Текст книги "Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы"

Грянул хохот. Шелестов не стал дожидаться окончания занимательного рассказа и вышел из кабинета. И как оказалось вовремя, потому что едва он сделал два шага, чтобы постучать в соседнюю дверь своего начальника, как оттуда выскочил Русиков.

– Владимир Николаевич! Здравия желаю! Вот, прибыл на замену! – Антон пытался выиграть время, чтобы тот остыл и не ворвался к операм. К тому же, Шелестов заметил, что у Малышева и Волченкова маслянисто блестели глаза и оба находились в крайне весёлом приподнятом настроении, праздник у них уже начался!

– Оружие получил? – хмуро спросил зам. по розыску.

– Так точно! – Антон стоял прямо перед ним, не двигаясь с места.

– Ладно, заходи тогда! Разговор есть.

На стульях, вдоль стены, прямо напротив стола Русикова сидели опера из Октябрьского РУВД: Станислав Попчук, Юра Алёшкин и Алексей Сухов.

– Всем привет! – поздоровавшись с ними за руку по очереди, Шелестов присел с краю, дабы места было много.

– Мы по твою душу, Антон! – начал Алёшкин.

– Давайте, что там у вас! – Шелестов безразлично пожал плечами, но вопросительно на своего начальника всё же посмотрел, но тот уткнулся носом в какие-то свои бумаги.

Старший опер Юрий Алёшкин курировал территориальные отделения милиции района по линии борьбы с незаконным оборотом наркотиков и считался опытным и грамотным опером. Антон это знал.

– Последние четыре месяца наш Октябрьский и соседний Гагаринский районы просто начали заваливать «колесами», в основном «экстази»3535
  Экстази – впервые был разработан в 1912 году фармацевтической компанией «Мерк». В своей изначальной форме экстази изготавливался из метилдиоксиметамфетамина (MDMA), психоактивного наркотика, который обладает такими же свойствами, как и метамфетамин. MDMA (экстази) использовался в 1953 году в армии США при проведении испытаний методов ведения психологической войны. Экстази снова появился на сцене в 60-х годах XX столетия в качестве средства лечения «крайней заторможенности».
  До 70-х годов, когда экстази стал распространённым «наркотиком для вечеринок», о нём не было слышно. В начале 80-х годов MDMA (экстази) продвигался в качестве «самого верного средства в непрекращающемся поиске счастья при помощи химии» и «модный наркотик» для многих вечеринок, проводимых в выходные. MDMA, продаваемый под торговой маркой «Экстази», всё ещё был легальным в 1984 году, но уже в 1985 году из соображений безопасности на экстази был наложен запрет. Уличные названия, русские: Колёса, Адам, Бочки, Бублики, Веселые конфетки, Волшебные Пилюли, Диски, Е, Ешка, Икс и т. д.


[Закрыть]. Все дискотеки в институтах и квартиры, где по – тихому крутят «порнушку», проверили и мы, и соседи, и каждый раз изымаем таблетки сотнями, возбудили пятнадцать уголовных дел, куча задержанных, а поток заразы не иссякает. Единственное, что у нас есть, так это оперативная информация о том, что каким-то образом к оптовому распространению имеет отношение гостиница «Южная», что на твоей земле. Мы там через свою и МУРовскую агентуру осторожно поинтересовались, но ничего конкретного не выяснили. Не ясно, то ли персонал имеет отношение к торговле наркотиками, то ли проживающие там гости столицы, или это место для сбыта оптом? Чёрт знает! И ещё: за четыре месяца у нас три смерти от передозировки героина, два парня – студента и девчонка. Единственное, что знаем точно, таблетки сделаны на фабрике с заводским оборудованием, не самопал, и, скорее всего, ввезены в страну контрабандой из Голландии или Германии.

– Понятно! У меня осенью были задержания прямо в аптеке, когда молодые люди по поддельным медицинским рецептам покупали лекарства для производства «эфидрина» в домашних условиях, но это земля Шишкина. А больше у меня ничего нет по этой линии.

– Это мы знаем! – Алёшкин нервно поправил модный галстук. – Значит так, Антон, тебя учить, только портить, поэтому надо этот вопрос отработать!

– Ясно! – Шелестов загрустил.

– Володя, здесь у нас тогда всё, и мы поехали дальше! – он встал, пожал руку Русикову, затем Антону, и вышел, за ним последовали Попчук и Сухов.

– Владимир Николаевич, я ещё нужен?

Зам. по розыску не поднимая глаз от своих служебных бумаг, отрицательно мотнул головой и Шелестов отправился к себе.

До утра было много времени, поэтому Антон решил для себя использовать его для дела. Из стального нутра сейфа была немедленно изъята большая куча бумаг, которая подлежала сортировке, подшивке в дела, согласно назначению и целый ворох всяких ознакомительных материалов, которые он должен был прочитать, подписать и сдать в канцелярию Алевтине. В большинстве своём бумаги носили гриф «секретно».

В полуоткрытую дверь кабинета просунулась лохматая голова Волченкова.

– Эй, Ихтиандр! Не хочешь с нами вмазать, в честь праздника?

– Не, Сашка, я до утра сегодня.

– Ладненько, не хошь, как хошь! – весело добавил он, коверкая фразы.

Лохматость исчезла.

Шелестов начал аккуратно и не спеша сортировать бумаги, некоторые отправлял в корзину, в связи с утратой ценности, объяснения подшивал в оперативно – поисковые дела по не раскрытым преступлениям.

Работёнка была не очень, скажем так, скоро затекла спина и стали болеть и кровоточить пара сильных уколов от длинной иглы на пальцах левой руки.

Антон откинулся назад к стенке, заложив руки за голову, и закрыл глаза. На столе негромко тренькнул городской телефон. Не открывая глаз, он взял трубку и прижал её к уху.

– Виктор! Виктор! Ну, ты же обещал! Виктор! Я прождала тебя у подъезда почти двадцать минут, я вся замёрзла, Виктор! – из трубки просто лился девичий плач, и постоянное всхлипывание.

– Девушку, послушайте! Я не… – начал было Шелестов.

– Ты обещал, Виктор! Ты вчера обещал приехать за мною и забрать из дома, как рыцарь на белом коне! Ты забыл, Виктор! Ты обещал! – звонившая девушка, по – видимому, была в отчаянии.

– Девушка! Я повторяю, я не Виктор, вы ошиблись… – Антон уже начал тоже закипать.

– А? Что? Кто вы такой и что вы там делаете?

– Я тот белый конь, на котором ваш Виктор прискакал в 96 отделение милиции. По дороге, он подхватил какую-то тёлку, и сейчас сидит с ней в ресторане «Гавана». А я, вот, в дежурной части хотел было набрать копытцем ваш номер телефона, мне здесь разрешили, но вы сами позвонили. Поэтому сообщаю вам по его просьбе – он не приедет!

Антон с остервенением швырнул трубку на телефон.

– Женщины!!!!!

Дверь в кабинет приоткрылась, и на пороге возник Женя Малышев. Засунув руки в карманы брюк, гоголем прошёлся по кабинету и остановился напротив Шелестова. Правая сторона хорошего кожаного пиджака подозрительно оттопыривалась, и немного провисала вниз.

– Выпить хочешь? – его хитрые узкие бурятские глаза уже блестели ещё больше.

– Женька, дружище, я же на сутках. Вдруг проверяющие нагрянут, и так проблем выше крыши. А ты то, что, домой не идёшь?

– Да сегодня наш бывший начальник отделения Ядыкин Николай Алексеевич должен заехать к Шуликову, да с ним ещё будет Воробьёв, тоже бывший зам. по оперработе нашего РУВД. Они на пенсии, но звонили и сказали, что заедут. Я хочу их увидеть, настоящие мужики, с большой буквы! Ты их, по – моему, уже не застал?

– Нет, Жень, Ядыкина не застал, а вот Воробъёва знаю, встречались как – то.

– Да ну? – изумился Малышев. – Михаил Игнатьевич давно на пенсии.

– Да, знаю, но и познакомились мы тоже давно.

– Расскажи!

– Нет, Женька, потом, как ни – будь!

– Так, ебёнть, Малышев, мать твою, где вы все попрятались? А? – в открытую дверь кабинета вошёл, хотя нет, лучше сказать «вкатился», плотненький, круглолицый, не высокий ичок, одетый в теплую зимнюю куртку с капюшоном и большой мохнатой шапкой на голове из не известного зверя. Прокатившись по кабинету, смешно размахивая руками, он внезапно остановился прямо напротив рабочего стола Антона и впился в его лицо пронзительным и цепким взглядом. Так же, внезапно, на пороге кабинета появился высокий, худощавый мужчина, одетый в хорошее зимнее пальто с барашковым воротником и пушистой бобровой шапкой на голове. Худое, немного аскетичное лицо украшали массивные очки в черепаховой оправе с сильными диоптриями.

– Миша! Вот, ёптыть, наша смена, любуйся! Даже не привстал со стула при появлении начальства, хоть и бывшего! – Ядыкин ткнул пальцем в Шелестова, чуть не попав тому в глаз.

– Никак нет, Николай Алексеевич! – Антон привстал с места, мягко отведя указательный палец от своего лица внешней стороной ладони левой руки. – Я вас знаю заочно, но вижу впервые!

– Тогда здравствуй! – Ядыкин протянул руку для рукопожатия.

– Здравствуйте, Николай Алексеевич! Я – Антон Шелестов.

– Шелестов? – подошедший к Антону Воробъёв тоже пожал ему руку и внимательно посмотрел в его лицо.

– Если мне не изменяет память, то мы знакомы?

– Верно, Михаил Игнатьевич! Нас знакомил Крылов* из Академии МВД шесть лет назад.

– Да, да, что-то припоминаю. Всё же решил к нам прийти? После Вышки, надеюсь?

– Так точно, Михаил Игнатьевич, после неё.

– Ну, молодец, рад!

– Спасибо, Михаил Игнатьевич!

– Ну, что за дела такие, а? Все уже друг друга знают давно, один я, мать вашу, ни хрена никого из молодых не знаю! – Ядыкин опять прошёлся волчком по кабинету и выскочил вон.

– Шуликов! Мишаааааа! – разнеслось по пустому коридору. – Куда ты спрятался, старый ментяра! Давай вылезай, я пришёл!

– Ещё увидимся! – доброжелательно сказал Антону Воробъёв. – Женя, пошли, найдём Михаила Васильевича!

Через минуту Шелестов остался один в своём кабинете.

В десять часов вечера отделение совсем опустело, кроме тех, кто был на службе.

В десять минут одиннадцатого негромко звякнул городской телефон у него на столе.

– Приветик!

– Здравствуй красавица!

– Узнал?

– А мне узнавать кроме тебя больше некого! – соврал Антон.

Оксана промолчала.

– Что так долго не звонила?

– Я думала, ты позвонишь.

– Я был очень занят, а сегодня в группе на сутках.

– А завтра?

– Мне надо будет выспаться.

– Приезжай ко мне и спи, сколько хочешь.

– Ладно, раз так.

– А я перчатку тогда потеряла.

– Нет, она у меня.

– Хорошо! Квартира номер 76. Если ты забыл!

– Я буду около десяти утра.

– Я буду ждать.

Он положил трубку и задумался.

– Может быть, мать права? – спросил он сам себя. – Может быть и правда, жениться?

Красный телефон внутренней связи вдруг громко звякнул и разразился продолжительной трелью. Шелестов никак не мог привыкнуть к этому звонку. Марков говорил, что Миша Самойлов, предшественник и наставник Антона, как-то раз поколдовал над ним с отвёрткой, с тех пор он так и звонит так громко, как будто хочет мёртвых поднять!

Антон поднял трубку.

– Шелестов, на выезд, у тебя в «Южной» драка по – взрослому, бери пару патрульных и вперёд.

…Противно завывая сиреной, отделенческий «УАЗ», дрожа и скрипя всеми составными частями пенсионного возраста, докатился прямо до входа в гостиницу.

Антон, держа дежурную папку под мышкой левой руки, медленно открыл дверь машины, также медленно сполз с сиденья, захлопнул дверь и осмотрелся. Позади него попеременно хлопнули задние двери – сержанты Павел Кортнев и Сергей Усков встали рядом и были готовы к действиям.

К вечеру ударил небольшой морозец, поэтому было немного скользко. В чистом и прозрачном воздухе ярко горели огни окон семиэтажной гостиницы, отбрасывая в темноту длинные тени, которые ложились словно дорожки на редкие деревья перед фасадом и на высокий, почти в три метра высотой сугроб, прямо напротив входа. Дворники, не особо утруждаясь, когда чистили дорожки, снег собирали в большую кучу. Теперь эта куча почти закрывала зеркала витрин первого этажа гостиницы и находилась от них всего, в каких-то трёх метрах. Летом, на месте этого искусственного сугроба, был небольшой палисадник с клумбами, огороженный красиво сделанной, невысокой металлической изгородкой.

Редкие прохожие, поскрипывая снегом при каждом шаге, торопливо спешили домой мимо Шелестова. У входа в гостиницу никого не было, однако, спустя всего лишь несколько секунд тихо скрипнув петлями, открылась дверь, и в ярко освещённом проёме показался Михалыч, отставной военный, а теперь бессменный швейцар.

– Привет Михалыч! Кавалерия прибыла! Что случилось? – сказал Антон, делая шаг к нему и протягивая правую руку для приветствия.

– Здравия желаю, Антон Генрихович! На втором этаже, в ресторане, за отдельным столиком дислоцировалось отделение гостей с Кавказа, командир которого решил провести разведоперацию боем с неустановленным противником. Противник состоял из неукомплектованного полностью отделения, в составе двух человек. Причём, один, к моменту атаки выбыл из строя по причине чрезмерной пьяности.

Швейцар крепко пожал Шелестову руку и собрался, было, продолжить объяснять диспозицию, как раздался оглушительный треск, и звон битого стекла.

Как зачарованный, словно в замедленной киносъёмке, Шелестов поднял голову и увидел летящее из окна второго этажа по дуге деревянное кресло, на котором, смешно размахивая руками и ногами, сидел человек и визжал. Осколки стекла, летящие вместе с несчастным, блестели и переливались всеми цветами радуги и были похожи на звёздную пыль, окружившую комету.

– Красота! – произнёс Усков.

Комета с хрустом врезалась в сугроб и через секунду, к ногам милиционеров скатился, два раза перевернувшись через голову человек, весь в снегу, и, тем не менее, продолжавший оглашать окрестности истошным криком.

– С прибытием! – продолжил Кортнев.

Почему-то Антону вспомнилась цитата из бессмертного «Золотого телёнка» И. Ильфа и Е. Петрова: «После непродолжительной гражданской панихиды, тело усопшего было предано земле».

– Я так понимаю, что численное превосходство атакующих, не оказало значительного перевеса при боевых действиях. Возможно, что обороняющиеся применили тяжёлые орудия! Как считаешь, Михалыч? – хохотнул Шелестов и двинулся в вестибюль гостиницы. Сержанты последовали за ним.

Полем боя был выбран гостиничный ресторан. Однако, боевое столкновение носило локальный характер, поэтому несколько перевёрнутых столов и разбросанная там и сям битая посуда с остатками еды находились в дальнем от входа углу. В открытое настежь панорамное окно, с выбитым стеклом весело врывался ветер, раскидывая в разные стороны тяжёлые бордовые шторы и принося с собой прохладу в душное помещение, периодически швыряя в зал небольшие горсти снежинок, которые быстро таяли на полу. У самой двери испуганно жались к стене две официантки и метрдотель, который при виде Шелестова бросился к нему.

– Антон Генрихович! Антон Генрихович! – невысокий полный мужчина, на лацкане чёрного костюма которого блеснул золотистый бейджик с надписью «Метрдотель» со странной фамилией Прозяба, вцепился в руку Антона. – Помогите и спасите, Антон Генрихович!

– Ну, ну, перестаньте Марк Захарович! Вижу, вижу, ничего страшного, не большая войнушка! Убитых много?

– Какие убитые? – Прозяба остановился, и, отпустив, наконец, руку Шелестова, так и остался стоять, испуганно глядя на него.

Антон усмехнулся, и с милиционерами прошёл вперёд, к центру битвы.

Потери нападавших были 99% личного состава, как оказалось. У окна, раскинув руки в разные стороны, лежали двое гостей с Кавказа, довольно плотного телосложения, в чёрных костюмах и белых рубашках, словно братья. Поверженные бойцы были в глубоком нокауте, без видимых повреждений лица. В углу ресторана, у стены, за сдвинутыми двумя столами, покрытыми белой скатертью и уставленными разными пустыми и полными бутылками, и разной снедью, сидел рыжеволосый мужик могучего телосложения. В двух метрах от него, смешно забросив руки на спину, лежал на животе ещё один воин Аллаха, голова которого была обильно полита салатом.

– Оливье! – почему подумалось Антону, – Свежее!

Яркий свет люстр освещал чисто славянские черты лица, прямой нос, полноватые губы, рыжие усы, высокий лоб, голубые глаза смотрели открыто и дружелюбно. Рядом с ним, уронив такую же рыжую шевелюру на скрещённые по – детски мощные руки на столе и громко похрапывая, спал его приятель, тоже сидя в деревянном кресле. Только подойдя ближе, Антон заметил, что спящий габаритами ещё больше.

– Громадные ребята! – заметил про себя Шелестов.

Похрустывая осколками разбитой посуды, Антон и милицонеры, молча, обошли импровизированное поле боя, и вернулись к виновнику торжества.

– Здравствуйте! 96 отделение милиции, прошу ваши документы! – Шелестов легко поднял лежащее на боку тяжёлое деревянное кресло, поставил его напротив рыжих гигантов и удобно устроился за столом, положив папку на белую скатерть, на ту часть, которая не была испачкана. Милиционеры встали за его спиной по бокам.

– Да, конечно, начальник, сейчас! – улыбнувшись, гигант оттянул высокий ворот мохнатого вязаного свитера и достал паспорт из нагрудного кармана то ли майки, то ли рубашки, Антон не разобрал.

– Так! Гражданин Заиграев Тихон Иванович, 1958 года рождения, так – с, Магаданская область, Сусуманский район, пгт. Заиграево.

– Ясно! Кто рядом? – спросил одногодка Шелестов, внимательно изучив, а затем, положив его паспорт на свою папку.

– Дык, это брательник мой, старшой, Сидор! Спит вот! Он ласково потрепал спутанные рыжие пряди спящего.

– Что ж это вы, гражданин Заиграев, нарушаете общественный порядок, а?

Внезапно, тихонько поскуливая, из – под стоящего рядом стола выполз на карачках коротко стриженый черноволосый мужчина, лицо которого было всё в крови. Сев по – восточному на скрещённые ноги, он начал бормотать что-то на своём гортанном языке, держась за разбитое лицо.

– Дык, пристают тут всякие – разные! Вона, один из басурман! – он кивнул рыжей головой на сидящего на полу. Нет от них нигде спасу! Что у вас тут в столице, что у нас в Сибири! Как соберутся кучей, чуть – чуть выпьют или обкурятся всякой заразой, всё! Мы хозяева жизни, мы самые крутые! А, когда оказываются на силушку слабенькие, то, сразу за ножи!

Антон насторожился.

Заметив это, Тихон, ткнул пальцем похожим на толстую сардельку в его сторону.

– Да, да! Именно так! Под столом глянь.

Шелестов не вставая со стула чуть приподнял скатерть, немного нагнул голову вправо, вниз: почти у его ног валялась классическая зоновская финка с плексигласовой наборной рукоятью и кровостоком, хищно демонстрируя остро отточенное лезвие.

– Кто хозяин?

– А вона тот, что молится. Пришлось, малость стукнуть!

– Понятно! Ладно, рассказывайте, гражданин Заиграев, что делаете в Москве и что случилось в этом ресторане.

– Дык, гражданин начальник! Мы с братом – старатели.

– Стоп! Погоди – ка! Сержант Усков!

– Я, Антон Генрихович!

– А ну – ка, пригласи сюда понятых, официанток и мэтра.

– Есть!

– Продолжайте, гражданин Заиграев.

– Дык, мы золото моем, и государству сдаём. Вот, получили зарплату за шесть месяцев и путёвки в Сочи, значит. Погреться на солнышке, да в Чёрном море поплавать – покупаться, южных фруктов поесть. Завтра утром с братом вылетаем с Домодедово в десять утра.

– Ясно!

Антон не торопясь раскрыл свою тревожную папку, достал тонкую пачку листов белой бумаги, стопку бланков объяснений, копирку, ручку, и приготовился получить с него первые показания по факту происшествия, говоря протокольным языком.

Шелестов из своего жизненного и милицейского опыта знал, что всякие конфликтные ситуации с кавказцами просто так, сами собой миром не заканчиваются. Скорее всего, через пару часов их здесь будет целый отряд во главе со старшим. Поэтому надо подготовиться. Нет смысла ждать эту ораву в отделении, где от их крика, как это бывает, в небольшом помещении, можно будет оглохнуть.

– Антон Генрихович! – сзади раздался тихий голос Прозябы, – мы готовы!

– Готовы? К чему? – Антон даже немного повернулся к нему корпусом.

– Ко всему!

– Вот как! – Шелестов взглянул снизу вверх в лисье лицо мэтра.-тогда ладно! Вот бланки с объяснениями, садитесь, пишите, что видели, и слышали. Особенно: кто затеял драку и у кого был нож. Ясно?

– Да знаем, знаем, не впервой! – стоявшая рядом с Прозябой молодая, крашеная в рыжий цвет официантка по имени Нелли, игриво подмигнула Антону, развернулась на 180 градусов и, виляя аппетитной попкой, поплыла к дальнему свободному столику.

Это была правда. Раза два в месяц, в этом ресторане, а также и кафе, что чуть дальше в здании гостиницы, но на первом этаже, иногда между молодежью быстро вспыхивали небольшие конфликты, которые также и быстро заканчивались, оставляя после себя пару разбитых бутылок и тарелок. И, как бесплатное приложение, пару разбитых молодых носов и фингалов под глазом. Поэтому, как грамотно составлять объяснение или заявление в милицию, работники отечественного общепита, знали, как говориться, назубок. Но чтобы был нож, и нож не простой, а самодельная финка – этого раньше не было. Поэтому Шелестов специально и указал им на то, чтобы официально задокументировать: у кого в руке был замечен этот нож. Это самое главное. Поэтому, мэтр и вторая официантка, получив свои порции казённых бумаг, поспешили выполнять его указание.

– Итак! Тихон Иванович! Давайте по порядку: когда прибыли в Москву, с какой целью, в каком номере остановились, во – сколько вы со своим братом Заиграевым Сидором Ивановичем, спустились в ресторан и т. д.

Сидевший напротив Антона здоровяк, открыл, было, рот, и начал рассказывать, а Шелестов, заполнив шапку объяснения, записывать, как вдруг он внезапно замолчал, злобно уставившись куда-то за его спину.

Сержант Усков, тронул Антона за плечо и прошептал: кавказское подкрепление прибыло!

Шелестов отложил ручку в сторону и, взявшись за сиденье кресла, слегка приподнялся на ногах и чуть развернулся вправо, облегчая себе возможность видеть и разговаривать с несколькими собеседниками сразу.

От входа в ресторан, в его направлении шла группа мужчин в длинных кожаных пальто, в одинаковых ондатровых шапках, во главе с высоким седоусым стариком, шея которого была обёрнута белым шёлковым шарфом.

– «Все черны, как на подбор, и с ними дядька Черномор»! – отчаянно перевирая А. Пушкина, шепнул за спиной сержант Усков, пока отряд приближался к Антону.

– Да, нет! Не Черномор! С ними должен быть Гиви, или Ваха, или Магомед! – шепнул в ответ Шелестов.

Старатель с любопытством прислушивался к их монологу.

– Добрый вечер! – в двух метрах от Антона стоял старик – кавказец и за ним её шесть человек. Он был высок, худ и стар, этот кавказец, на вид где-то лет 75 – 80. Бросив быстрый внимательный взгляд на папку и бумаги, разложенные на столе перед Шелестовым, он спросил, – Вы старший?

– Да, я! – Антон встал. – Оперуполномоченный уголовного розыска 96 отделения милиции города Москвы, лейтенант милиции Шелестов Антон Генрихович, – представился он, руки не подал и продолжил, – а вы с чем пожаловали?

– Это мои родственники! – старик обвёл рукой поле боя, на котором постепенно начали приходить в себя лежащие кавказцы. – Мой племянник приехал ко мне в гостиницу на такси в одной рубашке и рассказал, что их избили и ограбили какие-то пьяные. Он говорил на русском языке довольно чисто, только иногда в некоторых словах звучно проскальзывал кавказский акцент.

– И вы приехали разбираться? – Антон опустился в своё кресло.

Последовав его примеру, сначала опустился в кресло старик за соседний столик, а затем и вся его свита, но уже в стороне от него, через два стола, отдавая дань уважения старшему. Все выжидающе молчали.

Аккуратно пододвинув тяжёлые кресла друг к другу от ближайшего стола, за спиной Шелестова расположились милиционеры.

– Верно! А что делать! Надо же решать проблему как-то! – старик потихоньку начинал злиться. Затем, обернувшись к своим соплеменникам, что-то гортанно выкрикнул на своём родном языке. Кавказцы дружно бросились помогать вставать своим родственникам.

– А где же ваш племянник? Почему его нет?

– У него много порезов на лице и теле от стекла. Мы отвезли его в травмпункт рядом с нашей гостиницей. Заодно врачи должны зафиксировать побои.

– Грамотное решение. А где вы остановились?

– В гостинице «Байкал».

– Ясно!

– Раз милиция уже здесь в вашем лице, я хотел бы написать заявление.

– Конечно! Имеете полное право. Вот вам листок бумаги, пишите! – Шелестов протянул кавказцу бумагу. – Ручку дать?

– Нет, у меня своя.

– Хорошо! Вы сильно замёрзли?

– Да нет, не особо, привык уже. А что?

– Так шапку-то можно было бы и снять? У себя дома, на родине, тоже по квартире ходите в шапке?

В это время кавказца с залитым кровью лицом, двое соплеменников бережно подняли, усадили за стол и теперь вытирали ему лицо белыми носовыми платками. Обильное кровотечение обеспечивала глубоко рассеченная правая бровь. Других повреждений не было, на первый взгляд. Как настоящий боец – рукопашник, Шелестов понимал, что сидящий напротив него сибиряк просто не стал калечить нападавших.

Кинув неприязненный взгляд в сторону Антона, старик аккуратно снял зимний головной убор и положил его на стол, на чистую скатерть, обнажив обширную лысину, покрытую по краям венчиками седых волос. Все как один, его соплеменники, последовали его примеру.

– Антон Генрихович! Готово! Мы всё написали! – подошедший мэтр протянул ему три бланка объяснений, которые уже были подписаны ими.

Антон взял первое объяснение и быстро пробежал его глазами.

– Так – с! Всё ясно! И нож лежит у меня под столом! – пропел он. – Хорошо! А теперь я в вашем присутствии изымаю обнаруженный нож, в качестве вещественного доказательства! Марк Захарович!

– Да, слушаю!

– Нужен обычный целлофановый пакет, чистый, найдёте?

– Конечно!

– Принесите, пожалуйста.

– Сию минуту!

– А вы, красавицы, – обратился к официанткам Шелестов, стойте со мною рядом и из вида нож не выпускайте. Видите его?

– Видим, как же не видеть! Вон валяется! Мы всё видели, у кого он был в руке!

– Очень хорошо!

– Вах! Какой – такой ножик? – старик привстал и чуть наклонился, и заметил под столом лежащую финку, почти у ног Антона.

– А вы не видите! Вот же лежит!

– Вах!

– Узнаёте? – Антон пустил пробный шар.

– Какой – такой, узнаёте? – пожилой кавказец, выпрямляясь.

– Разве не ваших родственников эта вещица? – невинно глядя ему прямо в глаза, спросил Шелестов.

– Э! Зачем каваришь так! А? – старик начал волноваться и в его речи с каждым словом становилось всё больше кавказского акцента.

– Антон Генрихович! – вот пакет и клей! – Прозяба положил на стол перед Антоном новый целлофановый пакет и тюбик с клеем «Момент».

– Так-с! Теперь аккуратно берём салфеткой ножичек с пола и аккуратно кладём его в пакет! – Шелестов специально всё проделал медленно на глазах у старика. – Теперь я запечатываю пакет с этим вещдоком клеем и приклеиваю вот эту бумажную полоску. А что на этой бумажке написано? А? А на ней написаны фамилии понятых, то есть вот этих красавиц, что стоят рядом со мною! Правильно, красавицы?

– Верно, так есть! – разом заговорили официантки.

– Точно, точно!-тонким голосом пискнул мэтр. Он понимал к чему всё идёт.

– Так, теперь распишитесь каждая напротив своей фамилии! – Антон положил свёрток на стол.

Официантки быстро расписались и опять встали рядом со столом Шелестова.

Старик молчал, внимательно наблюдая за его манипуляциями с финкой.

– Вот! Всё сделано! А теперь можно направлять изъятый нож на экспертизу!

– Вах! Какая – такая экспертиза?

– Ну, как – же. С ручки ножа должны же снять отпечатки пальцев! У такой вещицы должен быть хозяин!

По – видимому, до кавказца, наконец, дошёл смысл всего, что проделал Антон. Он, молча, взглянул на опечатанный пакет с финкой, на записанные объяснения официанток и внезапно вскочив, быстро подошёл к своим соплеменникам, сидевших неподалёку. Взяв за воротник пиджака одного из сидящих мужчин, у которого была рассечена бровь, старик резко рванул его вверх. Тот поднялся, держа рукой пропитанный кровью платок на лице.

Здесь можно сделать паузу и напомнить читателю фильм «Бриллиантовая рука». Я имею в виду, то самое место, этой эксцентричной, музыкальной комедии режиссёра Леонида Гайдая, когда начинают ругаться контрабандисты, роль одного из которых сыграл Л. Каневский. Помните? Голос за кадром: «Дальше следует непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений». Сюда можно добавить ещё колоритный кавказский темперамент.

Уже, никого не стесняясь, родственники размахивали руками, тараща друг на друга выпученные от злобы глаза, и безостановочно верещали на своём гортанном языке.

Внезапно, один из братьев – старателей, тот, который спал, уронив голову на скрещённые на столе могучие руки, разбуженный гвалтом, внезапно дернулся и рывком поднял рыжую голову. Окинул ресторан мутным взглядом.

– Что? Опять? – он недоуменно посмотрел на двух орущих друг на друга мужчин и хлопал белёсыми ресницами. – Тихон! Дай попить!

– Дык, вот водица, рядом стоит!

– А, вижу! Вот щас попью и пойду, врежу обоим, чтоб не орали! Басурманы!

– Тихо, тихо! Здесь милиция!

Проснувшийся, заметил стоявшие рядом среди тарелок с остатками еды, две непочатые бутылки «Боржоми», взял одну в правую руку, а левой, даже не глядя на неё, накрыл мощной ладонью крышку, захватил ногтями и легко, с хлопком, вскрыл минералку. Задрав голову, он опустошил бутылку с невероятной скоростью. Шумно отрыгнул и проделал тот же фокус со второй минералкой.

– Да! Ничего не поделать, Россия – матушка! – подумал Шелестов. – Эту страну победить никому нельзя! Сколько колорита, сколько настоящего неподдельного русского характера!

Гвалт, который подняли кавказцы, внезапно также стих, как и начался.

Старик подошёл к своему столу, рядом с Антоном, и присел, задумчиво глядя куда – в сторону.

– Марк Захарович! – начал Шелестов.

– Да, я здесь!

– Вы свободны, и девочки тоже, займитесь пока своими делами. И уборкой тоже!

– А как же ущерб?

– А это мы сейчас вот решим!

– Как скажите, Антон Генрихович, как скажите.

Мэтр и официантки ушли.

– Что будем делать, товарищи!

Все молчали.

– Хорошо! – Шелестов решил заканчивать этот спектакль. – Есть претензии друг к другу?

Он взял в руки целлофановый пакет с финкой и начал им слегка постукивать по столу.

Старик вытер свою враз вспотевшую лысину белоснежным платком, который достал из внутреннего кармана роскошного кожаного пальто, и посмотрел на часы. Немного подумал.

– Ладно! У нас времени в обрез. Мы ничего не хотим. Отдай нож, и мы уходим!

– Ничего я тебе не отдам! – Антон сделал ударение на слове «тебе». – А вдруг внезапно ты захочешь со старателями поквитаться? Я же должен знать, кого тогда искать? Ты даже имени своего не назвал! Я же представился, как положено. Не уважаешь уголовный розыск?

– Ладно, сколько ты хочешь?

– Минуточку! Уж не взятку ли ты мне предлагаешь?

Лицо кавказца стало покрываться красными пятнами.

– Что ты хочешь, наконец? Да. Мы уже ничего не хотим? Да. Давай мы нож у тебя купим и всё!

– Значит так! Иди к мэтру, оплачивай поле боя, поскольку вы начали и проиграли. С одним не справились. Затем, тот, кто начал драку, пишем мне заявление, что претензий ни к кому не имеет. Я так понял, что в травмпунке вы не были, и побои с порезами не у племянника не снимали? Верно? Это вы так, для устрашения, так сказать, мне эту страшилку рассказали. Это я сразу понял. И, затем, свободны. А нож и документы останутся у меня, навсегда.

– А если…

– Давай без если. Меня всегда найдешь. Так?

– Ладно, верю! – он поднялся. – Магомед, подойди сюда и напиши, что тебе скажут! – А сам пошёл в кабинет к мэтру.

Невысокий крепыш с большим фингалом под глазом, нетвердо шагая, подошёл к столу и сел на место старика. Затем пододвинул к себе лист бумаги, взял ручку и вопросительно взглянул на Антона.

– Пиши! Начальнику 96 отделения милиции города Москвы, майору милиции Гераськину Ю. А. от, здесь укажи полностью своё имя, фамилию, отчество и адрес прописки. Затем напишешь слово, посреди листа – «Заявление».