Текст книги "Под прикрытием Пенелопы"

– А ведь мы там, напротив, колодец хотели копать.

– Я и говорил и теперь говорю: не спеши. Погодить надо, пока… возрастные токи урезонятся.

– Всё бы тебе годить, Салтыков-Щедрин. Ты бы лучше поговорил с ней, как мужчина. Может, поймёт.

– Это как? – вскинул голову Василий. – Не угодно ли, сударыня, на сеновал? Это уже было. – И поспешно прибавил: – В кино. Помнишь, там министра-администратора? Там ещё бабочка-либочка крылышками бек-бек-бек…

– Да ну тебя!

Юл Пална смахнула с волос букашку:

– Чего только в голове моей нет!

«Да, – съязвил мысленно Вася. – Много чего. Одного нет – мозгов».

На этом разговор временно иссяк. Шмель сердито гудел на занавеске в цветочек, сетуя как бы: «Понавешали тут фальшивок!»

Глаза Юл Палны вдруг сделались мечтательны:

– Сделай мне…

Вася, не дождавшись продолжения, неосторожно вслух:

– Ну да. Кто-нибудь бы делал, а ты руководила.

– А что тут плохого?

– Да угодить тебе, как старухе с разбитым корытом… Не-воз-мо-жно.

– Кто-о, я старуха? Ты мне за это ответишь!

– Это ж Пушкин!

– Не Пушкин, а ты! Не отпирайся! Ты из тех, кому хоть кол на голове теши.

– Ах ты моя козочка ненаглядная

И тут же мысленно изощряется: «Штучечка гаремная…» Но вслух – с прежней осторожностью:

– Нет-нет, сеновал исключается. Ты меня так задёшево ценишь? Ты ж образованная особа, Юла ты этакая, даже разумная, замечу, индивидуальность… Интеллигенция в наипервейшем исполнении. Порода, дай тебе здоровья, ещё не исчерпала себя. И ты вполне прилично выглядишь. Голова не трясётся, язык не заплетается… Так, иногда – нечто инопланетное в голове…

Юл Пална вздыхает осуждающе – в чём-то Вася перед ней всё же виноват. В чём – пока не уразуметь. Но разберёмся!

– Ах, Вася, поступай, как знаешь!

Нельзя сказать, что она родилась обиженной, но… требовала (не вызывала, не просила, а требовала) сочувствия. Требовательной была.

– Э, тютя, – вдохновился вдруг Вася, – я ещё не всё сказал. Дабы поднять тебе жизненный тонус и настроение заодно. Вишь, как тебя разобрало, извелась, гляжу. Кручина заела. Будто обиженная судьбой и непогодой. Имей ввиду, на обиженных воду возят. А между тем, дельце сие – тьфу, яйца выеденного не стоит. – Вася сооружает паузу, навроде превентивной баррикады – опять при помощи указательного пальца, направленного в небо – и тут же, быстро перестроившись с интеллигентской стези на простонародный фольклор, продолжает строчить дальше: – Объясняю популярности ради. У нашей Таськи наблюдаются долгие запоры. Ты не замечала, по ско-ольку она сидит в своём скворечнике? Ну, словно наседка, только что не кудахчет. А коли по сто-ольку она мается, то и надо ей по-соседски оказать помощь. Порадеть по гуманности. Щадящим способом избавить от злого недуга… Можно привязать к её железному забору внушительный молоток, к примеру. Слышно будет за версту – и очень хорошо. За верёвочку дёрнешь с другого конца огорода… Чего ты опять так взираешь на меня?.. И далеко и безопасно.

– Иди ты в баню! – сказала Юл Пална в сердцах и решительно поднялась со скамьи.

– Нет, а чего тогда скулишь? Давай также свой толчок воздвигнем впритык к е-ейному. В три обхвата и вышиной с баню. Чтоб не мозолил вообще её тубзик наши ясные очи, – загородим своим. Внутри поставим журнальный столик, телевизор и прочий досуг, не зазря время чтоб утекало… Будем сообща наслаждаться… Обмениваться политкорректностью…

– Умного совета я жду, а не глупых профессорских рассуждений.

– Умного? Полезного? Всему своё время, дорогая, всему своё время.

– Умнова! Полезнова!

– Та-ада-а… Тада вон поезжай в магазин «Приколы» и закупи «пердушков» пару мешков. Тыщу и одну пердушку. Таська, к примеру, моет посуду, а ты ей музыкальное сопровождение из разнообразного репертуара приколистов – нате – заполучите! К чему стремились, как сказано в священном писании, – то и обрящете!

– Не надо.

– Почему? – Вася пожал плечами. – Ну, хорошо… Тогда прокопай ночью тоннель и засунь пачку дрожжей в её нужник. Между прочим, и такой вариант имел место в простонародной практике, могу рассказать… Рассказать?

– Я уже наслушалась сегодня дурацких рассказов…

– И хорошо – иммунитет, значит, уже имеешь. Да ты послу-ушай, вдруг понравится, – и Вася с язвительной ухмылкой придержал жену за рукав. – Пошёл один мой знакомый из среды профессуры… Ты его не знаешь – не напрягайся. Пошёл он, значит, в свой скворечник – любил он посидеть основательно, покурить, подумать о чём-нибудь культурном… И вот он так задумался о глобальном – о геополитических и геотворческих тире культурных проблемах, и не сразу обратил своё рассеянное мировым горизонтом внимание, что запашок вокруг него нонче вьётся не тот, чем допреж, не такой знакомый, как, допустим, вчера… Он, понимаешь ли, как-то не мог даже и предположить и представить себе тоже не мог, чтобы жена его родная и обожаемая могла выбросить испорченные дрожжи (только не пойму: разве дрожжи могут испортиться?) … И, главное, куда-а! Куда выбросила? – в собственный нужник?! Понимаешь, о чём я? Врубаешься? До этого может додуматься только… женщина. Да.

И поскольку реакции со стороны Юл Палны не последовало, продолжил:

– И вот сидит наш мыслитель, о том о сём мыслит и мечтает, и не замечает, что коричневые пузыри подбираются уже к его… Успокойся. Всего лишь к щиколоткам его босых ног они подбираются… Любил он, знаешь ли, босичком по травке прогуляться, а заодно завернуть в гальюн… А, может, так торопился, что позабыл шлёпанцы обуть… Нет-не-ет, выскочить он успел – в самый последний момент, правда, но успел. Другое дело, что весь участок и половина соседнего так же были затоплены… сама понимаешь, каким удобрением. Так что прежде, чем бросать бомбу, воздвигни мощную дамбу – аккурат по забору. В случае чего, скажешь, что собака её – невоспитанная ни по каким учебникам – тебе надоела – суёт нос, понимаешь, во все щёлки и гавкает, и гавкает… ведь уши закладывает на всю рабочую неделю. Это как? Чистое безобразие.

– Да ну тебя совсем! В самом деле! Подкрадывается, подкрадывается. Говорил бы сразу суть.

– Ну вот, опять не так? На вас не потрафишь. Суть им подавай. А голая суть – это что холодец без хрена.

– Лучше бы ты что-нибудь полезное сделал, чем так балаболить!

– Так – это, стало быть, в пустую? Что ж, резонно. Было б ска-азано… – И добропорядочный профессор Вася провёл заскорузлым от огородных невзгод пальцем под своим курносым носом. И вновь встрепенулся: – Хотя нет, напиши-ка сперва заявку. Протокол есть протокол. Регламент регламентом. Родство родством, а табачок врозь… Могут же привлечь. За решётку упечь. А у печи не одни калачи, но и копоть. А я им – пожалте: чей почерк? Чьи это корявые завитушки? Ага. К ответу её, несознательную!

– Слушай, а ты не выпивши? Ну-к дыхни. Только без фокусов…

– За кого ты меня принимаешь?.. Это я так, для проформы. Я с ней по-доброму и щедро… Я ж великодушный человек.

– Лучше прямо скажи, что задумал…

Юл Пална вновь присела на скамейку, спросила, разглядывая тапки на босых ногах Васи:

– Как тебе? Я их, знаешь, где ку…

– Превосходно, только мне, случайно, не показалось ли?.. – с осторожностью смотрит и Вася на свои обутые в тапки ноги. – К правой подошве левый верх пришпандорили… Нет?

Юл Палны обиделась и удалилась. Если что-то и не так в действиях Юлы Палны, тем не менее, нужно говорить, что всё прекрасно и замечательно. И она умница-разумница. Тапки вот сподобилась купить. К левой подошве пришит правый верх, и наоборот… Ну и что? Ерунда же на постном масле. Опять Вася сморозил глупость. Однако сегодня он почему-то не особенно уступчив.

– Обидчивость – это что? – задаётся он вопросом. – Признак дурачины? Нет, ты погляди, притеснять других – это нормально. А обижаться на притеснения самоё себя – нонсенс… то есть, не понял, что я такое сказанул? Ну-ка снова да ладом…

– Что ты бормочешь?

Удивительно, но факт: Юл Пална вернулась и вновь села рядышком.

«Ну да, с полуслова никто никого не понимает, – переходит автоматически на внутренний монолог Вася. – Всё это чушь. Нам необходимо, как в книжке, произнести всю фразу целиком, с пояснениями и дополнениями. И вообще, знаешь, у меня такое подозрение, что Юла моя сложилась до эпохи гоминида».

Но это мысли, мысли, мысли… произносить их вслух вовсе не обязательно. И вредно для обоюдного здоровья.

Однако Вася, как нам уже известно, давно привык помалкивать до поры до времени (жизнь кого хочешь научит. Кроме того взято на вооружение: «Н-да. Трепаться, батенька, тоже надобно в меру…») и своими акциями-задумками ни с кем не делился… вот и теперь делиться не стал. Он вообще с некоторых пор перестал выступать в роли просветителя по отношению к супруге и тем более не излагал своих соображений загодя. Устал? Надоело? Намучился? Лень обуяла? Не наше дело. Не знаем. Можем лишь выразить общий принцип, подход, что ли, Юл Палны к проблемам бытия. И её недоверие к мужскому роду вообще. Недоверие же к мужу Васе всякий раз, как мы помним, выражалось следующим универсальным образом: «Ты мужик или нет?»

Так что проще и безопаснее Васе перевести разговор на постороннюю тему:

– Ну чего раскорячилась? – это он уже к Пине обращается, чтобы не встречаться с испепеляющим взглядом супруги, к которой постепенно возвращается самообладание, и она начинает бразды прибирать к рукам. – Сядь поприличнее. Нельзя разве?

Пиня уставила на мужскую хозяйскую половину медовые глазищи и, ничего не возразив, принялась вылизывать свои меховые телеса.

– Т-ц! – кинул ей Вася своё презрение. – Прочь с моих глаз, распутница!

Пиня обернулась и на всякий случай шмыгнула за куст шиповника – там-де чивиликает птица, некогда ей заниматься разборками с бестолковыми людьми.

И тут же из травы буквально свечой взлетает сорока, рассыпая свои хвостовые перья. Причём, молча взлетела, как если бы лишилась дара речи – от удивления или испуга, затем молча же долетела с видимым усилием до облепихи, махая крыльями, точно они едва-едва держали… ослабли, может? И лишь на ветке, очухавшись, затараторила возмущённо, истеричными нотками, да и то с одышкой как бы… Правда, такая ошеломлённость во всём… Коварства такого не ожидала, что ли?

– Ишь ты! – пожал плечами Вася. – Подишь ты! Учишь-учишь хорошим манерам и всё впустую.

Подумал: «Ах, выпить разве ещё винца? Для красного словца…»

9.

И стал обдумывать Вася предстоящее мероприятие…

Надо отдать ему сразу всё должное и причитающееся: с момента открытия фронта боевых действий он больше не поддерживал никаких разговоров о противнике. Лишь иногда указывал пальцем в небо и как бы сам себя вопрошал:

– Говорите, у вас – аллергия? Угу. Зам-мечательно. Полынь развивает в человечестве творческое начало?.. О-очень хорошо! Овсянка-трава? По всем поверьям – омолаживает организм. О-очень превосходная степень!

И в скором времени по забору начала куститься полынь и коварно распространять одуряющий запах, следом потянулся ввысь лесной хмель и змеями пополз к враждебным территориям, оплетая попутно всё живое и не живое (хотя теперь говорят, что ничего мёртвого в природе не существует), зловеще заколосилась овсянка, распространяя облака таинственной целебной пыльцы. Вся эта поросль появлялась вдруг, точно не требовалось никаких положенных сроков на произрастание. Где-то выкапывалось? Возможно. Нам особо некогда было за этим наблюдать. Просто напомним: Вася – ботаник с научной закваской. Причём, когда Тася поинтересовалась у Василия (при отсутствии Юл Палны, разумеется), через забор высунув курчавую и встопорщенную голову:

– Что это за штуковины? – указывая перстом на диковинные стебли неизвестного происхождения, загибающие к ней на территорию ядовито-махровые головки, тот ответствовал, как всегда невозмутимо и добродушно:

– Понятия не имею. За прогрессом с некоторых пор не слежу, потому что некогда. Да он и так нас настигнет, прогресс ваш. Как полагаешь, соседка? Давеча по телику кибер-пупсиков показывали – ой, страхолюдны: вот такое зелёное брюхо, а пасть – львам и тиграм в самую пору драпать из Африки в Антарктиду… Вдохновляет на подвиги?

И сам себе выдал похвалу:

– Уж больно у вас оригинально получается, сударь. Побанальнее нельзя?

Но этого Тася уже не расслышала, так как чихала почём зря… у себя за надёжным забором.

– Говорите: обожаете ясную погоду? – соображал Вася в следующий уикенд. И, едва Тася заходила в свой сортир поразмыслить о своём житье-бытье, начинала работать дождевая установка исключительно над её крышей. Вася, если он на самом деле и не присутствовал при этом, всё равно провидел на расстоянии, потому с удовольствием приговаривал:

– Я не вреднючий, но колючий… Подождём, как говаривают старцы, – под дождём. Вдруг подрастём да поумнеем.

Короче, всё шло своим чередом.

А вот как-то пошла Тася в свой ново-переставленный сортир. И только-только решила справить своё генетически законное и гигиенически оправданное удовольствие, как в голове у неё (так ей померещилось – у врача в истории болезни всё помечено, без изъятия и редактуры) физически внезапно и ощутимо явственно заиграла мелодия её мобильного телефона. Опрометью помчалась Тася из уборной к дому, даже дверью забыла хлопнуть, схватила мобильник с крыльца (он у неё постоянно там, так что все её громкие деловые переговоры на слуху у всей округи), а он уже умолк, паразит… и обратно, бегом же, в тубрик, зажав мобильник в пухлом кулачище. Только устроилась, как опять в ушах её появилась вновь какая-то странная музыка – но на сей раз другая – не то полонез свадебный, не то аж похоронный марш… Вышла Тася, позабыв одёрнутся, огляделась по сторонам огорошено – вокруг никого, сверху небо в бледно-розовую прожилочку, забор также на своём исконном месте – блескучий, невтерпёж глазам от солнца… перед носом сарай… по бокам грядки… Что же за звуки в таком разе ей слышатся?.. Даже в голове слегка помутилось – от загадочности ли происходящего, от переутомления или натуги, с перепугу ли, может быть… Стресс – дитя прогресса – настигает нас, как известно, непредусмотренным способом. Не гадано, не чаяно.

…Позабыв своё прежнее намерение поразмыслить, Тася медленно направила стопы свои к дому, то и дело с опаской при этом озираясь…

Но это, оказывается, было лишь самое-самое начало… Прелюдия в грозной симфонии… или какофонии. Мы даже не знаем, стоит ли вываливать все подробности и пикантные витиеватости… Тема уж очень щепетильная и даже, скажем так, щекотливо-интимного свойства… Скажем только лишь об одном: что именно доконало её окончательно. Не поверите. Пустячок. Самый натуральнейший из пустячков, на который и внимания иной раз не обратишь… Как-то она спросила у Васи, с этакой слащавой подковырцей в голосе:

– Надеюсь, вам и вашим растениям не мешает мой тув-валет?

– Да что ты, Тась, мы и сами думали, куда бы свой тубзик тоже перенести. Скучно ведь, когда всё на одном и том же месте. А тут как раз ты проявила здоровую инициативу. Правда, мы био-туалет хотим, поэтому твоим запашком придётся воспользоваться… Ты не возражаешь? Без запаха оно как-то не привычно… Или плату потребуешь?.. Если не дорого, то мы, конечно… Что с тобой?! Тебе дурно?.. Крепись, подруга, щас «Скорую» вызову!..

Но, для ясности, повторить необходимо: то были только цветочки. О ягодках, которые созревали на просторах чужих огородов и в парниках, а то и просто в навозной куче под солнышком и на ветерке, она пока и не догадывалась… С воображением у неё не особенно хорошо. В детстве, по всей видимости, не доразвили… А зря. Без должного, полноценного развития всех систем – и мыслительных, и сенсорных, и прочих (про духовные не говорим), коими человек наделяется с рождения даром, то есть за здорово живёшь, жизнь нередко превращается прямо-таки в сущий кошмар… И до психушки без этих дармовых систем так же недалече, как и до… Ну, до сортира.

Ну да кто ж виноват? Скажете, зачем предлагать извечный и, стало быть, риторический русский вопрос? А что делать? Без них, этих вечных вопросов и заскучать можно на завалинке.

Тем более, все вопросы, они ведь, в общем и целом, общечеловеческие, особенно физиологические, только каждый народ созревает до их осмысления не одномоментно, не вдруг, а как положено по статусу, и записано в тайном приложении к договору о земном существовании всех биологических видов (ну, где-то там, на небесных скрижалях) … А уж про отдельного человечка, особь обособленную, зловредную, и толковать неча (это всё Васина стилистика речи, его выражения, взятые нами на прокат – так что не обессудьте: любят, знаете ли, профессора ботаники рядиться под рядовых тружеников, ну что тут с ними поделаешь… впрочем, это мы уже замечали). Неисповедимы пути господни, говаривали в старину. Истинно так.

Вот такая, значит, пошла жизнь любителя садовода-огородника – нашей достопочтимой Таисии Филимоновны.

Ну да Бог не выдаст, свинья не съест… что в переводе с масонского: у каждого свои тараканы в голове, или ещё проще: у каждого индивида свои индивидуальные заморочки.

Вот хочется иной разик попочёсывать своё самолюбие, ан нет, – смекаешь потому что: не время, да и не резон. Самолюбие оно ведь сродни известному греху – гордыне, а это, вестимо, ни к чему путному не приводит. Впрочем, глухой да услышит, глупый да вразумится, робкий да посмеет, а… ну и так далее. Опять же по русской пословице. (Умнейший народ, ёлки-палки! Не все, не все, естественно… Чтоб все – так не бывает. Хоть у нас, хоть за бугром.) Помните? Не думай, что самый храбрый – найдётся храбрее, ну думай, что самый хитрый – всё равно найдётся, как ни крути, хитрее… И так до бесконечности можно перечислять. Смелый, сильный, шустрый, образованный, придурковатый…

Что же касается наших друзей в нашей земле обетованной – Таси с Васей – и других… Ну да пусть себе тешатся, пусть себе бодаются. Всё какое-то разнообразие. Будет что весёленькое – расскажем в продолжении. А за сим прощевайте… Бодрости всем и удачи. И всенепременного чувства юмора.

Надо, однако, в заключение вот ещё что добавить для полного куража: финал бодания Таси с Васей всё же не есть типичный для нашего региона факт. Это однозначно. Не надо нам никаких ярлыков приклеивать. Конкретное бодание, напротив, скорее атипичный момент в нашей огородной республике. Типичным стало несколько иное мероприятие… Нет, не мероприятие… Скажем так: тенденция. Расположение туалетов под окнами соседей сделалось – как ни прискорбно! – повальным увлечением эстетствующей публики…

Положим, вот какие фокусы даже случаются. Просыпаются соседи, скажем, поутру, глядь – во двор свой, а там сараюшка на курьих ножках. Ба! Как так? На их участке чужое сооружение! Побежали жаловаться в правление: произвол! Вторжение! А домик тем временем ушёл… Это ж надо!

Оказывается, то было изобретение одного мастерового – он, оказывается, передвижной туалет сочинил. И не просто передвижной, а дистанционно-управляемый. Сидит такой Кулибин в овраге или кустах и рычажком в компьютере двигает. И домик его шасть в соседний огород и присел…

До глобальной междоусобицы дело не докатилось, как у достопочтимых Оруэлла с Замятиным, и сосед не попёр на соседа – с вилами да граблями, а кто и с охотничьим ружьём. Но начались локальные пожары, чаще в ночное время. Сперва пылали туалеты и подсобки, как бы это сказать… в шахматном порядке, что ли?.. затем добрались и до более фундаментальных строений… Всё-таки не все простодушны, как наш ботаник: не облают той мерой вкуса, как наш Вася… Так что местным властям, хошь – не хошь, а пришлось-таки – с некоторым, принятым у воспитанных людей, опозданием – даже объявить чрезвычайное положение и робко, с надеждой, так сказать, что это не станет достоянием международных дебатов где-нибудь в ООН, ввести пожарные войска в особо задымлённую местность…

Вот и всё. Так что у нас получилось и не по Гоголю и не Моголю, и не по западному то бишь и не по восточному… Хотя, не исключено, произошёл синтез… Это, впрочем, так естественно в наше время – время нанотехнологий и умственно-духовной деградации при этом…

Чего только не бывает. Не правда ли?

Хотя, спохватываюсь, чересчур круто так заканчивать рассказ… надо бы помягче…

Скажем, так.

Да, так вот, после пожаров началась всеобщая эпопея – поголовное восстановление туалетов.

Петя, сосед с краю улицы – что-то про него надо было сказать прежде, ну да всех не обрисуешь… Впрочем, не поздно и сейчас. Петя в прошлом подводник, двадцать лет отдано им службе… боцманом был. Да, так вот, тут многие поначалу подполы копали. Под домами своими. Потом закапывали, потому что вода близёхонько… да и как ей не быть, если участки на склоне у реки. Короче, все закопали, и лишь один, подводник Петя, до сих пор откачивает по весне воду из своего погреба. «Мне ж не привыкать…» Ему, похоже, даже в кайф это занятие. Так вот Петро строит себе туалет в виде конуса – не оригинально, согласимся, Виоль – в виде усечённого ромба, уже поинтереснее… Акимыч (хотя у него зимняя канализация, помните?) – тоже решил поддержать начинание – для гостей в летний период, наверно (в доме-то у него капитальный). А что, практично, разумно… Американка – эта померла… жаль, хорошая была тётка. Теперь на её участке появляются покупатели. Суета. Сестра хочет вырученные деньги выслать в Америку дочери – для первого взноса за дом (похоже, и в самих штатах долларов не хватает) … Но тут на пути встал родной брат, ему тоже деньги нужны – вот судятся теперь… Чем дело кончится – посмотрим. Какое-никакое, а развлечение для…

Один Вася варганит теплицу и при этом мурлычет, как Пинька:

– От зари до зари,

от темна дотемна

о теплице своей

помышляю без сна

Почему, спросим, он один пока из окружающих его мужичков строит теплицу?

Кстати… а может, и не кстати… Починил Вася бензокосилку, завёл её и порубил весь цветник свой. «А то ходи тут на цыпочках…» (Правда, самолёты, как помним, летать отучил). И это творит учёный ботаник?.. Сгоряча? Бунт? Против кого? Неужели против Юл Палны? Спаси и сохрани!

А на калитке Вася прикрепил табличку: «Ремонт колокольчиков… и звонков и с пролонгацией». Что сие означает – не ведомо нам.

Но коль уж Вася принялся за теплицу, то, стало быть, успокоился, и жизнь продолжается. Вполне возможно, и это прозрачное сооружение послужит не только ему лично, но и новому сюжету. Всё на свете есть сюжетообразующая субстанция. Не так ли?

И по-прежнему воспитывает Выкозюлю, а может быть, она его воспитывает – кто знает. То есть всё идёт своим чередом…

На прощанье ещё одна сценка о моих персонажах (привык я к ним, что ли?). Пьют Вася с Юл Палной чай на террасе.

– Ой, солнышко печёт.

Вася подвигает занавеску.

– Всё равно мало, – капризничает Юла.

Вася сдвигает вторую. Теперь солнце на нём сосредоточило свой жар.

– Хочешь, сядь сюда, а я подвинусь.

– Да нет уж, потерплю.

– А чего?

– Принесу себя в жертву.

Однако вскоре не выдержал и пошёл в дом. Впрочем, в комнатах было ещё хуже: душно. И только Вася успел подумать: «Да действительно, душно! Не открыть ли мне окошко?» – как тут рама сама вывалилось – наружу. Именно – самостоятельно.

«Вот страшная сила мысли!» – ужаснулся Вася.

На самом деле – землетрясение (после узнали). Да, в наших краях и такое случается… иногда. Но вот на тот момент (по незнанию) Вася изрёк:

– Кто там сказанул?.. Состояние противостояния. Вот вам, пожалуйста, опять началось. Хорошо хоть…

Что он опять имеет в виду? Возможно, на сей раз просто перегрелся.

Короче, закончим.

Хотя нет. Следуя логике (название-то у нас какое?), начали с кошки и заканчивать надобно ею. Итак…

Эпилог

Ночь. Васю будит грохот. Он вскакивает, включает свет. Пинька притащила со двора шуструю полёвку и носится за ней из угла в угол, задевает составленные там поделки-деревяшки… Это она изображает охоту. Схватит добычу, но только Вася соберётся выпроводить её на улицу с этой добычей в зубах, как она мышь и выпустит. И снова гонка, и снова грохотанье. И в досаде Вася восклицает:

– Хорошо бы ты её слопала уже, что ли!

А до этого ведь подумал, мелькнула и такая гуманная мысль: «Как бы так сделать, чтоб и овцы целы, и волки сыты…»

«Конечно, – думает он, – на улице и сыро и холодно… здесь-то куда приятнее играть…» И сооружает из коробки и брусочка нечто наподобие мышеловки. Снова ложится и укрывается одеялом с головой…

Но почему ж прижилось имя Пинька? Потому что оказалось: во всех отношениях она проныра, симулянт, хитрован, обидчива… и похожа совершенно на обоих хозяев сразу.

– Что ты всё ноешь, Пинь? У хозяйки научилась? Перенимать нужно хорошее, скажу тебе по секрету. А то всё одно и то же, одно и то же слышишь: и но-оет, Пиноид, и ноет и ноет… Ты что, согрешила?.. Признавайся давай – легче станет.

И вообще, твоё-с фамильё-с: Пинька – Раздвинька. Или Пинькас Раздвинькас. Фот так.

Я и сейчас глуп, не спорю. Однако, Пинь, менее, чем раньше, менее, уверяю тебя. Кое-что разумею. Ну чего ты легла посередь дороги? И я должен тебя обходить, обходить и обходить? Да? Ничего себе прелюдия!..

И приглядывает всё, и присматривается. Чего щуришься? Стережёшь хозяев, чтоб не разбежались и не оставили тебя без средств к существованию, так? Бди, ладно уж, выкозюля… Я памятник воздвиг тебе нерукотворный, а ты всё недовольна, сатана!

(Но это, кажется, уже не о кошке…)

Вдруг небо прояснилось. И хотя солнце ещё где-то там, не понятно где, но стало так ярко-светло… Вася бросил книгу под диван, бодро вскочил и отправился в летнюю кухню пить кофе. Зато возвращался в дом чуть ли не на ощупь, столь неожиданно сильный разразился снегопад. И хотя солнце больше не выглядывало, от снега сделалось ещё светлей и… веселей. И легко. Как будто растаяла давно томившая тоска с примесью раздражения.

Нет, потом всё же солнце, в конце концов, выскочило-таки из-за бугра, и Пинька так зевнула, что свалилась с холодильника.

– Ну и что опять, Пиноид, скажешь? И ноет и ноет, и ноет. Что, не так разве? Тебя спрашиваю, Пинь.

– Киска, где твоя миска? Молчишь?.. Во-от. Мы с тобой как два иностранца. Ты чего-то лопочешь – я тебя не понимай. Я тебе втолковываю – ты не разумеешь. Ещё раз повторяю: не таскай мышей в дом. Мне надоело выгребать их головы из-под стола. Поняла? Жуй на улице.

– Мяу.

– Бестолочь ты бестолочь.

– Сам такой.

Машина сломалась, а кошку-то вывозить надо – мороз на дворе…

– Пойду, что ли, мышку напоследок поймаю. Впереди зима… когда ещё придётся. Одну хотя бы…

– Ну, ступай. Позову, когда… понадобишься. Да, кстати. Претензий, Пинёк, от тебя выше крыши, а толку никакого. Вот чего ты на столе – умываешься? А между тем на нём едят. Да.

– Мяу.

– Знаешь? Это подтверждает моё многократное высказывание: ты просто выкозюля.

– Тут один чернушник – кот чёрный, давний знакомец твой – поживиться решил моими запасами. Мясо на блюде в терраске лежало. И слышу: Пинька орёт благушей. Моё мясцо, оказалось, спасает. Вопрос: меня от голодухи спасает или территорию свою защищает? А может, чёрный пошлину не заплатил?

– Пошлину?

– Не обязательно в денежном выражении. Так что я весь в раздумьях.

Да, такие вот дела. Коты хочут есть. Хочут и всё тут. (Пинька заверещала, Вася ринулся в коридор… а там тарелка с мясом со столика свалена. Испачканный кусок положил в блюдце Пиньке. Ночью съела. Премия. Давай сторожи дальше, сторожиха. Она и вправду сторожит, хотя кот – её хахаль…

– Ты вон чего дверь не затворяешь? Открывать – в одну сторону, закрывать, значит, в другую. Чего ты, открывать научилась, а закрывать – папа римский будет? Ленишься, подруга. Смотри у меня, возьму в оборот – быстро научишься. А зачем ты сюда крота притащила?

– Нечего было мышей плюшевых покупать мне в детстве. Вот, сами допокупались, я и привыкла. Таскаю теперь в дом добычу и под столом кишки им выпускаю. А ты подбирай.

– Нет уж, ты брось сюда таскать! Поняла? Ничего ты не поняла.