Текст книги "Под прикрытием Пенелопы"

Звонок. Подымаю трубку. Хозяин из пятой квартиры попросил пропустить такси в три часа ночи.

– Хорошо.

Разговариваю с Марго, консьержкой из третьего подъезда, помните, да? – она пришла позвонить сыну, – о давешней драчке говорим (я уж почти и забыл), зачинённой старшей по подъезду. И прояснила ситуацию – с Бот-свиньёй, так невзначай мы её перекрестили, нашли, короче, более точное определение. Оказывается, она вовсе не старшая по подъезду, а, стало быть, и не Ботвинья вовсе – это настоящая фамилия совсем другой женщины. А назвалась так для солидности, чтобы навести тень на плетень. Интересно, да?

– Какая она старшая! Никто! Даже не кочка. Пупок с ноготок. И назвалась чужой фамилией, представляешь?

– Как это?

– Так это. Подставила настоящую Ботвинью – вот и всё.

– То есть – самозванка?

– Вот именно. На Руси, что ни наглец, так непременно самозванец. Я книжек-то много прочла.

– Чудеса в решете.

– И не такие ещё случаются. Как-нибудь расскажу – закачаешься. Но сейчас некогда.

И побежала в свой подъезд.

Откуда школьники? Эта шумная орава?! – они меня последнее время то и дело полошат с утра пораньше, когда я начинаю соловеть и глаза закрываются. Это, в принципе, своевременно, а значит и хорошо – иначе проверяющий командир из конторы может застукать дремлющим… А-а, – это студенты академии! Смекалка подвела. У них, что же, занятия начались? Или это абитуриенты? Девчонки прячутся за уголок моей конуры (меня в полумраке за стеклом не видно) и шепчутся – обсуждают своих бой-френдов. Мне всё слышно. У одной под глазом синяк, воспринимаемый ею как орден… ну или, по крайней мере, медаль…

– Представляешь, застал меня с этим… и как психанёт! И в глаз мне! Еле мы его успокоили! Ревни-ивый!

Второй девчонке – я вижу в зеркало её кислую мимику – явно завидно… Она протягивает свои солнцезащитные очки:

– Хочешь, надень. Не будет фингала видно.

Подружка примеряет, смотрится в моё окошко как в зеркало. Качает головой, возвращает очки:

– Не, чё-то не климатит… на носу как-то не сидят…

У хозяина казино, оказывается, два сына – одному лет девять, другому семь. На отца-армянина мало похожи. Мать из русских?.. Он выходит пораньше и ждёт в машине, сынки же, заспанные, неторопливо тянутся следом… балованные. Он ночью, возвращаясь с работы своей, стучит ко мне мимоходом и зло спрашивает: «Спишь?» В прошлый раз добавил:

– В дежурство твоего напарника машину украли, знаешь?

Не знаю. Эдик ничего не сказал.

Да у тебя украсть, – хочется мне ему бросить вслед, – сам Бог велел. Но – молчок, зубы на крючок. Ни в чём другом он мне не досаждает. А рассматривает меня, по всей видимости, как охранника из своего заведения. В подпитии. А в подпитии он каждую ночь.

Кто-то может подумать, что я плохо отношусь к заполонившим Москву басурманам… И напрасно: я сам наполовину басурман, мать моя потому что из Осетии, и по отцу, стало быть, наполовину белорус. Просто опыт подсказывает… Нет, оставлю эту тему. Как-нибудь после сформулирую своё отношение…

Прошла ватага ребят с хоккейной площадки – точно снежный поезд прокатился – гвалт спорящих голосов по децибелам, в самом деле, равен снежному обвалу… Однажды я уходил (на лыжах, естественно) от лавины. Если б не «Штырь» – так мы называли каменный зубец или скалу, прямо в середине лощины, – на который я успел взлететь по специально на такой случай проложенной снежной тропке – вряд ли бы я тут сегодня сидел и разглагольствовал. Что касается соразмерности децибелам, – конечно, я преувеличиваю, но сходство есть, уверяю вас. И прежде всего в том, что остановить невозможно – само собой затихнет, когда прокатится мимо.

Между пятым и седьмым строениями, в колодце так сказать, разворачивается фотосессия кружка «Старый город». Молодёжь от тринадцати до восемнадцати. Все прыгают, как макаки (нет, точнее не скажешь: прыгают, словно у них в подошвах пружинки – со скамейки на скамейку, с парапета на бетонную тумбу, кое-кто даже за сетку железную уцепился и повис, дёргается… Словом, один фотографирует своего фотоколлегу, тот показывается свои кадры тому-этому, их в это же время фотографирует третий, третьего – четвёртый… Короче говоря, дурачатся, как умеют. Что-то такое я уже где-то видел… В кино? У Феллини, что ли? Этакая нарочитость, невсамделишность… поумничать, покрасоваться, повыпендриваться… Впрочем, Феллини тут не при чём – он всё правильно подметил – это его некоторые персонажи выпендриваются, а не он сам…

Чего это меня потянуло на критику искусства?.. Тоже мне знаток…

В прошлую фотосессию эти ребятки искали необычный сюжет. Одни снимались рядом со спящим на газоне под кустом бомжем, другие выходили на руках на тротуар в толпу прохожих, третьи – рядом с моей будкой, чтобы захватить в кадр афиши театра и мусорные баки…

Мужчина ищет старшую по дому, чтоб отключить воду – меняет сантехнику… И вид у него пришибленно-измученный. Дал ему телефон. У него нет машины (по списку смотрю – квартира номер такая-то). Возможно поэтому и вежливый?.. Остальные свысока глядят. У одной дамы спрашиваю: вашего номера авто нет в списках, как же так?…

– А-а, – отвечает, – у меня их четыре, поэтому…

То есть, получается, вносит плату за одно место, а занимает четыре?

Да, особенно дамы здешние озабочены своим статусом или социальным положением. Как говорится, сразу видно, что из кухарок… ну или из грязи да в князи… Их мужья, скорей всего, из тех, кто в мутное время хапнул деньжат по-крупному, прикупил и квартиру, и дом, и яхту… короче, всё, о чём мечталось под прежним ветхим одеяльцем… И теперь поглядывает на всех вокруг с этаким снисходительным пренебрежением… Впрочем, нет, мужики, скорее всего, понимая, как эфемерно то, что они хапнули, не высовываются, как принято сейчас по фене ботать, но женушки их сполна обрели, чего хотелось… Вот будет какой-нибудь новый дефолт, и всё у них гикнется… и сколько будет слёз, соплей, истерик…

А собственно, какое мне до них дело?

А некоторые без всякого стеснения веселятся на чужом празднестве. Это надо уметь. Ресторан «Апропос», что прилепился к торцу театра, гудит до трёх ночи. Уже и киргиз прилетал за кузовом со строительным мусором, и мусоровозка с ноющей челюстью приезжала, а музыка всё ещё бухает низкими тонами. Я их не то что бы слышу, но в организме моём дёргается всё ощутимо… И вот я наблюдаю: две девчонки и парень – они-то как раз не из приглашённых – внутрь ресторана их не пускают. Но им, похоже, не очень и нужно: гогочут, болтают-орут беспрерывно. По очереди облегчают свои пузыри мочевые за мусорными баками. Девки, присев, замолкают, парень же, наоборот, прибавляет голосище. Я постучал в окно одной из присевших:

– Сюда уж, в будку, зашла бы тогда, что ли.

Не услышала?

Обидно отчего-то. Как собаки у каждой помойки мочатся… И без того дышать нечем. Ночь душная да вот ещё и тошная…

– Помойка – это, понятно, ещё та отрава, – сказал в начале нашей совместной деятельности Эдик. – Если, конечно, ты генетически не приспособлен…

«Это что-то наподобие намёка?» – хотел я уточнить, но не успел, так как он продолжил:

– Не знаю, у кого как, а у меня от обилия испарений голова иной раз побаливает, это точно, не буду врать. Но!.. Но есть и свои преимущества…

– Преимущества? – озадачился я и переспросил, когда не дождался продолжения его мысли. – Какие же, например? Хм, преимущества…

– Это ж элитный дом. Богатенькие все. За некоторым маленьким исключением. Но этим исключениям недолго тут осталось жить-поживать – всё равно продадут… старики помрут, а отпрыски предпочтут на вырученные денежки купить себе квартирку подешевле, машинку, дачку и прочее… да и покутить. Знаешь, сколько тут метр квадратный стоит?.. Да, так вот, про богатеньких я начал… Они выбрасывают такое, чего ты и во сне не увидишь, и в магазине не купишь… из-за отсутствия у тебя нужной суммы денег. Короче, пораскинь мозгами – сам поймёшь.

Смена…

Да, всё же, надо думать, вы хотите знать: как я сюда попал, на столь замечательно тёплое местечко? Да вот так – товарища своего встретил, а он в частном охранном предприятии – ЧОПе – начальником охраны подвизался. Попробуй, говорит, глядишь – понравится. Отдохни малость, говорит, осмотрись, осмысли прожитые годы, а то всё прыгаешь, воюешь… Ну это он так выражается метафорически.

А у меня даже лицензии нет, потому в документах я числюсь пока стажёром. Но это дело наживное, как говорит мой товарищ начальник. Или товарищей-начальников не бывает? Ну да время покажет.

И в превентивном плане – скажу: да, фамилия моя всех удивляет, а то и настораживает, и поэтому предполагает этакий несерьёзный тон… как с внешней, так и с моей стороны. Ну, сами посудите – Ографен Геннадий Васильевич, не то граф: «О, граф, здоровеньки буллы!», – не то графин: «О, сосуд ты наш хрустальный, нельзя ли испить?..» – кому водицы испить, кому винца… И это ещё не самые последние шуточки, которые отпускает в мой адрес напарник мой, Эдичка – пузанчик. Я как-то обмолвился, что вот, мол, интересный тут Обозревон – ну то есть обзор. Это словечко у меня с детства засело в памяти. Так же как и жерка… я всё никак не мог уразуметь, что этажерка вовсе не из двух слов состоит: из жерки и местоимения это, образуя таким образом: это есть жерка. И долго-долго так говорил: жерка эта падает и падает, заденешь её всего чуть-чуть – она сразу на бок и валится… А Эдик, значит, с ходу составил словосочетание: «Обозревон Ографена». Уколоть меня хотел. А по мне: нормальное словосочетание. Вполне оригинальное. Главное, не олигофрена обозревон, но Ографена. Так вот и получается – если обозревон, то мой собственный, то есть субъективный – Ографена Геннадия Васильевича… И вы, я чувствую, сейчас подумали: чудаковат этот Ографен, не всё у него с головой в порядке, похоже… Что могу ответить на это? Опять же: поглядим – увидим, у кого не все дома.… Дальше – по ходу дела, – если общаться будем, разумеется…

В свою очередь и я про Эдика позлословлю, с вашего позволенья.

У него животик довольно оригинальный – при ходьбе колышется из стороны в сторону. Не вверх-вниз, как обыкновенно у нормальных людей, а именно из стороны в сторону. Забавно наблюдать. От этого, вероятно, он ходит не по прямой, а всё зигзагами – центр тяжести смещается – то вправо, то влево. А эти его подначки в мой адрес я привёл машинально, поскольку он употребил их совсем недавно. Причём, не ко мне обращаясь, а к чайнику, но так, чтоб я слышал. Впрочем, о нём чуть позже. Нет-нет, я спокойно отношусь к разного рода подначкам и приколам – жизнь приучила не реагировать. Но к своему напарнику я почему-то не испытываю особого благоговения. Он меня раздражает… Да-да, чуть позже скажу и об этом.

Теперь же – проведём небольшую экскурсию.

Самое замечательное, на мой взгляд, что имеется в этом дворе – это наша ветхая будка. Местонахождение её – внутренний край основного въезда под аркой, аккурат у шлагбаума. Конура. Халабуда. Тронь её покрепче и рассыплется, и уже не соберёшь. Да, её легче сломать, чем отремонтировать. Впрочем, до сих пор не развалилась же… Обещают новую. Но покамест никак не договорятся, кому приобретать – ЧОПу или самим жильцам дома. Впрочем, до зимы время ещё имеется, а в летнюю пору даже лучше, когда сквознячок.

Внутри неё главный атрибут – лежак, на котором едва-едва протянуть ноги – то есть впритык к стенке подошвами. На нём такой матрасище, который лет сто назад пошили. Посредине он имеет прореху во всю ширину, то есть, проще говоря, рваный. И зашить нельзя, потому как вся вата, когда сворачиваешь с ночи постель, сбивается одним комом. Из дыры каждый раз, когда опять его разворачиваешь, выкатываются эти самые ватные комки, так что надо каждый раз засовывать обратно и разминать до более-менее ровной поверхности. И всё равно, если не накинуть поверх куртку, комки будут притеснять твои рёбра. Короче, легче выбросить, чем… Но мой напарник разумно заметил: «А где другой взять? Или ты принесёшь из дома?» И я представил, как буду ломиться в метро через толпу с матрасом на плече…

Вообще, говоря объективно, Эдик мужик вполне нормальный, хозяйственный при том… ну нормальный он, нормальный. И если б он не оставлял, к примеру, в столе с документами недоеденную пищу, то… Давеча вот масло сливочное забыл убрать. Сунул я руку – книгу регистрационную достать, и в масло вляпался… сперва мысль выскочила: кошка нагадила. Ну, любишь ты поесть – кто ж не любит? – убирай за собой только. И всё. Какие проблемы? Впрочем, не это по большому счёту меня в нём напрягает… Ну ладно, скажу, чтоб отвязаться от занозы. Видите, мыслями то и дело к нему возвращаюсь. Так что лучше, похоже, высказать сразу – и к стороне.

Он самый что ни на есть… без всякого зла говорю, лишь констатирую. Он есть поганый воришка! Не в обычном тривиальном смысле. Тут он чист. А крадёт он у меня, между прочим, самое что ни на есть дорогое – моё время! Вчера пятнадцать минут, сегодня десять… А посчитай, сколько набирается за месяц, а за год сколько накопится? Страшно подумать! Сознательно он это совершает или нет – значения для меня не имеет. Перевоспитывать его бесполезно. Ты ж не педагог и не родитель. Бежать?

Конечно, мы сами по себе транжирим своё время зазря то и дело. Но это мы – сами. С себя самих и спрос будет, если возникнет претензия на подобный эксперимент. А тут некий субъект, вовсе не родной тебе человек, вампирит! Да с какой стати? – спрашивается.

Ведь посмотрите, как он рад твоему своевременному приходу. Иной раз даже забывает попрощаться, так спешит. И получается – сперва он крадёт твоё время, а затем, при смене, ещё и ты сам даришь ему… хм, по собственному почину! Ты ж ни разу не опоздал. Зачем ты приходишь на десять-пятнадцать минут раньше? Ах, ты такой ответственный?!.. Тогда ищи таких же. Что тебя сдерживает от поиска иных пенат? Ищи да обрящешь! Ищи, балда! Нет, действительно, раз не можешь наладить Эдичку на нормальное к себе отношение, значит – изничтожь с ним всякие сношения. В данном случае – выход единственный: бегство.

Помню, как он меня встретил в первое моё дежурство. Этакий пузан-альбинос с прозрачными глазками на круглом хитроватом личике. Хитроман эдакий. Впечатление о нём какое-то двойственное осталось. До сих пор. В наличии какая-то подложка. С одной стороны простецкий вроде бы мужичок, без всяких там несвоевременных мыслей, а с другой – очень и очень неглуп в бытовом, что ли, плане и психолог, к тому же, ещё тот, короче, тип – в этом же смысле. Дальше посмотрим. Сразу постарался уйти, не вдаваясь в инструктаж. В курс дела вводить и не подумал. За пару суток и сам поймёшь, мол. Потом оказалось, я не сделал того-то и того-то, в результате меня оштрафовали. И только после этого он продемонстрировал, как нужно действовать: бежит, записывает номер машины, к кому приехал? – спрашивает. Словом, демонстритует, как надо проявлять своё наличное присутствие… Ничего не хочу сказать плохого о его наблюдательности и методе. Но я как-то сразу сообразил, что он комедию ломает. А по делу если рассудить, то суетиться как раз вовсе и не следует. На стенке весит список машин – сверяй номера, да и всё, чего скакать и прыгать? Да и по тому, как заруливает к тебе машина, сразу видно, что это своя, а не залётная. Любую чужую нетрудно определить по её поведению, по манёвру – не к себе домой она: примеривается, прицеливается, приценивается, прикидывает, надо ли и можно ли сунуться, и сколько за это могут деньжат содрать. То есть, получается, всей этой беготни, которую мне продемонстрировали, совершенно не нужно. Нужно было по существу… Впрочем, вся эта специфика вряд ли кому интересна, кроме нас с ним. Так что пропустим.

Что ещё?.. Если Алла Михайловна – старшая по дому, то Эдик – хозяин двора. Так он себя ведёт. Мгновенно замечает любое изменение… Заприметил давеча погнутый бампер на одной из машин, так позабыв даже поздороваться, посеменил к ней, попинал, потрогал, поцокал языком: «Ай-яй-яй!.. Как же так?»

А с бомжами.

– Эй вы, ну-к… – командует, напоминая о праве «первой ночи». А кто ослушается, тому тычок и прочие репрессии. И всё что касается помойки – моё, я тут наиглавнейший! Первым смотрю я, а уже после меня – остальные, понятно? А иначе совсем!… попру! И пожрать не позволю!

Да, говорю ему неосторожно, ты мальчик, которого не обидишь. Ушёл, руки не подал на прощанье.

При всей его громоздкости, в нём, мне кажется, застрял детский комплекс, – как у меня жерка эта. Иногда это очень заметно. Когда погода меняется, и атмосферное давление скачет и на психику давит, либо Эдичкина неуверенность в себе другие какие причины имеет… тогда Эдик суетлив на слово. Спешит угадать мысль твою, выказать свою понятливость. И тем раздражает ещё сильнее, так как не даёт договорить. А понимает всё равно не так и не то, что я хотел сказать. Так что да, это у него из детства, когда его, по всей видимости, надували сверстники. Был он, скорей всего, доверчивым мальчиком, и дружки-приятели этим пользовались… подшучивали, обводили вокруг пальца, после чего дразнили. И обида в нём до сих пор, знать, дрожмя дрожит.

Попросил его как-то задержаться после смены, чтобы успеть к стоматологу. Но он: я не люблю никого подменять и сам не прошу никого. Что ж, чужие принципы мы уважаем… Но как же опоздания твои сосбственные?

Так, что ещё? Да хватит…

Всё, развязался с этим Эдюшей – выплеснул эмоцию… Нет, минутку! Забыл сказать. Я решил складывать эти пятнашки (минуты, кои задолжал мне сменщик) и предъявить ему общее их количество по окончанию нашего общения. И будут у меня несколько отгулов. С какой стати я должен ему дарить самое ценное?.. Так я ему и доложил, при нём записал в блокнот его очередное опоздание и – как он не морщился и не старался отвертеться-отговориться – заставил подписаться под документом.

Продолжим экскурсию?

В этой нашей с Эдичкой конуре, где-то с полудня до половины четвёртого дышать совершенно невозможно, потому что солнце светит и льётся, как из жерла доменной печи. Хорошо ещё, есть пульт от шлагбаума: можно взять стул и сесть в тень дома, к моей старухе-наперснице Васильевне, допустим, и оттуда управлять автопотоком. Но это не всегда возможно – места нет, автомобили, автомобили разных мастей… и вскоре оказалось, что башмаки жмут, ноги совершенно одеревенели. А на следующий день стал я хромой.

Так вот замечательная будка замечательна ещё и тем, что рядом с ней, как раз в проёме между зданием академии и мастерской, я, кажись, уже говорил, стоят два мусорных бака. И вонь от них невероятная. При жаре в тридцать с лишним градусов, сидя в будке, испытываешь преогромное удовольствие. Кошки там рядышком с крысами пасутся. Причём, видимо, и тем и другим жратвы хватает, так что они друг на друга особо внимания не обращают. Одна крыса, например, даже днём пытается проникнуть в моё пристанище. Я приоткрываю дверь, она заглядывает и шевелит усами, как бы спрашивая: можно войти? И я ей говорю: не сегодня, приходи после дождичка в четверг. Она вновь шевелит усами и потихонечку отступает. А сегодня утром сидит за дверью крысёнок – маленький совсем. Поникший, нос опустил, вздрагивает. Не повезло ему, вероятно, где-то и в чём-то. И пытается он отогреться на утреннем солнышке. Да, случилось что-то в его крысиной жизни неординарное. Неудача, в общем, какая-то постигла. Чувство у меня сложное… крыс-то я не очень уважаю, хотя и говорят, что они самые умные твари на нашей земле… но крысёнок такой заморённый, такой жалкий и беспомощный – оттого трогательный. Видел я уже подобных животинок – ну, подыхать приспела пора. Вот он сидит на солнышке, маленький, вздрагивает. Потом куда-то делся. Может, действительно, отогрелся, а может, ворона пожалела да в темечко тюкнула.

Ну что ещё про будку мою сказать?

Про тараканов разве? Значит, кто у меня на иждивении – вороны, голуби и прочие пернатые, крысы, кошки, собаки и тараканы – аж в чайник падают, когда зазеваешься. Жаль, клопов нет. Зато комары ночью заедают… Короче, почти весь набор-ассортимент.

Особенно ночью проявляет себя эта разноликая живность – потому что слышимость аховая, точно в самой голове у тебя все шумы происходят… Аж вагончик шатается, когда крысы хвостами по стенке лупят, а тараканы помогают – шур-шур, шур-шур…

Комаров же – полчище несчётное. В результате – сплошное рукоприкладство с моей стороны: по комару и себе по лбу – заодно уж… Расслабишься – живьём сожрут. Высосут в два счёта. Только оболочка твоя шелестящая останется на матрасе лежать. И не прокиснет, несмотря на духоту, – высосут потому что до последней капли.

Вот такая диспозиция. Крыша протекает, солнце припекает.

Наверно, хватит пока. Экскурсии тоже должны быть по времени ограничены, а то в тягость становятся, да? Да и повторяться начинаю.

Смена…

Степан из магазина «Данце фокс» в дальнем торце дома – там мы имеем приработок: утром открываем, вечером закрываем замок на калитке и, соответственно, охраняем объект от внешних поползновений разных забулдыг, – так вот Степан приволок для Эдика большую картонную коробку с бракованной обувью. Я поглядел: нормальная обувка. Да заграничная к тому ж. Где-то, может, шовчик кривоват, но… Зачем ему так много обуви? Не в первый раз уже приносят. Торгует? Если так, то на каких условиях с этим Стёпой-мужичком?

К слову, о мужичке этом: он опять из киргизов, и почему имя ему Степан – не ясно (надо уточнить – возможно, кликуха); приехал он в Москву пораньше своих соплеменников, которые тут же неподалёку дворниками устроились. Женился на одной из девчат из магазина. Шоферит на микроавтобусе «Мерседес». С соплеменниками разговаривает свысока, через губу, как выражаются о задаваках. Задаётся перед своими: мол, я – не вы, я, в отличие от вас, не в дерме копаюсь, а – в эксклюзивной обуви! Мне такие ребята не особенно импонируют.

Я порылся в коробках – нет ли размера по моей ноге… Спохватился: я становлюсь похож на Эдика. Ещё немного и начну также гонять бомжей от мусорных баков, дабы первым быть при раздаче… Нет-нет, я далёк от того, чтобы осуждать кого бы то ни было. Эдика, к примеру. Я о другом: никто не знает, как поведёт себя человек при… О себе я, помнится, подумал как-то, что в отличии от Эдика, не способен на… Теперь не уверен.

Парень из мастерской аккуратно укладывает большой портрет в багажник своего авто. То ли Льва Толстого вниз головой, то ли Достоевского – не пойму: художник рукой своей пол лица классику прикрывал. Куда он его – на выставку или для кого-то намалевал – схалтурил, так сказать? А что, почему нет?

Мужик на костылях проскакал в магазин «Данце фокс». Обратно идёт – костыли уже в руках несёт. Что за метаморфоза? Я невольно озираюсь: может быть, рекламу снимают, о чудодейственной обуви? Был ты хром и сир, а купил башмачки данцефокские, едва обулся в них и хромота твоя исчезла. Нет, не вижу никаких кинооператоров вокруг. На чью-то слабую психику воздействуют? Не на мою ли?.. Нет, судите сами – если не для смеха, то что бы это могло быть?.. А? Никаких зрителей, кроме себя самого, я здесь сию секунду не наблюдаю.

Девица идёт в сиреневой юбочке, которая чуть выше, чем развилочка у её стройных ножек. Это что, мода такая нынче? Любопытно. Но девица, скажу я вам, при ближайшем рассмотрении, оказалась… чуть ли не старушкой. Экие старушенции бывают экстравагантные.

Мужик пришёл стремянку спросить, потом и его жена наведалась. Он нерусский, она русская. Активная. Ремонт затеяли, а о причиндалах не позаботились. Ну не кретины? «Нельзя ли доски взять со двора академии?» – «Там свой охранник», – говорю. – «А он не заругает?» – «А я почём знаю». Чудные, право…

– А у вас тут толстенький такой был, он уже не работает?

– Работает. Завтра с утра.

– Я с ним познакомился недавно, мимо шёл и познакомился. Вот хотел сказать «здрасте».

По виду вроде не больной.

Я гляжу на закрытый, но не перепоясанный зонтик, который сушится у окна на гвоздике. И напоминает он мне летучую собаку. Этих собак я насмотрелся на Цейлоне, когда наёмничал: сингалы там с тамилами до недавнего времени никак не могли помириться, я же денежки зарабатывал… Впрочем, об этом ни к чему.

Мне интересно, что за пропуск на стекле вон того чёрного внедорожника – «Ассоциация служб охраны президента». На машине этой ездит некий грузин лет сорока с длинными чёрными волосами. Он высок, красив, статен. Чувствуется, силён физически. Иногда он прохаживается рядом с моей будкой и с кем-то ругается по мобильнику – очевидно, дома, в квартире, ему так ругаться неловко. Ну а я для него кто такой: не нравится – не слушай. А как тут не слушать, когда он маячит у окна моего – туда-сюда, туда-сюда:

– Ты меня зае… л! Ты понял?! Вы все крысы! Ты – крыс! Если вечером не будет того, о чём мы договаривались, сам будешь разбираться с этими ребятами! И я вас уничтожу – как вражеский класс! (Эта фразу звучит у него очень выразительно – ожесточённо, акцентировано, с полным убеждением в осуществимости угрозы). А что я скажу Петру Алексеевичу – это отдельный разговор. И ещё посмотрим, чем ты будешь заниматься после этого… Раздолбай! И твой Леонтьев – тоже!

И он с размаху хлопает мобильником по другой ладони так, точно не закрыть его хочет, а расплющить. А у меня перед глазами как раз на экране политический обозреватель – однофамилец ругаемому грузином. И этот однофамилец вздрагивает вместе со мной за компанию, когда грузин шмякает своим мобильником…

А его мать-старушка – маленькая и страшненькая, похожая на испуганную обезьянку, каждый день выгуливает чудную рыжую собачонку с длинной бородой и бакенбардами. Когда по двору носится ветер, эти бакенбарды с бородой очень потешно развеваются. И тогда собачка превращается в настырного боцмана. Именно Боцман да и только. Причём, собачонка тащит старушку за собой навстречу ветру, как морской буксир, чуть ли не бегом. Старушенция едва поспевает, да и то потому только, что упирается.

Сейчас, пожалуй, всего уместней удовлетворить своё любопытство – с позиции охранника вполне уместно подойти и спросить, потому что у машины сам хозяин и ремонтник, приехавший по вызову и перегородившей проезд к дальнему подъезду своим пикапом.

Я останавливаюсь у пикапа, но замечания не делаю – просто смотрю направо – налево: никому пока не нужно здесь проехать. Подмигиваю ремонтнику, тот кивает в ответ. Хозяин-грузин несколько на взводе – видимо, надо ему ехать, но пока никак. И, похоже, он даже рад моему вопросу насчёт пропуска «Администрация президента».

– Да это я так, попросил, чтоб поменьше цепляли на дороге. Сам я в аналитической службе по экономике.

– Но тоже у президента?

– Ну да.

– У грузинского?

Оказывается, у российского. Грузинский, говорит, работает на США. А что ему остаётся? Он хоть и мудак, но не дурак. Да и вся эта ситуация в традиции страны, оказывается, – иметь внешнего хозяина…

– Его надо было купить и всё. Но мы его не купили, потому Америка купила. Грузия она же всегда жила за счёт того, кто платил. Что при царе-батюшке, что во времена Союза: разве мы не платили всем своим первым секретарям? А потом почему-то вот отказались. А почему? А потому, что Боря не переваривал Шеварднадзе… Глупо с политической точки зрения? Глупо. Заладил: плати за военную подготовку, плати за оружие и так далее. А почему? Казахстан не платит, Киргизия не платит, остальные не платят. Почему Грузия платить должна?

– Интересная, должно быть, у вас работа.

– В этом смысле не жалуюсь.

– Ну а что нас ждёт в ближайшее время – в экономике?

Этот вопрос возник во мне не столько потому, что я страшно озабочен этим, просто из вежливости – раз ты аналитик, о чём же тебя ещё спрашивать?

Грузин подумал, посмотрел оценивающе на меня, затем на ремонтника, залезшего под капот по самый пояс, и сказал:

– В ближайшее время? Да-а… – и слегка пошевелил-махнул правой рукой. – Что грядёт – то грядёт. И никуда не деться. Очередной дефолт – вот что. Или можно сказать кризис, возможно – покруче девяносто восьмого года. Хотя не факт. Но доллар точно опять подскочит… Цены подскочат соответственно. Хотя нефть подешевеет существенно.

– А зарплата? – Это из-под капота высунулся ремонтник.

– А зарплата останется на прежнем уровне. Можешь не сомневаться.

– Да я и не сомневался.

Я пытаюсь понять, что мне показалось нелогичным в новой информации… А, вот что:

– Как же так – у нас цены всё время растут, если дорожает бензин. А тут, получается, бензин будет дорожать – по-вашему, а цены на товары будут расти?

– И не только на продукты, но и на все услуги.

– Так вот… почему?

Однако тут у шлагбаума засигналил мой пухлявый водила на белом Кадиллаке, и я побежал открывать.

Когда вернулся, грузин развивал уже другую тему – теперь его основным собеседником был ремонтник:

– Хороший шанс у президента отодвинуть премьера подальше, не правда ли?

– Куда отодвинуть?

– Ну… куда-нибудь. А самому уже открывать олимпиаду в четырнадцатом году… Впрочем, её может и вообще не быть, или типа 80-го года, когда приехали только свои… Да и то китайцы не приедут – какие они зимние игроки?

– Значит, дела неважнецкие?

Грузин усмехнулся и заправил мизинцем прядь волос за ухо.

– А когда они были важнецкие? Я вот когда альпинизмом занимался, то, глядя с вершины Памира на окружающий меня мир, подумал: суетимся мы, ничтожные твари, суетимся… а какой-нибудь метеорит или астероид шарахнет и все наши так называемые ужасти в одночасье покажутся сущим пустяком. Либо смещение земного ядра, либо оси, а стало быть, и полюса. Мы всё это, конечно, видели в кино. Но не прочувствовали, воспринимаем как фантастику и не реагируем. Ну да, дефолт, избыточная рублёвая масса… Тогда, при дефолте девяносто восьмого, Америка приняла на себя удар, поскольку у нас были выборы на носу… А сейчас мы обязаны что-нибудь на себя принять, поскольку в Америке грядут выборы… Грузия? А что Грузия? Война. Да, грядёт война, – либо в Абхазии, либо в Осетии, либо и там и там. Когда? Да скоро. Сейчас конец июля? Ну вот…

Я, признаться, несколько озадачен всем, что услышал – с чего бы это он так разоткровенничался? Или для них это всё обычная, повседневная работа и даже рутина? И они думают, что все кругом такие же аналитики? И нет никаких тайн? Всё на поверхности? Увы, и для меня, бывавшего в разных точках земного шара, в основном горячих, не всё и не всегда прозрачно… Что же говорить про остальных? Впрочем, он, видимо, неплохой физиономист – недаром же он так меня просканировал в самом начале и не проигнорировал моё любопытство.

Н-да, может быть, никаких тайн действительно и нет, но иллюзии… Как быть с ними? Я ж не директор ювелирного магазина, мне терять нечего… Так что про очередной дефолт лучше узнать непосредственно накануне… А то и в разгар… меньше переживаний.