Текст книги "Ледяной плен"

Глава 15
Кровь на льду

Тщательно скрывая страх, немец всматривался в суровые лица сидящих перед ним людей. Несмотря на то что он уже видел многих из них во время нападений на «Новолазаревскую» и даже немного свыкся с их жестокостью и непредсказуемым нравом, находиться на их территории в одиночку, да еще без оружия, было не очень приятно.

Незаметно улизнув из-под наблюдения экипажа лодки, ведомый окончательно сложившимся в голове планом Ханс не жалел кнута, остервенело подгоняя и без того несущихся во всю прыть собак. Ему во что б это ни стало необходимо было до наступления темноты добраться до зарывшегося носом в ледник австралийского корабля. Компас пришлось позаимствовать из куртки Бака.

И вот теперь он стоял в центре полутемной кают-компании и торопливо излагал свой план собравшимся вокруг головорезам.

– Довольно! – наконец коротким жестом оборвал речь сидящий во главе стола великан с черной повязкой на глазу. – Неплохо для сказки на ночь, но не проделал ли ты столь длинный путь зря?

– Почему вы так говорите? Разве вы не слышали о лодке?

– О лодке-то мы слышали, не переживай. Я вот все подвох в твоих речах разглядеть пытаюсь, браток, – недобро сверкнув глазом, почесал бороду бывший капитан, а теперь главарь австралийцев. – Однако касательно нацистской базы и вируса ты явно путаешься в показаниях. Ну, хорошо, пусть даже все это правда. Тебе-то с этого что? Зачем своих же под петлю подводишь? У нас вся ледышка уже двадцать лет новыми кодексами да законами исписана-переписана. Чтобы все их разом нарушить, нужна веская причина.

– Странно это слышать от людей, которые все это время на них плевать хотели. Есть причины.

– Разумеется, куда же без них, – состроив понимающую мину, капитан переглянулся с гоготнувшей командой, которая, словно стая голодных шакалов, не сводила с непрошеного гостя хищных взглядов.

– А почему ты не решился провернуть все сам, Ханс? Почему пришел ко мне? Ведь с твоих слов выходит, что эта зараза может дать неограниченную власть на любом из оставшихся континентов.

– Нужны люди, чтобы справиться с русской командой. Она неплохо вооружена.

– Сколько их? – нахмурился капитан.

– Не знаю, – Крюгер сбивчиво перебрал в памяти лица, которые успел запомнить. – Примерно около двадцати.

– Всех убивать нельзя, придется оставить капитана. Я раньше не ходил на лодках.

– Капитан погиб в пути, теперь на его месте старпом.

Великан некоторое время молчал, задумчиво теребя бороду и наблюдая, как выплясывает голубоватое пламя в пристроенных под светильники сковородках, наполненных густым китовым жиром.

– Допустим, я поверю тебе, – наконец снова посмотрел на Крюгера он. – Что ты хочешь взамен?

– Просто заберите с собой меня и мою жену.

– В нынешних условиях весьма неплохая цена, а? – усмехнулся бородач.

– А вам не надоело здесь морозить задницы? – с вызовом поинтересовался немец.

– Ты смел, если так разговариваешь со мной, – не сводя с него пристального взгляда, ответил австралиец и хлопнул ладонью по столу. – Хорошо, на рассвете выступаем! Сегодня ночуешь здесь, мои парни за тобой присмотрят.

* * *

Несмотря на внезапное исчезновение Крюгера, наутро Ежи продолжил руководить переправкой контейнеров на «Грозный». Препарат он себе так пока и не ввел – почему-то было боязно.

«Вот когда боль станет действительно нестерпимой…» – заключил с совестью сделку он.

Дубков выделил в распоряжение поляка всех свободных от рутинных обязанностей людей. Уже к полудню оставалось три последних ящика, и тут ввалившийся в лабораторию перепуганный Бак сообщил, что к «Новолазаревской» приближается что-то большое.

– Что ты кричишь? – оборвал разволновавшегося механика Ежи, раздраженный, что его с извечной американской бесцеремонностью отвлекали от дел. – Что именно? Ты его разглядел?

– Пока слишком далеко, не разобрать. Но оно шевелится.

– Так это животное? Ничего не пойму, говори яснее! – все больше раздражался поляк.

– Работайте, я посмотрю, – Макмиллан надвинул капюшон на лоб. – Пошли, горе-разведчик!

Мощные окуляры бинокля неторопливо обшаривали неподвижную ледяную пустыню.

– Ну, и где?

Пораженный Бак растерянно оглядывал горизонт.

– Там только что что-то было, клянусь тебе! К юго-востоку, на десять часов.

– Ага, а я сегодня иду на концерт «Линнерд Скиннерд», – хмыкнул техасец, поворачиваясь к приятелю. – Опять, что ли, с бельгийцами…

– Во-он! – радостно заорал Бак, тыча пальцем за спину приятеля. – Вон та штука!

Мгновенно повернувшись, Макмиллан прильнул к окулярам, на максимальном приближении всматриваясь в указанном направлении.

– Я же говорил! – радостно выпалил Бак.

Поначалу разглядывающий вынырнувшую из-за белесой скалы штуковину МакМиллан подумал, что двадцать лет верой и правдой прослужившая добротная американская техника все-таки стала загибаться от времени. Но потом колыхающаяся черная масса, волокущая за собой внушительный черный ящик, наконец-то дала себя разглядеть.

Собаки. Да как много, не менее четырех десятков!

Осененный ужасной догадкой Рэнди медленно оторвал от застывшего взгляда окуляры, чувствуя, как душа трусливо уходит в пятки.

– Ну, что там? Не тяни! – поторопил изнывающий от любопытства Бак.

– Австралийцы, – одними губами выдохнул страшное слово Макмиллан.

– Австралийцы? Что-то они зачастили. Снова кулаки зачесались? – с притворной воинственностью попытался пошутить Бак, на самом деле перепуганный донельзя.

– Дуй на базу, поднимай общую тревогу! Вот держи, откроешь мою спальню, в сейфе ключи от оружейной, выгребай все подчистую, от огнестрела до дубинок. И предупреди парней на базе.

– Но раньше мы и без шумихи давали им отпор.

– В этот раз соседей серьезно приперло, – севшим голосом ответил Макмиллан, снова поднимая бинокль. – Они притащили трактор.

* * *

Под баррикады пытались приспособить все, что попадалось на скорую руку, – в основном столы и пустые топливные бочки. Пока растревоженные и наспех вооруженные люди возводили укрепления, австралийцы неумолимо приближались, и вскоре стало возможно их как следует разглядеть.

Более сорока скалящихся на колючем ветру собак, добытых в регулярных набегах на соседей (среди которых Макмиллан разглядел пропавшую вчера упряжку с «Новолазаревской»), волокли за собой подпрыгивающий на сугробах, облегченный трактор «Голиаф» с большим ковшом, заканчивающимся удлиненными клыками. В тракторе устроились несколько бандитов. На лишенную кабины махину, украшенную хлопающим на ветру флагом с двумя скрещенными бумерангами, взгромоздились несколько вооруженных топориками головорезов. За двести метров до баррикады, за которой уже дежурили вооруженные люди, кортеж остановился, и от него не спеша отделился человек, лицо которого частично закрывал рупор громкоговорителя.

– Жители «Новолазаревской»! Если вы беспрепятственно пропустите нас к лодке и выдадите рулевого с капитаном, мы не станем никого убивать!

– Крюгер, твою мать! – по голосу определил оратора плечом навалившийся на бочку Дубков. – Сдал-таки, скотина!

Никто, кроме них, в этом участке снежной пустыни не слышал этот звук. До просыпающейся «Новолазаревской» долетел лишь отдаленный рокочущий гул, похожий на раскаты грома, на который никто не обратил внимания. Ранним утром, после того как из грузового отсека выкатили переоборудованный для набегов трактор, предатель вместе с приютившими его головорезами со смешанным чувством испуга и уважения смотрел, как в бушующих клубах черного дыма, медленно кренясь на корму, со стоном оседает под лед заиндевевший корабль, долгие годы служивший надежным и неприступным логовом для отчаянной банды. Приказом капитана судно было наспех заминировано небольшим запасом награбленной взрывчатки, установленной в особенно тронутых временем местах, и через некоторое время хладнокровно разорвано в клочья взмывшим к облакам алым султаном оглушительного взрыва. Невозмутимые убийцы, закаленные в боях, застывшими взглядами, не выражавшими никаких эмоций, неподвижно смотрели, как умирает их дом.

– Сме-ерть! – басисто заорал капитан, вскидывая над головой руку, в которой сжимал зазубренный ледоруб.

– Смерть!!! – потрясая всевозможным оружием, взревела его банда.

Сжигая корабль, капитан отказал своим людям в возможности отступить. Все мосты сожжены, теперь захват лодки – их единственный шанс вырваться из сидящего в печенках у каждого, сводящего с ума белого ада.

– Нету у нас никакой лодки! – перехватив у начальника громкоговоритель, попытался сблефовать сжимающий двустволку Макмиллан. – Уплыла давно! Жрачка местная не понравилась! А если захотели поиграть в снежки, то так бы сразу и сказали!

– Прибереги свои шуточки для приятелей, янки! – откликнулся Крюгер. – Я не хочу кровопролития! Не вынуждайте нас применять силу!

– Сколько насчитал? – тихо спросил Дубков.

– На глаз больше пятидесяти, – прикинул американец, разглядывая внушительную толпу австралийцев, которая окружила влекомую собаками махину. – Пока не разобрать, нужно, чтобы поближе подошли. Но уже ясно, что все до единого приволоклись. Кто на упряжках, кто на лыжах.

– Не волнуйся. Думаю, они не станут долго затягивать, – с горечью усмехнулся Дубков и поднес к губам громкоговоритель: – Мы тоже не хотим прибегать к крайним мерам! Зачем вам понадобилась лодка?

– Отгадайте с трех раз! – в манере Макмиллана усмехнулся Крюгер. – Это последнее предупреждение, потом начинаю отсчет!

– Ребят на «Двести одиннадцатой» предупредил?

– Да, скоро подтянутся, – техасец огляделся в поисках друга. – Мич?

– Я здесь, бро, справа, – басовито откликнулся великан.

– По-хорошему, послать бы кого сказать, пусть уплывают, – Дубков со вздохом оглядел ненадежное укрепление. – А мы головорезов пока задержим.

– Не успеем. Да и поддержка не помешает, уж больно много этих уродов…

– Тэк-с, переговоры подходят к концу, – пробормотал Дубков, наблюдая, как лыжники стаскивают из-за спин автоматы и падают в снег, словно заправские биатлонисты. – Как думаешь, оружие не подведет?

– Десять!

– Не знаю. Но другого у нас все одно нет, – разломив ружье, техасец еще раз оглядел шляпки вогнанных в стволы патронов. – Кроме ножей и топоров это все, что осталось, так что один хрен.

– Девять!

– Стрелять, только когда подойдут максимально близко! – щелкнув затвором и прицеливаясь, скомандовал Макмиллан.

– Восемь!

– Господи, помоги! – устало выдохнул Дубков, оглядывая товарищей, на лицах которых смешались напряжение и страх.

– Семь!

Внезапно Крюгер неуклюже полетел носом в снег, выронив громкоговоритель.

– Ханс!!! – завизжала его жена, находящаяся с краю укрепления.

– Какого черта?! – окликнул перепуганную женщину обернувшийся Макмиллан. – Вали в погреб! Уберите ее отсюда!

Появившийся над распластавшимся в снегу немцем предводитель австралийцев поднял громкоговоритель.

– Говорит капитан Вильсон! В последний раз прошу по-хорошему пропустить на лодку меня и моих людей!

– А с чего вы взяли, что мы согласимся? – не жалея легких, выкрикнул Макмиллан.

– Мы имеем на нее такое же право, как и вы!

– Да ну? А разрешение от боженьки есть? – осклабился техасец.

Взбеленившийся от издевательства капитан вскинул над головой автомат и издал басовитый вопль:

– К черту треп! Убивайте всех! Господь найдет своих!

Несколько его людей засуетились вокруг упряжек, и воздух огласился отчаянным воплем давно не кормленных зверей. В следующую секунду к укреплениям хрипло голосящей волной устремилась стая натасканных, озверевших от голода собак.

– Всем стоять! – рявкнул Макмиллан, несмотря на внешнюю собранность, с ужасом следивший за приближающейся смертельной волной. – Подпустим их поближе! Патроны беречь!

Испуганные полярники, вне зависимости от цвета кожи, пола и языка, застыли в немом ужасе, не спуская глаз с несущейся на них обезумевшей от голода стаи. Упершийся щекой в приклад Макмиллан ощутил, как внутри него что-то дрогнуло, – использовать собак в качестве пушечного мяса – это уж слишком! Его в очередной раз поразили холодный расчет и жестокость заклятого врага.

– Они нас сожрут! – отчаянно заорал Бак и выставил над бочкой пистолет.

– Бак! Нет!

По ушам хлестнул короткий взрыв, и механик завалился на снег, с истерическим визгом размахивая над головой оторванной до локтя культей, из которой с хлюпаньем бил фонтан крови.

– Скисло, сволочь! – голос Дубкова дрогнул.

– Продолжаем целиться! – скомандовал Макмиллан, сохраняя остатки самообладания даже при виде пронесшегося по рядам защитников баррикады смятения. – Не все стволы были плохо упакованы. Врукопашную их не одолеть! Тут на каждого, как минимум, по три головы, так что продолжайте целиться, вашу мать!

Несущийся впереди стаи огромный вожак учуял запах крови. Мускулы пса, изнуренные длительным толканием трактора, вновь напряглись, и в каждой клеточке тела обжигающим теплом проснулся жаждущий крови инстинкт. Зрачки зверя расширились, оскаленная пасть, разбрызгивая вязнувшие в густой шерсти нити прозрачной слюны, испустила утробный, поднимающийся из самой глубины его существа первобытный рык.

– Тридцать метров, – чувствуя, как по лбу побежал холодный пот, начал отсчитывать Макмиллан. – Держим до десяти. Вожак мой!

Воющие и рычащие псы, отчаянно выбивающие из-под лап фонтаны искрящейся на солнце снежной крошки, стремительно приближались. Выцеливающий летящего впереди вожака Рэнди уже различал скачущую в прицеле белую полосу, тянувшуюся от переносицы до прижатых к затылку ушей гиганта. Немигающие глаза человека и животного столкнулись, словно заглядывая друг другу в душу.

А если не сработает? Техасец моргнул, и скатывающиеся изпод капюшона на лоб соленые капли, которые холодил налетающий ветер, защипали глаза. За последние двадцать лет оружием, за которым не было должного ухода, пользовались всего несколько раз. Состарившийся пистолет, мгновенно искалечивший неосторожного Бака… Плевать! Сейчас ему уже было действительно на все плевать. Пусть горит в аду вся эта треклятая ледышка, которой он, так и не заведя семью, отдал тридцать лет своей паршивой, не стоящей теперь пустой пивной жестянки, жизни! Пошла к черту эта война, за двадцать лет превратившая цивилизованное население Антарктиды в обезумевших скотов, тупо сражающихся за выживание в мире, которого больше нет! Если парни с лодки, подарившие призрачную надежду, уверены в том, что делают, то пусть у них все получится. А на остальное – плевать!

– Ого-о-онь!!! – крепче стискивая ружье и перекрикивая ревущий ветер, заорал американец, задержав дыхание и одновременно нажимая на спаренные спусковые крючки. Приклад лупанул в плечо, в воздухе запахло порохом. Укрепление озарилось вспышками пламени, но громче всех хлопнул дуплетный выстрел техасца, вдребезги разнеся голову вожака. Первый ряд псин опрокинулся, и на поверженных собратьев тут же набросились спотыкнувшиеся о них оголодавшие сородичи. Но основная масса продолжала переть на укрепления.

– Стреляйте, стреляйте! – подбадривал товарищей Макмиллан, вытряхивая из стволов дымящиеся гильзы и торопливо нашаривая в кармане новые патроны.

Пока вооруженные пистолетами полярники обрушивали на врага шквал последних пуль, давая возможность остальным перезарядить ружья, вторая волна собак достигла бочек и с ревом обрушилась на людей. Воздух огласился предсмертными воплями, рычанием и отчаянными криками борющихся за жизнь полярников. Притоптанный снег стал подтаивать, набухая хлещущей собачьей и человечьей кровью.

Не успел Макмиллан разнести в клочья перелетавшего через бочку очередного пса, как на него, толкнув лапами в грудь, всем весом навалился крупный самец, громко клацнув перед лицом оскаленными челюстями. Кубарем покатившись в снег, животное и человек, не успевший перезарядить оружие, сцепились в смертельной схватке. Успев перевернуться на спину, продолжавший сжимать двустволку Макмиллан ухитрился перехватить ее за приклад и ловко засунуть ствол в разверстую пасть напиравшей обезумевшей собаки.

Наблюдая в бинокль за побоищем, предводитель австралийцев ухмыльнулся щербатым ртом.

– Заводи! – обернувшись к сидящему за рулем трактора водителю, громко скомандовал он.

Ключевая система зажигания давно пришла в негодность, поэтому плечистому здоровяку пришлось перегнуться через диск руля и остервенело дергать с жужжанием вытягивающийся шнур стартера. Подкисшее за двадцать лет топливо, по счастью хранившееся в герметичной канистре, вновь побежало по венам мотора, и движок, пробуждаясь от двадцатилетней спячки, зашелся кашлем, прогреваясь. Под колесами дернувшейся махины натужно заскрипел снег.

Макмиллан слишком поздно раскусил замысел противника. Трактор специально доставили сюда волоком, сберегая последние капли бесценного топлива, чтобы сжечь его во время нападения.

Водитель прибавил газу, и выведенная из-под сиденья закрученная выхлопная труба зычно рыгнула облаком черного дыма, мгновенно окутавшим трактор. В тот момент, когда ватага головорезов с дикими воплями ринулась на залитые кровью баррикады, громадный ковш направился в сторону генераторной «Новолазаревской».

Тактический ход австралийцев сработал.

– Мак, трактор!!! – истошно заорал барахтающийся в снегу Дубков. – Сможешь снять водителя?

– Далеко! Двустволкой не достану! – техасец загнанно озирался в поисках более дальнобойного оружия.

Вокруг пировала смерть. С некоторых бочек густыми потоками сбегала кровь, словно острый соус с поджаренных сарделек. Над кровавым месивом из плоти и костей, которые несколько минут назад были Баком, дергано покачивался султан собачьих хвостов, в следующую секунду исчезнувший в ярком шаре пламени – кто-то запустил в самую гущу четвероногих убийц гранату.

– Нужен автомат! – проорал поднимающийся на ноги посреди кровавого хаоса Макмиллан. – У кого-нибудь есть автомат?!

– Рэнди! – техасец обернулся к бегущему в его сторону Штольцу, сжимающему в руках «калашников». – Рэнди, держи!

– Звум-звум-звум! – просвистев в метре от носа Макмиллана, короткий топорик с чавканьем врезался в переносицу торопящегося немца, отбрасывая того далеко назад.

Повернувшись на почти достигшего укреплений гикающего врага, изможденный, умытый собачьей кровью человек почувствовал, как в груди просыпается первобытное бешенство, властно отстраняющее в сторону инстинкт самосохранения.

– А-а-а!!! – бросившись в сторону пропахавшего несколько метров в снегу Штольца, от лица которого осталось лишь неразборчивое кровавое месиво, и подхватив автомат, техасец со всех ног бросился вперед, строча от бедра. – Ну, давай! Подходи!!!

– Не одолеть, – выдувая меж губ кровавые пузыри, чуть слышно пробормотал Дубков, внутренности которого рвали воющие псы.

Оглушительный взрыв – и на месте генераторного блока, в который только что на полном ходу врезался «Голиаф», расцвел гигантский оранжево-черный цветок клубящегося пламени…

– Не одолеть, Рэнди…

* * *

– На «Новолазаревскую» напали! – влетев в лабораторию, с порога закричал Колотозов. – Просят подкрепления!

Занятые упаковкой оставшихся контейнеров с вирусом люди вскинулись, мгновенно позабыв о работе.

– Кто? Когда! – одновременно выкрикнули Батон, Азат и Тарас.

– Только что! Это австралийцы! Они хотят захватить нашу лодку!

«Вот оно! – ощутив ледяной холод, подумал Ежи и, сунув руку в карман куртки, нащупал там украдкой вытащенную из контейнера ампулу и специальный шприц для глубокой подкожной инъекции. – Сейчас или никогда!»

– Сколько их?

– Не знаю, но говорили что-то про трактор.

– Савельев, Паштет, Азат, Батон – со мной! – перехватив автомат, скомандовал Тарас. – Вадим, дуй на лодку, предупреди наших!

– Так точно! – Колотозов ринулся прочь по коридору.

– Остальные продолжают погрузку.

– Дядя Миша…

– Остаешься за главную, – подмигнул вскочившей со своего места напарнице Батон. – Быстрее здесь закончим – быстрее уплывем.

Пока команда лодки торопливо распределяла между собой обязанности, Ежи украдкой юркнул в «холодильник» с замороженными военнопленными и, закатав рукав куртки, дрожащими от волнения пальцами завозился со шприцем.

– Ну, давай же, давай! – сам себя подгонял поляк, ощущая новый приступ быстро поднимающейся боли. – Чтоб тебя!

Наконец ампула с щелчком укрепилась в пазах, и Ежи, несколько раз быстро сжав и разжав кулак, всадил иглу себе в вену. Запустив в кровь все до последней клетки, он вытер испарину с лица и, устало облокотившись о ледяную стенку, прислушался к своим ощущениям. Нарастающая боль, застигнутая на полпути, замерла в районе поясницы, словно почуявший охотника зверь.

«Неужели работает?» – боясь спугнуть робкое счастье, шепнул себе поляк.

* * *

На охваченной пламенем «Новолазаревской» кипел бой. Не в состоянии дать должного отпора натренированной в постоянных набегах банде головорезов, обитатели базы гибли под их топорами один за другим.

Получив тяжелый удар прикладом по голове, Макмиллан рухнул в снег и сумел подняться лишь через несколько долгих минут. Автомат с опустошенным рожком отлетел далеко в сторону. Перед тем как его опрокинули наземь, Рэнди успел срезать четверых австралийцев, перепрыгнувших через бочки. Техасец осторожно ощупал затылок – липко – и посмотрел на пальцы. Они покраснели от крови. Вот поэтому его не стали добивать – кровищи было столько, что одного беглого взгляда хватало, чтобы решить, что у парня проломлен череп.

Где же ребята с лодки? Они бы уже должны были подоспеть, ведь обнаруженный запасной выход с «Двести одиннадцатой» ведет на поверхность как раз неподалеку от «Новолазаревской», тут идти-то всего ничего.

Пошатываясь как пьяный, Макмиллан все-таки поднялся на ноги, озираясь в поисках оружия. Всюду, насколько хватало глаз, на снегу красными островками распростерлись тела его товарищей и убитых бандитов. Заживо выпотрошенный собаками Дубков уже не дышал, уставившись в серое небо немигающим взглядом. Над его подбородком застыл большой красный пузырь, словно в рот бывшему начальнику смеха ради засунули аварийную лампочку. Техасец выругался, сплюнув на алый снег сгусток крови. Что ж, ему тоже недолго осталось. Но перед смертью он во что бы то ни стало намеревался найти эту сволочь Крюгера и придушить его голыми руками. Макмиллан видел, что после того, как австралийцы ринулись в бой, немец поднялся с земли и, подхватив выроненное оружие, под прикрытием трактора двинулся к генераторной.

Рыскающий среди полыхающих останков базы Ханс отчаянно звал жену. Наконец ему показалось, что его кто-то окликнул. Устремившись на голос, который доносился из столовой, он сразу заметил широкий кровавый след, тянувшийся под один из столов. Глухо взрыкивая, две собаки терзали слабо трепыхающееся тело…

Нелли! Его Нелли!

Несколькими очередями раскидав завизжавших тварей, он рывком откинул стол и опустился на колени рядом со своей женой. Страшные рваные раны от клыков, одна нога перерублена выше колена… Из простреленной груди с бульканием выталкивается кровь…

Его Нелли… Его любимая Нелли… Ведь ради нее он… Все на свете он ради нее…

И бросил вызов техасцу… И птицу воровал… И предал…

Ради чего?!

С его глаз будто пелена спала, и впервые за мутные последние дни Ханс начал сознавать, что же он натворил.

Он осторожно отлепил склеенные кровью волосы от ее лба, боязливо и ищуще заглянул в ее тускнеющие широко распахнутые глаза…

– Прости! – глотая слезы, тихо прошептал он. – Прости! Прости меня! Прости!

Жена разомкнула изорванные губы, пытаясь что-то прошептать, но тут же захлебнулась кровью и, несколько раз конвульсивно дернувшись, замерла навсегда.

С нежностью, которой не позволял себе, пока Нелли была жива, Крюгер прикрыл ей глаза и вдруг испустил странный звук – не всхлипывание и не кашель, не рык и не стон. Словно душу его закрыли навсегда в темном бункере, завернули засовы… Навсегда. Навсегда.

И Крюгер отчаянно, истошно завопил.

Запутавшийся ковшом в искрящихся потрохах генераторной, трактор застрял намертво. Но дело свое он сделал: база была полностью обесточена. Теперь австралийцы, хоть и потрепанные в бою, но все еще многочисленные, продирались через обветшалые постройки к пирсу, у которого стоял «Грозный».

– Эй! Американец, ты живой? – оклик на русском заставил Макмиллана обернуться.

Наконец-то! Но почему так мало?

– Остальные должны закончить погрузку! – словно прочитав его мысли, на ломаном английском прокричал Савельев. – Как только закончим, будем отчаливать к чертовой матери! Сколько их там?

– Было десятков пять, сейчас поменьше…

Конец фразы заглушили несколько взрывов, один за другим прозвучавшие со стороны пирса.

– Они добрались до лодки! – бросая Макмиллану подобранный по пути автомат, проорал Тарас. – Все туда!

– Я на базу! – не рассчитывая, что его поймут, крикнул американец.

На бегу отстреливаясь от противника, маленький отряд ринулся вниз по склону горы.

Действительно, группа головорезов из десяти человек во главе с капитаном Вильсоном взбежала на мостик и быстро исчезла внутри корабля, за каждым углом выцеливая возможного противника. Но на лодке не находилось ни одной живой души, кроме насмерть перепуганного Колотозова, спрятавшегося в машинном отделении. Хотя «Грозный» изобиловал местами, в которых можно было безопасно укрыться, проведший среди техники все последние месяцы паренек инстинктивно вернулся сюда.

Спешивший оповестить товарищей о беде Колотозов носился по коридорам и, заглядывая в пустые каюты, с ужасом понимал, что остатки команды сейчас умирают на берегу, пытаясь отразить отчаянный натиск внезапно обрушившихся на их головы австралийцев. За исключением забаррикадировавшегося на камбузе Бориса Игнатьевича. Сообразив, что опоздал, до смерти перепуганный паренек забился в самый темный угол, прижимая к груди лимонку, найденную в каюте Азата. От испуга он даже забыл закрыть за собой дверь.

– Хоть бы пронесло, хоть бы пронесло! – пугаясь звуков собственного шепота, твердил Вадим.

Но его все-таки нашли.

За запертой дверью, ведущей в машинное, послышались возбужденные голоса, о чем-то спорящие на английском языке. Еще через несколько секунд дверь с грохотом распахнулась.

Отчаянно стучащий зубами Колотозов сильнее вжался в переборку, видя, как в проеме один за другим возникают рослые мужики, вооруженные окровавленными топорами.

– Поднимайся! – повелительно заорал Вильсон, сразу заметив Вадима. – Ты механик, да? Если сможешь управлять судном, мы оставим тебя в живых!

Не понимающий ни слова парнишка только сильнее мотал головой, вжимаясь в стену, и что-то шептал.

– Да что может знать этот сопливый пацан?! – крикнул один из захватчиков и взмахнул топором. Свистнувшее лезвие отсекло Вадиму кисть руки с гранатой и со второго захода глубоко вонзилось в грудь.

– Идиот! Идиот! – брызжа слюной, заорал на убийцу капитан. – Может, ты умеешь управлять лодкой?!

Не успел провинившийся сказать хоть что-то в свое оправдание, как Вильсон отточенным движением вогнал лезвие своего ледоруба ему в череп. И лишь потом заметил в упавшей на пол кисти Колотозова гранату с отсоединенным кольцом, через мгновение выкатившуюся из разжавшихся пальцев.

– О, черт!!! – толкаясь, захватчики наперегонки бросились к окутанному дымом дверному проему.

Поздно.

Мощный взрыв сотряс палубу, эхом прокатившись по пустынным коридорам.

* * *

– Это все, кого мне оставили в помощники? – оглядев оставшихся в лаборатории, улыбнулся показавшийся из морозильника Ежи. Сейчас ему было намного лучше. – Тарас с остальными уже ушел? Хорошо, тогда давайте закончим с погрузкой, осталось совсем чуть-чуть.

– Что за фигня? – испуганно пробормотал Треска, резко отстраняясь от поляка. – Ты чего с собой сделал, приятель?!

– Ты о чем? – переспросил продолжавший улыбаться Ежи, но, увидев посеревшие лица уставившихся на него Марка, Леры и Трески, замер.

Даже Чучундра с испуганным писком скользнула с плеча хозяйки в незашнурованный рюкзак.

– Ну, чего уставились? Да объясните же мне!

– Зеркало, – проглотив ком, сипло выдавил Марк, чуть кивая головой в нужном направлении. – Там.

Подойдя к широкому зеркалу над вереницей умывальников и локтем стерев с него слой пыли, поляк с удивлением уставился на свое лицо. На лбу и щеке мужчины быстро вздувались пульсирующие коричневые пузыри.

– Что за черт?! – осторожно коснувшись волдыря, пробормотал он.

– Подцепил ты чего-то, вестимо, чувак! – украдкой перехватив автомат, буркнул Треска. – Ты ж среди этих жмуриков больше всех времени провел.

«Да как же подцепил? Как же подцепил, если я собственноручно, только что… А ведь надо было проверить, надо было проверить! Старый идиот, словно мальчишка поддавшийся минутной слабости! А может, просто аллергическая реакция? Может-можетможет! Проклятие!!!»

– Тебе стоит в медпункт на лодке заглянуть, – видя, как стремительно меняется цвет кожи начальника, неуверенно предложил Марк. – И как можно скорее.

«И то верно! – мозг лихорадочно искал пути спасения. – На борту могли остаться антибиотики. Остановить, задержать! Хоть чуточку притормозить!»

Пролетев мимо шарахнувшихся в стороны Леры и Трески, поляк понесся по коридору в сторону выхода. Оставшаяся в лаборатории троица молча переглянулась.

– Предлагаю подсобить нашим, – первым заговорил Треска.

– Но у нас же приказ закончить погрузку, – Лера указала на оставшиеся контейнеры. – Дядя Миша и дядя Тарас сказали…

– Я помню, что ты у нас вроде как за главную, но вдруг эта дрянь заразная? – в голосе повара послышался испуг. – Короче, вы как хотите, чуваки, а я – к остальным!

Последние слова доносились уже из коридора:

– Треска!

– Увидимся! – не оборачиваясь, обнадежил прыткий толстяк.

Лера и Марк переглянулись и не раздумывая дружно ринулись следом.

* * *

Прорваться на борт «Грозного» оказалось нелегким делом. Засевшая в рубке группка выживших после взрыва австралийцев вооружилась автоматами со склада Азата и открыла по рассредоточившейся вдоль пирса команде лодки ураганный огонь. Еде-еле четверке стрелков удалось потеснить сопротивляющихся захватчиков вглубь судна и блокировать в одном из коридоров. Тут-то в рубку и ввалился прогремевший по трапу Ежи, с разбегу навалившись на ударившегося о переборку Азата.

– Ты чего здесь… вот черт! – вглядевшись в почерневшее, раздувшееся лицо поляка, испуганно ахнул оружейник.

– Мне… в медпункт… срочно… – свистящий шепот сливался с тяжелым дыханием, натужно вырывавшимся из натруженных бегом легких. – А у вас тут… чего?

– Группа бандитов пытается захватить судно. В машинном был взрыв, скорее всего, потеряли ходовую.

– Я могу помочь?

– Для начала помоги самому себе, – вздрогнул Азат, наблюдая, как лицо поляка, медленно раздувается, словно при тяжелом аллергическом отеке. – Ты чертовски дерьмово выглядишь.