Текст книги "Пульс холода"

10

Мой номер в портовой гостинице оказался незанятым, словно ждал. Я снова здесь, потому что решил начать с того места, где видел Плута в последний раз. Но сперва мне нужно… быть готовым.

Достав осколок тарелочки с маленьким круглым рисунком могучих белоснежных вершин, я вдруг вспомнил про загадочный кубик Игоря. Или мой. И захотел проверить его. Вопрос несложный: чья это вещь, капитана или штурмана?

Кубик нехотя, даже не похолодев, словно задачка была его недостойна, показал единорога – одну из граней капитана. Вот и посмотрим!

Стер с её подельником я не боялся, после моего побега им следовало опасаться меня. Я полагал, что они убрались с того места со всем оборудованием так быстро, как смогли.

А если кто ещё сунется в номер во время Ритуала – пусть того приберёт Невеста!

Я же поспешу в её объятия!

…

Корабль затрясло, как дельтаплан в воздушной яме.

Застёгнутые после первого толчка ремни трещали и стонали, но пока выдерживали дикую скачку по космическим ухабам. На грудь навалилась мешающая дышать тяжесть, зубы лязгали, как створки медвежьего капкана, виденного однажды в музее. Внутренние органы играли в нечто среднее между прятками, догонялками и чехардой. Лицо в верхнем зеркале вместо загорелого оказалось мертвенно-зелёным, и я поспешил отвести взгляд.

Динамики вдруг затрещали и зашипели. Прокашлявшись, Комп оглушительно завопил:

– Тревога! Экстренный выход категории один-А! Прекращение режима прыжка через тридцать семь секунд, тридцать шесть…

Господи всемогущий, спаси и сохрани! Один-А!!! Почему не было предупреждения?! Сбой приоритетов? Хоть бы Алексей и Лурвил не спали!

Обратный отсчёт заканчивался, толчки заметно ослабли. Наконец, звёзды на секунду зажмурились, в животе заныло, и тряска прекратилась. Мы вывалились в обычное пространство.

Дрожащей рукой я отстегнул ремень и заставил себя встать. Меня мутило и основательно шатало. Три метра, что отделяли кресло от двери, я преодолел за полминуты, и – пока открывалась аварийная переборка – чуть не сполз по стенке на пол. Сделав несколько судорожных рывков, я добрался до штурманской каюты.

Первым, что бросилось в глаза, была огромная, размером с человека, вмятина на стене, противоположной койке. Святые угодники, этот пластик выдерживает тысячу стандартных атмосфер! Похоже, Алексей пристегнуться не успел.

Ещё трупы…

Я попытался вспомнить подходящую молитву, но в голове вертелось только «кара убийце» и «Аз воздам»…

Алексей распростёрся на полу ничком, погребённый бесформенной грудой самых разнообразных вещей, сорванных с мест безумным буйством локальной гравитации. Вот она, внеплановая замена – Павел и пожитки забрать не успел… Зато, небось, целёхонький.

Внезапно куча шевельнулась и стала рассыпаться. Господь всемогущий, да что же это???

Скованный суеверным ужасом, я оторопело наблюдал как штурман освобождается из-под импровизированного надгробия. Наконец, он приподнял голову и посмотрел на меня.

– А-а, капитан! Что, чёрт побери, произошло?

– Один-А, – кратко ответил я, и, кажется, забыл закрыть рот.

– Дьявол! – Алексей снова выругался. – Почему не было предупреждения?

– Не знаю, – честно признался я. – Помощь нужна?

– Всё в порядке… Проверь лучше Лурвила.

Штурман встал. Я отшатнулся от него, как от призрака.

«Всё в порядке!» Да ты уже должен слушать пение ангелов в раю! В лучшем случае…

Метр за метром я продвигался к каюте ксенолога. Мне стало полегче, ноги уже не стремились зажить самостоятельной жизнью после каждого шага. Заглянуть в свою дверь я не решился: не хотелось ещё больше портить себе настроение. Сколько же там бьющегося… Одних сувенирных тарелочек с каждой планеты под тысячу!

Лурвил лежал плашмя, усеянный осколками дисплея своего компьютера. Понять, что он мёртв, хватило одного взгляда. Голова ксенолога была расколота, как арбуз, а синяя кожа приобрела сероватый оттенок. От тошнотворного запаха мне опять подурнело.

Лурвил, тем не менее, умер, как и положено человеку при Один-А, хотя он-то как раз человеком не был. Кто же такой штурман? – кровью застучала в висках мысль. Робот? Киборг? Тварь из ада? С его появлением мой «Энтар» стал кораблём смерти – сначала Радко, теперь ксенолог.

Закрыв поплотнее дверь, я подождал, пока более-менее приду в себя снова, и поплёлся в рубку. Алексей, застыв в кресле второго вахтенного, отрешённо смотрел на экран, где рядом с сообщением «Настройка струны невозможна» бесновались шесть красно-белых столбцов. Такого я не видел. Если обычно даже в красной зоне показатели колеблются самое большее процентов на десять (когда мы движемся!), то сейчас уровень напряжённости менялся ежесекундно в два-три раза по всем направлениям.

– Святые угодники! – не сдержался я.

– Что с Лурвилом? – Алексей вышел из транса.

– Мёртв, череп расколот, – ответил я, и добавил, внимательно посмотрев на здоровёхонького, без единой царапины, штурмана. – Тебе, похоже, опять «откровенно повезло»?

– Не в везении дело, – отмахнулся он. – Что за чертовщина с гравитацией?

– Понятия не имею, – со второй попытки я сел в кресло и ввёл запрос. – До ближайшей звезды полпарсека!

– Чёрные дыры?

– Ничего. Абсолютно ничего! Выйти на связь пробовал?

– Невозможно пробить струну… – Алексей вдруг осёкся.

У меня засосало под ложечкой. Этого не может быть!

Штурман стал ещё серьёзней, хотя это тоже казалось невозможным. Хмурясь и щуря глаза, он с остервенением атаковал свою панель управления.

Картинка на экране поменялась. Шесть абсолютно белых столбцов, раза в три меньше порогового уровня, сопровождались пояснением «– 60 секунд». Мы недоуменно переглянулись. Прошли пятнадцать, затем тридцать секунд, но датчики не пошевелились.

– 15…

– 10…

Лишь за две секунды до торможения свечи мгновенно превратились в буйствующие языки красного пламени.

– Теперь понятно, – протянул я, – почему приоритеты не сработали…

– Глупости! Система приоритетов – не та вещь, которая может не сработать, – возразил Алексей. – Если бы она решила дать предупреждение, мы бы все отправились к праотцам. По молекулам. А так был шанс, что выживут хотя бы вахтенные, которые не должны спать. В принципе, нам повезло, потери – минимальные.

Я не стал говорить вслух, что жизнь Лурвила не такая уж и минимальная «потеря», а если бы вахту нёс штурман, у нас, боюсь, была бы ещё одна «потеря». Как же он ухитрился уцелеть?

– Между прочим, – продолжил Алексей. – Ты знаешь, как проходят испытания датчиков?

Ну и вопросики. Дилеммой скорость-безопасность нам в училище все мозги изъездили. Хотя это и идиоту понятно, что чем выше напряжённость гравиполя, тем больше угроза для корабля в прыжке. Так что приходилось измерять напряжённость по всему Союзу, невзирая на затраты. Все годы экспансии составлялись многочисленные лоции, одна хуже другой. Новые скоростные корабли часто шли в обход, и имели малый выигрыш во времени по сравнению со старыми тихоходами, прущими напрямик.

Всё изменилось с появлением датчиков.

Но испытания? Я покачал головой.

– Так вот, несколько гравиточников нацеливаются на определённую область пространства и генерируют беспрерывный поток волн, – лицо штурмана, всегда такое бесстрастное, оживилось, будто ему доставляло удовольствие учить меня, старого космического волка. – Это место становится похожим на скалу в море, куда со всех сторон бьёт штормовой прибой. Вокруг возникает гравиполе с нестабильными показателями напряжённости. И корабли с новыми датчиками на полной скорости таранят эту скалу. Если после остановки корабль без повреждений, то его со спокойной совестью отправляют в эксплуатацию.

– Почему в Космофлоте ничего об этом неизвестно? – удивительно, но я ещё не утратил способность удивляться.

– Не забывай о нашей священной корове! – Алексей неожиданно рассмеялся. – Безопасность прежде всего! Таким способом можно прервать любой полёт, независимо от расстояния, ведь волны гораздо быстрее. Посему тестирование датчиков – исключительно прерогатива СБ, – штурман помолчал немного, затем продолжил. – Я был на таком испытании. Тогда я узнал, что с кораблём около «скалы» невозможно связаться. А ещё я видел записи показаний датчиков, – он исподлобья посмотрел на экран. – Они ничем не отличались от этих.

У меня закружилась голова и перехватило дыхание.

– Ты хочешь сказать, что мы налетели на такую гравитационную скалу? – спросил я каким-то полузадушенным тоном.

– Скорее сели на мель. Я мог бы утверждать это со всей уверенностью, если бы не одно обстоятельство. В СовБезе давно отказались от мысли использовать такую ловушку в качестве оружия. Знаешь почему? Потому что нужен вектор струны!

Это звучало, как приговор. Теоретически после прыжка определить вектор струны возможно. Как это формулировали физики, по синхровозмущениям гравиполя. Что-то аналогичное следу, оставляемому морским судном. Но космос – не море. После освобождения Ринкшасы такие следы агрессоров были найдены. Но для того, чтобы определить, куда они скрылись, самому мощному компьютеру Союза понадобилось бы пятьдесят лет. Полвека!

– И что будем делать?

– Ждать, – сквозь зубы процедил штурман. – Ждать, пока они не выключат чёртовы генераторы!

Алексей походил на человека, умеющего ждать, но он явно был более обеспокоен, чем хотел казаться. Штурман как-то ввалился внутрь себя, словно из него выпустили воздух. Я даже вздрогнул, когда он спросил:

– Есть хочешь?

– У тебя, похоже, стальной желудок, – скривился я и добавил мысленно: «И всё остальное, наверное, тоже!»

– Не хошь – как хошь, – равнодушно произнёс штурман. – Расскажи, что ты увидел в каюте ксенолога?

Меня снова накатила волна муторности при одном воспоминании о тошнотворном запахе.

– Во-первых, это, конечно, голова Лурвила, расколотая как арбуз.

– Почему именно голова? – заинтересовался Алексей.

– Потому что ею он обо что-то ударился, – раздражённо ответил я, смутно припоминая бурую кляксу на стене напротив койки. – Да, скорее всего он сидел на постели…

– Сидел?! – штурман аж заморгал. – Он должен дрыхнуть без задних ног после всей этой нервотрёпки! А ещё что ты видел?

Вот вопросики… Признаться, тогда меня больше заботило собственное состояние, чем бардак у ксенолога.

– Ну, там ещё была куча осколков дисплея его компьютера.

– Дисплея? – Алексей недоверчиво покосился на меня. – Они же небьющиеся! Хотя, да, о чём это я! Значит он, вместо того, чтобы спать, сидел и возился с нотником? Любопытно.

Штурман вскочил, скрылся в коридоре и вскоре вернулся с немного покорёженным блоком памяти в руках. После минутного ожидания сканер Компа выдал, что информация уцелела на 98 процентов.

– Недурно, – настроение Алексея немного поднялось. – Эта штука покрепче дисплея. Интересно, что в ней есть?

На табло сообщений высветилось: «Код доступа?»

– Какой такой код? – опешил штурман.

Комп невозмутимо пояснил: «Данные заблокированы. Введите код для снятия блокировки».

– Что, все данные? – Алексей хмуро посмотрел на сканер, затем на меня. – Попробуй ты.

Я молча набрал свой код доступа к корабельным системам. На табло возникло: «Код неправильный». Штурман кинул на него злобный взгляд и снова выбежал из рубки. Я окончательно почувствовал себя зрителем в театре одного штурмана.

Алексей вернулся со своими очками, перчаткой и платой. Когда он занял привычное положение (как при настройке струны), я решился его прервать.

– А что ты делаешь?

– Ты знаешь, что вся вычислительная техника, допускаемая в Космофлот, производится в Конфедерации? – штурман опять ответил вопросом на вопрос.

– Да, – что-то такое мелькнуло в голове. – Но почему?

– Священная корова! – Алексей оскалился и навёл указательный палец на потолок. – При выпуске любых плат памяти в них встраивается чип для блокировки данных. Чем больший уровень кода человек знает, тем от большего числа интересующихся он может защитить информацию. Только откуда это у ринкшасца?

Святые угодники! Ничего себе! Получается, я в своём неведении вообще мелкая сошка!!! И что он так разоткровенничался?

Рука в перчатке сыграла несколько аккордов на невидимом и беззвучном рояле. На табло сохранилась прежняя надпись.

– Ладно, – Алексей улыбался. – Сейчас мы его расколем.

Ещё одна мелодия. Никаких изменений.

– Вот как?! – штурман насупился.

Ещё мелодия. Ничего.

– Отрицательный результат – тоже результат, – Алексей пытался себя успокоить. – Хорошо, попробуем начальника службы информационной разведки.

Начальник службы информационной разведки также остался без информации. Пара новых аккордов не повлияла на монументальность надписи. Штурман сдвинул очки на лоб, и в недоумении посмотрел на неё.

– Высший код доступа СовБеза! – потрясённо сказал он. – Чёрт побери, кем же был этот ринкшасец?!

Алексей тяжело дышал, со лба градом катил пот, как после марафонского забега. Вдруг в глазах штурмана загорелся недобрый огонёк, тотчас скрытый вновь надвинутыми очками.

– Если и сейчас не получится, то Лурвила смело можно считать ясновидящим!

Штурман сыграл по меньшей мере добрый этюд, прежде чем табло моргнуло и сообщило: «Блокировка снята». Алексей с остервенением сорвал очки и перчатку, бросил в угол и повалился на пол. Некоторое время он в изнеможении только и повторял, как заведённый:

– Чёрт побери! Чёрт побери! Чёрт…

Да! Чёрт побери! Штурмана интересует, кем был Лурвил. А кто же тогда сам штурман? Оба явно не просто представители своих Советов! Но одно я знал совершенно точно: человек оказался круче ринкшасца. Это грело душу.

– Ладно, – Алексей, поднявшись и сев в кресло, усмехался на свою недавнюю ярость, только в глубине зрачков прятались какие-то претензии или подозрения. – Посмотрим, стоило ли так упираться. Давай глянем его последнюю работу.

На экране возник корабль Врага. Но он… менялся. Каждую секунду появлялись и исчезали какие-то детали, наросты корпуса. Зрелище завораживало, мы, не моргая, смотрели на него, как на представление фокусника. Внезапно картинка застыла, показывая совершенно другой корабль, но в то же время смутно похожий на исходный. Под ним был мелкий текст на общем ринкшасском: «Реставрация завершена. Вероятность происхождения исследуемого объекта от главного корабля Первой экспедиции составляет 87 процентов».

– Святые угодники! – прорвалось сквозь мои заскрипевшие шестерёнки. – Что это значит?

– В данный момент ничего жизненно важного, – Алексей хитро прищурился. – Так, косвенное доказательство одного, прямое доказательство другого. Сейчас это не имеет ровно никакого значения…

– Погоди! – я возмутился. – Как это – не имеет значения?! Насколько я понял, тот корабль Врага происходит от корабля пропавшей экспедиции ринкшасцев. Может быть, Враг и есть те пропавшие ринкшасцы?

– Ну и чушь! – штурман неожиданно расхохотался. – Твоя логика прямолинейна до примитива! Вот ты стоишь на кочке в болоте, и вроде бы недалеко от берега, но когда шагаешь к нему – начинаешь тонуть. А надо бы поискать рядышком другую кочку, затем ещё одну, они, может и кругалями, но вывели бы тебя на твёрдую землю…

Я застыл, не зная, что ответить, а штурман опять застучал по панели управления. По экрану пополз длинный перечень наименований: Астроцентр, Ахонта, Аюлы, Бердичевский, Буран и множество других. Ва, Ве, Ви, Вл…

Алексей вдруг резко ударил по клавишам. Список сменила фотография Лурвила (или любого другого ринкшасца с теми же глазами и причёской).

Файл «Владелец».

Имя: Лурвил Джуарн.

Раса: Ринкшасец.

Возраст: 53 стандартных года. (47 ринкшасских).

Официальная должность в Союзе: Совет Науки. Ксенолог. Заместитель руководителя группы дальнего поиска Космофлота. (Вот тебе раз! А что эта кабинетная шишка делала на моём «Энтаре»?)

Должность в Свободном Обществе Ринкшасы: Отдел Реставрации Действительности (ОРД) Разведки СОР. Руководитель аналитической службы. Лидер «непримиримых».

– Что это за чер-тов-щи-на? – по складам проговорил Алексей, затем с раздражением принялся перечислять. – Что за Отдел Реставрации Действительности? Какая такая аналитическая служба? Да в контрразведке нужно децимацию провести! Гнать в шею, совсем мышей не ловят!

Что-то ты разошёлся, штурман…

– Может, это не твой уровень компетенции?

Алексей посмотрел на меня, словно на несмышлёного ребёнка, и тихо спросил:

– Сам понял, что сказал?

Я промолчал. Штурман, удовлетворив свой комплекс превосходства, снова поехал по списку: Враг (Алексей не остановился), Вяхрев, Гетона, Гульбидзе, Два…

– Двакара! – мы закричали вместе, переглянулись, и я почувствовал, что всё-таки мы в одной лодке.

«Двакара – окраинная планета Земной Конфедерации. Основана потомками индийцев».

Так, мелькнула мысль, скорее всего Двакара – это искажённая Дварака, новая столица Кришну, построенная за одну ночь. Именно с неё угнали транспорт!

«Подтверждённые данные: существование проектной группы под руководством выходцев с Терсофии. Цель: создание «мнимого» компьютера.

Неподтверждённые данные: использование особых способов стимулирования мозга разработчиков со стороны терсофийцев.

Оценка: возможно создание компьютеров, превосходящих ныне действующие по скорости в 500 000 раз».

Мне показалось, что у нас пробило обшивку, но это был всего-навсего тяжёлый выдох штурмана. Вместе с воздухом из Алексея вышла вся кровь, потому что он стал белее мела. До меня начало кое-что доходить.

– Будь у нас такие штуки на Ринкшасе, мы бы очень быстро вычислили, куда ушёл Враг!

– Кто бы вам позволил… – трясущимися губами еле слышно произнёс штурман.

Ошарашенный, я онемел. Алексей же затравленно глядел на экран, будто увиденное на нём превзошло все его ожидания. Кажется, в масштабах, которыми оперировал штурман, случилось нечто непоправимое, настоящая катастрофа.

– Это же конец! – внезапно быстро и горячо заговорил Алексей. – Конец всего! Конец Союза, конец Конфедерации! Нас запрут на планетах, мы будем думать только о том, чтобы выжить, не смея и носа высунуть! Чёртовы ринкшасцы! Почему, почему они ничего не сказали?! Что за дурацкая игра в секретность?

Я подумал, что не ринкшасцы первыми начали эту игру.

– Обнаружены корабли неизвестной конструкции, – сообщение Компа оборвало все мысли.

– Покажи! – штурман, похоже, был готов к любым неожиданностям.

На обзорном экране появилась жёлтая неподвижная точка в окружении шести красных, стремительно летящих к центру.

– Мы можем уйти в досветовом режиме? – хладнокровно спросил Алексей.

– Нет, они быстрее, – с секундной заминкой ответил я и добавил. – Но как они нас нашли?

– Не тормози! – буркнул штурман.

– Атака гравитационными пучками, – как ни странно, но в голосе Компа мне послышалось беспокойство. – Рассеивание из-за расстояния.

Святые угодники! Гравитационные пучки! Этим страшным оружием ближнего боя обычно вооружались крейсера. Выпущенный с небольшого расстояния, пучок прошивал сферу стабильной гравитации и буквально раздавливал всё, что находилось внутри! Нам явно не собирались предлагать почётную сдачу!

– Я этого не хотел! – понуро сказал штурман и бросился поднимать свои перчатки и очки.

– Что мне делать? – наверное, никогда в моём голосе не было столько отчаяния, близкого к панике.

– Молиться! – рявкнул Алексей. – Не мешай!

И заиграл на своём невидимом инструменте. Меня слегка вдавило в кресло. Ой-ёй! Любопытно, а штурман выживет после гравипучка?

На табло появился запрос: «Координаты?». Алексей задумался, и, кажется, на пару мгновений растерялся, потом что-то набрал. Новое сообщение меня озадачило: «По этим координатам полёт с экипажем запрещён!» В кресло вдавило значительно сильнее, штурман пошатнулся и продолжил «концерт».

– Мне пристрелить его, что ли?! Кто здесь главный?!

Наконец, Комп нехотя выдал: «К запуску готов». Алексей приподнял очки и посмотрел на меня.

– Кэп, если всё обойдётся, то мы оба пойдём под трибунал. Но, скорее всего, пожалеем, что под него не попали!

Штурман ткнул указательным пальцем перед собой. Ничего не произошло, по крайней мере, я ничего не почувствовал. Только спустя добрый десяток секунд я заметил, что обзорные экраны пусты.

– Что случилось? – волосы у меня зашевелились. – Где звёзды?

– Звёзды? – рассеяно переспросил Алексей, снимая свою амуницию. – Их и не должно быть. Здорово же они удивятся, когда увидят, что мы исчезли!

– Где мы? – я говорил почему-то шёпотом. – В преисподней?

– Ты серьёзно веришь в эту христианскую чушь? – штурман подёргал мочку уха.

– А ты нет? – по моему опыту, вера в загробный мир была очень распространена среди космофлотчиков.

– Не буду говорить, что Там ничего нет. Но, боюсь, правда тебе не понравится, – Алексей теперь усиленно тёр нос. – Ты когда-нибудь задумывался, почему скорость света равна скорости света, а скорость пробива струны имеет строго ограниченный предел?

Он смотрел чистым и открытым взглядом, в котором не было заметно и тени подвоха.

– Иногда задумывался, – нехотя пробормотал я.

– И к какому выводу пришёл?

– Что виновата среда распространения!

Штурман засмеялся.

– Твоей интуиции можно позавидовать! В лингвистическом плане ты настолько близок к истине, что с тобой даже не стоит спорить!

– Не томи! – по-хорошему попросил я.

– Не буду. Сейчас ты узнаешь ещё одну страшную тайну! Дело в особом свойстве пространства, названным плотностью. Пространство, безусловно, среда распространения, тут ты прав. Но чисто лингвистически, ибо в физическом плане всё намного глубже, и связано с концепцией пятого измерения…

Алексей приостановился, чтобы полюбоваться произведённым эффектом, но с тем же успехом он мог сказать, что мы улепётываем на машине времени. Я бы проглотил и это.

– Более-менее наглядно это можно представить в виде огромной сферы, куда, как в матрёшку, включены более мелкие. Физики утверждают, что поверхность одной из таких сфер – это наша Вселенная, а всего таких Вселенных – бесчисленное множество. Улавливаешь?

– Да! – твёрдо ответил я. Гипотеза попала на хорошо подготовленную почву. Грандиозность идеи сразу захватила дух: множество Вселенных, отличных друг от друга на небольшую дискретность!

– Отлично! Так вот, передвигаться можно не только по поверхности нашей сферы, то есть в обычном пространстве, но и по радиусу. При этом точка во Вселенной, где мы окажемся, будет строго соответствовать точке в нашей Вселенной, откуда мы отправились.

Воображение живо нарисовало в голове схемку, из которой очевидно следовало, что длина дуги внутренней сферы окажется короче длины дуги внешней, что заметно бы сократило расстояние между соответствующими точками.

– Получается, можно опуститься вниз по одному радиусу, переместиться в той Вселенной на гораздо меньшее расстояние, и по новому радиусу выйти в нужную точку!

– Гениально! – штурман иронически зааплодировал. – Кэп, ты вообще знаком с таким термином как «плотность»? И если знаком, то что он, по-твоему, обозначает?

Я почувствовал себя идиотом, весь мой пыл испарился. Алексей продолжил поучения тоном ментора.

– Плотностью пространства назвали свойство предельных скоростей изменять значения в зависимости от продвижения вдоль радиуса. Чем ближе к центру, тем меньше пределы, и, соответственно, больше плотность. Единственной постоянной остаётся время на преодоление расстояния между двумя радиусами. Так что из твоего предложения ничего бы не вышло.

– Но что происходит сейчас? – я окончательно был сбит с толку.

– Сейчас… Сейчас мы движемся к центру миров, чтобы там изменить угол выхода, – на этот раз штурман достиг желанного эффекта, если он, конечно, заключался в моих разинутом рте и тупой физиономии. – А может, уже уходим из него. Нырок вслепую, потому что все мощности Компа задействованы на расчёт. Ошибка даже в сотом знаке грозит всплытием прямо посредине какой-нибудь планеты или Солнца! Я даже не могу сказать, как тут время течёт…

После возникшей паузы мной внезапно овладело истерическое веселье.

– Всегда поражала, – я захлёбывался смехом, – способность физиков объяснять что-нибудь необъяснимое через ещё более необъяснимое. Как это просто: скорость света равна стольким-то метрам в секунду, потому что плотность пространства составляет здесь столько-то! А почему не наоборот?! Наверняка, по их представлениям, в центре всех Вселенных плотность равна бесконечности. Что они под этим подразумевают? И каким образом они объяснят, что такое плотность пространства? Через сгущение частиц эфира?

– Это что, – Алексей усмехнулся. – У этих физиков-«плотников» от пятого измерения крыши поехали. Одни носятся с идеей, что свет распространяется медленнее, чем гравиструна, потому что свет идёт по поверхности сферы, а струна пробивает себе хорду. Другие их опровергают, заявляя, что сфера – всего-навсего абстракция, не имеющая с действительностью ничего общего.

– Но ведь мы этим пользуемся! – возразил я.

– Не спорю, – штурман вдруг сел на пол и устало прислонился к стене. – Проблема с физикой в этом и заключается: мы знаем КАК, но не знаем ПОЧЕМУ! Если бы мы знали ПОЧЕМУ, то вариантов КАК у нас было бы много больше…

Да уж, в самую точку… Добавить нечего.

С выключенными приборами вид у рубки был какой-то тоскливый, и я не знал, на что смотреть. Мой блуждающий взгляд наткнулся на неприкаянную «боевую» перчатку в углу.

– А правда, что при ошибке с кодом корабль возвращается в Гавань? – решил я проверить давний слух.

– Угу, – Алексей сомкнул веки и старательно натягивал маску абсолютного безразличия. – Знал бы ты автоматизм, до которого этот личный код муштруется. И какой миллисекундный допуск на его ввод. Не раньше, не позже…

Ага, ага… Транспорт, тем не менее, угнали! Прямо к Врагу! Врагу…

– Э-э-э… Я гляну диск Лурвила?

– Пожалуйста! Распоряжайся! – штурман равнодушно мотнул головой, не открывая глаз.

Я переключил управление сканером на себя и вернулся к тому самому файлу. Хвала Богу, он тоже был на общем ринкшасском. И начинался с цитаты. Святые угодники, но какая заумь!!!

«Для нового… консерватизма главное значение имеет враг… с которым нельзя договориться. Для формирования новой одинаковости??? основанной на фундаменте… веры и культуры, необходим… – так, этого слова не знаю – враг цивилизации. Отражённый??? акт «назначения врагом» должен исчезнуть, чтобы перед людьми возник настоящий враг, природный враг… сама жизнь которого угрожает жизни этого народа».

Пока я пытался уловить смысл, раздался смех штурмана.

Это был смех висельника.

– О, наш ксенолог интересовался людьми вплоть до Шмитта! Так и вижу торчащие некретовские ушки! – теперь чему-то истерически веселился Алексей. – Вот экипажик-то – словно змей специально в банку запихивали! Ты прокручивай, прокручивай!

Словно под гипнозом я читал дальше.

«Основная идея: Враг – это миф, придуманный людьми.

Причины возникновения мифа о Враге:

1. Гибель Земли в результате конфликта фронтира и метрополии.

2. Отчуждение военных от практических дел и нарастание недовольства среди них.

Следствия возникновения мифа о Враге:

1. Направление энергии военных на подготовку к «возможному возвращению Врага».

2. Скрытие факта гибели Земли от самих людей.

3. Появление «убойного» аргумента для привлечения новых членов Союза.

Практические выводы:

1. Планета, выдаваемая за разрушенную планету Врага, возможно, есть Земля, считающаяся затерянной.

2. Ринкшаса была атакована не Врагом, а спецотрядом Совета Безопасности…»

– Так вот за что они нас не любят! – Алексей неожиданно зааплодировал.

Я вздрогнул, в памяти зазвенела реплика штурмана: «Кто бы вам позволил…» Святые угодники!

– Ты… ты… хочешь сказать, что всё это правда?!

– Ну, – Алексей смотрел на экран с какой-то дикой смесью радости, недовольства и превосходства, – эти реставраторы ухитрились не завязнуть в болоте, и со своей кочки ступили прямо на берег. Но… Только… ЭТО БЫЛ НЕ ТОТ БЕРЕГ!!!

– Прекрати философствовать! И так ничего не понимаю! – я с трудом разжимал челюсти и говорил странным металлическим голосом.

– Извини, – блеск в глазах погас, и штурман весь как-то съёжился. – У меня просто выдался тяжёлый день.

Господь всемогущий! Он называет это тяжёлым днём! Привычная картина мира обрушилась, не оставив и соломинки, чтобы ухватиться! Всё превратилось в огромную, гигантскую ложь, не дающую дышать! А у него всего-навсего тяжёлый день!

– Я требую ответа!

Алексей усмехнулся – одними губами.

– А почему нет? – он словно прислушивался к чему-то внутри. – Кэп, если бы ты только знал, как иногда паршиво ощущать себя одним из всего десяти человек во Вселенной, которые знают, как всё было на самом деле…

Штурман резко встал.

– Есть хочу! Тебе принести?

Я механически кивнул. Алексей исчез в коридоре, а я остался наедине со своими мыслями. Но они путались, разбегались, и их никак нельзя было собрать в единый пучок. Честно говоря, я боялся посмотреть в зеркало. И увидеть там… Что?

Штурман вскоре вернулся с пакетами, отдал один мне, и, сев в кресло, принялся за еду. Алексей размеренно, как робот, двигал челюстями, глотал, когда было нужно, но глаза его бессмысленно уставились в пустоту. Когда я подумал, что могу выглядеть точно так же, у меня перестали лезть куски в горло. Всё это слишком походило на поминальную трапезу. Даже не по Радко с Лурвилом.

– Сколько у них пунктиков-то… Ладно, куда ни кинь – всюду клин, – штурман наконец принялся рассказывать, прихлёбывая чай. – Что там, фронтир взбунтовался? Ну, немножко не так всё было, но, в принципе, какая разница? Результат – что в лоб, что по лбу! Да и вояк хлебом не корми, дай побузить… И порулить. Пусть уж лучше ходят строем и проводят учения. Хотя сейчас на них одна и надежда… – Алексей нервно покусал губы. – Что дальше? Скрытие гибели Земли от самих людей? Не, ну кому понравится знать, что твои предки перегрызли друг другу глотки и спалили дом в атомном пожаре! Тут к гадалке не ходи…

Святые угодники! Этого не может быть! Я не верю!!!

– Так, следствие три. Да уж, убойней не бывает, – штурман поперхнулся. – На пугало огородное потянет. С аргументом наш реставратор что-то погорячился, как и с этими обломками – типа, Землёй. Правда, там полная промашка не только у него. Идиоты не додумались сделать нормальный анализ на возраст, теперь отгоняй любопытных… А вот со спецотрядом – в точку! Удачная операция получилась…

Всё окончательно запуталось. Неужели? На самом деле?! Нет, боюсь даже думать!

– Ты забыл про самый первый пункт!

Алексей нахмурился, затеребил кольцо и заелозил по обшивке кресла.

– Не забыл… Но правда кажется такой… такой неправдоподобной… Кэп, всегда ли мы отдаём должное стихии по имени «случай»? А ведь иная случайность может повлиять на историю сильнее сотни закономерностей. За примерами далеко ходить не надо, – штурман испытующе посмотрел на меня.