Текст книги "Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы"

…Они лежали в постели, обнявшись, в комнате Антона. Часы, стоявшие на крышке секретера рядом с хрустальным бокалом с недопитым шампанским, показывали 5 утра, но Анне и Антону спать не хотелось. Они были молоды и счастливы, и им было хорошо. Антон, будучи по характеру человеком сдержанным, после часа бешеной страсти, внезапно охватившей его, совершенно раскрепостился. Он видел, что девушке было хорошо с ним, и от этого он чувствовал огромный прилив энергии, к тому же, Шелестов заметил, что он испытывает к ней не только сексуальное влечение, нет, а что-то неизмеримо большее. После первой вспышки страсти, побывав в ванной и немного передохнув, они занялись любовью уже обстоятельно, со вкусом, не спеша. К тому же, в холодильнике ещё нашлась бутылка полусладкого, советского шампанского, которая незамедлительно была открыта с громким хлопком. Ближе к рассвету, они решили, что надо немного поумерить пыл. Во – первых, наступило утро выходного дня, во – вторых, за ними никто не гнался, в – третьих, они были свободны. Поэтому, они решили поспать и набраться сил для дальнейших подвигов, попрощавшись на время сна длительным поцелуем.

Сколько он проспал, Антон не знал. Навалившаяся, было, дрема прошла, как только он начал обстоятельно анализировать события прошедшего дня. Это помогало, когда он пытался заснуть, но не сегодня. Не открывая глаз, Шелестов осторожно повернулся к Анне, стараясь ее не потревожить, и услышал легкий смех. Открыл один глаз: девушка улыбалась и разглядывала его, опершись на локоть. Открыл второй – она коснулась кончиками пальцев длинного шрама на его левом боку.

– Что это?

– Память о Балтийском море.

– Ты что, был моряком?

– Ну, в каком-то смысле был!

– И что?

– И все! – Антону не хотелось говорить об этом. Он старался избегать воспоминаний о своем боевом прошлом, потому что было нельзя, и потому, что не хотел. К тому же, девушка была журналисткой ведущей американской телекомпании.

– Фу! Какой колючий! – Анна быстро убрала руку от его тела и отвернулась.

– Ну вот, обиделась! – он ласково повернул ее красивое лицо к себе и заглянул в ее глаза.

– Пойми меня правильно, просто есть темы, о которых я не хочу говорить, хочу забыть и никогда не вспоминать. У тебя есть, такие?

Девушка на секунду задумалась.

– Есть, конечно, но они не серьезные! – уже с игривой интонацией в голосе произнесла она.

– Вот видишь! – Антон приподнял голову с подушки и посмотрел на часы. – Ого, уже 10 утра!

– Очень хорошо! Тогда я еще немножко посплю, а ты меня охраняй! И никуда без меня не уходи! – девушка пододвинулась к нему и доверчиво прижалась, положив голову на его грудь. Через несколько минут она уже спала.

Шелестов прикрыл глаза. Внезапно целый калейдоскоп лиц девушек, которых он любил, промелькнул перед глазами, как в кино. Суровая вещь – память! Вы не находите? Хочешь ты того или не хочешь, а память всегда вернёт тебя в прошлое, каким бы оно не было для тебя, хорошим или плохим. Особенно, если эта память связана с женщинами.

Антон улыбнулся. В его жизни было несколько серьёзных сердечных потрясений, которые ранили очень сильно. Некоторые скрасили его существование, некоторые создали сложности в личной жизни. Если выстроить эти памятные потрясения в хронологическом порядке, то картина получается довольно забавная. Итак! Её звали Света Коробова. Боже мой, как это было давно! Вспомните, какими вы были в шестом классе средней школы? То-то! А Света была в 7 – «Б» 192 – й школы Октябрьского района Москвы самой красивой в своём классе. Шелестов учился в параллельном 7 – «А». Она была королевой. Великолепные чуть вьющиеся белокурые волосы (девочки – школьницы тогда не красили волосы: нельзя было), комсомолка, отличница, прелестница и плутовка из «хорошей семьи» (бытовало такое классическое понятие: учила английский язык с репетитором и играла на фортепьяно).

Огромные голубые глазищи, чуть вздёрнутый носик, вся такая кукольно – нарядная подружка. А как она улыбалась! Она была просто неотразима. Во всяком случае, она так считала. И Антон обратил на неё своё внимание. К тому же, она жила в его доме, в 8 – м подъезде. Шелестов жил в 7 – м. Боже мой, как она любила целоваться! Даже дух захватывало. Первый раз их вместе застукал во дворе нашего дома, в беседке, её отец, участковый дядя Коля, громадный мужик с суровым лицом. Пообещав «в следующий раз надрать уши», Антон был отпущен с места преступления с легким шлепком под зад. Светку отец отвел домой к её матери для «выяснения».

Через месяц, Светка каждый день ждала Шелестова у подъезда, чтобы идти вместе в школу. Весь путь от их дома №32, до школы, которая стояла во дворе дома №34, занимал 15 минут. За это время она успевала ему рассказать кучу дворовых новостей и их прокомментировать.

В школе их стали называть женихом и невестой. А ещё, при их появлении одноклассники хором скандировали: «Мы с Тамарой ходим парой, мы с Тамарой – санитары!». Наверно это было действительно весело, так им казалось.

Через два месяца, Светка стала таскать за Антоном его школьный портфель. Это уже было серьёзно. Теперь так показалось ему. Он стал приходить к ней в гости через день, а она так ни разу у него в гостях и не была.

Что можно сказать про школьную любовь? Про её коварство и быстротечность, про то, как она ошибочна и, как следствие, жестока! У вас была школьная любовь? Вот – вот! Все её пережили. И это нормально.

Через три месяца неожиданно наступила развязка. Дело было так. После школы, Антон с друзьями скинулись и купили в гастрономе «Спутник», что располагался в их доме, бутылку красного вина под экзотическим названием «Алжирское» за 1 рубль 07 копеек. Это была «бомба», бутылка ёмкостью в 0,8 литра и крепостью в 12 градусов. Их было семь человек, и все жили в одном доме. А где ещё можно было спокойно выпить и обсудить серьёзные вопросы? Конечно же, у них во дворе, в беседке. А где же ещё!? Все пошли туда. И что Шелестов там увидел? Догадались? В беседке его Светка вдохновенно целовалась с Гришкой Кошкиным из 12 – го подъезда! Какое вероломство, какое предательство! Он был так вне себя от ярости, что даже в этот день не стал пить вино и курить.

Надо сказать, что отзвуки того дня преследовали Антона в его жизни постоянно. Все дальнейшие отношения с женщинами, являлись перевернутым вариантом его отношений со Светкой. Хотя он так и не научился курить, что, несомненно, явилось в дальнейшем большим плюсом.

Когда Антон поступил на первый курс Политехникума им. В. И. Ленина, ему было уже шестнадцать лет, и он познакомился с Лариской. Она была следующим его потрясением, она была прекрасна, другими словами не сказать. Мягкий грудной голос, чуть рыжеватые, вьющиеся длинные волосы до плеч, чуть полноватые губы, узкие скулы, зеленые смеющиеся глаза, а какая у неё была грудь! Шелестов влюбился в эту потрясающую грудь без памяти. Лариса была еврейкой и с этим были связаны некоторые сложности. Но всё равно, гормоны кипели, и Шелестов быстренько уложил её в свою постель, а потом и сам к ней прилёг ровно через неделю их знакомства. Жизнь свела их на катке в Парке Культуры им. М. Горького.

Лариса жила на улице Строителей в шикарной трёхкомнатной квартире с родителями и бабушкой. Обычные еврейские родители и необычная еврейская бабушка. Фаину Раневскую помните? Копия, но только на голову ниже. В свои 85 лет, колоритная бабуся на здоровье никогда не жаловалась, была крепка, громогласна и румяна. Силой духа и статью она напоминала гиппопотама – уверенно стоявшего на толстых ногах, затянутых в толстые шерстяные носки из собачьей шерсти. Исповедуя принцип, «чего хочется, то и необходимо», она любила вкусно поесть, в день выпивала пятьдесят граммов хорошего коньяка, строго курила папиросы «Беломорканал» и постоянно куталась в теплую шаль.

Её звали Софья Адольфовна. Она всю жизнь проработала преподавателем русского языка и литературы в колониях для несовершеннолетних преступников. И до войны, и во время войны, и после. Всю жизнь! Она свободно говорила на иврите, немецком и французском. Такого количества орденов и медалей, которые она держала в простой коробке из – под дамских туфель образца 1940 года, Антон никогда не видел. В общем, мощная бабка! Шелестова она называла просто Антошей. Однажды весной, в день её рождения, когда Шелестов и Лариса после кино пришли домой, на кухне сидели четверо хорошо одетых суровых мужчин, руки которых были густо покрыты татуировками, и Софья Адольфовна, которая, что-то там им весело рассказывала. Много лет спустя, Антон узнал, что это были самые авторитетные «воры в законе» в СССР, на тот период. Иногда к ней заезжали и другие, не менее колоритные личности. Она принимала всех своих бывших воспитанников. Бывали и генералы, и руководители крупных предприятий, и артисты, и т. д. И все приезжали к ней, к своей бывшей учительнице, с благодарностью и подарками.

Она, возможно, дожила бы и до ста лет, но однажды поскользнувшись зимой у подъезда своего дома, получила травму, как говорят в таких случаях медики: “ не совместимую с жизнью». А жаль! Искренне…

Анна зашевелилась и что-то сказала во сне, а затем выскользнула из объятий Шелестова, отвернулась от него и улеглась на самый край кровати, накрывшись одеялом с головой.

Так! На чём это мы остановились? … Ага, вот!

Антон был счастлив с Ларисой, ему было хорошо с ней. И всё было бы ничего, если бы однажды её мама прямо не заявила Шелестову примерно следующее:

– Антон! Вы хороший молодой человек и я, и моя семья, мы видим, как вы относитесь к моей дочери. Но, дело в том, что я не вижу перспективы дальнейших ваших отношений с моей дочерью. Кроме того, через год мы уезжаем в Израиль навсегда. Так, что я попрошу вас больше нам не звонить, и не приезжать.

Две недели Шелестов дежурил у подъезда, где жила Лариса, столько же у московского медицинского училища номер один, где она училась на зубного техника, всё без толку. Правда, один раз, совершенно случайно, ему удалось переговорить с ней. Разговор был грусный и звучал примерно так:

– Лариса, оставайся и выходи за меня за. Через два года я заканчиваю техникум, и иду работать. У нас большая квартира, отец и мать живы, все работают, так что проблем нет! Я люблю тебя!

– Я тоже люблю тебя, Антоша и вышла бы за тебя за, но на семейном совете мы с нашими родственниками решили уехать. Я не могу без мамы. Так что, прости.

Вот такие вот дела! У него как – будто сердце из груди вырвали. Нет слов, чтобы передать, что творилось в душе Шелестова. Это долгая и действительно мучительная история надолго оставили след в его душе. Но надо было жить дальше!

Но тут ему повезло, на третьем курсе техникума он познакомился с Таней. Делаем глубокий вздох, затем выдох! Это потрясение было на голову выше него, и снова длинные роскошные рыжие волосы, словно облако, окаймляли её голову, карие кошачьи глаза, длинные пушистые ресницы, тонкие чувственные губы, а прекрасное молодое тренированное тело (она серьёзно занималась прыжками в высоту и имела разряды) сводило Шелестова с ума. Поверьте, было от чего! Как говориться: «у неё ноги росли из коренных зубов!». Увидев её впервые, на дискотеке в Институте стали и сплавов, Антон сразу почувствовал в ней какой-то особый тип девушки. И это ему понравилось. Она была веселая и общительная, училась в институте легко, любила быструю ритмичную музыку и сливочное мороженое. Всегда выглядела бодрой и здоровой. У нее не существовало барабашек, скелетов в шкафу, тараканов в голове и темных углов, грипп она лечила красным вином, ничего не боялась, и относилась к любым событиям, как к приключениям. Таня была как солнце – она притягивала к себе всех, не разбирая ни пола, ни возраста. Создавалось впечатление, что её обожали даже бродячие собаки, коммунисты и бомжы. Куда бы она ни пошла, у неё везде были знакомые, а если она попадала в новую компанию, то уже через десять минут становилась своей в доску. Был в ней какой-то особенный Божий дар – это умение нравиться людям, причём всем – и каждому, в частности. Она умела слушать, умела советовать, всегда готова была прийти на помощь, шла ли речь о моральной поддержке или о деньгах, которые она давала в долг, не раздумывая, да и не особо рассчитывая на возвращение. Видимо, ей просто доставляло удовольствие отдавать.

Симпатия между ними возникла мгновенно, как только они увидели друг друга. Шелестов понял, что нравится ей, хотя была Таня и несколько выше его. По крайней мере, он так думал. Они встречались два года, до самого окончания им техникума, и всё это время, неясное беспокойство, связанное с её обширным кругом кавалеров, иногда занимало его. Иначе не скажешь! Она жила у метро «Каширское» в однокомнатной квартире одна, и Антон частенько оставался у неё на ночь, и имел ключи от её квартиры. Получив диплом об окончании техникума, Шелестов стал подумывать о том, что пора переехать к ней жить. Что будет дальше – покажет время. Но всё изменил разговор с отцом, который, в общем-то сводился к следующему: этой осенью ты уйдёшь в армию, два года тебя не будет. Татьяна лишь твоя девушка и нам она никто! Поэтому пусть ждёт. Дождётся – вопросов нет, не дождётся, всем будет хорошо! Татьяна дождалась, и их отношения продолжились, правда, слегка поостыв за эти годы. Видимо, продолжительная разлука всё же вносит оздоровительные коррективы в отношения между мужчиной и женщиной. Как говориться, делается переоценка ценностей. Отец Антона в этом плане оказался прав, старый и мудрый дряхлеющий лев.

Поступив на первый курс Московской высшей школы милиции, Шелестов стал реже видеться с ней. Учёба и спорт занимали почти всё свободное время. Короче говоря, однажды вечером, без звонка, хотя была договоренность без него не приезжать, Антон приехал к ней в гости, где обнаружил двух голых её сокурсников и саму Таню в неглиже, так сказать. Озадаченный, обнаружением лёгкой групповушки, Шелестов сам оказался в двусмысленном положении, поскольку был в милицейской форме. Танюшу такой поворот событий нисколько не смутил, поэтому, увидев входящего в квартиру Антона, она весело предложила: «Что уж теперь делать, присоединяйся к нам!». Быстро вспомнилась Лариса – потрясение №1. Аккуратно опустив ключи в хрустальную вазочку на серванте, Шелестов вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.

Конечно, они расстались. В его жизни не было худшего времени: жуткие муки ревности, бесконечные сомнения и неуверенность в себе, вечный страх её потерять, недоверие и подозрительность, сознание собственного бессилия, злость на неё, на себя, на весь мир вокруг, сделавший её такой замечательной, но отчего-то не для Антона одного. Честное слово, кажется, когда всё выяснилось – он испытал огромное облегчение. Нет, нет, пока они были вместе – она была само совершенство, но делить её с кем-то ещё Шелестов не собирался.

На душе было паршиво, да и настроение было испорчено, но всего лишь на два дня, потому что в воскресенье, в кафе «Ангара», что на Калининском проспекте, случилось знакомство с Аней. Это было ещё одно потрясение под номером 4.

Когда все пронумеровано, очень удобно вспоминать, правда?

Эффектная, экзотическая брюнетка со смуглым лицом сидела одиноко за столиком и плакала, потому что, как оказалось, её только что бросили. При этом её молодой человек ушёл, не заплатив за бутылку сухого вина и шоколадку. Антон так её понимал! Оставив на минуту компанию друзей, Шелестов перебрался к ней за столик. Обливаясь слезами, Анна доверительно сообщила, что собирается покончить жизнь самоубийством, потому что её унизили и оскорбили до невозможности.

Оказывается, некоторое время назад она познакомилась с молодым человеком и после нескольких недель ухаживаний за ней, они стали иногда встречаться уже у неё дома. Сначала часто, а потом всё реже и реже. Так сказать.

Антон внимательно слушал расстроенную брюнетку.

– … а когда я сказала, что хотела бы проводить с ним больше времени и, может быть, нам стоит уже начать жить вместе, он ответил: «Анюта, да брось! Давай останемся добрыми друзьями». Представляете? Друзьями! Я целых три месяца ухаживала за ним, кормила, поила, стирала его вонючие носки и трусы, всё для него делала, чуть ли не задницу подтирала, а он…

– Неплохо! – сказал Антон.

Не заплатить за шоколадку! Какая низость! Какое вероломство! Это немедленно требовало его вмешательства.

Внешний шикарный вид девушки, её искренние слёзы преисполнили его творческими идеями на будущее, и Шелестов начал действовать.

Антон заплатил официанту за её столик и, взяв Аню за руку, привел к друзьям. Появление девушки народ встретил с одобрением, и веселье продолжилось. Компания молодых симпатичных парней быстро привела Анну в чувство: взяв с собой сумочку, она на некоторое время покинула Шелестова, а когда вернулась, все восхищенно уставились на неё. От недавних слёз не осталось и следа.

Она была просто прекрасна. Копна блестящих иссиня – чёрных волос, узкая талия, развитые бёдра. Ярко – красные губы выгодно оттеняли смуглое лицо и огромные бархатные чёрные глаза.

Учитывая собственные неприятности, Антон предложил ей объединить ненависть к бывшим своим партнёрам, а заодно поехать к нему в гости. Благо родители были на даче. Предложение было принято без колебаний и с пониманием. Действительно, не оставаться же одним в так хорошо начавшийся воскресный вечер. В дальнейшем их отношения стали быстро развиваться. Она познакомила Шелестова со своими родителями. Отец Анны – Марии, так звучало её полное имя, был испанцем и работал в МИДе, мать – русской. Семья была обеспеченной, их трёхкомнатная квартира располагалась в доме на Ломоносовском проспекте, а её отец ездил на собственном «мерседесе» канареечного цвета. Это в те-то застойные времена. Потом Антон познакомил Анну со своими родителями. И все были довольны.

На втором курсе школы милиции, летом, Шелестов уехал на сборы в Подмосковье. Через два месяца он вернулся. Телефонный звонок застал его в ванной (он любил полежать в теплой водичке и, не спеша, поговорить с друзьями). Он поднял трубку.

– Привет, Антон! Я сразу к делу, ладно? Я встретила другого парня и у нас любовь! Не перебивай меня, пожалуйста, а то я заплачу! – начала Анна.

А Шелестов не хотел слушать дальше, потому что знал продолжение, поэтому он просто положил трубку. Если раньше он сам уходил от девушки, то теперь его честно и откровенно бросили. Вот – так! Дешево и сердито! С глаз долой из сердца вон!

Но надо честно признаться, что через год после описываемых событий, Антон совершенно случайно встретил её в Центре, у метро «Маяковская». Весело поболтав ни о чём в кафе, они продолжили свои ни к чему не обязывающие давние отношения у неё на квартире, благо, к тому времени, она опять была одна, да гусарская натура не давала Шелестову покоя и настойчиво требовала «продолжения банкета», так сказать. Время шло, и всё было бы хорошо, если бы Анна, однажды, не завела разговоров о любви. Оценив ситуацию, Антон резко стал очень занятым человеком и значительно сократил с ней количество встреч. В результате, она заимела статус подруги, с которой можно было выпить пивка и водочки, и немного поболтать ни о чём. В свою очередь, Анна стала бесконечным источником душевных страданий: она меняла мужиков как перчатки, умудряясь влюбляться в первую встречу, отдаваться во вторую и горько разочаровываться, не дождавшись третьей…

– Ненавижу козлов, которые говорят мне: ты такая красивая, ты такая умная, ты мне нравишься, давай с тобой дружить, а там посмотрим! Потом конфетно – букетная стадия, всякие милые глупости, я привязываюсь, думаю, нормальный парень, мне повезло, типа, он – именно то, что мне нужно, мне хорошо с ним, возможно, я могу его даже полюбить, и уже начинаю что-то чувствовать к нему. Но если бы я внимательно относилась ко всему этому словоблудию, то сразу бы стало видно, что это все фикция, только слова, а за ними ничего нет. Он растекается песнями о нашем удивительном совпадении характеров, но денег он не приносит, время идет, а за квартиру надо платить каждый месяц, а я как дура сохраняю ему верность. Потом вдруг все резко меняется, он исчезает, а я опять остаюсь один на один со своими проблемами? Где мой прекрасный принц? Где этот козел?

Шелестов просто обожал эти рассказы, и, прихлебывая пивко, с легкостью соглашался с неопровержимым доказательствами, что «все мужики козлы, всем вам одного надо», ибо в эти моменты он, как никогда, искренне радовался, что он мужчина. Впрочем, эта новая роль личного психоаналитика совершенно не отрицала возможности остаться у неё на ночь на правах старого друга…

Время – лучший лекарь. С годами чему-то учишься, набираешься опыта расставаться без обид. Говоришь ей – будь счастлива, пусть у тебя всё будет хорошо! И сам в это веришь, стараешься быть искренним… Правда, не всегда это получается…

…Стараясь не разбудить спящую девушку, Антон тихо поднялся с постели и подошёл к окну. За окном начинался новый день. На улице уже набрал силу скрипучий, яркий декабрьский день. Солнце почти забралось на небо и сейчас ослепляло лежащие повсюду искристые снежные шапки. Девственно чистые сугробы на крышах соседних домов серебрились и переливались, меняя оттенки от нежно розовых на дымоходах – до синеватых в закоулках, и поворотах улиц. Сразу за домом, напротив, через площадь Гагарина, над шестью трубами районного ТЭЦ – 20 лениво распускались пушистые столбы пара, постепенно поднимающиеся к небу огромными искусственными облаками.

Шелестов с любопытством смотрел на окна соседних домов, которые светились от декабрьского солнца, а кое – где из – под неприкрытых штор просматривались ёлки. Московские семьи готовились к празднику…

…Потом была Людмила. Мила, так он называл её – это было совсем другое. Семь качеств, которые тогда сразили Шелестова наповал. Первое. Чувство юмора, она смеялась легко и искренне над хорошим анекдотом или веселой историей. А когда она слышала что-то необычное, у неё глаза зажигались любопытным огнём. Второе. Характер. Она могла быть серьёзной и даже жестокой, но она никогда не выплёскивала на окружающих свои эмоции. Третье. Надёжная и честная, если можно говорить такое о девушке. Четвертое. Этот пункт мы пропустим. Пятое. Запах её волос действовал на Антона как наркотик: наступало чувство умиротворённости и покоя. Шестое. Ему нравилось, как она выглядит. Семь. Она всегда засыпала, сложив ладошки рук и положив на неё свою очаровательную головку. Это было восхитительно. Именно это слово подходит к ней, слово «восхитительно», и это так веяло далёким детством.

Казалось, Антон нашел ту, единственную, которую искал. С согласия обоих семей Мила переехала к Антону на Ленинский проспект. Была, правда одна проблема, которая называлась по-русски просто – «тёща». Мама Милы лезла во все их дела, хотела участвовать даже в ссорах. Постоянно звонила по любому поводу и без, иногда внезапно приезжала к ним домой, чтобы поговорить с ней наедине. С каждым разом Шелестову это надоедало всё больше и больше. Однако, они с Милой дружно прожили весну, лето, осень, а потом наступила зима. Зима в Москве и в их отношениях. Она наступила как-то неожиданно. Было очень холодно. В тот день Мила просто не пришла домой. Шелестов позвонил ей на квартиру, где жили её родители.

– Приходи к нам! – сказала Мила, – будем жить с мамой и моей сестрой. Они не против.

– Зачем ты так! – ответил Антон, – мы же с тобой договорились! Я не смогу жить с твоей мамой под одной крышей! Не смогу!».

Она молчала.

– Возвращайся! – продолжал он, – у нас всё будет хорошо! Я люблю тебя. Мы всё решим, всё решим вдвоём. Очень тебя прошу.

– Мы всё уже решили с мамой! Теперь мы будем жить с ней – её голос был тверд. Ни малейшего волнения, никаких сомнений в правоте! Казалось, что это был голос её мамы.

Шелестов молчал. Она положила трубку.

Утром, Антон уехал на учебу. Родители ни о чём не спрашивали. Вечером Мила позвонила.

– Ты решил? Ты приедешь? – её голос дрогнул. Вероятно, мамы не было дома.

– Я решил, что вернешься ты! – Шелестов сжал зубы.

– Нет! – крикнула Мила.

– Как знаешь! Привет маме! – теперь он положил трубку.

В душе было пусто, а в его жизни осталась сладковатая боль под сердцем, её хитрые карие глаза, звенящий смех, горячие губы, открытка, присланная ею на его день рождения, безумные поцелуи в подъезде, свитер, который она с такой любовью для него выбирала… У него будет своя жизнь… и в ней будут другие светлые мелодии…

Шелестов отошёл от окна, подошёл к краю кровати и сел, скрестив ноги, по – турецки.

– Вот ещё одна красота в моей постели! – он слегка наклонился к ней, и с нежностью посмотрел на лицо спящей Анны. Она улыбалась чему-то во сне и вдруг тихонько хихикнула.

– Это ангелы её щекочут, – вдруг подумалось Антону. Он улыбнулся.

– Ладно, дела сердечные пока спят, я мне надо подумать о работе!

Он осторожно перебрался на свою половину!

– Так. Спешить некуда, убийцу Гонгоры задержали, следовательно, преступление раскрыто! – Антон откинулся на подушку, заложив руки за голову, и закрыл глаза.

– Чушь всё это, нет у них ничего. А этот массажист из гостиницы «Турист», либо подстава, либо ошибка в объекте! Не более того.

Появившиеся только что мысли о работе внезапно все улетучились, когда Анна зашевелилась, и открыла глаза.

– Я проснулась!-торжественно заявила девушка.

– Ну, и ладушки! Как спала, красавица?

– Спасибо за комплимент, – Анна села на край постели, потянулась, и ничуть не смущаясь своей наготы, скорее демонстрируя своё вызывающе красивое тело, встала, и грациозно прошлась по комнате.

– Какие планы у нас на сегодня, мой русский мужчина? – она встала у окна и осторожно отодвинула штору. – Какой день чудесный!

– Я думаю, сначала завтрак, а потом мне надо с тобою переговорить по одному важному делу! – уже не уверенно произнёс Шелестов.

– Хорошо! Но сначала я приму душ, а ты приготовишь мне завтрак.

– Договорились!

Пока девушка принимала ванну, Антон провёл комплекс обязательных упражнений, правда в сокращённом варианте, поскольку нужно было приготовить поесть для двоих.

Они сидели на кухне и завтракали. Обычный завтрак обычной московской семьи: докторская колбаса, сыр «российский», сливочное масло для бутербродов, хлеб черный и белый, кофе с молоком. От сосисок «молочные» Анна отказалась напрочь, зато сама на сковородке поджарила себе тостеры из белого хлебе. Чёрный круглый хлеб она видела второй раз в жизни.

Всё было сметено в момент. Голодность, молодая и здоровая, требовала калорий.

Мамин шёлковый халат девушку чуть – чуть полнил, но всё равно она отлично выглядела после сна, но уже умытая и причесанная, и к тому – же позавтракавшая. Закинув босую ногу на ногу, она словно демонстрировала ногти пальчиков, которые были аккуратно пострижены, и покрыты прозрачным лаком.

– Нравятся?

– Ещё бы!

– На красивые женские ноги, я свои имею в виду, надо смотреть открыто и с обожанием, но ни в коем случае не украдкой, тогда ты не будешь чувствовать себя неловко! – она счастливо смотрело ему в глаза, держа в руках большую кружку кофе с молоком. В зелёных глазах скакали бесы.

– Верно! Но я как-то об этом не задумывался! К тому же…

– А я?

Разговор уверенно склонялся в другое, не нужное сейчас русло, и нужно было срочно менять тему. Антон перешёл сразу к делу.

– Анна, послушай. Мой разговор касается одного человека, к которому ни подойти, ни переговорить с ним, я не имею никакой возможности, но мне очень нужна информация о нём! Выхода у меня просто нет!

– Я слушаю!

– Речь идёт о Марио Пересе Гонгора, старшем сыне Антонио Гонгора. Он работает инженером – консультантом в торгово – промышленной палате СССР. Он специалист по промышленным холодильным установкам, потому что окончил технологический университет в Мехико, и знает кучу языков.

– Я это знаю, я же тебе говорила, что была в посольстве!

– Да, да! Я помню! Но мне надо знать о нём как можно больше, особенно с кем из сотрудников ТПП2929
  ТПП – Торгово-промышленная палата.


[Закрыть], аккредитованных в моей стране он наиболее близок, может быть проводит свободное время с ними, или с ним, с мужчиной или женщиной. Это очень важно!

– Тебя интересует только палата?

– Да, только сотрудники ТПП, с кем он контачит, это могут быть и русские. Мне нужна твоя помощь и доверие!

Анна пристально и уже совсем не так, как минуту назад, взглянула на Антона. Их взгляды встретились.

– Я понимаю, о чём ты сейчас подумала! Вот не успели переспать, а он уже пытается меня загрузить своими проблемами. Да, и с какой стати, я должна ему доверять, совершенно незнакомому человеку? – Шелестов пытался говорить мягко и простым доступным для понимания девушки языком, пусть даже она была журналисткой. Прежде всего, она была для него женщиной.

– Ты угадал.

– У меня нет возможности долго убеждать тебя, ты просто должна мне поверить на слово.

– А так бывает между мужчиной и женщиной? – жёстко усмехнулась девушка.

– Бывает, когда смотришь друг другу в глаза. Бывает, когда уже почти дожил до тридцати лет и понимаешь разницу в словах, поступках и отношениях с противоположным полом.

Неожиданно в прихожей зазвенел телефон. Антон вздрогнул, а Анна чуть не выронила кружку с кофе, которое она изредка отпивала маленькими глотками во время разговора с Шелестовым. Оба просто застыли за столом. А телефон продолжал настойчиво звонить, как будто он знал, что они дома.

Анна нерешительно посмотрела на него.

– Возможно это меня, с работы, но мы не договорили!

– Ладно, мой русский мужчина, я спрошу просто: я тебе нравлюсь?

– Ты необыкновенная, ты мне очень нравишься, и я могу сказать, что никогда не причиню тебе вреда и боли. Но мы живём в разных обществах, странах, это надо учитывать. Я говорю тебе искренне, как есть!

– Ладно, я тебе верю, я сделаю всё, что ты попросил. Она поставила кружку с кофе на стол и встала. Антон тоже поднялся. Девушка обняла его и прижала свою голову к его груди.

Телефон надрывался, не переставая.

Потом внезапно отстранилась, и заглянула в глаза Антону.

– Но статья моя! И вся информация по делу Гонгора – моя!

– Без базара!

– Что?

– Это у нас так говориться. Это означает, что мы договорились.

– Тогда я одеваюсь и уезжаю. Так надо, если тебе нужна информация, да ещё срочно!

– Да, это так!

– Я позвоню?

– Конечно! И после этого уйдешь?

– Уйду. Ты не хочешь, чтоб я уходила?

– Нет.

– Дело вот в чём! Вчера меня пригласили в гости руководители одной югославской компании, будет большой фуршет, и я думаю, что уже сегодня, что-нибудь, выясню по твоему Марио.

– Он не мой, и при чём здесь, Марио?