только воины, только те, кто готов, сражаясь с галактической нечистью, доказать свою преданность республике. То есть нас знакомят с государством, в котором правят кшатрии. Откуда автор романа, послужившего основой для сего фильма, Роберт Хайнлайн, взял подобную модель? Совершенно очевидно, он был знаком с исконным принципом античных демократий – гражданин и воин – слова-синонимы.

Снова взглянем на звезды. На этот раз обратимся к гениальной киносаге Джорджа Лукаса. В ней и вовсе предложен крайне перспективный, консервативно-революционный вариант – полицентричная федерация, хранимая орденом джедаев. Этот сюжет крайне интересен и многое сообщает о его авторе, о глубоком понимании им природы человека и власти.

Любая самая совершенная система сдержек и противовесов не может быть застрахована от деградации, поскольку люди, до тех пор пока они люди, склонны к падению. Это означает, что должен быть контролер и хранитель, стоящий вне системы. А это и есть орден.

Он формируется из тех, кого уже нельзя в полной мере отнести к людям, к тем, чьи потребности обусловлены иным уровнем восприятия реальности. Их инаковость – залог неподверженности коррупции. Людям просто нечем их подкупить. У них (простых людей) нет того, чем живут братья ордена. Людям не утолить жажды иного, которой движимы рыцари, поскольку они к иному непричастны. Советскому кинематографу такое «мракобесие», конечно, и не снилось.

Голливуд, знакомящий новые поколения с подобными моделями, сеет семена, которые при правильном культивировании могут принести консервативно-революционные плоды, которые ужаснут не только старых марксистов, но и лос-анджелесских продюсеров…

Поколение «14 слов»

Сейчас в политическую жизнь вступила новая генерация. И именно они – надежда Руси. Они генетически связаны с прежними русскими, но в них нет практически ничего от «советских». Их пока немного, но для рождения новой нации нужно не количество, а качество.

Новым пассионариям, тем, кому до 30 или совсем слегка за, уже не нужны для мобилизации пространные программы. Им достаточно 14 слов. В этих словах есть все, что нужно для борьбы, а главное, нет ничего, что оправдало бы отказ от нее: «We must secure the existence of our people and a future for White children» (Мы должны сохранить существование нашего народа и будущее для белых детей).

Первым эту фразу произнес Дэвид Лэйн. Этот человек получил в «награду» за сию гениальную формулу белого сопротивления 190 лет тюремного заключения. Формально ему вменялось в вину «участие в заговоре по убийству» некоего подрывного телеведущего, однако и не будь даже косвенной его причастности к данному эпизоду, он был бы обречен. Произносить такие слова в современном мире – тягчайшее преступление.

Но и из-за решетки он вплоть до самой смерти продолжал проповедь «ненависти». Он учил ненавидеть ложь и учил видеть, несмотря ни на что, истину. Он неустанно твердил, что белых в мире все меньше, что их уже менее 10 % от общего населения. И что если не очнуться сегодня, то завтра сбудется мечта Макара Нагульнова, красного террориста из «Поднятой целины»: на планете будет жить единая раса «приятно смуглявеньких» существ.

Лэйн призывал всех, кто способен мыслить, осознать, что «национализм» в нынешней ситуации – это разводка. Быть «патриотом» – предательство своей расы. Все слишком далеко зашло. Мир давно перевернулся с ног на голову и государства, призванные хранить нации, их породившие, стали машинами уничтожения потомков своих создателей.

И это вполне логично. Все правительства сегодня находятся под контролем мировой олигархии, наследницы Карфагена. Ее задача – исключить саму вероятность очередного реванша Рима. Для этого нужно растворить, то есть уничтожить белую расу как носительницу самого духа свободы.

С оставшейся цветной смесью можно будет делать что угодно. Хоть живые батарейки, как в «Матрице». С организаторов подобного производства просто некому будет спросить. Так что белые воины сегодня сражаются «за нашу и вашу свободу».

Если они потерпят поражение, сказки о вампирах (эту тему совсем не случайно так продвигает «Голливуд») станут реальностью. «Карфагеняне» найдут способ обрести если не бессмертие, то максимально возможное долголетие. Это очевидно. И будут править во веки вечные. И это будет подлинно абсолютная тирания.

Странные эксперименты вроде Большого Адронного Коллайдера свидетельствуют о том, что они ищут «ходы» во времени. Или вы полагаете, что чреватый не весть чем опыт можно было ставить буквально в центре Европы за очень серьезные деньги только ради того, чтобы удовлетворить «нездоровое» любопытство ученых?

Лэйн – живое отрицание этой мировой «элиты». Его голос звучит с самого дна «цивилизованного мира». Его пример – лучшая иллюстрация евангельской формулы: «Дух дышит где хочет». Хотя сам Лэйн весьма неоднозначно относился к христианству, но он как раз из тех «последних», которые станут «первыми».

По собственному признанию Лэйна, его отец, алкаш и дебошир, продавал мать Дэвида своим приятелям и зверски избивал своих детей. Настоящее «белое отребье». Но расовая гордость может вывести к свету и из такой вот кромешной тьмы.

Гениальный белый брат дал ориентир всем заплутавшим в ZOG-лабиринтах. Какие понятия безоговорочно ассоциируются с белой расой? Красота, Свобода, Порядок. И лучшее визуальное воплощение этого триединства – скульптуры античных героев. Это очевидно даже для совсем не арийцев.

Юкио Мисима, великий японский писатель, буквально сменил кожу – сбросил с себя декадентство и облекся в самурайство – после того как побывал в Греции и увидел эту абсолютную гармонию, воплощенную в белом камне. Дорифор и Афродита Книдская самоочевидны.

Лэйн сформулировал, помимо «14 слов», еще один девиз: «Красота белой женщины не должна исчезнуть с лица Земли». «Красота спасет мир…», – разве не так?

Когда мы сегодня говорим «русский», у разных, даже хорошо знающих «матчасть», националистов возникают свои ассоциации. У одного: Православие – Самодержавие – Народность. У другого: Невский – Суворов – Жуков. У третьего: Сталин – Гагарин – Калашников (любой из них или сразу оба).

Попытки смонтировать эти образы в некий националистический консенсус неизменно рушатся. Наверное, потому, что есть и те, для кого «русское» – это Евпатий Коловрат + РОНА. А для некоторых «русскость» заканчивается и вовсе на Святославе.

И выхода из этого круговорота нет, если не повторять как мантру «14 слов»…

Наш Че

Проповедники национал-большевизма базируются на очень верной интуиции: по ту сторону партийных программ левые и правые радикалы (если они настоящие радикалы) имеют нечто глубинно общее. Вопрос – что?

Любой ответ, игнорирующий кастовый фактор, будет заведомо ложным. Только, учитывая фундаментальное неравенство людей, мы обретем истину: все гражданские войны нового времени – взаимоистребление кшатриев, приносящих свои драгоценные жизни в жертву то вайшьям, то шудрам. Этот трагический воистину братоубийственный абсурд необходимо осмыслить и преодолеть.

Военспецы, сражавшиеся за «свободу» шариковых, – и преступники, и жертвы. Впрочем, белые, умиравшие за права буржуев-вайшьев, немногим лучше. И те, и другие были отравлены чудовищно ложной идеей (ее главные пропагандисты – творцы «великой русской литературы»), что образованный класс обязан «служить народу».