Текст книги "Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы"

– Итак! Шелестов и Гудков идут на Ленинский проспект, нечётная сторона.

Русиков приподнял кустистые рыжие брови.

– Давайте сначала в гостиницу «Южная» и кафе «Минутка», и не очень там! Знаю я вас! – довольно рассмеялся зам. по розыску.

Собравшиеся оперативники дружно засмеялись и посмотрели на Гудкова и Шелестова. Была там одна развеселая история, случившаяся в самом начале службы Антона.

– Ладно, ладно, всё! Тихо! – продолжил Владимир Николаевич, – Успокойтесь!

– Марков и Малышев терроризируют улицу Новаторов, Волченков и Чумаков проверят Черёмушкинский рынок, Булкин и Шишкин поработают на чётной стороне Ленинского проспекта. В группе (дежурный по отделению от уголовного розыска) у на сегодня Александр Порфирьевич Парнов, сейчас он на выезде, драка там на Гарибальди.

– У тебя, кстати! – ткнул в сторону Шелестова шариковой ручкой Русиков.

– Ясно! Разберемся! – хором ответили Антон и Борис.

Все улыбнулись.

– В группе разбора согласился участвовать Михаил Васильевич Шуликов, начальник паспортного стола отделения и Елена Владимировна Сазонова, инспектор по делам несовершеннолетних. Я и Борис Акимович Шур посмотрим улицу Кравченко. Кстати! Сегодня по районному управлению ответственный майор Перов Николай Викторович, поэтому, при необходимости, будет оказана максимально возможная силовая поддержка ОМОН22
  ОМОН – (отряд милиции особого назначения) – в Российской Федерации и ряде стран СНГ подразделения милиции, декларируемое предназначение которых – выполнение опасных заданий в городских условиях, включая захват и ликвидацию вооружённых преступников, а также силовое подавление массовых беспорядков. Также используется для физического недопущения и прекращения проведения не санкционированных властями публичных мероприятий. Как правило, подразделения ОМОН лучше вооружены по сравнению с обычными сотрудниками милиции. Все сотрудники ОМОН проходят специальную подготовку. Они также привлекаются для решения задач обеспечения порядка и безопасности в «горячих точках». Первые 19 отрядов ОМОН были созданы 3 октября 1988 года в 12 городах трех республик СССР (среди которых Москва, Ленинград, Минск, Рига), после распада Советского Союза, из всех российских городов ОМОН был только в Москве и Санкт-Петербурге. Позднее ОМОН стал появляться и в других крупных городах РФ (Нижний Новгород, Новосибирск, Екатеринбург и др.). К концу 1990-х годов подразделения ОМОН существовали уже во всех крупных городах России, не только в городах областного значения, но и практически в любом городе с населением выше 500 тысяч.


[Закрыть]. Но лучше, чтобы ничего не случилось из ряда вон выходящего.

Русиков встал из-за стола, заложил руки за спину и подошел к окну. Затем резко повернулся к собравшимся.

– Так! Все распределены по участкам, теперь инструктаж! – Владимир Николаевич пружинистым шагом прошелся перед притихшими операми.

– У нас сегодня не плановый рейд, поэтому прошу проявлять максимальную осторожность и соблюдать социалистическую законность в борьбе с правонарушениями! Участковых инспекторов не будет. Мероприятия проводим до пяти утра, это максимум, потом все снова собираемся у меня в кабинете, подводим итоги, и по домам! Кто свободен от службы. Обращать внимание на всех, кто поздно шарахается по району, у кого запчасти для машин при себе, большие сумки с вещами и т. д. Но лучше, если заметите тех, кто снимает колеса и ворует автомагнитолы, зеркала, дворники. Подождите, пока залезут в машину или снимут колеса. Надо брать с поличным, поэтому дождитесь, пока ворованное будет на руках у бандитов, а потом – берите! И всех сюда. Не беда, если машину раскурочат, она не ваша. Тем более, когда есть, кому отвечать! А отделению – палка за раскрытие личным сыском! А то отделение заявами33
  «Заява» – заявление граждан в подразделение милиции.


[Закрыть] завалили. Каждый день бомбят личный автотранспорт! – Русиков вздохнул, повернулся, подошел к своему столу и сел в начальственное кресло. Потом продолжил, – наша патрульная машина исправна, слава тебе господи, Витя Скрейдель – золотые руки парень, починил. – Рации возьмёте в дежурке! После мероприятия оружие не забудьте сдать! Теперь у меня всё! Вопросы по мероприятию!

Подождав ровно три секунды, Русиков сам себе вслух ответил: «Вопросов – нет! Это хорошо! Все свободны!».

Собравшиеся шумно поднялись со стульев, стоявших вдоль стены напротив стола своего начальника, и, пошли к выходу, оживленно переговариваясь.

Антон вошёл в дежурную часть вместе с Гудковым и Малышевым, и постучал костяшками согнутых пальцев правой руки в закрытое окошко выдачи табельного оружия, что располагалось в стене оружейной комнаты.

– Кто в тереме живёт? – прогнусавил Малышев, стоявший рядом с Шелестовым.

Окошко со скрипом отворилось, и появилась хитрая физиономия дежурного по отделению капитана Ахметзянова.

– Это я, мышка – норушка из 7-го управления МВД44
  7-е управление МВД СССР – оперативная служба наружного наблюдения.


[Закрыть]! Ладно, давайте по одному!

Антон протянул в окошко свою карточку – заменитель, вместо неё получил свой пистолет Макарова, две пустых обоймы и деревянную коробочку – подставку с патронами в количестве шестнадцати штук, где все патроны находились в специально просверленных в деревяшке гнёздах, капсюлем вверх, и отошёл к противоположной стене. Вдоль стены стояли два специальных оцинкованных стола, на один из которых он положил всё полученное.

– Вот чёрт! Министерство внутренних дел, такая крутая фирма, а придумать что – либо лучше, не может! – подумал про себя Шелестов, – а, может, не хочет! Убогость этой конструкции, кое – как сделанной из фанеры, очень раздражала. Поскольку коробочка была вся засаленная, с потёками оружейного масла, то цвет её был грязновато – коричневый, а углы фанеры стёрлись и стали почти круглыми от частого пользования, была очевидна древность её изготовления.

– Сколько же поколений оперов этой коробочкой пользовалось? – Антон не спеша начал защёлкивать патроны в обойму.

Рядом с грохотом расположился Малышев, просто высыпав патроны на стол из коробочки.

– Послушай Антон! Покажи мне, пожалуйста, вот этот трюк с патроном, который ты показывал дома у Волченкова! Я, честно говоря, ничего не понял!

– Да? Ну, тогда смотри! – сказал Шелестов, взял правой рукой свою одну уже заряженную обойму, пальцами левой руки выщелкнул верхний патрон из обоймы на половину и резко поднял его так, что патрон встал вертикально в обойме, затем большим пальцем левой руки резко нажал на патрон и направил обойму в противоположный конец комнаты: пружина обоймы щёлкнула и, патрон вылетев из под большого пальца Антона, с силой ударился в стену.

– Ранить нельзя, конечно, но напугать можно! Это приём чисто психологического плана!

– Здорово! – Малышев подошёл к стене, куда ударил патрон и пальцем потрогал небольшую ямку от удара, затем поднял патрон и принёс его Шелестову.

– Даже краска на стене немного отлетела! А до стены почти четыре метра, круто! И много ты с Гудковым таких приёмчиков знаешь?

Женя протянул патрон Антону, который снова защёлкнул его в обойму.

– Много, Женька! Нам с тобою хватит! – Шелестов загнал магазин в рукоять Макарова, поставил пистолет на предохранитель и сунул его в наплечную кобуру под мышкой левой руки, как градусник.

– Шелестов! – из дежурной части выскочил Ахметзянов, – Ты, Малышев и Гудков живо к Русикову! У нас в дипкорпусе труп с огнестрелом!

На стоянке у отделения стоял милицейский «УАЗ» с цельнометаллическим кузовом. Машина была старая, моторесурс был выработан ещё лет семь назад, и она давно просилась на покой, но все словно ждали, пока она развалится где-нибудь на дороге. От работы двигателя «УАЗ» дрожал, словно в ознобе и был весь варенный -переваренный, с напрочь сгнившим днищем и порогами. Рассказывали, что как-то очередной интеллигент – алкоголик наотрез отказался залезать в «собачник», заявляя милицейскому наряду, что опасается за свою жизнь.

Выйдя из отделения, оперативники почти бегом бросились к дежурной машине. Антон, резко распахнув переднею дверь, запрыгнул на сиденье рядом с водителем. Сзади, справа, один за другим также запрыгнули Борька Гудков и Женя Малышев. Опера одновременно с грохотом захлопнули двери, которые с первого раза обычно не закрывались. А иногда даже и не открывались.

– «Машина такая „УАЗ-469“, „козлом“ называется», – так шутили милиционеры – водители, когда утром, возмущённые жильцы дома шли жаловаться начальнику отделения на ночной шум, точнее даже грохот от ударов металла о металл, когда закрывались двери машины.

Ночами, когда дежурная милицейская машина выезжала на происшествие, такой шум от захлопываемых дверей сначала даже будил жильцов второго и следующих этажей жилого дома, но спустя десятилетия все привыкли.

– Отлично, поехали! Куда прикажите гражданин начальник? – крикнул Витя Скрейдель, милиционер – водитель, со скрежетом включая передачу и лихо газуя.

– На Ленинский, 135. К входу дипкорпуса! – сказал Шелестов.

Милицейский УАЗ, пробуксовав колёсами на снегу несколько секунд, рванул с места и, заложив крутой вираж влево от отделения милиции, мигая проблесковым маячком и завывая, помчался по Ленинскому проспекту в адрес.

– Антон, тревожную папку взял? Писанины будет немеренно! – Малышев зябко повёл плечами и зевнул.

– Да взял, взял. Борь, сколько сейчас времени? – cпросил Шелестов.

– Ровно двенадцать ночи. Через пятнадцать минут будем на месте.

Все замолчали. Антон смотрел в лобовое стекло, правой рукой держась за поручень на приборной доске машины. Тревожная папка лежала на коленях. Снаружи бушевала метель, щётки еле – еле справлялись с работой, поскрипывая при каждом взмахе. Машин было много, но вой милицейской сирены заставлял их шарахаться в стороны и прижиматься к обочине.

– Смотри-ка, бояться, уступают дорогу! А днём хоть дубинкой разгоняй! – Витя Скрейдель злобно выругался.

Шелестов посмотрел в боковое окно. Наступление Нового Года шло по полной программе. Несмотря на позднее время, мороз и метель, москвичи группами и по – одиночке, спешили домой с покупками, ёлками и полными сумками с продуктами к будущему праздничному столу.

– Висяк! – вдруг с сожалением произнёс Гудков и засопел.

– Глухарь! – подтвердил Женя Малышев.

– А с другой стороны, только начало отчётного года! Переживём! – уже окрепшим голосом, начал было Борька, но вдруг замолчал.

Машина с сыщиками подъехала к огороженной высоким металлическим забором территории жилого дипломатического корпуса и остановилась у шлагбаума. Яркие фары выхватили из темноты чёрную «Волгу» начальника отдела КГБ55
  КГБ – Комитет государственной безопасности – союзно-республиканский орган государственного управления в сфере обеспечения государственной безопасности при Совете Министров СССР, образован 13 марта 1954 года путём выделения из МВД СССР ряда управлений, служб и отделов. В систему КГБ входили органы государственной безопасности, пограничные войска и войска правительственной связи, органы военной контрразведки, учебные заведения и научно-исследовательские учреждения. В 1978 г. Ю. В. Андропов, будучи Председателем, добился повышения статуса органов ГБ и вывода из непосредственного подчинения Совета Министров СССР. 20 марта 1991 года получил статус центрального органа государственного управления СССР, возглавляемым министром СССР. Упразднён 3 декабря 1991 года.


[Закрыть] Октябрьского района с антенной посреди крыши машины, стоящую у самого подъезда и несколько человек, находившихся чуть поодаль.

На углу дома висела синяя светящаяся табличка с номером 135.

Из будки охраны вышел человек в чёрном овчинном тулупе с погонами младшего лейтенанта милиции и открыл шлагбаум, пропуская «УАЗ» на территорию. Проехав ещё метров пятнадцать, милицейская машина остановилась рядом с чёрной «Волгой».

– Контора уже здесь, выходим! А ты Витя, – Антон повернулся к водителю, – давай дуй назад в отделение. Если здесь всё так, как передал дежурный, то и Русиков с ребятами сюда должен приехать!

Шелестов открыл дверь и пружинисто спрыгнул на скрипучий снег, держа под мышкой левой руки папку, подождал, пока выбрались Гудков и Малышев, затем захлопнул дверь машины и шагнул навстречу небольшой группы людей, стоявших чуть дальше подъезда, дверь которого была распахнута и оттуда выпадала на снег широкая полоса электрического света.

От группы людей отделился человек в форме сотрудника милиции с рацией в левой руке, и быстрым шагом направился навстречу Антону.

Сыщики знали в лицо почти всех сотрудников смены Отдела по охране дипломатических представительств, несущих службу по охране дома №135, включая майора милиции Анатолия Бородкина, одного из замов начальника подразделения по охране объектов дипкорпусов. Охрану этого дипкорпуса находившегося на территории 96 отделения милиции осуществляли и они тоже, поэтому опера старались сохранять с ними ровные дружеские отношения, свято помятуя: «Мало ли чего!». Периодически, патрульная машина с экипажем 96 отделения выезжала на вызовы сотрудников охраны дипкорпусов, когда требовалось забрать пьяных, прекратить драку или забрать в отделение девиц легкого поведения периодически начинавших надоедать охране разнообразными попытками пройти в дипкорпус.

– Привет сыскарям!

Все поздоровались крепким ским рукопожатием.

– Привет Анатолий! Что тут для нас? – спросил Антон.

– А то ты не знаешь! Зачем тогда приехал? – усмехнулся Бородкин.

– Так ведь стреляли! – заговорщицки шепотом произнёс Шелестов.

– Точно! Тогда давайте парни за мной!

Бородкин, Гудков, Малышев, Шелестов, как замыкающий, гуськом вошли в подъезд, поднялись по ступенькам в вестибюль и подошли к лифту. Малышев ткнул пальцем в кнопку вызова. Послышался утробный звук работающего электродвигателя в лифтовой шахте, где-то на самом верху.

– Толя! Какой этаж? – спросил Шелестов, обращаясь к Бородкину.

– Четвертый! Квартира сразу налево!

– Тогда я пешком, быстрее получится!

Антон буквально взлетел на нужный этаж, повернул налево и нос к носу столкнулся с двумя милиционерами ППС своего отделения, стоявшими в предбаннике перед нужной квартирой.

– Привет ребята! Что тут у нас? – Шелестов поочерёдно пожал руки постовым.

– Вон, к нему вопросы! – один из милиционеров, сержант Доронин, кивнул головой на плотного коротко стриженого молодого парня среднего роста, примерно ровесника Шелестова, также одетого в синюю куртку типа «аляска», и без шапки, стоявшего лицом к Антону и спиной к входной двери нужной квартиры. Его руки были в нагрудных карманах куртки. Рядом с ним находился комендант дипкорпуса, пожилой, но шустрый ичок лет шестидесяти с бегающими плутоватыми глазами, с весёлой фамилией Полейвода.

– Да?… Ладно!

Шелестов решительно шагнул к ним.

– Одну минуту! – мужчина вынул правую руку и выставил вперед ладонь, преграждая путь к заветной двери. – Что вы хотели?

– Милиция! Дайте пройти! – Антон с интересом рассматривал незнакомца, который даже не шевельнулся. Сразу было ясно, что парень из конторы.

– Твоя земля? – спокойно спросил он у Шелестова.

– Да!

– Понятно!

Внезапно в левом кармане его куртки что-то запищало, и он вынул руку с небольшой японской рацией.

Антон такие уже видел.

– Третий на связи! – доложил комитетчик нажав кнопку вызова.

…

– Да, уже приехали!

…

– Есть!

Он сунул рацию обратно в нагрудный карман и взглянул на Шелестова.

– Отойдите, пожалуйста, к стене! – попросил он.

Комендант резво выполнил просьбу, и в это время за спиной комитетчика щёлкнул замок открываемой двери нужной квартиры. В предбанник вышли один за другим три одинаково одетых мужчины и, молча направились к лифту. У последнего в правой руке, одетой в черную перчатку, был небольшой черный дипломат.

Шелестов посторонился.

– Что тут вообще происходит? – собрался было спросить Антон, но в эту секунду поднимавшаяся снизу кабина лифта остановилась на их этаже, и открылась дверь, выпуская на этаж Бородкина, Гудкова и Малышева.

Шедший первым Бородкин увидел подходивших к лифту, вдруг остановился, весь подобрался, и уже собрался отдать честь, как первый неизвестный взял его под локоть, развернул и почти силком втащил в кабинку. За ними зашли двое остальных, двери закрылись, и кабина не спеша поползла вниз. Пройдя мимо оперов и на прощание, дружески кивнув головой Шелестову, в след за лифтом вниз по ступенькам легко потрусил и комитетчик.

– Серьёзные дяди! – Малышев подошёл к Антону. – Этот вот, кто утащил за собой Бородкина, заместитель начальника отдела КГБ нашего района, кажется Сидорук его фамилия. Остальных не знаю!

Боря Гудков поманил пальцем коменданта, так и стоявшего прижавшись спиной к стене, рядом с лифтом. – Будете понятым, идите за нами! – затем взял под локоть Шелестова и легонько подтолкнул его вперёд к двери. – Давай, начали!

– Да, уж! – Антон подошёл к двери квартиры, оставшейся чуть приоткрытой от визита недавних гостей, аккуратно вытер ноги о коврик, лежавший перед дверью, толкнул её от себя и вошёл в квартиру. За ним потянулись остальные.

В большой просторной прихожей горел яркий свет, прямо перед Шелестовым, в конце коридора, лицом вниз лежало тело рослого мужчины одетого в чёрный костюм. Большое, тёмно – красное пятно, словно ореол окружало его черноволосую, коротко стриженую голову, ясно давая понять сыщикам, что перед ними труп. На стене, на уровне человеческого роста чётко были видны кровавые брызги и небольшие белые комочки мозгового вещества: от них до самого пола тянулись потёки бурого цвета. Левая рука убитого вывернута назад и лежит вдоль тела, правая вытянута вперед, словно он хотел в последнюю минуту до чего дотянуться, но не успел. Свет был везде, горели все люстры во всех четырёх комнатах, кухне, ванной и санузле, двери, которых, были открыты настежь. Антон прошёл по коридору до конца, осматривая комнаты. Квартира, как говорится, была упакована выше крыши: хорошего качества мебель, телевизоры «Сони» во всех четырёх комнатах, стереосистема, бар в большой комнате с большим набором разноцветных бутылок и т. д. Капитализм, одним словом! Но самое главное, что хотел увидеть Антон, это – не нарушен ли порядок в квартире. Однако все вещи были на своих местах, и всё в квартире показывало, что здесь проживает холостяк, уважающий чистоту и удобства. Стеллажи для книг из красного дерева до самого потолка, картины на стенах в большой комнате, журнальный столик из красного дерева на витиеватых ножках и четыре кресла в средней комнате. Везде паркетный пол покрыт дорогим пушистым паласом, в кабинете белая капитанская морская фуражка на серванте, рядом в хрустальной пепельнице лежали массивный ской золотой перстень с непонятной замысловатой монограммой и женское обручальное кольцо, кровать в спальне аккуратно застелена, на кухне всё сияет чистотой, даже конфорки вымыты – порядок одним словом, армейский. Кстати, Антон не заметил женских и детских вещей, ни в спальне, ни в ванной.

Шелестов вернулся назад и поискал взглядом коменданта, который скромно стоял у самого входа в квартиру.

– Так, здесь всё ясно, что нам здесь пока делать нечего! – Шелестов подошёл к красивому трюмо, стоящему посредине коридора и пододвинул к себе телефонный аппарат, затем снял трубку и набрал номер дежурной части отделения. – Алло, Саш, мы на месте, правда, тут странные вещи происходят! Здесь труп, надо группу, врача, экспертов, собаку с кинологом! Что? Уже едут! Хорошо… Что! Едут тоже? Вот чёрт! – с этими словами Антон в сердцах бросил трубку на аппарат.

Шелестов повернулся и посмотрел на оперов.

– Минут через пять здесь будут ВСЕ! – Антон махнул рукой коменданту. – Пожалуйста, подойдите сюда! Вы здесь всё и всех знаете, поэтому давайте пройдем на кухню, что – ли, я запишу ваши показания! Я так понял, это вы первым обнаружили труп?

– Да я проходил мимо и увидел, что дверь в квартиру приоткрыта! – начал, было, комендант.

– Антон! Погоди! Давай я с ним займусь, тебя всё равно руководство начнёт дёргать! – серьёзно произнёс Гудков, и, подойдя к Шелестову, выдернул из его руки тревожную папку. Затем начальственным голосом приказал коменданту: «Пошли!» и направился на кухню.

Внезапно послышался шум на лестничной площадке, открылась не плотно прикрытая дверь в квартиру, и целая толпа знакомых и не знакомых Антону лиц в милицейской форме решительно ввалилась в прихожую и остановилась, выдвигая на передний план громадного пса с ошейником на мощной шее, к которому был пристёгнут длинным поводком сержант Олег Сусликов. Это означало прибытие собаки с кинологом. Все замерли. Пока собака и Сусликов одновременно брали след, или пытались это делать, из толпы обозначился Русиков, замполит Дубов, за ним судмедэксперт Слава Никифоров, фотограф Миша Гранин и другие, не менее известные Шелестову колоритные личности из РУВД Октябрьского района.

Начальник уголовного розыска 96 отделения посмотрел на труп, подождал, пока ищейка и Сусликов выскочат из квартиры, и сказал: «Начинайте!». Первым начал работу фотограф, за ним приступил к осмотру тела судебный медик со своим длинным градусником. В спальне расположились эксперты – криминалисты из РУВД, раскрыв свои хитрые чемоданчики прямо на широкой двуспальной кровати. Малышев, сидя на корточках, деловито извлекал содержимое карманов убитого и складывал всё на стул, стоявший около трюмо. Антон подошёл посмотреть: носовой платок с вышитой монограммой, ручка с золотым пером, большая кожаная записная книжка, пропуск в посольство Мексики, международный паспорт на имя Антонио Перес Гонгора, международные водительские права, документы на «Мерседес – 500SEL», портмоне с кучей банковских карточек, немного долларов США и целая пачка рублей разных номиналов, пачка визиток, набор изящных ключей, несколько смятых бумажек с номерами московских телефонов.

Снова открылась входная дверь в квартиру, и на пороге появился начальник ОУР района Калинов с двумя районными операми, заместитель начальника РУВД по оперработе Снегирёв, старший следователь районной прокуратуры Максим Переверзев. В квартире становилось тесновато.

– Ну, какие мысли есть? – подошедший к Антону Русиков взял со стула записную книжку и паспорт владельца, теперь уже бывшего.

– Да какие мысли, Владимир Николаевич! Рано ещё! Давайте подождём, что скажут эксперты!

– Хорошо! Подождём! – с этими словами Русиков зашёл в комнату, где расположилось только что прибывшее начальство, и закрыл за собой дверь.

– Пойду на кухню, узнаю, что там Борька нарыл! – сам себе уныло пробормотал Шелестов и аккуратно, по стеночке, стараясь не наступить на массу всяких хитроумных приспособлений лежащих и стоящих на полу около трупа, которые используют эксперты – криминалисты для определения траектории пули, двинулся на кухню.

Куча снующего туда – сюда народа, разговоры, щёлканье затвора фотоаппарата, звонки по телефону, шелест бумаги различных заполняемых протоколов производили монотонный достаточно сильный шум и когда он внезапно стих, то Антон сразу сообразил, что на место преступления прибыли самые – самые большие начальники. Он не ошибся.

Вновь возня на лестничной клетке, открывается дверь в квартиру, шаги, опять все замерли. Заместитель прокурора Москвы товарищ Иншаков, два его сотрудника, консул посольства Мексики в Москве со своим секретарём – переводчиком, ещё два посольских работника, то ли наших, то ли нет, прибыли на место преступления.

Шелестов прошёл на кухню, когда удобно расположившийся за длинным обеденным столом Боря Гудков, доселе мирно писавший протокол допроса свидетеля, вдруг вскочил со стула и мощно схватил коменданта за шиворот, подтянул его к себе и начал что-то яростно шептать ему в ухо.

– Так, все при деле! Можно пока отдохнуть, да и душно здесь, пойду на лестничную площадку! – развернувшись в обратную сторону, Антон прошёл через холл, толкнул не запертую дверь и вышел из квартиры.

Он спустился на площадку между этажами, и подошёл к окну. Он смотрел на ночной проспект, на желтые квадраты окон, на силуэты не знакомых ему людей, которым не было дела до его забот. Задумчиво глядя вниз, Шелестов прижался лбом к холодному стеклу. Было хорошо. Затем чему-то улыбнувшись, он нарисовал на уже запотевшем стекле улыбающуюся рожицу и подписал своим именем. Влага, конденсируясь в капли, постепенно начала стекать с краев нарисованной улыбки, и некогда веселая картинка постепенно превратилась в несчастную. С досадой и напоследок, взглянув на скорбную картинку, Антон удобно уселся на подоконнике.

Минутой спустя, хлопнула входная дверь квартиры, и появился судебный медик Вячеслав Альбертович Никифоров. Бессмысленно глядя на Шелестова, он достал из кармана белого медицинского халата настоящий серебряный портсигар с изображением Сталина, не спеша открыл его, вынул папиросу, постучал мундштуком о портсигар и сунул в зубы. Закрыл портсигар и положил в карман. Затем, держа коробок в правой руке, левой, не спеша, достал спичку и просунул её между ребром коробка и указательным и безымянным пальцами правой руки, затем резко пальцами правой руки двинул головку спички по ребру коробка, спичка вспыхнула. Никифоров элегантно поймал левой рукой взлетевший вверх коробок, а правой, со спичкой поднёс оранжевое пламя к концу папиросы. Одна затяжка, другая, взмахом руки он загасил спичку и сунул её в коробок, под днище. Затем, медленно передвигая своими длинными худыми ногами, он торжественно спустился вниз, к Шелестову, распространяя вокруг удушливый дым «Беломора».

Антон и сам умел проделывать такой фокус со спичечным коробком, научившись в детстве у однорукого сторожа аттракционов, в Нескучном саду. Это было очень давно.

Никифоров был чрезвычайно худ и лыс, только внимательные, чуть насмешливые карие глаза всегда смотрели на собеседника в прямом и переносном смысле: «свысока».

Вячеслав молча расположился рядом на подоконнике, затем повернул свою треугольную физиономию и посмотрел на Антона, как бы обнаружив, что он не один, протянул ему правую руку для рукопожатия.

Шелестов ответил.

– Ну, привет, погорелец!

– Привет Славка! Чем порадуешь?

Шелестов не обиделся за такое обращение к нему, потому что знал: Никифоров всех оперов, строго, называл погорельцами.

– Да как тебе сказать! Смерть предположительно наступила два – три часа назад. Свежак! Даже кровь на паркете ещё не высохла. Я обнаружил лишь одно проникающее ранение, в голову, в затылок, поэтому смерть наступила мгновенно. На первый взгляд, характер повреждений свидетельствует о применении мелкокалиберного оружия. Я с такими повреждениями сталкивался. Никаких шансов выжить! Следов пороха на коже головы и волосах нет, значит, стреляли на расстоянии. Любопытно выходное отверстие: пуля вышла из глазницы, выбив левый глаз с фрагментами черепа и мозгового вещества, это очень сильный динамический удар, потому что пуля свинцовая и при ударе в череп сплющивается, а вылетая, образует большую дыру. Что меня смущает, так это то, что я видел черепные раны от мелкокалиберных пистолетов, ну типа пистолета Марголина. Здесь не то! Здесь оружее было мощнее! Например, мелкокалиберная винтовка!

– Да, ну! – не поверил Антон.

– Вот, и я о том же! Надо подождать, может быть, криминалисты пулю найдут или гильзу, тогда и посмотрим, прав я или нет!

– Я не спешу!

– Я тоже! Я вызвал труповозку и санитаров, которые тело отвезут ко мне в анатомичку, а завтра с утра, точнее уже сегодня, я им займусь с нашим патологоанатомом! Правда, у меня завтра по графику ещё четыре вскрытия, но ведь всё равно заставят, раз такие дела! Поэтому с утра, часов с восьми и начну! Если хочешь, то приезжай часам к девяти, я тебе всё расскажу и покажу, протокольчик отдам, да и спиртику тебе накапаю граммов двести! А, Антон?

– Хорошо! Я приеду! Надо же мне будет протокол вскрытия забрать!

– Договорились, я пойду тогда собираться! – Никифоров щелчком отправил папиросу вниз на этаж, которая, ударившись об пол, рассыпалась ярким огненным фейерверком, словно маленький взрыв, затем поднялся с подоконника и, смешно вытянув шею, легко пошагал через три ступеньки вверх по лестнице, в квартиру.

– Страус «Нанду»! – беззлобно подумал о нём Шелестов, провожая его взглядом пока он не скрылся за углом.

Антон остался один.

Он не сомневался в том, что сказал Никифоров, потому что было точно известно, что он настоящий спец в своём деле. Рассказывали, сразу после окончания второго медицинского института Никифоров попросился в Афганистан в качестве военного хирурга и за пять лет дослужился там до звания капитана медицинской службы, имел государственные награды. Притом надо учесть, что он сразу начал заниматься своей профессией при активных боевых действиях. Так что, в вопросах определения характера пулевых ранений ему не было равных. Никифоров обладал крайне неуживчивым характером, и как каждый профессионал – практик был высокого мнения о себе. Что произошло в Афганистане, в результате чего Вячеслав оказался в Москве и без погон, Антон не знал. Но доподлинно известно, что постоянно из военного госпиталя им. Бурденко, к нему приезжают за консультациями хирурги – специалисты, а руководство госпиталя предлагает ему вернуться к ним на работу, т. е. в армию, однако пока всё оставалась на своих местах. О таких специалистах говорят: «он – хирург от Бога!».

Шелестов очень хорошо знал из личного опыта, что присутствие начальников разного ранга не способствует обстоятельной и кропотливой работе по отработке места совершения преступления. Простой опер превращается в задёрганного мальчика для битья, уставшего от противоречивых указаний, в общем-то, от опытных руководителей при нормальных обстоятельствах. Работа идёт своим чередом: опера опрашивают возможных очевидцев, криминалисты занимаются поиском и съёмом отпечатков пальцев, поиском и осмотром орудия убийства, его идентификацией, судмедэксперт – трупом, фотограф занят своим делом, и т. д. Всё идёт по своим, годами отработанным правилам. Поэтому нашествие начальства вносит некоторую нервозность в действия своих подчинённых. Да и отвечать за раскрытие преступления всегда будут опер, на чьей земле оно было совершено, да следователь, кому дело будет подписано. Какие бы указания вышестоящий начальник не давал, всё равно всех собак за нераскрытое преступление повесят на них, особенно за такое убийство, имеющее резонанс международного масштаба.

Антон стоял на лестничной площадке этаж и спокойно ждал, когда о нём вспомнят. Наконец вспомнили. Было слышно, как дверь в квартиру снова открылась.

– Шелестов! Вот ты где? – к нему спускались Калинов и Снегирёв.

– Так точно, Анатолий Иванович, я здесь!

– Ну, что думаешь делать? Земля твоя, с тебя и спрос?

– Почему допустил? – грустно ухмыльнулся Антон.

– Ты давай не хохми, тут дела серьёзные! Видишь, что твориться?

Калинов нахмурился.

– Сейчас время уже 5 утра, езжай домой, поспи немного, а в 10.00 вместе со своим братом – акробатом чтобы были в канторе. Будете включены в оперативную группу РУВД и Главка по расследованию! Ваше 96 отделение превращается в небольшой филиал Министерства иностранных дел!

– Анатолий Иванович, так я …!

– Всё, свободен, лейтенант!

– Есть!

Антон стал подниматься вверх по лестнице в квартиру за Гудковым.

Начальник уголовного розыска и зам. начальника РУВД по оперработе остались одни.

– Иваныч! – чего ты его отпустил-то? Пусть работает! – Снегирёв прищурил хитрые глаза.

– А что ему делать? Всё и так ясно! Висяк, наверное! И комитетчики что-то не особенно суетятся! Утро вечера мудренее, Василич!

– Как думаешь, перспективные ребята эти твои Шелестов и Гудков?

– Думаю, да! И раскрываемость в порядке, и план по оперативным делам сделан и с агентурной работой нормально! Да и в прошлом, серьёзные науки изучали! В общем – поживём, увидим!

– Знаю, знаю! Но всё – же зря ты отправил их домой! Молодые ещё!

– Не зря! Утром включу в опергруппу, поставлю задачи и, считай месяца на три, без выходных и проходных будут вкалывать! Если, конечно, информация, какая не всплывёт! А так, висяк! Ты видишь, кто в доме живёт? Кого и как опрашивать? Тут русский язык только мы с тобой, да наши люди знают! Объект режимный! А труп? Ты видел дырку в затылке? Аккуратная такая дырочка, строго посреди затылка. Больше похожа на контрольный выстрел. Если это так, то, где остальные выстрелы, а? Кто из уголовников, которых ты знаешь, так может стрелять?

– Ты на что намекаешь?

– Я хочу сказать, что лет десять назад, когда я работал в МУРе, в убойном отделе, ну ты помнишь, так вот на стрельбище Олимпийского резерва в Красногорске один мастер – биатлонист международного класса, приревновав своего товарища по сборной к своей жене, из пистолета Марголина с 50 метров вогнал ему пулю меж глаз. Почти как здесь, только наоборот! Так что, работу мы свою выполним, конечно, но тут много неясного, Василич!