Текст книги "Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы"

– Да, да! Человеческая кость в четыре раза прочнее бетона! Мне это ещё в Вышке рассказывали, – с усмешкой сказал Шелестов.

– Да? Вот не знал. Ладно, я тебе еще нужен?

Антон молча покачал головой, и посмотрел вверх. Дом спал. Снег почти перестал идти, а на третьем этаже внезапно зажглось единственное окно.

Проводив удивлённым взглядом направление, куда Шелестов вдруг внимательно посмотрел, Чекалин вдруг заторопился:

– Ну, я тогда пошел, а то у меня завтра еще заявы, да и выспаться надо, и потом… – он махнул рукой. – Счастливо оставаться, сильно не перегружай организм!

– Бывай!

От поиска понятых во втором часу ночи для опроса он отказался сразу и однозначно по понятным причинам. Да и они всегда были под рукой, эти пятидесятилетние Марина и Зина, жившие в этом же доме, где находилось 96 отделение милиции. За снисходительное к себе отношение со стороны отделения, и освобождение кабинетов от пустой посуды, эти две беззлобные алкоголички добросовестно и давно выступали как профессиональные понятые. Таких, прибившихся к отделению горемык, всегда можно обнаружить в любом районе.

В одиноко горевшем окне появился силуэт женщины. Лица Антон не разглядел, но ярко – красный халат разглядел отчётливо. Яркой звёздочкой вспыхнул, и погас огонек зажигалки. Шелестов чисто автоматически поднял правую руку, а левой, сжимавшей тревожную папку, указал на место, где ещё недавно лежал ограбленный мужчина. Там темнела небольшая лужица крови, уже слегка припорошенная снегом. Против его ожидания женщина не испугалась, а, не меняя позы, призывно ответила правой рукой с сигаретой.

– Неплохо, дружище! – промурлыкал себе под нос Антон, и резво понёсся к цели, пока ещё не ясной.

Открыв дверь, она встретила Шелестова долгим взглядом прищуренных карих глаз. Ей было слегка за 40, но сохранившиеся следы былой красоты притягивали внимание: короткие каштановые волосы, удивительно глубокие зеленые глаза, красивый тонкий нос. Картину довершал чувственный рот и длинная красивая шея.

– Терпилу уже увезли? – спросила она мягким голосом, затягиваясь сигаретой.

– Да. А это вы вызывали? – догадался Антон. Она кивнула.

– Он жив. Большая гематома, лёгкое сотрясение мозга, завтра уже можно будет допросить, примерно после обеда.

Не обращая внимания на удивлённое выражение лица Шелестова, женщина продолжила:

– Проходите, пожалуйста, тапочки в тумбочке, куртку повесьте вот сюда! – Женщина кивнула головой в сторону стенного шкафа.

Она захлопнула за ним входную дверь.

– Проходите в гостиную и захватите с собой вашу тревожную папку. Прямо по коридору и направо.

– Однако! – мелькнула мысль у Антона, и он направился в указанное место.

– Местный земельный опер, из 96? – она, то ли утверждала, то ли спрашивала Шелестова.

– Так точно, мадам, так и есть! Шелестов Антон Генрихович, собственной персоной.

– Лейтенант?

– Да.

– Хорошо, Антон, открывайте вашу папку и пишите.

Шелестова два раза просить не пришлось.

– Значит так, «Жигули» ВАЗ – 2105, белого цвета, задняя левая фара разбита, госномер…

Антон не задавал вопросы, не перебивал её, а молча, и старательно записывал за ней информацию.

– В машине были двое: водитель, высокий и в очках, и очень молодая девушка, с яркой внешностью, длинные русые волосы и красные губы, и помада с блёстками. Затем на заднее сиденье резво запрыгнул парень, крепкого телосложения, чёрная вязаная шапочка, тёмный спортивный костюм, рост 170 – 175 сантиметров. На вид лет 30 будет. В руках был дипломат чёрного цвета и большая пушистая ская шапка, кажется, из бобра. Видимо, была применена классическая схема грабежа. Отвлекающим элементом здесь выступила девушка. Парень, что нёс вещи, скорее всего, занимался боксом или восточными единоборствами.

– Почему вы так решили? – не удержался Шелестов.

– Потому, как он двигался! Сразу видно, с кем имеешь дело.

– Верно, так и есть. Простите, как к вам обращаться?

– Можете называть меня Инесса Карловна.

– Спасибо.

У входа в гостиную вдруг появилась маленькая пушистая собачка, блестящая белая шёрстка которой была похожа на каракуль. —

– А, вот и «Эльза». Это моя собака и виновница того, что иногда по ночам, когда мне не спиться или ей, мы идём гулять, независимо от того, какая на улице погода. Вот и сегодня мы гуляли во дворе дома. Дело в том, что я всегда хожу с ней по периметру двора, слева направо от своего подъезда, потому что в центре дома спортивная хоккейная площадка, поэтому сначала увидела подъехавшую машину с людьми в арке напротив. Потом я видела крупного большого мужчину с дипломатом и мохнатой шапке шедшего по направлению к арке, а потом я видела садящегося в машину и самого грабителя с вещами.

Ее сигарета догорела почти до фильтра. Она взяла со столика пачку сигарет «Кэмэл», достала одну и прикурила от той, что была.

– Извините, не могу заставить себя не курить поздно. Страшно, но курить очень хочется.

Постояв немного, собачка легла на ковёр, положив мордочку на вытянутые лапки. Большие чёрные глаза с любопытством смотрели то на гостя, то на хозяйку, видимо искала различия.

– И часто вам не спится?

– А вам?

– Каждый раз, когда в группе. – Антон поморщился от сигаретного дыма. – Можно от вас позвонить?

– Конечно, телефон на кухне, на столе. Сейчас выйдите из гостиной и направо.

Кухня оказалась чистой и аккуратной, и размером с его собственную комнату. Большой немецкий холодильник, четырёх – комфорочная электроплита, тоже немецкого производства, угловой кожаный диван, кухонный стол, почему-то красного цвета, на столе кнопочный телефон с определителем, и живыми красными розами в красивой вазе. Початая бутылка армянского коньяка «Ани», коньячная рюмка, у телефона-томик Шекспира на английском языке. Антон машинально бросил взгляд на вешалку на стене у входа: никаких следов мужчины. Он набрал номер телефона дежурки.

– Саша, это Шелестов с Вавилова. Я закончил, выезжаю… Ладно, приеду, расскажу. Всё.

– Антон, может, чашку кофе на дорожку? – Инесса Карловна неслышно появилась на кухне. – Присядьте пока. – Она, не дожидаясь ответа, поставила на плитку кофейник. – К тому же, вы не задали самый главный вопрос, я так думаю! – она достала из кармана своего роскошного домашнего халата тёмно – красную книжечку и положила на стол перед ним.

Антон взял удостоверение и раскрыл. Рядом с гербом, где щит и меч КГБ, имелась её фотография, где Инесса Карловна Тиц, так было написано, на которой выглядела лет на пять моложе. На Шелестова с фото смотрела очень красивая женщина. Это было пенсионного удостоверение пенсионера союзного значения. Было грустно.

– Инесса Карловна, конечно, я догадался, что вы наша, только я думал, что из МВД.

– Надо думать, – самодовольно сказала она, забирая книжечку из его рук. – Меня нигде не свети, а на информацию, что я тебе дала, просто прими аэску* от человека*. Вот тебе и раскрытие. Так у нас в милиции дела делаются? – она весело засмеялась.

Кофе оказалось чрезвычайно вкусным и через двадцать минут, Шелестов уже шагал к машине.

…А во дворе снова шёл снег, покрывая свежей белой пеленой другой, но уже грязный, истоптанный зимней обувью жителей и укатанный шинами машин. Жгучий зимний ветер, осатанело крутя позёмку, попытался вырвать тревожную папку, которую Антон держал подмышкой, но он быстро метнулся в сиротливо стоящий в его ожидании отделенческий «УАЗ».

Четыре часа утра, это нормальное время для любого отделения милиции, когда человеческие страсти уже улеглись, когда дежурный и помдеж могут послушать приёмник, почитать газету, или попить пивка, но аккуратно. Бедлам уже утих, из камер прекратились истошные вопли с требованиями «прекратить беспредел», «предоставить адвоката», «уволить всех ментов на х…”, «срочно вызвать прокурора» и т. д. Кабинеты личного состава пусты, уставшие сотрудники разъехались после напряженного трудового дня.

Войдя в дежурку своего отделения, Антон разглядел, как Кирилл Мазурин, грамотный и спокойный дежурный, невозмутимо пытается одновременно разговаривать по двум телефонам.

– Привет, Антон. – Помощник дежурного мл. сержант милиции Александр Старостин откупоривал пистолетом пивную бутылку.

– Привет, Саша! Не боишься?

– Да брось, к утру всё выветриться.

Наконец дежурный освободился, и позвал Шелестова.

– Антон, что там!

– Там раскрытие по горячим следам, Саша. Вот листок с номером машины, надо срочно пробить. Кто сегодня ответственный?

– Зелинский!

– Понял, уже иду к нему!

Кабинет командира роты ППС Фёдора Зелинского находился буквально в двух шагах от кабинета Антона.

– А, Шелестов, входи! – Фёдор поднялся навстречу Антону, и протянул для рукопожатия жилистую руку.

– Я по делу, Фёдор! – начал, было, Антон.

– Ага! – крякнул Зелинский от удовольствия. – Вот! Наконец-то, ты ко мне пришёл. Кого будем потрошить? Нужен ОМОН, щас вызовем, СОБР7070
  СОБР – (Специальный отряд быстрого реагирования) – федеральные и региональные специальные подразделения МВД РФ, штатно входившие (до 2003 года) в состав Управлений по борьбе с организованной преступностью МВД РФ (подразделения свыше 200 человек с конца 1990-х назывались отрядами). С 2002 года прямыми правопреемниками СОБРов являются ОМСН (Отряд Милиции Специального Назначения).
  Основная задача создания СОБРов – борьба с организованной преступностью во всех её проявлениях, всеми видами и способами. Однако в связи с изменением внутриполитической обстановки СОБРы успешно применялись в том числе в войсковых операциях, проводимых в СКР.
  В феврале 1992 года был создан отдел тактических операций в составе Главного управления по организованной преступности (ГУОП) МВД России.
  Осенью 1992 года, Указом Президента Российской Федерации отдел тактических операций был переименован в специальный отдел быстрого реагирования (СОБР).
  В 2002 году приказом МВД России специальные отделы быстрого реагирования были реорганизованы в отряды милиции специального назначения (ОМСН).Количественно состав СОБРов определён задачами и регионом дислокации. Отбор осуществляется многоэтапно, и достаточно строго, со множеством критериев отсева, что и определяет качественный состав данного подразделения. (Как правило молодые люди среднего возраста 28 лет, в основном спортсмены, отслужившие в рядах Вооружённых сил и ВВ МВД России. Наличие высшего образования – обязательно. Все исключительно офицеры).Подготовка сотрудников в СОБРе, в отличие от других специальных подразделений МВД, носит ярко выраженный индивидуальный характер. Очень много специалистов по различным направлениям применения, однако взаимозаменяемость поставлена во главу угла. Упор подготовки сделан на работу против вооруженного преступника в городе (с дистанцией работы до 100 м) и на транспорте, однако СОБРы успешно применялись практически в любых условиях (лес, горы, степи). Большое внимание уделяется физической и психологической подготовке.


[Закрыть]-только скажи куда!

– Погоди, Фёдор. В час ночи у нас был грабёж на Вавилова. Есть номер машины, сейчас установим водителя, хочу сгонять в адрес и привезти его к нам для разбора.

Зелинский сразу приуныл.

– Ладно, дай разрешение на операцию.

– Один, что ли поедешь?

– Почему один? Как обычно, втроём.

– Кто?

– Гудков и Шишкин. Если проблема, могу написать рапорт.

– Ладно тебе, обиделся, что ли? Не надо никакого рапорта.

– Ну, и славненько. Сейчас беру «УАЗ» и еду.

Шелестов забежал к себе в кабинет и, не зажигая свет, сделал звонок:

– Андрюха, здравствуй. Мне нужна помощь. Надо в адрес съездить за человеком, и отработать по грабежу. Поможешь? Спасибо! Через сколько будешь? Через двадцать минут?… Хорошо!

Ещё один звонок.

– Боря, здравствуй. Ты мне нужен! Давай собирайся, и мы за тобой заедем через минут сорок, хорошо? Всё, братишка.

Антон посмотрел в окно – бойницу: темнота плотным слоем заляпала стекло, и только пара светящихся окон едва заметно тлели в домах напротив. От ветра рама гудела, и слегка вибрировала.

Он быстро нашел стопку протоколов в верхнем ящике стола и взял пару, на всякий случай.

Антон вернулся в дежурку.

– Время уже половина пятого утра. – Помдеж усмехнулся, и отпил из бутылки.

На столе дежурного противно запиликал вызов по внутренней ведомственной линии. Дежурный взял трубку:

– Записываю. Кучкин Андрей Григорьевич, тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения. Адрес: Московская область, город Люберцы, улица Депутатская, дом тридцать восемь, корпус десять, квартира четыре.

Мазурин вырвал из блокнота листочек, и протянул Шелестову. Потом повернулся к Старостину:

– Хорош пиво дуть! Крутани клиента Антона по учётам.

Помдеж пересел за стол и поставил бутылку пива рядом.

– Пароль какой?

– «Орел».

Антон повернулся к помдежу.

– Алло, девушка. – Лицо сидящего за телефоном помдежа приняло слащавое выражение. Он дозвонился в адресное бюро. – Это «Орел» беспокоит…

Затем он продиктовал данные фигуранта.

– Сказали подождать! – Старостин продолжал держать трубку у уха.

– Всем привет! – стоя в дверях и отряхивая с куртки снежные хлопья сказал Андрей Шишкин. – Антон, я прибыл. Можно ехать.

Шишкин всегда нравился Антону своей собранностью и умением тщательно выполнять любую черновую и неинтересную работу. Единственной слабостью Андрея были девушки: белые, чёрные, жёлтые, молодые и не очень. Но это, как говориться, в свободное от службы время.

– За сколько доползём? – спросил Шишкин, глядя на часы.

– Если мотор не сдохнет по дороге, то за час – полтора доберёмся. – сказал Витя Скрейдель, водитель отделения, и включил зажигание.

«УАЗ» тяжело вздохнул, пару раз, что-то пробурчал самому себе, и, наконец, завёлся.

Надо думать, что улица Депутатская хорошей иллюминацией не отличалась, создавалось впечатление, что они ехали по тайге. Антон снова с тоской вспомнил о не купленном фонарике.

Андрей протер рукавом боковое стекло.

– Антон, у тебя фонарик есть?

– Нет. – Шелестов обернулся. – Там, скорее всего коммуналка, поэтому не волнуйся, решим старым, проверенным способом.

В спальные рабочие районы никогда не следует ездить на «УАЗ», т.к. скрип тормозов распугивает всех жуликов в радиусе километра, но поскольку другого транспорта просто не было, пришлось ехать на том, что есть.

Дом искали долго. По неведомому правилу нумерация в старом, областном фонде, была лишена логики. Корпуса домов и бараков располагались, как говориться «от фонаря». Номер один стоял рядом с номером двадцать, номер два вообще находился в конце улицы, а искомый дом номер тридцать восемь, корпус десять, вообще находился на территории какого-то предприятия.

Шелестов и сотоварищи оставили машину с водителем на подъезде к искомому дому метров за сто, и не спеша направились к нему.

Место, куда они приехали, представляло собой настоящую помойку: по всей округе валялся строительный мусор, битые бутылки, пустые консервные банки, по сторонам – покосившиеся и почерневшие от времени деревянные сараи и старые кирпичные гаражи, слегка припорошенные снегом, таким же грязным, как и всё вокруг. Ноздреватый снег с вкраплениями грязи и окурков пригорками обозначал границы помойки. Этакий кусочек СССР, барачный раёк для потомственных пролетариев, маргиналов, деклассированных элементов, бичей и уголовников.

Вонь стояла такая, что глаза слезились. Видимо, коренные люмпены не утруждали себя вывозом мусора, а просто выбрасывали из окон всё более не нужное, включая пищевые объедки и огрызки.

С ветки ближайшей берёзы сорвалась жирная серая ворона и, злобно каркнув, с шумом пролетела над головами оперов и умчалась прочь. Парни инстиктивно пригнулись.

– Чтоб тебя! – выругался Гудков.

Нужный дом представлял из себя трёхэтажный барак, ядовито – песочного цвета, построенный в послевоенные времена, видимо, ещё пленными немцами. За годы социализма, некогда крепкое кирпичное строение, не знавшее никакого ремонта, превратилось в грустное переплетение обветшалого дерева и разваливающегося камня. На стенах и потолке видна дранка крест накрест под отвалившимися пластами штукатурки.

В крайнем, грязном окне на третьем этаже, тускло горел свет. Через открытую форточку двор быстро наполнялся весёлым дрожжевым запахом: жильцы во всю гнали самогон, наплевав на все законы и местную власть. Как говорится: «Солнце ещё не взошло, а в Стране дураков уже кипела работа».

На лестничную клетку у квартиры номер «4» сыщики попали чисто случайно, довольно долго поплутав по каким-то дворам, тупикам и помойкам, чудом найдя узкую дорожку, проходившую мимо мусорных баков, которая привела к входу во двор, прикрытый деревянной дверью, типа деревенской калитки.

Открыв дверь подъезда, обитую выцветшим дерматином, опера сразу сморщились от резких запахов – воняло развитым социализмом (кошачьей мочой, человеческим потом, самогоном и кислой блевотиной). Тусклая, засиженная мухами и тараканами лампочка пыталась осветить площадку, но ей это удавалось с трудом.

Перед ними была лужа, и она казалась такой огромной, что ее невозможно было переступить. Видимо, кто-то от души справил малую нужду прямо здесь. Зато какой-то умник проложил к ступенькам импровизированный мостик из досок. Пройдя гуськом, по самопальному мосту, Антон с операми начали свой подъем по лестнице. Между первым и вторым этажом ничего примечательного его взору не открылось, зато между вторым и третьим на ступеньках валялись одноразовые шприцы всевозможных размеров.

– А что? Сейчас около шести утра, самое время «вмазать»! – заржал трезвенник Шишкин.

– Тихо! – прошипел Гудков, когда они уже стояли у нужной двери с цифрой «4», написанной мелом.

Дверной звонок отсутствовал напрочь.

– Так! У меня ствол, поэтому я иду первый, вопросы есть? – спросил Антон. – И я в группе, не забудьте.

– Заметано, – Шишкин пытался что-нибудь услышать, прислонив ухо к краю двери.

Когда вслушиваешься в звуки, доносящиеся из – за закрытой двери, то блокируются все другие ощущения. Надо именно вслушиваться! Есть аксиома, что слух – это орудие жертвы, а зрение – хищника. В данном случае, было исключение из правил.

– Да, там полно народу, как будто бы никто не спит! – Андрей, наконец, оторвался от двери, и вопросительно посмотрел на Антона.

– Ладно! Какой план? – Шелестов с улыбкой посмотрел на друзей.

– Операция «Электрик?» – предложил Гудков.

– Нет, не годится! – Шишкин и Антон замахали руками.

– Тогда «Сосед снизу»? – предложил Андрей.

– Нет, нет, не годится! – теперь уже Антон и Гудков были против.

– Давайте свет вырубим! Внизу электроящик с пробками висит! В момент, все как тараканы выскочат! – засмеялся Шишкин.

– Да ты что! – все замахали руками. – Тут жильцов целая армия. Снесут вместе с дверью…

– Тогда, операция будет «Собутыльник – должник»! – подвёл итог Шелестов.

– Ура! – шутливо и тихонько захлопали в ладони друзья.

Тук-тук… Тук-тук-тук… Дробный сухой звук взорвал пространство подъезда.

Прислушались… За хлипкой деревянной дверью вдруг истошно заорал телевизор.

Видимо, кто – из жильцов смотрел утренние новости…

Опять тук-тук-тук-тук-тук… Сильнее и настойчивее. – Вот ведь козлы глухие!

Наконец, за дверью началось какое-то шевеление. Заскрипели половицы, послышались приближающие шаркающие шаги и, наконец, дребезжащий голос осведомился:

– Хто тама? – голос из – за двери был пьяным и недовольным.

– Саня, открой. Это я, Серёга, я долг принёс, и мне ещё пузырь нужен!

– Ась?

– Ммм, пень глухой, – тихонько зароптал Шишкин, а Гудков продолжал, как ни в чём не бывало, но ещё громче и отрывистее, чётко произнося каждое слово.

– Я говорю, что это я, Серёга, я долг принёс, и ещё выпить хочу!

– Это какой – такой Серёга, Павлов что – ли? – недоверчиво спросил старик за дверью.

– Да, нет, Серёга – сантехник! – импровизировал Борис.

– Добавь драматизма! – зашипел Шишкин.

– Из соседнего барака что – ли? – голос подобрел.

– Так, оттуда! – с шумом притворно икнул Гудков.

– Не поверил? – Гудков вопросительно посмотрел на Антона. Тот пожал плечами. – Ждём?

– Я щас, погоди, не видно ничего, бля! Где этот ёб… провод?

Защелкали многочисленные замки, потом грохнул засов, по – видимому, и дверь широко распахнулась.

Старичок был так себе: пьяный и дохлый, как велосипед. Увидев гостей, он удивлённо и быстро захлопал белёсыми ресницами, и широко открыл беззубый рот, чтобы заорать, или послать на хер, было не ясно, но допустить этого было нельзя. Лёгкий нокаут, мастерски исполненный Гудковым, и на лестничной площадке воцарил мир и спокойствие. Аккуратно, словно ребёнка, Боря на руках внёс мужичка обратно в квартиру, и тихо положил его тщедушное тельце в углу прихожей, где стояли тапочки жильцов, штук двадцать.

Коридор в квартире был как посадочная полоса военного аэродрома: начиналась у двери, и дальше пропадала далеко в темноте. О капремонте здесь, видно, не вспоминали не только в местном ДЭЗе, но и пленные немцы, которые строили этот барак после войны. В комнаты по обе стороны от коридора, вели высокие двухстворчатые арочные двери, поломанные и побитые вследствие утери ключей по пьянке. Старые, но ещё добротные, сделанные из настоящего дерева, а не из прессованных опилок, укрепленные дополнительными замками, они служили долго и верно, и исчезнут когда-нибудь, вместе с этим бараком. В коридоре отсутствовали вешалки, тумбочки и другие нужные вещи, что свидетельствовало о том, что народ здесь проживающий, давно и глубоко плюнул на правила социалистического общежития, местного участкового и санэпидемстанцию.

Раздался утробный звук спускаемой воды и из сортира, прямо перед операми, вышел молодой парень в синих ситцевых трусах, погасил свет в уборной, зевнул и, увидев сыщиков, безучастно спросил:

– Чего надо?

– Мы к Андрюхе!

– А, это в конец коридора и направо, – почесав безволосый живот, парень пошлёпал босыми ногами по грязному полу вперёд, в темноту.

– За ним! – приказал Шелестов.

Впереди хлопнула дверь комнаты, мелькнул лучик света, и парень пропал.

Дальше, опера пробирались почти на ощупь, идя вдоль грязной стены, переступая через валяющиеся засаленные тазы и кастрюли, раскиданные на буром деревянном полу. Коридор гигантской коммуналки в трухлявом доме, казалось, был нескончаем. Антон с грохотом споткнулся об кучу наваленной обуви. Он чуть не упал, если бы со всей силой не ударился рукой по стене, на которой висел старый телефон.

Когда они дошли до двери Кучкина, случилось непредвиденное: внезапно дверь резко открылась, и из темноты комнаты выскочил высокий парень в тренировочных штанах с обрезом охотничьего ружья в руке.

– Кто здесь? – завопил он высоким тонким голосом.

Гудков молниеносно перехватил обрез, и вырвал его из рук парня, а

Антон ударил его ногой под колени, заваливая бандита на бок, на пол, одновременно Шишкин быстро завернул руки за спину лежащему на полу Кучкину и надел наручники.

– Давай его в комнату.

Пошарив по стене рукой, Шишкин нащупал выключатель, и включил свет.

Засиженная мухами лампочка тускло осветила убогое жильё Кучкина.

Рядом с окном стояла кровать и Гудков, вернувшись в коридор и подхватив его подмышки, перенёс парня на неё.

Шелестов аккуратно прикрыл дверь и подошёл к лежащему на спине Кучкину, который испуганно таращил на него подслеповатые глаза. Рядом с ним стояли Гудков и Шишкин, сделав максимально свирепые рожи.

На столе, у окна, напротив кровати, лежали сложенные очки.

Антон взял их и надел их на Кучкина. Потом, немного подумав, достал пистолет, передёрнул затвор и повернулся Гудкову:

– Вася накрой ему лицо подушкой, чтобы звук выстрела не был слышан и мозги по комнате не разлетелись. У меня куртка новая, не хочу пачкать! Жена убьёт за неё!

– Братва, не убивайте, я нормальный пацан с понятиями, всё скажу! Помогать буду! – лежащего начала бить нервная дрожь. – Я же всего лишь водитель, отвести – привести, от ментов уйти, если будет погоня.

Гудков уже взял было подушку, но остановился, вопросительно посмотрев на Шелестова.

– Тогда другой разговор. Вася, положи подушку на место.

Антон взял стул, стоящий у стены и поставил его рядом с кроватью, а затем сел, чуть наклонившись к лежащему Кучкину.

– Тогда слушай. Вчера ночью, ты с подельниками, на твоей машине, на улице Вавилова, грабанули нашего человека. Он сейчас в больнице, в реанимации, с пробитой головой. Вас было трое: ты за рулём, молодая девка – приманка и ваш крутой пацан. Он взял чёрный дипломат, «лопатник», часы и бобровую шапку. В дипломате были документы, для нас очень важные. Мне нужен этот парень – имя, фамилия, где живёт или как найти. Ни ты, ни девка, нам не нужны. Время подумать дать?

– Нет, не надо, пацаны, вы всё знаете и так. Девку зовут Кристина, крутого – Жора. Где они живут, я не знаю, телефонов их-тоже. У меня с ними связь односторонняя: Жора звонит мне и говорит, где и когда я с ним должен встретиться. Обычно у метро, и каждый раз новое.

– А как часто Жора звонит и как расплачивается за работу?

– Звонит утром, часов в десять, двенадцать. Расплачивается строго живыми деньгами, в зависимости от добычи. Вещи и прочее он забирает, потом видимо продаёт.

– А как часто вы выезжаете на работу?

– Обычно, раза четыре в месяц.

– Подряд или с перерывом?

– Обычно, подряд, но пару раз было и через день, и через два.

– А вчера?

– Что вчера? Вы же всё знаете?

– Да, нет! Вчера был выезд, какой по счёту?

– Вчера, первый на этой неделе?

– Значит, следуя логике Жоры, звонок будет завтра?

– Получается, так.

– Давно ты с Жорой работаешь?

– Уже шесть месяцев.

– А ты не замечал, он наркоман?

– Ещё как замечал! Плотно «сидит на игле», но только на морфине. Дорого, но зато не «бодяга», и не синтетика голимая. Дольше проживёт.

– Он так говорит?

– Да!

– Правильно ли я понял, что эту девицу, по имени Кристина, ты раньше не знал и её с тобой познакомил именно Жора?

– Ну, да.

– Где она живет? Вспоминай! С кем? С мамой, с папой? Или с ем? Или в общаге? Дети есть?

– Не знаю, но что-то она говорила про общагу. Это все, что я могу сказать. Честно.

Антон встал и прошёлся по комнате.

– Ладно! Вася, пристегни его к батарее, хватит валяться на постели, теперь пусть посидит.

– А ты, Степан, – обратился Шелестов к Шишкину, пойдём на улицу выйдем.

Выглянув в коридор и убедившись, что никого там нет, опера проскользнули на лестничную клетку, благо дверь в квартиру закрывалась на засов, как камера.

– Андрюха, слушай и не перебивай. Сейчас время уже семь утра. В девять я должен сдать оружие. Я сейчас уезжаю. Вы дожидаетесь звонка Жоры, узнаёте время и место встречи, и на машине Кучкина приезжаете в отделение. Там определимся. Всё понял?

– Да, всё. Сколько ждём?

– До двенадцати, если не позвонит, просто уезжаете.

– Ну, всё, я поехал! – Антон пожал руку другу и, собирался было уже сбежать вниз по лестнице, но резко развернулся, и они пошли опять к Кучкину.

Кучкин уже сидел на кровати, пристёгнутый правой рукой к батарее городского отопления, когда Шелестов снова вернулся.

– Андрюха, ещё вопрос?

Тот обречённо кивнул головой.

– У кого брал морфин Жора?

– У него тёлка какая-то в Москве, на улице Гарибальди живёт. Мы пару раз заезжали туда, когда ему надо было срочно «ширнуться»7171
  «Ширнуться» (слэнг) – сделать укол (инъекцию) наркотического вещества.


[Закрыть].

– Дом, корпус помнишь?

– Корпус 8, а дом, по – моему 27 или 37, точно не помню.

– Имя?

– Не знаю, он не говорил никогда.

– Ладно, я поехал, ты дождёшься звонка Жоры, а пацаны пока с тобой посидят. Мне нужно время и место вашей встречи. Всё!

– Вася! – Антон обратился к Гудкову! – Проследи за тем, чтобы пацан не сболтнул ничего лишнего, когда Жора позвонит. Если что, просто удави его по – тихому, и дело с концом. Пока!

В половина девятого утра, Шелестов вошёл в дежурку.

– Антон, опаздываешь! Зелинский весь извёлся! Давай к окошку, сдавай оружие! – дежурный зевнул. – И я сдать дежурство не могу без тебя!

– Ладно, как скажешь, – Шелестов зевнул в ответ. – Спать хочу.

– А где твоя кавалерия? – поинтересовался дежурный.

– Моя кавалерия пасётся на чужом лугу в славном городе Люберцы. А я буду ждать звонка у себя.

– Антон, я меняюсь, не забыл?

– Кто заступает?

– Сашка Воробьёв и Федорец.

– Тогда я пойду, прилягу пока, а ты передай Воробьёву, пусть разбудит, когда Гудков позвонит, хорошо?

– Передам, Антон, конечно!

– Тогда, бывай!

– Пока.

Антон, не спеша улёгся на свой диван, накрылся шинелью и, казалось, только закрыл глаза, как раздался стук в дверь, долгий и навязчивый. Антон проснулся и рывком сел на диване. Кулаками протерев глаза, зевнул, встал и открыл дверь.

– Привет, Антон! Гудков отзвонился и велел передать тебе, что встреча состоится сегодня. Время: 15.00. У метро «Пушкинская», дом семнадцать, в арке. Всё!

– Спасибо, Саша, это важная информация.

– Всегда! – хохотнул Воробьёв и пошёл к себе в дежурную часть.

Шелестов вернулся в кабинет, подошёл к своему столу и поднял трубку городского телефона. Набрал номер.

Оксана ответила сразу. В ее голосе не было сна.

– Чего не спишь? – спросил он, помолчав секунду.

– Антоша? – Она обрадовалась. – Я стирала. Ты придешь?

– Нет, сейчас не получается. У нас грабёж. Ты не волнуйся. Я приеду позже, часа в четыре, пол – пятого дня. Спи.

– Жаль, – расстроилась она. – Будь осторожен. Мы с Васечкой тебя ждём. Ладно, я тебя встречу у подъезда.

– Все пока, бегу. Целую… – Антон положил трубку и погасил свет.

Антон положил трубку на аппарат и посмотрел на часы.

– Ух, ты! Нормально я вздремнул. Уже час дня. Хорошо Марков сегодня выходной, а то не дали бы поспать. Ладно, надо не спеша выдвигаться и хорошенько осмотреть место до начала операции.

Шелестов зевнул, потянулся и начал одевать куртку. На улице было холодно.

Задержание «Кристины».

В магазине «Армения» было тепло и не очень много покупателей. Молодая, черноволосая продавщица щеголяла в национальном наряде, улыбаясь каждому покупателю коньяка, при этом обнажая ряды белоснежных зубов.

– Как у акулы! Прости меня Господи, – подумалось Шелестову, который не спеша прошёлся вдоль прилавка, уставленного настоящими армянскими коньяками всех сортов, названий и многолетней выдержки.

Пахло ванилью, шоколадом и какими-то пряностями не знакомыми Антону.

До встречи оставалось десять минут. Шелестов подошёл к огромной витрине магазина, с видом на Гоголевский бульвар.

Снаружи ощутимо буйствовал ветер. Снег почти перестал, и ветру приходилось поднимать его с земли, чтобы снова и снова посыпать им прохожих, которые брели словно вываленные в муке. Ломило затылок, словно в него вонзили острую иглу. Хотелось спать. С трудом отгоняя холодное безразличие по поводу предстоящих событий, он заставил себя подумать о том, что Кристина, окажется вовсе и не Кристиной, а Машей или Олей, или ещё кем-то. Девушка наверняка будет молодой и симпатичной, с красивой высокой грудью, что ему предстоит её задержать и доставить в отделение.

Без пяти минут три.

Антон вышел из магазина и медленно подошёл к выходу из метро «Пушкинская».

В арку дома номер семнадцать по улице Тверская, что напротив Елисеевского магазина, въехала машина Кучкина. И сразу из арки вышел Шишкин с небольшим букетом ярко – красных роз. Он осмотрелся, скользнул равнодушным взглядом по идущему, ему навстречу, Шелестову, и снова скрылся в арке дома.

Ровно три.

Из магазина «Продукты», расположенного сразу за аркой, вышли Боря Гудков и «Дед», которого руководство прислало как самого опытного опера. Они шли навстречу Антону, закрываясь воротниками курток от пронизывающего ветра.

Пять минут четвёртого.

Мимо Шелестова, подняв капюшон норкового свингера, быстро прошла светловолосая девушка лет двадцати, и торопливо зашагала по Тверской по направлению к арке. Антон не видел, как она вышла из метро, но что-то подсказывало ему призывно махнуть рукой за её спиной, чтобы её увидели Гудков и «Дед», и поспешили в арку. На ней были высокие зимние сапоги, и острые каблуки с хрустом вонзались в утрамбованный снег. Зайдя в арку, она сразу подошла к «Жигулям» Кучкина, и открыла правую заднюю дверь, чтобы сесть в машину. Шишкин с букетом в руке, тут же помог ей забраться внутрь, а, подбежавший Гудков тут же удобно устроился на заднем сиденье слева. Впереди, рядом с водителем, не спеша устроился «Дед». Машина тут же, сдав чуть назад, развернулась и помчалась вниз по Тверской улице.

– Молодцы! – помахал им вслед Антон и пошёл в метро. Скорее к Оксане, скорее спать.

Оксана.

Оксана встретила Антона у подъезда её дома.

– Здравствуй, красавица! – он обнял её, и поцеловал в висок.

– Здравствуй, Антоша.

Обнявшись, они вошли в подъезд и поднялись на лифте до квартиры Оксаны.

Порывшись в сумке, девушка достала ключи и открыла дверь.

– Антоша, как я устала тебя ждать! Ноги просто отваливаются! – Оксана устало опустилась на небольшой диванчик, стоящий в прихожей, и с огромный облегчением сняла сапоги.

– Конечно, на таких-то каблуках, – Шелестов повесил куртку на вешалку и убрал в стенной шкаф.