Текст книги "Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы"

– Вот дают! – ахнул Снегирёв и подозрительно посмотрел на Шелестова. – Ты там ничего не напутал?

– Никак нет, товарищ полковник! Всё точно!

– А когда ты успел язык выучить? Ты что заканчивал?

– Вышку. А английский изучал на спецкурсах, а потом сдавал государственный экзамен и получил диплом переводчика.

Снегирёв вопросительно взглянул на Калинова, и тот согласно кивнул головой.

– Старею! – вздохнул Снегирёв.

Калинов подошёл к Антону.

– Послушай, Шелестов. Про письмо забудь, ты его не видел и не читал, верно?

– Так точно, Анатолий Иванович.

– Вот и ладно! Давай его сюда! Завтра пятница, добьёшь адреса. В субботу в 10.00 утра чтобы был как штык. В воскресенье тоже работаем. Вопросы?

– Никак нет!

– Свободен!

– Есть!

Повернувшись через левое плечо, согласно, воинского устава, Шелестов вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собою дверь, и быстрым шагом направился к себе, где его ждал участковый Алексей Уваров.

Заявление гражданки Чкаловой В. С.

Вернувшись от начальства, Антон застал у себя, кроме Уварова, ещё и Александра Маркова, с которым делил кабинет, старшего опера Парнова, и Андрея Шишкина, сидящих на диване и весело хохочущих.

– Привет, Антон! – сыщики поздоровались с ним за руку, привстав с дивана.

– Привет, привет, баламуты! – Шелестов прошёл к своему сейфу и уселся за стол.

– … и, вот он этой ручкой крутит и крутит, крутит и крутит! Ни хрена не заводится. Васька Коронкин прибежал, водитель нашего начальника, тоже стал помогать. Ни хрена не заводится. Один в кабине, другой на морозе. Оба потные, злые! Витя Скрейдель ещё раз заводной ручкой крутанул, Васька подсосом качнул, ура! Затарахтела тачка. Слава тебе Господи! Двигатель воет, УАЗ весь трясётся как в лихорадке, от водителей, от их бушлатов пар валит, Скрейдель и Коронкин языки высунули, еле дышат. Ну, всё вроде бы, машина завелась. Скрейдель открывает кабину, убирает туда «кривой стартёр», садится за руль и … – Шишинов сделал эффектную паузу.

– УАЗ глохнет! – опередил его Парнов.

– Точно!

Кабинет взрывается хохотом.

– А посол ткнул пальцем в УАЗ и спрашивает у Дубова, нашего замполита, а что, говорит, – это модернизированный «Виллис»?2121
  «Willys MB (Виллис) – американский армейский автомобиль повышенной проходимости времён Второй мировой войны. Серийное производство началось в 1941 году на заводах компаний Willys – Overland Motors и Ford (под маркой Ford GPW). Считается родоначальником внедорожников – неприхотливых легковых автомобилей повышенной проходимости.


[Закрыть] Со времён войны с Германией остался, как трофей? Он в войне участвовал? И зачем, спрашивает, его перекрасили в жёлтый цвет и переделали? Он что, спрашивает, с крытым кузовом лучше смотрится?

Присутствующие снова весело заржали.

– Переводчик то, их, посольский, говорит по-русски хорошо, но с лёгким акцентом. Он всё и переводит дословно! А где, говорит, у вашего участка остальные милицейские машины? – пристаёт он опять к «Деревянному» – смеётся Шишкин.

– А он чего? – спрашивает «Дед».

– А как послу скажешь, что нет ни хрена больше ничего, ни машин, ни бензина! – парирует Андрей. – Вот «Деревянный» и мычит там, что-то. Руками размахивает. А ребята наши вокруг стоят, ржут, слёзы вытирают. Хорошо начальник наш выскочил, к себе в кабинет всю их делегацию завёл, Алевтина их чаем с вареньем напоила, а так бы со смеху все бы умерли.*

– О чём это вы? – поинтересовался Антон.

– Я сегодня в обед выхожу из отделения, решил в столовую, в «Троллейбус» зайти и перекусить. – Шишкин явно смаковал начало рассказа и был доволен, что его попросил Шелестов ещё раз поведать весёлую историю, очевидцем которой он стал.-только из дверей вышел, смотрю, подъезжают два «мерседеса» с красными посольскими номерами D – 051 и останавливаются прямо на нашей стоянке почти у дверей отделения. А со стороны Ленинского проспекта, по дорожке, как раз подходит наш замполит. Я остановился, думаю, посмотрю, что будет дальше. А из первого «мерседеса» вылезает здоровый такой мужик, в очках, и за ним следом из другой машины ещё трое выбираются. Так вот, с ним, который в «мерседесе» ехал, подзывает нашего Дубова и спрашивает о Калинове и Русикове. Это был посольский переводчик. Наш «Деревянный» стал что – там объяснять, а в дежурную часть, как раз, поступил звонок о домашнем террористе, с улицы Новаторов, о том, что в коммуналке пьяный мужик начал дубасить жену, и до кучи ещё соседям наподдал, чтобы не мешали, видимо. Соседи кричали в трубку, что, мол, убивают, приезжайте быстрее. Так всегда бывает – соседи в коммунальной квартире не могут поделить кухню с сортиром, а виновата во всем милиция.

Все присутствующие согласно кивнули головами.

– Это мне дежурный потом рассказал. Он даёт команду Женьке Мылышеву, он был в группе, и двум милиционерам из ППС, чтобы съездили и разобрались, что там за «войнушка». Вот водители и побежали друг за другом отделенческий УАЗ готовить, он заводится-то через раз. А на «москвиче» нашего начальника, Русиков и Калинов поехали в РУВД. Вот и всё! А потом наши милиционеры вышли и увидели весь этот цирк. Здоровый дядя, что издевался над замполитом, оказался послом Мексики, а остальные – его секретари посольства. Вот как бывает!

– Теперь понятно, почему письмо от них пришло! Вот опозорились-то! – грустно подумал Шелестов.

– Ладно, ребятки, всё равно ничего не изменится, ни машин новых не получим, ни бензина! Система! – Парнов поднялся с дивана. – Пойду домой, пора! Да и старуха моя, поди, заждалась!

– Так, ладно, Алексей, давай излагай проблему! – Антон устало откинулся на спинку стула, и потянулся, заведя сцепленные в замок руки за голову. Его взгляд упал на чёрную кожаную папку, лежащую на краю стола перед стоящим Уваровым.

Участковый перехватил его взгляд, расстегнул молнию на папке и достал внушительную пачку документов, скреплённых большой скрепкой.

– Значит так! Три дня назад ко мне в опорный пункт милиции, что на Ленинском проспекте, пришла гражданка Чкалова Виолетта Сергеевна с заявлением о том, что 19 декабря сего года, после празднования дня рождения её сына, Чкалова Константина, ею была обнаружена пропажа двухсот рублей из секретера сына. Были его друзья в количестве двенадцати человек. Все ученики десятых классов школы №53 нашего района. Я со всех получил объяснение и подготовил справку по материалу, почитай потом. Материал я регистрировать не стал, так что поторопись.

– Договорились! Оставляй. – Шелестов взял протянутую стопку документов и положил её перед собой на стол. – Завтра посмотрю.

Внезапно дверь в кабинет открылась, и вошёл зам. по розыску Владимир Русиков. Офицеры встали. Бросив внимательный взгляд на документы, лежащие на рабочем столе Антона, он ухмыльнулся.

– Антон! Я же сказал, ты работаешь по Гонгора, и завтра в девять утра, чтоб был как штык в ЦАБ. Я проверю. Остальные дела по боку, приказ начальства. Так что, живо домой.

Посмотрев с укором на участкового, Русиков вышел из кабинета, даже не закрыв дверь.

– Так, всё ясно, я побежал по делам! – Уваров пожал руку Шелестову, подхватил свою папку и быстренько исчез.

– Ага, а вот и мой братишка! – На пороге стоял Борька Гудков и застёгивал молнию на аляске. – Давай собирайся, и поехали по домам, завтра дел много…

Антон убрал документы в сейф и уже через несколько минут друзья шли к троллейбусной остановке на Ленинском проспекте, по только что выпавшему предновогоднему снегу, оставляя на нём следы рифленых подошв зимних ботинок.

Гастроном «Спутник» в доме Антона ещё работал. До закрытия оставалось пятнадцать минут. В залах было почти пусто. В отделе «Колбасы» высокая худая продавщица по имени Рита, наклонившись над прилавком, сосредоточенно что-то записывала в тетрадь. Ее красивая грудь в вырезе кофты была представлена на всеобщее обозрение во всей красе. Шелестов подошёл.

– Привет Ритуля!

Она подняла голову.

– Привет, Антон! Соскучился по мне! – весело спросила она.

– Ритуля, ты же заем!

– Это делу не мешает.

– Рита, веди себя хорошо.

Девушка сморщила носик. Веселые лучики еле заметных морщин придавали ее милому лицу дополнительную привлекательность.

– Антош, может быть ты меня пригласишь, как-нибудь в кино?

– Не думаю, что эта идея понравится Фёдору.

– Жаль.

– Мне тоже. Килограмм сосисок и триста грамм «Докторской», пожалуйста.

– А хлеб? Могу принести.

– Хорошо! Тогда захвати ещё двести граммов сыра «Российский», два пакета молока и десяток котлет.

Она ловко упаковала все в большой бумажный пакет.

– Давай деньги мне, я потом пробью через кассу. Слушай, а может быть шашлычку килограммчик завесить?

– Спасибо, Рита, не надо!

– Антоша, брось! Всё лучше, чем сосиски жевать. Шашлык из парного мяса, добавишь огурчики и помидорчики, салатик сделаешь. Красота! Мы вот с Фёдором часто берём парное мясо, мы даже икру сами солим!

– Что сказать? Повезло Фёдору.

– А то! Не вскружила бы ему голову, пропал бы мужик. Нашел бы себе какую-нибудь кильку дохлую, и делили бы они одну сосиску на двоих. Посмотри на него – просто красавец, мордаха так и лоснится от домашней еды, что солнце в небе.

– Да, что верно, то верно! – улыбнулся Шелестов.

– Ритка! Перестань морочить голову Антону! Сколько можно?! – Фёдор Салимзянов с открытой бутылкой пива «Останкинское» в левой руке, спускался по ступенькам из бакалейного отдела.

– Здорово, – улыбнулся Шелестов.

– Здорово, дружище.

– И расскажи нам, как дела в советской милиции? – Рита взяла деньги и протянула пакет с едой.

– Периодически!

– Это как?

– Слой говна, слой масла, слой говна, слой…

– Фу! Можешь дальше не продолжать.

Фёдор допил пиво, поставил на прилавок перед Ритой и достал сигареты.

– Давай, закругляйся по – тихонечку, домой пора! – Он улыбнулся, и обнял девушку за талию. – Заодно снова попытаемся организовать свою личную жизнь.

Она сердито сбросила его руку.

– Не поняла. Как это, «снова»?

Салимзянов ласково улыбнулся.

Шелестов подумал, что очень давно не видел, как Фёдор улыбается.

– Что-то вы темните, ребята…

– Есть немного! – Рита выскочила из – за прилавка, сняла белый халат, и стала собираться домой.

Антон присмотрелся по – внимательнее и понимающе хмыкнул: она была в короткой джинсовой юбке, на длинных стройных ногах – высокие чёрные сапоги на каблуке. Едва заметно обозначился округлившийся животик.

– Правильно понял, мы ждём пополнения, – кивнул Фёдор. – Устали уже пытаться завести детей.

Он закурил.

– Пошли, покурим на улице. И поговорим, давно ведь не виделись.

– Пошли, коли не шутишь.

Они вышли из центральных дверей и остановились около урны.

– Вы сколько уже вместе? – Шелестов глубоко вдохнул прохладного воздуха.

Фёдор выпустил густую струю дыма, мгновенно растаявшую в темноте.

– Пятнадцать лет, было два месяца назад.

– Долго.

На улицу вышла Рита, неся в руках закрытую на молнию хозяйственную сумму, чем-то полностью забитую.

– Ой, холодина какая! Милый, держи сумку. Антон, приходи по – чаще, мы тебя с Фёдором любим!

– Обязательно.

Она снова исчезла внутри.

– Когда ждёте малыша?

– Через три месяца.

– Подумать только! Появится маленький Салимзянов.

– Мы очень долго ждали этого ребёнка. Ритка, бедная, все больницы объездила. Ладно, давай, я пошёл за ней. Увидимся.

– Договорились.

Друзья обнялись, и на том расстались.

Шелестов вздохнул и, перехватив пакет с продуктами по – ловчее, пошёл домой, похрустывая свежее – выпавшим снегом.

Фёдор Салимзянов и Рита Садовская, круглолицая брюнетка, от которой веяло верностью и домашним очагом, дружили с детства. Вместе были в детском саду, вместе учились в школе. Они жили в пятиэтажке у метро «Академическая». После окончания торгового училища вместе пришли работать в гастроном, где и Антон познакомился с ними. Конечно, Шелестов знал в лицо и половину персонала по именам, но дружба почему-то сложилась именно с этой парой. Антон помнил ещё отца Фёдора по имени Шамиль, солидного, осанистого татарина, работавшего мясником в этом гастрономе, и приветливого улыбавшегося покупателям всеми тридцатью двумя золотыми зубами, вставленными с усушки и утруски различных мясных полуфабрикатов.

Иногда Фёдор приносил Антону домой свежее чешское пиво «Праздрой», иногда Рита подбрасывала на праздники деликатесы, типа кровяной колбасы или финского «сервелата». Почему ребята не поженились до сих пор, Антон не знал, но, скорее всего, им и так было хорошо вместе.

Сказать, что Виктор с Ритулей сильно хотели детей – так нет… Просто, так получилось. Ну, а что тут такого? Жили вместе давно, проблем особых не испытывали, жильё было, работали оба. Когда-то и дети же должны были появиться на свет… Как-то неожиданно всё случилось, и представить Риту молодой мамой Шелестов просто не мог. Но если ребята решили – так тому и быть. Рано или поздно – всё равно же размножаться надо… И, ему тоже!

Антон хмыкнул, и подумал о том, что обязательно на день рождения их ребёнка сделает этой паре хороший дорогой подарок.

Дом.

Запах жареной картошки сразу ударил в нос, как только Шелестов открыл дверь к себе домой.

– Мааам! Я пришёл! – Антон вяло начал снимать куртку. – У меня уже слюнки текут вовсю!

– Антоша, слышу, слышу. Я уже всё приготовила. – Со стороны кухни в прихожую вышла мама, держа в руках полотенце, один конец которого был у неё на правом плече.

Стащив, наконец, с ноги последний ботинок, Шелестов обнял мать, и поспешил мыть руки.

– Тапочки одень, простудишься!

Что на это сказать? Сказать нечего: мама есть мама!

Вымыв руки и умывшись, Антон заглянул в большую комнату. Отец сидел в кресле и смотрел телевизор. Газета «Известия» лежала у него на коленях.

– Привет, па!

Отец что-то пробурчал ему в ответ, и продолжил смотреть какой-то фильм про войну.

На экране телевизора полным ходом шла война. Немецкий танк, показанный крупным планом, натуженно ревя мотором и периодически стреляя на ходу из пушки, упорно продвигался вперёд, давя гусеницами брошенные орудия и какие-то ящики. Из траншеи решительно выбрался, и пополз ему навстречу очередной мифический герой – коммунист. Внезапно став перед танком во весь рост, примерно в метрах двадцати от него, киношный герой, вместо того чтобы швырнуть связку гранат под гусеницы, вдруг начал торжественно прощаться с товарищами, потом с Лениным, потом со Сталиным, потом с Коммунистической партией, потом ещё с кем-то. Наконец, прошитый пулемётной очередью, красиво упал навзничь. Видимо немцы в танке устали ждать, когда он их подорвёт, и сами решили быстренько его грохнуть. Куда делись гранаты, было не ясно. Дурдом!…

Отношения между Шелестовым – старшим и Шелестовым – младшим стали, прямо скажем, не фонтан, когда Шелестов поступил в Вышку. Отец, почему-то искренне считал, что свою жизнь его сын, то – бишь, Антон, должен связать с наукой. Почему так, Шелестов – младший не знал, а спрашивать не хотел. Да и поздно уже было.

Ещё в пацанском возрасте, друзья во дворе жаловались на своих отцов, мол, за всякие мелкие косяки могли накричать, либо слегка отшлёпать для порядка. Отец Антона в свою очередь всегда пытался донести до него, почему тот не прав, или почему так поступать нельзя. Если Шелестов – младший не соглашался, отец со смехом говорил: «Ладно парень, это твои грабли, набивай себе шишку за счёт собственного опыта!»…

…Поужинав, Антон прошёл в свою комнату. Не спеша разделся до плавок и также, не спеша, направился в душ.

Завершив акт омовения, Шелестов насухо вытерся большим мохнатым полотенцем, и закутался в толстый махровый халат. Теперь можно было прилечь и посмотреть телевизор, благо время было всего-то одиннадцать вечера.

Раздался еле слышный стук в дверь, которую Антон всегда закрывал, когда находился у себя.

– Да, мам! Что?

Мать вошла к нему, держа в руке продолговатый серый конверт.

– Антоша, Вилли прислал тебе письмо. На, вот, возьми. – Она положила его на край кровати. – Отец уже лёг спать, ему рано вставать. Хочешь чаю?

Шелестов – младший приподнял голову, потянулся и взял письмо.

– Нет, мам, не хочу! Иди, отдыхай.

– Ты не закрыл шкаф, когда вешал куртку, и я почувствовала запах очень хороших французских духов «Клима».

– И что?

– Нет, ничего, просто эти женские духи мне очень нравятся!

– Мне тоже! Мам, перестань! Ты как Штирлиц.

– Хорошо, хорошо, я умолкаю. Ты решил, как ты будешь справлять Новый Год?

– Нет ещё, но я сообщу дополнительно.

– Вот – вот, сообщи.

Мама вышла, плотно закрыв за собою дверь в его комнату.

Шелестов аккуратно вскрыл конверт, из которого тут же выпала фотография. Он отложил письмо и стал внимательно рассматривать этот снимок. На цветном фото был изображён молодой улыбающийся парень, примерно одного возраста с Шелестовым, в руках он держал новорождённого, а рядом стояла невысокая девушка с большими карими глазами, которая держала на руках девочку, чуть старше новорождённой. На заднем плане отчётливо было видно здание с колоннами и стоящим рядом со входом белым микроавтобусом типа «РАФ»2222
  РАФ – марка отечественного микроавтобуса. Выпуск этой знаменитой марки продолжался на протяжении сорока лет и заслужил большую популярность. Широкое применение эта марка приобрела как служебные автомобили, такие как кареты «скорой помощи» или маршрутные такси.


[Закрыть] с красным крестом на борту, сильно смахивающим на нашу «скорую помощь».

– Ах ты, рыжий – конопатый, убил дедушку лопатой! – весело пропел себе под нос Антон.

Огненно рыжая шевелюра, нос картошкой, лицо в веснушках. С фото на Шелестова смотрел Вилли Рейнер, по прозвищу «Ветер». Рядом стояла его жена Хелен, а на руках была дочка Марта. На обратной стороне было написано по – немецки и тут же по – русски, коряво правда, но читаемо: «10 декабря 1985 года, Берлин, ГДР, родился Макс.»

– Всё ясно! – Антон вложил фото с семьёй друга обратно в конверт. – Так! Что мы тут пишем!

Достав сложенный в несколько раз лист бумаги, и развернув его, Шелестов углубился в чтение…

База ВМФ СССР, г. Балтийск, 1980 год.

…Подъём в 7 утра, комплекс специальных дыхательных упражнений, затем бег вдоль Балтийского побережья в спортивной форме одежды, душ и завтрак. За полтора года службы на военно – морской базе г. Балтийска, Калининградской области, Антон и Борис Гудков всё выполняли уже автоматически.

В тот день начало занятий по специальной боевой подготовке внезапно было прервано появлением в учебном центре их прямых и непосредственных командиров: зам. командира части, начальника штаба базы, замполита базы и командира дивизиона. Вместе с ними пришли трое незнакомых крепких парней, одногодков Шелестова и его сослуживцев, одетых в повседневную форму матросов ВМФ СССР.

– Встать! Смирно! Товарищ капитан второго ранга! – начал было докладывать по уставу начальник спецкурсов, проводивший занятия, но зам. командира прервал его и обратился к стоявшему по стойке «смирно» личному составу дивизиона.

– Товарищи! С сегодняшнего дня в вашем подразделении начинают проходить срочную службу трое военнослужащих ВМФ Германской Демократической Республики, из родственного нам подразделения! Прошу личный состав оказать посильную помощь в прохождении службы. Вольно!

Затем слово взял замполит базы.

– Товарищи! Братский немецкий народ…

Антон с любопытством рассматривал вновь прибывших. Парни были спортивного телосложения, одного роста и веса, во всяком случае, так сначала показалось. Особенно выделялся один из них, с огненно – рыжими волосами, с простецким, каким-то крестьянским лицом. Нос картошкой, по лицу природа щедро разбросала веснушки, включая уши. Умные карие глаза смотрели на всё происходящее с любопытством и без всякого волнения.

…задача сплотиться вместе с братским народом вокруг Коммунистической партии…

По тому, как троица иногда внимательно к докладчику, стало ясно: парни русский язык знают. Шелестов толкнул локтем Гудкова.

– Что?

– Как думаешь, осложнят нашу жизнь эти варяги, или наоборот?

– Мне плевать, через три месяца мы с тобою будем дома! А здесь, хоть потоп!

– Не добрый ты, Боря.

– Ну – ну! Молись, чтобы тебя не сделали наставником одного из них!

– Сплюнь!

…проходить службу на благо наших братских народов…

Как принято во всех спецподразделениях разных стран, боевые пловцы Балтийской базы ВМФ имели псевдонимы или клички, как угодно. Это упрощало вопросы взаимодействия при выполнении боевых задач. Ни имён, ни фамилий. Даже в случае гибели пловца, определить принадлежность к его к какой – либо стране практически невозможно, татуировок нет и документов тоже. При этом учитывается, что высокий ростом боец не может иметь кличку «Длинный», а из – за рыжего цвета волос командиры не имеют права дать бойцу кличку «Рыжий»! А вот наоборот – пожалуйста. Уловили суть? Ласты же, маски, дыхательные трубки, гидрокостюмы и акваланги используются всех марок и всех стран – производителей. Разве только вот оружие для подводной стрельбы у российских подводных диверсантов было уникальное в своём роде, аналогов просто не было.

Короче, Гудков, как в воду глядел. Вся троица попала в их дивизион, рыжий немец получил прозвище «Ветер», остальные – «Грач» и «Туча». И, конечно, наставником рыжего был назначен Антон Шелестов, псевдоним «Скорцени». Псевдоним у Бори Гудкова был «Рольф»… Немцы ничем не отличались от русских, лишь на повседневной форме, на рукаве была нашивка «Marinekameradschaft Kampfschwimmer Ost e.V.»2323
  «Marinekameradschaft Kampfschwimmer Ost e.V.» – подразделение боевых пловцов ВМФ народной армии ГДР.


[Закрыть]

…Антон проснулся от того, что затекла рука, которую он положил под голову, когда читал письмо. Письмо лежало рядом прямо перед носом. Ярко горела люстра.

– Ну, надо же, заснул! – потягиваясь, он рывком сел на кровати, опустив ноги на паркет пола. Аккуратно сложил письмо и, положив в конверт, бросил его в секретер.

Часы показывали половина второго ночи.

Снял с себя халат и швырнул его на кресло, стоящее у окна. Потом передумал, подошёл к окну и поднял халат, аккуратно его расправил и пошёл в ванную, шлёпая босыми ногами по паркету, где его повесил на крючок, на стене.

– Нельзя расслабляться!

Вернувшись в комнату, погасил свет и немного постоял у окна, смотря с седьмого этажа своего дома на стеллу Юрия Гагарина, освещённого прожекторами, и большую новогоднюю ёлку, стоящую рядом со стеллой и переливающуюся разноцветными огнями, лампочек было много. Ленинский проспект был пуст, только оранжево горели лампы городского освещения, да ярко – синие вывески «Тысяча мелочей» прямо напротив, и справа «Дом ткани» и «Дом обуви» на крышах домов, выходящими фасадами на площадь Гагарина. В комнате из – за праздничного освещения на улице было относительно светло, поэтому Шелестов подошёл к секретеру, который никогда не закрывал и сел в кресло, стоящее напротив него. На настольной лампе, что стояла слева на столе, висел на серебряной цепочке серебряный же немецкий крест с чёрной, переливающейся эмалью. Это был талисман Антона.

В августе 1980 года, Антон чуть не погиб, когда с Борей Гудковым совершенно случайно обнаружили погибшую немецкую подводную лодку в Балтийском море, где и была обнаружена эта реликвия, поднята со дна, надёжно спрятана и привезена в Москву домой.

Массивную цепь к кресту, Шелестов затем выпросил у матери.

Но об этой истории с крестом несколько позже.

Антон проснулся в семь часов утра, в комнате было темно. Потянулся, давая время мышцам подготовиться к скорому окончательному пробуждению, поэтому несколько минут лежал на спине, бессмысленно смотря на хрустальную люстру на потолке, которая едва различимо поблёскивала в начинающем редеть сумраке раннего зимнего утра гранями подвесок.

Затем резко сбросил одеяло и по – армейски вскочил с кровати. Несколько раз присел, чтобы размять ноги, наклонился вправо, затем влево, подпрыгнул и сразу «упал» на пол.

– Раз, два три… Иии, раз, два, три… – вслух считал Шелестов, отжимаясь от пола сначала просто на двух руках.

Ему нравились эти ощущения – когда, отжимаясь от пола, ты чувствуешь, как напрягается тело, как кровь затекает в ещё вялые ото сна мышечные волокна, заставляя их сокращаться всё интенсивнее и интенсивнее. Шестьдесят…

– Раз, два три… Иии, раз, два, три… – на правой руке, закинув левую руку за спину.

– Раз, два три… Иии, раз, два, три… – на левой, закинув правую.

– Раз, два три… Иии, раз, два, три… – на кулаках двух рук.

Потом на кулаке правой руки, потом левой…

Антон медленно согнул руки, бережно опуская грудную клетку на пол, перевернулся на спину и замер, рассматривая наполненную каким-то неведомым мне смыслом возню сотен пылинок в ярком солнечном луче, весело заглянувшему в окно его комнаты.

Резкий рывок из положения «лёжа» и Шелестов уже на ногах.

Затем скакалка, способствующая координации движений и реакции. Далее обычный комплекс упражнений «тао». Следующим упражнением была «ката» китайской школы восточных единоборств «кунг – фу». Разогревшись, как следует, и, чувствуя каждой клеточкой организма, как кровь струится по жилам, наполняя тело живительной силой, как ровно и мощно работает сердце, Антон переходил к воображаемому бою сначала с одним противником, потом – с двумя. В роли воображаемых противников – собственное отражение в зеркале стенного шкафа.

Соблюдение своей спортивной формы Антон возвёл чуть ли не в религию. Годами сложившаяся практика утреннего приёма холодного, а затем контрастного душа, растирание тела полотенцем, гимнастические упражнения и специальные упражнения для мышц, ежедневная «ката» шла только на пользу.

Сколько себя Шелестов помнил, он почти никогда не болел, и не пользовался всякой аптечной химией, а если уж допекало, то только народными средствами. Малиновое варенье из деревни под городом Можайском, горячий чай с долькой от большого жёлтого абхазского лимона после настоящей русской бани с веником – вот основные составляющие приведения организма из предболезненного в рабочее состояние, да и мозгов тоже.

После мнимого избиения виртуальных врагов, Шелестов трусцой побежал в душ.

Начинался новый день, и он снова должен был быть готов к выполнению своей милицейской работы.

Но, сначала почистить зубы, и побриться, чему способствовал французский крем для бритья (где его постоянно покупала мама, он не знал) и хорошая английская туалетная вода (доставал сам у знакомой ещё со школы, которая работала в универмаге «Москва»).

Вкусная яичница из трёх яиц с ветчиной, запитая чашкой свежезаваренного чая из «коробки со слоном» и с лимоном, способствовала притоку необходимых организму свежих калорий.

Теперь он почувствовал себя достаточно бодрым и отдохнувшим, голова работала ясно и была готова для того, чтобы прикинуть план на весь день, включая вечер.

Оксана.

Ровно в девять утра Антон уже стоял у дверей у своей временной рабочей комнаты ЦАБа и терпеливо ждал Оксану. Раздавшийся лёгкий девичий смех и чуть слышное постукивание каблучков по мраморному полу коридора, заставили его обернуться. Оксана шла навстречу Шелестову вместе с одной из девушек, которых вчера вечером он провожал до кинотеатра «Октябрь». Кажется, её звали Илона. Обладательница целой копны рыжих волос была одета в брючный костюм стального цвета и туфли на высоком каблуке, она держала под руку Оксану, тоже в брючном костюме, но только синего цвета, и рассказывала ей что-то очень смешное. Увидев Антона, они замолчали, а Илона отпустила локоть Оксаны и тут – же зашла в один из кабинетов, что был по пути. Улыбаясь, его новая знакомая, шла к нему, прижимая к роскошной груди большой рыжий блокнот – еженедельник. На ней прекрасно сидел хорошо сшитый синий брючный костюм, белая кофточка с воротником типа жабо. Те же немного раскосые, бездонно чёрные глаза, легкая улыбка, и ослепительно ровные белые зубы.

– Привет!

– Привет.

– Приехал работать?

– Служба.

– Тогда прошу!

Она открыла дверь в уже знакомую комнату, и Шелестов сразу направился к рабочему столу, на котором уже его ждала стопка карточек с номерами телефонов и пачка чистой писчей бумаги. На самом краю стола стоял телефон. Антон снял куртку, кашне и аккуратно повесил на вешалку, затем уселся за стол.

– Что ни – будь ещё? – Оксана смотрела ему прямо в глаза и улыбалась.

– Да, но после 18.30! Например, у кафе «Ангара». Придёшь?

– Мы уже на «ты»?

– Если не возражаешь?

– Хорошо, попробуем.

– Так придёшь?

– Я подумаю.

– Я буду ждать тебя.

– Работай, а то не успеешь! – она повернулась и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Окрылённый предстоящей встречей, Шелестов не спеша переписал оставшиеся 345 номеров телефонов, с установочными данными их владельцев и адресами установки, и в 17.30 покинул ЦАБ ранее оговоренного времени, прикрыв за собою дверь.

Кафе «Ангара» располагалось на Калининском проспекте, дом 19, ровно посредине между работой Оксаны и её домом, но только на противоположной стороне. Кафе как кафе, не хуже и не лучше других в Москве. Сам зал и оркестровая площадка были на втором этаже, на первом был гардероб и туалеты.

Купив букет кроваво – красных роз, Шелестов терпеливо ждал её у самого входа «Ангары», стоя так, чтобы был виден выход из подземного перехода, хорошо освещаемого лампами фонарного столба, стоящего рядом.

– Вот бы сейчас меня Анна Шольц увидела бы! – мысль была интригующе свежа.

Однако её продолжения не последовало, поскольку появилась Оксана в роскошной норковой парке, увидела его, стоящего у кафе с букетом и сразу направилась к нему.

– Привет, ещё раз!

– Привет, это тебе!

– Спасибо!

Раздевшись в гардеробе, они под ручку поднялись на второй этаж и направились в дальний угол кафе, который был слева от оркестровой площадки, где разместились за столиком на четверых у самого окна. Мгновенно появившийся официант, уже торжественно нёс высокую вазу с водой для розы и две папки с меню, каждая из которых была больше похожа на годовой бухгалтерский отчёт всего кафе. Оксана с любопытством осматривала развешенную по стенам заведения чеканку, офорты и литографию, пока официант аккуратно распаковал её букет, и грамотно расправив бутоны роз на длинных шипастых стеблях, опустил их в воду и поставил вазу в середину стола. Затем положил перед каждым меню в кожаном переплёте.

– Сразу закажите, или подождать, пока определитесь с выбором? – официант, молодой парень лет двадцати, был сама любезность.

– Спешишь куда? – Антон сразу дал понять, кто здесь главный, на всякий случай, и раскрыл своё меню.

Оксана раскрыла своё и с интересом углубилась в чтение названий разных вкусностей, которые здесь предлагались посетителям кафе за умеренную плату. Антон же внимательно наблюдал за выражением её лица и её глаз.

Здешнее меню он знал назубок, поскольку в «Ангару» в студенческие годы нырял периодически, с поводом и без такового, аж 1974 года. Большинство старых официантов знал в лицо и по имени, за исключением новобранцев. Этот был из таких.

Девушка медленно водила по названиям блюд ухоженным указательным пальчиком и неслышно шевелила губами. Она полностью расслабилась.

– Выпьешь что-нибудь, Оксана? Шампанское?

– Можно.

– А поесть?

– Да, давай, я весь день была занята. Представляешь, даже не обедала!

– Да ты что? – притворно удивился Шелестов. – Какой ужас!

– Издеваешься?

– Ну, если самую малость.

– Ну – с? Готовы? – наконец осведомился официант.

– Да, я готова! – Оксана не дала первым сделать заказ Антону, – пожалуйста, греческий салат, оливки, заливное с языком. Потом, шашлычок из осетрины, стакан свежее выжатого сока из грейпфрута, иии…, – она на секунду задумалась, – вазочку с ванильным мороженым и клубникой. Она захлопнула меню и подняла глаза на официанта.