Текст книги "Последний самурай"

Ну да, почему нет?

Я взял с полки том II и начал читать, где Бог ямбическим триметром говорит Простри рукою жезл твой[97]97
  Исход 8:16.


[Закрыть], и по ходу переводил, а прочтя три строки, заметил, что ему скучно и он потрясен.

Я сказал:

В общем, вы поняли.

Он сказал:

Сколько тебе лет?

Я сказал, что 11. Сказал, в этом пассаже ничего нет сложного, любой прочтет, если поучит язык несколько месяцев, а я греческий много лет знаю.

Он сказал: Боже мой.

Я сказал, что это все ерунда, Дж. С. Милль начал учить греческий в три года.

Он сказал: А ты когда начал?

Я сказал: В 4.

Он сказал: Боже мой.

Потом сказал:

Прости, не хотел тебя смущать, но у меня самого дети.

Я смотрел в «Птолемеевскую Александрию» и думал: надо что-то сказать. Я сказал: А их вы чему учили? и он сказал, что формально ничему, но он сейчас о том, что они смотрят «Улицу Сезам» и это примерно их уровень. В форзаце лежал листок. Я сказал: А это что?

Он сказал: Узнаёшь?

и я подумал: Выходит, он знает

и я подумал: Откуда он знает?

Я сказал: Что узнаю?

Он сказал: Это из «Илиады». Я думал, ты узна́ешь. Мне это подарили.

Я сказал: А, ну конечно.

Я сказал: Так вы это прочли?

Он сказал: Все никак не соберусь.

Он сказал: По-моему, она мне подсознательно напоминает про латынь.

Я сказал: Про латынь?

Он сказал: Нам в школе год преподавали латынь, и почти все это время я прокурил за велосипедным сараем.

Я сказал, что мне говорили, будто стоящие вещи на латыни не оценить по достоинству лет до 15, так что, может, проблема была с текстами.

Он сказал: Мы, по-моему, до текстов даже не добрались. Я только помню, что в первый день учитель написал на доске какое-то существительное, именительный-родительный, трали-вали. И такая это была бессмыслица. Ты посмотри на романские языки. Насколько я знаю, они все выкинули падежные окончания, потому что носители не хотели время зря тратить. И я все думал, зачем мне тут сидеть и учить эту языковую ошибку эволюции?

Говоря все это, он широко улыбался, и еще сказал, что эта штука, которая погнала его из класса курить за велосипедным сараем, а не сидеть и зубрить падежные окончания, пожалуй, больше всего помогла ему добиться успеха, если это можно назвать успехом.

Я посмотрел на листок, который заканчивался надеюсь тебе понравилось Пора бежать – С[нечитабельная закорюка].

Я подумал: Мой отец – Вэл Питерс.

Он сказал: Но все-таки надо собраться и прочесть, она очень старалась, видно же.

Он сказал: Я даже рад, что на моих не давили и не заставили начать рано, они так быстро вырастают и все равно целыми днями торчат в школе, но ты совершил что-то потрясающее, я искренне это говорю, и мне очень важно, что тебе нравятся мои книги, я не просто языком болтаю, потому что по большому-то счету дело не только в том, сколько народу их купило.

Я подумал: Надо что-то сказать.

Он сказал: Слушай, давай я тебе еще книжку подарю, а со временем она чего-то будет стоить. Я не знаю, как тебе такая идея, но, может, хочешь какую-нибудь, я-то их читать уже не буду, их переводят на 17, кажется, языков, и автограф-сессии отнюдь не каждый раз, так что если я подпишу, это будет уникальное издание,

и он пошел к другому шкафу, набитому книгами, и сказал мне взять любую, на чешском, на финском, на каком хочу, а он подпишет, и это будет уникальное издание.

Я сказал Это совершенно необязательно, а он сказал Нет, я настаиваю, и спросил, какой язык я предпочту, и я сказал Ну, пусть будет финский.

Он сказал Только не говори, что и финский знаешь, а я сказал Хотите, чтоб я соврал? а он сказал Мать честная.

Он сказал: Просто из любопытства – тут есть хоть один язык, которого ты не знаешь? Я посмотрел на книжки и сказал Нет, но многие я знаю неважно, и он сказал Извини, что спросил и снова поглядел шутливо.

Он сказал:

Давай я что-нибудь личное напишу – хочешь что– нибудь особенное?

Я подумал: надо что-то сказать. Я подумал: Я что, так и уйду, ничего не сказав? Я сказал: А вы как хотите?

Он сказал: Например, «Дэвид, обещаю не снижать рыночную стоимость этой книги и больше никогда не подписывать финских изданий, твой корыстный друг Вэл Питерс»? Он улыбался мне и уже занес ручку.

Я сказал: Напишите как хотите.

Он сказал: Я хочу что-нибудь личное, но в голову одни глупости лезут.

Я сказал, что, скорее всего, продавать ее не буду, так что пускай будет неуникальная.

Он сказал: Тогда я просто напишу: «Дэвиду, с наилучшими пожеланиями, Вэл», но ты знай, что это от всего сердца. Он не улыбнулся шутливо, это говоря, поскольку и не переставал шутливо улыбаться. Я сказал: Отлично, спасибо, и он что-то накорябал в книжке и протянул ее мне.

Несложно вообразить мир, где тело мое стоит в этой комнате, а внутри что-то другое. Если бы я что-нибудь сказал, он бы увидел этот иной мир. Я подумал: Ну и что, я сейчас так и уйду?

Я сказал:

А вы закапываете свои книги?

Он сказал: Что?

Я сказал: Можно рыть ямы в несколько метров и закапывать книги в полиэтиленовых пакетах, по одной на континент. И тогда, если будет катаклизм, они сохранятся для потомков. Их опять откопают.

Он сказал, что не пробовал.

Я сказал: На самом деле надо прятать книгу в фундамент каждого дома. Запечатать в полиэтилен. Лет через тысячу археологи будут благодарны.

Он улыбнулся. Он сказал: Очень не хочется тебя выгонять, но я тебя сейчас выгоню. Мне надо работать.

Я опять подумал: можно что-нибудь сказать, и все станет иначе, и поглядев в это лицо, непринужденное и слегка польщенное, я уже захотел сказать.

Но потом я подумал:

Настоящим мечом я бы его убил.

Я подумал:

Нельзя сказать, что я ему сын, потому что это правда.

V

Возомнил себя самураем

1
Настоящий самурай отразит удар

Вечером после встречи с ним я пошел спать на земле. Это было глупо, я же никуда не поеду. Я скатал спальник и унес в дом. Поднялся к себе и лег спать на матрас под одеяло.

Если надо, могу и на земле поспать.

Дочитал «Сагу о Ньяле». Собирался после нее вернуться к инуитскому, но прямо сейчас смысла нет, и я решил продолжить аэродинамику.

Сунул в рюкзак книжку по аэродинамике и два «Конспекта Шома» на случай, если мне понадобятся преобразования Лапласа или Фурье. Пошел в Национальную галерею и сел на банкетку перед «Мадонной с Младенцем на троне», между «Солдатом-святым» и «Иоанном Крестителем».

4.9. Присоединенный вихрь

В предыдущем разделе было показано, что подъемная сила целиком определяется циркуляцией по контуру тела и скоростью невозмущенного потока.

Я так понимаю, ты читал мою книгу, сказал отец.

Аналогично можно показать, что сила, действующая на вихрь, неподвижный относительно однородного потока, определяется теоремой Кутты – Жуковского.

Спасибо, сказал отец. Я серьезно. Мне давно не говорили ничего приятнее.

Вихрь, представляющий собой циркуляцию по контуру тела

Спасибо, сказал отец. Я серьезно.

по своим характеристикам отличается от вихря во внешнем потоке,

Спасибо, сказал отец.

поскольку не привязан к одним и тем же частицам жидкости

Я серьезно, сказал мой отец. Мне давно не говорили

Я встал и пошел в центральный корпус, сел перед «Юношей с черепом» Франса Хальса. Отец ничего не сказал. Я открыл «Принципы аэродинамики» Кейти и Чоу на странице 85.

4.10 Аэродинамическое условие Кутты

Согласно теореме Кутты – Жуковского, подъемная сила, действующая на тело, обтекаемое однородным потоком жидкости, равна произведению плотности жидкости, скорости ее потока и циркуляции скорости потока, и перпендикулярна скорости потока.

Пожалуй, тебе придется чуток подождать, сказал отец.

Согласно теореме Кутты – Жуковского, подъемная сила, действующая на тело, обтекаемое однородным потоком жидкости, равна произведению плотности жидкости, скорости ее потока и циркуляции скорости потока, и перпендикулярна скорости потока.

По-моему, он один из величайших англоязычных писателей столетия, сказал отец.

Согласно теореме Кутты – Жуковского, подъемная сила тела, подъемная сила, действующая на тело, обтекаемое однородным потоком

Спасибо, сказал отец.

Я встал и вышел из зала. На сей раз пошел в зал 34 и сел в углу под «Улисс насмехается над Полифемом». Полифем так и не показался. Я уже не помнил теорему Кутты – Жуковского, но перечитывать не собирался. Открыл книжку на странице 86 и принялся читать очень быстро

Вышеизложенное касается идеального потока, но в вязкой жидкости (сколь угодно низкой вязкости) циркуляция фиксируется методом эмпирического наблюдения. Эксперименты доказывают, что при движении тела с острой задней кромкой поток под действием вязкости жидкости обтекает верхнюю и нижнюю поверхности и мягко соединяется на задней кромке; этот факт, определяющий величину циркуляции вокруг тела, называется аэродинамическим условием Кутты, которое может быть сформулировано следующим образом: Тело с острой задней кромкой при движении в жидкости создает такую циркуляцию, которой достаточно для удержания критической точки у задней кромки.

Обтекание крыла под углом набегающего потока в идеальной жидкости не создает циркуляции, и формируется задняя точка застоя Спасибо Конечно Я так понимаю, ты читал мою книгу А это не жульничество? Тогда, может, лучше со словарем?

В этой книжке и так черт ногу сломит, а когда отец все время перебивает, разобраться почти невозможно; он что, никогда не замолчит? И как я буду это слушать 80 лет? Я подумал уже сдаться и пойти домой. Затем подумал про Сибиллу, как она подпрыгивает и садится, подпрыгивает и расхаживает туда-сюда, подпрыгивает и хватает такую книгу, сякую книгу, читает по абзацу по фразе по слову.

Я опять встал и быстро зашагал по галерее, мимо Фрагонаров, мимо Караваджо, мимо целого зала Рембрандтов и зала последователей Рембрандта, ища какой– нибудь скучный зальчик, куда никто никогда не ходит, где удастся от него спрятаться. Может, здесь? «Натюрморт с рогом Гильдии стрельцов Святого Себастьяна, омаром и бокалами», не говоря уж о полуочищенном лимоне, но рядом висела «Тщета» Яна Янса Трека – череп, песочные часы, шелковый шарф, рисунок + другие сувениры, каковые, согласно табличке, призваны было напомнить зрителю об абсурдности человеческих амбиций. Вот такие штуки мой отец склонен комментировать в моменты обострения философичности, предпочтительно на фоне разрушенного храма или кенотафа, а в следующем зале что? Большое полотно Кёйпа «Вид на Дордрехт издали, с молочницей и четырьмя коровами» и его маленькое полотно «Вид на Дордрехт издали, со спящей пастушкой и пятью коровами» – вот здесь меня не станет искать никто.

Я заставил себя дочитать главу. Каждый абзац пришлось читать по восемь раз, но в конце концов я добрался до финала. Пять или шесть раз перечитал теорему Кутты – Жуковского. Думал прочесть еще главу, но он все твердил Спасибо, + я принялся листать книжку, читал то одну страницу, то другую, искал каких-нибудь увлекательных чудес, чтобы не слышать его больше. Волны Маха – Несжимаемые потоки – Нестабильность Толмина – Шлихтинга – Полет мелких насекомых – Управление и маневрирование в полете птиц…

«Из наблюдений за полетом канюков я сделал вывод, что они, будучи отчасти перевернуты порывом ветра, восстанавливают поперечный баланс кручением кончиков крыльев…» Это отрывок из первого письма Уилбура Райта Октаву Шанюту от 13 мая 1900 года. В нем описывается важнейшее наблюдение, которое позволило братьям Райтам изобрести элерон[98]98
  Братья Уилбур (1867–1912) и Орвил (1871–1948) Райт считаются создателями первого самолета, однако первым разработчиком элеронов считается их ближайший соперник, французский пионер авиации Альберто Сантос-Дюмон (1873–1932); из-за использования элеронов, по разным оценкам подпадающих или же не подпадающих под патент братьев Райт, последние активно судились с конкурентами.


[Закрыть] и тем самым добиться поперечного управления, что, в свою очередь, привело к первому полету человека.

Я так понимаю, ты читал мою книгу, сказал отец. Я искренне это говорю я не просто языком болтаю, сказал отец. Мне очень важно, сказал отец. По большому-то счету дело не только в том, сколько народу их купило, сказал отец. У меня самого дети, сказал отец. «Улица Сезам» – это примерно их уровень, сказал отец Я так понимаю, ты читал мою книгу, сказал отец Я так понимаю, ты читал мою книгу.

Не было пользы сидеть, и я ушел. Над центральной лестницей висела работа лорда Лейтона «Чимабуэ на праздновании Мадонны»; я годами смотрел на нее, уходя из галереи, и недоумевал, что с ней не так.

Дома Сибилла смотрела «Семь самураев». Вряд ли начала давно; крестьяне только что вышли из деревни. Зверский на вид самурай шагал по улице большого города; какая наглость – попросить человека драться в награду за трехразовое питание.

Я сел к ней на диван. Возразить нечего, сказал отец.

Камбэй с поклоном протягивал монаху бритву. Он сел у реки и полил воды на голову; монах принялся сбривать ему волосы.

Возразить нечего, сказал мой отец.

Камбэй надел то, что принес монах. С каменным лицом перехватил взгляд неподвижного Мифунэ. Пожалуй, тебе придется чуток подождать, сказал отец.

Камбэй взял два рисовых колобка и зашагал к сараю. Внутри завопил вор. Я просто монах, сказал Камбэй. Я тебя не трону. Я не зайду. Я принес еды ребенку. Спасибо, сказал отец. Я серьезно. Мне давно не говорили ничего приятнее.

Я встал и закружил по комнате, ища, чем бы себя занять на час или хоть на десять минут, чтоб не слышать его голос. Взял книжку про дзюдо, но прочел две строки и увидел его лицо, стал читать Ибн Хальдуна, а он сказал Я так понимаю, ты читал мои книги.

Ты его уже нашел? спросила Сибилла. Таково ее понятие о такте – выволочь все на свет, чтоб я не терзался, знает ли она + стоит ли ей сказать.

Нашел, сказал я. Не понимаю, что ты в нем нашла.

У меня данных не больше твоего, сказала Сиб, тактично давая понять, что достоверно знает: я ее бумаги прочел.

Я ему не сказал, сказал я.

Selbstverständlich[99]99
  Здесь: само собой (нем.).


[Закрыть], сказала Сибилла. Я так и не смогла. Все думала, что надо, но просто-напросто не могла. Читала что-нибудь его, думала, может, он изменился, и он изменился, но как играют взрослость в актерской школе Тайрона Пауэра: губы сжаты, лоб нахмурен, человек думает тяжкую думу. Проснулся безусым юнцом, заснул повзрослевшим мужчиной. Прости, что говорю гадости о твоем доноре спермы. Я лучше не буду.

Все в порядке, сказал я.

Нет, не в порядке, сказала Сиб. Она выключила кассету. Возмутительно прерываться на середине, сказала она, но Куросава не узнает.

Это не важно, сказал я.

Ладно, сказала Сиб. Только помни, что ты прекрасен, каков ни есть твой отец. Может, другим людям разумный отец нужнее.

Ты же не хочешь сказать, что это ограниченный ресурс, сказал я.

Я хочу сказать, что это вопрос удачи, сказала Сиб. Почему вся она положена тебе?

Я что, жалуюсь? сказал я.

Ты вот как на это посмотри, сказала Сиб. Мужчине тяжко, если его затмевает сын.

Я не жалуюсь, сказал я.

Ну конечно нет, сказала Сиб.

Он сказал, у него самого дети, сказал я. Сказал, они смотрят «Улицу Сезам», и это примерно их уровень.

А сколько им лет? спросила Сиб.

Он не сказал.

Хммм, сказала Сиб.

Она встала, включила компьютер, взяла «Индепендент» и села читать.

Я тебе говорила, что читала Die Zeit?[100]100
  Die Zeit (с 1946) – германская еженедельная газета.


[Закрыть] сказала Сиб. Я читала Die Zeit и нашла чудесный оборот, Es regnete ununterbrochen. Дождь шел беспрерывно. Так красиво на немецком. Es regnete ununterbrochen. Es regnete ununterbrochen. В дождь всегда буду вспоминать.

Ты не думала сделать аборт? спросил я.

Думала, сказала Сиб, но было уже поздно, пришлось идти на консультацию, меня консультировали по усыновлению + я сказала Ладно, но откуда мне знать наверняка, что твои приемные родители научат тебя, как уйти из жизни, если она тебе не понравится, + они сказали Что а я сказала – ну, сам понимаешь, я сказала то, что понимает любой разумный человек, и мы провели неплодотворную дискуссию + она сказала

Ты погляди! Хью Кэри вернулся в Англию.

Я сказал: Кто?

Сибилла сказала: Он был лучшим другом Рэймонда Декера.

Я сказал: Кого?

Сибилла: Ты не слышал о Рэймонде Декере!

И затем: А впрочем, кто о нем слышал?

Она сказала, что Кэри путешественник и исследователь, а Декер – она не знала, чем нынче занимается Декер, но в начале 60-х он был легендарным оксфордским античником. Кэри для ирландской поэтической газеты перевел на греческий «Зверек проворный, юркий, гладкий»[101]101
  Первая строка стихотворения шотландского поэта Роберта Бёрнса (1759–1796) «Полевой мыши, гнездо которой разорено моим плугом» (To a Mouse, on Turning Her Up in Her Nest with the Plough, 1785). Пер. С. Маршака.


[Закрыть], и перевод этот передавали из рук в руки, + Декер получил приз главы университета за потрясающий перевод Джонсона о Поупе[102]102
  Имеется в виду «Поуп» (Pope) – критико-биографическое эссе английского писателя, поэта, редактора и лексикографа Сэмюэла Джонсона (1709–1784) об английском поэте Александре Поупе (1688–1744) из обширного цикла «Жизнь самых выдающихся английских поэтов» (Lives of the Most Eminent English Poets, 1779–1781).


[Закрыть], не того куска, сказала Сибилла, где он говорит Это очень красивая поэма, мистер Поуп, но не стоит называть ее Гомером, что вообще-то, если вдуматься, сказал Бентли[103]103
  Ричард Бентли (1662–1742), английский филолог-классик, критик и богослов, отозвался так об «Илиаде» в переводе Александра Поупа.


[Закрыть], а вот такой кусок

…обыкновенно подлинное воплощение и воображаемую возможность разделяет великая пропасть. Естественно предположить, что и завтра возможно совершить столько же, сколько сегодня; однако завтра возникает некая препона, или мешает некое внешнее затруднение. Леность, отвлечения, дела и удовольствия; все они по очереди препятствуют нам; и всякая долгая работа удлиняется тысячей причин, которые возможно, и десятью тысячами причин, которые невозможно перечислить. Пожалуй, ни одно обширное и многостороннее дело не бывало осуществлено за время, изначально задуманное тем, кто дело это предпринял. Кто бежит наперегонки со Временем, обзаводится недругом, коему не страшны прискорбные случайности.

Сиб объяснила, что текст этот, хоть и содержит латинизмы, переводить на латынь дьявольски трудно, поскольку все абстрактные существительные превращаются в подчиненные предложения, потом отвлеклась, дабы объяснить, что, с другой стороны, переводить на латынь Литтона Стрейчи, который пишет о Джонсоне, который о поэтах, очень легко, Стрейчи, к примеру, писал

Эстетические суждения Джонсона почти неизменно тонки, или вески, или смелы; все они обладают неким положительным качеством, за исключением одного: они не бывают верны. Таков их огорчительный недостаток; и однако никто не ставит под сомнение, что Джонсон восполнил его с лихвой и остроумие его спасло все предприятие[104]104
  Цитата из работы британского писателя и критика Джайлза Литтона Стрейчи (1880–1932) «Книги и персонажи» (Books & Characters, 1922).


[Закрыть]

латынь, сказала она, практически пишет себя сама, мне показалось, она готова отвлечься на что-нибудь другое из смежной области, и не успела она заговорить о ком-нибудь еще, который пишет о Стрейчи, который о Джонсоне, и как легко это переводить на финикийский, на линейное письмо Б или на хеттский, я быстро спросил

Так КТО эти люди?

* * *

Хью Кэри и Рэймонд Декер познакомились, когда ХК было 15, а РД 19. ХК был из Эдинбурга. Сказал своему учителю, что хочет поступать в Оксфорд, и учитель велел ему подождать, + ХК подумал: да ну, глупости какие, если я поступлю в Оксфорд в 15, про меня будут говорить Он поступил в Оксфорд в 15. Он самостоятельно написал в Мёртон-колледж, подал заявку + поехал сдавать экзамены.

РД в основном самоучка.

РД прочел платоновского «Горгия» еще до приезда в Оксфорд и принял его близко к сердцу, поскольку принимал близко к сердцу всё. В «Федре» говорится, что у оратора Горгия по любому поводу наготове то сжатые, то беспредельно пространные речи[105]105
  Платон. «Федр». Пер. А. Егунова.


[Закрыть], а в «Горгии» сказано, что никому не превзойти его в краткости выражений[106]106
  Платон. «Горгий». Пер. С. Маркиша.


[Закрыть]. Сократ, однако, знает единственный способ отвечать на вопрос, на одни вопросы можно ответить одним словом, на другие пятью тысячами, и философ, в отличие от оратора или политика, никуда торопиться не станет. Это поставило перед РД ужасную дилемму. Он скупил прошлые работы, опубликованные в «Юниверсити пресс» + теперь расхаживал туда-сюда, разглагольствуя перед ХК: Для ответов на все интересные вопросы требуется минимум по три часа, а остальные так глупы, что невозможно отвечать разумно, как разумно ответить на глупый вопрос? И он рвал на себе волосы и твердил Что же мне делать?

ХК удивился. Он сдал 13 экзаменов обычного уровня, потому что слыхал, что прежний максимум был 12, и сдал их в 12 лет, потому что в 9 узнал, что самому юному студенту, сдавшему больше 5, было 13, + тотчас вознамерился побить рекорд.

Он сказал: А что ты сдавал на повышенном уровне?

РД: Я не хочу об этом.

ХК: А на обычном?

РД: Я не хочу об этом.

ХК: Но какие-то экзамены ты же сдавал?

РД: Ну еще бы не сдавал. Страшно вспомнить. Куча задач на деление столбиком. Я не хочу об этом.

Деление столбиком? спросил ХК.

РД: Я НЕ ХОЧУ об этом. И он все расхаживал по комнате отдыха и в отчаянии цитировал «Горгия» и вскрикивал Что же мне делать?

ХК сказал: Ты играешь в шахматы?

Что? спросил РД.

И ХК сказал: В шахматы играешь?

И РД сказал: Ну еще бы.

И ХК сказал: Давай сыграем. Вынул из одного кармана дорожные шахматы, а из другого шахматные часы, которые повсюду таскал с собой. Утром предстоял первый экзамен, и ХК планировал еще раз глянуть обращение хора к Зевсу в «Агамемноне» Эсхила. Он расставил фигуры. РД играл белыми.

ХК поставил таймер и сказал: 20-минутная игра.

А РД сказал: Я так не играю.

ХК: Каждому по 10 минут.

И РД сказал: Это же глупо.

ХК: У меня мало времени. Мне еще обращения хора к Зевсу надо глянуть.

РД: Пешка на е4.

ХК: Пешка на c5.

РД знал много ответов на сицилианскую защиту, но неясно, что он успеет развить за оставшееся время; задумавшись над этим вопросом, он даже не передвинул коня на c3, и тут включился таймер, РД передвинул коня на c3, а ХК сказал:

Извини. Игра окончена.

РД разъярился + заспорил, но ХК тем временем снова расставил фигуры и включил часы + на сей раз белыми играл ХК.

ХК: Пешка на е4.

РД и самому нравилась сицилианская защита, но, с учетом временного интервала сравнивая преимущества варианта Найдорфа, Схевенингенского варианта (который он обычно предпочитал), системы Нимцовича и других, многочисленных до невозможности перечисления, он едва не повторил свою ошибку, внезапно взял себя в руки (пешка на c5), ухитрился сделать 10 ходов, а затем вновь погрузился в раздумья, прерванные таймером.

Он добрался до 10 хода + таймер включился, не успел РД двинуть фигуру, + ХК сказал игра окончена и снова расставил фигуры и включил часы.

РД уже разъярился не на шутку. ХК всего 15, а на вид и того меньше. РД сделал первый ход, а ХК сделал свой, и на сей раз РД двинул фигуру, едва наступил его черед, и ХК выиграл за 25 ходов.

РД расставил фигуры. ХК сказал, что ему надо читать «Агамемнона». РД сказал Это быстро. Он играл черными. На сей раз он разыграл защиту, которую знал лучше всего, и миттельшпиль, о котором прочел у Кереса с Котовым[107]107
  Имеется в виду англоязычный сборник статей советских шахматистов Пауля Кереса (1916–1975) и Александра Котова (1913–1981) «Искусство миттельшпиля» (Art of the Middle Game, 1964).


[Закрыть], и эндшпиль сыгрался сам.

Он сказал: Шах и мат. И еще сказал: Я понимаю, что́ ты делаешь, но это глупо. Это разные вещи.

А ХК сказал: Это игра. Глупая игра. Дебют, миттельшпиль, эндшпиль, дебют, миттельшпиль, эндшпиль, дебют миттельшпиль эндшпиль. Давай на 5 минут выставим.

РД сказал: Это разные вещи.

ХК сказал: 10-минутная игра.

ХК расставил фигуры и включил часы. Они сыграли 5 партий, из них РД выиграл 4.

РД сказал: Это разные вещи.

Они играли до 2:00 ночи. РД твердил Это разные вещи, но уже смеялся, потому что по большей части выигрывал. Ты, наверное, думаешь, что ХК поддавался, но нет. В отличие от РД, ХК не донимали сократические колебания, зато спортивный дух его был так беспредельно силен, что действовал схожим образом; ХК понимал, что если РД не будет рядом, он лишится честной конкуренции, + если предоставить РД в одиночестве слагать сократические ответы на горгианские вопросы, РД совершенно точно рядом не будет. И поэтому, хоть у него отчаянно слипались глаза, ХК сказал: Не выдумывай доводов. Посмотри на вопрос и скажи: Новоиндийская. Сицилианская.

РД ответил, что это какой-то бред, но едва отмахнулся, ему пришло в голову, что вообще-то и впрямь можно начинать дискуссию о влиянии Гомера на Вергилия с сицилианской защиты.

Испанская партия, прибавил ХК, спеша использовать свое преимущество.

РД: ИСПАНСКАЯ партия? ПРИ ЧЕМ тут, по-твоему, ИСПАНСКАЯ партия?

ХК замялся…

РД: Если они задают вопросы, ОЧЕВИДНО, что они ВСЕГДА играют белыми.

+ снова ненадолго погрузился в отчаяние.

ХК: Черные побеждают за 4 хода. Два коня и ладья, шах и мат за 6 ходов.

Нет, сказал РД, встал и обхватил голову, свернув руки кренделем. Он походил туда-сюда + наконец сказал: Да. ТЕПЕРЬ я понял. Он сказал: Не надо ДОКАЗЫВАТЬ ВСЕ придумываешь какой эндшпиль хочешь сыграть вводишь дебют который к нему ведет ОТСЫЛКОЙ например черные играют необычную версию новоиндийской защиты вводишь миттельшпиль тоже в основном ОТСЫЛКОЙ…

Может, так надо, а может, и нет, но у РД сложилось впечатление, что так надо, и опираясь на [дебют] [миттельшпиль] эндшпиль, он получил стипендию, и они с ХК были друзьями + соперниками. ХК заставлял его гоняться за премиями, потому что если ХК получал премию, которой не добивался РД, такая премия не в счет, + ему приходилось играть с РД в шахматы, чтоб уравновесить влияние Сократа, успевшего снова завладеть душою РД. Приходилось играть в шахматы, чтоб уравновесить влияние Френкеля.

Френкель был еврей, бежал от нацистов в Англию, преподавал латынь в Колледже Тела Господня и вел семинар по греческому. К нему почти не ходили студенты младших курсов, а если и ходили, то с одобрения научных руководителей, потому что Френкель был очень грозен. ХК как-то прослышал про эти семинары и мигом туда намылился. Спросил своего научного руководителя, и руководитель сказал, что, на его взгляд, лучше подождать, а ХК подумал Да ну, глупости какие, если пойду, про меня будут говорить Он ходил на семинар Френкеля в первом же семестре, когда ему было всего 15. День рождения у него был в середине октября, и если подождать хотя бы семестр, будет поздно.

А если идет ХК, значит, РД тоже надо, потому что иначе ХК будет переживать, что получил нечестное преимущество. РД был от природы застенчив и сказал, что лучше подождет до второго, а то и третьего курса; шахматная доска в таких ситуациях не помогала, но в отчаянном озарении ХК сказал Бред какой-то, и, бесстыдно заимствуя у Сократа, сообщил, что не стыдно не знать, стыдно не учиться. Сказал, что, по его данным, Френкель горюет о недостатке рвения у студентов; сказал, что прямо на ЗАРЕ академической карьеры СУЩНОСТНО ВАЖНО не опускаться до небрежности. РД сказал Да, но он нас, скорее всего, и не пустит, а ХК сказал Предоставь это мне.

ХК было 15, а на вид 12. Перед завтраком он направился в Тело Господне, подождал у Френкеля под дверью, а когда великий человек появился, ХК молвил «небрежность» и «заря академической карьеры». Его пригласили, показали текст на греческом, которого он в жизни не видал, велели прокомментировать, и когда ему удалось не опозориться начисто, сказали, что он с другом может прийти на испытательный срок.

А Френкель однажды сказал на лекции, что ученый должен, взглянув на слово посреди абзаца, тотчас вспомнить другой абзац, где оно встречалось; ХК это замечание не смутило, а РД принял близко к сердцу, и чем дольше работал, тем больше тексты походили на поля айсбергов, и всякое слово вздымалось снежной горою, и под водой леденела гигантская масса перекрестных ссылок. И к сократическому нежеланию отвечать на любой вопрос прибавилось теперь убеждение, что в любой лингвистический анализ истинный ученый тащит целый айсберг. ХК между тем отчаянно скучал, ему было душераздирающе скучно обвешивать строку комментариями, и утешался он, лишь вспоминая, что ему едва исполнилось 16.

Миновали пять семестров, и настала пора предварительных экзаменов.

Накануне первого экзамена все прочие перечитывали доказательства и опровержения авторства «Илиады» и «Одиссеи», а ХК и РД сидели над шахматной доской, и ХК говорил дебют миттельшпиль эндшпиль, РД говорил Это разные вещи, а ХК говорил 5 минут.

ХК и РД уже доучились до истории и философии. ХК хотел поменять специализацию + учить арабский + ослеплять Восточный факультет, а РД принял близко к сердцу не только слова Френкеля и Сократа, он также принял близко к сердцу слова Виламовица[108]108
  Ульрих фон Виламовиц-Мёллендорф (1848–1931) – немецкий филолог-классик, в области исследований античности синтезировал филологию и историю материальной культуры, а также расширил эти исследования с тем, чтобы они включали эпоху эллинизма, что обеспечило дальнейшее развитие классической филологии.


[Закрыть], и страдальчески поведал, что Виламовиц утверждал, будто изучение истории и философии – важнейший элемент Altertumswissenschaft[109]109
  Классическое образование (нем.).


[Закрыть], и что же мне делать? ХК сказал, что надо учить арабский и ослеплять Восточный факультет, но РД сказал, что суть предмета в изучении эффективных методов рассуждения о предмете. Неизвестно, произвело ли это впечатление на ХК. Он был не из тех, кто все принимает близко к сердцу, но в нем силен был спортивный дух, и ему не улыбалось идти на курс, где не будет конкуренции.

Миновали семь семестров, и настала пора финальных экзаменов, последних на курсе. РД пришел к ХК. РД полагал, что, два с половиной года потратив на изучение эффективных методов аргументации, низко отбрасывать их, точно какой-то 19-летний первокурсник, который в философии ни в зуб ногой, но с другой стороны, подозревал, что не всё понимает, поскольку экзамены-то эти придуманы философами и историками, а студентам полагается их сдавать. Он ходил туда-сюда, говорил о Сократе + Виламовице + Моммзене[110]110
  Теодор Моммзен (1817–1903) – немецкий филолог-классик, историк и юрист, лауреат Нобелевской премии по литературе (1902) за работу «История Рима» (Römische Geschichte, 1854–1856).


[Закрыть] и ждал, когда ХК достанет шахматную доску, + ХК, разумеется, достал шахматную доску.

Ни слова не говоря, они принялись играть. Таймер сработал, не успел РД сделать пятый ход. ХК снова завел часы + расставил фигуры. РД подпер голову рукой.

Он сказал: Это разные вещи.

Он сказал: Это что, никогда не КОНЧИТСЯ?

ХК сказал: Тебе больше не придется сдавать экзамены.

ХК сказал: Ну, может, один.

Что? спросил РД.

Всех святых! сказал ХК, который надеялся стать самым молодым стипендиатом последнего столетия.

РД сказал: Я так больше не могу. Я не могу так с ФИЛОСОФИЕЙ. Я не могу за полчаса написать какую– то ерунду и сказать, что меня ЗАСТАВИЛИ.

ХК сказал: Дебют миттельшпиль эндшпиль.

РД сказал: Я больше не могу. В отчаянии он сказал: Что же мне делать?

ХК расставил фигуры. Завел часы. РД поднял голову. Он перестал твердить что же мне делать. Он играл быстро и уверенно. Выиграл за 23 хода и сказал

Но это разные вещи.

Они сыграли, и РД выиграл 10 партий из 10.

Он сказал: Но это разные вещи.

5 минут, сказал ХК.

РД выиграл 10 партий из 10. Он не сказал Но это разные вещи. Не сказал Что же мне делать?

Первый экзамен был – работа по Платону и Аристотелю.

РД надел черный костюм и белый галстук. Надел мантию. Айсберги расплющивали его. За плечом безмолвно стоял Сократ. РД молча смотрел на бумажный лист.

Подняв голову, он обнаружил, что за экзаменуемыми надзирает Дж. Х., человек, который вот уже 20 лет работал над монографией о 10-й книге «Государства». В те дни человек мог быть лучшим платоником своего поколения и 20 лет не публиковаться. На экзамене был вопрос о 10-й книге «Государства». И РД понял, как поступить.

Он написал: Мне не хватит самонадеянности за 40 минут совершить то, чего мистеру Дж. Х. не удалось за 20 лет. Это заняло у него минуту. Однако отсюда следовало, что мистер Дж. Х. напрасно задал им эту работу, + за 2 часа 57 минут РД пришел к выводу, что оскорбительнее будет скрыть от философа свое представление о правде, чем сдать блокнот с этой фразой.

До конца недели он развлекал себя греблей на Черуэлле.

ХК в тот год сдал экзамены лучше всех, а РД не получил диплома.

Увидев списки устных экзаменов, ХК понял, что сам получил бакалавра с еще каким отличием, а РД нет, потому что имени РД в списках не было. После экзаменов ХК устные экзамены сдавались еще три дня: еще три дня можно было торжествовать победу.